Текст книги "Никто мне не верит"

Автор книги: Молли Катс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

То, что он может выбрать: быть ли ему неудачником-наркоманом без копейки денег в кармане или очень занятой, но преуспевающей личностью, окруженной прекрасной семьей.

Он улыбнулся фотографии Берн и девочек, долил себе в стакан воды со льдом и поставил следующую кассету.

* * *

Одному Богу было известно, как этот юркий бурундук забирался на третий этаж, но он стал постоянным гостем на террасе Линн, выходившей в сторону порта. Первый раз он появился, привлеченный кормом, который она насыпала для птиц. Целый год Линн разговаривала с ним через стекло особенным щебечущим голосом, который они с Карой назвали «бурундучьим», и после этого он начал брать еду из рук Линн.

Сегодня она чувствовала себя весело и легкомысленно, чтобы угостить Чипа кусочком персика. Он понюхал персик, его маленький хвост задрожал и кусок был моментально проглочен.

– Мне тоже нравится, – весело сказала она ему.

Телефон зазвонил, когда она наслаждалась четвертым персиком за этот день. Она убавила громкость телевизора и побежала к телефону на кухне.

– Я надеюсь, ты не разочарована, – сказал он. – Их вкус не уступает их красоте?

– Грег!

– Как дела, Линн?

Ее сердце забилось.

– Великолепно. А у тебя?

– Тоже неплохо. Я жажду услышать о твоих делах с синдикатом. Есть какие-нибудь новости?

– Да. Сегодня сообщили, что они хотят сделать пробный показ.

– Фантастика!

– Я искусала все ногти в ожидании, но мой шеф говорит, что все произошло очень быстро. Поэтому твои персики оказались очень кстати. Они стали поздравительным подарком. Они великолепны. Я не могу перестать их есть.

– Именно это я и хотел услышать.

– Я бы позвонила тебе, но у меня не было твоего номера телефона, а найти тебя в агентстве не могли. В любом случае, спасибо. Ты так заботлив.

– Я хотел подарить тебе кусочек Лос-Анджелеса. Какое впечатление произвели кольца для салфеток?

– Кара была в истерике. Она сказала бы тебе это сама, если бы смогла дозвониться сегодня днем. – Линн взяла карандаш. – Кстати, пока не забыла, дай мне твой номер телефона.

– У меня есть предложение получше. Я подъеду и сам тебе его напишу.

Линн выронила карандаш.

– Где… а где ты сейчас?

– В пятнадцати минутах езды от твоего дома, если я правильно разобрался в карте города. Но может лучше завтра? Я мог бы пригласить тебя и Кару на ленч.

Линн улыбнулась и схватила салфетку, чтобы вытереть измазанное соком лицо.

– Лучше сегодня.

* * *

Он привез с собой бутылку красного вина, такого же чудесного и незнакомого на вкус, как персики.

– Сент Лу, – сказал он, когда она уже в который раз спросила название вина, и разлил остатки в ее лучшие бокалы. Она смотрела на него с восхищением, и мысли ее туманились. От него исходили потоки сексуального возбуждения, противостоять которым было невозможно.

– Нельзя сказать, что я сторонник калифорнийских вин, – продолжал Грег. – Но мне хотелось привезти тебе что-нибудь уникальное, а я был твердо уверен, что подобного вина на Востоке нет. Оно куплено у местного виноторговца. Оно понравилось тебе так же, как персики?

– Оно… – Она начала хихикать. – Все, что приходит мне в голову, это яблоки и апельсины.

– Оно сделано из персиков и винограда.

Она засмеялась и откинулась на диван. Грег пообедал перед приездом, а она весь день ела персики. Сыр чеддер и ржаные хлебцы, приготовленные ею к вину, стояли на столике почти нетронутыми.

Обняв ее при встрече, он больше не дотрагивался до нее. Но сейчас ее голова опустилась ему на руку, и он медленно приподнял ее лицо за подбородок, чтобы поцеловать ее.

Воспоминания нахлынули на нее: вкус губ Грега, пахнущих вином; аромат его одеколона. Она снова почувствовала головокружительную радость, словно вернулась в чудесное приключение, пережитое ею в Лос-Анджелесе. Вместе с этим мужчиной, который был частью этого чуда, и, самое главное, радовался ееучастию в этом приключении. Когда же она отыскивала – вернее, встречала – нет, именно откапываламужчину, который был не напуган, не зол или, по крайней мере, не безразличен к ее успехам?

Грег притянул ее к себе и положил ногу на ее ноги. Она дотронулась до рельефно выступившей на ней мышцы. Осмелев под действием вина, она пододвинула руку выше, просунув ее между его бедрами, и почувствовала, как он подскочил.

Он взял ее руку и убрал в сторону. Все еще держа ее руку, он сказал:

– Я снял комнату в отеле. Я собирался провести ночь там.

Он смотрел ей в лицо.

Те мысли, которые так хорошо читала на ее лице Кара, для Грега тоже не были тайной. Ее откровенность была одним из основополагающих факторов ее успеха. И если весь Бостон мог по ее лицу понять, что она чувствует, когда разговаривает с учителем, обвиняемым в растлении малолетних, или юной лесбиянкой, которую все преследуют, нужны ли ей слова, чтобы ответить ему.

Но она все-таки сказала: «Пожалуйста, останься».

– Я не хочу, чтобы ты думала, что я рассчитывал на это.

– Я так не думаю.

Не отрывая взгляда от ее глаз, он прижал ее руку к своей возбужденной плоти.

* * *

Он занял место рядом с ней в постели так естественно, словно все это время оно предназначалось именно для него и ждало его появления. Возможно, он снился ей здесь, но воспоминания таились где-то глубоко, пока чувства не пробудили их.

Он любил ее с пылкой сосредоточенностью, лаская ее ноги и целуя колени и лодыжки. Долгие минуты он провел, исследуя губами ее плечи и внутреннюю сторону рук, и лишь затем опустился ниже. Никто и никогда не любил ее так медленно и методично, так самозабвенно.

Когда она, наконец, попыталась перевернуть его на себя, он улыбнулся и покачал головой.

– Я хочу, чтобы ты кончила, – прошептал он.

И она отдала себя во власть ищущего языка Грега и крепко сжала рот, чтобы не закричать, когда он довел ее до высшей точки наслаждения.

* * *

Грег проснулся первым; когда Линн открыла глаза, он лежал, приподнявшись на локте, и смотрел на нее.

– Я не улыбаюсь по утрам, – сухо сказала она, стараясь улыбнуться, но у нее ничего не получилось.

Он усмехнулся и сел на кровати.

– Ты не против, если я сварю нам кофе?

– Не поможет. В этом случае ничего не помогает.

Он рассмеялся. В неясном утреннем свете он был так же привлекателен, как и ночью; даже больше – морщинки, появляющиеся после сна, смягчили его черты.

Линн знала это, так как каждое утро видела в зеркале свое собственное лицо, бледное и опухшее, со следами туши вокруг век, лишенных ресниц. В одном из многочисленных журналов, попадавших на ее рабочий стол, Синди Кроуфорд заявила о том, как она узнала, что действительно любима: когда увидела, что ее муж смотрит на ее лицо по утрам с обожанием.

Грег, должно быть, прошел ту же школу. Сейчас он смотрел на Линн так, словно она действительно нормально выглядела.

Страдая от своей застенчивости, она села на кровати и надела тапочки.

– Я иду в душ, – сказала она, сделав последнюю, но безуспешную попытку улыбнуться.

* * *

Они сидели на высоких табуретках за стойкой на кухне. Как и большая часть квартиры, кухня была спроектирована так, чтобы максимально продемонстрировать красоту открывающейся перед вами панорамы. Сквозь стеклянную стену был виден порт; мимо скользила баржа, над которой летали стремительные чайки.

Это была именно та картина, которую она рисовала в мыслях, когда переехала сюда – с надеждой и наивностью: рядом с ней на табурете мужчина, и они вместе проводят эти минуты перед работой, а солнце освещает панораму за окном.

– Ты не можешь устроить себе сегодня выходной? – спросил Грег.

Линн покачала головой. Ее волосы были приглажены, лицо накрашено, а колготки надеты; она была готова уйти из дома.

– Тогда хотя бы полдня. Только утро плюс ленч. А потом я оставлю тебя в покое до вечера.

– Я действительно не могу. – Она потянулась к цветочному горшку, где хранила всякие мелочи. – Возьми ключ. Ты можешь посмотреть город, а когда надоест, вернешься сюда.

Он положил ключ в карман, отпил немного кофе.

– Позволь мне угадать. У тебя не так уж много времени для отдыха.

– Это не так. Я стараюсь отдыхать по крайней мере четыре недели в году, а если надо, то и больше. Я уезжаю в путешествия с друзьями или одна. Мне приходится много работать только, когда я здесь.

– О’кей, – сказал Грег. Он встал, заложил руки за голову и потянулся. У него были прекрасные руки, длинные и худые, с широкими пальцами. Глядя на них, Линн мгновенно вспомнила как они гладили ее тело.

Она отвернулась и допила кофе.

– Хороший кофе. Спасибо тебе, – сказала она.

– На самом деле он не так уж хорош.

– Не хорош?

– Да. Если бы ты освободилась на полдня, я бы тебе кое-что купил. С чудесной масляной сдобной булочкой. С изюмом.

Линн достала из шкафа их пальто и открыла входную дверь. Коридор был ярко освещен солнечным цветом, запах океана наполнял теплый воздух. Сквозь окно в коридоре вдали была видна баржа, но чаек уже было трудно разглядеть.

И снова Линн охватило счастливое блаженство. Наконец-то картинка ее мечты ожила.

– О, черт, – сказала она.

* * *

Она показала ему район порта, современные здания, отели, рестораны и магазины. Хотя ветер был прохладным, но солнце согревало их, и Линн почувствовала гордость за то, что показывала. Грег приехал из страны веселья и пальм; а здесь все было совершенно по-другому. Это был ее город у воды.

Они купили кофе в пластмассовых стаканчиках и пили его прямо на ходу. В магазине сувениров Линн купила Грегу горшочек для бобов с крышкой, закрывающейся на кодовый замок.

– Можно считать, что меня приняли в игру? – спросил он.

Она кивнула:

– Ты должен поставить его для гостей – и обязательно с бобами.

– И я не должен сообщать им, что это шутка.

– Ты не имеешь права ничего говорить.

Грег рассмеялся:

– Это…

– Ослепительно. Чем меньше тебе хочется это делать, тем лучше. Однажды Кара подарила мне солнцезащитные очки в форме двух клешней омара и заставила надеть их на пляже.

– Кстати об очках… – Он повернулся к Линн и заботливо снял с нее черные очки.

– Так лучше, – сказал он.

– Это почему же?

– У тебя восхитительные глаза. Я люблю смотреть в них.

– Если не носить очки, то придется щуриться на солнце и тогда могут появиться морщины, – сказала Линн, но очки надевать не стала.

– Морщины – это не страшно. Мы их заслуживаем. Посмотри-ка сюда.

Он остановился около магазина купальных принадлежностей и указал на желто-зелено-черный купальник, выставленный в витрине. Это было бикини, верхняя и нижняя части которого были соединены между собой серебряными кольцами на животе и на спине.

– Давай зайдем, – сказал он.

Линн покачала головой:

– Ну, давай. Примерь его. Ты купила мне подарок. Теперь моя очередь.

– Ты шутишь? Даже в одиночестве и то трудно примерять купальники. Выпирающее со всех сторон незагорелое тело в свете флюоресцентных ламп. Забудь об этом.

Он просунул руки ей под пальто и свитер и обнял ее за талию.

– Как, – спросил он с преувеличенным возмущением, – ты могла забыть, что я прекрасно знаю, что я увижу в свете этих ламп? – Он погладил изгиб ее талии. – Ведь именно поэтому я уверен, что ты будешь выглядеть в нем великолепно. Я посмотрел на купальник и представил тебя в нем.

Свет в примерочной был более мягким, чем она ожидала, но не настолько приглушенным, как ей хотелось, и она поморщилась, оглядывая ту часть тела, которая была видна между верхом и низом купальника. Как бы ей хотелось, чтобы ее руки были менее дряблыми. Но, осмотрев себя со всех сторон, она набралась смелости и вышла из кабинки.

– Боже мой, – Грег затаил дыхание, внимательно рассматривая ее. Он медленно обошел вокруг нее. Продавщица оторвалась от своей работы по оформлению витрины и подмигнула Линн.

– Тебе нравится? – спросила его Линн.

– Нравится? – Он открыл рот, и остановился, пожимая плечами. – У меня просто нет слов.

– Довольно смешно покупать купальник в это время года.

– Но ведь ты собираешься вернуться в Лос-Анджелес. А там купальник нужен всегда.

– Не думаю. Деловые поездки не оставляют времени для купания.

– Не деловые. – Стараясь не дотрагиваться до нее руками, прошептал он Линн на ухо. – Я говорю об удовольствиях. Когда ты остановишься у меня.

– О, – сказала она, полная удивления и восхищения.

– Сними купальник, – посоветовал он.

– Хорошо.

– Звезда… – прошептал он. – Такой ты живешь в моих мыслях.

Грег достал кошелек и направился к кассе.

– Нет, – быстро сказала Линн. – Я сама заплачу.

Он обернулся:

– Я хотел сделать тебе подарок.

– Спасибо. Но я предпочитаю заплатить сама.

Стоя перед зеркалом в примерочной, она сделала для себя еще одно открытие. Удивительно, как чье-то восхищение может изменить твою самооценку. Теперь она видела свое тело, казавшееся ей раньше бледным и рыхлым, глазами Грега, что придавало ему гибкость и нежность.

Наверное, ей не следовало так настаивать по поводу оплаты. Он просто был очень добр.

В дверь постучали, и вошел Грег с еще одним купальным костюмом в руках.

– Я сказал продавщице, что отнесу тебе этот купальник для примерки, – сказал он. Он положил его на стул. – Мне нужен был повод, чтобы зайти сюда. Теперь мы можем кое-чем заняться. – Он снял лямки купальника с ее плеч.

– А я позволяю тебе это делать, – сказала Линн, уткнувшись ему в шею. – Невозможно поверить, что это делаю я.

Он закрыл ей рот поцелуем. Затем стянул купальник до самого низа, сжал ее голые груди и прижал ее к себе.

Линн обняла его, успев на секунду заметить в зеркале отражение своей груди, покрытой руками Грега.

Они крепко прижались друг к другу, и на какое-то мгновение она перестала осознавать происходящее. Он был полностью одет, а она наполовину раздета, и она ощущала своей кожей нежную шероховатость его пиджака.

Он повернул ее так, чтобы взглянуть в зеркало, и Ли ян почувствовала, как напряглось его тело, пока он смотрел на их отражение. Он отпустил ее и начал расстегивать ремень на брюках.

– Нельзя, – прошептала Линн, отступая назад. Она схватила свой свитер и прикрылась им.

– Но…

– Мы в магазине.

Он вздохнул. Линн видела, как он старается взять себя в руки. Он улыбнулся:

– А ты беспокоилась об освещении.

Они бродили по рынку Квинси, пробуя сыры и шоколад, заглядывая в магазины.

– Посмотри на все это, – сказал Грег. – Ты можешь сделать фотографию на паспорт или купить часы, или вставить себе бриллиант в ноздрю.

Он взял с прилавка аквамариновую сережку и поднес ее к уху Линн.

– Очень хорошо. Она подходит к твоему новому купальнику.

– Но у меня не проколоты уши.

– Да? Возможно, они здесь это делают. А вот и объявление. «Бесплатное прокалывание ушей при покупке».

Линн сделала недовольное лицо.

– Позволь мне сделать это для тебя, – упрашивал он.

Но ей совсем не хотелось прокалывать уши. У нее было достаточно красивых клипс.

– Тогда что-нибудь другое. Ты не позволила мне купить купальник – так как насчет какой-нибудь вещицы, которая подойдет к нему? – Он дотронулся до ее щеки. – Ты не можешь представить, как мне было хорошо последние… – он посмотрел на часы, – пятнадцать часов. Чудесное время. Может, это плохо, что мы живем в обществе, где благодарность выражают денежными тратами, но что поделаешь. – Он усмехнулся. – Позволь мне потратиться на тебя.

Они прошли немного вперед. Седой мужчина с коляской для двойняшек помахал Линн, две молоденькие девушки широко улыбнулись ей.

– Тебя узнают! – сказал Грег.

– Угу.

– Как здорово! – Он сжал ее руку. – А мне посчастливится увидеть, как ты даешь автографы?

– А ты этого хочешь?

– Не могу дождаться. – Неожиданно он остановился. – Посмотри.

– А что это?

– Место, где делают татуировки. – Он потянул ее к магазину. В витрине на разных уровнях на серебряных и пурпурных веревках были развешаны гладкие части тела неестественных цветов. Вращающийся шар высвечивал розовым цветом плечи и лодыжки с нанесенными на них маленькими рисунками.

– Да, – сказал Грег. – Да. – Он погладил Линн по плечу. – Может быть здесь. Или на ноге. Что-нибудь изящное и женственное.

Линн широко раскрыла глаза.

Он открыл дверь в магазин.

– Ты хочешь, чтобы я зашла туда? – спросила она.

– Ты слишком часто отказываешь мне сегодня, – сказал он, подталкивая ее в магазин.

Они вошли в помещение, пол которого был покрыт густым серебристо-серым ковром. На стенах висели рисунки татуировок. Звучала спокойная музыка, «Аппассионата», воздух был наполнен запахом жасминового чая.

За письменным столом сидела женщина в костюме в узкую полоску, чем-то похожая на фею; на спинке ее стула висело белое пальто. Она посмотрела на них и улыбнулась, от чего на ее щеках появились большие ямочки.

– Доброе утро.

– Доброе утро, – сказал Грег. – Моя подруга хочет сделать татуировку.

– Я не хочу. То есть, – Линн замялась, стараясь найти вежливую форму для категорического отказа. – Мне, конечно, интересно. Но я не…

– Давайте посмотрим рисунки, – сказал Грег.

Женщина подвела их к той части стены, где были развешены эскизы татуировок, явно рассчитанных на женский вкус. Там были инициалы, состоящие из одной или двух букв, некоторые из которых имели лишь легкий намек на завитушки: глаз с длинными ресницами, сердца, кошки, звезды, музыкальные знаки.

– Сейчас популярны эти рисунки, – сказала женщина, указывая на группу цветов: лилия, тюльпан.

Грег внимательно рассматривал рисунки, двигаясь вдоль стены. Он потянул руку и постучал по рисунку, изображавшему полные надутые губы длиной в дюйм, которые были нарисованы тонкими аккуратными линиями.

– Мне нравится этот рисунок, – сказал он.

Женщина кивнула:

– Очень красиво. Немного смело, но в тоже время сдержанно. Совсем не похоже на другие.

Грег повернулся к Линн:

– Ну, как?

– Хорошо, – сказала она и глубоко вздохнула. Она действительно слишком много раз отказывала ему.

Женщина улыбнулась:

– Вы хотите что-то спросить?

– Да. – Ладно уж. – А это абсолютно безопасно? Сколько на это потребуется времени? Будет ли татуировка болеть?

Испугавшись произнесенного ею слова «будет»,Линн прослушала начало ответа, и ей пришлось попросить повторить ответ.

– Немного побаливает. Появляется ощущение покалывания. Обычно люди испытывают облегчение, когда узнают, что это не имеет ничего общего с иголками. А что касается безопасности, – сказала она, направляясь к своему столу, – вот справочная литература. Помимо стандартных, я применяю свои меры предосторожности. Она протянула брошюру. – Для выполнения этого рисунка потребуется около часа.

Линн постаралась скрыть то облегчение, которое испытала при этих словах.

– О, тогда я не могу. У меня совсем нет времени.

– Мы вернемся, – сказал Грег. – Когда вы закрываетесь?

– В шесть. Или я могу сделать вам сейчас имитацию. Это займет пять или десять минут.

– А что такое имитация? – спросила Линн.

– Я нанесу этот рисунок, он не проникнет так глубоко, как настоящая татуировка. Я использую иглу с естественными красителями. – Она показала заостренный инструмент. – Она продержится несколько недель, а потом постепенно сойдет.

Грег сказал:

– Лучше мы придем позже и сделаем настоящую татуировку.

– Но я действительно не смогу позже, я и так потеряла целое утро, – сказала Линн. Ей уже нравилось это маленькое приключение, особенно теперь, когда отпала необходимость принимать серьезные решения. – О'кей. Я решила. Мне нужна имитация.

* * *

В офисе Линн Кара повесила трубку телефона и минуту стояла, глядя с улыбкой на телефон. Затем она посмотрела на часы, быстро огляделась и решила немного прибрать в комнате. Груду пленок на полу около дивана можно было не трогать: когда у нее будет время, она разберет их, а не будет просто отпихивать с дороги. Но у нее оставалось время, чтобы убрать рабочий стол Линн и другие столы.

Как хорошо, что она смогла остаться в офисе одна на все утро, чтобы разгрести эти залежи. Это можно было сделать только тогда, когда рядом не было Линн, которая заламывала руки и стонала, что после ее уборок она не может ничего найти.

Какая удача для Линн, подумала Кара, что появился кто-то, с кем Линн может проводить время.

А главное, с какой радостью она расскажет ей новость, которую Деннис Оррин только что сообщил по телефону: принято решение – завтрашнее шоу выбрано для пробного показа.

Линн будет прыгать и верещать от восторга, каждое такое событие делало контракт с синдикатом более реальным для нее. Широкая улыбка появлялась на лице Кары каждый раз, когда она представляла себе титры, которые увидят на следующей неделе полдюжины американских городов: ЗАПИСАНО НА ВДСЕ-ТВ, БОСТОН. И несколькими строчками ниже: ПРОДЮСЕР: КАРА МИЛЛЕТ.

Она снова посмотрела на часы. Осталось двадцать минут до того, как ей надо было уходить на встречу с Линн и ее новым знакомым. Она закончила убирать на столе, стряхнула пыль с волос, переоделась в чистую блузку, которую хранила в шкафу Зеленой комнаты. У нее оставалось достаточно времени, чтобы позвонить сестрам и сообщить им новость, а потом матери, чтобы лишить ее возможности рассказать об этом всем первой.

* * *

Кара подняла свой бокал:

– За новое общенациональное шоу Линн Марчетт.

– У меня есть тост получше, – сказал Грег, поднимая свой бокал. – За известную всей стране ведущую шоу номер один.

Линн улыбнулась:

– Я должна пробормотать в ответ что-нибудь, исполненное скромности и самоуничижения?

– Ты шутишь? – сказала Кара. – Я позову врача.

– Когда вы записываете пробную программу для показа? – спросил Грег. – Дата уже назначена?

Линн покачала головой:

– Не раньше, чем через пару месяцев. На следующей неделе КТВ покажет завтрашнее шоу в Чикаго, Лос-Анджелесе и других городах. Они выбрали хорошую тему: врачи-женщины обсуждают проблемы женского здоровья, на которые врачи-мужчины стараются не обращать внимания.

– Они запишут кассету, которую предоставят некоторым крупным компаниям в обмен на информацию о рейтинге программы. Затем они будут ее анализировать, встречаться с людьми, ходить вокруг да около и снова встречаться.

– Не похоже, что ты счастлива.

– Это так изматывает. Я знаю, что им нужно время, чтобы разложить все по полочкам. Они хотят заинтересовать как можно больше возможных компаньонов. Так я это понимаю, когда заставляю себя рассматривать ситуацию с профессиональной точки зрения.

Кара сказала:

– Но, если говорить честно, мы уже не в силах ждать. Мы ужасно хотим начать эту работу.

– Я хочу, чтобы они показывали меня ежедневно, по всей стране, начиная с завтрашнего дня. С сегодняшнего.

Принесли «Салат Цезаря» для Линн, и она откусила французскую булочку.

Кара пристально смотрела на нее.

Линн спросила:

– В чем дело?

– Сильный чесночный запах. Он чувствуется даже на моем месте.

– О-о. – Линн посмотрела на Грега. Кара была права; ее рот пылал уже после одной ложки салата. Неужели она встречала так мало прямоходящих двуногих существ, что вычеркнула из своей жизни такое прекрасное качество, как отсутствие медвежьего запаха изо рта?

И как всегда, не дожидаясь новых вопросов и недоразумений, Грег решил возникшую проблему, взяв с ее тарелки салат-латук и быстро отправив его в рот. Пережевывая его, он перевел глаза с Линн на Кару.

– Мне кажется, – сказала Кара, – мне придется пересесть за другой столик.

* * *

– Он великолепен.

– Правда?

Кара скосила на нее глаза:

– Может, я что-то не заметила? Никаких раздражающих привычек?

Линн засмеялась:

– Никаких, если не считать привычку бросать повсюду обертки от «тамз».

– Он действительно так сексуален, как выглядит?

Лицо Линн вспыхнуло при воспоминании о прошлой ночи и о том, что произошло утром в примерочной.

– Похоже, что он изучил все статьи в журналах, рассказывающие о том, что хочет женщина.

Кара улыбнулась. Линн смотрела в зеркало женской комнаты, как Кара приглаживала брови при помощи зубной щетки. Это была старая желтая щетка, покрытая слоем туши; Линн помнила ее еще с тех пор, когда они вместе работали помощниками продюсера.

Домашняя привычность того, что делала Кара, согрела ее.

Она даже сделала шоу о том, какую важную роль играют друзья в жизни людей, у которых маленькая семья. Друзья становятся для них поддержкой, тем самым заменяя семью.

Линн спросила:

– Ты не замечаешь во мне ничего нового?

– Ты имеешь в виду твою улыбку? Хорошее настроение? Или тот факт, что ты знакома с мужчиной уже неделю, а он еще не попросил у тебя денег?

– Я имею в виду это. – Линн подняла ногу. Под тонкими колготками в нескольких дюймах над лодыжкой голубела буква Г. Под ней расположились тонко очерченные пухлые красные губки.

Кара онемела от удивления.

– Когда ты сделала это? – Она наклонилась ближе.

– Сегодня утром. Это была идея Грега. Это его подарок. – Она рассмеялась. – Он сам выбрал рисунок. Он называет это «переносной поцелуй».

– Восхитительно. Не похоже на болячку или что-нибудь подобное. Она не болит?

– Нет. Это не настоящая татуировка – ее называют временная имитация. Через несколько недель она исчезнет.

Кара выпрямилась:

– Какой необычный человек. Как долго он пробудет в городе?

– Еще только два дня. Но он довольно часто приезжает сюда по делам. Я не помню, чтобы он говорил мне это в Калифорнии. Но, – сказала Линн, взбив свои кудри так, что самые длинные из них рассыпались по плечам, – Том Брокау мог пригласить меня посидеть с ним в горячей ванне в ту ночь, и я не вспомнила бы об этом.

– Подумай как следует. Ему пришлось бы тогда отменять другие свидания.

– Давай еще раз пробежимся по сценарию завтрашнего шоу. Не могу представить, как я могла прогулять целое утро перед таким важным событием.

– Ты же не знала. Не мучай себя этим, о’кей? Все уже подготовлено.

– А в шесть я должна уйти.

– Позволь мне угадать, – сказала Кара. – Ужин с хранителем переносных поцелуев.

– Правильно. Тогда угадай, с кем еще?

– Кто там может бытьеще? Мэри? Деннис?

Линн покачала головой:

– Бубу.

Кара пристально посмотрела на нее.

– Уже?

– Ты думаешь, я слишком тороплюсь?

– Я общалась с тобой в течение года, прежде чем ты познакомила меня со своим братом. Я просто удивлена тем, как ты серьезно относишься к этому, как быстро ты на это решилась.

Линн захлопнула сумку.

– Я вовсе не собираюсь официально знакомить его со своей семьей. Просто мы с братом еще раньше договорились о встрече, а я терпеть не могу отказываться. Ты знаешь Анджелу. Она обидится на меня за то, что я расстроила Бубу.

– Ну и пусть обижается.

– Я так не могу.

Кара прошла за Линн в офис.

– У твоего брата и невестки своя жизнь. У тебя своя. Ты очень занята, особенно сейчас. Почему ты должна отказывать себе…

Линн жестом остановила ее:

– Ты не знаешь, каково не иметь нормальной семьи. Ты окружена толпами сестер и их мужей. А у меня есть только брат и его жена. Мне не хочется создавать сложности. Ты можешь это понять?

– Угу.

– Не сходи с ума.

Кара улыбнулась:

– А я и не схожу. Итак. Ты решила представить Грега Бубу и Анджеле.

– Я собиралась сказать Грегу, что вечером буду занята. А потом подумала, что Анджела все время хочет, чтобы я кого-нибудь привела. Вот я и приведу.

* * *

Анджела вошла на кухню и сморщила нос.

– Этот запах невыносим.

Бубу усмехнулся:

– Чеснок. Мелко нарезанный. Две столовые ложки. Именно поэтому мои мексиканские блюда пользуются таким успехом. Каждый день можно ждать появления здесь фотографов из журнала «Гурман».

– Я воспользуюсь освежителем воздуха, – сказала она и вышла.

Через несколько секунд раздалось шипение ее любимого освежителя под названием «Весенний дождь». Шипение то затихало, то возобновлялось по мере того, как она переходила из гостиной в спальни и прихожую.

– Линн со своим другом останется ночевать?

– Нет, – сказал Бубу. – У нее завтра ответственное шоу.

Анджела вернулась к кухне и остановилась в дверях гостиной.

– Тогда это не самый удачный вечер для гостей.

Он пожал плечами, нарезая красный перец:

– Кажется, у нее все уже продумано.

– Ну, не знаю, – с сомнением сказала Анджела.

– Ладно, посмотрим. По рассказам этот мужчина – джентльмен.

– Он из Калифорнии.

– О’кей, – сказал Бубу. – Там тоже встречаются джентльмены.

– Я поставлю на стол графин с водой? А то вся эта острая еда.

– Угу. Положи в него немного льда и ломтики лимона.

Она достала лимон из холодильника.

– Он вымыт?

– Да.

– Ты уверен? На нем этикетка.

– В таком случае нет. Как она сказала его зовут? Джордж?

– Грег.

– Она посмотрела на его брюки цвета хаки и футболку.

– Ты собираешься переодеваться?

– Как только доделаю подливку.

* * *

Дожидаясь своей очереди в душ, Грег гладил рубашку. Линн держала утюг в спальне вместе с маленькой переносной гладильной доской, которая сейчас лежала на мраморном столике. Водя по рубашке утюгом, Грег рассматривал другие предметы, стоящие на столе – ряды книг, шкатулку для драгоценностей, несколько фотографий в рамках.

На одной из них были Линн и Кара на пляже на фоне пальм. Волосы Линн были гораздо короче. У Кары тоже была другая прическа. Он даже наклонился, чтобы лучше ее рассмотреть.

На фотографии большего размера Линн и Кара сидели среди группы людей на банкете рядом с лысоватым мужчиной в смокинге, который держал в руках какую-то награду.

В конце мраморного столика стоял коллаж из фотографий, некоторые из них были черно-белыми. Он поставил утюг, чтобы взять коллаж, а затем снова стал гладить, одновременно рассматривая его.

На большинстве из них были Линн и ее брат. На более старых, не очень четких снимках, скорее всего, были их родители; на некоторых снимках, сделанных недавно, была изображена какая-то женщина, видимо жена Лоуренса. Как ее звали? Анджела.

Лоуренс был громадным мужчиной, на две головы выше Линн. Похоже, что он таким и родился; Грег не нашел фотографий маленького Лоуренса. Смешно, что такой гигант носит столь шутливое прозвище.

На детских снимках Линн была тоненькой девочкой в слишком больших для нее брюках и платьях. Она редко стояла или сидела прямо, почти всегда камера запечатлевала ее сутулящейся, словно она съеживалась от страха.

Встряхнув рукав рубашки; Грег подумал о том, как не похожа Линн на этих фотографиях на ту Линн, которую он знает сейчас.

Сегодняшняя Линн уверенно сидела за столом ресторана, прекрасно осознавая, что проходящие мимо люди узнают ее, гордилась этим вниманием. Она ходила, выпрямившись, высоко подняв голову, с удивительной грацией.

Удивительно, как меняются с годами некоторые женщины.

Ему хотелось посмотреть, как она работает, и он пытался убедить ее разрешить ему присутствовать на завтрашнем шоу. Но нет. Она категорически отказала. Только не это шоу. В другой раз.

Он отключил утюг и повесил рубашку на вешалку.

У него не сохранилось детских фотографий. У его родителей никогда не было фотоаппарата – у них не было ни дома, ни земли, ни даже кастрюль. Они были поденными рабочими, которых владельцы поместий называли «соломенными рабами», потому что под безжалостным солнцем южной Калифорнии зеленая трава превращалась в солому, если не было рабочих, чтобы поливать ее.