Текст книги "Никто мне не верит"

Автор книги: Молли Катс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Глава четырнадцатая

– Где она? – спросил Деннис.

– В Лос-Анджелесе. Вернется сегодня вечером, – ответила Кара. – Ты чувствуешь себя уже лучше?

– То так, то сяк. – До этого звонка Деннис принял душ и оделся, собираясь пойти на работу, но потом, когда на пути в гараж его охватила слабость, передумал. – Попроси ее, пожалуйста, позвонить мне, если она с тобой свяжется.

Бернадин слышала, как он в кабинете повесил телефонную трубку.

– Не стоит ли тебе вернуться в постель? – крикнула она.

–  Нет.

Она вошла и забрала пустой стакан; ее движения были резкими, и он подумал, что мог бы выбрать другой тон и что он не заслуживает такой чудесной жены. Но затем его мысли ушли в другую сторону, и проблемы снова захлестнули его. Ведущий программы новостей, шоу Марчетт, пробная программа для КТВ.

– Как вообще Линн в гимнастическом зале? – неожиданно спросил он.

– Линн? – Бернадин нахмурилась. – А что тебя интересует?

– Чем она там занимается?

– Тем же, чем и я, в большей или меньшей степени. Работа с тяжестями, движущаяся дорожка, упражнения на полу.

– Она там такая же рассеянная? Не кажется, что она где-то далеко?

– А чего еще ты ждешь? Она мучается и нервничает. У нее постоянные головные боли.

Бернадин ждала, а когда он не стал продолжать разговор, спросила: «Почему?» Но он не ответил.

* * *

Когда они пролетали где-то над штатом Индиана, Майк попросил:

– Расскажите мне снова о том вечере, когда вы познакомились.

– Мы обсуждали это уже раз пятьдесят.

– Все равно расскажите. Мы только что там были; это могло активизировать вашу память. Может всплыть что-то новое.

Поэтому она откинулась в узком кресле и описала все снова: ресторан, Тихий океан и Фермерский рынок. Майк расспрашивал ее о приезде Грега в Бостон. Чтобы сделать себе в этот день приятное, он упустил тему секса и сразу перешел к вечеринке у Мэри, посылкам и звонкам.

Пилот только что объявил, что они пролетают над озером Эри, чтобы желающие могли наклониться к иллюминаторам и посмотреть, когда Майк сказал:

– О’кей, по телевизору идет Мэрфи Браун;он звонит, как вы считаете, из машины?

– Я знаю, что он был в своей машине. Он сам это сказал.

– Давайте пройдемся по разговору.

– Я сказала, что хочу пресечь это в зародыше. Он сказал, что мне не следует этого делать. Он спросил, помню ли я тот вечер, когда мы познакомились, и сказал, что находится в Малибу, рядом с этим рестораном. Он настаивал, чтобы я сказала, как он может снова сделать меня счастливой. Что это было…

– Вернитесь мысленно к этому моменту. Вслушайтесь во все звуки, – сказал Майк. – Он мог сознательно обманывать вас, говоря откуда звонит. Нет ли звуков, похожих на те, что бывают на бензоколонке? Завод? Вы слышите шум океана?

Она постаралась затаить дыхание и почувствовать все, что было тогда.

– Мимо проезжают машины. По звукам похоже, что это – шоссе.

– Он едет по шоссе.

– Думаю, да.

– Поэтому его голос слегка дрожит. Может, связь пропадает.

– Нет.

– Значит, похоже на то, что машина стоит?

– Да.

– Продолжайте.

– Я сказала, что, может быть, это яслишком холодна. И он – и он…

Линн подскочила в кресле.

Майк напрягся:

– Что?

– Именно поэтому я поняла, что машина стоит. Радио, не в его машине; звук появился и пропал, словно другая машина остановилась на секунду. Но, послушайте, я никогда раньше этого не осознавала, но это же было шоу Боба Хемпхилла.

– И что это значит?

– Боб Хемпхилл работает на местной радиостанции. Его можно слушать только в восточном Массачусетсе. Грег не мог быть в Калифорнии! Он был в Бостоне! Он звонил мне из Бостона!

* * *

В течение полутора дней Майк обзывал себя придурком. А кто еще, кроме придурка, потащится на другой конец страны, чтобы узнать, что начинать ему нужно было, возможно, со своего конца?

Затем он начал заново собирать кусочки своей картинки-загадки.

Не считай, что маньяк живет там, где он говорит. Не покупайся на это.

Представь этого маньяка прямо здесь, дома.

Не рассылай повсюду его портрет и не удивляйся тому, что никто не видит его проходящим контроль в аэропорту.

Подумай о том, сколько раз он предположительно приезжал на Восток, чтобы устраивать свои мерзкие штучки. Подумай, как это могло быть по-другому.

И не просто смотри в другом направлении. Думайв другом направлении. Заберись в шкуру этого маньяка и посмотри на все его глазами и таким образом найди его.

* * *

Он выглядит так же плохо, как я, подумала Линн, рассматривая неестественно выступающие скулы и белую как мел кожу Денниса. Костюм висел на нем мешком, а на лбу выступил пот.

– Кара сказала, что ты был расстроен тем, что меня не было в понедельник, – сказала она.

Деннис вытер лоб.

– Это не из-за твоего отсутствия. Всем известно, что ты живешь почти на пределе. А я не нахожу себе места. А еще… я чувствую, что теряю с тобой внутренний контакт.

– О, Деннис.

– С тобой все в порядке, Линн? До какой степени я должен беспокоиться?

Линн заколебалась. Они смотрели друг на друга через громадный рабочий стол очень занятого человека, заваленный пленками и ужасно важными бумагами.

Она не была точно уверена в том, о чем он спрашивает, но предполагала, что это и не было обязательным. Деннис всегда был ее другом и союзником, но в то же время он был человеком, который сидел на другом конце этого стола размером с океанский лайнер, и если бы ему пришлось сознательно проявить твердость для внесения ясности, он так бы и сделал.

В данной ситуации, не зная нужного направления, она получала право выбирать его сама.

Она была бы счастлива сейчас поспать хотя бы три часа подряд без нервных подскакиваний, но она не стала бы ему это говорить.

Она больше не ступала на эскалаторы, потому что боялась падений, но к чему было упоминать об этом?

Выходя на улицу, любую улицу, она смотрела во все стороны, но все же чувствовала, что ее преследуют. Она не могла пройти от своей машины до двери квартиры или от такси до офиса, не думая о том, что за ней тайно следят чужие глаза. Но она не стала бы беспокоить этим Денниса.

Боли в ее голове напоминали метеоритные дожди. В снах, когда ей удавалось заснуть, она видела валиум, который лежал в баночке из-под икры. Но как раз этого Деннису и не надо было слышать.

– Если ты имеешь в виду, к какому решению я склоняюсь в отношении пробного показа, – сказала она, откинувшись, – я все еще думаю. А понедельник я отработаю.

После работы Линн поехала в клуб «Брум». В ее дипломате лежали пять таблеток тиленола с кодеином, завернутые в гигиеническую салфетку.

Она занималась уже минуту и двадцать три секунды, когда появилась Бернадин.

– Как поживаешь? Удачно съездила?

Линн испытала сильное искушение рассказать всю правду. Хоть немного облегчить свои страдания. Бернадин умела вовремя предложить поддержку и понимание, именно тогда, когда Линн нуждалась в этом. А сейчас это ей было крайне необходимо.

Но она не могла, смело удержав профессиональную оборону перед Деннисом, вывалить все свои страхи на его жену. Поэтому она ответила:

– Это долгая история. Почему бы тебе не рассказать, как тыживешь?

– У меня все в порядке.

Но это было не так, и каждый мог заметить натянутую улыбку и скованные движения. Даже Линн.

– Как тебе Деннис? – спросила Бернадин.

– Не слишком хорошо. Но эта простуда иногда просто убивает.

– Я имею в виду его настроение. В последнее время он очень изменился.

– У него много проблем. «И одну из них добавляю ему я», – виновато подумала Линн.

– Возможно, я превращаюсь в нервноприпадочную жену, но, сама знаешь, он путешествует, и он все больше времени проводит на работе, а когда возвращается домой, он мечется, как дракон в клетке… – Она на секунду замолчала. – Деннис не мог завести другую женщину?

Линн повернулась к Бернадин, выпустила из рук перила, а потом снова поймала их.

– Ты это серьезно?

– Да, серьезно.

Линн думала о том, как ответить. Деннис был человеком, которого она меньше всего могла заподозрить в измене. Кроме того, у него бы просто не хватило на это времени.

Она решила сказать просто то, что думала.

– Вы с Деннисом очень близки. У таких пар иногда возникают периоды, когда они на некоторое время как бы отходят друг от друга.

«А теперь послушай мое личноемнение, – подумала она. – как калека будет учить здорового».

– Я думаю, что он в таком тяжелом положении, что, возможно, срывается на тех, кто есть под рукой. Я не верю,что тут замешана женщина. Ради Бога, Бернадин, говоря между нами, каждую секунду своего дня он проводит либо с тобой, либо со мной.

* * *

Линн закончила первую серию выжиманий, и Элизабет забрала у нее штангу. Она села, чтобы отдохнуть, и увидела входящего в зал Майка Делано, который держал в руках конверт.

– В офисе сказали, что вы здесь. Я принес копии статистических данных, которые вам нужны для записи. Мне не хотелось оставлять их в том послеураганном нагромождении, которое вы называете своим рабочим столом.

Элизабет протянула ей штангу:

– Не останавливайтесь слишком надолго.

Немного смущаясь, Линн легла обратно и продолжила выполнение своих упражнений. Она чувствовала критический взгляд Майка.

– Для нее это слишком легкий вес, – заметил Майк.

– Это… сделано специально, – сказала Линн между жимами.

– Максимальный вес, который я ей даю, – это спиральная штанга с пятифунтовиками, – сказала Элизабет, добавляя на каждый конец штанги по кольцу весом в пять фунтов.

Майк осмотрел зал, подошел и взял прямую штангу.

– Эта весит сорок пять. Вы ее выжмите с легкостью.

– Я не хочу иметь сильно развитую мускулатуру.

Элизабет отреагировала:

– Женщинам требуются многочисленные повторения выжиманий при более легкой нагрузке. Эти тяжелые штанги предназначены для наращивания силы, а не для поддержания тонуса и костной массы. Я не использую их, и мои клиенты тоже.

– Она могла бы использовать их для обратных жимов.

– Обратные жимы дают слишком большую нагрузку на локти.

– Это не так, если вы…

–  Майк, – остановила его Линн.

Позже, разминая ее, Элизабет заметила:

– Опять множество узлов на спине.

Линн закрыла глаза:

– У меня тяжелый период.

– Никаких улучшений?

– Нет. Все становится только хуже.

– Бернадин спрашивала меня о том мужчине. Я не знала, что могу ей сказать – что вы хотите, чтобы знал ваш шеф. Поэтому я предпочла переменить тему.

– Спасибо.

– Наклоните плечо влево. Мне кажется, что это ваш приятель является причиной вашего напряжения. Он показался мне любителем поспорить.

– Он действительно любит спорить. Но он не мой приятель.

– Я могла ошибиться, – согласилась Элизабет. – Но я рада этому. При всем том, что вы рассказали, мне кажется, что проблем с мужчинами у вас уже более чем достаточно.

– Это несомненно. По вашим словам можно подумать, что вы прекрасно разбираетесь в том, о чем говорите.

Руки Элизабет замерли на плечах Линн.

– Я… это…

Линн ждала, когда она продолжит, но ничего не услышав, сказала:

– Извините. Иногда слова слетают с моего языка сами по себе. Вы не обязаны отвечать.

– Это просто… слишком длинная история.

Руки Элизабет вернулись к работе.

– А сейчас у вас есть кто-нибудь получше?

Элизабет улыбнулась:

– Я работаю над этим.

Линн вытянула руки перед собой, и Элизабет начала работу с бицепсами.

– Я хорошо разбираюсь в том, что говорю о себе.

– Вы?

– Это одна из причин, по которой я увлеклась Грегом, человеком, который сейчас делает меня такой несчастной, – сказала Линн. – Он был так нежен и заботлив, когда я познакомилась с ним. Казалось, что он так отличается от тех свиней, с которыми я обычно расставалась. Как мало я знала…

Линн закрыла глаза и прислушалась к плеску водопада. Она представила, что лежит посреди зеленого оазиса и холодные капли падают ей на лицо.

Она чувствовала, как расслабляется ее спина. Она наслаждалась временным покоем, создаваемым приглушенным светом, тихими звуками леса и руками, которые снимали напряжение с ее мышц.

Это было именно то, в чем она так нуждалась.

* * *

Некоторое время Линн сидела в сауне, а когда жара спала, она нажала на термостат с мощным, закрепленным на стене шлангом, чтобы добавить пара еще на несколько минут. Она подумала о том, что ее внутренний эмоциональный термостат стал остро реагирующим, но не повышающим общий уровень, а снижающим его при каждом новом ударе, получаемом от Грега.

Одеваясь, она достала из дипломата свою косметичку. Она посмотрела на завернутые в салфетку таблетки, потрогала их, но ни одной не взяла. Она увидела пачку калифорнийских фотографий, которую Майк отдал ей несколько дней назад, и достала их, чтобы получше рассмотреть.

За время их трехдневного марафона прогулка по пляжу была единственным неприятным моментом.

Она просмотрела фотографии. В черном купальнике она выглядела тощей и дряблой.

Но Майк был прав: взгляды, направленные на нее, говорили обратное.

Она тщательно обыскала глазами каждый снимок в поисках другой женщины или собаки, или киоска с мороженым, которые могли быть предметом этого внимания. Но ничего такого не было.

* * *

Линн была в четырех кварталах от своего дома и ждала зеленого сигнала светофора, когда дверца «Лексуса» со стороны пассажирского места открылась и на сидение прыгнул Грег.

Ее рот открылся в немом изумлении. Кровь застучала в висках.

Она рефлекторно схватилась за ручку дверцы, но Грег оказался проворнее. Он нажал кнопку блокировки двери.

Линн нажала звуковой сигнал.

Грег рассмеялся:

– Не беспокойся. Никто не обратит никакого внимания. Как поживаешь?

Довольный смех, загар, очаровательная улыбка… словно мертвец, который предстает перед тобой живым, а через минуту начнет разлагаться у тебя на глазах.

Линн задрожала всем телом, но неожиданно она почувствовала прилив сверхъестественной храбрости, которая всегда приходила ей на помощь во время шоу, когда казалось, что через несколько секунд разразится катастрофа.

– Ты – жалкий ублюдок, – сказала она голосом, дрожащим от ужаса и ненависти и причинявшим горлу боль. – Ты получил еще не все, что хотел? Ты еще не достаточно испоганил мне жизнь?

Грег улыбнулся еще шире и потянулся к ее промежности.

Вся ее храбрость исчезла. Она завизжала и так и продолжала визжать, глядя, как он пробирается между машинами, пока он не исчез из виду.

* * *

Естественно, Линн приняла таблетки; не все пять сразу, но две – подъезжая к дому, а затем – еще одну.

Она не могла дозвониться до Кары или Майка.

Она подумала о брате. Звонок Бубу означал отказ от ее политики умалчивания, которую она все еще проводила под давлением Анджелы, делавшей зловещие предсказания по поводу его здоровья. Но утаивание от брата истинных размеров опасности давало Линн некоторое преимущество. В том случае, когда Бубу не знал, насколько серьезна угроза, уменьшалась вероятность того, что он перестанет что-либо предлагать и начнет настаивать на том, чтобы она осталась в Салеме или позволила ему пожить у нее в Бостоне или даже, что было вполне вероятно, отказалась от выходов в эфир.

Теперь, в сложившейся ситуации, такие возможности пугали ее не больше, чем то, что происходило.

Но, пока она обдумывала это, перезвонил Майк.

* * *

Она встретилась с ним в баре «У Нэнси Джин», с радостью ухватившись за возможность уйти из дому.

Еще один поступок, пугавший ее раньше.

Сидя на жестком стуле, она все еще ощущала, как пальцы Грега копаются у нее между ног, чувствовала тяжесть его ладони.

Ей нужно было еще раз принять душ.

Но это было нелепо.

– Я все время думаю о том, что Барбара Элис Хайсмит переезжала дважды, – сказала она. – Может, он хочет заставить меня сделать именно это? Но, так как я работаю на телевидении, не имеет значения, где я живу; меня всегда можно найти. Если, конечно, дело в этом.Может быть, он хочет, чтобы я отказалась от программы.

– И вы это сделаете?

– Я никогда об этом не думала. Но, возможно, мне не следует делать пробный показ.

Майк покачал головой:

– Я думаю, вам не надо отказываться. Вы делаете эту программу и превращаетесь в дирижабль. Вы висите высоко в небе, вся на виду. Очень сложно устраивать партизанские штучки над чем-то большим и сияющим, на которое смотрит каждый.

Произнося эти разумные и исполненные здравого смысла слова, Майк внутри сгорал от ярости, вызванной последней выходкой Грега. Чтобы сдержать свои чувства, он, не отрываясь, смотрел на экран телевизора, висевшего над стойкой. В новостях показывали лохматого, похожего на бродягу ребенка, который забирался в полицейскую машину.

– Кэти Биерз, – сказала Линн. – Еще одна история.

– И да. И нет. Существуют миллионы таких, как она. Одного ребенка спасают, каждый получает желанный сказочный конец, и страна вздыхает с облегчением. Все думают, что проблемой жестокого обращения с детьми кто-то занимается.

Линн встретилась с ним взглядом.

– Скажите это на пробной программе.

– Скажу. – Он пристально посмотрел на нее в ответ. – Итак, вы собираетесь ее делать?

– Я хочу. Но я боюсь. Что будет, если Грег уничтожит ее? Он инстинктивно метит в то, что для меня имеет значение. Он знает, что эта программа – достижение всей моей жизни. Он знает, что нет более надежного способа ранить и унизить меня, чем сорвать ее показ. А он подбирается все ближе, становится все более наглым и более опасным.

– Согласен.

– И тем не менее вы считаете, что я должна идти вперед.

Майк постучал пальцами по спинке стула:

– Теперь у нас есть преимущество. Мы знаем, что он или живет в этом районе, или проводит здесь гораздо больше времени, чем он хочет показать. Мы не оглядываемся на Запад, пока он шныряет у нас под ногами. И он не знает, что нам это известно. Поэтому мы сосредоточим усилия на охране студии «Ревер» и технологических приготовлений. Мы назначим охранника для каждого человека, который важен для проведения показа. И, возможно, имея на этот раз так много глаз, мы выявим его и позволим ему привести нас к тому камню, под которым у него нора. И, может быть, мы поймаем его за таким занятием, которое поможет нам засадить его на очень хороший срок, гораздо более долгий, чем за простое преследование.

Майк взял горсть крендельков и сломал их все сразу.

– И еще одно, – сказал он. – Это очень важная программа. Она должна быть сделана. Люди должны ее увидеть.

**

Некоторое время у нее не хватало духу выйти на террасу, так как она не могла отбросить воспоминания о Чипе. Но она заставила себя это сделать. Она должна была крепко удерживать то, что у нее оставалось по мере того, как все больше и больше кусочков ее жизни уносило прочь живым цунами, в которое превратился Грег.

Сегодня вечером на улице подмораживало.

Она чувствовала его присутствие, прикосновение его пальцев. Всю непристойность ее интимной связи с человеком-монстром и его с ней.

Внутри зазвонил телефон, и она поспешила к нему. Звонил брат.

– Я надеюсь, что ты еще раз подумала о том, чтобы некоторое время пожить у нас.

– Я думала об этом. Я обожаю тебя за это предложение. Но…

– Золотко, я не предлагаю. Я… умоляю.

– О, Бу.

– Ты можешь ездить на работу отсюда. Анджела ездит и тысячи других людей. У тебя будут все удобства. Личная ванная комната. Завтрак в постель. Персональная «Глоб»по утрам.

– Я не…

– Хорошо, хорошо. Я буду приносить тебе «Тудей».

– Послушай, я не жила здесь неделю. Я поставила дверь, способную защитить Форт Нокс. Я просто хочу пожить в своей квартире. Это так ужасно? – Линн потерла шею. – Извини, что перебила.

– Ничего. Мы все нервничаем.

* * *

Всю неделю было холодно. Ветер выдувал из урн мусор и швырял его прямо в глаза. Он пачкал волосы и царапал кожу.

За три дня до записи пробного показа Грег надел меховую шапку, теплое пальто и свои любимые сапоги «Сторм Труппер» и отправился на прогулку вниз по бульвару Моррисей, мимо здания Третьего канала.

Он знал, что запись будет проводиться в студии «Ревер». Естественно, он прекрасно знал, где она находится. Он знал расположение каждого входа, размер потолочных балок, количество кабинок в мужских и женских туалетах и запах освежителя воздуха в гардеробной.

Но это все будет через три дня, а сегодня есть сегодня, и с тех пор, как он начал планировать свое дело с Линн, он полюбил гулять по этой улице, просто закутавшись в объемную одежду, изменив осанку и походку и смешавшись с толпой людей, спешащих куда-то по делам.

Это было нечто совершенно противоположное тому, что он делал, когда прятался; но все же это было лучшим из всех способом раствориться.

Теперь он каждый день смотрел шоу; если мог – по телевизору, а когда работал – в записи.

Линн пыталась это скрыть, но в ней появилась заметная перемена. Сравнивая последние пленки с теми, что он делал три месяца назад, он высчитал, что она потеряла в весе около 11 фунтов. Над ее верхней губой появились морщинки. Иногда ее руки дрожали; это можно было заметить, когда она перекладывала микрофон из руки в руку. В машине он увидел, как потускнели ее волосы.

Теперь ему было абсолютно наплевать на то, что он не смог заставить ее сделать настоящую татуировку. Подобные достижения он оставил далеко позади. Возможность наблюдать такие глубокие и систематические изменения, какие он мог увидеть на пленках – это было лучшей наградой из всех, что были у него до этого.

Проходившая мимо пухленькая, миниатюрная женщина сверкнула в его сторону ослепительно белыми зубами и подмигнула. Он слегка улыбнулся в ответ, но этим ограничился.

Он думал только о Линн.

Никто и никогда еще не удерживал его внимание так долго. Это было удивительно.

Держать его в возбуждении все это время и с каждым днем становиться еще более восхитительной… Линн заслужила приз. Его Звезда. Сокровище видеозаписи.

Его сказочная возлюбленная.

– Они умоляют нас в отчаянии. Это же делают представители больших рынков, – сказала Вики Белински. – Как только они слышат имена Опры и Розанн, им не терпится получить пленку.

Линн была взволнована и напугана. По всей стране большие станции ждали ее пробного показа. По всей стране большие станции готовились увидеть ее провал.

– Ты становишься известной, моя дорогая, – продолжала Вики. – Мне редко приходится объяснять, кто ты такая. Лен и я очень, очень волнуемся.

Как ей хотелось сказать Вики Белински: «Один сумасшедший преследует меня и уже уничтожил одно из моих шоу. Я с ужасом думаю о том, что не смогу хорошо провести пробную программу. Яочень боюсь, что она будет сорвана».

Была вероятность того, что, сказав это, она встретит сострадание. Она была нужна КТВ, потому что былачеловечной и искренней, и вполне вероятно, что Вики сказала бы: «Почему ты не рассказала об этом мне, мы все понимаем, чем мы можем помочь?»

Но, помимо этого, КТВ была преуспевающей, нацеленной на выгоду корпорацией, которая привыкла отбирать лучших носителей телевизионных талантов. У них не было необходимости работать с кем-либо, кто не был чистым и совершенным.

Они также были людьми. А людям свойственно желание знать, что их капиталовложение сохраняется в порядке и неприкосновенности.

– Еще три дня, – сказала Вики.

Линн крепко сжала руки и ответила:

– Я не могу ждать!

Февраль 11, 1993

У меня была уверенность, что Линн будет совершенно особым случаем. Что она будет наиболее желанным завоеванием.

Некоторые их тех, кто был раньше, выглядели лучше, были моложе и свежее. Но никто не был так могуществен, так восхитителен, как она.

А теперь она стала нервной. Она не знает, что ей ждать.

Мне нравится, как она трясется.

Общенациональное уважение? Общенациональная популярность?

Увидим.

Тринадцатого февраля Линн, Кара и Деннис в сопровождении Бернарда Стрикера из «Службы охраны Стрикера» знакомились с системой охраны студии «Ревер». Стрикер был высоким и худым мужчиной с нежным голосом.

– Вот здесь – единственный вход для публики, – сказал Стрикер. – Здесь будут стоять два моих самых опытных сотрудника, когда ваши люди будут рассаживать зрителей по местам. Несомненно, у них будет портрет объекта. Никакой другой вход в здание не будет открыт.

Он провел их в аппаратную и на съемочную площадку. Везде находились охранники.

– Вам хорошо объяснили все коды безопасности? Организация связи с теми гостями, кто свяжется с нами через спутник, дополнительные источники энергии, все пароли?

– Да, – сказал Деннис. – Но я все-таки хочу, чтобы охранники находились здесь все время.

– Мои люди круглосуточно сменяют друг друга. Я также назначил трех человек охранять вас троих, с десяти вечера до окончания записи завтра.

* * *

– Мой начальник выделил человека для вашей охраны, – сказал Майк Линн. – С сегодняшнего вечера до окончания записи.

Линн ответила на звонок в приемной, где она просматривала факс от Вики Белински с перечислением заинтересованных станций.

– Но у меня уже есть охрана. Люди Стрикера прикреплены ко всем нам.

– Я хочу, чтобы с вами был настоящий полицейский.

– Хорошо, – сказала Линн. – Спасибо. – Ей хотелось, чтобы они оба были с ней, а еще несколько человек следовали бы за ней повсюду на вертолете. Она никогда не чувствовала себя в полной безопасности.

– Собираетесь спать? – спросил охранник Линн. Его звали Норман Ли, и он был широкоплечим, одетым в форму полицейским с короткими светлыми волосами. Он сидел на ее диване и читал «Глоб».Перед ним на стеклянном столике лежал толстый сэндвич и стояла банка кока-колы.

Она слегка улыбнулась:

– Хочу попробовать.

– И то хорошо.

Линн помылась и надела ночную рубашку. К счастью, сегодня вечером головной боли у нее не было. Такой боли, что ей пришлось бы принимать таблетки; о тиленоле с кодеином, который она позволяла себе, когда боль становилась невыносимой, не могло быть и речи, когда она собиралась через несколько часов выйти в эфир.

Она легла в постель и почитала статью, которую ей дала Мэри, под названием «Родители, страдающие нарциссизмом, и сексуальные нарушения у ребенка женского пола».Она решила для себя, что она или уснет, или узнает что-нибудь интересное, и ей удалось и то, и другое. Она спала, пока в шесть сорок не зазвонил будильник.

* * *

Она съела грейпфрут и дала один офицеру Ли. Она выпила чашку кофе, налила еще одну и взяла ее с собой в душ.

Она удивлялась тому, что смогла поспать. Ее тревога словно покрылась патиной спокойствия. Слава Богу, должно быть, наружу вырвалась та часть ее личности, которая была связана только с программой. Мысленно она уже взяла в руки микрофон, а ее мозг и рот были нацелены только на работу.

Это Грег украсть у нее не мог. Она была готова.

Она настраивалась на проведение шоу. Ее глаза, уши, руки и мозг готовились вытянуть самое лучшее из зрителей, гостей и нее самой.

Она отпила кофе и направила струю горячей воды себе на спину.

Она уже настроилась на частоту тех, кто должен был сегодня прийти на шоу, а они уже были настроены на ее частоту.

Офицер Ли вымыл свою тарелку и чашку. Кофейник был пуст, и он вымыл и его, а затем протер стол.

Зазвонил телефон.

– Квартира Марчетт, говорит Ли.

– Норман? Это Майк Делано. Ты мне срочно нужен на студии «Ревер». Феллман уже едет, чтобы подменить тебя.

– Не следует ли мне подождать?

–  Нет,черт побери. Пошевеливайся. Это серьезно.

Ли повесил трубку и схватил свою куртку. Он постучал в дверь ванной, но она не могла ничего услышать из-за шума воды. Он немного подождал, постучал снова, раздумывая, не приоткрыть ли дверь и не покричать; но это могло до смерти напугать бедную женщину.

Когда детектив Делано приказывает шевелиться, лучше именно так и делать. Ему лучше было пойти.

Он вышел, неодобрительно посмотрев на замки. Еще секунду он колебался, думая о том, что, возможно, ему следует подождать, пока дама выйдет из ванной и закроет за ним дверь. А также дать Феллману еще минуту, чтобы добраться сюда.

Но он снова вспомнил, каким озабоченным был голос детектива Делано, передумал и поспешил на улицу.

* * *

Линн вытерла волосы полотенцем и нанесла на них гель для укладки. Она включила фен.

Закончив с этим, она заколола назад свою кудрявую гриву двумя гребнями. Ее платье лежало на кровати; она завернулась в полотенце и открыла дверь ванной.

Краем глаза она заметила какое-то движение. Инстинктивно, еще до того, как в мозг поступил соответствующий сигнал, она начала поворачиваться. Затем сбоку последовал мощный, ошеломляющий удар, и она упала.