Текст книги "Искусство обольщения обнаженного оборотня (ЛП)"
Автор книги: Молли Харпер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
– Если бы мы вовремя туда не успели… ну, это была Мо. Учитывая, что, когда мы появились, она размахивала перед Эли гаечным ключом, у неё мог быть шанс, – призналась я.
– Ух ты!
– Так что она у нас вроде крутого мужика в фартуке, – сказала я, ласково улыбнувшись. – Знаешь, это было, наверное, самое лучшее предложение, сказанное мною за всю жизнь. Не могу сказать, что мне это сильно понравилось.
– Тебе нужно почаще это делать. Ты говоришь действительно интересные вещи, сказал он, взяв наши тарелки и поставив их в раковину.
– Так вот, это та часть, где я говорю тебе, что твоё тело никогда не найдут. – Я пересекла гостиную и плюхнулась на диван. – Оборотни нечасто делятся секретами с людьми. И если ты меня обманешь, мне придётся убить тебя. Не «ха-ха, пиф-паф, ты убит», а фактическое прекращение биения твоего пульса.
Ник побледнел, как если бы на всё то время, что я выливала на него информацию, он забыл о запрете ею делиться.
– Но это то, чего я ждал всю свою жизнь! – закричал он. – Доказательства существования разумных существ помимо человека! Доказательства, что народные былины, сказки и вещи, которые живут своей жизнью и шумят по ночам, реальны! Это один из тех моментов, когда мы пересматриваем своё видение истории. Это как электричество, Розеттский камень [81] [81] Розеттский камень – плита из гранодиорита, найденная в 1799 году в Египте возле небольшого города Розетта (теперь Рашид), недалеко от Александрии, с выбитыми на ней тремя идентичными по смыслу текстами, в том числе двумя на древнеегипетском языке – начертанными древнеегипетскими иероглифами и египетским демотическим письмом, и одной на древнегреческом языке. Древнегреческий был хорошо известен лингвистам, и сопоставление трех текстов послужило отправной точкой для расшифровки египетских иероглифов. С 1802 г. Розеттский камень хранится в Британском музее (Инв. номер EA 24).
[Закрыть] и теория Дарвина вместе!
– И всё перечисленное сделало своих первооткрывателей невероятно знаменитыми, – сухо заметила я.
– Так вот почему ты считаешь… Да мне пофиг на славу! Чёрт, да у меня уже больше денег, чем идей, что с ними делать! Я просто хочу, чтобы люди знали, что здесь реально находится, что возможно. Что на самом деле в природе обитает больше существ, чем нам рассказывали.
– Остановись и подумай. Ты не первый человек, который знает о нас. Ты и правда считаешь, что я бы рассказала всё это и просто позволила бы тебе побежать в ближайшую помешанную на сенсациях газету? Думаешь, что я разрешила бы тебе раскрыть существование моего вида по глупой прихоти? Это одна из тех вещей, которые относятся к святой вере.
Мы впускаем тебя в свою жизнь, а ты хранишь наши секреты… или мы убиваем тебя. Это не особенно дружелюбная святая вера.
– Тогда, если уж на то пошло, зачем было вообще рассказывать это мне?
– Чтобы ты не бродил по лесам, и тебя не съели случайно встретившиеся огромные хищники. – Я вздохнула, проведя руками по лицу. – Ты один из тех парней, которые не останавливаются, пока верная смерть не встаёт на их пути. Ты хочешь знать всё. Что ж, я готова поделиться этим с тобой, но ты никому не сможешь рассказать об этом. Тебе нужно решить, что для тебя важнее: знать всё или знать часть, но быть опубликованным… а потом умереть. Я не могу придать достаточной выразительности последней части.
– Я… ты… Вряд ли я смогу решить что-то подобное прямо сейчас! – воскликнул он.
– Ну, ты, вроде как, должен.
– Могу я немного подумать?
Я поразмыслила. Была вероятность, что он мог использовать это время, чтобы побежать в какую-нибудь газету. Но у него нет фотографий или записей, просто какие-то неразборчивые заметки в блокнотах, из-за которых он выглядел бы ненормальным. Я кивнула и медленно направилась к двери.
– Конечно.
– А это странно, что после всех твоих угроз мне всё ещё хочется поцеловать тебя?
Я снова кивнула.
– Немного.
Он усмехнулся и всё равно наклонился ко мне. Открыв заднюю дверь, я положила руку на его грудь и мягко отстранила его.
– Я не могу.
– Почему? Я хорошо помню – мы уже делали это, особенно теперь, когда знаю, что это был не странный сон из-за сотрясения мозга. Несколько раз. И даже больше, ведь память возвращается ко мне.
Я печально улыбнулась.
– Я просто не могу. Если ты решишь, что сможешь жить, приняв мои условия получения знаний о нас, то скажу, почему.
– Это своего рода жестокость.
Я вздохнула.
– Добро пожаловать в странный мир оборотней!
Глава 9
Неужели щипцы для завивки ресниц запрещены Женевской конвенцией?
В ночь с пятницы на субботу я вылезла из маминого внедорожника, с недовольством поправляя юбку и проклиная день, когда родилась с двумя Х-хромосомами.
Да, я надела юбку.
И наконец нашла время для еще одного свидания с Клэем, но так уж получилось, что оно совпало с крупнейшим общественным событием сезона. Каждый год Эви с Базом устраивали в «Леднике» праздник «Большой мороз», который представлял собой что-то вроде последнего большого фестиваля народной музыки перед наступлением зимы. Первые сильные морозы всегда приходили довольно рано, в то время года, которое большинство жителей моложе сорока восьми лет все еще считали осенью. И хотя пройдут еще недели до того, как повалит снег и невозможно будет проехать, жители Гранди уже надевали свои лучшие наряды и собирались выпить пива, потанцевать и повеселиться от души. Для большинства людей, живущих на окраинах города, это была последняя возможность пообщаться, прежде чем наступит зима. Я редко посещала праздник, поскольку он в основном способствовал одиноким мужчинам и женщинам Гранди найти пару, с которой можно будет коротать время холодными зимними ночами.
Как правило, Эви намечала вечеринку прямо перед первыми ожидаемыми по календарю морозами. Но в этом году они с Мо в последнюю минуту перенесли мероприятие, потому что какой-то парень с «Кулинарного канала» собирался снимать здесь ролик про «Скрытые жемчужины Северо-Запада». И наши затейницы захотели провести праздник до того, как прибудет съемочная группа. Клэй проявил понимание, когда я сказала ему, что наше свидание внезапно становится полуофициальным, и мне придется встретиться с ним здесь. Мне было нужно еще закинуть маму к Куперу, потому что ей предстоит сидеть с Евой. И это понимание было ещё одним очком в пользу Клэя.
Мама постучала в дверь Купера. Она не хотела выглядеть классической свекрухой. Я закатила глаза и открыла дверь, несмотря на мамино ворчание. Купер стоял в гостиной, полный страстного желания отдать малышку, прежде чем она срыгнет на его чистую рубашку.
– Здравствуй, мой сахарный пирожок! – засюсюкала мама над Евой, одетой во все розовое с цветочками и явно недавно вымытой. Она ворковала, наверное, добрых пять минут. Пока мама причитала и гладила свою драгоценную внучку, из спальни вышли Кара с Мо и так пронзительно закричали, что аж сорвали голос. Они пялились на меня.
– Что? – произнесла я, глядя вниз на свое открытое черное платье до колен. – Вы же сами сказали изысканно одеться. Вот я и надела свое платье.
– Это платье, в котором тебя похоронят? – спросила Кара, поправляя бретельку ярко-голубого наряда с глубоким вырезом.
Я раздраженно хмыкнула. И заметила, как мама, моя плоть и кровь, стоит у меня за спиной и кивает.
– Давай, дорогуша, у нас есть примерно час, чтобы привести тебя в божеский вид, – сказала Кара, потянув меня за локоть.
– В какой ещё божеский вид? – потребовала ответа я.
Мо с Карой схватили меня под руки и потащили в спальню. Мо играла нечестно. Она знала, что в присутствии Кары я не стану ничего предпринимать. Знала, что я не могла просто стряхнуть ее с себя, обратиться и убежать. Купер быстрым шагом вышел из спальни, оборачивая галстук вокруг воротника.
– Купер! Помоги!
Но трус позорно бежал в кухню, словно не заметив, что эстрогенная [82] [82] Эстрогены – общее собирательное название подкласса стероидных гормонов, производимых в основном фолликулярным аппаратом яичников у женщин.
[Закрыть] команда тащит меня за руки и ноги лицом вниз.
– Эй! Нечего делать вид, будто не слышишь меня! Серьезно! Помнишь, я спрятала в твоем грузовике лосося, и он месяц там вонял? Так вот, это был детский лепет! Я отомщу! И мстя моя будет страшна. Черт бы тебя побрал, Купер! – орала я, пока хитрые бестии волокли меня в свое девичье логово.
Мучительницы швырнули меня на стул рядом с ванной Мо и разложили на стойке пыточные инструменты. Они смотрели на меня как суперзлодеи, пытающиеся вытянуть информацию из Джеймса Бонда.
– У нее такая красивая кожа, – сказала Кара, приподняв мой подбородок и говоря о моем лице так, будто меня вообще не было в комнате. – Нет смысла накладывать тон. Нам просто нужно выделить глаза, придать форму бровям и нанести блеск на губы. Думаю, ей пойдет хороший, плотный кроваво-красный цвет.
Я фыркнула и пробормотала что-то о быстрой охоте по пути на танцы, и тут же была награждена уничижительным взглядом Мо. Без предупреждения они набросились на меня. Мое платье стащили через голову и распустили волосы. А следующие полчаса лицо мне умащали какими-то немыслимыми притираниями, волосы дергали, а тело тянули и толкали, как не мое. И выщипывали волоски. В больших количествах.
– С этими до боли практичными туфлями ничего не поделаешь, – пробормотала Мо, для надежности закрепляя булавками бока моего платья, чтобы придать ему силуэт. – Слишком холодно выходить на улицу в сексуальных туфельках.
– И ты говоришь об этом мне! Я скучаю по дому только из-за возможности целый год носить туфли с открытым носком, – с досадой пробормотала Кара, слегка дернув меня за волосы, чтобы напомнить мне о том, что нужно держать голову поднятой. Она укладывала мои волосы в какую-то странную прическу, напоминающую булочку с корицей на макушке. Я лишь надеялась, что не выйду отсюда в образе принцессы Леи [83] [83] Принцесса Лея Орга́на (19 г. до я. б.) – персонаж киносаги «Звёздные войны», дочь Падме Амидала Наберрие и Энакина Скайуокера. Сестра Люка Скайуокера.
[Закрыть], хотя с другой стороны… Ник бы угадал, кого я изображаю.
«Но мне все равно, что нравится Нику», – напомнила я себе. Я иду на свидание с Клэем. Ник же в настоящее время размышлял, может ли остаться молчаливым свидетелем странности моей волчьей семьи.
Несколько дней от доброго доктора не было никаких вестей, а учитывая тот факт, что долина не кишела бригадами ученых из секретных воинских подразделений, я поняла, что Ник все еще обдумывает мое предложение. В первый день после открытия нашего большого секрета меня одолевали приступы паники, и я задавалась вопросом, уж не совершила ли громадную ошибку, доверившись ему.
Но его молчание в последние дни стало своего рода бальзамом. Конечно, сохранить подобную сенсацию в тайне сложно, в особенности первые двадцать четыре часа. Но я не могла отправиться на поиски Ника, чтобы узнать о его решении. Каждый раз, когда я хотела сделать это, то испытывала некоторое беспокойство.
Это труднее, чем я думала. Я нахмурилась.
Кара сделала шаг назад и взглянула на результат своего труда.
– Она похожа на сердитую балерину.
– Это немного слишком…– Мо вынула шпильки и встряхнула мои волосы, зализав их назад какой-то липкой пахнущей цитрусом слизью. – Так лучше. Больше буйной шевелюры, меньше вычурности. Ей нужно сделать дымчатые глаза.
– Звучит болезненно, – сказала я, но никто меня не услышал. Я уклонилась, когда Кара подошла ко мне с чем-то похожим на гибрид плоскогубцев и расширителя. – Что это, черт возьми?
– Щипцы для завивки ресниц.
– И как ты собираешься завивать мне ресницы, если эта штука выдернет их все? – потребовала ответа я, мотнув головой, когда она подошла ко мне со зловещим на вид приспособлением.
– Сиди смирно, и больно не будет, – сказала она, зажимая им мои ресницы.
– Ой-ой-ой-ой-ой! – закричала я, и мой глаз заслезился, когда Кара оттянула мое веко от глазного яблока и завила ресницы. – Ты чертова лгунья, Кара Рейнолдс.
– Красота требует жертв, детка, – сообщила Мо. Я завела руку за спину Кары и замахнулась на невестку. Но поскольку та могла двигаться, то просто отскочила в сторону.
– Что ж, дыши глубже, и все будет в порядке, – сухо сказала Кара и перешла к другому глазу.
– А ты держись от меня подальше, чокнутая.
– Нельзя разгуливать с ресницами, завитыми только на одном глазе. Это выглядит странно, – возразила Мо.
– Да какая разница, – парировала я. Мо закатила глаза и сунула зеркальце прямо мне под нос.
– О, а я полагаю, она есть.
Поскольку завитые ресницы действительно выглядели больше, я послушно сидела, пока мои мучительницы наносили три оттенка серого на мои веки, после чего последовал карандаш для глаз… а затем они вытерли все это и начали с нуля, поскольку в первый раз макияж получился слишком тяжелым.
– Как это называется? – спросила я, когда Мо провела яркой, смелой красной краской по моим губам.
Моя невестка проверила маленькую наклейку на дне блеска для губ.
– «Кабаре» [84] [84] Кабаре́ (фр. Cabaret) – небольшое развлекательное заведение с определенной художественно-развлекательной программой, которая состоит из пения песен (шансон), одноактных пьес, скетчей, танцевальных номеров, объединённых выступлениями конферансье.
[Закрыть]. – Я нахмурилась, поэтому Мо добавила: – Ну вроде «жизнь – это…»?
– И почему ты удивляешься, что мы не всегда понимаем друг друга? Все это происходит из-за подобных шуточек, – сказала я ей. Мо фыркнула и накрасила мои губы блеском.
Мне не позволили смотреть в зеркало. Кара продолжала бормотать себе под нос о сногсшибательных скулах и… счастливой сучке, которая даже не ценит свои крохотные поры. Наконец они встали и придирчиво посмотрели на меня, пытаясь решить, что делать дальше.
– Может, нам… – Кара замолчала.
– Нет, она совершенна, – сказала Мо, остановив Кару, когда та потянулась ко мне с кистью для пудры. – Если сделать что-то еще, будет уже перебор.
– Думаю, я ненавижу ее, – сказала Кара. Мо пожала плечами.
Они повернули меня лицом к зеркалу.
Это была я, но другая я. Мои волосы выглядели так, будто я на самом деле задумала, чтобы они обрамляли лицо темными волнами, а не неряшливо торчали во все стороны.
Я чувствовала, что ресницы жесткие и какие-то клейкие, но выглядели они чертовски красиво. Утянутое по бокам платье демонстрировало мои немногочисленные изгибы, а атласный красный шарф, который Мо повязала вокруг моего платья, делал талию неправдоподобно узкой. Не поймите неправильно, я и в обычном облике себе нравлюсь. Но было очень здорово увидеть это жгучее воплощение женственности.
– Позвольте-ка мне все прояснить. Вы, дамочки, возитесь целый час, приводя в порядок лица и накладывая три слоя макияжа, потом еще химичите с прическами, а я нравлюсь вам почти без грима? – усмехнувшись, спросила я.
– Да, определенно ненавижу ее, – решила Кара.
Мама ахнула и потянулась за фотоаппаратом, когда я вышла из этого кукольного царства.
– Мама, – простонала я.
– А ну цыц! Ты восхитительна. Это не тоже самое, что школьный выпускной. Могу я хоть попереживать по пустякам!
– Вот поэтому я и не ходила на выпускной!
Мама делала снимок за снимком из всевозможных ракурсов. Она остановилась, только когда Ева срыгнула ей в волосы. Я мысленно удвоила заложенные в бюджет затраты на первый рождественский подарок для племянницы.
– Мама, это просто вечеринка. Нет никаких причин придавать ей сакральный смысл, – сказала я. – Это всего лишь очередной пятничный вечер в «Леднике».
* * *
И мне тоже так казалось, ровно до тех пор, пока мы не добрались до окраины города, и я не оробела. Я не собиралась меняться ради какого-то глупого парня. Пусть он сексуален, свободен и к тому же оборотень, мне не хотелось, чтобы Клэй думал, что имеет надо мной такую власть. Ну и ладно: в ту минуту, когда Мо откроет дверцу, я тут же обращусь и убегу домой.
Заметив, как я сжимаю ручку двери внедорожника, Мо предупредила:
– Если ты так поступишь, я скажу Самсону, что ты струсила, побоявшись прийти на глупые танцульки.
Я хмыкнула, ворча на нее, и засунула в рот парочку теплых пирожков с сырной начинкой.
– Ненавижу тебя, – пробормотала я, когда Купер припарковал свой грузовик перед «Ледником». – Ненавижу вас обоих.
– И меня тоже? – спросила Кара.
– И тебя тоже, – буркнула я. – Добро пожаловать в семью.
– Я так тронута, – вздохнула Кара, прижав руку к сердцу.
– Ненавидь меня, пока будешь нести этот поднос с яичными рулетиками, ладно? – спросила Мо, протягивая мне одну из дюжины тщательно завернутых коробок с закусками для вечеринки. – Но в конечном счете ты согласишься, что классно выглядишь, и я права, всегда была права и всегда буду права.
– Лучше всего не спорить с ней, когда у нее такое настроение, – сказала мне Кара. – Она и впрямь помнит каждый случай, когда была права. Мо все еще хвастается, что предупредила меня насчет взъерошенной челки, когда мы учились в десятом классе.
– Но ты все равно пошла и подстригла её, – засмеялась Мо. – И кто теперь прячет ежегодник второго курса, как домашнее порно?
– Плачу десять баксов за то, чтобы увидеть этот ежегодник, – предложила я Мо.
– Договорились, – усмехнувшись, сказала Мо. Кара сердито посмотрела на нас обеих. И тут меня поразило то, что за исключением пыточных приспособлений для лица и шеллака [85] [85] Шелла́к (от нидерл. schellak) – природная смола, вырабатываемая насекомыми лаковыми червецами (Laccifer lacca), паразитирующими на некоторых тропических и субтропических деревьях в Индии и странах Юго-Восточной Азии.
[Закрыть] для волос, тусовка с девочками не так уж сильно отличалась от тусовки с мальчиками. Их не заботило, ругалась ли я на них. Мы обзывались и постоянно угрожали друг другу.
Это мои три самых любимых занятия в общении с мужчинами стаи. Я не собиралась позволять этим дамам красить мне ногти на ногах, но, возможно, в следующий раз не буду грубо отказываться, когда Мо пригласит меня на киновечер или ещё куда-нибудь.
Когда мы вошли с вкуснятиной в руках, Алан подошел к Каре и поцеловал ее в щеку.
– Эй, милая, кто это с вами… – начал говорить Алан, когда я сняла свое пальто и повернулась к нему. – Твою мать! – воскликнул он. В комнате воцарилась тишина, когда все повернулись, чтобы посмотреть, что же заставило добропорядочного Алана выругаться. Я услышала, как на пол грохнулся стакан, и, посмотрев, увидела, что Баз с потрясенным выражением лица держит в руке кухонное полотенце.
– Спасибо, – пробормотала я Алану.
Клэй выглядел очень хорошо в накрахмаленной белой рубашке с красным галстуком. Ему, очевидно, потребовалось время, чтобы привести песочного цвета волосы в некоторый порядок. Клэй и Купер посмотрели друг на друга и поздоровались сдержанными, но не враждебными кивками. Что, как я думаю, довольно нормально для взаимоотношений между моими братом и кавалером. По крайней мере, Купер не стал чистить перед ним огнестрельное оружие.
– Эй, Мэгс.
– Клэй, – сказала я, ожидая от него каких-нибудь комментариев, когда он осмотрел меня с ног до головы.
– Хочешь пива? – спросил он, вынужденный перейти на крик, потому что группа, которую Эви и Баз привезли из Дерли, начала плохое исполнение песни «Ищу любовь во всех неправильных местах». Люди парами устремились к танцполу, делая танцевальные движения, которые, как я знала, сама никоим образом не могла исполнить.
– Конечно, – произнесла я, немного озадаченная тем, что он даже не заметил не заметил, как я изменилась. Уж не планировал ли Клэй сыграть надо мной какую-то шутку?
– Так, ээ… тебе нечего сказать, например что-то чертовски умное про мое платье или эти штуки на глазах?
Он пожал плечами.
– Ты всегда отлично выглядишь.
– О, а ты мне нравишься, – сказала я, улыбнувшись ему, когда он повел меня к барной стойке.
На другом конце комнаты Ник беседовал с Аланом, Карой и Дарби Кармайкл, кассиршей из продовольственного магазина Ханнигана. Дарби была высокой брюнеткой с лицом в форме сердца и большими карамельно-карими глазами. До этого я никогда особо не обращала на нее внимания, но сейчас, учитывая то, что ее пальцы обхватывали руку Ника, я вроде как возненавидела ее. С огненным пылом тысячи солнц.
Ник увидел меня с Клэем и нахмурился. Доктор Тэтчер взглянул на свое пиво, и я заметила, как его рука сжала бутылку.
«Ха, вся в тебя, док!»
– Хочешь присесть за столик? – спросила я. – Я принесу пива.
Клэй улыбнулся и помахал Мо, заняв одну из кабинок рядом с бильярдными столами.
– Мэгги, что ты делаешь? – спросила Мо, улыбаясь, пока задавала вопрос, и махая Клэю в ответ.
– Я здесь с Клэем.
Мо снова изобразила губами кренделек, что было довольно забавно.
– Я думала, ты собираешься встретиться здесь с Ником.
– И почему ты так думала?
– Ну, Купер упомянул, что вы двое сближаетесь. Или «подобрались близко кое к чему». Я не знаю. Он покраснел как свекла и начал бормотать о сотрясениях мозга. Я люблю его, но не всегда понимаю, – нахмурившись, произнесла она.
– Ну, он забыл упомянуть ту часть, где я сказала Нику, что наше с ним сближение было галлюцинацией, вызванной черепно-мозговой травмой.
– Да, эту часть он опустил, – сказала Мо, закусив губу. – Именно поэтому нам нужно проводить больше времени вместе. Мне нужна неотфильтрованная информация.
– Что ж, мне очень жаль, что ваши усилия по созданию моего нового образа для Ника были напрасны.
– О, милая, мы сделали это не для Ника. У нас уже давно руки чесались осуществить это, для блага человечества, – сказала Мо. Я насупилась. Мо показала на свою верхнюю губу. – Усы для порнозвезд и Тома Селлека [86] [86] То́мас Уи́льям Се́ллек, более известный как То́м Се́ллек (англ. Tom Selleck; род. 29 января 1945, Детройт, штат Мичиган, США) – американский актёр, сын словацкого русина и американской шотландки. Он наиболее известен по главной роли в телесериале «Частный детектив Магнум» (1980-1988), за которую он получил премию «Эмми» в 1984 году. У него также была роль второго плана в сериале «Друзья» в роли Ричарда Бёрка, бойфренда Моники в 1996 году. Он снялся более чем в пятидесяти теле проектах за свою карьеру, а также сыграл в нескольких фильмах, в том числе в комедии «Трое мужчин и младенец» в 1987 году.
[Закрыть], а не для юных леди.
– Да пошла ты, Мо!
– Не целуй мою дочь этим ртом. Боюсь, она что-нибудь подцепит.
Я скорчила ей кислую мину, направившись назад к столику. Но когда проходила мимо коридора, ведущего в туалет, меня резко дернули за руки. Я порадовалась, что не пролила ни капли пива, когда Ник втолкнул меня в маленький коридор.
– Руки! Руки! – воскликнула я, стряхивая его хватку с себя. Ник поднял руки в оборонительном жесте, но не отступил, а тихо пробормотал:
– Извини, я не знал, как еще привлечь твое внимание.
– А как тебе такой вариант: «Эй, Мэгги, как насчет поговорить?», не устраивая засаду возле мужского туалета?
– Возможно, так было бы лучше, – согласился он. – Итак, я хотел сказать, что я в деле.
– Я действительно не знаю, что на это ответить.
Он закатил глаза.
– Я имею в виду, что готов отказаться от возможности когда-либо рассказать кому-либо о твоей семье, если ты позволишь мне изучать вашу стаю. Я хочу все здесь узнать, чтобы понять тебя. Это будет того стоить, всего-то получить ответы на мои вопросы. Даю тебе слово, что это будет для моего собственного просвещения. Я не расскажу об этом ни единой душе.
От напряженности в его голосе и близости рта к моему уху по моей спине побежали мурашки. Я кашлянула, отстранившись от него настолько, насколько только позволила стена.
Он продолжил:
– Нам даже не нужно говорить твоей семье, чем я занимаюсь. На самом деле, их поведение было бы более естественным, если бы они не знали, зачем я здесь. И ты всегда можешь сказать им, что мы встречаемся.
– Я не могу так сказать, поскольку они знают, что я уже встречаюсь с Клэем.
Самоуверенная бесстрастность, с которой он говорил ранее, испарилась, и на мгновение Ник, похоже, оказался в искреннем недоумении.
– Так ты серьезно говорила об этом? Я думал, в клинике ты просто пыталась отделаться от меня.
– Я и пыталась, используя правдивую информацию. Мы несколько раз ходили на свидания, – сказала я, пожимая плечами. – Он хороший парень и член стаи. И это важно.
– Почему?
Я осмотрела коридор, чтобы убедиться в том, что никого из гостей поблизости нет. Но учитывая громкость музыки, от которой прямо-таки раскалывалась голова, не имело никакого значения, были ли они здесь.
– Все меньше и меньше из нас выбирают себе в пару оборотней. По существу, мы сами сокращаем свою популяцию. В деревне рождается больше «пустышек» – так мы называем наших родственников, которые не могут размножаться – чем членов стаи.
– Погоди, погоди, – пробормотал Ник, похлопывая карманы в поисках своего маленького блокнота. «Профессор» надел на нос очки и нашел ручку. Сделав глубокий вдох, он улыбнулся мне. – Объясняй.
– Волки находят себе пару на всю жизнь, – сказала я тихим, мягким голосом. – Свою половинку оборотень обозначает укусом, что является своего рода ритуалом, или же быстрым оплодотворением. Наш генетический материал ты мог бы назвать зацикленным. Как только наша родословная смешивается с чьей-то еще, что-то в наших телах просто не позволяет нам иметь детей от кого-то другого. Такая возможность доступна лишь с одной особью. Именно поэтому в стаях ты вряд ли увидишь вдов детородного возраста, повторно вышедших замуж. Их новые мужья просто не смогут иметь собственных детей.
– Так вы все девственницы, когда выходите замуж?
Я помахала рукой.
– Большинство да, но есть исключения. Мы можем заниматься с кем-то сексом, но не «спариваться» с ним… Однако поскольку оборотни, особенно женщины, обладают повышенной плодовитостью, секс в любом случае приводит к беременности. Поэтому большинство из нас не рискует, чтобы не залететь от случайной связи.
– Так ты девственница.
– Я не собираюсь обсуждать это с тобой.
Он поднял руки.
– Чисто научный интерес.
– Без комментариев, – проворчала я.
– Объект отказывается сотрудничать, – записывая, пробормотал он.
– Объект не может поверить, что ты делаешь заметки о моей девственности, – парировала я.
– И какое же отношение все это имеет к тому, что ты встречаешься с Клэем, вместо высоких, умных и более очаровательных кандидатов?
Я фыркнула.
– Когда я подойду к тому, чтобы иметь детей, мне нужно будет передать дальше волчьи гены. И чтобы иметь на это хорошие шансы, я должна спариться с оборотнем. Наша стая вымирает. Как и наш вид. Мы находимся под угрозой исчезновения. Я не могу рисковать и быть с кем-то, если не знаю наверняка, что с ним могу произвести на свет оборотня.
– Но ты говорила, что и от двух родителей-волков порой рождаются «пустышки», верно? А значит, никаких гарантий нет.
– По крайней мере, я должна попытаться. У меня есть долг перед стаей, Ник. Как могла бы я с этим жить через десять лет, через пятьдесят, когда в моей стае перестанут рождаться волки? Если я позволю этому зайти в никуда, если позволю себе связаться с тобой, и мы не сможем произвести на свет волка, я больше не смогу попытаться с кем-то еще. Не смогу вернуть все обратно, понимаешь?
– Нет, честно говоря, я не понимаю, что в этом плохого.
– Если я так поступлю, то какой пример подам? Скажу своему народу, что счастье важнее долга и ответственности? Что собственные интересы важнее отдаленной перспективы? На меня рассчитывают люди, Ник. Послушай, ты мне нравишься, и нравишься сильно. С тобой классно проводить время. Но если мы собираемся продолжать видеться и дальше, то только как друзья.
– Полная чушь! – Он забрал у меня бутылку пива, которую я сжимала. Думаю, он боялся, что она полетит в него. – Это все чушь, Мэгги. Если не хочешь меня, ладно. Но нечего оправдывать свою трусость какими-то обязательствами по размножению.
– Трусость?
– Жуткую трусость! – бросил мне вызов Ник.
– Ты ничего не знаешь обо мне, за исключением того, что я сама тебе рассказала! А рассказала я больше, чем следовало. Ты можешь, по крайней мере, отплатить мне тем, что не станешь называть это «полной чушью»? Я думала, в этих шикарных школах тебя научили хорошим манерам, пониманию особенностей других культур и всему прочему дерьму.
– Я не называю чушью твои убеждения, а имею в виду то, что ты прячешься за ними, чтобы тебе не пришлось разбираться со мной.
– Я не обязана оставаться здесь и слушать все это! – со злостью произнесла я и забрала у него бутылку. – Я рассказала тебе то, что ты хотел знать. А сейчас либо держи свое слово, либо отправляйся прямиком в ад!
– Хорошо, позволь мне отойти в сторону, чтобы ты смогла убежать. – С небольшим насмешливым поклоном он отодвинулся и освободил путь к барной стойке.
– Ты засранец! – выплюнула я, прошмыгивая мимо него.
– А ты упертый ребенок!
– Вот и хорошо! Полагаю, благодаря этому тебе будет проще оправиться от небольшого наивного увлечения мной!
– Что ж, мы находимся в восхитительном начале дружеских отношений, правда? – хмыкнул он, когда я направилась прочь. Ник поймал меня за руку и проигнорировал мои возражения, когда я попыталась освободиться, почти увлекая его за собой. Он повернул меня лицом к себе, мой нос почти столкнулся с его грудью.
Его свободная рука просто парила над моим плечом, словно Ник знал, что его прикосновение разозлит меня настолько, что я отправлю его в нокаут.
– Извини, – пробормотал он, почти прижимаясь губами к моему уху. Я вздрогнула, но сделала вид, будто уворачиваюсь, чтобы уйти от него. – Извини, что не очень красиво излагаю свои мысли. Я хочу тебя, Мэгги. Но если ты хочешь быть с ним, то я не собираюсь вставлять тебе палки в колеса.
Я прошла мимо Ника, но он снова схватил меня за руку.
– Что ты делаешь? Ты сказал, что не будешь мне мешать. А ты именно это и делаешь, когда дергаешь меня как тряпичную куклу, осел!
– Очевидно, я блефовал! – воскликнул Ник. – И ты поймала меня на этом, браво!
Он схватил меня за руки и придавил к двери. Его тело прижалось к моему, и это было приятно. Но вместо того, чтобы оттолкнуть от себя его плечи, как я собиралась, я поняла, что мои пальцы обвили его воротник, притягивая Ника ближе. Рука Ника обхватила меня за талию и присборила ткань моего платья, а его пальцы коснулись моих ягодиц.
Рот Ника находился так близко к моему, что я могла ощущать его дыхание, обдувающее мои губы, и инстинктивно провела по ним кончиком языка. Он придвинулся еще ближе, и прямо перед тем, как его борода коснулась моей гиперчувствительной кожи, я положила ладони на его плечи.
– Я не могу, – мягко сказала я.
Ник прижался подбородком к моему виску и прошептал:
– Он не достоин тебя.
– И ты тоже, – сказала я, отступая в сторону, подальше от него. – Кроме того, разве ты не на грани помолвки с «Маленькой мисс кассиршей»?
– Дарби – милая девушка.
– А Клэй – хороший парень. Он тебе просто не нравится, потому что ты ревнуешь.
– Да, я бы хотел иметь лоб, доказывающий генетическую связь с кроманьонцем [87] [87] Кроманьонцы (фр. Homme de Cro-Magnon – кроманьонский человек) – ранние представители современного человека в Европе и отчасти за её пределами, жившие 40-12 тысяч лет назад (период верхнего палеолита). Объём головного мозга равен 1200-1500 см³. Рост около 180 см.
[Закрыть]. – Я взглянула на него. Он вздохнул. – Ладно, хорошо. Это мелочно. Я ревную. А что ты прикажешь делать? Он приятный парень и способен сделать единственное, чего я не умею.
– Найти свои очки без помощи полиции штата?
– И это тонкое очарование манит меня как песнь сирены, – сказал он, растягивая губы в улыбке.
Я пробормотала:
– Вот именно, Ник! Мы можем быть либо друзьями, либо никем. Твой выбор.
– Ты мне его не облегчаешь.
У меня вырвался смешок.
– А я и не должна.
– Если это означает, что я смогу проводить время с тобой, то ладно, я буду называть себя твоим другом. Но не перестану надеяться на большее. И буду ждать, когда ты придешь ко мне.
– Этого не случится, – сказала я больше себе, нежели ему.
– Посмотрим, – произнес он, выгнув золотистые брови.
Я закатила глаза и отвернулась, выводя Ника из коридора.
К несчастью, Клэй отправился к барной стойке искать свою заблудшую даму и теперь разговаривал с Дарби. Я попыталась нацепить на лицо приятное выражение, когда скользнула на свободное место слева от него. Он облегченно выдохнул.
– Я подумал, ты вылезла из окна ванной, решив сбежать, – сказал Клэй, взяв пиво и поцеловав меня в щеку. Он замер на мгновение и вдохнул. После чего метнул подозрительный взгляд на Ника, стоявшего вполоборота за спиной Дарби.
– Я из тех девушек, которые могут спровоцировать драку в баре, чтобы тихонько выскользнуть через черный ход, – поддразнила я, осторожно наблюдая, как Ник кладет руку на поясницу Дарби.
И вдруг у меня возникло неразумное желание иметь силу, позволяющую случайно поджарить соперницу лишь силой мысли.
– Клэй, ты знаком с Ником Тэтчером? – Я пока опустила описание работы Ника. В конечном счете, весть о ней дойдет до стаи, но могло оказаться полезным, если сначала стая узнает его самого и станет ему доверять. Все же улыбка Клэя была резкой и совсем не дружелюбной, когда он протянул руку, чтобы обменяться с Ником рукопожатиями. Полагаю, он уловил не просто мой аромат на нем. Я вздохнула и сделала шаг подальше от них обоих.
