Текст книги "Александр Попов"

Автор книги: Моисей Радовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

«Освобождение» крестьян сопровождалось неслыханной пауперизацией населения. Выразительную картину обнищания в Богословском округе нарисовал академик В. П. Безобразов, обследовавший уральскую промышленность в связи с возникшим вопросом о продаже казенных заводов частным владельцам [33]33
  К общим условиям, характеризующим развитие промышленности на Уральских горных заводах, надо прибавить еще и то, что продукция Богословского завода предназначалась для потребности казны, а именно для монетного двора в Екатеринбурге и для военных заводов. Хотя спрос на медь начиная с середины века стремительно возрос, но так как в Россию, занимавшую с XVIII века второе (после Англии) место в мировом медеплавильном производстве ( Кашинцев Д.История металлургии Урала. Т. I. M.; Л., 1939. С. 223), хлынула медь из более развитых стран, где производство ее обходилось значительно дешевле, это привело к снижению выплавки меди на казенных заводах. В 1875 году весь Богословский округ был продан за 2 миллиона 50 тысяч рублей промышленнику С. Д. Башмакову, который менее чем через десять лет уступил его H. M. Половцовой за сумму, почти в три раза большую ( Белов В.Исторический очерк Уральских горных заводов. СПб., 1896. С. 140). Новая владелица и построила самое крупное в округе предприятие – Надеждинский завод, ныне город Серов ( Рябинин Б.Самый северный. Очерки по истории металлургического завода им. А. К. Серова. Свердловск, 1950).


[Закрыть]. «Всеобщее бедственное положение горнозаводского населения после освобождения, – писал он, – и сокращения спроса на рабочие руки со стороны казенных заводов достигло крайней своей степени в Богословском округе; во время моего там пребывания ко мне приходили толпы людей (дряхлых женщин и детей, из которых преимущественно состоит народонаселение, не имевшее средств к выселению) уже не для заявления своих прав на даровой и богадельный провиант, а просто с просьбами о подаянии им милостыни» [34]34
  Безобразов В. П.Уральское горное хозяйство и вопрос о продаже казенных горных заводов. СПб., 1869. С. 104.


[Закрыть].

Вот и другое свидетельство о тяжелом положении, в котором находились земляки Попова в 1860-х годах. «Много у нас горя и нужд, – писала А. Орлова в цитированной корреспонденции из Богословского округа, – на красный товар (ткани. – М. Р.) нет расходу, одна виноторговля процветает; много домов с этой магнитной вывеской, куда торопится молодой парень-бобыль в красной рубашке с гармонией в руке, окруженный товарищами, пропивать свое жалованье; туда же плетется, покачиваясь, и отец семейства в худом зипуне запить свое горе, чтобы не видеть слез и не слышать упреков жены. Он хочет прийти в полное бессознание настоящего и будущего, денег у него нет, но он утащил платье или шаль жены и надеется заложить его. На другой день босые и оборванные его ребятишки сбирают милостыню и особенно внушают к себе сострадание в холод и ненастье» [35]35
  Орлова Л.Указ. соч. С. 148.


[Закрыть].

Голод и нищета, сводившие безвременно в могилу людей в цветущем возрасте, породили огромное количество беспризорных детей. Их оказалось так много, что в 1868 году в Турьинских рудниках местным властям пришлось открыть детский приют, в котором их обучали ремеслам и грамоте [36]36
  Сведения об этом приюте содержатся в кн.: Шишонко В.Материалы для описания развития народного образования в Пермской губернии с указанием времени открытия учебных заведений. Екатеринбург, 1879. С. 318.


[Закрыть]. В этом деле принимал активное участие и отец Попова, который, судя по известным нам данным, не оставался глухим к прогрессивным идеям, охватившим всю Россию.

Глава вторая
НАЧАЛО УЧЕНИЯ

Александр Степанович Попов родился 4 (16) марта 1859 года в селении Турьинские рудники, получившем название от реки Турьи, притока Сосьвы, на берегу которой в середине XVIII века была найдена медная руда. Это и побудило М. Походяшина построить медеплавильный завод, сооруженный в 12 километрах от рудных месторождений.

Уральские историки-исследователи обнаружили и опубликовали немало материалов, характеризующих среду, в которой выросли видные деятели науки и культуры. Благодаря этим изысканиям обогатились и сведения о семье будущего изобретателя радио. В Государственном архиве Свердловской области (ГАСО) сохранился ряд документов, содержащих известия о родителях и других родственниках Попова [37]37
  Козлов Л.Архивные документы об А. С. Попове // Заря Урала. Краснотурьинск, 1957. 17 нояб.


[Закрыть]. Из этих материалов видно, что его отец Стефан Петрович Попов (1827–1897), родом из села Сылвинского Кунгурского уезда Пермской губернии, сын священника, в конце 1846 года окончил Пермскую семинарию и получил приход в Оханском уезде, где прожил до 1855 года. В этом году он был назначен настоятелем Максимовской церкви Турьинских рудников, построенной за год до того. Клировые ведомости о церквях по 4-му благочинному округу Верхотурского уезда за 1880 год [38]38
  Государственный архив Свердловской области (ГАСО). Ф. 6. Оп. 2. Д. 582.


[Закрыть]содержат не только данные о С. П. Попове как «священноцерковнослужителе». Здесь имеются сведения, характеризующие ту атмосферу, в которой рос будущий ученый. Невольно приходят на память детские годы его знаменитого земляка, уроженца того же Верхотурского уезда, Д. Н. Мамина-Сибиряка [39]39
  Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович(1852–1912) – выдающийся русский писатель; в его широко известных романах и повестях («Горное гнездо», «Приваловские миллионы», «Золото», «Хлеб», «Бойцы» и др.) мастерски описана жизнь на Урале в последние десятилетия XIX века.


[Закрыть], отец которого, священник Висим-Шайтанского завода, «вел без помощи учителя в течение восьми лет совершенно безвозмездно» обучение заводских детей [40]40
  Мамин-Сибиряк Д. Н.Из далекого прошлого // Собр. соч. Т. 12. Свердловск, 1951. С. 16.


[Закрыть].

Вот что мы читаем в названном выше документе, свидетельствующем о том, что отец Попова принадлежал к тому же кругу людей, что и отец Мамина-Сибиряка: «Содержал в доме своем девическую школу на свой счет, занимаясь обучением девочек грамоте и закону божию безмездно, в количестве более 25 ежегодно – с 1861 мая 1 по 1870 сентября 10». И далее о матери Попова: «Жена Анна Стефановна, род. 1830 июля 25. С 1861 года мая 1 по 10 сентября 1870 года занималась в домашней девичьей школе, заведоваемой мужем ее священником Стефаном Поповым, обучением девочек рукоделию, безмездно, за каковый долговременно-полезно-усердный и безмездный труд ее, указом Пермской духовной консистории за № 570, объявлено ей признательность и архипастырское благоволение – 1871 января 22» [41]41
  За последние годы историки и уральские краеведы внесли много нового в изучение родословной Попова и раннего этапа его биографии. Особенно следует отметить книгу внучатой племянницы ученого Маргариты Владимировны Гуляевой «Материалы к родословной A. C. Попова» (Екатеринбург, 2003).


[Закрыть].

Родители Попова и Мамина-Сибиряка были не одиноки. Во многих уголках Пермского края в те времена были свои просветители, деятельность которых заслуживает внимания историка народного образования в прошлом столетии. В литературе можно найти весьма интересные сведения, освещающие эти факты [42]42
  См., например, статью А. Зырянова «Женское безмездное училище в заштатном городе Далматове» (Перм. губ. вед. 1862. № 17. 27 апр. Ч. неофиц. С. 267–269).


[Закрыть]. Конечно, немало этих бескорыстных тружеников на ниве просвещения остались неизвестными.

Сам Попов учиться начал сравнительно поздно. О его детских годах известно очень мало. Наши сведения ограничиваются сообщениями мужа его старшей сестры Василия Петровича Словцова. По его словам, Попов до одиннадцатилетнего возраста не хотел учиться грамоте, но зато в течение полутора месяцев быстро научился читать и писать. Тот же Словцов рассказывает о рано пробудившемся у мальчика интересе к полезному труду. Сам Словцов, как говорили, был мастер на все руки; он знал в совершенстве плотничье, столярное и малярное ремесла и обучил им своего маленького шурина, который охотно применял приобретенные навыки «на пользу дома» [43]43
  Александр Степанович Попов в характеристиках и воспоминаниях современников. М.; Л., 1958. С. 203.


[Закрыть]. Более подробные сведения о Попове-дошкольнике содержатся в кратких воспоминаниях его друга детства, врача А. П. Дерябина [44]44
  Воспоминания товарища детских лет Попова подписаны только фамилией. По-видимому, это был Александр Полиевктович Дерябин (см. Российский медицинский список. Изд. Мед. департ. Мин. вн. дел. СПб., 1890. С. 58), который был потомком известного русского горного деятеля конца XVIII – начала XIX века, оберберггауптмана Андрея Федоровича Дерябина (1770–1820).


[Закрыть].

Обстановка, в которой росли Попов и его сверстники, с малых лет будила страсть ко всякого рода сооружениям, и не было более увлекательной игры, чем возводить сложные постройки, похожие на те, которые окружали его сызмальства. Приобретенные с детства навыки делать все своими руками как нельзя лучше пригодились впоследствии – когда в студенческие годы он занимался монтажными работами и когда, будучи уже исследователем-экспериментатором, изготовлял необходимую аппаратуру для задуманных опытов.

В памяти товарища дошкольных игр Попова на всю жизнь осталась «его нежная худенькая фигурка с беленькими волосами и нежно-розовым цветом лица» [45]45
  Т и ТбП. 1923. № 21. С. 393.


[Закрыть]. Вспоминая свои детские годы, Дерябин писал: «Помню я себя лет с четырех и не знаю почти дня, когда бы мы с А. С. – Сашурочкой – не были вместе… Любимым его занятием, в котором он не знал равных, была постройка разного рода двигателей, устроенных большей частью при помощи текущей воды. Нами сооружались на ручьях мельницы, с двигающимися колесами, „толчеи“ – ряд прыгающих столбиков, подъемные машины, ведерками вытаскивающие землю из „шахт“, вырытых иногда на два-три аршина в глубину. Сооружались штанги – длинные горизонтальные двигающиеся брусья по образцу заводских и т. д. К такого рода сооружениям у него была большая склонность и велико было для нас удовольствие, если дело удавалось и „машина“ хорошо работала. И во всем этом „машиностроительстве“ он был большой искусник».

Общительность была одной из характерных черт Попова, запомнившихся всем, кто знал его с детских лет. Приобретенные знания и умения он не хранил «про запас», охотно делясь со своими сверстниками всем, что знал – а знать он хотел обо всем, что его окружало. Вот что рассказал другой уроженец Турьинских рудников, кузнец Ф. П. Смолин, проживший там всю жизнь: «Помню, с большим увлечением юный Попов рассказывал нам о гальванической батарее элементов, электрическом звонке, швейной машине, которые он увидел в доме управляющего медными рудниками. Эти новинки вызвали у него большой интерес. Часто бывая в рудничных мастерских, юноша подолгу наблюдал за работой станков и машин. Любовь к технике появилась у него еще в детстве» [46]46
  Патриот родины. 1950. 7 мая.


[Закрыть].

О пытливости юного Попова рассказывал и его зять Ф. Я. Капустин [47]47
  Капустин Федор Яковлевич(1854–1936) – профессор Петербургского университета, муж сестры Попова Августы, племянник Д. И. Менделеева; учился вместе с Поповым в Петербургском университете, по окончании которого они вместе поступили преподавателями в Минный офицерский класс в Кронштадте. Здесь Капустин пробыл недолго – в Томске открылся университет, и в 1888 году он туда переехал, заняв место профессора физики (Краткий исторический очерк Томского университета за первые 25 лет его существования. 1883–1913. Томск, 1917. С. 268). Выслужив положенный срок, Капустин переехал в Петербург, где провел последние годы жизни, состоя профессором университета (Биографический словарь профессоров и преподавателей имп. С. Петербургского университета. Т. I. СПб. 1896. С. 294).


[Закрыть], которому, видимо, сам Попов рассказывал о своих ранних увлечениях: «А. С. юношей устраивал электрический будильник с помощью часов с гирями на цепочках; цепочка в его схеме служила проводником; он заметил, что она не всегда и притом весьма капризно проводит ток; мысль об этом явлении долго не оставляла его (когеризация)» [48]48
  Т и ТбП. 1925. № 30. С. 281.


[Закрыть].

Обстановка в семье также содействовала интенсивному умственному развитию. Отец Попова, приходской священник, обремененный большой семьей [49]49
  У Попова были старший брат Рафаил (1849–1913) и пять сестер: Екатерина (Словцова, 1850–1903), Мария (Левитекая, 1854–1872), Анна (Ижевская, 1860–1930), Августа (Капустина, 1863–1941) и Капитолина (Диева, 1870–1941).


[Закрыть], сделал все, что было в его силах, чтобы дать детям, особенно сыновьям, высшее образование. Они окончили курс в столичном университете; их примеру последовали младшие дочери, которые также получили образование в петербургских учебных заведениях, пользуясь поддержкой отца и братьев [50]50
  О младших сестрах Попова в клировых ведомостях сказано: «Анна – род. 1860 июля 22; обучается в С. Петербургском лазаретном Красного креста дамском институте; поведения весьма хорошего. Августа, род. 1863, октября 15; обучается в С. Петербургской императорской Академии художеств на содержании отца». Примечательно, что сестры Попова получили домашнее образование, которое оказалось достаточным для того, чтобы их приняли в названные учебные заведения.


[Закрыть].

Необходимо подчеркнуть, что путь к высшему образованию для поповичей был не из легких. Большинство из них вынуждены были бороться с большими материальными затруднениями, на преодоление которых требовались огромные усилия, находчивость и предприимчивость. Для поступления в университет юношам нужно было иметь законченное среднее образование. В то время на Урале, в Перми и Екатеринбурге, уже в течение многих лет существовали гимназии и реальные училища, но они были мало доступны для детей неимущего духовенства. Д. Н. Мамин-Сибиряк рассказывает, что плата «за право учения» – 15 рублей в год – оказалась непреодолимой преградой, не давшей возможности ему и его старшему брату поступить в гимназию [51]51
  Мамин-Сибиряк Д. Н.Указ. соч. С. 7 и 16.


[Закрыть]. Поэтому Попову пришлось пройти обычные для детей духовенства ступени образования: духовное училище, а затем семинарию [52]52
  Сеть духовных школ возникла в России при Петре I. Духовные семинарии, предусмотренные духовным регламентом Петра, появились в 1730-х годах ( Владимирский-Буданов М.Государство и народное образование в России XVIII века. 4.1. Ярославль, 1874. С. 312 и cл.).


[Закрыть], дававшую полный курс среднего образования.

В России тогда было пятьдесят духовных семинарий [53]53
  См.: Приложение к уставу духовных семинарий № 1. Расписание учащихся по семинариям (Перм. епарх. вед. 1867. Отд. офиц. С. 134–135).


[Закрыть], из них на Урале только одна – в Перми; духовных же училищ здесь было несколько. Попов поступил в старейшее из них – Далматовское (около 700 километров от Турьинских рудников). Начальное образование можно было получить и в Перми, но жизнь в губернском городе была дорога, и родители предпочитали дать детям начальное образование в более доступных учебных заведениях [54]54
  Шишонко В.Материалы для описания развития народного образования в Пермской губернии с указанием времени открытия учебных заведений. Екатеринбург, 1879. С. 21.


[Закрыть].

Училищу, в которое поступил Попов, было отдано предпочтение еще и потому, что здесь преподавал латинский язык его старший брат Рафаил, уже окончивший к тому времени Пермскую духовную семинарию. Будучи на десять лет старше Александра, Рафаил в двадцатилетнем возрасте занимал уже завидное для своей среды положение. В отличие от отца он отказался от карьеры «священноцерковнослужителя» и, хотя оставался в духовном ведомстве, интенсивно занялся литературным трудом. Живя в Далматове, он посылал корреспонденции в столичные газеты и журналы, состоял в переписке с виднейшими русскими писателями, в том числе и с Ф. М. Достоевским. Впоследствии Р. С. Попов стал довольно известным в Петербурге журналистом. Он заинтересовал столичную прессу своими корреспонденциями из Далматова о горнозаводском деле и жизни горнорабочих на Урале [55]55
  Сведения о Р. С. Попове содержатся в посвященном ему некрологе, напечатанном в газете «Новое время» (1913. 22 нояб.). Из этой заметки мы узнаем, что Попов начал сотрудничать в газете «Новое время» в те годы, когда ее издатель А. С. Суворин (1834–1912) был еще далек от тех реакционных позиций, которые он занял впоследствии. Из некролога приведем следующие строки, являющиеся единственным известным нам источником о деятельности брата изобретателя радио: «Скончавшийся 19 ноября после продолжительной и тяжкой болезни Рафаил Степанович Попов принадлежал к постоянным сотрудникам „Нового времени“ в первые годы выхода газеты. Он был привлечен к сотрудничеству покойным А. С. Сувориным в 1876 г. и изо дня в день работал в газете до 1894 г. Писал передовые статьи преимущественно по внутренней политике. Многие его статьи имели большой успех: памятна его статья „Болгария под турецкой властью“. За его статью о несправедливости привлечения единственных сыновей к отбыванию воинской повинности „Новое время“ получило первое предостережение. Он много работал также и по отделу внутренних известий… По окончании курса Пермской духовной семинарии Р. С. занял место учителя латинского языка в духовном училище в городе Далматове Пермской губ., откуда он стал писать корреспонденции в „Биржевые ведомости“. В это же время несколько его статей были напечатаны в „Неделе“ П. А. Гайдебурова. Успех литературных занятий привлек покойного в Петербург. Он поступил в С.-Петербургский университет на факультет восточных языков, окончил курс в 1875 г. и одновременно писал статьи на разнообразные темы общественной жизни. Статьи печатались в „Неделе“, „Гражданине“ под редакцией Ф. М. Достоевского и в „Отечественных записках“ (горнозаводское дело и положение горнорабочих). В 1875 г. Р. С. сделался помощником редактора и почти единственным сотрудником народного журнала „Мирской вестник“. Однако журнал этот не пошел. Сотрудничая затем в „Новом времени“, покойный пытался предпринять свое издательское дело, выхлопотал право на народную газету „Мирское слово“ и издавал ее в 1878 и 1889 гг., но газета принесла ему только материальные потери и была вынуждена прекратиться. Богатый инициативой, народник по своим убеждениям, Р. С. отправился в девятидесятых годах на родину и там отдался общественной деятельности, работая в качестве секретаря статистического комитета в Перми и затем секретаря Пермской городской думы. Несколько лет назад он тяжело заболел; его разбил паралич».


[Закрыть].

Нет сомнения, что пример старшего брата оказал благотворное влияние на Александра Попова уже в первых классах училища. Далматовское духовное училище было одним из старейших учебных заведений России; в нем обучались дети не только духовенства [56]56
  См.: Журнал Далматовского духовно-училищного съезда (Перм. епарх. вед. 1870. Отд. офиц. С. 401).


[Закрыть]. Оно находилось в старинном уральском городе, возникшем около древнего монастыря, который играл видную роль в торговой жизни края [57]57
  Одно время Далматов был уездным городом, возникновение которого относится к 1740-м годам. В ранних документах местность эта называлась Белым городищем, а затем Исетской пустынью в Новой Сибири (Описание мужского Далматовского Успенского монастыря. Перм. губ. вед. Ч. неофиц. 1858. №; 3. С. 3). Свое название город получил по имени основателя этой пустыни Далмата. Так именовал себя принявший монашество казацкий сын Дмитрий Иванович Мокринский, отец которого был сподвижником Ермака. Вокруг разраставшегося монастыря возник поселок, ставший крупным торговым центром. В настоящее время город Далматов, расположенный на берегах реки Исети, является районным центром Курганской области.


[Закрыть]. Наличием в монастыре грамотных и, по тем временам, даже весьма образованных людей воспользовался Петр I при проведении своих реформ, среди которых распространение просвещения занимало особое место [58]58
  Пекарский П.Наука и литература в России при Петре Великом. Т. I. СПб., 1862. С. 174 и сл.; Соколовский И. В.Петр Великий как воспитатель и учитель народа. Казань, 1873.


[Закрыть]. В начале XVIII века, когда по указу Петра развертывалась сеть начальных школ, Далматовский монастырь, насчитывавший более чем столетнее существование, оказался одним из тех «знатных монастырей», при которых такие школы учреждались [59]59
  Плотников Г. П.Взгляд на училище при Далматовском монастыре с 1719 по 1818 г. по актам архивным // Перм. епарх. вед. 1868. Отд. неофиц. С. 1–2.


[Закрыть]. Отметим, что подобной школы не было еще и в губернском городе Тобольске, являвшемся тогда административным центром Западной Сибири и Урала [60]60
  Шишонко В.Указ. соч. С. 15.


[Закрыть].

Историки просвещения в России, говоря о начальном образовании, не проходят мимо особенностей той школы, в которой учился Попов. С нею действительно связан ранний этап распространения грамотности на Урале. Из сохранившихся документов видно, что вначале задачей его было обучать «детей крестьян вотчинных чтению, письму и цифири, чтобы при пособии грамотности они, совершеннолетние, в хозяйственном управлении могли быть употреблены по монастырю с пользою». Впоследствии училище несколько раз меняло название и именовалось то Славяно-российским, то Славяно-латинской школой, наконец, в 1818 году стало духовным уездным училищем, предназначенным «для священноцерковнослужительских детей Зауральского края». До того священникам разрешалось отдавать своих детей в горную школу в Екатеринбурге, открытую одновременно с первыми заводами [61]61
  Историю Екатеринбургского горного училища см.: Нечаев Н. В.Школы при горных заводах Урала в первой половине 18-го столетия. М., 1944. С. 42 и cл.


[Закрыть]. В детские годы Попова на Урале были уже заводская школа, существовавшая в Турьинских рудниках с 1866 года, и горное окружное училище в Богословском заводе, но туда принимали лишь детей «чинов горного ведомства» [62]62
  Шишонко В.Указ. соч. С. 63.


[Закрыть].

Доступ детей духовенства в горные школы был закрыт еще и потому, что с переименованием Далматовского училища в духовное архиепископ Пермский и Верхотурский распорядился «священноцерковнослужителям Екатеринбургского, Верхотурского, Шадринского, Камышловского и Ирбитского уездов послать указы, дабы детей своих везли в Далматовский монастырь, где их в чтении, пении и рукописи экзаменовать», и сообщил начальнику горной школы, что «священноцерковнослужительские дети в Екатеринбургское училище посыланы не будут» [63]63
  Тяга детей духовенства к светскому образованию и к труду на гражданском поприще была уже настолько велика, что еще в начале XVIII века те поповичи, которые уже учились в духовных школах, стали уходить в светские учебные заведения (см., например: Смирнов С.История Московской Славяно-греко-латинской академии. М, 1855). Это не могло не вызывать опасений у духовного начальства, заботившегося о пополнении контингента служителей церкви. Этим и объясняются решительные меры, принятые главой Пермской епархии.


[Закрыть]. В духовных школах дети духовенства обучались бесплатно, что имело немалое значение для малообеспеченных семей служителей церкви. Поэтому десятилетний Попов отправился с попутными торговцами, как об этом рассказывает В. П. Словцов, в Далматов, чтобы поступить в тамошнее училище [64]64
  Цитированное сочинение преподавателя этого училища Г. Плотникова кончается временем до вступления в него Попова. Источником, откуда можно почерпнуть сведения об этой школе в последующий период, является официальный отдел «Пермских епархиальных ведомостей», содержащих наряду с общими сведениями о школьных делах духовного ведомства и Пермской епархии и данные о всех школах этой епархии, в частности и об успехах учащихся.


[Закрыть].

Огромное количество деятелей русской науки вышло из учебных заведений, находившихся в духовном ведомстве, несмотря на то, что последнее всячески старалось сберечь своих питомцев для служения церкви. Действительно, на начальном этапе русской науки, когда еще не было сети гражданских школ, духовные училища, если не считать существовавшей при Академии наук гимназии, были единственными alma materбудущих ученых. Но даже тогда, когда в стране уже были открыты многочисленные гимназии, реальные и коммерческие училища, выходцы из духовных учебных заведений не переставали поступать в университеты и другие светские высшие школы. К тому же надо отметить, что культурный подъем в стране отразился и на системе обучения в духовных училищах. Эта система претерпела значительные изменения, которые отражены в принятом в 1867 году Уставе школ епархиального ведомства; на его рассмотрении необходимо остановиться несколько подробнее, особенно на учебном расписании.

В начальной школе преподавалось всего десять предметов [65]65
  Устав духовных училищ. Гл. XI. Об обучении в училищах // Перм. епарх. вед. 1867. Отд. офиц. С. 165.


[Закрыть]. Большую часть из них составляли общеобразовательные дисциплины, к которым относились три языка – русский (включая и славянский), латинский и греческий, география, арифметика и чистописание [66]66
  Программы и объяснительные записки к ним см.: Устав духовных училищ. Гл. XI. Об обучении в училищах // Перм. епарх. вед. 1870. Отд. офиц. С. 105–111.


[Закрыть]. «Специальными» предметами были: священная история Ветхого и Нового Завета, пространный христианский катехизис, изъяснение богослужения с церковным уставом и, наконец, церковное простое и нотное пение. Обращает на себя внимание количество часов, уделявшихся названным дисциплинам. В «Расписании учебных предметов для училища с обозначением числа уроков по каждому из них» общеобразовательным дисциплинам отведено почти в пять раз больше уроков, чем «специальным». Правда, среди первых больше половины занимали древние языки, но последние и в гимназических программах занимали значительное место.

Примечательны также и главы XII и XIII устава. В первой из них говорится не только о том, что «воспитание в училищах имеет целью положить прочное основание религиозно-нравственному образованию учащихся», но и «о физическом воспитании» [67]67
  § 107 гласил: «Свободное от учебных занятий время ученики употребляют на отдых, прогулки, игры и упражнения, способствующие развитию и укреплению телесных сил» (Устав духовных училищ. Гл. XI. Об обучении в училищах // Перм. епарх. вед. 1867. Отд. офиц. С. 167). В этом пункте нельзя не заметить влияние идей, которыми был проникнут утвержденный Петром I в 1721 году Духовный регламент, требовавший: «На всяк день два часа определить на гулянье семинаристам, а именно: по обеде и по вечери, и тогда б невольно никому учиться и ниже книжки в руках иметь. А гулянье было бы с играми честными и телодвижными, летом в саде, а зимою в своей же избе. Ибо сие и здравию полезно есть и скуку отгоняет. А еще лучше таковые избирать, которые с потехою подают полезное некое наставление. Такое, например, есть водное на регулярных судах плавание, геометрические размеры, строение регулярных крепостей и прочая. Можно единожды или дважды на месяц, наипаче летом, проездиться на островы, на поля и места веселыя, к дворам загородным государевым, и хотя единожды в год в Санктпетербург» (Регламент или Устав Духовныя Коллегии, по которому оная знать долженства своя, и всех духовных чинов, також и мирских лиц, поелику оныя управлению духовному подлежат, и при том в оправлении дел своих поступать имеет. ПCЗ. T. VI. № 3718. С. 337).


[Закрыть]. Несколько параграфов главы XIII посвящено школьной гигиене.

Уместно остановиться на том разделе устава, где речь идет о педагогическом персонале. Училище могло возглавить лицо, окончившее высшее учебное заведение – Духовную академию и имеющее ученую степень магистра или хотя бы кандидата [68]68
  В дореволюционной России были три ученые степени: кандидат, магистр и доктор.


[Закрыть]. Преподавателями могли быть выпускники академии или окончившие семинарию со званием студента. Таковым был, например, старший брат Попова Рафаил Степанович.

Особый интерес представляет то, что по Уставу при духовном училище полагалось иметь библиотеку, которая должна была удовлетворять запросы как учащих, так и учащихся, снабжать их учебниками, разного рода пособиями и книгами для домашнего чтения [69]69
  «В каждом училище, – гласит § 93, – полагается библиотека, состоящая из книг, необходимых для учителей, из учебников и книг для детского чтения, а также снабженная достаточным количеством учебных пособий, как то: прописей, географических карт, глобусов и словарей» (Перм. епарх. вед. 1867. Отд. офиц. С. 166).


[Закрыть]. В школьном воспитании внешкольные занятия имеют важное значение, и поэтому интересно, насколько училищная библиотека могла удовлетворять запросы любознательных учеников. Полный каталог книг библиотеки Далматовского училища остался нам неизвестен, но ежегодные приобретения публиковались в печатном органе епархии – в «Отчете о приходе, расходе и остатке сумм по содержанию Далматовского училища». В качестве примера приведем сведения о приобретениях, сделанных накануне поступления Попова в училище, останавливаясь, разумеется, лишь на тех изданиях, которые предназначались для детского и юношеского чтения (в училище были дети от 10 до 16 лет).

По этому разделу в 1869 году в библиотеку поступило около сорока книг [70]70
  Перм. епарх. вед. 11370. Отд. офиц. С. 460–461.


[Закрыть]. Большинство из них относится к разряду увлекательного чтения: восемь томов Майн Рида, «Путешествия Гулливера в отдаленные страны» Дж. Свифта, «Дети капитана Гранта» Жюля Верна. К ним примыкают занимательные описания путешествий и другие сочинения по географии: «Библиотека путешествий» (восемь томов), выпущенная известным издателем А. А. Плюшаром [71]71
  Адольф Александрович Плюшар (1806–1865) наряду с популярными изданиями выпустил «Энциклопедический лексикон» – одну из первых русских энциклопедий.


[Закрыть], «Достопримечательные открытия в области землеведения и этнографии», «Поездка на Амур Максимова», «Географическая хрестоматия». Значительную часть новых приобретений составляли научно-познавательные книги: «Первые рассказы из естественной истории» [72]72
  Естественной историей в XIX веке называли области биологии, геологии и минералогии.


[Закрыть], составленные упоминавшимся уже земляком Попова проф. Н. П. Вагнером, «Картины из землеописания и жизни народов», «Рассказы о китайской жизни», «Рассказы для детей из природы», «Обитатели лесов» Ферри (рассказ из американской жизни), «Книга мира». Художественная литература была представлена, кроме названных сочинений Свифта, Майн Рида и Жюля Верна, произведениями Гоголя (четыре тома), Достоевского (два тома), Ершова [73]73
  Петр Павлович Ершов учился в Тобольской духовной семинарии, а затем в Петербургском университете, по окончании которого вернулся в Тобольск, где был преподавателем, а затем директором гимназии. Литературную деятельность начал на студенческой скамье: сказка «Конек-Горбунок» написана им в девятнадцатилетнем возрасте.


[Закрыть](«Конек-Горбунок») и М. Ростовской [74]74
  Ростовская Мария Федоровна(ум. 1872) – детская писательница; основала и издавала журнал «Семейные вечера». Ей принадлежит ряд биографических очерков, в том числе о Бенджамине Франклине.


[Закрыть].

В годы обучения Попова во время классных занятий к ученикам Далматовского училища предъявлялись высокие требования. Об этом можно судить по результатам экзаменов, публиковавшимся в журнале епархии. Так, после годичных испытаний в июне 1870/71 учебного года из учащихся только пятеро, в том числе и Александр Попов, были переведены в третий класс с круглым баллом «5», десять учеников получили «4», двенадцать – «3», девять – с отметкой «2» оставлены на второй год, а остальные «по малоуспешности» исключены [75]75
  Перм. епарх. вед. 1871. Отд. офиц. С. 404 и сл.


[Закрыть].

Курс в духовном училище был четырехлетний. По окончании второго класса Попов перешел в Екатеринбургское духовное училище и переехал из Далматова в Екатеринбург, где жила его сестра Мария Степановна Левитская (в это же время Рафаил Попов поступил в Петербургский университет). Хотя Екатеринбург не был губернским городом и в административном отношении подчинялся Перми, но в смысле экономическом и культурном он несомненно превосходил губернский центр. К 1870-м годам Екатеринбург насчитывал уже полтора века истории [76]76
  Историю основания Екатеринбурга см. в работах Н. К. Чупина: «Полуторастолетие Екатеринбурга» (Сб. статей, касающихся Пермской губернии. Вып. I. С. 1 и сл.) и «К истории города Екатеринбурга» (Там же. С. 41 и сл.). Из более поздних работ назовем статью М. А. Горловского «К истории основания Екатеринбурга» (Исторические записки. Т. 39. 1952. С. 159 и сл.).


[Закрыть]и был переведен из горного ведомства в гражданское [77]77
  Горловский М. А.Из истории горного города Екатеринбурга середины XIX в. // Материалы Первой научной конференции по истории Екатеринбурга – Свердловска. Свердловск, 1947. С. 51 и сл.


[Закрыть]. В городе жило большое число людей с высшим образованием, не только работавших в горнозаводской промышленности, но и занимавшихся просветительной деятельностью. Многие из екатеринбургских деятелей того времени интересовались вопросами науки и сами занимались научными исследованиями. В 1870 году по их инициативе было создано Уральское общество любителей естествознания. Это общество выпустило несколько десятков томов своих трудов, многие из которых напечатаны на русском и французском языках [78]78
  Афиногенов А. А.Уральское общество любителей естествознания. Материалы Первой научной конференции по истории Екатеринбурга-Свердловска. С. 191 и сл.


[Закрыть].

Обеспеченный заботами сестры, Попов мог учиться столь же продуктивно, как и раньше, и через два года закончил курс начального образования. Успехи его в Екатеринбургском училище были столь же блестящими, как и в Далматове; с отметками «5» он перешел в четвертый класс и с таким же баллом окончил училище в 1873 год [79]79
  См.: Список учеников Екатеринбургского духовного училища, составлен по окончании 1872/73 учебного года // Перм. епарх. вед. 1873. Отд. офиц. С. 416.


[Закрыть].

Воспитанники духовных училищ имели право поступать в семинарию или «куда пожелают». Однако не все, даже и успешно окончившие эту начальную школу, воспользовались этим правом. Многие, не имея возможности учиться дальше, переходили на гражданскую службу (среди окончивших нередко бывали и великовозрастные), не подвергаясь испытаниям для производства в первый классный чин [80]80
  В уставе так и сказано: «Ученики, окончившие полный курс учения в духовном училище и не поступившие для продолжения учения в семинарию, в случае поступления на гражданскую службу, если имеют на то право по происхождению, не подвергаются испытанию для производства в первый классный чин» (Перм. епарх. вед. 1867. Отд. офиц. С. 169).


[Закрыть]. Для таких подростков, как Попов, был один путь – в Пермскую семинарию, где в свое время учились и его отец, и его старший брат. Однако успешное окончание духовного училища не давало права поступать в семинарию без экзаменов [81]81
  Условия принятия в семинарию // Перм. епарх. вед. 1870. Отд. офиц. С. 171.


[Закрыть], а требования при этом были выше, чем на выпускных экзаменах. Из тридцати учеников, зачисленных в первый класс (параллельный), только один Попов получил высший балл [82]82
  Список учеников 1-го класса Пермской духовной семинарии, составленный после приемных испытаний, бывших в августе 1873 г.; Перм. епарх. вед. 1873. Отд. офиц. С. 460.


[Закрыть].

Духовные семинарии были учреждены во всех епархиях и с первых лет существования удовлетворяли запросы не только духовного ведомства. Являясь первыми в России средними учебными заведениями, куда принимали детей разных сословий [83]83
  В манифесте, объявленном 25 января 1721 года (Регламент или Устав Духовной коллегии), в разделе о «семинариумах» говорится: «Семинаристы едини будут люди убогий, и тыя, по милости царского величества, пропитание и одеяние и прочая нужная возымеют. А другие богатых людей дети, которые должны будут платить за корм и одеяние, а цене быть единой, навсегда определенной» (ПСЗ. Т. VI. № 3718. С. 337).


[Закрыть], они готовили учащихся и для высшей школы [84]84
  Когда в России появился первый университет (он состоял при Академии наук, открытой в 1725 году), то студентов набирали в обязательном порядке в духовных школах. М. В. Ломоносов и прибывшие вместе с ним 11 его товарищей в начале 1736 года в Петербург не были первыми питомцами московской Славяно-греко-латинской академии, посланными для учения в Академию наук. За четыре года до того из этого учебного заведения для такой же цели была послана группа учащихся (Материалы для истории имп. Академии наук. Т. 2. 1731–1735. СПб., 1886. С. 96), среди которых был С. П. Крашенинников (1713–1755), будущий участник знаменитой Камчатской экспедиции, ставший впоследствии известным натуралистом. Первым русским студентом (поступил в 1727 году) был воспитанник Новгородской семинарии Василий Евдокимович Адодуров (1709–1778), будущий куратор Московского университета. Он же первым из русских ученых получил звание адъюнкта (первая академическая ступень; за ней следовали экстраординарный и ординарный академик). См.: Пекарский П. П.История имп. Академии наук в Петербурге. Т. I. СПб., 1870. С. 503 и сл.


[Закрыть], как ни старалось духовное начальство этому воспрепятствовать.

Епархия была учреждена в Перми в 1800 году, вскоре после того, как она стала губернским центром. Вначале при епархии была открыта «цифирная школа», а на ее базе возникла семинария [85]85
  Открытие Пермской семинарии и история ее до преобразования, бывшего в 1818 году // Перм. епарх. вед. 1867. Отд. неофиц. С 11.


[Закрыть], имевшая, таким образом, до поступления в нее Попова длительную историю, полную событий, характерных для русской жизни того времени.

Вместе с духовными училищами семинарии получили в 1867 году новый устав. Он еще смелее был проникнут духом времени. Согласно ему курс обучения занимал шесть лет. В течение первых четырех лет учащиеся проходили, за исключением одного предмета – изъяснение Священного Писания, лишь общеобразовательные дисциплины в объеме средней школы [86]86
  Извлечение из журналов Учебного комитета при св. Синоде с отзывами об учебниках и учебных пособиях, признаваемых полезными к употреблению в духовных семинариях и училищах (Перм. епарх. вед. 1868. Отд. офиц. С 412, 426, 434, 473, 498, 519).


[Закрыть]. В соответствии с общим направлением просвещения того времени главное внимание в течение всех четырех лет уделялось древним языкам. Основы грамоты учащиеся получали в духовных училищах, а в семинариях в течение двух лет проходили курс «русской словесности с историей литературы». Кроме того, в первых трех классах изучался один новый иностранный язык: французский или немецкий (по выбору учащихся; Попов занимался французским). Из гуманитарных дисциплин самая большая программа была по всеобщей и русской истории, которая изучалась в первых трех классах. В третьем классе преподавалась логика, а в четвертом – психология и обзор философских учений. Из точных наук преподавались в первых трех классах математика, в последнем – физика [87]87
  Приложение к Уставу духовных семинарий № 2. Расписание предметов для семинарии, с обозначением числа уроков по каждому из них Перм. епарх. вед. 1867. Отд. офиц. С. 136).


[Закрыть].

Под влиянием передовых идей русских педагогов шестидесятых годов – К. Д. Ушинского и других, – деятельность которых протекала в столице, где находился Учебный комитет Святейшего синода, в Устав были включены пункты, содержание которых не согласовалось с царившей в духовных учебных заведениях схоластикой [88]88
  «Метод преподавания, – говорится в § 133, – должен помогать правильному развитию природных дарований и вызывать собственную деятельность умственных сил учащегося, так чтобы память его не была обременяема без нужды и ничего не принимала в себя без участия рассудка» (Перм. епарх. вед. 1867. С. 122).


[Закрыть]. Особо примечательны были пункты, направленные против бурсацких нравов, когда порка и оплеухи являлись основными «методами воспитания». О телесных наказаниях в Уставе не говорится ничего. «Меры исправления воспитанников, – читаем мы здесь, – избираются правлением семинарии со строгой разборчивостью в отношении к их роду и качеству; во всяком случае, они не должны быть грубы и унизительны». Далее: «Употребление сих мер должно быть всегда соображаемо с возрастом, первоначальным воспитанием и характером исправляемых» [89]89
  «Метод преподавания, – говорится в § 133, – должен помогать правильному развитию природных дарований и вызывать собственную деятельность умственных сил учащегося, так чтобы память его не была обременяема без нужды и ничего не принимала в себя без участия рассудка» (Перм. епарх. вед. 1867. С. 125).


[Закрыть]. И наконец, в главе «О воспитании в семинарии нравственном и физическом» говорится о внешкольных занятиях, которые также не вяжутся с представлением о бурсе: «Занятия музыкой, живописью и другие подобные упражнения, развивающие эстетический вкус и отвлекающие от праздности и грубых удовольствий, должны быть не только дозволяемы, но даже поощряемы, с тем чтобы они всегда были строго нравственны. Для надлежащего развития и укрепления телесных сил воспитанников назначаются в каждой семинарии, под руководством особого учителя и наблюдением врача, гимнастические упражнения, а также садовые занятия и игры, способствующие развитию сил» [90]90
  «Метод преподавания, – говорится в § 133, – должен помогать правильному развитию природных дарований и вызывать собственную деятельность умственных сил учащегося, так чтобы память его не была обременяема без нужды и ничего не принимала в себя без участия рассудка» (Перм. епарх. вед. 1867. С. 125).


[Закрыть].

Разумеется, с принятием нового устава не сразу было покончено со всем тем, что характеризовало бурсацкие порядки в духовных учебных заведениях, так ярко изображенные Н. Г. Помяловским в «Очерках бурсы», А. П. Свидницким в повести «Люборецкие» или Н. В. Успенским в рассказе «Бурсацкие нравы». Эти авторы сами прошли в 1850-х годах суровую школу семинарии. Однако и в то тяжелое время из семинаристов выходили видные общественные деятели. Примерно в то же время, что и названные писатели, в Тверской семинарии учился И. А. Вышнеградский (1831–1895), впоследствии профессор Петербургского технологического института; его труды по механике позже были признаны классическими [91]91
  Работы И. А. Вышнеградского по теории автоматического регулирования напечатаны в издаваемой Академией наук СССР серии «Классики науки» (Максвелл Дж. К., Вышнеградский И. А., Стодола Л.Теория автоматического регулирования (линеаризованные задачи). М., 1949).


[Закрыть].

Из дошедших до нас известий видно, что в пореформенный период Пермская семинария не осталась в стороне от того общественно-политического подъема, который охватил всю страну. Семинария не в состоянии была уберечь учащихся и даже некоторую часть учителей от влияния начавшегося в России революционного движения.

Вот что записано в «Пермской летописи»: «1860 г. 1 февраля открыта вторая частная библиотека в Перми чиновником А. И. Иконниковым и учителем семинарии А. Г. Воскресенским [92]92
  О просветительной деятельности А. И. Иконникова и А. Г. Воскресенского, о созданной ими библиотеке и воскресной школе см.: Перм. губ. вед. 1861. № 3, 20, 33; 1863. № 9. О библиотеках в Перми и губернии см.: Смышляев Д.Источники и пособия для изучения Пермского края. Пермь, 1876. С. 161 и сл.


[Закрыть]. Библиотека была хорошо организована, но вскоре закрыта по распоряжению губернского начальства… Учредителей библиотеки заподозрили в какой-то неблагонамеренности, вследствие чего Иконников был выслан на поселение в Березов, учитель семинарии Ал. Гр. Воскресенский – в Екатеринбург и другой учитель семинарии А. Н. Моригеровский – в Вологду. Так как в связи с этим делом стояло другое – открытие в семинарии какой-то тайной типографии, то, кроме учителей, пострадали и многие семинаристы, будучи арестованы и высланы из Перми» [93]93
  Цит. по: Дмитриев А.Очерки из истории губернского города Перми с основания поселения до 1845 года. Пермь, 1889. С 254.


[Закрыть].

Эти исключительные события отметил в 1876 году официальный историк семинарии, ее ректор. «В начале шестидесятых годов или даже несколько ранее, – писал он, – в семинарии между легко увлекающимися юношами стали появляться завлекавшие тогда многих из неразумной молодежи противурелигиозные и противуправительственные идеи». И далее: «По неоднократному замечанию, ученики семинарии получают для чтения такие светские журналы и газеты, которые не дозволено читать, как малополезные и даже вредные в юношеском возрасте, и что такие журналы и газеты дает читать ученикам учитель семинарии А. В. [94]94
  Речь идет об упоминавшемся А. Г. Воскресенском.


[Закрыть], несмотря на то что ему неоднократно было запрещаемо давать ученикам такие журналы и газеты» [95]95
  История Пермской духовной семинарии после преобразования в 1840 г. // Перм. епарх. вед. 1876. Отд. неофиц. С. 147–148.


[Закрыть].

Учителя Воскресенский и Моригеровский были далеко не единственными в Пермской семинарии, кто был недоволен существовавшими порядками. В цитированной «Истории Пермской духовной семинарии» мы читаем: «Мы уже выше видели, что двое наставников В. и М. были уволены из семинарии за это именно вредное влияние на учеников. Но этими двумя дело не ограничилось. Впоследствии открылось, что в том же преступном деле замешаны и еще двое наставников. В августе 1862 года исправляющий должность пермского губернатора уведомлял ректора семинарии, что государь император, по всеподданнейшему министра внутренних дел докладу исследования о злонамеренных действиях лиц Пермского кружка, открытых в изготовлении в Перми литографного станка для отпечатания возмутительного сочинения, в распространении рукописей преступного содержания и пр., высочайше повелеть, между прочим, соизволил: наставников Пермской семинарии N, N подвергнуть полицейскому надзору, поручив, независимо от сего, губернскому начальству иметь со своей стороны особенное за ними наблюдение. Сообщая об этом, губернатор вместе просил ректора иметь со своей стороны строгий секретный надзор за действиями и отношениями означенных наставников» [96]96
  История Пермской духовной семинарии после преобразования в 1840 г. // Перм. епарх. вед. 1876. Отд. неофиц. С. 248.


[Закрыть].

Конечно, «крамола» была вскоре уничтожена и носители опасных идей понесли суровое наказание, но влияние этих людей на учащихся сохранилось надолго. Д. Н. Мамин-Сибиряк, учившийся в той же семинарии, что и Попов (несколько ранее – с 1868 по 1872 год), охарактеризовал это влияние следующим образом: «Это время миновалось, хотя память о нем свежа еще, – наступило другое, когда наши отцы уже вышли из семинарии, а мы еще нигде не учились: это время эпохи славы семинарии, за которым последовало мгновенное падение. Это было то время, когда умственное движение охватило разом всю семинарию, когда семинарские профессора подали руку семинаристам, когда семинария зараз выставила ряд светлых голов – свою гордость и славу. Но налетел шквал – профессора в ссылке, светлые головы рассыпались по не столь отдаленным местам России… От этого движения остался широкий след в истории семинарии, рассказы и воспоминания, от которых у честных и умных людей болезненно билось сердце об умных и честных людях, попавших под колесо, раздавившее их» [97]97
  Из неопубликованного автобиографического очерка «Худородные» (цит. по: Боголюбов Е. А.Пермский период жизни Д. Н. Мамина-Сибиряка // Литературно-художественный альманах «Прикамье». Вып. 8. Пермь: Перм. обл. изд., 1945. С. 184–185).


[Закрыть].

Искоренить влияние, которое оказали эти люди на учащуюся молодежь, не удалось. Оно сохранялось в течение более четверти века и нашло выражение в создании нелегальной библиотеки. Питомец этого учебного заведения В. А. Ляпустин, учившийся в нем много лет спустя после того, как его покинул Попов, рассказывает: «О семинарской нелегальной библиотеке, когда я учился (1880–1886), были распространены, можно сказать, легендарные сказания. Рассказывали, что основателем библиотеки был Бакланов, преподаватель семинарии в философских классах [98]98
  Старшие классы, в которых преподавались богословские предметы.


[Закрыть], очень любимый учениками. В шестидесятых годах Бакланов был арестован и административно выслан из Перми за распространение среди учащихся вредных идей. К этому же времени нужно отнести начало существования библиотеки, о чем говорят и даты, сохранившиеся на некоторых книгах. В мое время количество книг и рукописей, как мне кажется, не превышало пятисот экземпляров… Книги хранились в двух сундуках местной работы, одно время я был хранителем одного из сундуков. Библиотека пополнялась очень плохо, новые книги поступали редко и случайно и почти всегда бесплатно от наших товарищей, которые учились в столичных университетах. В члены библиотеки принимали только семинаристов по рекомендации трех товарищей. Постоянных членских взносов установлено не было, а иногда производились сборы на покупку новых книг. При мне количество членов было около 50–60 человек. Случаев провалов, измены, обысков и доносов за мое время не было. Интерес к чтению нелегальной литературы был так велик, что мы не считались с опасностью, хотя и знали, что после 1 марта 1881 г., дня убийства императора Александра II в Петербурге, начались ужасные гонения, и людей, пойманных с запрещенной книжкой и брошюрой, месяцами держали в тюрьмах и ссылках в отдаленных местах Сибири» [99]99
  Ляпустин В. А.Встречи, которые забыть нельзя // Воспоминания о Д. Н. Мамине-Сибиряке. Свердловск, 1936. С. 65–66.


[Закрыть].