Текст книги "Право на жизнь (СИ)"

Автор книги: Миято Кицунэ

Соавторы: Милисса Романец
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Глава 19
Магия воды

Оляна смотрела на выходящего из пучин Ящера, и перед глазами мелькала нет, не вся жизнь, а её последний год. «Чудесные» гребни, которые им так щедро отдала наложница их жениха, оказались с подвохом, запрещая использование водной магии. И Оляна всё же пошла на поклон к Радомилле, потому что единственным выходом для них было её посестринство с бывшей Кикиморой, чтобы получить «иммунитет» от блокировки способностей.

Страх, что они так потеряют большую часть своих общих сил, и основной план не сработает, оказался сильней неприятия. Оляна нисколько не покривила душой, когда говорила о том, что предпочтёт породниться с Радомиллой, чем станет её мачехой и выйдет замуж за Ящера.

Впрочем, когда, пересилив себя, Оляна подошла с этой просьбой к Радомилле, та отказала в посестринстве, явно желая, чтобы её поуговаривали, так как высказала Оляне всё, что наболело:

– Ах, теперь-то я вам понадобилась, да? А помнишь, сколько лет ты нос от меня воротила и давала от ворот поворот? Сколько я за вами бегала? Да вы с сёстрами вообще не понимаете, когда с вами по-людски. Княжна Ожега сразу драться лезет да угрозами сыплет. Княжна Озара хоть и стала посестрой моей, а сквозь зубы слова цедит. Не рада она, видите ли. Невместно ей со мной общаться. И как тебя прижало, так ты и прибежала, да? А всё потому, что кто-то самым умным себя посчитал, да поперёк полез. Вот теперь и расхлёбывайте. И на вас управа сыскалась. Не вы мне нужны, я вам. Так постарайтесь уважить! А то лишь со всякими калечными дружбу водите, я вам, видите ли, не подхожу отчего-то. А теперь что? Чья взяла, а? Поможет тебе твоя Юлка калечная с водой управляться? Нет! Не поможет!

– Вообще-то ты сама говорила, что в твоих интересах нам помочь с отцом твоим справиться, – выслушав этот всё на свете собравший спич, сказала Оляна, одновременно прислушиваясь к своему Дару, что резонировал от Радомиллы какой-то детской обидой. – Ради матери и твоего Рода…

Радомилла, впрочем, на справедливое замечание только ногой топнула и, взмахнув в развороте косой, убежала в комнату.

– Ой, да это же ожидаемо, – закатила глаза Юля. – Кикимора, она и есть Кикимора. Ей бы лишь поглумиться и душу вытрясти, – прокомментировав этот выпад, после того как Оляна рассказала о своих «переговорах» с Радомиллой. – Погоди немного, она в себя придёт от своих мечтаний или втык от матери получит и сама прибежит как миленькая. Иначе так её мать в наложницах и останется. Ой… Ну ты поняла. Ты правильно сказала, им это выгодно, и что тогда выкобениваться, спрашивается? Гонор свой показывать и характер мерзкий? Вот поэтому с ней никто и не дружит.

– Знаешь, мне показалось, что Радомилла очень одинока и обижена… – протянула Оляна.

– Ага, обижена по жизни, – подхватила подруга. – Недодали с младенчества. У нас про таких говорят, что игрушки деревянные прибиты к потолку были.

– Ну… – Оляна вздохнула. – Возможно, это недалеко от истины, всё же Радомилла выросла без матери…

– Ага, и среди Кикимор, – фыркнула Юля. – Чем удобряли, то и выросло, да? Мне кажется, не стоит ей сильно потакать, но я вижу, что тебе её жалко.

– Думаю, от меня не убудет, а ей приятно…

– Ага, будешь её перевоспитывать в двадцать пять годиков, – хмыкнула Юля. – Но дело твоё, конечно. Может, и правда что-то изменится… Жаль, что с этими гребнями так вышло…

К тому же Оляна поняла, что и правда пришла с просьбами о посестринстве, как будто это ей должны, да без подарков, что к такому делу полагаются. Из того, что у неё ещё из дома было припасено, немного осталось, но нашлись там бусы малахитовые с золотыми кольцами. Вещь богатая и глазу приятная. К тому же цвета, что к волосам и глазам Радомиллы точно подойдёт. К тому же долгих десять вечеров Оляна под руководством Юли вязала пуховый платок из тонкорунной белой пряжи, что выменяла в деревне тоже через Юлю. В пряжу эту вплела она заговоренную нить защитную, что ясность сознания даёт. Да потом ещё узор с цветами из красной и зелёной нити нашила, да руны против непогоды разной. Получился платок на загляденье: хочешь голову накрывай в студёные морозы – никакой ветер не продует, а дождь не промочит, хочешь просто на плечах носи – тепло, словно любимый обнимает. Как раз как первые морозы ударили, Оляна напекла собственноручно медовые пряники, такие, как в Щедрец они на гостинцы делали, и отправилась с уважением к Радомилле. Подарки преподнесла в качестве залога их будущего посёстринства, чем, кажется, удивила. Потому что растерялась Радомилла, молча перебирала бусы да платок гладила, пока они чай пили с пряниками, разделив их, как полагается, поровну.

Оляна, наверное, всё же немного понимала Радомиллу. Когда-то и она ощущала себя довольно одиноко, несмотря на сестёр, которые всегда рядом, и многочисленную родню. Её попытки наладить контакт с одноклассниками в Яви породили только недопонимания и проблемы. Радомилла оказалась такой же «проблемной», только у неё не имелось сестёр, которые помогут и за неё всегда горой. А Радомилла… Она изначально ощущала себя неполноценной: Кикиморы имели дурную славу, да и зависть никого краше и лучше не делает. Но, сменив свой статус и даже имя, Радомилла не изменилась внутри, ощущение неполноценности продолжало её грызть, и ему, этому ощущению, требовались доказательства собственной значимости. Радомилла, словно капризный ребёнок, требовала внимания и преклонения. Делила людов на тех, кто достоин словом с ней обмолвиться и рядом постоять, и тех, кто в лучшем случае должен лишь в рот смотреть да внимать. Так что сама всех от себя отвадила, сильно сузила круг тех, с кем могла, по своему мнению, общаться.

Радомилла решила, что её дружбы достояны только они – княжны Рода Горынычей, которых она сама же предала и оттолкнула. Желая, чтобы они приняли её как доказательство того, что она правда изменилась.

Всё это Оляна понимала. Так что решила, что если уж посестрится, то от чистого сердца, а там уж примет это Радомилла или нет – ей решать. Было бы предложено.

* * *

– Ну что, Радомилла продолжает свою игру в обиженку или как? – спросила Юля, как Оляна вернулась. Озара и Ожега тоже вопросительно посмотрели.

– Нет, – засмеялась Оляна. – Она приняла мои дары и согласилась обменяться кровью. Точней, мы уже провели ритуал посёстринства.

– Уже?.. Обменяться? – повторила Ожега…

– То есть полноценный ритуал? – вторила ей Озара. – Но… зачем⁈

– Потому что… так правильней, – ответила сёстрам Оляна. – А ещё иногда она будет приходить ко мне пить чай. А если вы не против, то и со всеми вместе…

– Ты уверена, что это… – Ожега осеклась и вздохнула. – Ладно, пусть тоже приходит. Но если она опять выкинет что-то, то я…

– Думаю, она это понимает, – кивнула Оляна. – Благодарю.

Притихшие Озара и Юля тоже согласились на этот компромисс. Чего Радомилла, кажется, совсем не ожидала. Но Оляна считала, что её новая сестра достаточно умна и, когда ей это нужно, умеет сдерживать свой дурной норов. И правда, стоило обозначить границы, объяснить, что не нужно говорить гадостей про Юлю, оценивать друзей или чьих-то суженых, и диалог между ними удалось выстроить.

Именно с посёстринства они действительно начали общаться, а не играть в игры, основанные на эмоциональном шантаже, а ледяное зеркало Оляны, как и её магия воды, стали ещё сильнее.

Ей лучше давались техники сокрытия и водная тропа. Она даже суженых своих начала чувствовать иначе. Чутче. Пределы их сил и опасную черту истощения Бая. Возможно, с лёгким принятием Оляне помогало сродство стихий или то, что она искренне приняла Радомиллу в посёстры. Потому что у Озары принятие силы Кикимор проходило не так гладко и более-менее устаканилось только весной, уже перед самой битвой.

* * *

Их жених явился в зверином обличье. Не считая нужным показаться в людском, чтобы хотя бы попробовать понравиться, договориться, а не просто забрать их силой. Это, кстати, разозлило сильней всего, так как Радомилла соловьём разливалась, какой её отец красавец с синими волосами, видимо, это у них с Костромой семейное. Ну и признак божества опять-таки. А для них этот «красавец» предпочитал быть бессловесным жутким хтоническим монстром.

Но объявить вызов в любом случае необходимо. Ещё когда они пришли на место предстоящей битвы, то увидели приготовления, сделанные родными. А мамы ещё и написали пару убористых сообщений, как им всё стоит провернуть. Так что Оляна провела короткий обряд над сестрой, которая, стоило Ящеру высунуться в достаточной мере, загорелась внутренним светом и громогласно объявила:

– Ожега Горыныч бросает тебе, Ящер, вызов по заветам воспитавшего её Рода Горгон! Не может стать женихом моим и сестёр моих тот, кто не одолеет нас в бою. Взываю к Матери-Сыра-Земля, ко всем богам и Хранителям Беловодья рассудить нас.

Можно было, наверное, и так это сказать, без ритуалов, но тогда и относительно честного судейства могло бы и не случиться. А так из воды позади Ящера появилась Кострома, да не одна, а с несколькими незнакомцами, и, кивнув им, они переместились на соседнюю от Юли и Гаральта скалу. Следом также из вод озера, словно тридцать три богатыря из сказки Пушкина, появилось целое шествие женщин в красивых одеяниях во главе с Балемилой. Они тоже разместились на скалах, но с противоположной стороны. В общем, зрители прибывали, а горная долина стала похожа на Колизей.

По морде Ящера, конечно, сложно что-то определить, но Оляне показалось, что подобного развития тот всё же не предвидел. Впрочем, непонятно, что он вообще ожидал. Что они семь лет попрячутся, а потом можно будет их запугать и в дальний чулан запереть, чтобы они высунуться боялись и не мешали ему с наложницами развлекаться? Или что?

– Теперь нам точно нельзя проигрывать, – услышала Оляна нервный смешок Озары и почувствовала, как суженые берут её за руки для слияния.

От Хэя и Бая ощущались уверенность в том, что они делают, и решимость идти вместе с ней до конца. Ещё никогда объединение сил не давалось Оляне так легко, словно она вдохнула и выдохнула уже Зверем, соединяющим в себе силу троих, подрагивая от нетерпения. Оляна немедленно создала ледяное зеркало и ушла влево, в свой сектор.

Зверь Ожеги и Яровзора по договоренности переместился за спину Ящера. А Озара и Кадмаэль сиганули вправо.

На этот раз они знали, чего ожидать, и действовали по плану, а не бегали бестолково, словно пойманные мышки в банке. Да и в движениях не были стеснены, потому что в этот раз бежать не собирались.

Ожега взревела, подымаясь в небо, подавая сигнал для Браны и Бояны. Через миг Оляна ощутила воздушную волну, словно обратное цунами – осушающее территории. Её этот поток словно обтёк стороной, а вот, судя по возмущенно-протяжному вою Ящера, их превентивный удар ему совсем не понравился.

Оляна всей собой ощутила злобный взгляд, которым окинула её ближайшая голова.

«Лапы прочь от моих самок!» – пророкотал Ящер в три горла. Несмотря на магию гребней, его сила не особо уменьшилась и давила на виски, ощущаясь как тяжёлый валун на плечах.

Оляна взревела в ответ в унисон со своими сёстрами и их сужеными, а потом прицельно ударила в жуткую зубастую морду, делая вид, что, как и остальные, просто атакует.

После трёх лет тренировок с Великим Полозом рыки и крики древней рептилии не возымели на неё такого сокрушительного действия, как прежде. У них с сёстрами имелись на жизнь свои планы, виды, мечты, и они собирались всё это отстаивать!

Оляна начала ловко кружить вокруг Ящера, пользуясь тем, что в этом теле у неё не было крыльев. Она выстраивала будущую систему зеркал по заранее прописанной Озарой схеме, стремясь успеть, пока Ящер не догадался, зачем они нужны…

«Допустим, Ожега с Яровзором и Великим Полозом смогут выполнить тот окаменяющий удар, – стояли в ушах объяснения Озары. – Но проблема в том, что „перезарядка“ такой магии может занять пару лет…»

Да, большой секрет Василиска оказался в том, что разить смертельным окаменевающим взглядом направо и налево Великий Полоз не мог. Парализацию временную сделать – это да, но на окаменение требовалась прорва магии. И это скорее было нечто показательное, как вид казни, чтобы боялись и не лезли. Обычно хватало лишь намёка и напоминания раз в пару десятков лет.

«Изучая нашу многоголовую формацию, я пришла к выводу, что победа над одной головой не принесёт нам полной, так сказать, победы. Даже мы, теоретически лишившись головы, не потеряем формацию, а перенаправим ее силы на всё остальное тело. А Ящер – он не просто формация, это его истинное тело. Он сам Зверь. Который иногда принимает форму люда»…

«Осторожно!» – предупредили суженые. Резкий рывок гибкой шеи, и острые зубищи Ящера чуть не укусили их за бок. Имелись бы крылья, то точно без них остались. Их схема атаки подразумевала, что ей и быть «рулевой» в общем теле, чтобы всё сделать правильно.

Оляна гибко поднырнула, пользуясь своей новой текучей формой, и ударила в ответ ледяной сосулькой в глотку, а затем продолжила методично делать свою зеркальную ловушку.

Смотреть, как там справляются сёстры, было некогда. Оляна только и успевала, что уклоняться от смертоносных бросков и контратаковать, выплёвывая сгустки льда, и формировать очередное зеркало. Уклон. Атака. Уклон. Атака. Смесь зеркальных осколков. Раз за разом. Больше и больше. Ящер сам помогал ей, разбивая атакующие заклинания и окружая себя почти невидимой, висящей в воздухе ледяной взвесью.

Ожега и Озара как могли отвлекали от неё этого монстра, помогая, и наконец, после того как Оляна потратила на зеркала больше половины своего магического резерва, всё оказалось готово ко второй части.

«Общее слияние», – привычно озвучил порядок действий Хэй, и они слились все вместе.

Оляна сосредотачивалась на своём лабиринте, созданном из множества крошечных и почти невидимых зеркал. Ощущая каждый из этих осколков и объединяя их магически…

«Единственный способ нейтрализовать Ящера – это ударить сразу все три его головы…»

«Все три одним ударом?»

«Да…»

«Но как?..»

Оляна почувствовала, как весь фокус внимания общей формации перетекает к Великому Полозу, и выполнила слияние: осколки зашевелились, наконец сливаясь в единый конструкт вокруг голов Ящера для многократного усиления их атаки.

«Сейчас!» – чувствуя её полностью, скомандовал Хэй.

И они ударили силой Василиска, многократно помноженной на зеркальность.

«Конечно, будут некоторые потери, но это компенсирует одновременным и зеркально помноженным ударом».

Зеркала лопнули, осыпая их ледяными иглами. Ящер взревел и замер, по его телу разливались серые волны, как будто на границе обращения в камень. Казалось, весь мир замер в ожидании.

А потом, как в замедленной съёмке, они увидели, как левая голова принимает на себя всю эту каменную волну, окаменевает и рассыпается прахом. Они предполагали, что так может быть, но в реальности всё оказалось гораздо более жутким. К тому же получалось, чтобы добиться подобной разрушительности, нужно реально смертельно ранить всего Ящера. От громкого рыка-крика сотряслись небеса, но казалось, что даже потеря головы Ящеру серьёзно не навредила. Наоборот, вся эта огромная туша с удвоенной яростью ринулась на них.

Ожега создала портал из мёртвой воды, чтобы попасть ему за спину и придавить их общим телом огромный хвост, который вспарывал землю. Сделали они это со стороны погибшей головы, так что из двух гибких шей достать до них могла только одна. На ней они и сосредоточились, атакуя в шесть голов.

Больше Оляна не чувствовала себя бесполезной и беспомощной, как это было семь лет назад при первой встрече с Ящером. Теперь она могла сражаться. Они яростно и по-звериному вгрызались в толстенную шкуру, били магией под дикие вопли Ящера. Оляна прицельно заморозила пасть, которая пыталась оказать им сопротивление, и всё же… даже без водных атак Ящер оказался непробиваемо крепок. Когти и зубы соскальзывали по его шкуре, облепленной толстым слоем ракушек. Пахло палёным мясом – Озара и Кадмаэль пытались прожечь его. А меж тем их общее время слияния с каждой долей уходило.

И всё же до плоти они добрались, и Ожега использовала кислотный удар, от которого Ящер взревел громче прежнего и смог вырваться, несколько раз тяпнув зубами вскользь.

А потом их формация рассыпалась.

Оляну кувыркнуло, она ощутила, что её кто-то хватает и тащит. Через мгновение они все стояли в отдалении от беснующегося монстра. Ожега и, кажется, Яровзор успели перенести их порталами, чтобы их не затоптали.

По телу всё ещё пробегали фантомные боли от тех укусов, но, оглядев себя, Оляна поняла, что в порядке.

– Хэй… – она обернулась на голос Бая и, ахнув, увидела огромную рану поперёк Хэя, которую уже оперативно сшивала магией Ожега. Атака Ящера на них не прошла бесследно. Второй раненой оказалась Озара, и ей уже помогал Кадмаэль, используя зелья и свою магию исцеления.

Сёстры были заняты, так что Оляна, как бы ей не хотелось убедиться, что с Хэем всё в порядке, усилием воли развернулась лицом к опасности. «Если товарищ ранен, защити его, пока не прибудет помощь или он сам не восстановится» – Прут Буреславович вбил им эти правила ещё на первом курсе.

Оляна посмотрела на Ящера. Происходило то же, что и в первый раз: волны магии передвигались по исполину в сторону правой головы, которая в свою очередь покрылась кислотными ожогами и страшными ранами, а потом отвалилась, оставив гигантское одноголовое тело. Ящер продолжил видоизменяться, слегка уменьшаясь, обзавёлся лапами, которыми явно можно двигаться по земле.

– Словно эволюция в ускоренном виде, – послышался полустон Озары.

– Ага, настоящий Годзилла… – нервно хмыкнула в ответ Оляна, вспомнив рассказы Юли про какой-то японский фильм и тамошнего монстра.

– И он всё ещё очень силён, – мрачно сказал Бай, вставший рядом с ней. – А у нас…

Оляна молча кивнула. Их козыри кончились.

И вдруг ей показалось…

– Вы слышите? – спросила она остальных. – Кто-то зовёт на помощь.

– Ты о чём? – спросил Бай, удивлённо посмотрев на неё.

– Я слышу… – Оляна посмотрела по сторонам и поняла, что отчаянный зов исходит откуда-то справа.

Глава 20
Скрытая истина

– Ах, наш господин! – заколыхалось в беспокойстве море из наложниц Всевода, когда шестиглавый Змей поймал Ящера какой-то странной и явно смертельной атакой.

Балемила также показательно ахала, заламывала руки и смахивала слезинки. Водный народ прекрасно ощущал чужие эмоции, так что её действительно переполняли чувства и переживания. Но переживала она вовсе не о том мужчине, чьей официальной старшей наложницей была.

Она пока не чувствовала своего Истинного господина, который развязал в Яви несколько войн, чтобы собрать достаточно сил и прийти к ней… Даже до их удела доходили слухи о массовых человеческих истериях, тотальном сумасшествии их правителей и кровопролитных гражданских войнах. Хорошо, что почти все человеки давно забыли о том, как именно ощущается воздействие Морока… И ничего, совершенно ничего не могли ему противопоставить.

Балемила вновь посмотрела на Ящера, который начал ритуал сбрасывания головы, избавляясь от смертоносного проклятья, и тихо хмыкнула. В отличие от Всевода – людской части Хранителя, Зверь от своей обещанной жены отказываться и не думал. На то он и Зверь, что в нём преобладают инстинкты и его только сила интересует. Раз самка сильна, то и потомство от неё будет крепким и живучим. Вязка по звериным законам, и любая дурь уйдёт, потому как сольётся магия и поставит нерушимое клеймо на людские хотелки, мечты и желания… Даже от суженого отвернёт.

Этого боялась княжна Озара. Балемила при встрече с ней чувствовала её страх. И не зря та страшилась будущего, упорно не желая его принимать. Маленькая, глупенькая змейка, которая и знать не знала, по чьей воле действовала.

Впрочем, ни один другой Род Беловодья, пожалуй, не стал бы артачиться и нос воротить от родства с Хранителем Восточного удела. Вприпрыжку бы ещё побежали. Но Род Горынычей изначально отличался странными порядками и всякими союзами «по любви». Когда боги повелели принести жертву для равновесия миров – Змей Горыныч, единственный из Хранителей Беловодья, пожертвовал собой. Этот глупец не сделал сына с первой же попавшейся, чтобы потом спокойно жить с суженой, нет, слишком беспокоился о Костроме. Их история отдавала приторной сладостью и глупостью. И стоило оно того? Балемила не сдержалась и скривилась. Род Горынычей из-за фактической потери Хранителя считали слабейшим, хотя тот владел самым полезным и богатым уделом. В Роду их со времён Змея Горыныча трёхглавых потомков не имелось. И то верно, если на кудесницах жениться, так и вовсе лишить силы Род можно – так многие думали. Да неверно. Потому как все, кто пытался силу этого Рода оспорить, бесславно погибали. Слухи ходили о том, что невозможно рассорить братьев и сестёр Горынычей, ибо суть их – одна. Даже в Яви, на территориях Северного удела, разделённые человеки в миг опасности могли стать в какой-то мере «единым целым», и эту цельность не могли разрушить с падения Прави.

Господин её истинный объяснил Балемиле, в чём секрет этот кроется: разделённая обрядом магия Змея Горыныча гуляла по всем потомкам этого Рода вместе с Благословением Предка, и в случае опасности лютой могли они объединять силы, магию и тела, да не только друг с другом, но и с братьями званными и сужеными. В общем, были свои уловки у «слабейших», которые раз за разом доказывали, что не стоит верить досужим вымыслам. И не такие они и слабые. Вот и в битве с Ящером использовали они способность Рода своего.

И на эти странности да особенности Горынычей Истинный господин Балемилы решил сделать ставку. Пока всё шло так, как Он предрекал. А она-то глупая сомневалась. Но эти девчонки Горынычей оказались весьма неплохи. Всё же сила Хранителей – это нечто! Даже самые младшие потомки, рождённые от калечных кудесниц, а смотри-ка, как ладно и жестоко сражаются.

Глупые, сильные и всё ещё молодые и неопытные…

Ящер сбросил голову, и Балемила почувствовала, что медлить дольше нельзя. Неизвестно, как долго продержится шестиголовая Змеевна против Хранителя, а потом тот обязательно заинтересуется, куда делась часть его сил…

Балемила накинула на себя морок, сделала своё водяное отражение, переместилась туда, откуда ощущала свои гребни, и замерла в лёгком ступоре.

Если судить по кешу на голове да золотым подвескам на прядях, зачарованный гребень держала Горгона из главной семьи своего Рода, родственного Горынычам. Смерть, яд и бой – страсть Горгон. И имеют они поголовно природную защиту против магии воды, ибо рождены от семени водного бога, что взял их прародительницу силой на алтаре богини войны. И не только от магии воды…

Балемила закусила губу. Она рассчитывала на кого-то попроще, например мамаш-кудесниц, которых собиралась просто заморочить и усыпить.

А так мороком никакую Горгону не взять, особенно из тех, кто с золотыми подвесками ходят. Те и против чар внушения имели защиту, хотя бы потому, что по сути «голов» у них было много, хоть и мелких, но магия чаще всего воздействовала на самых слабых, усыпляя не столько Горгону, сколько её змей, и то далеко не всех. Когда-то Кикиморы с Горгонами конфликтовали из-за земель и территорий, и ничем хорошим это не кончилось: тогда Кикимор и вовсе изгнали на болота в неудобицы, на самые границы с Навью, из которой можно столетиями не выбраться.

Повезло в том, что эта Горгона хоть и была сильна, но её магия оказалась полностью сосредоточена на том, чтобы совладать с гребнем, а сама она отвлеклась на продолжившуюся битву. Иначе сразу же почуяла угрозу.

Балемила, продолжая поддерживать свою невидимость, осторожно подкралась сзади и воткнула в спину Горгоны кинжал, смазанный печенью рыбы фугу. Из мгновенно ослабевших рук выпал гребень, и Балемила ловко его подхватила, притаившись у погибающей Горгоны, что обратилась. Впрочем, эти твари на диво живучи… и непонятно, надолго ли их возьмёт сильнейший яд.

Вторая Горгона появилась спустя буквально пару частей и бросилась к раненой. На этом Балемила её и подловила, тоже напав со спины, благо ядовитых кинжалов у неё имелось с избытком. В гареме никогда не знаешь, что может тебе пригодиться в следующее мгновение.

Забрав и второй гребень, она заторопилась. Пришлось потратить время на предосторожности с этими легендарно яростными и непредсказуемыми воительницами Беловодья. Меж тем Ящеру почти оторвали вторую голову, а значит, срок истекал.

Балемила устремилась к самой глубокой точке осушенного озера и нашла обещанный ей алтарь. Точка сопряжения миров, слабое место Завесы. Ведь никто не защищает озёрное дно – всем известно, что вода сама себе защита и преграда. Но если её не будет…

Балемила призвала Радомиллу, которая, как и уговорено, ждала её на тропе Нави. Они всё ещё находились на границе владений богини Бейлор, но студенты, которым в летний период дозволялось путешествовать на дальние расстояния от Академии, к счастью, не вызвали неудовольствие богини. Насколько знала Балемила, Бейлор в этот период была крайне занята каким-то ежегодным обрядом и мало обращала внимание на внешние раздражители. Морок знал очень много, и ему удавалось поделиться знаниями с Балемилой, когда она поднималась на поверхность к самой границе Яви.

– Звала меня, матушка? – трепетно спросила её… пока ещё дочь, на плечи которой в летнюю пору отчего-то был накинут светлый пуховый платок с вышитыми цветами.

Ах, сколько надежд она возлагала на это дитя.

Ещё мать Балемилы – Изобора, получила от их Истинного господина предсказание-наказ. Она принесла ему в жертву своего суженого, чтобы дать Истинному господину сил на воплощение, и родила от его человеческой аватары близнецов – старшую, Ракиту, и младшую, Балемилу.

Что бы кто ни думал в Беловодье, но Кикиморы не переходят в другие Рода и не предают своих. Их магия весьма специфична, и без должного умения с ней не сладить, особенно если отказаться от Рода и их возлюбленного Бога-Отца и Господина-покровителя.

Именно Балемила должна была стать новой женой их бога и избавить Род Кикимор от проклятья Кривды, затерявшейся и развеявшейся в Яви. Но для этого необходимо создать его божественную аватару здесь, в Беловодье. И тело Радомиллы, имеющей и связь с Мороком, и наделённой силой Хранителя, подходило для этого больше всего. Для этого та и была рождена. Балемила даже не видела в ней дочь и любила лишь как будущий сосуд для своего возлюбленного мужа, который тот легко изменит под себя.

По этой же причине имя их дочери вопреки традициям выбрал Всевод, потому что Балемиле было всё равно. Хотя похожесть их имён всегда немного её раздражала. А уж после преображения, несмотря на то, что магия Кикимор в Радомилле чувствовалась, Балемила и вовсе не ощущала их родства. Впрочем, возможно, это ещё и потому, что время воплощения её Бога приближалось, и ни о чём другом она и думать не могла.

– Присядь, дитя, – показала на алтарь Балемила, доставая гребни.

– Ты забрала гребни? Но княжны Горынычей ещё не одолели отца, – округлила глаза Радомилла.

Балемила нахмурилась. Всё же старшая сестра недостаточно хорошо учила девочку. Надлежащим образом воспитанная Кикимора не задаёт старшим вопросов, она делает что велено и тогда, когда велят. Без раздумий и своеволий. Перво-наперво Род. Потом – мать.

– Гребни нужны, чтобы полностью снять проклятье с нашего Рода, мы говорили об этом семь лет назад, дитя моё, – с мягким укором сказала Балемила.

– Прости, матушка, я просто заволновалась и позабыла. Что я должна сделать? – решительно кивнула Радомилла.

– Распусти волосы. Ляг и впусти в себя силу, – Балемила указала на алтарь, и Радомилла покорно легла на камень, расплетая косу и не задавая более глупых вопросов.

Сила Ящера легко напитывала их общее дитя. Волосы Радомиллы заискрились, а над ней начала образовываться чёрная воронка.

– Скоро… Скоро, мой Истинный господин, – приговаривала Балемила, ощущая нетерпение Морока, который наконец устремился к будущему сосуду.

– Мама… Мне как-то нехорошо, – часто задышала Радомилла, глядя на неё влажными глазами. – Мамочка, прошу тебя, не надо! Мамочка… Прошу!..

Балемила удивлённо исследовала дочь, та отчего-то ещё могла сопротивляться. А после поняла, что её пуховый платок светится, отгоняя черноту и мешая их Господину наконец заполучить тело для воплощения.

– Это нужно убрать. Он мешает, – Балемила начала тащить платок из-под Радомиллы и внезапно встретила сопротивление.

– Нет… Нет, пожалуйста, – всхлипывая, бормотала Радомилла. – Не забирай…

– Так надо, дитя моё, осталось совсем немного, – вглядываясь в побледневшее лицо с бескровными губами, победно улыбнулась Балемила и всё же вырвала платок, швырнув его на влажную землю.

Она всю свою жизнь ждала этого момента!

Старшая сестра Ракита должна была стать следующей главой Рода Кикимор, и отправиться к Ящеру выпало Балемиле. Договор Хранителя Восточного удела с Родом Горынычей открывал много путей для решения их проблем.

О… Балемила была послушной и самой верной наложницей Всевода. Мужчины, даже самые избалованные женским вниманием, падки на лесть и красоту. А с помощью силы Морока в своей крови Балемила была самой красивой, угадывала малейшие желания. Ей пришлось постараться, чтобы оставаться на вершине гарема, в окружении сотен наложниц, но… Род Кикимор научил Балемилу многому, и уж точно она знала, как выжить в чисто женском окружении.

Сразу после рождения Балемила отдала Радмиллу сестре на воспитание, слишком опасно было оставлять надежду их Рода в гареме, полном недругов. Да и детей у старшей сестры не имелось, потому как ждала Ракита вместе с остальными Кикиморами исхода их Владыки и спасения от проклятья.

Их господин желал вернуться в Беловодье, чтобы править. И правильно, истинных богов здесь не осталось, а значит, Морок мог стать на вершину пантеона, завоевав власть и забрав силу, дарованную Хранителям богами Прави. Однако магия Хранителей не только удерживала миры в равновесии, но и мешала Мороку проникнуть в Беловодье из Яви, куда его когда-то изгнали, лишив всего. Сила Хранителей должна была помочь преодолеть Завесу сокрытия. Чем не элегантное решение использовать для проникновения сюда самих Хранителей? Радомилла стала ключом от этой двери.

Идея припугнуть младших представительниц Рода Горынычей для объединения сил и активации Договора также принадлежала Мороку, Балемиле оставалось только нежно нашептать её Всеводу. Несмотря на множество наложниц и детей, Хранитель Восточного удела не передал никому и толику своей божественной силы, и тому, скорее всего, способствовал тот давний Договор с Костромой. Это ранило эго Всевода, к тому же Балемила очень долго напоминала ему об обмане Горынычей и о том, как те потешаются над глупым Ящером, которого обманули. Мужчины такие доверчивые и мнительные, даже те, что прожили не одну сотню лет.