Текст книги "Сошествие Ангелов"

Автор книги: Митчел Сканлон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Глава 7

– Тебе надо выбрать тропу, ведущую на восток, – сказал лесник.

Он пешком шел впереди по лесной стежке, а Захариэль на боевом коне следовал за ним.

– Будешь ехать, пока не доберешься до маленькой поляны, сразу за деревом, в которое ударила молния. Оно обгорело, и ствол расщепился на две части ровно посередине, так что не пропустишь. Вот туда и направлялась пропавшая группа. Конечно, они, скорее всего, так и не дошли до поляны, иначе мы бы уже здесь смогли отыскать их следы.

Лесника звали Нарел. Захариэля с ним познакомил лорд Домиэль, правитель Эндриаго, и вскоре после этого они уже миновали расколотые и укрепленные баррикадами ворота, покидая объятый ужасом город.

Нарел был одним из лесников, живущих в замке и присматривающих за окрестными землями. Он оказался смелее своих товарищей и согласился проводить Захариэля на поиски чудовища. Точнее говоря, он взялся показать тропу, по которой вчера отправилась пропавшая группа мужчин и женщин, осмелившихся выйти за пределы стен, чтобы пополнить запасы дров и съестных припасов.

– Люди говорили им, что они поступают безрассудно, – продолжал Нарел. – Их предупреждали, что можно наткнуться на великого зверя, но что им оставалось делать? У каждого дома полно детей и всех их надо кормить. А скоро уже наступит зима, и, чтобы выжить, надо запасти много еды и дров. Здесь только так и живут. Кроме того, все они были хорошо вооружены, смельчаков набралась целая дюжина, и они рассчитывали, что в таком отряде им ничего не грозит. Но в этих лесах никогда нельзя чувствовать себя в безопасности, хотя, как я думаю, это не только из-за великого зверя.

Нарел был вдвое моложе лорда Домиэля, но, как быстро выяснилось, вдвое болтливее своего господина. Всю дорогу, провожая Захариэля по тропе, он непрерывно говорил. Лесник имел привычку болтать вполголоса и все время беспокойно поглядывать то на вершины деревьев, то по сторонам. Он явно нервничал, как будто ожидал, что чудовище может в любой момент выскочить из зарослей и броситься на путников.

– Конечно, теперь и эти ребятишки останутся без еды, – сказал Нарел, в двадцатый раз проверяя, есть ли заряд в его шомпольном ружье и взведен ли курок. – Им придется голодать, пока кто-нибудь не приютит сирот. Но только не я. Я сочувствую несчастным детишкам, но у нас с женой полно своих голодных ртов. Можешь мне поверить, это целая трагедия. Каждый раз после нападения чудовища остается все больше и больше сирот. В последний раз, как говорят, погибли сто восемьдесят человек. Значит, опять осталось полно детей, лишившихся отца или матери.

Захариэль вполне понимал тревоги лесника. Из его рассказов выходило, что почти все последние жертвы великого зверя, по крайней мере те, кто жил в Эндриаго, были ему знакомы. А кое-кто даже приходился родственником. Учитывая изолированность поселения и широкие родственные связи обитателей Калибана, такая ситуация не могла показаться необычной.

Каждый из жителей Эндриаго в результате нападения пришедшего из леса хищника потерял или соседа, или родственника, или члена семьи. За то недолгое время, что он провел в замке, Захариэль осознал, насколько силен страх, поселившийся в этих стенах. Он не смог отыскать ни одного человека, будь то мужчина, женщина или ребенок, кто не испытывал бы ужаса перед великим зверем.

Жители Эндриаго осмеливались выйти из-за городских стен только в случае крайней необходимости, а после того как Захариэль осмотрел многочисленные и глубокие отметки клыков и когтей на воротах замка, он был вынужден признать, что их страх вполне оправдан.

Чудовище превратило жителей в пленников, заключенных между укреплениями замка, и этот факт вместе с воспоминаниями о смерти брата Амадиса еще больше укрепил решимость Захариэля покончить со злобным существом.

Так не могло больше продолжаться. Как говорил Нарел, смену времен года остановить невозможно. Подступает зима. Вскоре жители Эндриаго окажутся перед трудным выбором. Чтобы пережить лютые зимние месяцы, необходимо пополнить запасы продовольствия. Им придется или принять мучительную смерть от голода и холода, или выйти за ворота, рискуя нарваться на разъяренного хищника.

Несколько ушедших вчера мужчин и женщин уже сделали свой выбор. Для них все уже закончилось, но оставалось еще целое поселение, чье существование висело на волоске.

Если позволить чудовищу и дальше безнаказанно бродить по лесу, если никто не выследит его и не убьет, в лесах вокруг Эндриаго разыграется еще немало трагедий.

Будет еще больше горя. И еще больше сирот.

Зверь похитил уже слишком много жизней, и ни одно сообщество не может позволить себе бесконечно долго терпеть подобную ситуацию.

Груз ответственности, давивший на плечи Захариэля, становился невыносимым.

Если ему не удастся убить великого зверя, на кону окажется не просто его жизнь, а существование всего Эндриаго и живущих там людей.

– Ну, вот, пожалуй, и все, – сказал Нарел. – Как ты помнишь, я не обещал сопровождать тебя до самого конца. То есть я бы мог, но у меня есть жена и дети. Ты ведь понимаешь, правда? Мне надо за ними присматривать.

– Я понимаю, – ответил Захариэль. – Отсюда я и сам смогу найти дорогу.

– Тогда все в порядке, – кивнул Нарел.

Лесник повернулся, намереваясь отправиться назад, в Эндриаго, но, прежде чем уйти, через плечо оглянулся на Захариэля:

– Я желаю тебе безопасного пути сквозь тьму, Захариэль из Ордена. Пусть Хранители тебя направляют и оберегают. Можешь не сомневаться, сегодня вечером я совершу для тебя жертвоприношение. Рад был познакомиться.

С этими словами он зашагал прочь и больше не оглядывался.

Захариэль после ухода Нарела проехал еще немного и вдруг понял, что прощальные слова лесника не выходят у него из головы.

Было очевидно, что Нарел не надеялся на то, что юный воин останется в живых.

Лесник не произнес ни одной из обычных в таких случаях прощальных фраз. Он не упоминал о «завтрашней жизни» или о чем-либо подобном, вместо этого избрав довольно любопытное напутствие – пожелал Захариэлю безопасного пути сквозь тьму.

Он попросил Хранителей направить его и оберегать.

И еще он пообещал совершить жертвоприношение. На Калибане такие слова не говорили человеку, с которым надеялись встретиться снова. Это было не благословение, а прощание.

Согласно общепринятым здесь представлениям о смерти, после гибели человека его душа спускалась в подземный мир и странствовала по спиральной тропе, которая в зависимости от его прижизненных поступков могла привести либо в преисподнюю, либо к порогу возрождения. Отсюда и прощальные слова Нарела. Они были позаимствованы из общеизвестного погребального обряда, где в процессе церемонии от имени усопшего читалась молитва с просьбой к стражам потустороннего мира позаботиться о его дальнейшей судьбе.

Захариэль не таил обиды на лесничего. Он не сомневался, что у того были самые добрые намерения. На Калибане почти не имелось больших городов, но, даже по его стандартам, Эндриаго было весьма захолустным поселением.

В таких местах старые обычаи очень крепки.

По представлениям самого Нарела, он оказал большую честь Захариэлю, стараясь облегчить ему странствие в потустороннем мире, которое, без сомнения, предстояло совершить всякому, кто окажется лицом к лицу с великим зверем.

Но Захариэль считал, что лесник понапрасну растрачивал свое красноречие.

Такие вопросы редко обсуждались, по крайней мере открыто, но в обществе Калибана существовали и другие религиозные представления. С одной стороны, на планете имелась традиционная религия, все еще очень популярная как среди простого люда, так и в кругу немногочисленных фанатиков из числа знати. В этой религии сочетались элементы культа предков и мистические народные воззрения, восходящие к древним познаниям первых колонизаторов планеты. Приверженцы этой религии верили, что леса Калибана населены духами-хранителями, особую роль в ней играли мрачные невидимые ангелы, которые время от времени вмешивались в людские дела, преследуя свои собственные, никому не ведомые и загадочные цели.

Однако это не означает, что Хранители во Тьме – единственные сверхъестественные существа на Калибане. Последователи традиционной веры считали великих зверей злобными духами, принявшими материальную форму, чтобы приносить людям страдания и лишения.

Учитывая все это, не было ничего удивительного, что отдельные жители и целые семейства нередко приносили жертвы Хранителям во Тьме, умоляя их вмешаться и усмирить великих зверей.

В отличие от верований народа рыцарские ордена Калибана придерживались более гностического кредо. Они полностью отвергали вмешательство в жизнь людей сверхъестественных сил. Даже допуская существование таких существ, как духи и божества, они подвергали сомнению их прямое вмешательство в дела людей.

Считалось, что побуждения и стремления сверхъестественных существ слишком чужды человеческому восприятию мира, и они вряд ли способны определить, когда требуется их помощь и в чем она должна выражаться.

Философия рыцарских орденов утверждала, что единственной побудительной силой в развитии личности любого человека является его собственная воля, а не предполагаемое влияние потусторонних сил. В соответствии с этими положениями в различных сообществах уделяли внимание совершенствованию разума и физического состояния рыцарей, чтобы добиться соответствия идеалам превосходства, хотя представления об этих идеалах могли отличаться в разных орденах.

Захариэль, после того как провел много лет в Ордене, впитал религиозные убеждения своих мастеров и принял их как свои собственные верования. Он не собирался спорить с людьми вроде Нарела, но и вникать в их суеверия тоже не имел никакого желания. Хранители во Тьме существовали только в мифах, и он не верил в оберегающих духов, милостиво охранявших человеческие души от каких-то теней, – только в силу человеческого разума. Деяния людей, подобных Лютеру и Льву, их кампания по уничтожению великих зверей служили ему подтверждением того, что у человека есть право свободного выбора пути своего развития. Разум способен постичь мир и даже космос, и люди, если им представится шанс, всегда предпочтут помочь своим братьям.

Захариэль был уверен, что все люди в сущности добры и, будь у них возможность, они из всех предложенных путей выберут самый лучший и светлый. Ни один человек не станет сознательно творить зло, если к этому его не принудят какие-либо обстоятельства.

На дурные поступки могут спровоцировать голод, невежество или страх, но никто не станет следовать по пути зла, если есть другие возможности.

Никто не может сознательно выбрать тьму, если есть возможность идти к свету.

В конце концов Захариэль выбросил из головы не предвещавшее ничего хорошего напутствие Нарела, перестал размышлять о природе человечества и сосредоточился на предстоящей охоте.

В этот момент его больше интересовали наставления лесника относительно дороги, а не вопросы человеческой судьбы и предназначения. Тот велел ехать на восток до обожженного молнией дерева и поляны за ним. Захариэль последовал этим инструкциям и воспользовался методом своих мастеров, позволявшим очистить мысли и обратить все духовные силы на стоящую перед ним цель. Он подстегнул коня, и тот перешел на рысь.

Пришпоривая скакуна, Захариэль устремлялся навстречу своему будущему.

Тропа оказалась достаточно протоптанной, и Захариэль легко отыскал опаленное молнией дерево. Сразу за ним простирался лес замшелых стволов, стоявших, словно ряды древних менгиров. Здесь начиналось царство сумрака и теней, и Захариэль начал понимать происхождение местных суеверий.

Северная Чаща давно считалась непригодным для жилья местом из-за близости гор, где устраивали себе логова опасные хищники, из-за слишком бедной почвы, требующей неимоверных усилий, чтобы получить какую-то отдачу, и из-за того, что леса были слишком густыми, чтобы можно было передвигаться по ним относительно безопасно. Более того, это место пользовалось дурной репутацией и славилось необъяснимыми явлениями вроде загадочных огней в гуще леса или пропажи людей, которые через неделю-две возвращались к своим семьям, но постаревшими на целые десятилетия.

Да, Северная Чаща хранила немало секретов, и Захариэль, как ни крепился, углубляясь в сердце леса, ощутил первое шевеление страха. Хоть он и поклялся себе ничего не бояться, оказалось, что страх просто притаился под слоями ненависти к зверю и горечи, вызванной кончиной брата Амадиса.

Как просто было насмехаться над суевериями сельских жителей, находясь под защитой стен Эндриаго, среди друзей и при ярком свете. И как легко одиночество и сумрак могли развеять всю решимость и самоуверенность.

Захариэль проглотил страх и опять пришпорил коня, чувствуя, что скакун тоже боится этого места. Вокруг стояли такие старые, кривые деревья, каких он еще никогда не видел, вероятно пораженные какой-то болезнью, поскольку из них повсюду сочился тягучий сок, наполнявший воздух запахом подгнивших фруктов.

Деревья мелькали мимо по мере того, как Захариэль углублялся в Северную Чащу, и ему все время чудился невнятный шепот, словно последний вздох умирающего человека. Почва под копытами коня становилась все более влажной и болотистой, и корни деревьев почти полностью скрывались под сплетенными стеблями травы.

Все дальше и дальше уходила в заросли тропа, и в душе Захариэля возникло ощущение пустоты, сосущая бездна холодила сердце и разум.

Внезапно Захариэль почувствовал себя бесконечно одиноким.

Дело было не в полном отсутствии людей, а в одиночестве души, абсолютной изоляции от окружающего мира. Ужасное ощущение сопровождалось осознанием собственной незначительности, и Захариэль едва сдержал жалобный крик.

Каким надо быть высокомерным, чтобы считать, что находишься в центре спирали! Что за тщеславие верить, будто можешь оказать влияние на путь развития всего мира.

Глаза наполнились слезами, а конь, не сознающий, какая мрачная тьма окутала душу его седока, уносил его все глубже в лес.

– Я не ничтожество, – шептал Захариэль подступившей тьме. – Я – Захариэль из Ордена.

Тьма насмешливо глотала его слова, и прежде чем звуки могли вызвать хоть малейшую рябь на поверхности окружившей его бездонной пустоты, их подхватывал и уносил неощутимый ветер.

– Я – Захариэль из Ордена! – закричал он в темноту.

Слова опять растворились в безмолвии, но в этот раз энергичное восклицание на короткий миг заставило темноту покинуть его душу. Захариэль кричал снова и снова, сознавая опасность громких звуков во время охоты на опасного хищника, но еще больше опасаясь безмолвной тьмы, грозящей завладеть его душой.

Тропа все так же уходила вглубь леса, а Захариэль продолжал громко повторять свое имя. С каждым шагом своего коня он все отчетливее чувствовал, что из земли сочатся невидимая злоба и неуправляемая стихийная энергия, словно глубоко-глубоко под поверхностью Калибана бьется готовый прорваться наружу грозный источник. Как сквозь построенную бобрами из глины и грязи плотину сочатся струйки воды, так и здесь на поверхность мира из глубины вырывалось нечто ужасное, что влияло на жизнь обитавших поблизости людей.

Едва эта мысль успела оформиться в сознании Захариэля, как он почувствовал, что уже не один в лесу.

Мягкое прикосновение к поводьям остановило боевого коня, и Захариэль жадно вдохнул глоток холодного воздуха. Он совершенно четко ощущал присутствие нескольких существ, скрывающихся в тени под деревьями.

Он знает… Он чувствует это…

Юноша не мог никого разглядеть, настолько глубоко эти существа скрывались во мраке между деревьями, и все же абсолютно точно знал, что они там, они смотрят на него из темноты.

Смотрят на него из темноты…

Он видел движение краем глаза, но стоило повернуть голову и взглянуть прямо, как едва уловимые тени исчезали. Захариэль заметил не меньше пяти существ, но не мог с уверенностью сказать, сколько их всего.

Убьем его… Он уже поражен…

Шепот порхал между деревьев, однако Захариэль знал, что эти звуки вылетают не из человеческого горла, вернее сказать, не принадлежат к миру, который можно исследовать пятью имеющимися чувствами. Он воспринимал ведущийся вокруг него разговор, и хотя слова, если это понятие можно применить к беззвучному обмену информацией, были ему совершенно незнакомы, он без труда различал их смысл.

– Кто вы такие?! – закричал он, стараясь придать голосу уверенности. – Перестаньте шептать и покажитесь!

Наблюдавшие за ним тени при звуке его голоса отступили глубже под деревья. Возможно, они были удивлены, что он заметил их присутствие и слышит их почти беззвучное бормотание.

Он уже несет в себе порчу. Лучше убить его сразу…

От такой угрозы рука Захариэля сама собой потянулась к мечу, но едва ощутимое прикосновение к мыслям предостерегло его от любых враждебных действий.

Не трать понапрасну силы, Захариэль из Ордена. Ты не сможешь причинить нам вреда оружием этого мира…

Голос как будто раздавался в его голове, и Захариэль вскрикнул – на мгновение ему показалось, что говоривший находится прямо перед ним.

– Кто вы такие? – снова крикнул он, быстро восстановив контроль над своими чувствами и бросая по сторонам настороженные взгляды.

Так никого и не обнаружив, Захариэль заставил коня развернуться на месте, а меч словно сам прыгнул ему в руку.

– Покажитесь! – потребовал юноша. – Я уже устал от ваших глупых трюков!

Хорошо…

Как только слово отпечаталось в его сознании, он сразу увидел одно из загадочных существ.

Из темноты за деревьями появилась фигура всего нескольких футов ростом, с головы до пят закутанная в грубый балахон с низко надвинутым капюшоном. Темнота внутри капюшона казалась еще более плотной, чем та, что окружала Захариэля, и он совершенно отчетливо понял: стоит увидеть скрывающееся там лицо – и ему грозит неминуемое безумие.

Руки загадочного существа были сложены на груди и полностью закрыты рукавами балахона. В его походке сквозило странное подобострастие, хотя в поведении не было ничего похожего.

– Кто ты такой? – спросил Захариэль. – Ты и есть Хранитель во Тьме?

Эти слова вполне отражают нашу цель.

– Цель? Какую цель? – снова задал вопрос Захариэль.

Общаться с вами в той манере, которую вы в состоянии воспринять. Чтобы понять этот мир, людям необходимо всему дать какое-либо название.

– Людям? – переспросил Захариэль. – Это означает, что вы… не человеческой расы, так?

Правильно, наша раса неизвестна большинству людей.

– Так кто же вы?

Это не важно. Важно то, чтобы ты покинул это место.

– Я не могу, – сказал Захариэль. – Я поклялся уничтожить зверя, который убил моего друга.

Существо, которое ты ищешь, не здесь, хотя и неподалеку.

– Ты знаешь, где он? Скажи мне!

Хорошо, но ты должен дать слово уехать и никогда сюда не возвращаться. Эти леса поражены, и людям здесь делать нечего.

– Поражены? Чем поражены?

Миниатюрное существо покачало головой:

Нет, эти вещи не для людского ума. Ты и так слишком много узнал, да еще пытаешься вмешаться в дела, которые тебя не касаются.

– Я не понимаю, – вздохнул Захариэль. – Чем вы здесь занимаетесь?

Мы – члены братства, почти так же, как и ты сам… Образуем группу, сдерживающую самое древнее зло.

– Какое зло? – спросил Захариэль. – Великих зверей?

Нет, это всего лишь внешние симптомы более опасной болезни. Я не стану называть это зло, достаточно сказать, что оно угрожает вашей расе и когда-нибудь приведет ее к гибели.

При упоминании о величайшем зле у Захариэля похолодело сердце, и в глубине души он понял, что существо говорит правду. В его словах слышалась мудрость веков, и, хотя это могло бы показаться невероятным, Захариэль чувствовал, что это создание прожило не одну тысячу лет.

– А это зло… Его можно победить?

Конечно, любое зло может быть побеждено.

– Тогда позвольте я помогу вам его уничтожить! – воскликнул он.

Такое зло, как это, никогда не может быть уничтожено полностью. Его натиск можно сдержать на какое-то время, но пока в мире остаются люди, оно тоже будет существовать.

– Как же я могу помочь?

Уходи. Уходи и никогда не возвращайся.

Захариэль кивнул. Но как бы ни хотелось ему побыстрее выбраться из этого места, он не желал уезжать, не узнав хоть что-то еще о загадочных… пришельцах.

– А как вы здесь оказались?

Существо снова покачало головой, и Захариэль заметил, что из-за деревьев показались еще двое, и их наружность и манера держаться были абсолютно такими же, как у первого.

Он задает слишком много вопросов!

Его раса славится своим любопытством, и им придется за это поплатиться. Надо бы его убить!

Захариэль понятия не имел, кто из них говорит, поскольку голоса перемешивались в его сознании и накладывались друг на друга, словно струи воды. И хотя существа были малы ростом и в физическом отношении никак не могли бы с ним справиться, юный воин ничуть не сомневался, что они обладают непостижимыми силами и в состоянии прервать его жизнь с такой же легкостью, с какой человек задувает горящую свечу.

– Почему вы хотите меня убить? Какое зло я вам причинил?

Лично ты – никакого, но твоя раса в целом угрожает погрузить Галактику в бездну бесконечного страдания.

Мысли бешено завертелись в голове Захариэля. Из слов существа следовало, что люди живут и за пределами Калибана, что человеческая раса населяет и другие звездные миры. Этот вывод привел его в сильнейшее возбуждение, а осознание того, что множество древних мифов оказалось правдой, ударило в его голову прекраснейшим из вин.

Окрыленный этим, он поднял меч.

– Я уже принес клятву Ордену, что буду защищать его от всяческого зла, но теперь я клянусь еще и сделать все, что в моих силах, чтобы противостоять злу, о котором вы говорите.

Он ощутил безмолвное одобрение таинственных собеседников и понял, что они распознали истинность его слов.

Очень хорошо, Захариэль из Ордена. Мы принимаем твою клятву. А теперь тебе пора уходить.

У Захариэля оставались еще тысячи вопросов к Хранителям, но пришлось удовлетвориться искрами знаний, которые уже блеснули перед ним. Он вложил меч в ножны и развернул коня, а загадочные существа отступили под деревья.

Фигуры Хранителей уже сливались с лесным сумраком, но Захариэль припомнил слова, произнесенные одним из них, и в его голове возник еще один, последний вопрос.

– Подождите! – закричал он. – Что вы имели в виду, когда говорили, что я уже несу в себе порчу?

Сначала ему показалось, что Хранители не намерены отвечать, но за миг до того, как их силуэты окончательно растворились в лесу, из темноты прошелестело:

Не ищи способа открыть дверь, которая ведет к легкой власти, Захариэль из Ордена. Возвращайся к опаленному молнией дереву, и ты найдешь то, что ищешь.

А потом они исчезли.

Захариэль возвращался с легким сердцем. Свинцовый груз, давивший на его плечи всю дорогу вглубь Северной Чащи, с каждым пройденным обратно километром уменьшался. В этой части леса случилось нечто страшное, что-то настолько ужасное, что на Калибан с другой планеты прибыли Хранители и теперь они присматривают за опасным участком.

Остался ли источник зла на Калибане или покинул его, оставив лишь свое эхо, Захариэль не знал и подозревал, что для него лучше будет и дальше оставаться в неведении. Он понял, что опасность, таящаяся в этом месте, куда серьезнее, чтобы угрожать всего лишь телу.

Ему довелось приобщиться к тайному знанию, и если Орден и мог чем-то гордиться по праву, так это способностью его членов хранить тайны. То, что стало ему известно, и то, во что он поверил, будет надежно сокрыто в его сердце, и никакие земные методы не заставят его выдать секретные знания.

Захариэлю вспомнился разговор со Львом на верхней площадке башни и сомнения великого воина относительно существования Терры и других населенных людьми миров. Теперь Захариэль один на всем Калибане мог ответить на этот вопрос, и эта исключительность вызывала в его душе бурное волнение.

Обратный путь из темной глубины леса оказался гораздо легче. Конь легко ступал по уже знакомой дороге, без труда пробираясь сквозь путаницу трав и корней, обходя упавшие деревья. Даже сгустившийся здесь сумрак, казалось, немного приподнялся, и сквозь густо сплетенные кроны деревьев пробился теплый луч послеполуденного солнца.

Наконец густой подлесок расступился, началась протоптанная тропинка, и Захариэль улыбнулся, узнав следы своего коня, оставленные несколько часов назад. Лошадь без всякого понукания свернула на тропу, и он поехал под зелеными арками листвы к поляне с почерневшим от удара молнии деревом. Захариэль настолько углубился в раздумья, что зверь едва не застиг его врасплох.

Грозное существо прыгнуло к нему, словно материализовавшись из воздуха.

Зверь таился в тени за стволом древнего дерева на самом краю поляны. В первый момент, когда он пошевелился среди листвы, могло показаться, что ожила причудливо выгнутая скала.

Захариэль мельком заметил устремившийся ему навстречу темный силуэт. Зверь оказался огромным и двигался с невероятной скоростью. Испуганный конь резко остановился и панически заржал. Захариэль, сильно натянув поводья от неожиданности, едва удержался в седле.

Калибанский лев навис над ним.

Еще мгновение, и зверь разорвет его на части.