Текст книги "Сошествие Ангелов"

Автор книги: Митчел Сканлон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

– Отстань от меня! – зарычал незнакомец.

Из-под распахнувшегося плаща блеснули сверкающие доспехи. Как и опасался Захариэль, перед ним был рыцарь Ордена.

– Я не позволю тебе этого сделать! – крикнул Захариэль и обрушил в лицо человека сильнейший удар левой рукой.

Тот отлетел назад, но стена людских тел не дала ему упасть.

– Ты не понимаешь! – протестовал человек, пытаясь ускользнуть от Захариэля. Толпа в испуге немного расступилась, Захариэль подскочил вплотную к противнику, и они сошлись в рукопашной. – Это должно быть сделано!

Рыцарь был крупнее и выше юноши, а также намного опытнее, но раскрытие замысла лишило его уверенности. Он повернулся, снова пытаясь вырваться, плащ соскользнул с плеча, и Захариэль увидел, что за спиной у него висит холщовый мешок, в котором явно находится что-то тяжелое. Ноша сковывала движения рыцаря и, несмотря на весь опыт и превосходство в физической мощи, не позволяла ему действовать эффективно. Захариэль снова нанес удар в лицо, так что сломал противнику нос, и струйка крови крутой дугой взметнулась в воздух.

Люди вокруг испуганно закричали, а Захариэль, зацепив ногой колено незнакомца, резко толкнул его плечом в грудь.

Рыцарь упал, увлекая за собой и Захариэля, оба покатились по земле, не прекращая осыпать друг друга ударами. Матерчатый мешок от тяжести груза и резких движений порвался, и на землю со звоном вывалились шесть цельнометаллических матовых дисков.

Они выглядели довольно просто, каждый был около тридцати сантиметров диаметром и несколько сантиметров толщиной, на одной стороне каждого диска имелась ребристая рукоятка. Хотя Захариэль и не помнил, как называются эти предметы, он все же провел достаточно много времени с инструкторами Империума, чтобы узнать пиктографические символы на их поверхности, означавшие взрывоопасность.

При падении на землю Захариэль локтем ударил рыцаря в челюсть, а потом он еще добавил удар по щеке правым кулаком.

– Все кончено! – закричал юноша. – Это же просто разговоры! Вы должны были остановиться!

Противник не мог отвечать, поскольку все его лицо превратилось в кровавое месиво, освещенное золотистым сиянием с небес. Но, несмотря на повреждения, его глаза внезапно широко открылись от удивления и наполнились слезами.

Захариэль невольно повернул голову, чтобы понять, что привлекло внимание избитого рыцаря, и от неожиданности сам открыл рот: с небес к земле плавно приближался целый город.

Напоминающий оторвавшуюся от базальтового хребта горную вершину, город сиял разноцветными огнями, а его размеры превосходили все вообразимые пределы. Гигантский золотой орел с распростертыми крыльями венчал нос города-корабля, а на корме могучими башнями высились оборонительные укрепления, похожие на величественные сталагмиты.

Противник еще слабо сопротивлялся под Захариэлем, но на их схватку уже не обращали внимания, взгляды толпы были прикованы к колоссальному кораблю над Калибаном и стае судов меньшего размера, круживших рядом.

Над планетой пронесся внезапно налетевший вихрь. Неизвестно, какая сила удерживала в воздухе огромное сооружение, но она вызывала мощный поток воздуха.

Захариэль увидел перед собой чью-то тень и поднял голову. Над ним угрожающе нависла массивная темная фигура.

Астартес…

Хотя в наружности воина ничего не изменилось, Захариэля внезапно охватил непреодолимый ужас перед его физической мощью.

До сих пор Астартес были добродушными гигантами, хотя и обладающими нескрываемым потенциалом силы, но теперь эта сила проявилась в полной мере. Бронированная перчатка сомкнулась на шее Захариэля и оторвала его от противника. Его ноги повисли в воздухе, воздух перестал поступать в легкие, а давление на горло еще возрастало.

Колоссальная мощь Астартес была уже известна всем, и Захариэль ничуть не сомневался, что гигант способен одним незаметным движением сломать его шею, словно сухую ветку.

Слабеющий взгляд еще заметил других Астартес, бесцеремонно схвативших его врага.

– Мидрис, кого ты поймал? – спросил один из подошедших.

Астартес взглянул прямо в глаза Захариэля, и тот, уже теряя сознание, ощутил, как ненависть воина огнем прожигает красные линзы его шлема.

– Предателей, – бросил Мидрис.

Глава 17

Захариэль очнулся и обнаружил, что находится в сверкающей келье с голыми металлическими стенами, освещенной мягким, почти белым светом из невидимого источника. Он лежал на металлической полке, прикрепленной к стене, и едва попытался сделать глубокий вдох, как сразу поморщился от саднящей боли в горле. Он вспомнил, как Астартес по имени Мидрис держал его на вытянутой руке, словно ненужную тряпку, и ощущение ярости, исходившее от воина сокрушительной волной.

Он вспомнил и слово «предатель», брошенное ему в лицо, и поспешно сел, припомнив драку в толпе и попытку покушения на жизнь Императора. А вдруг при Сошествии Ангелов присутствовали и другие заговорщики? Что если их зловещий план удался?

Грудь сжалась от леденящего ужаса, и Захариэль, с трудом переводя дыхание, поднес руку к горлу. Даже не видя себя, он знал, что шея почернела от кровоподтека, оставленного мощной ладонью Мидриса.

Ноги у него не доставали до пола, и если эта металлическая полка служила в келье кроватью, она явно была предназначена для кого-то гораздо более рослого. Захариэль огляделся, но не обнаружил ни источника света, ни каких-либо признаков выхода. Ничем не прикрытые металлические стены были абсолютно гладкими.

– Эй! – прохрипел он. Попытка заговорить вызвала сильную боль, и его голос прозвучал не громче, чем обычный шепот. – Здесь есть кто-нибудь?

Не получив ответа, Захариэль соскользнул с металлической койки на пол и отметил, что доспехи с него сняли, переодев в простое одеяние пенитента. Означало ли это, что он был уже осужден?

Захариэль медленно обошел комнату и попытался отыскать выход или хоть какое-то средство для общения со своими тюремщиками. Не обнаружив ничего похожего, он забарабанил кулаками по стенам, но звук везде был одинаковый, и ничто не указывало на существование двери.

Наконец он прижался щекой к стене напротив койки и, глядя вдоль поверхности, отыскал два параллельных стыка, вероятно обозначавших дверь, но так и не сумел ее открыть.

В одном он был уверен: он находится не на Калибане. Неужели это один из кораблей, на котором Первый Легион странствует среди звезд? Стены слегка дрожали от едва заметной вибрации, и он даже услышал отдаленные удары, которые могли быть биением могучего сердца корабля. Несмотря на затруднительное положение, Захариэль не мог удержаться от волнения при мысли, что оторвался от поверхности родной планеты.

Невозможность связаться с внешним миром и заявить о своей невиновности разочаровала его, и Захариэль вернулся к койке. Он же остановил предателя и сорвал попытку покушения, неужели они этого не поняли?

Ему совершенно нечем было занять мысли, и воображение тотчас нарисовало самые мрачные картины.

Возможно, Император убит и его Астартес обрушили на Калибан всю тяжесть возмездия, стирая с лица планеты своими могучими орудиями все города и крепости.

Возможно, рыцари Ордена в этот момент находятся в заключении в таких же кельях и от них пытками добиваются признания вины. Мысль о том, что Астартес могут выступать в роли палачей, показалась ему смешной, но Захариэль не мог удержаться от дрожи, представив себе раскаленное железо, ножи и прочие инструменты, которые могли быть пущены в ход.

Делать было совершенно нечего, и Захариэль снова лег, но едва он опустил голову, как ощутил легкое движение воздуха. Юноша поднял взгляд и увидел, что через странную дверь в келью входят двое Астартес в простых черных доспехах. Они бесцеремонно стащили его на пол и поволокли к выходу.

Снаружи их поджидали брат Исрафаэль и еще один воин в белых доспехах с очень большой перчаткой на правой руке. Захариэля поволокли по коридору с такими же голыми металлическими стенами, как и в келье, хотя и не так ярко освещенному.

– Пожалуйста! – взмолился Захариэль. – Что вы делаете? Куда вы меня тащите?

– Замолчи! – приказал ему один из Астартес, и он узнал голос Мидриса, того самого воина, который оторвал его от поверженного мятежника.

– Брат-библиарий Исрафаэль, прошу, скажи, что происходит?

– Захариэль, сейчас тебе лучше бы помолчать, – откликнулся Исрафаэль.

Затем они свернули за угол и направились к входу в темное помещение. Едва оказавшись внутри, Захариэль ощутил, как понизилась температура воздуха. В ноздри ударил какой-то резкий запах, и он увидел, как дыхание превращается в пар.

Свет в комнату поступал только из коридора, но, когда все вошли и дверь за ними закрылась, стало совсем темно. Руки в бронированных перчатках поставили его на ноги и оставили одного в полной темноте.

– Что случилось? – снова спросил Захариэль. – Почему вы мне не скажете, что происходит?

– Тихо, – послышался чей-то незнакомый голос.

Захариэль подпрыгнул от неожиданности, ведь он был слеп, как если бы глаза вырвали из глазниц. Он слышал вокруг себя шаги, но не мог понять, сколько человек находится в помещении. Он знал, что здесь оставались Исрафаэль, Мидрис и второй воин, тащивший его, а также Астартес в белых доспехах, но кто еще?

– Захариэль, – раздался из темноты голос Исрафаэля. – Это твое имя?

– Ты же знаешь, что мое! Исрафаэль, прошу тебя, скажи, что случилось?

– Ничего, – ответил Исрафаэль. – Ничего не случилось. Заговор провалился, и с мятежником работают дознаватели. Скоро мы узнаем имена всех, кто задумал причинить нам зло, и тогда разберемся с ними.

– Я не имею к ним никакого отношения! – воскликнул Захариэль, в страхе стискивая кулаки. – Я остановил его.

– И только по этой причине ты еще не на пыточном столе и сведения из тебя не выбиты, – проворчал Мидрис. – Расскажи нам все, не пропуская ни единой мелочи, иначе это плохо для тебя закончится. Начни с того, как ты узнал о планах брата Ульента.

– Брат Ульент? Вот как его зовут? Я даже этого не знал.

– Тогда почему ты бросился за ним в толпу? – спросил Мидрис.

– Я увидел его лицо… Оно как-то… не знаю… Оно отличалось от других.

– Отличалось от других? – повторил Исрафаэль. – И это все? Одно лицо в многотысячной толпе – и ты смог его заметить?

– Я чувствовал, что-то не так, – объяснил Захариэль. – Я просто знал, что в толпе что-то происходит, а когда окликнул этого человека, он побежал.

– Вы видите?! – воскликнул Мидрис. – Он лжет. Надо прибегнуть к боли и добиться вразумительного признания.

– Признания?! – крикнул Захариэль. – Нет! Я пытаюсь рассказать вам о том, что произошло!

– Ложь! – бросил Мидрис. – Признайся, ты с самого начала принимал участие в заговоре! Ты прекрасно знал о планах Ульента, а потом испугался. Ты предатель и трус!

– Я не трус! – возмутился Захариэль.

– Но ты не отрицаешь, что ты предатель?

– Конечно отрицаю! Ты извращаешь мои слова!

– Он говорит как настоящий заговорщик, – сказал Мидрис. – И зачем мы только тратим на него время?

– Ну, заговорщик он или нет, он может знать личности других соучастников, – заметил Исрафаэль. – Так или иначе он все нам расскажет.

– Пожалуйста, брат Исрафаэль, – закричал Захариэль, – ты же знаешь, что я не предатель, скажи им!

Голоса продолжали преследовать его из темноты, и каждый выпад невидимого противника ранил Захариэля ужасными обвинениями. С каждой новой жестокой фразой в груди его все сильнее разгоралась ярость. Если уж они намерены казнить его за какое-то воображаемое предательство, он не собирается доставлять им удовольствие и молить о пощаде.

– Я не совершил ничего плохого! – крикнул Захариэль. – Я – рыцарь Ордена!

– Ты – ничтожество! – взревел Мидрис. – Ты – смертный, посмевший примкнуть к врагам Империума. Для такого, как ты, ни одна казнь не будет слишком жестокой.

– Я же остановил его, разве не так? – протестовал Захариэль. – Неужели вы так глупы, что не понимаете этого?

В темноте к его горлу взметнулась рука, и хотя Захариэль не мог ее видеть, он ощутил угрозу и едва не вскрикнул от боли в поврежденном горле.

– Я тебя убью за такие слова?! – прорычал Мидрис.

– Уложи его, Мидрис, – послышался голос Исрафаэля. – Я загляну в него.

Захариэля бросили на металлический пол темного зала, и он мгновенно скорчился, почувствовав приближение еще одного воина. Тяжелые шаги затихли рядом с его головой, а от усилившегося холода по телу пробежала дрожь.

– Брат Исрафаэль? – неуверенно спросил он.

– Да, Захариэль, это я, – ответил Астартес.

Захариэль почувствовал, как на голову опустилась обнаженная рука с массивными пальцами, которые слегка подрагивали от странного внутреннего движения.

Внезапно пучок энергии, словно выброс адреналина, пронзил тело юноши, и Захариэль невольно вскрикнул. Он почувствовал, что становится каким-то сонным и безвольным, попытался бороться с этим, но силы быстро иссякали, и он с трудом удерживал сознание, а чье-то постороннее вмешательство уже просеивало его воспоминания.

На языке появился металлический привкус, хотя губы были плотно сжаты от боли. Мозг Захариэля заполнился ослепительно ярким светом, неведомая сила, используемая Исрафаэлем, пыталась проникнуть в самые потаенные мысли. Чьи-то раскаленные пальцы шарили внутри его черепа, Захариэль снова пронзительно вскрикнул и обратился к той самой силе, которая помогла ему победить монстра из Эндриаго.

– Убирайся из моей головы! – закричал он, и вторгшаяся сила немного отступила перед его решительностью.

В голове вспыхнули мерцающие образы, перед глазами появилась светящаяся серебристая паутина лучей, потом проявились силуэты воинов в тяжелых доспехах, и их тела возникли в том же виде, в каком некогда предстало чудовище.

Захариэль повернул голову и увидел, что находится в круглой комнате, почти точно такой же, как Круглый Зал на Калибане. Грани всех поверхностей испускали неяркое сияние, словно над ними плясали мерцающие пылинки, и Астартес он видел совершенно отчетливо, как будто каждый был ярко освещен.

– Я вас вижу, – произнес он.

Он увидел, как Астартес в замешательстве переглянулись, удивляясь его растущей силе. Но в следующее мгновение серебристые контуры померкли и его мозг ощутил мощное давление посторонних сил.

– Осторожнее, Захариэль, – услышал он успокаивающий, но какой-то бесплотный голос, и от этих слов моментально затихла боль, пронизывающая каждый нерв. – Ты еще не умеешь пользоваться своей силой, а с ней нельзя обращаться опрометчиво. Даже самые могущественные существа из нашего племени не ведают всех опасностей подобных вещей.

Несмотря на то что Захариэль ясно слышал этот голос, он был уверен, что слова предназначаются только ему, не достигая слуха ни Мидриса, ни Исрафаэля. Как голос находил дорогу в его мысли, он не мог даже представить, однако подозревал, что это та самая сила, благодаря которой он убил великого зверя из Эндриаго, та самая, которой невидимый собеседник пропитал его тело.

Голос исчез, едва успев прозвучать, и Захариэль вздрогнул, когда к нему снова обратился брат Исрафаэль:

– Знаешь, я могу извлечь из твоей головы все необходимые сведения и без твоего согласия, но от тебя тогда останется гораздо меньше, чем было, а может, и вовсе ничего. Для тебя будет лучше, если ты сам добровольно все расскажешь.

Давление на мозг прекратилось, и Захариэль, мучительно застонав, распростерся на металлическом полу.

– Хорошо, – сказал он. – Я все вам расскажу.

Захариэль заставил себя подняться на ноги и гордо выпрямился перед своими обвинителями, твердо решив не показывать страха. При вступлении в Орден на первом же испытании он противостоял допросу, учиненному Львом, Лютером и лордом Символом, и это дознание решил встретить с не меньшей отвагой.

Серебристое сияние к тому времени окончательно рассеялось, и свой рассказ Захариэль излагал в полной темноте.

Он рассказал о тайном собрании заговорщиков в подземелье под Круглым Залом Алдаруха, но опустил участие в этом мероприятии своего брата Немиэля. Он сознавал, что даже одно упоминание его имени вызвало бы проклятия со стороны Астартес. Ошибка Немиэля была обусловлена наивностью, так же как и участие самого Захариэля, и он надеялся, что воины ему поверят.

Лучше пусть они увидят в нем молодого и глупого мальчишку, чем убежденного предателя.

Он рассказал о четверых мятежниках, чьи лица скрывались под капюшонами, и о том, как той ночью случайно увидел черты лица одного из воинов, что впоследствии помогло определить его в толпе.

И еще Захариэль поведал о странном ощущении грозящей беды, когда вместе с остальным отрядом почетной стражи шагал вслед за Львом к месту встречи Императора.

На этот раз никто не сомневался, что он мог узнать в толпе брата Ульента, хотя Захариэль заметил, что его таинственное предвидение опасности сильно заинтересовало брата Исрафаэля.

Потом ему снова и снова задавали одни и те же вопросы, и каждый раз Захариэль давал одни и те же ответы. И он ощущал в голове присутствие силы брата Исрафаэля и его неослабное внимание в поисках обмана или скрытности. Если Исрафаэль и уловил его уклончивость в отношении причины присутствия на собрании, он ничем этого не показал, и Захариэль внезапно понял, что брат Исрафаэль не хочет углубляться в эту часть истории.

Интуиция подсказала юному рыцарю, что библиарий желает оправдать его, чтобы продолжать обучение использованию загадочной силы. Это открытие придало Захариэлю храбрости, и его рассказ стал еще более уверенным.

Он в очередной раз закончил отчет схваткой с братом Ульентом, и тогда враждебность, еще недавно ужасавшая его своей интенсивностью, постепенно рассеялась и уступила место зарождающемуся восхищению.

Наконец мысленное прикосновение брата Исрафаэля исчезло, и с сознания Захариэля будто свалилась огромная тяжесть, о которой он до этого момента и не подозревал.

В комнате постепенно стало светлее, но на этот раз свет поступал из внешних источников. Белые шары, висевшие на стенах, начали накаляться, и Захариэль, лишь мельком взглянув на стоявших вокруг тюремщиков, прикрыл глаза ладонью.

– А ты храбрый парень, – произнес Мидрис, совершенно позабыв о недавней злости. – Если твой рассказ правдив, мы многим тебе обязаны.

– Я говорил правду, – подтвердил Захариэль, стараясь ощутить благодарность, но все еще испытывая боль, причиненную руками Астартес. – Лучше спроси у брата Исрафаэля.

Библиарий рассмеялся, и в его словах, к радости Захариэля, прозвучало его оправдание.

– Он не лжет, Мидрис, – подтвердил брат Исрафаэль. – Я не нашел в его рассказе никакого обмана.

– Ты уверен?

– Разве я когда-нибудь ошибался?

– Нет, но все когда-нибудь бывает впервые.

– Он не ошибся, – раздался за спиной Захариэля еще один голос.

Обернувшись, Захариэль зажмурился от сияния отполированных доспехов высокого воина, появившегося в дверном проеме. Голос этот уже звучал в его голове перед тем, как Захариэль начал свой рассказ, его тональность ласкала слух, а звук был глубоким, как океанская впадина. Захариэль попытался рассмотреть освещенную сзади фигуру, но его глаза после долгой темноты еще не привыкли к свету, и он видел только окруженный ярким золотым сиянием силуэт.

Все Астартес вокруг него упали на колени и склонили головы перед величественным воином, и Захариэль, как ни хотелось ему рассмотреть лицо пришедшего, понял, что недостоин такой чести.

– Не надо кланяться, – произнес загадочный воин. – Он шагнул вперед, и казалось, что вместе с ним в круглую комнату ворвался свет. – Встаньте.

Астартес поднялись с коленей, а Захариэль словно прирос к полу, и его опущенный взгляд не отрывался от какой-то невидимой точки. Исходящий от воина золотой свет, как океанский прилив, заполнил всю комнату.

– Выходит, что я обязан тебе, юный Захариэль, – сказал золотой воин. – И я тебе очень благодарен. Со временем ты обо всем этом позабудешь, но пока твои воспоминания остаются при тебе, я хочу, чтобы ты об этом знал. Я хочу поблагодарить тебя за твой смелый поступок.

Захариэль пытался подыскать ответ, но его губы даже не шевельнулись, а язык словно прилип к гортани. Никакие силы в Галактике не могли бы заставить его поднять взгляд на золотую фигуру. Как при встрече с Хранителем во Тьме, он знал, что стоит взглянуть в лицо этого воина, как он тотчас лишится рассудка.

Юноша снова попытался подобрать слова, но каждый раз, как только ответ формировался в мыслях, они разлетались, словно сухие листья, подхваченные ураганом. Захариэль не мог вымолвить ни слова, но сознавал, что золотой воин читает его мысли так же легко, как свои собственные.

Его присутствие давило на мозг невероятным могуществом и силой, которая не уничтожала всех присутствующих только потому, что сдерживалась крепкой, словно скалы Калибана, волей.

Захариэль ощущал, как возрастает присутствие посторонней энергии в его голове, и если вмешательство брата Исрафаэля можно было сравнить с легким касанием или пламенем свечи на ветру, то теперь Захариэля словно окутало толстое одеяло, и это ощущение нельзя было назвать неприятным.

– Его коснулась сила, – произнес золотой воин, и душа Захариэля воспарила от восторга при этих словах, несмотря на то что предыдущее замечание его несколько испугало.

– Да, мой повелитель, – откликнулся Исрафаэль. – Это первый кандидат для либрариума.

– Верно, – согласился воин. – Присмотри за ним, но позаботься, чтобы он ничего об этом не помнил. Нельзя допустить никаких подозрений о несогласии с Легионом. Мы должны быть едины, иначе проиграем.

– Все будет выполнено, мой повелитель, – заверил его Исрафаэль.

Хоть Лев и находился на расстоянии полукилометра, Захариэлю казалось, что стоит ему протянуть руку, и он коснется его плеча. Сегодня на том возвышении, где неделю назад стоял Император, собрались старшие рыцари Ордена. Площадь перед ними заполнили тысячи рыцарей в безукоризненно отполированных доспехах, неподвижно замерших по стойке «смирно».

Яркий рассвет сулил многообещающий день, на чистом голубом небе ярко сияло золотое солнце. Имена были названы, списки вывешены, и адепты с закрытыми капюшонами лицами при помощи генетических тестеров подтвердили личности избранных.

Каждый приглашенный на это собрание был выбран в ходе долгих испытаний среди самых лучших представителей воинской касты Калибана.

Захариэль стоял плечом к плечу с теми, кто не раз доказал свое бесстрашие, чьи выносливость и сила стали предметом зависти для остальных, не прошедших отбор. Здесь собрались самые отважные и способные воины Калибана, и юный рыцарь по праву гордился своими достижениями.

После великолепного обращения Императора к народу Калибана все события в мозгу Захариэля слились в неясное пятно. По правде говоря, он мало что мог вспомнить и из самой речи – мимолетное видение воина в золотых доспехах, слова, проникавшие прямо в сердце, и, сильнее всего, чувство причастности.

С того самого дня он знал, именно знал, что грядет какое-то великое событие; и, когда от Лютера стало известно о том, что Астартес сделали свой выбор кандидатов для усиленных тренировок и последующего вступления в их ряды, в Алдарухе творилось нечто невообразимое – мальчишки устремились выяснять, кто из них оказался в числе избранников.

Когда Захариэль добрался до списков и начал их внимательно читать, у него сердце едва не выскакивало из груди, хотя где-то в глубине души гнездилась уверенность, что беспокоиться не о чем.

Конечно, в списках оказались и его имя, и имена Немиэля, Аттиаса и Элиата.

Захариэль бросился искать брата, но на поиски потребовалось целых два дня.

Немиэль казался необычно притихшим, и Захариэль никак не мог понять его сдержанной реакции на такие отличные новости. В который раз соперничество между братьями привело их к столь знаменательному успеху. Спустя некоторое время Немиэль немного расслабился, но причина его беспокойства так и осталась для Захариэля загадкой.

Он списал необычное поведение брата на волнение относительно выбора Астартес и забыл об этом, поскольку у него имелись более интересные темы для размышлений.

Всем, кого выбрали Астартес, было приказано собраться на большой площади рядом с Алдарухом, чтобы выслушать обращение Льва и его напутствие будущим воинам Империума.

На площадь допускались только избранные, и все пространство вокруг крепости ощутимо искрилось едва сдерживаемым волнением и ожиданием важной речи гроссмейстера Ордена.

Захариэль и Немиэль пришли на площадь вместе с остальными рыцарями, прошедшими испытания Астартес; гордость и военная выправка каждого наполняла всех непередаваемым чувством братства, превосходившим даже чувство причастности к Ордену.

Хотя на площади собрались несколько тысяч рыцарей, Захариэль знал, что здесь представлена элита всех рыцарских орденов Калибана. Сотни тысяч рыцарей участвовали в отборе, но невероятно строгим стандартам Астартес смогли соответствовать лишь эти несколько тысяч.

Нетерпение рыцарей, ожидавших выхода Льва, становилось почти непереносимым. Большинство присутствующих юношей были младше, чем Захариэль и Немиэль, представляющие самую старшую группу избранников, и они лихорадочно гадали, какие превращения уготовили им Астартес, набиравшие столь юных претендентов.

Но вот на возвышение в сопровождении Лютера поднялся Лев. Следом за ними появились лорд Символ и группа Астартес в черных доспехах и церемониальных стихарях Ордена цвета слоновой кости. Приятно было видеть, что столь великие воины перенимали традиции Ордена, и Захариэль, обернувшись к Немиэлю, в волнении заключил его в братские объятия. В ожидании вступления в новое братство все былые обиды и ревность между ними казались абсурдными.

Фигура Льва казалась громадной даже рядом с Астартес, гроссмейстер возвышался над воинами в бронированных доспехах и подавлял их своим величием. На площади была установлена целая сеть усилителей, чтобы донести слова Льва до самых дальних рядов слушателей, но он не нуждался ни в каких механизмах, его голос легко проникал в сердце и душу каждого из присутствующих.

– Братья, – заговорил Лев, а потом немного помолчал, пережидая восторженные приветствия собравшихся. – Мы стоим на пороге новой эры Калибана. Совсем недавно мы жили на своей маленькой скале и считали, что мир ограничен горизонтом, но теперь знаем, что он простирается намного дальше, чем может проникнуть наше зрение. Перед нами открываются просторы Галактики, и хотя это мрачное и опасное место, но мы – воины Императора, а он повелевает нести его свет в самые темные уголки Вселенной, чтобы вернуть то, что принадлежит нам по праву рождения.

Кажется, целая жизнь прошла с тех пор, как я объявил крестовый поход, чтобы очистить леса Калибана от великих зверей, и эта цель считалась грандиозной. Теперь я понимаю, что просто подражал замыслам величайшего из людей, моего отца, Императора Человечества!

Слова Льва вновь вызвали шквал восторженных криков, ведь он впервые открыто назвал Императора отцом, хотя на Калибане давно об этом говорили.

Лев поднял руки, требуя тишины, и продолжил свою речь:

– Теперь мы представляем часть огромного целого, мы представляем не только нашу планету, мы представляем в Галактике всю человеческую расу. Великий Крестовый Поход Императора только начинается, и нам предстоит освободить и вернуть в лоно Империума сотни, даже тысячи миров.

Вы удостоились чести быть избранными в величайший воинский орден, какого еще не знала Галактика. Вы станете сильнее, быстрее и опаснее, чем были до сих пор. Вам предстоят бесчисленные войны, и вы будете уничтожать врагов человечества вдали от нашего любимого Калибана. Но мы с радостью пойдем на это, поскольку мы – люди чести и нам известно, что такое долг, превосходящий любые личные привязанности. Каждый из вас был рыцарем, воином и героем, но теперь вы представляете собой гораздо большее. С этого дня вы станете солдатами Легиона. Все остальное не имеет значения. Главное – это Легион.

Красноречие Льва так захватило Захариэля, что он сжал эфес меча. Он едва сдерживал восторженное волнение при одной мысли, что будет сражаться за Императора в самых дальних уголках Галактики, что станет членом братства, ставящего своей целью ни больше ни меньше, чем восстановление наследия человеческой расы.

– Мы – Первый Легион, – продолжал Лев, – избранные Сыны Льва, и мы не можем идти в сражение без имени, которое будет вселять ужас в сердца врагов. Наши легенды рассказывают о великих воинах, которые разили ужасных чудовищ в далеком прошлом, а теперь и мы призваны сражаться во имя Императора и будем разить врагов Империума.

Мы станем Темными Ангелами!