Текст книги "Он+Она (ЛП)"

Автор книги: Мишель Уоррен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Посмотри, что прислали для тебя, – мама идёт спиной от передней двери, держа в руках большую коробку.

– Что это? – отрываюсь от замешивания теста для печенья.

– FedEx только что доставили. На коробке твоё имя, – она ставит посылку на кухонный стол.

Вытираю руки об фартук и иду по комнате, чтобы осмотреть посылку. Обратный адрес не указан. Мама входит с ножницами, которые, кстати, были изобретены Да Винчи, почему-то приходит мне в голову. Осматриваю коробку, чтобы убедиться, что она настоящая. Раскрыв ножницы, провожу по скотчу, освобождая коробку. Кладу ножницы на стол и распаковываю её. Она до краёв заполнена упаковочным наполнителем.

– От кого это? – спрашивает мама.

– Не знаю. Тут нет записки, – копаюсь внутри, просеивая наполнитель между пальцами, пока не натыкаюсь на нечто твёрдое. Поднимаю тяжёлый предмет на поверхность, в то время как мама тянет дно коробки вниз. Когда наполнитель спадает, моему взгляду предстаёт он – скворечник. Но это не обычный скворечник – это макет моего дома. Того дома, который Хью обещал построить для меня.

– Как красиво! – вскрикивает мама, но она, скорее всего, не понимает смысл этого подарка и не знает, насколько он сбивает меня с толку.

Ставлю скворечник на стол, падаю на стул рядом и пялюсь на него, не в силах оторвать взгляд. Пока я его изучаю, то с грустью понимаю, что каждая деталь представляет что-то, связанное с нашей совместной поездкой с Хью.

Дизайн этого скворечника совпадает с представлениями о доме моей мечты. Это разукрашенная леди из Сан-Франциско, викторианский дом с пряничными вкраплениями, жёлтый с белой отделкой. На сиреневой двери висит табличка, на которой выведены слова «ОН+ОНА». Словно Хью+Ши*, странное совпадение, учитывая, что наши имена выдуманы. На крыше домика слоями выложены сувенирные центы, напоминающие блестящую рыбную чешую.

*Прим.пер. – игра слов. Он по-английски «he» – созвучно с именем Хью. Она «she» – созвучно с именем Ши.

Я поворачиваю его. На одной из наружных сторон домика висит табличка в ретро-стиле с надписью «Долина Напа. Компания по производству вина и гадальных печений». Хью разработал логотип компании, и он идеально совпадает с тем, который я хотела.

Моя мама вслух читает название и с широко открытыми глазами поворачивается ко мне.

– Разве не так ты хотела назвать свою компанию?

– Ну да, – сглатываю я. – Ты тоже это видишь? Ты это видишь? Мне это не мерещится? – мой взгляд поднимается на неё.

– Конечно. Не глупи, – говорит она и берёт меня за руку.

Мне нужно было удостовериться, несмотря на то, что я была практически уверена. Во мне развилась паранойя, что моя ежедневная жизнь – одна сплошная галлюцинация.

– Я не знала, что ты уже кому-то рассказала о своей идее, – она продолжает говорить то, что я хочу от неё услышать, но я не забываю, что иногда могу впасть в бред. В таком состоянии всё кажется абсолютно реальным и не может быть подвергнуто сомнениям.

– Только тебе и ещё одному человеку, – бормочу я.

– Тогда я догадываюсь, кто отправил тебе её, – она придвигает коробку и заглядывает внутрь.

– Да, – тихо произношу я и разворачиваю дом. На открытой веранде расположилось мини-джакузи для птиц. На передней панели ванной маленькими буквами выведены слова: «для наших плоских задниц». С моих губ срывается смешок, и я прикрываю рот рукой, тут же разозлившись на себя за это. Мне всё ещё хочется его ненавидеть.

– Смотри, конверт, – мама достаёт его, стряхивает упаковочный наполнитель и протягивает конверт мне.

Неотрывно смотрю на него, находясь в нерешительности относительно того, готова ли я справиться с тем, что там написано. Прошло уже пять месяцев, с тех пор как Хью приезжал ко мне, чтобы извиниться.

Плита подаёт звуковой сигнал, и мама без лишних слов подскакивает, чтобы открыть духовку и проверить ужин.

Я решаю, что ничего не может быть хуже того, что уже знаю. Того, что была вынуждена пережить за эти месяцы. Переворачиваю конверт, залезаю пальцем под его верхнюю часть и отрываю её. Внутри лежит записка с надписью «Для твоих зомби-птиц». Там также лежит билет на самолет, несколько других маленьких билетиков и сертификат.

Мама возвращается назад и облокачивается на стойку, наблюдая за мной. Когда я поднимаю на неё шокированный взгляд, на её лице уже появилась ухмылка. Я пристальнее рассматриваю содержимое посылки.

– Билет на самолет до Парижа – аэропорт Шарль де Голль, билет на поезд, следующий на юг Франции, и сертификат на недельное обучение дегустации вина в одной из французских виноделен, – снова смотрю на неё, а она отводит взгляд, словно пытается не замечать меня, от чего моя подозрительность возрастает. – Что ты об этом знаешь? – Она пожимает плечами.

– Не понимаю, о чём ты говоришь, – она поворачивается к раковине и начинает наполнять её горячей водой, затем тщательно вливает туда средство для мытья посуды, словно мытье посуды – самая важная вещь на данный момент.

Встаю и иду к ней. Когда она врёт, то вокруг её глаз сильно напрягаются лицевые мышцы. У неё своего рода тик. Я это знаю, так как со мной происходит то же самое.

– Мама, – я трясу билетом перед её лицом. – Что ты сделала?

– Всё нормально, – она бросает губку в раковину, от чего брызги воды разлетаются в разные стороны. – Я сказала ему, что не смогу вечно прятать его от тебя. Знаешь, как это сложно.

– Прятать от меня что?

– Ши, – она до сих пор запинается, произнося моё новое имя, также как и папа. Она качает головой и берёт меня за руку. – Милая, этот парень пытался извиниться перед тобой задолго до того, как вы познакомились. Он приезжал сюда три раза, прежде чем ты отправилась в Калифорнию.

– Что?

– Твой отец прогонял его каждый раз, злясь от одного его вида и думая, что ты слишком ранима, чтобы поговорить с ним.

– Это не меняет того, что произошло. Хью причастен к аварии.

– Да, он совершил ошибку. Огромную ошибку. Но в то же время я никогда не видела тебя настолько счастливой, как в тот день, когда он появился у нас на пороге. Ты любишь его. Он любит тебя.

– Он украл нашу с Бреном любовь!

– Брена нет. Хью здесь.

Глаза начинают гореть и наполняться слезами от её слов.

– Прости, – произносит она и, не отпуская, гладит мою руку.

– Ты говорила с Хью? – мои губы дрожат.

Она снова пожимает плечами. Это её любимое движение, лёгкий способ выйти из положения.

– Он заставил меня пообещать много не рассказывать.

– Рассказывай, – она вздыхает.

– Я встретила его в больнице в Калифорнии. Я первой оказалось у тебя в палате. Слава Богу, папа задержался, чтобы припарковать арендованную машину. Он бы убил этого парня, если бы увидел его там.

– Что он делал, когда ты увидела его?

Она заправляет прядь волос за ухо.

– Молился и плакал. Он молил Бога, чтобы ты его простила. И плакал из-за того, что был виноват в твоём состоянии, – она отворачивается. Ей становится неудобно всякий раз, когда она говорит о моих проблемах.

– И?

– А затем он увидел меня и подскочил на месте, словно я застукала его за чем-то неправильным. Я сказала ему, чтобы он уходил, пока не пришёл отец. Благодаря его визитам, я знала, кто он такой и сочувствовала ему. Ты была в больнице, и на тот момент мы постарались оградить тебя от всего, что было связано с аварией. У тебя не было ни единого шанса узнать его, если бы только ты сама не вспомнила какие-то моменты из той ночи.

Я качаю головой. С самого начала у меня было такое чувство, что я где-то встречалась с Хью, именно поэтому я первой подошла к нему, но мне так и не удалось понять, где я могла его видеть. Возможно, его образ запечатлелся в глубине моего сознания, когда он вытаскивал меня из воды. Невозможно знать наверняка: я периодически теряла сознание сразу после аварии.

– В конечном итоге он ушёл, – продолжает она. – В тот момент я не совсем понимала, как вы встретились, однако он позвонил мне несколько месяцев назад, чтобы спросить о тебе. Рассказал, что ради новой работы переехал в Сан-Франциско, а также поведал историю вашего путешествия по Калифорнии и то, как влюбился в тебя … и что до сих пор любит тебя. Он хотел узнать, думаю ли я, что ты когда-нибудь сможешь его простить.

Я качаю головой.

– Как я могу? – слёзы начинают блестеть на ресницах, а затем скатываются вниз по щекам.

– Я понимаю, милая. Но только тебе известно, что ты сможешь простить, а что нет. В глубине души, ты можешь это сделать. Это то, кем ты являешься. И даже если ты не сможешь снова полюбить его, то можешь хотя бы простить и позволить ему, по крайней мере, жить дальше, но уже без тебя, – большим пальцем она гладит меня по подбородку как делала это раньше, когда я была маленькой.

– Не понимаю, как ты допускаешь мысль, что я могу рассматривать такой вариант? – в глубине души я надеюсь, что она даст мне ответ, который поможет решить эту проблему, поможет разобраться в этой путанице.

Мамины глаза наполняются слезами.

– Я не могу его полностью ненавидеть, ведь он спас мою дочь. Я обязана ему, так как если бы ты погибла в ту ночь, то мы с отцом уже не смогли бы жить без тебя. Ты наш единственный ребёнок, – её голос надламывается, положив начало потоку слёз. Мы обе плачем. Она обнимает меня и тихонько шепчет на ушко. – Теперь ты можешь начать прекрасную жизнь. Возможно, она сложится не совсем так, как ты планировала, но она всё ещё может быть чем-то – чем-то необычным. Брен желал бы этого для тебя. Он был отличным парнем. Он хотел бы, чтобы ты продолжала жить.

Она сделала это – сказала как раз то, что мне нужно было услышать. Я могла умереть в ту ночь. Но Брен добрался до Хью, и они совместными усилиями спасли меня. Вместе.

Глава 57

Он

Когда я впервые пришёл на собрание Анонимных Алкоголиков, мне даже не хватило смелости сказать, что я здесь новичок, и представиться остальным. Суд обязал меня ходить на эти собрания, и хоть я и не хотел быть там, меня сильно смущало то, в кого я превратился. Спустя два с половиной года и двадцать четыре недели трезвости зная наизусть и вступление, и 12 шагов, и 12 традиций, описанных в их книге, я всё равно до сих пор никому не сказал, как меня зовут, и не поделился своей историей. Даже когда я был абсолютно уверен, что никто из членов общества не осудит меня, я не рассказал ничего, возможно, потому что, если признаюсь в том, что совершил, все мои ошибки заставят меня чувствовать себя ещё более виноватым.

Но сегодня я впервые чувствую, что правда станет для меня освобождением.

Группа сидит кругом. Почти у каждого в руках пластиковый стаканчик кофе. Когда руководитель ищет добровольцев, готовых рассказать свою историю, я уверенно встаю, называю своё имя и признаю, что я алкоголик. Все, как обычно, хором отвечают мне «Привет!»

Мне необходимо кратко изложить свою историю, так как пять минут, отведённые мне, пролетят незаметно. Когда я заканчиваю речь, все благодарят меня, и впервые за эти годы я чувствую облегчение. Сев на стул, наклоняюсь, чтобы взять маму за руку. И хоть она плачет, в её глазах заметна улыбка. Она настояла, чтобы я пришёл сюда сегодня, а я уговорил её остаться со мной в качестве поддержки.

– Я так тобой горжусь, – шепчет она, сжимая мою влажную руку.

Мама появилась на пороге моей квартиры с чемоданом в руках в новогоднюю ночь. Она сказала :«Прости меня», и этого оказалось достаточно, чтобы я упал в её объятия. Также она объяснила, что Рождество без меня было неправильным, и сейчас она здесь ради меня.

С того момента это её второй визит. На этот раз она провела выходные в моей квартире, пытаясь облагородить её и сделать пятьсот квадратных футов пригодными для жизни. Теперь у меня появились занавески, диванные подушки и полотенца. Ну да, мне нужны были полотенца, но не вся остальная фигня. Я не обращал на всё это внимание, пока ко мне через неделю не приехала Эшли, я будто уже свыкся с этими вещами.

Отца и Лейн не так легко переубедить, но мама пообещала, что в конце концов они навестят меня. Надеюсь, она права.

Глава 58

Она

Сегодня первое апреля – мой день рождения. Какая жестокая шутка судьбы для девушки, которой бывало порой нелегко отличить реальность от фантазий. Мама стоит позади и закрывает ладонями мои глаза. Я жду сюрприз, но не имею ни малейшего понятия, что они приготовили для меня и что я должна увидеть на заднем дворе.

– Мне уже можно открыть глаза?

– Пока нет, – отвечает она, и я слышу звук папиного грузовика. Этот рёв двигателя невозможно ни с чем спутать, когда он проезжает мимо нас и останавливается на парковке. Собаки как обычно неистово лают, когда он возвращается домой. Я пытаюсь подсмотреть через мамины пальцы, однако они плотно сжаты.

Дверь грузовика со скрипом открывается, затем захлопывается.

– Веди её вперёд и открывай глаза, – кричит папа с другой стороны лужайки.

Они хором кричат: «Сюрприз!» в тот самый момент, когда мама поднимает руки, открывая мне взор на подарок.

– О, Господи! – я бегу к небольшому потрёпанному белому автофургону, прицепленному сзади к его грузовику. – Он совсем такой, каким я его видела в газете! – открываю дверь, и облако плесени и пыли летит мне в лицо, вызывая кашель.

– Он выглядит также, потому что это он и есть, глупышка, – папа приподнимает бейсболку.

Поворачиваюсь и сжимаю в объятиях одновременно обоих родителей.

– Это так великолепно, лучший подарок в моей жизни! – я покрываю их лица поцелуями, и мы вместе смеёмся от счастья.

Я вырезала фото этого самого фургона из газеты и прикрепила его на доску желаний моей новой компании, это своего рода доска объявлений, заполненная вдохновляющими цитатами и фотографиями, которые помогают мне акцентировать внимание на новом увлечении. Меня не покидало воспоминание о фургоне Фен-Шуй Тако в Сан-Франциско, и я всё время думала, что могла бы также продавать и печенья с предсказанием.

– Я уже это вижу. Покрашу его в жёлтый банановый цвет, а сбоку будет логотип. Прямо вот здесь! – прикладываю руки, указывая на его будущее расположение и размер.

– Отлично, хорошее цветовое решение, так как я уже купил краску, – папа вытаскивает два ведра с сиденья грузовика, поднимая их за проволочные ручки.

– Вы оба такие скрытные! Я люблю вас!

– Мы просто счастливы, видя, что ты так этим увлеклась, – мама едва сдерживает улыбку.

– И, слава Богу, твои печенья очень вкусные, даже слишком, – произносит папа, и корчит гримасу. – За исключением тех со вкусом лайма.

Мама цыкает на него и бьёт по руке.

– Спасибо вам, мне очень нравится! – я разворачиваюсь, имея в виду всё, что они сделали для меня.

Мы провели мой день рождения, занимаясь тем, что полностью выдраивали фургон. Окрыли настежь все окна и двери, включили музыку во дворе. Мы с мамой начали изнутри, убирая паутину, пауков и слои пыли. Папа работал снаружи, поливая его водой из шланга и натирая мыльной пеной. Очень часто он промахивался, и вода попадала на нас сквозь открытые окна, от чего мама кричала, а папа смеялся.

Хотя интерьер внутри был вполне приемлем, мне нужно было приложить ещё много усилий, чтобы всё работало как надо. Это могло занять несколько месяцев, но я была счастлива от того, что у меня есть что-то, чего я жду с нетерпением – мой проект.

К концу недели нам удалось очистить фургон достаточно для того, чтобы покрасить снаружи. Мы делали это как семья. Это было хорошо не только для меня, но и для всей нашей семьи – снова почувствовать связь и единение.

Новый день наступил слишком быстро, день, когда я должна была нарисовать логотип на боковой стороне фургона, от чего испытывала колоссальное волнение. Я сидела на широких ступенях заднего крыльца, рассматривая фургон и держа в руках одновременно две компьютерных распечатки, прищуриваясь и прикидывая, как каждый вариант будет смотреться на поверхности фургона. Один из них является точной копией того логотипа, который предложил Хью и который он нарисовал на одной из сторон скворечника для зомби-птиц. Другой – дерьмовый логотип, разработанный лично мной: бутылка вина и кривое печенье, которое я нашла в интернете, соединив их с текстом в Paint на стареньком мамином компьютере.

Глядя на две бумажки, я не могла перестать думать о том, что мой выбор заключается не просто в выборе одного из двух логотипов. Для меня очевидно, какой из них лучше, и это не мой, однако я не знаю, смогу ли прожить остаток жизни с этим выбором, при каждом взгляде на который буду вспоминать, кто его создатель. Что он для меня значит.

Я много думала о том, что мы обсуждали с доктором Ливи и с мамой за последние несколько месяцев, действительно зациклившись на этом. И я думаю, что хочу простить Хью. Я чувствую, что если сделаю это, то камень упадёт с моей души, и я смогу жить дальше. Нам не нужно быть вместе, но я хочу закончить эту историю. Он хочет завершения. Мне не хочется, чтобы он жил с той болью, с которой я борюсь в душе и в голове. Я не могу так поступить с кем-то, даже если он забрал у меня самого главного человека в жизни. Я не так устроена.

С помощью проекционного фонаря, высвечивающего логотип Хью, который установлен напротив одной из сторон фургона, мама помогла мне перенести контур карандашом, после чего мы покрасили его чёрной краской, дали высохнуть, а затем раскрасили всё остальное. И когда мы закончили, я поняла, что сделала правильный выбор. Моя душа почувствовала себя свободной.

• • •

Сегодня солнечно, но прохладно. Из сарая на заднем дворе я достаю мой новый лимонно-жёлтый велосипед, мне просто необходимо было что-то, сочетающееся с фургоном. Бросаю в корзину спереди рюкзак и букет цветов. Отъезжаю от нашего дома по пыльной дорожке, направляясь на юг по камням и выбоинам, одновременно слушая звук шелестящих на ветру зелёных весенних листьев.

Я всё еще не решила, стоит ли воспользоваться подарком Хью – путёвкой во Францию, но мне необходимо принять решение за эти выходные. Папа говорит, что Хью пытается купить моё прощение. Я не спорю с ним, так как в душе знаю правду: он не намерен сделать это таким образом. Несмотря на то, что совершил, он заботливо относится к моим мечтам, и я, как и мама, думаю, он хочет увидеть, что я продолжаю жить, даже если он и не станет частью этой жизни.

Некоторое время спустя сворачиваю на новую дорогу и проезжаю несколько миль по деревне, пока не доезжаю до Прихода Всех Святых. Объезжаю кругом старую кирпичную церковь и останавливаюсь рядом с задним крыльцом, чтобы оставить велосипед.

У меня здесь назначено свидание. Беру свои вещи и прохожу через кладбище к надгробию рядом с небольшим кизиловым деревом, которым отмечена могила Брена. Убираю засохшие цветы из вазы на могиле и ставлю в неё букет диких рудбекий (прим. ред. Рудбекия – это род травянистых растений семейства Астровые; в настоящее время рудбекия волосистая считается символом американского штата Мерилэнд).

Затем я открываю рюкзак, достаю из него плед и усаживаюсь на него с ланчем. Единственная проблема этого свидания в том, что он не может со мной разговаривать. Это сделало бы доктора Ливи счастливее, но не меня. Если бы Брен мог отвечать, то я спросила бы его, как должна поступить с Хью. Брен знал бы, что делать: он всегда был моим первым слушателем, моим болельщиком, человеком, с которым я мечтала, и моим лучшим другом.

Во время этих встреч мне отчаянно хочется плакать. И хотя уже прошло два с половиной года, мне до сих пор безумно не хватает его. Сейчас его смерть не настолько убивает жизнь во мне, как это было тогда, когда я, наконец, поняла, что его больше нет. Он уходит из моей памяти, но не из сердца. Во мне навсегда останется его частичка.

Я рассказала ему об этой неделе.

– Я официально освоила технологию изготовления печений с предсказанием. Я даже разработала несколько разных вкусов для печений и глазировок. Пока что маминым любимым является красное бархатное печенье, покрытое сливочным сыром, а папа до сих пор верен печенью с кленовой начинкой, обсыпанному крошкой из жареного бекона. Мне кажется, оно больше подходит для мужчин, чем красный бархат, – я мелю всё, что приходит на ум, зная, что он внимательно слушает.

– Но это не то, о чём мне хотелось поговорить. Ты знаешь, зачем я здесь. Мне нужно обучиться другой части моего бизнеса – части, касающейся вина. Мне кажется неправильным принять этот подарок от Хью, не посоветовавшись с тобой, – в ответ, конечно же, тишина. – Это та часть фильма, когда ты должен подать мне знак – дождевая туча, окатывающая меня водой, или простой удар молнии, но только не слишком близко. Я устала лежать в больнице.

В ответ ничего. И я принимаю тишину за отрицательный ответ.

– Всё нормально. Я понимаю. Я пока и сама не уверена, готова ли отпустить ситуацию. Я имею в виду, что начинаю учиться этому и знаю, тебе это понравится, ты хочешь, чтобы я жила дальше и всё такое, но это нелегко.

Я больше не произношу ни слова. Доедаю сэндвич, затем ложусь рядом на солнышке, от которого меня наполовину закрывает тень дерева. Птицы надо мной перепрыгивают с ветки на ветку, строя гнездо. Кладу руки за голову и вытягиваю ноги, наслаждаясь теплом на лице.

Расслабившись, закрываю глаза и засыпаю. Некоторое время спустя я просыпаюсь от громкого треска. Подскакиваю и осматриваюсь. Я вижу садовника, который едет на грохочущей под ним газонокосилке. Скошенная трава и пыль разлетаются в разные стороны от машины. Думаю, должно быть, этот неприятный звук разбудил меня. Чувствую слабость, но уже нужно возвращаться домой.

Неохотно собираю вещи, запихиваю их в рюкзак и перекидываю его за спину. Целую кончики пальцев, затем наклоняюсь и протираю ими гладкую поверхность надгробия Брена.

– Сегодня было весело. Увидимся на следующей неделе, – так как Брен не подал мне знак, я решила не ехать во Францию. Если он не готов, то я тоже не готова.

Иду к велосипеду, приветствую группу садовников, проходя мимо них. Я киваю им, а они хихикают, и я не имею ни малейшего представления почему. Не обращаю на них внимания, подхожу к велосипеду и уезжаю домой. Оказавшись перед домом, я вижу, что мама и папа сажают цветы на переднем дворе. Останавливаюсь рядом, ставлю велосипед на подножку и опускаюсь на колени, чтобы помочь им.

– Как всё прошло? – спрашивает мама, не глядя на меня, утрамбовывая землю вокруг анютиных глазок. Я наклоняюсь, чтобы помочь.

– Брен заболтал меня.

Они оба косятся на меня.

– Просто шучу. Клянусь, – я сжимаю ладони. В этот момент они оба садятся и смотрят на меня, после чего начинают истерично смеяться. Папа до того сильно хохочет, что его лицо становится пунцовым, а по щекам катятся слёзы.

– Я знала, что это было смешно, – медленно говорю я, переводя смущённый взгляд с одного на другого, – но не думала, что настолько.

Папа кладёт руку мне на плечо.

– Поверь мне, дорогая, это было не настолько смешно.

– Тогда почему вы смеётесь? – я смотрю на них.

– Сделай себе одолжение: пойди в дом и посмотри в зеркало.

На это я приподнимаю брови, подпрыгиваю и бегу вверх по ступенькам. Прямо за дверью на стене висит зеркало. Когда я вижу своё отражение, то вскрикиваю, а затем тоже истерично смеюсь. Мои волосы и платье покрыты птичьим помётом.

Я смеюсь … смеюсь так сильно, что становится больно. Это так здорово. Брен наслал на меня зомби-птиц, как только я уснула, я знаю это. Это его знак.

Глава 59

Он

Я сижу на скамейке в Париже и смотрю на Сену. Туристы переходят через улицу Лагранжа, направляясь к Собору Парижской Богоматери. Всё утро я бродил по улицам, восхищаясь архитектурными деталями города.

Если Ши и решила приехать во Францию, у меня не было ни единого шанса узнать об этом. Наши билеты были на разные рейсы, и я не общался с её мамой с тех самых пор, как отправил ей скворечник. Как я полагаю, Ши могла отказаться от своей затеи. Но если бы она прилетела, я не хотел даже предполагать, что она будет здесь одна без меня, даже если мы так и не увидим друг друга.

Я до сих пор одержим её улыбкой, временем, проведённым с ней, и тем, как нам было хорошо вместе. По какой-то причине мне становится комфортно от того, что мы находимся в одном городе, смотрим на одну и ту же Эйфелеву Башню, Триумфальную Арку и на одни и те же звёзды в ночном небе. Я говорю себе, что это не преследование, ведь я не ищу её, но всё же бросал сувенирный цент в каждый фонтан, который попадался мне на пути, умоляя судьбу послать мне её ещё раз, как это случалось раньше. И я извинился перед судьбой, что когда-то назвал её сукой.

Через некоторое время встаю, накидываю ремень фотоаппарата на шею и устраиваю его на груди. Прогуливаюсь вдоль Сены, делая быстрые снимки архитектуры, реки, мостов, людей, бегущих по берегу, и мольбертов художников. Париж – красивый живой город. Он чем-то напоминает Ши.

Подхожу к Лувру, около которого скопилось много народа. Обхожу площадь в поисках лучшего ракурса стеклянной пирамиды, спроектированной одним из моих любимых архитекторов – И.М. Пейем. Найдя идеальное место, приседаю и поднимаю фотоаппарат к лицу. Через видоискатель моему взору открывается совершенство, но это не архитектура – это девушка, стоящая в воде посреди огромного фонтана, который расположен вокруг пирамиды. Она медленно и грациозно танцует, собирая толпу вокруг себя, глазеющую на её шоу. Охранник что-то кричит ей, но она не обращает на него никакого внимания. Я подхожу ближе к фонтану. Она крутится с широко раскрытыми руками, баламутя застоявшуюся воду, и останавливается, когда видит меня. Она поднимает и опускает руки, словно это крылья, и таким образом скользит ко мне. И вот мы оказываемся лицом к лицу.

– Привет, – говорит она.

Бросая сувенирный цент в каждый фонтан, я даже и не мог предположить, что встречу Ши в одном из них. Судьбу невозможно предугадать.

– Привет, – ухмыляясь, произношу я, наблюдая за тем, с каким трудом она выбирается из фонтана. Протягиваю ей руку, помогая оказаться на асфальте. Её майка и трусы «неделька» насквозь мокрые. Она надевает на плечи розовый рюкзак.

– Каждый раз, когда я вижу тебя, на тебе надето что-то абсолютно неожиданное, – говорю, вспоминая тот разговор, когда мы встретились впервые.

– Сколько раз ты видел меня? – Ши стягивает майку через голову и выжимает её. Находясь в одном лифчике и трусиках, она ни капли не стесняется своей наготы, и на это у неё есть все причины. Каждый изгиб её тела так и остался идеальным.

– Слишком много, чтобы посчитать, – говорю я репликой из нашего сценария.

– Правда? – она отклоняется от меня, чтобы залезть в рюкзак, и я вижу, что на ней надеты трусики с вышитой на попке надписью «MERCREDI». «Среда» по-французски. Эта девушка заставляет меня улыбаться, это как раз то, чего мне больше всего не хватало после нашего совместного путешествия. Она разворачивается и натягивает ситцевый сарафан, в котором выглядит свежо и лучезарно.

– Я думаю, что судьба продолжает сводить нас вместе, – говорю я ей.

– Возможно, – отвечает она, пожимая плечами.

– Мне нужно кое в чем признаться.

Она косится на меня.

– Думаю, хорошо, что мы делаем маленькие признания. Возможно, именно этим мы и будем заниматься во время путешествия. Теперь только правда.

– Я приехал в Париж в надежде, что смогу встретиться с тобой.

– Потрясающе. Это не такое уж и признание, – она стягивает волосы в пучок. – Но помни, мы просто проводим время вместе и веселимся, никаких привязанностей, электронных писем и эсэмэсок после того как «что бы это ни было» закончится, – она указывает выпрямленным пальцем в мою сторону.

– Твоё заявление означает, что мы начали это «что бы это ни было»? – я приподнимаю бровь.

– Так и есть. Мы друзья. Это всё, – она разрезает воздух рукой. – Я просто хочу, чтобы ты знал, я простила тебя, и что я хочу узнать настоящего тебя, а потом мы посмотрим, куда это нас приведёт, – она пожимает плечами, словно то, что она только что сказала, не поменяло траекторию моей жизни в лучшую сторону.

Внутри меня всё светится, однако я пытаюсь оставаться хладнокровным и говорю:

– Я принимаю твои правила. – Не могу поверить, что она сидит напротив меня и разговаривает со мной. – Итак, если мы теперь друзья, не думаешь ли ты, что мы должны познакомиться?

– Ты первый, – она кивает головой в мою сторону.

– Я сделаю даже лучше. Я назову тебе своё имя и один правдивый факт о себе.

Она соглашается, неуверенно кивая.

Протягиваю руку и произношу:

– Привет, меня зовут Хью и у меня проблемы с алкоголем, но я делаю всё, чтобы избавиться от зависимости.

Её глаза расширяются. Она, конечно же, уже знает правду обо мне, но я не уверен, пыталась ли она выяснить моё настоящее имя.

– Твоё настоящее имя Хью? Ты не соврал?

– Какой дурак стал бы намеренно выдумывать имя в честь марки компьютера?

– И правда, – смеётся она. – Это не очень крутое имя.

С самого начала всё, что я рассказывал ей, было чистой правдой, так как всё, чего я хотел, это узнать её, и чтобы она узнала настоящего меня, а я смог навсегда поселиться в её лучезарном маленьком мирке. Это всё, чего я хотел с того самого момента, как мы встретились. Сейчас она является моей зависимостью.

– Когда я покупал лотерейный билет, то предупреждал тебя, что у меня не очень хорошо с фантазией.

– Он до сих пор у тебя?

Я похлопываю по заднему карману.

– Я так и не проверил его и продолжаю мечтать о том, что мы с тобой сделаем с этими деньгами.

– Итак, приятно с тобой познакомиться, Хью. Мистер потенциальный миллионер, – она прикусывает губу и, наконец, поднимает руку так, чтобы я мог до неё дотронуться. Между нами до сих пор присутствует та особая энергетика, которой мы делились друг с другом. Я вспоминаю о том, как хорошо нам было вместе, и о том, что мы можем снова начать всё сначала.

– Хорошо, теперь твоя очередь, – я смотрю на неё.

– Ладно. Сперва моя правда, – она закатывает глаза. – В Сан-Франциско, когда я должна была приехать либо к фабрике печений, либо к Дворцу Изящных Искусств, я заезжала в оба места. Мне хотелось ещё немного времени провести с тобой.

– Ты не положилась на волю судьбы? – внутри у меня всё закрутилось от осознания того, что она сделала осознанный выбор, чтобы быть со мной. Моё сердце стало биться сильнее.

– Конечно же, нет. Она сука.

Мы смеёмся.

– А твоё имя? – давлю я на неё, желая услышать его. Безусловно, оно мне уже известно, но если на этот раз она скажет мне правду, то я пойму, что она действительно меня простила и дала шанс сделать всё правильно между нами.

Сосредотачиваюсь на её губах, в ожидании того, что кажется вечностью. Её рот округляется, выпуская звуки, и в это время всё вокруг нас замедляется. Когда её настоящее имя, наконец, слетает с языка, я вижу наше прошлое, наше будущее и всепоглощающую любовь, которую я испытываю к ней.