Текст книги "Он+Она (ЛП)"

ОНА сбегает с собственной свадьбы.

ОНИ встречаются в Сан-Франциско.

Поначалу, они решают не рассказывать правду о своих жизнях, не называют даже настоящих имен. Однако, когда вместе пускаются в незапланированное путешествие по Калифорнии, им удается наладить идеальную жизнь, ту, о которой мечтали. Они скрывают себя за грандиозными историями, остроумными подколами и двусмысленными перемигиваниями, пока не начинается их роман. Но когда на пятки наступает темное прошлое, хватит ли им смелости остаться собой и быть вместе?

Он+Она – это непредсказуемый роман о переменах, побуждающих к жизни, о разбитых сердцах и надежде всё начать сначала.

Глава 1

Он

Шаг девять: Реабилитироваться перед людьми, которых я обидел.

Это часть программы Анонимных Алкоголиков, однако легче сказать, чем сделать. По крайней мере, когда к этому имеет отношение придурок, стоящий около двери своего сельского дома, уставившись на меня. Я тяну ручку своего Jeep, чтобы открыть дверь. Она со скрипом открывается, и я решительно выхожу в ночь. Не успеваю пройти и пяти шагов по двору, как этот мудак упирается мне в грудь. На его привычном выражении лица читается, что он хочет меня убить. А правда заключается в том, что он имеет полное право на это чувство.

– Я же сказал, она не хочет тебя видеть, – процедил он.

– Помню. – Я встречаю его пристальный взгляд, надувая грудь, словно петух на петушиных боях, и стиснув зубы говорю: – Но мне необходимо попросить у неё прощения.

Он кладет свои большие ладони на мои плечи и отталкивает. Падаю назад, пытаясь ухватиться за боковое зеркало своего автомобиля, при этом сильно ударяюсь и оказываюсь на земле. В мгновение ока Солли Уинтерс нависает надо мной и мне едва хватает времени подготовиться к тому моменту, когда его стальной кулак вступит в контакт с моим носом.

Я не даю сдачи, так как отчаянно пытаюсь не показаться драчуном. Напротив, я не защищаюсь, просто лежу неподвижно, позволяя ему выплеснуть весь свой гнев. Я знаю, что задолжал Солли каждый удар в челюсть, каждый удар в живот, каждую струйку крови и даже больше. Я приехал сюда не для стычки, но был готов к не слишком теплому и радушному приему. Так было и в предыдущие два раза, когда я пытался перед ней извиниться, узнав, что она вернулась домой. Однако мне надо с этим, наконец, покончить: попросить у неё прощения и убраться из города, чтобы дальше жить своей жизнью. Мне нечего здесь делать, после моего поступка. Я всё разрушил.

Эти слова проносятся в моей голове, пока Солли избивает меня в последний раз. Затем он берёт меня за рубашку, ставит моё пошатывающееся тело на ноги и через открытую дверь запихивает в машину.

– Если ты не уедешь через пять грёбаных секунд, я вызову полицию! – Лёгкий южный акцент Солли становится заметным, когда он в ярости. Ногой мужчина захлопывает дверь, и я растягиваюсь на переднем сиденье, представляя собой побитое и кровавое месиво.

В жёлтом свете передних фар я вижу, как навстречу к нему бежит жена и, несмотря на хрупкое телосложение, силой ведёт его к дому, где неистово лают собаки. Перед тем как скрыться в доме, она, как и прежде, бросает на меня извиняющийся взгляд. Именно тогда я замечаю силуэт в освещённом окне комнаты сверху.

Несмотря на его предупреждение, сижу на водительском сиденье, сжав руль и наклонившись вперёд, чтобы лучше рассмотреть. Быть может, в этом окне она. Прямо оттуда наблюдает, как кровь из моей разбитой головы окрасила двор в красный цвет. Если она всё видела, то может это зрелище сделает её счастливее. Хотя на её месте я был бы счастлив, только после моей смерти.

И когда силуэт исчез, удалившись в комнату, я, несмотря на то, что моё лицо было похоже на гниющую тыкву, расколотую на дороге, осознал одну вещь. Я немного поразмыслил о советчике, который убедил меня не возвращаться в третий раз за третьей взбучкой. «Ты сделал всё, что мог», – вбивала в мою голову миссис Манкин во время нашего последнего сеанса. Действительно, так и есть, всё, кроме преследования, но я не позволю себе этого. Мне не нужно больше проблем, чем я уже имею.

Стучу ладонями по приборной панели. Нащупав ключ, вставляю его в замок зажигания, завожу машину и газую. Включив задний ход, выезжаю с пыльной подъездной дороги, при этом едва увернувшись от проржавевшего почтового ящика, прежде чем умчаться прочь. Если я не уберусь отсюда как можно скорее, то этот мудак точно натравит копов на мой зад.

Глава 2

Она

Этот день должен был стать одним из лучших дней в моей жизни – днём, который я никогда не забуду.

Хотя, если подумать, то так и вышло. Я никогда его не забуду по всем причинам, из-за которых мы испытываем внутреннюю боль, которые вызывают в нас желание всё бросить или свернуться как листок оригами, становясь всё меньше и меньше при каждом сгибе, пока не превратишься в микроскопическую точку. И именно поэтому в моей душе есть единственное решение, в котором я абсолютно уверена – я должна уехать. Прямо сейчас.

Стеклянные двери разъезжаются, и я на ватных ногах с пустым желудком от слёз, выплаканных на заднем сиденье такси, вхожу внутрь. Пробираюсь к концу извилистой очереди. На лицах людей появляются улыбки, когда они украдкой смотрят на моё длинное белое платье и чересчур длинный шлейф. Как только их взгляды, выражающие все наилучшие пожелания, устремляются ко мне, они тут же отводят глаза: в них заметна некая доля вины. Если честно, то я их в этом не осуждаю.

– Вы можете пройти передо мной. – Дрожит голос пожилого мужчины, когда он мне жестикулирует, переминаясь с ноги на ногу. Могу сказать, что он старается не смотреть на меня в упор, однако видя черную тушь, которая стекает по щекам и смешивается с пудрой, красной помадой, персиковыми румянами, и так ясно, что выгляжу я ужасно.

Пробираюсь к стойке регистрации, так как люди, стоящие в очереди, последовательно пропускают меня вперед.

– Я могу Вам помочь? – Приветствует меня неуверенной улыбкой представитель авиакомпании.

– Надеюсь, что да. – Ставлю сумочку на стойку, расстёгиваю молнию и принимаюсь копошиться в её содержимом, не прерывая разговор. – Мне нужен билет на ближайший самолёт.

Краем глаза замечаю паузу в её действиях: она не печатает, не бросается мне на помощь. Тогда я поднимаю на неё свой взгляд. Женщина поджала губы, словно не поверила мне.

– Серьезно, я не шучу. – Наверняка, под таким ракурсом, мои черные круги под глазами, кажутся еще страшнее.

Тяжело вздохнув, она кивает и, смерив меня оценивающим взглядом, принимается стучать по клавиатуре своими ярко накрашенными ногтями.

– Похоже, первый самолёт, на который Вы можете успеть, если поторопитесь, вылетает в Сан-Франциско.

– Звучит здорово, – отвечаю я, нахмурив брови. В том, что именно этот пункт назначения оказался первым в списке, заключалась определённая ирония, которая была словно пощёчина. Стараясь не думать о боли, я протягиваю девушке кредитную карту и удостоверение личности.

– С Вас 627$ с налогами и сборами, – добавляет она, словно это может что-то изменить. Возможно, пару лет назад, но не в этот ужасный день.

Пододвигаю свою карту ближе к ней. Она берёт её с неохотой, поглядывая на меня поверх оправы очков. Возможно, таким же взглядом она одаривает своих детей, когда те ей хамят.

– Багаж будет? – Её взгляд сканирует пол позади меня.

На этом вопросе я громко и слишком неприятно смеюсь, находясь на грани сумасшествия от постоянной бессонницы. На самом деле мой багаж настолько огромен, что всё, чего я хочу, не брать его с собой.

– Будем считать, что нет, – приподняв седеющую бровь, она продолжила печатать.

Я уж было подумала, что практически все формальности улажены, и Мэриленд остался в прошлом, как вдруг она поднимается на цыпочки и выглядывает из-за широкой стойки, разделяющей нас.

– Однако из-за размеров Вашего платья, дорогая, Вам понадобится два места.

– Не может быть! – От расстройства я бью по стойке ладонью. Вижу, что она говорит на полном серьёзе, но, ради Бога, надеюсь, мне показалось.

– Извините, но в этом наряде Вы ни за что не поместитесь в одном кресле. – Она машет рукой в воздухе. – Разве что, у Вас есть во что переодеться?

– Нет, – отвечаю я уныло. – Нету. – Опускаю глаза на свое прекрасное свадебное платье. У него нет того символического значения, которое должно быть, и не было с того момента, когда я влезла в это кружево и шелк ранее. На самом деле этот глупый белый кекс представляет всё, чего у меня никогда не будет. По меньшей мере не с тем человеком, с которым предполагалось.

Я хмурюсь при мысли о том, что должна сделать, и достаю из сумки ручку. Используя её в качестве импровизированного ножа, проделываю дырку в верхнем слое жаккардовой ткани, через которую можно просунуть палец. Ухватившись покрепче, избавляюсь от длинной юбки, отрывая её ко всем чертям с чувством негодования и грусти, которые закипают во мне. Стиснув зубы, сдерживаю подступившие слёзы. Если сейчас снова сломаюсь, то мне не дадут сесть на самолёт.

Люди вокруг потрясенно вздыхают и о чём-то перешептываются. «Что она делает? Это платье ,должно быть, стоит целое состояние», – говорят они. Во всей этой суматохе, к нам неторопливо подходит охранник. Он стоит неподалеку, но, насколько я знаю, безумным девушкам в аэропорту не запрещено выбрасывать в помойку собственное свадебное платье.

Когда я закончила, юбка была похожа скорее на длинную кривую балетную пачку, нежели на вещь, подходящую для дефиле в церкви. Вера Вонг (*VeraWang – американский модельер свадебных платьев) была бы в ужасе. Перешагнваю лишнюю ткань и откидываю её в сторону сапогом. Какое счастье, что мне хватило здравого смысла надеть их, вместо тех глупых туфель на высоком каблуке, что мама Брена присмотрела для меня.

«Брен», – шёпотом произношу его имя и прикусываю губу. В моих глазах стоит его великолепная ослепительная улыбка. Я жила ради нее.

Каким-то образом, вследствие моего несносного поведения, сотрудница авиакомпании прекращает пудрить мне мозги насчёт второго места и заканчивает с печатью моего билета. Протягивает его мне вместе с кредитной картой и удостоверением личности.

– Ваши ворота на выход B62. И лучше Вам поторопиться.

Глава 3

Он

С раскрасневшимся лицом и отдышкой после бега, она входит в тесный салон самолёта. То есть, я могу только догадываться, что она бежала. Судя по следам высохшей туши на розовых щеках и искромсанному свадебному платью, можно сделать вывод, что она сбежала с важного события в её жизни. Она не смотрит на меня, протискиваясь мимо моего сиденья дальше по проходу. Полностью абстрагировавшись, она, словно зомби, медленно следует за другим пассажиром.

– Бедняжка, – наклонившись, говорит пожилая женщина, сидящая рядом со мной. Кладёт ладонь мне на руку, словно готовясь шёпотом поделиться очередной сплетней. – Устроила сцену возле стойки регистрации, когда её пытались не пустить на самолёт. Понятное дело, её внешний вид может вызвать беспокойство. Похоже, кто-то её действительно задолбал.

Я смеюсь над словом «задолбал», исходящим из уст этой миниатюрной пожилой дамы.

Она бегло бросает взгляд на моё лицо с кровоподтеками.

– Ваш вид говорит, что Вы могли бы быть женихом!

Шлёпает меня по руке, словно только что разгадала загадку.

– Нет, боюсь, что нет.

Я тру скулу, всё ещё саднящую от Солли Уинтерса, избившего меня на прошлой неделе.

– Если бы мне повезло иметь такую девушку, – киваю я в сторону невесты, – я бы ни за что не позволил ей сбежать из-под венца.

Даже под испорченным макияжем нетрудно заметить, что девушка очень красива. Густые волосы, пухлые персиковые губы и нежный округлый изгиб её тела говорят о том, что она молода, на вид лет двадцать. Не в состоянии отвести взгляд, я смотрю, как она движется в сторону последнего ряда. В итоге она занимает место между двумя крупными мужчинами. Её изящное тело теряется в пространстве между ними, и вдруг девушка делает кое-что неожиданное. Несмотря на свой хреновый день, она одаривает каждого из соседей искренней улыбкой.

Моё тело затрепетало. Мне бы столько оптимизма в ужасные дни. А их было так много. Чистота этого момента вызывает желание взять мой фотоаппарат Canon и запечатлеть эту неподдельную улыбку сбежавшей невесты. Я уже было решился вскочить и достать его с багажной полки сверху, однако, обернувшись, увидел, что момент упущен. Она откинула голову назад и закрыла глаза.

Я уставился перед собой, пытаясь сосредоточиться на вещах, о которых должен сейчас думать: моё предстоящее собеседование. Новая работа в Сан-Франциско может стать новым стартом. И когда я не слишком нервничаю, то постоянно прокручиваю в голове ответы на вопросы, которые мне могут задать. Ничего не могу с собой поделать. Я ещё никогда в жизни так не нуждался в работе, как сейчас. Никогда так сильно не хотелось сбежать. Возможно, у нас с невестой было что-то общее.

После того как самолёт взлетел, дама по соседству уткнулась в кроссворд. Кажется, она ответила только на два вопроса, прежде чем уснуть, опустив голову на моё плечо и тихонько похрапывая мне на ухо в течение всего полета. Я не возражал, так как она напоминала мою умершую бабушку.

Сейчас эта женщина была для меня святой. По крайней мере я знаю, что она простила бы мне то, что не смогли простить родители и сестры. Конечно, она треснула бы меня по голове, заставила читать Аве Марию, пока не отвалится язык, отправила на лечение в реабилитационный центр, пока я полностью не разрушил свою жизнь. Даже испытывая ко мне такую суровую любовь, она никогда бы не отреклась от меня. Несмотря на то, как ужасно всё обернулось, она никогда не возложила на меня ответственность за смерть Бет. Если бы только бабушка была жива, возможно всё было бы по-другому. Если бы только Бет была жива, всё было бы по-другому. Но это не так, и моё сердце разбито. Поэтому я уезжаю, оставив позади всех, кого люблю.

• • •

Спустя пять часов самолёт приземляется. Я прохожу через здание аэропорта, забираю сумку, встаю первым на эскалатор и оказываюсь около офисов проката автомобилей. Продвигаясь в толпе людей, захожу внутрь и встаю в очередь к «Аренде надежных машин» (ReliableCarRental).

В этот момент снова вижу сбежавшую невесту. Она передо мной. Каким-то образом она опередила меня, несмотря на то, что была в хвосте самолета. В голове появляется возможный ответ. У неё нет багажа, за исключением сумочки, перекинутой через плечо. Юбка платья была неравномерной: сзади короче, чем спереди, открывая красивые ноги. Пока я ей любовался, она двинулась вперед, когда её жестом подозвал сотрудник фирмы.

Поначалу я старался не слушать их разговор, однако это практически невозможно, когда тон девушки повышается с каждым новым предложением. Отрываюсь от просмотра дурацкой новостной ленты на Facebook, где друзья выкладывают фотографии своих детей, одетых в костюмы подсолнухов, домашних животных с рукописными надписями, гласящими «Я напИсал папочке в ботинок» и множество фотографий еды, особенно бекона. Поднимаю глаза и вижу, что девушка, полностью перегнувшись через стойку, забрала серебряный гнущийся микрофон у сотрудника компании и поднесла к своему рту. Она стучит по нему три раза, прежде чем начать говорить. Послышалось громкое гудение.

– Внимание, внимание всем компаниям, сдающим автомобили в аренду.

Её мелодичный озорной голос разносится по огромному помещению через динамики, так что все пассажиры и сотрудники, сдающие машины в аренду, прекращают разговор и поворачивают головы.

– Отлично, спасибо, – продолжает она неуверенно. – Может ли кто-нибудь здесь дать мне напрокат что-то покруче, чем мамочкин седан или минивэн для похищения людей? Может, что-нибудь классическое и милое? – Она смотрит вокруг в ожидании ответа.

Я не могу сдержать улыбку. Она безумно милая или безумно безрассудная; даже точно не знаю, что из двух. В любом случае, я заинтригован и не могу отвести взгляд.

К моему удивлению и, возможно, чьему-то ещё, в конце зала машет мужчина, привлекая её внимание. Прищуриваюсь, чтобы прочитать вывеску: «Аренда классических автомобилей» (CLASSICAUTORENTALS).

– Класс! Всем спасибо.

Микрофон скрипит, когда она возвращает его за стойку, ставя перед служащим. Потом разворачивается, чтобы выйти из очереди, явно отдавая себе отчет в том, что весь зал уставился на неё.

Когда она проходит мимо меня, наши взгляды встречаются на долю секунды. Её изумрудно-зелёные глаза пылают решимостью. Пухлые губы снова изогнуты в улыбке, как было в самолете, только без потекшего макияжа. На этот раз её улыбка особенная, предназначенная только для меня: сияющая, граничащая с глубоко посаженным шрамом на скуле, по форме напоминающим длинный крючок.

Девушка с важным видом идёт дальше, её пачка и волосы подпрыгивают при каждом шаге, напоминая потрёпанную фарфоровую куклу с потрескавшимся лицом и ногами. Кто-то очень сильно её любил, или худший вариант – оскорбил её. И ради её же блага, надеюсь, что это было первое.

Глава 4

Она

Проскользнув на водительское сиденье отреставрированного итальянского кабриолета Fiat, я улыбаюсь. Одна рука держит руль, пока другая вставляет ключ в замок зажигания. Завожу машину и осознаю, как долго я не оставалась одна и не имела возможности поехать, куда мне вздумается. Звук работающего двигателя – моя вторая победа. Первой было решение уехать.

Смотрю назад и по сторонам, прежде чем вырулить с парковки. Когда машина трогается, ставлю ногу на педаль газа и даю себе одно обещание: это новый этап, где я больше не буду с ненавистью вспоминать прошлое, постараюсь запомнить только счастливые моменты, которые были у меня и будут снова. Немного оптимизма не помешает, ведь новое место меня обнадеживает.

Я мчусь с опущенной крышей по автостраде 101, направляясь на север. Спустя 20 минут за волнистыми холмами на горизонте появляется линия зданий Сан-Франциско, которой знаменит этот город. Он так же прекрасен, как и в моих мечтах, но вживую выглядит намного красивее, чем на любой фотографии, которую я когда-либо видела.

Под звуки клаксонов в потоке лавирующих машин в последнюю минуту решаюсь съехать с шоссе и направиться в хаос деловой части города. Я не планировала останавливаться в городе, для меня логичным было путешествие на автомобиле. Но теперь, когда я здесь, не могу отказаться от идеи поближе познакомиться с Сан-Франциско. Объехав множество улиц, наконец, вижу неоновую желто-оранжевую ретро-вывеску отеля напротив Ворот Китайского квартала. Маневрируя в плотном потоке, быстро паркуюсь.

Парковщик открывает мою дверь со словами: «Добро пожаловать в Брайтон Отель». Несмотря на мой внешний вид, парень протягивает мне парковочный талон, хотя я на 50 процентов была уверена, что он попросит меня уехать.

Портье приветливо мне машет, а внутри уже встречает администратор.

– Хотите заселиться сегодня, мисс?

Никто не обращает внимания на мой наряд. Это было облегчением. Хоть я и не была раньше застенчивой, но с момента приземления самолета постоянно смущалась.

– Да, – киваю в знак согласия.

Следую за администратором к стойке, в то время как он спрашивает:

– Могу я узнать, на кого забронирован номер?

– У меня нет брони.

– Это не проблема, у нас есть несколько свободных номеров. Сколько ночей Вы планируете провести у нас и сколько с Вами человек?

Неловко переминаюсь с ноги на ногу.

– Я одна.

Замолкаю, осознавая, что впервые путешествую одна и без Брена. Мне хочется оказаться в этом месте и просто думать о нем. Мы мечтали о поездке в Сан-Франциско – одно из топовых желаний в нашем списке; и теперь я наконец-то оказалась здесь, правда при худших обстоятельствах.

Мужчина прочищает горло, и я стираю картинку с красивым лицом Брена из головы. Пытаясь обуздать свои эмоции, отвечаю:

– Мне бы хотелось номер для некурящих с огромной кроватью на три ночи, пожалуйста.

– У нас как раз есть такой номер.

– Прекрасно.

Я кладу на стойку кредитную карту и удостоверение личности.

– Великолепно.

Он берет карту и продолжает регистрацию.

– На крыше есть бассейн, а в 5 часов каждый вечер мы подаем бесплатное печенье в лобби. Вы также можете бесплатно арендовать велосипед.

Он указывает на пару прогулочных велосипедов напротив главного входа.

– Ваш номер 616.

Протягивает ключ-карту от моего номера.

– Можем ли мы Вам помочь с багажом? – спрашивает он.

Я забираю ключ, кредитную карту и затем отступаю назад.

– Нет, спасибо. Я не брала с собой багаж.

Он с любопытством смотрит на меня, но прежде чем успевает задать вопрос, я запрыгиваю в лифт.

Мой просторный номер находится на шестом этаже. Верхняя часть обоев заклеена страницами известных романов. Нижняя – окрашена в приглушенный цвет зеленого яблока. Без промедления подхожу к окнам и отдергиваю занавески, проверяя вид на Ворота Китайского квартала. Затем поворачиваюсь к кровати с лакированным бледно-жёлтым изголовьем и обессилено падаю на матрас.

Дома, в Балтиморе, уже прошло время обеда. И если бы всё шло по плану, то я уже была замужем, ела Чесапикского фаршированного цыпленка на собственном роскошном банкете в Бельведер Отеле, пила игристое шампанское и танцевала брейк-данс с любимым под паршивую музыку для свадебных приемов, прославляющую всяких цыпочек.

Однако здесь едва перевалило за час дня, и всё, на чём удается сосредоточиться – пустота в душе. К унынию, гневу, сожалению и вине за трагедию, происходящую со мной наяву, можно добавить любое подобное сочетание слов, чтобы описать мою жизнь. В желудке урчит; скрещиваю руки на груди, поворачиваюсь на бок, ложась в позе эмбриона, и тихонько плачу в подушку.

Множество мыслей проносятся в голове, смешиваются в кучу и всё дальше отрывают меня от реальности. Чувствую, как дрожь проходит по телу, словно волна, готовая поглотить с головой. Быстро хватаю сумочку, расстегиваю и вываливаю перед собой её содержимое. Я не смотрю на созданный беспорядок, всё становится безразличным, когда вижу светло-коричневую баночку с таблетками, которая катится ко мне. Я нуждаюсь в этом злосчастном пузырьке. Ненавижу себя за то, что так пристрастилась к нему, но его содержимое спасет меня. В нем находится смесь таблеток, способных вылечить тревогу, бессонницу и прочие вещи, которые привели меня сюда. Хватаю пузырек и быстро откручиваю крышку, словно наркоман, устремляясь в ванную за стаканом воды. Когда оказываюсь там, то похожа на дерганную идиотку, которую ломает в ожидании кайфа от принятых таблеток.

Каким-то образом белые таблетки заставляют боль отступить, что является впечатляющим достижением, если сравнить размер моих проблем с размером таблетки. Едва стоя на ногах, глотаю одну, закрываю глаза и пячусь от раковины, пока не касаюсь стены спиной. Когда снова открываю глаза, вижу своё отражение в зеркале: разбитая, напряженная деваха в разодранном свадебном платье, которая не в силах собрать всё свое дерьмо в кучу, упавшая на самое дно, с единственным желанием – выбраться из этой ямы и снова стать счастливой.

Возвращаясь в кровать, заползаю под одеяло и плачу, ожидая действия лекарства. Как только оно подействовало, я засыпаю, впервые за эти дни.

• • •

Просыпаюсь через несколько часов, чувствуя себя намного лучше, чем ожидала. Белая таблетка не прогоняет всё плохое из моей жизни, она просто позволяет мне не переживать из-за того, что случилось. Теоретически, это здорово, до того момента, пока ты вновь не захочешь ощутить чувство нирваны, что я и делаю. И речь не только о боли. Я люблю лекарства за их эффект, и ненавижу за то, что они забирают у меня. Мне нужно принимать их регулярно, но я больше не хочу продолжать. Больше всего на свете хочу освободиться от них и всего, что за ними следует.

Взглянув на прикроватную тумбочку, замечаю тарелку с конфетами. Они и раньше здесь были? Какая разница. Вновь накатывает приступ голода. Беру тарелку и ставлю её на живот. «Примите, пожалуйста, этот сладкий комплимент. Подпись, Брайтон Отель», – сидя с конфетами, читаю карточку, затем отбрасываю её в сторону.

Откусываю первый кусочек. Когда желудок сводит болезненными спазмами, понимаю, что не могу вспомнить, когда ела в последний раз. До настоящего момента я не придавала этому значения. Даю себе 10 минут, чтобы полежать и расслабиться, потому что следующее, что я должна сделать в этом приключении – перестать хандрить и купить новую одежду.

Покинув отель, я не отправляюсь прямиком в универмаг. Вместо этого, перехожу улицу и прохожу через Ворота Китайского квартала. Он заманчивее и загадочнее. Когда вхожу на его территорию, то погружаюсь в океан архитектурной пагоды, иностранных вывесок и праздничных красных фонарей, которые раскачиваются из стороны в сторону надо мной.

Я двигаюсь зигзагами от одного магазинчика к другому, покупая бесполезные импортные товары: пару атласных тапочек с вышивкой, браслеты из бисера, кошелек для монет и большую упаковку Twizzlers. В другое время я бы не позволила себе этих вещей, так как была ответственной, поступала правильно и копила деньги на будущее.

* Twizzlers – популярная в США марка конфет с фруктовым вкусом.

В жопу будущее! За эти два года я осознала одну простую истину: жить нужно настоящим моментом. Ты не можешь строить планы на будущее. Ты ничего не можешь запланировать на будущее, когда жизнь каждый день строит против тебя заговор. Тебе остается только жить. Здесь и сейчас.

В одном из магазинов продается то, что я считаю настоящей одеждой. Примеряю две пары джинсов, несколько футболок, хвастающихся своей любовью или потерей ума от Сан-Франциско, наравне с некоторыми другими предметами первой необходимости. Надеваю каждую из них, затем из-за занавески своей импровизированной примерочной протягиваю владелице магазина испорченное свадебное платье и прошу выбросить его в помойку. Больше никогда не хочу его видеть.

Она без комментариев всё выполняет и ждёт меня у кассы. Там я не могу устоять перед набором трусиков «неделька» (прим. пер. – 7 пар трусов с названием дней недели) и мини набора гигиенических принадлежностей туриста. Всё это вмещается в рюкзак, который я нахожу на другой полке.

Расплатившись, выхожу из магазина и начинаю исследовать город. После долгой прогулки, попадаю на пляж, с которого открывается вид на мост «Золотые Ворота». Именно из-за него я прошла весь этот путь, возможно из-за него я и пустилась в это путешествие. Кто знает, почему из всех мест я оказалась именно в Сан-Франциско, однако на это должны быть причины. Возможно, здесь я найду недостающие кусочки пазла жизни и разума, а затем двинусь дальше.

В конце дня усаживаюсь на неровный бетонный блок, чтобы съесть кусочек ароматного хлеба, который по пути купила в милой пекарне. Солнце загорается вдалеке ярким золотым пламенем, превращая мост в светло-коричневый силуэт, вода бьется о скалистый берег, чайки парят по ветру, развевающему мои волосы, и я чувствую надежду. Настоящую надежду. Мне просто надо помнить, что всё дерьмо, происходящее со мной, находится внутри неподвижного пузыря, в котором я живу. Снаружи, за границами этой переливающейся сферы, мир вполне приемлем. Люди счастливы, они смеются и живут в любви. Надеюсь, однажды у меня тоже будет всё это. До тех пор, пока я проживаю каждый момент и сосредотачиваюсь только на значимых вещах, я знаю, что жизнь снова может стать прекрасной.

Глава 5

Он

Я направился в близлежащий парк Маленькая Италия, после собеседования, которое провалил, а может и нет. Я уверенно представлял своё резюме работодателям, однако вопрос о том, почему пересек всю страну и переехал в Сан-Франциско, заставил меня застыть, вспоминая причины побега. Мне удалось обойти эту неприятную ситуацию и начать восторженно говорить о работе, но уверен, в моих глазах они увидели печаль, с которой я покинул дом. Время от времени создается такое впечатление, что прошлое отпечаталось на моем лице, и каждый может в него заглянуть.

Несмотря на то, что на мне костюм, усаживаюсь на грязную скамейку в парке, недалеко от большой белой часовни. Погода сегодня великолепная, на голубом небе ни облачка. Несколько человек растянулись на траве, впитывая в себя солнечное тепло, хотя сейчас рабочий день и на часах половина двенадцатого. Единственное, о чем я думаю – как мне не хочется возвращаться домой в Балтимор. Необходимо найти способ остаться здесь, однако без работы, стоимость жизни в Сан-Франциско запредельно высока, если только я не присоединюсь к хиппи на Хейт-Эшбери и не посвящу свою жизнь уличному пению и курению травки.

Раздумывая над этим вполне осуществимым вариантом, расслабляю и оттягиваю узел галстука. И вдруг машины, стоящие перед красным сигналом светофора на соседней улице, начинают сигналить. Глазами нахожу причину недовольства и сочувствую им. Не менее двадцати абсолютно голых парней раскатывают на велосипедах по парку. Сначала они демонстрируют свою наготу на дороге, катаясь среди машин и по площади, затем перемещаются на парковые дорожки, где их неуместный вид можно рассмотреть получше. Только в этом городе люди аплодируют хиппи и приветствуют их как героев.

Хоть я и стараюсь на них не глазеть, мой взгляд останавливается на одном человеке в конце группы, единственной девушке, достаточно смелой, чтобы отважиться ехать с ними – сбежавшая невеста в лифчике и трусиках цвета лайма. Я узнал бы её растрепанные темные волосы где угодно.

Шокированный тем, что снова её увидел, не могу оторвать взгляд, пока она приближается ко мне. Наши глаза встречаются, и я улыбаюсь. Это простой жест, однако во мне что-то неожиданно всколыхнулось. Она едет медленнее, держа курс в мою сторону, и останавливается рядом.

– Привет, – говорит, словно мы знакомы друг с другом.

– Привет.

Я стою, наблюдая за тем, как она борется с велосипедом, который явно слишком большой для неё.

– Каждый раз, когда я тебя вижу, ты одета во что-то абсолютно непредсказуемое.

– Сколько раз ты меня видел?

Девушка слезает с велосипеда и отставляет его в сторону. Она не чувствует дискомфорта из-за своего практически голого тела, и у неё есть на это причины. Каждый изгиб – само совершенство.

– Три раза.

– Три раза!