Текст книги "Удержи меня (ЛП)"

Автор книги: Мишель Херд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава 30

Ками

Боже, мое сердце больше не выдержит.

Стоя перед входом в церковь Сен-Сюльпис, полную людей, я с трудом сглатываю свое горе, разворачивая надгробную речь, которую написала для папы.

На мгновение мой взгляд останавливается на Максе, и я черпаю в нем силу.

Не обращайся ко всем. Сосредоточься только на Максе.

– Мой отец был добрым и щедрым человеком. Он хотел лучшего будущего для Франции. – Накатывает волна сердечной боли, и я пытаюсь отдышаться, но она так сильно сжимает мою грудь, что кажется, я вот-вот потеряю сознание. – Я скучаю по нему. – Мой подбородок начинает дрожать, и мне приходится выдавливать из себя слова: – Так сильно.

Тишина в церкви становится громкой, пока кто-то не кашляет.

Тишина стала громкой с тех пор, как умер мой отец.

Не в силах вымолвить больше ни слова, я бросаю на Макса умоляющий взгляд. Он встает и, подойдя ко мне, обнимает меня. Он берет бумагу, на которой написана моя речь, и продолжает читать от моего имени.

Закончив, он ведет меня в заднюю часть церкви. Как только мы выходим на улицу, нас окружают охранники из Академии Святого Монарха.

Я слышу вопросы, которые выкрикивают представители прессы, но игнорирую их. Макс снимает пиджак и накрывает им мою голову, чтобы защитить меня от камер.

Я больше не могу плакать и мне удается лишь сухо всхлипнуть.

Когда мы добираемся до безопасного внедорожника, меня усаживают на заднее сиденье.

– Кладбище Монпарнас, – отдает Макс приказ Данилу.

Он ни разу не отпустил меня. Я знаю, что слишком сильно завишу от него, но у меня просто нет воли принимать решения самостоятельно.

Данил паркуется довольно далеко от того места, где будет похоронен мой отец.

– Мы всю дорогу будем идти пешком? – спрашиваю я Макса.

– Нет. Мы просто ждем, пока другие охранники снова проверят территорию. Мне нужно убедиться, что это безопасно для тебя.

– Мы можем подождать, пока не закончится церемония и все люди не разойдутся? Не думаю, что смогу встретиться с кем-либо прямо сейчас.

Я хочу быть одна, когда буду прощаться с папой.

– Мы сделаем все, что ты захочешь, детка.

До прибытия катафалка остается тридцать минут. Пятнадцать до начала церемонии и еще тридцать до того, как люди разойдутся.

Он мой отец, но страна похоронила его. Хотя я понимаю, что его любили многие, мне бы хотелось сделать это в одиночку.

– Готова? – Спрашивает Макс. Я киваю, и он отдает приказ: – Подъезжай ближе, Данил.

Когда мы останавливаемся возле могилы, нам приходится ждать, пока все охранники подойдут к нашему внедорожнику. Только после этого мне разрешают вылезти из машины.

Я понимаю, это для моей безопасности, но это значит, что я не останусь с папой наедине.

Тело Макса напряжено, когда мы подходим к свежей могиле, и он продолжает осматривать местность в поисках любых возможных угроз.

Мы останавливаемся, и я едва могу смотреть на гроб.

Папа.

Мое горло сжимается, а глаза горят, но по щеке скатывается лишь одна слеза.

Боже, я буду так сильно скучать по тебе.

Я прикрываю рот рукой, и когда Макс притягивает меня к своей груди, из меня вырывается рыдание.

Спасибо тебе за удивительную жизнь, которую ты подарил мне. Я была так счастлива, что ты был моим отцом. Дыра, которую ты оставил в моем сердце, никогда не затянется.

Я хватаюсь за бок Макса, чтобы удержаться на ногах, поскольку мое тело неудержимо дрожит. Моя печаль становится невыносимой, и я закрываю глаза.

Прощай, папа.

_______________________________

Три дня после похорон были самыми тяжелыми.

Именно тогда мистер Лафайет пришел зачитать папино завещание. Нужно было подписать столько бумаг, что я думала, сойду с ума. Однако Макс прочитал все до единой страницы. Он не позволил бы мне подписать документ, который не проверил.

Он был моей опорой на протяжении всего испытания.

Я сижу в папином кресле в неформальной гостиной и смотрю на книгу, которую он читал. Он всегда любил читать.

Печаль начинает превращаться во что-то более темное. Я бы описала это как гнев. Это более сильная эмоция, чем любая другая, которую я когда-либо испытывала.

Я встаю и выхожу из комнаты, чувствуя себя вялой.

Я иду на кухню, где Филипп занят приготовлением ужина. Несмотря на то что еда пахнет очень вкусно, у меня нет особого аппетита.

Я сажусь за столик и смотрю, как Филипп замешивает тесто.

Некоторое время мы молчим, затем он спрашивает:

– Что ты собираешься делать?

Я вздыхаю.

– Не знаю. – Я оглядываю кухню, затем думаю сказать: – Я не буду продавать дом. Это твой дом, и ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь.

– Он слишком большой для меня, – бормочет он. Мой подбородок начинает дрожать, и он быстро добавляет: – Но я останусь здесь и присмотрю за домом для тебя.

– Спасибо, – выдавливаю я слова, опуская голову.

Филипп подходит ко мне и по-отечески обнимает. Это все, что мне нужно, чтобы сломаться.

Я так устала плакать.

– У тебя все еще есть я, – ворчит он хриплым от собственного горя голосом.

Я киваю.

– Спасибо, Филипп.

Он отстраняется и продолжает месить тесто.

– Ками, – слышу я, как Макс зовет меня.

– Иду, – отвечаю я, соскальзывая с табурета. Я одариваю Филиппа улыбкой, прежде чем покинуть кухню.

Войдя в фойе, я вижу Макса, спускающегося по лестнице. Он принимал душ, когда я проснулась.

– Вот ты где, – вздыхает он, создавая у меня впечатление, что он был обеспокоен.

У этого человека чертовски навязчивая идея следить за мной. Он должен знать, где я нахожусь каждую секунду дня.

Для других женщин это может быть тревожным сигналом, а меня это заставляет чувствовать себя любимой. Он не говорил мне таких слов, но за последние полторы недели разными способами показал, что я ему небезразлична.

Макс одержим, опасен и, вероятно, один из самых страшных людей на планете, но для меня он – все. Он – мое здравомыслие, мой защитник… и любовь всей моей жизни.

Когда он подходит ко мне, между его глаз появляется морщинка.

– Почему ты так на меня смотришь?

– Как? – спрашиваю я.

– Я не уверен. Никогда раньше не видел такого выражения.

Неужели никто никогда не смотрел на него с абсолютной любовью?

Не готовая сказать ему эти слова, я отвечаю:

– Я просто подумала, как мне повезло, что ты здесь. – Я беру его за руку и подхожу ближе к нему. – Спасибо тебе за все, Макс. Без тебя я бы не пережила последние полторы недели.

Уголок его рта приподнимается.

– Ты бы выжила, детка. Ты сильнее, чем думаешь.

Я качаю головой.

– Ты тот, кто дал мне силу.

Он притягивает меня ближе и наклоняется, запечатлевая нежный поцелуй на моих губах, затем спрашивает:

– Ты уверена, что не хочешь отправиться в пентхаус до того, как компания по переезду все упакует?

Я быстро киваю.

– Мне было достаточно одного нападения.

– У нас есть охрана, и я буду там. Там будет безопасно, – уверяет он меня.

Я пожимаю плечами, прижимаясь к его груди.

– Я бы предпочла не ехать. Пока компания по переезду доставляет все сюда, я в порядке.

Он отстраняется, чтобы видеть мое лицо.

– Ты не хочешь попрощаться со своим домом?

Я снова качаю головой.

– У меня нет сил прощаться с тем, что я люблю.

Черты его лица смягчаются, и он заключает меня в крепкие объятия.

– Я просто не хочу, чтобы ты пожалела об этом.

Я глубоко вдыхаю его запах, который ассоциируется у меня с безопасностью и комфортом.

– Не пожалею.

Я постепенно начинаю отпускать свою прежнюю жизнь и понятия не имею, что ждет меня в будущем.

Я лишь надеюсь, что что бы ни случилось дальше, Макс останется рядом со мной. Время поджимает. Скоро нам придется кое о чем поговорить, и я не горю желанием начинать этот разговор.

Что, если он уйдет?

Глава 31

Макс

Я наблюдаю за Ками, как гребаный ястреб, когда она съедает свою первую полную тарелку еды с тех пор, как скончался ее отец.

Не буду врать, я беспокоился, что она потеряет свои изгибы. Здоровье Ками – одна из моих самых больших забот на данный момент.

– Почему ты продолжаешь пялиться на меня? – спрашивает она.

– Просто наслаждаюсь видом того, как ты ешь. Ты заставила меня поволноваться некоторое время.

Она делает паузу, чтобы сказать:

– Я рада, что ко мне вернулся аппетит. Я соскучилась по еде.

Я указываю на ее тарелку.

– Доедай все, или десерта не будет.

Ее бровь приподнимается, и, словно чертово солнце решает наконец-то засиять после двадцати дней темноты, она улыбается.

Моя женщина улыбается.

Господи, я скучал по этому.

– Что у нас на десерт?

– Доешь свою еду, и узнаешь.

Я продолжаю наблюдать за ней, пока она не съедает последний кусочек, затем одобрительно улыбаюсь ей.

– Хорошая девочка.

Мы сидим на кухне, где уютнее, чем в столовой. Филипп уже удалился в свою комнату спать, и половина охранников отдыхает, пока другая половина патрулирует территорию снаружи.

– Я собираюсь отпустить охранников, чтобы они могли вернуться в Академию Святого Монарха, – сообщаю я ей.

– Честно говоря, я не знаю, почему они пробыли здесь три недели.

– У нас было много дел. Теперь, когда большая часть имущества переоформлена и документы подписаны, я могу сосредоточить все свое внимание на твоей безопасности. – Я поднимаю стакан с виски и делаю глоток. – Кстати, я ненавижу бумажную волокиту.

Она одаривает меня еще одной улыбкой, и я упиваюсь этим зрелищем, как человек, умирающий от жажды.

– Спасибо, что помогаешь мне позаботиться обо всем. Я очень ценю это.

– Не за что.

Ками встает и относит пустую тарелку в раковину. Поставив ее на место, она говорит:

– Мне нужно позаботиться еще об одной вещи.

– О какой?

Я подношу стакан ко рту, но замираю, когда она отвечает:

– Я должна тебе заплатить, но не знаю, сколько. О какой сумме вы договорились с моим отцом?

Я ставлю свой бокал на мраморную столешницу и качаю головой.

– Все изменилось, Ками. Я не жду, что мне заплатят.

Она издает смешок, но он звучит грустно, а не радостно.

– Неужели я была так хороша в постели?

На моем лбу появляется морщинка, и я указываю на табурет, с которого она только что встала.

– Сядь. – Я жду, пока она подчинится, затем говорю: – Я хотел отложить этот разговор до тех пор, пока тебе не станет лучше, но сейчас самое подходящее время.

Она тяжело сглатывает, и в ее глазах появляется нервное выражение.

– Просто скажи уже это дерьмо.

Мои глаза прищуриваются, глядя на нее.

– Какое, блять, дерьмо? Что происходит? Мы никогда не говорили об оплате моих услуг. Я же сказал тебе, что никуда не уйду.

Она наклоняет голову и встречается со мной взглядом.

– Да, но в какой-то момент тебе придется вернуться к работе. Я не жду, что ты будешь охранять меня вечно, Макс. Эти засранцы получили то, что хотели. Мой отец мертв, так что угрозы больше нет.

В ее голосе звучит такая боль, что мне становится дурно.

Я встаю и иду к ней. Взяв ее за бедра, я поворачиваю ее лицом к себе и наклоняюсь, пока мы не оказываются лицом к лицу.

– Я никуда не уйду.

– Но…

– Ками, послушай меня, – рявкаю я.

Ее глаза расширяются, и я наконец полностью завладеваю ее вниманием.

Я поднимаю руки и обхватываю ее лицо.

– Да, я вернусь к работе. Нет, я не собираюсь меняться. Я – ассасин. И всегда им останусь.

Сердечная боль омрачает ее глаза.

– Но я не отпущу тебя. Я говорил серьезно, когда сказал, что ты моя. Мы найдем способ сделать так, чтобы между нами все было хорошо.

На ее лице отражается замешательство.

– Как? Ты собираешься оставлять меня на недели или месяцы, и я буду видеться с тобой в перерывах между заказами?

Господи, да я ни за что не смогу этого сделать.

Я отстраняюсь и вздыхаю.

– Честно?

Она кивает.

– Я всерьез подумывал о том, чтобы похитить тебя, чтобы ты всегда была рядом со мной.

Она заливается смехом, и уголок моего рта приподнимается.

– Это не похищение, если я пойду добровольно.

Я мгновение смотрю на нее, затем спрашиваю:

– Ты сможешь это сделать? – Я указываю рукой на пространство. – Ты оставишь все это ради меня?

Ее взгляд встречается с моим, и когда она колеблется, я произношу эти слова впервые за четырнадцать лет:

– Я люблю тебя.

Моя мама была последним человеком, который слышал от меня эти слова.

Губы Ками приоткрываются от шока, и она моргает, глядя на меня так, будто я говорю на иностранном языке.

Взяв ее за руку, я стаскиваю ее с табурета, чтобы она встала передо мной. Я поднимаю другую руку к ее шее и смотрю глубоко в ее глаза.

– Я люблю тебя, Ками. Я не говорил этих слов никому, кроме своей сестры и матери. – Я наклоняюсь и прижимаюсь своим лбом к ее. – Я, блять, так сильно люблю тебя. И ни за что тебя не отпущу. Меня не волнует, если мне придется терпеть, как ты брыкаешься и кричишь, когда я тебя заберу, но я сделаю это, если это единственный способ заполучить тебя.

– Это довольно романтично, – дразнит она, но затем черты ее лица напрягаются от эмоций, и она прижимается к моей груди. – Мне так нужно было это услышать.

Моя женщина цепляется за меня, признаваясь:

– Я не была уверена в твоих чувствах ко мне. Я умирала медленной смертью, думая, что ты уйдешь. Знаю, ты сказал, что не уйдешь, но ты никогда не говорил мне о своих чувствах, поэтому я не была до конца уверена, что то, что у нас было, было достаточно особенным, чтобы заставить тебя остаться со мной.

Я заключаю ее в объятия и опускаю голову, пока мои губы не касаются ее уха, затем шепчу:

– Я люблю тебя, детка.

Она всхлипывает, а потом наконец говорит:

– Я тоже тебя люблю. Очень сильно.

Ее слова обрушиваются на меня, как дождь в летний день. Клянусь, он очищает часть моей души от всей крови, накопившейся за эти годы.

– Достаточно, чтобы перейти на темную сторону? – Спрашиваю я игриво, чтобы она засмеялась, а не заплакала.

Благодаря Ками я, кажется, начинаю обретать чувство юмора.

– Я пойду с тобой куда угодно.

Я немного отстраняюсь, чтобы видеть ее лицо.

– Да?

Она морщит нос.

– Только не в хижину в ближайшее время.

Мои глаза встречаются с ее.

– Мне нужно услышать это снова.

– Я люблю тебя, Макс.

Я делаю глубокий вдох, вдыхая эти слова, и, закрыв глаза, смакую их.

Ками прижимается своими губами к моим, и я тут же беру контроль над поцелуем. Мое тело прижимается к ее телу, и когда она врезается в остров, я заявляю на нее права единственным известным мне способом – с яростной одержимостью, которая никогда не умрет.

Когда я, наконец, поднимаю голову, у нас обоих перехватывает дыхание. Ее губы распухли от моего натиска.

Чтобы развеять последнее из моих беспокойств, я спрашиваю:

– Ты действительно не против пойти со мной?

Она бросает на меня озорной взгляд.

– Не знаю. Все зависит от того, где находится твой дом.

– Я часто переезжаю. Самое большее, я провожу месяц на одном месте. Ты сможешь с этим справиться?

– Значит, мы будем путешествовать по миру? Постоянно?

Когда я киваю, на ее лице появляется красивая улыбка.

– Я всегда хотела иметь возможность путешествовать по миру и фотографировать.

– Это означает "да"?

Она кивает, счастье наполняет ее глаза впервые с тех пор, как умер ее отец.

– Когда я выйду на пенсию, мы сможем найти себе остров и построить дом по твоему выбору.

Ее брови взлетают вверх.

– Ты собираешься на пенсию?

– Со временем.

– Сколько у меня времени до того, как ты захочешь покинуть Францию? – спрашивает она, обнимая меня за поясницу.

– Неделя или две.

– Хорошо.

Я целую ее еще раз, затем говорю:

– Мы будем время от времени возвращаться во Францию, чтобы ты могла проверять, как идут дела.

– С удовольствием.

Наклоняя голову, я обхватываю ее подбородок.

– Я не могу обещать тебе солнечный свет и розы, Ками. Но я буду защищать тебя ценой своей жизни и любить всем своим сердцем. Я обеспечу тебя всем, что тебе нужно, и хорошо позабочусь о тебе.

Ее глаза расширяются.

– Это предложение?

Я качаю головой.

– Нет.

Нам нужно обсудить еще кое-что, прежде чем я попрошу ее выйти за меня замуж, но я ни за что не сделаю этого сейчас.

Господи, да я, наверное, никогда не сделаю ей предложение, потому что как, черт возьми, сказать любимой женщине, что я стрелял в нее, когда ей было семнадцать?

Понимая, что мой ответ был резким, я говорю:

– Я хочу насладиться этим этапом наших отношений. У нас впереди все будущее. Спешить некуда.

Ее игривость возвращается, когда она дразнит:

– Ты хочешь встречаться со мной?

Я притягиваю ее для очередного поцелуя, затем ворчу:

– Я хочу сделать больше, чем просто встречаться с тобой.

Схватив ее леггинсы, я стягиваю их с ее ног. Я чертовски скучаю по шортам, которые она обычно носит, но, учитывая, что вокруг столько мужчин, я рад, что она их не надевает.

Счастливый от того, что на ней нет нижнего белья, я рычу:

– Я хочу трахнуть тебя.

Я прокладываю поцелуями дорожку вверх по ее бедру и снимаю с нее футболку.

– Хочу заставить тебя кончить.

Я сажаю ее на стол и широко раздвигаю ее ноги, чтобы я мог встать между ними. Уже поздно, и я знаю, что никто не войдет на кухню.

Ками откидывается назад и кладет руки на мраморную столешницу.

– Покажи мне, как сильно ты меня хочешь.

– Тебе лучше за что-нибудь ухватиться, – предупреждаю я ее, прежде чем наклониться, чтобы поласкать ее киску.

Глава 32

Ками

После того, как компания по переездам освободила мой пентхаус, я выставила его на продажу. Я разбросала свои вещи по всему особняку, которые намерена сохранить.

Не думаю, что когда-нибудь смогу расстаться с домом, который делила с папой. Филипп останется здесь, чтобы присматривать за домом для меня.

Я рада, что он решил не уходить. Будет приятно видеть знакомое лицо всякий раз, когда я буду приездать, чтобы проверить, как там дела.

Я решила быть негласным партнером в компании папы. Большинство деловых решений будет принимать правление, потому что у меня нет опыта работы с солнечными батареями или управления крупной компанией.

Я сижу в любимом папином кресле, вспоминая прекрасные воспоминания, которые мы оставили в этом доме, но через некоторое время меня охватывает злость.

Полиция не выяснила ничего нового относительно убийства папы.

Им не сойдет с рук убийство моего отца.

Макс заходит в комнату и садится в то же кресло, в котором сидел, когда мы с ним познакомились.

– Я заказал для нас частный самолет. Мы вылетаем завтра.

Я киваю.

Его пристальный взгляд изучает мое лицо, затем он спрашивает:

– Ты в порядке?

Я делаю глубокий вдох.

– Ты хорош в поиске людей, верно?

– Да.

– Я хочу нанять тебя.

Думаю, только так я смогу хоть немного избавиться от своей печали. Я должна знать, кто стоит за тем адом, через который мне пришлось пройти.

Он хмурится.

– Для чего?

– Я хочу знать, кто стоит за всем этим. Я хочу, чтобы они предстали перед правосудием.

Он долго и пристально смотрит на меня, прежде чем сказать:

– Если тебе нужна справедливость, то ты должна позволить полиции делать свою работу. Если ты жаждешь мести, тогда я могу помочь.

Правосудие или месть?

Эти люди разорвали мою жизнь на части.

Я не свожу глаз с Макса, обдумывая возможные варианты.

Есть шанс, что полиция не раскроет это дело, и я не могу этого допустить.

Готова ли я переступить черту? Пути назад не будет.

Макс встает с кресла и подходит, чтобы присесть передо мной. Взяв меня за руку, он говорит:

– Ты не обязана принимать решение. Я сделаю это за тебя.

Я соскальзываю со стула и обвиваю руками его шею. Прижавшись губами к его уху, я шепчу:

– Я хочу отомстить. Я хочу, чтобы они страдали так же, как страдала я. Хочу, чтобы они истекали кровью, как истекал кровью мой отец. Хочу, чтобы они все заплатили за то, что сделали с нами.

Макс отстраняется, чтобы посмотреть мне в лицо. Его глаза наполняются жестокостью и яростью.

– Все, что захочешь, детка. Я выслежу и убью всех до единого, кто ответственен за смерть твоего отца.

Подняв руку, я прижимаю ладонь к его подбородку, его щетина недельной давности грубо касается моей кожи.

– Я хочу быть рядом каждую секунду боли, которую ты заставишь их испытать.

Макс делает глубокий вдох и медленно выдыхает, обдумывая мою просьбу, затем качает головой.

– Оставь убийства мне, детка. – Его глаза с нежностью осматривают мое лицо. – Наблюдение за тем, как из кого-то утекает жизнь, изменит тебя. Это не то, чем я готов рисковать.

Вздохнув, я киваю.

– Хорошо, но мне нужны доказательства смерти.

В его глазах появляется жестокий блеск, когда он говорит:

– Это я могу сделать, но я не хочу, чтобы мне платили. Для меня будет удовольствием отомстить за тебя.

Поднявшись на ноги, он прижимает меня к себе. Я быстро обхватываю его ногами, и пока он несет меня из гостиной в нашу спальню, я целую и посасываю его шею.

Я падаю на кровать, затем Макс начинает целовать меня так, словно пытается поглотить саму мою душу. Его движения торопливы, когда он срывает с меня одежду, затем приказывает:

– На четвереньки.

Пока я переворачиваюсь и принимаю позу, Макс снимает рубашку и брюки-карго. Я чувствую, как кровать двигается, когда он забирается на нее, затем его ладонь касается моей правой ягодицы.

Откинув голову назад, я выпячиваю свою задницу, чтобы она была полностью открыта для него.

– Сильнее.

Мои пальцы впиваются в одеяло прямо перед тем, как его ладонь обжигает мою кожу. Я издаю хриплый стон, прикусывая нижнюю губу от боли.

Руки Макса грубо гладят мои бедра, затем он рычит:

– Я никогда не смогу насытиться этим видом. Господи, твоя задница возбуждает меня двадцать четыре часа в сутки.

Я чувствую, как он раздвигает мои ягодицы, и когда его палец скользит вниз по середине, мои брови взлетают вверх. Мое сердцебиение ускоряется до дикого стука, и неожиданный жар наполняет мое нутро.

Прежде чем я успеваю что-либо сказать, он продолжает двигаться, пока не обводит мой клитор.

– Не волнуйся, детка. Сегодня я не возьму тебя в задницу.

Мое тело расслабляется, и я хихикаю:

– Мне нужно некоторое время, чтобы подготовиться к этому, если ты этого хочешь.

– Я знаю. – Его палец дразнит сжавшуюся плоть моей попки, а затем возвращается к клитору.

Почему я нахожу это таким чертовски возбуждающим?

Еще один сильный шлепок раздается по моей заднице, и мои мышцы снова напрягаются. Макс ставит меня на колени, так что моя спина прижимается к его груди.

– Раздвинь ноги шире, – приказывает он.

Я раздвигаю колени еще шире, и без особого предупреждения его член врезается в мою киску сильным толчком. Его ладони нащупывают мою грудь, и из меня вырывается стон.

Эта поза позволяет мне почувствовать силу его тела, когда он начинает жестко трахать меня. Его руки сжимают мою грудь, и он начинает целовать и посасывать чувствительную плоть под моим ухом.

С каждым сильным толчком мое тело дергается в его мощном захвате.

Я поднимаю руки над головой и умудряюсь ухватиться за него.

Максу, кажется, нравится эта поза, потому что его прикосновения наполнены отчаянием и потребностью, когда его руки поглаживают вверх-вниз мою грудь и живот. Он продолжает наполнять меня грубыми толчками.

– Так хорошо, – стону я, наслаждаясь тем, с какой силой он входит в меня. Захваченная моментом, я признаюсь: – Я хочу, чтобы ты сдерживал меня и делал со мной плохие вещи.

Внезапно Макс выходит из меня, я оказываюсь на спине, а мои руки прижимаются к кровати. Ему достаточно одной руки, чтобы удержать мои запястья над головой.

Коленом он раздвигает мои ноги, а затем так сильно шлепает меня по клитору, что я вскрикиваю.

Господи.

– Да, – выдыхаю я от сильной волны удовольствия, сжимающей мой живот. – Снова.

– Ты здесь не отдаешь приказы, – рычит он, его глаза наполнены тьмой и жестокостью.

Святое дерьмо. Да, да, да.

Вместо очередного шлепка Макс обводит пальцем мой клитор, не давая мне ни капли нужного трения.

Я издаю разочарованный стон и пытаюсь повернуть бедра, но он угрожает:

– Если ты пошевелишься, я остановлюсь.

Боже, мне это слишком нравится. Мой живот трепещет от предвкушения. Я чувствую, как возбуждение струйкой стекает по моей заднице.

– Такая чертовски мокрая, – ворчит Макс. – Тебе нравится грубость, детка?

Мне требуется определенная смелость, чтобы признаться:

– Да.

– Мне тоже. – Его ладонь касается чувствительной плоти между моими бедрами, и я раздвигаю ноги как можно шире. – Вот так, детка. Позволь мне увидеть каждый дюйм твоей прекрасной киски.

От его похвалы возбуждение еще больше проникает в мою душу.

– Пожалуйста, – умоляю я. – Возьми меня грубее.

Я получаю еще один шлепок, и от острой боли почти кончаю. Его пальцы сжимаются вокруг моих запястий, перекрывая приток крови к рукам. Он склоняется надо мной и властно смотрит в глаза.

Все во мне напрягается, и вдруг он начинает многократно шлепать ладонью по моему клитору.

По моему телу пробегает сильная дрожь, и моя спина выгибается над кроватью. Я напрягаюсь, освобождаясь от его хватки на моих запястьях. Отчаянно хватаю ртом воздух и могу выдавить только стон.

– Кончай, детка, – приказывает он.

Из меня вырывается крик, и мое тело начинает биться в конвульсиях, когда самый мощный оргазм, который я когда-либо испытывала, выбивает воздух из моего тела.

В глазах у меня темнеет, и все, что я могу чувствовать, – это Макса и то сильное удовольствие, которое он мне доставляет.

Клянусь, я на мгновение теряю сознание, а когда прихожу в себя, тело Макса накрывает мое. Его мускулистая грудь и пресс вдавливают меня в матрас, когда его член наполняет меня жестоким толчком.

Мне удается глотнуть воздуха, и мое зрение возвращается.

Его рука все еще сжимает мои запястья, в то время как другая сжимает мою левую грудь.

– Ты потеряла сознание? – спрашивает он, его дыхание прерывистое, а черты лица напряжены от желания.

– Думаю, да.

Это чертовски заводит Макса, потому что он начинает трахать меня как сумасшедший. Или одержимый.

Стоны и крики вырываются из меня, когда он овладевает моим телом с безжалостностью, которой я никогда не испытывала.

Я теряю связь со всеми своими чувствами, кроме удовольствия, которое он мне доставляет.

– Пожалуйста, – еле слышно произношу я. – Пожалуйста.

– Кончай, Камилла, – приказывает он хриплым голосом.

Когда очередной оргазм пронзает меня с силой стихийного бедствия, Макс кончает так сильно, что у него вырывается дикое рычание.

Этот звук продлевает мое удовольствие, и я изо всех сил пытаюсь отдышаться.

Макс отпускает мои запястья, и кровь приливает к рукам. Я чувствую себя полностью удовлетворенной и лишенной всех сил, лежа под Максом.

Господи, это было не от мира сего. Не думаю, что какое-то время я смогу ходить прямо.