Текст книги "Плененная грешником (ЛП)"

Автор книги: Мишель Херд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Виктор был занят на работе, и были даже дни, когда я его вообще не видела. Как последние два дня. Его не было дома, и я ненавижу, что совершила ошибку и скучаю по нему.

Больше всего меня беспокоят моменты, когда я забываю, кто он такой. Рутина тоже не помогает, потому что это место начинает казаться мне домом.

И я не могу допустить, чтобы это произошло.

Я не могу забыть, что я пленница на этой территории и что мой похититель – человек, который убил мою семью.

– Ложись, Луна, – говорю я, похлопывая по траве.

Она игриво отпрыгивает назад, затем подходит, чтобы понюхать мою руку.

– Нет. Ложись, – я пытаюсь обучить ее нежным голосом, мягко надавливая на ее спину, пока она не ляжет. – Смотри, вот так.

Я слышу двигатель машины, и прежде чем я успеваю схватить Луну, она бросается к черному внедорожнику и самым очаровательным образом виляет хвостом и задницей, когда Виктор вылезает из машины.

Я поднимаюсь на ноги, и, не в силах остановиться, мои глаза упиваются его видом.

Я скучаю по нему, когда его нет рядом, но ненавижу всякий раз, когда он дома. Мои эмоции крайне противоречивы, когда дело касается этого мужчины. И за ними всегда следует мучительное чувство вины.

Я начинаю хмуриться, когда мой взгляд останавливается на красных пятнах, покрывающих его мятую рубашку и пиджак.

Кровь.

Шок и беспокойство захлестывают меня, мое сердце мгновенно начинает биться быстрее.

Когда Виктор приседает, чтобы уделить взволнованной Луне внимание, я спешу к нему, спрашивая:

– Ты поранился?

Он выпрямляется и качает головой, когда смотрит на свою рубашку.

– Это не моя кровь.

Мои глаза расширяются, во рту пересыхает.

Виктор наблюдает за моей реакцией, затем наклоняет голову.

– Все же приятно, что ты беспокоилась обо мне.

Чувство вины поднимается подобно урагану, потому что мне должно быть наплевать на то, что с ним происходит.

– Пойдем, Луна, – говорю я онемевшими губами и, развернувшись, спешу обратно в дом.

Противоречивые эмоции бурлят в моей груди.

Когда я закрываю за нами дверь спальни, Луна запрыгивает на кровать и ложится, ее большие глаза наблюдают за мной, нахмурившись.

Я рада, что Виктор не пострадал, но мне также противно, потому что он, вероятно, снова убил.

Еще больше линий для татуировки на его спине. Хорошо, что они маленькие, а то бы места не хватило.

Эй, по крайней мере, он не похитил еще одну девушку.

Поднимая руку, я убираю волосы с лица и качаю головой.

Это безумие. Как я могу заботиться о своем похитителе?

Вероятно, это стокгольмский синдром.

Я сажусь на кровать и глажу Луну по голове, находя утешение в прикосновениях к ней.

Я не знаю, как я выживу в таком состоянии еще тридцать три месяца. ще больше линий для татуировки на его спине. Хорошо, что они маленькие, а то бы места не хватило.

Каждый раз, когда я начинаю забывать, кто такой Виктор, и мое сердце начинает открываться ему, происходит нечто подобное, напоминающее мне, что он глава Братвы.

Он удерживал и заставил меня смотреть, как мой любимый дядя умирает самым ужасным образом.  

Он угрожал изнасиловать меня и душил.

У него нет совести.

Но он также приложил все усилия, чтобы сделать мое пленение здесь как можно более приятным.

Иисус, Розали! Прислушайся к себе. ‘Плен’ и ‘приятное’ никогда не идут рука об руку.  

В мою дверь стучат, и она открывается прежде, чем я успеваю запретить войти.

Виктор одет в чистую футболку и спортивные штаны, что означает, что он будет дома до конца дня.

– Давай пообедаем, – говорит он.

Нет, он приказывает. Он никогда не просит.

– Я бы предпочла умереть с голоду, – бормочу я, обращая свое внимание на Луну, которая уже в стране грез.

– Или я мог бы накормить тебя силой, – угрожает он.

Я вздыхаю и поднимаюсь на ноги.

– Или ты можешь убить меня. – Бросив на него сердитый взгляд, я протискиваюсь мимо него и иду по коридору.

Я сажусь на табурет у островка и смотрю, как Виктор поджаривает куриные грудки, которые он использует для приготовления сэндвичей.

Мой взгляд охватывает каждый привлекательный дюйм его тела, его сильную челюсть, полные губы и темные глаза.

– Ты пялишься, – бормочет он.

– Просто интересно, как ты можешь так легко убивать людей.

Он усмехается.

– Это образ нашей жизни.

– Не моей, – бормочу я.

Его глаза переключаются на меня.

– И твоей тоже, маленькая Роза. Ты родилась в сицилийской мафии.

Я качаю головой.

– Я никогда не была частью этого мира.

Он прищуривается, глядя на меня, и страх пробегает по моему позвоночнику. Это случается не так часто, но когда это происходит, это чертовски неприятно.

– Как ты думаешь, чем зарабатывала на жизнь твоя семья?

Я не знаю.

Когда я молчу, он говорит:

– Это хорошо, что ты не знаешь, маленькая Роза. Не думаю, что ты сможешь справиться с правдой.

Что это значит?

Как будто Виктор может читать мои мысли, он качает головой.

– Будет лучше, если твоя память о своей семье не будет запятнана. Тебе нужно что-то хорошее, за что можно держаться.

Вот он снова делая вид, будто заботится обо мне.

– Ты изматываешь меня, Виктор.

Он замирает, его глаза горят в моих.

– Это первый раз, когда ты произносишь мое имя. – Довольный взгляд изгибает уголок его рта в адски горячей ухмылке, затем он приказывает. – Скажи еще раз.

Качая головой, я соскакиваю со стула.

Прежде чем я успеваю метнуться в направлении лестницы, Виктор встает передо мной, бросая на меня предупреждающий взгляд.

– Прекрати убегать.

Я никогда не остановлюсь.

Я поднимаю подбородок, чтобы посмотреть на него, желая казаться сильнее, чем я себя чувствую.

Виктор поднимает правую руку к моей щеке, и от его прикосновения по моей коже пробегают мурашки. Такое чувство, что каждая клеточка моего тела взрывается подобно фейерверку.

– Не надо, – шепчу я.

Когда я делаю шаг назад, то врезаюсь в островок. Виктор придвигается ближе, пока наши груди не соприкасаются, и его мужской запах окутывает меня.

О, Боже.

Его голос такой низкий и глубокий, что у меня по коже бегут мурашки.

– Не надо что?

Я отворачиваю голову и смотрю на холодильник.

– Ты знаешь.

Когда он наклоняется, я быстро закрываю глаза, но это плохая идея, потому что теперь я чувствую каждое его движение, а его дыхание, скользящее по моей челюсти и уху, вызывает у моей чувствительной кожи безумное покалывание.

Его рука сжимает мое бедро.

– Не прикасаться к тебе?

Я тяжело сглатываю от сильного влечения, заставляющего мой живот напрячься, в то время как жар разливается между ног.

Это неправильно.

– Ты пахнешь аппетитно, маленькая Роза. – Его губы касаются моего горла, и у меня вырывается сдавленный стон.

Он сказал мне похожие слова прямо перед тем, как они убили дядю Рикко.

Толкая его в грудь, я бросаюсь в сторону и бегу к лестнице.

Мое сердце выходит из-под контроля, и всепоглощающий стыд разливается по моим венам, как горячая лава.

Всякий раз, когда меня влечет к Виктору, я чувствую, что позорю свою семью.

Это слишком тяжело. Я не могу справиться с этими противоречивыми эмоциями.

Прячась в своей спальне, я напоминаю себе обо всем, что сделал Виктор, и о том, кто он такой.

Я загоняю все чувства, которые испытываю к нему, вместе с постыдными мыслями подальше, моля Бога, чтобы у меня хватило сил не поддаться им, потому что я не могу влюбиться в него.

Глава 14

ВИКТОР

Виктору; 28. Розали; 20 – Два года с момента пленения.

Блять . У меня осталась всего неделя.

Каждая клеточка моего существа против того, чтобы отпустить Розали, но я не могу отказаться от своего слова.

И не похоже, что что-то изменится. У меня было три года, и она боролась со мной на каждом шагу этого пути.

Она никогда не простит меня за ту роль, которую я сыграл в убийстве ее семьи.

Были моменты, когда мне казалось, что я достучусь до нее, но она так быстро закрывалась, и становилось все труднее преодолевать пропасть между нами.

Я волнуюсь, что она забудет обо мне, как только уйдет.

Хотя я не могу ее винить.

Вздохнув, я встаю и покидаю свой кабинет. Я подхожу к боковой двери и, прислонившись к дверному косяку, скрещиваю руки на груди и смотрю, как Розали бежит по полосе препятствий, которую она устроила для Луны.

Господи, я даже буду скучать по собаке.

За последние три года Розали превратилась в потрясающую женщину. От той семнадцатилетней девушки, которую я похитил, не осталось и следа.

Интересно, знает ли она, насколько сильнее она стала. Девочка бы струсила и вздрогнула, а женщина не стесняется сказать мне, чтобы я шел к черту, и разгромить свою комнату, чтобы доказать, что ей не нравится здесь жить.

Все мои друзья женились на женщинах своей мечты, а я вынужден попрощаться со своей.

Было так много вещей, которыми я хотел поделиться с ней, но Розали никогда не позволяла мне переступать черту. Я даже не мог взять ее на свадьбу Луки и Марии.

Она также не хочет, чтобы я рассказывал что-либо о моем дне или о том, что происходит в моей жизни.

Розали возвела между нами непреодолимую стену.

Господи, она намного сильнее меня.

– Невежливо пялиться, – бормочет Розали, собирая игрушки Луны.

– У меня осталась всего неделя, чтобы смотреть на тебя. Я буду пялиться сколько захочу.

Ее глаза устремляются на мои, и я вижу в них конфликт.

Я знаю, без сомнения, что я нравлюсь Розали. Я даже могу сказать, что она влюблена в меня. Но пока она не может меня простить, все это не имеет значения.

Когда она протискивается мимо меня, я хватаю ее за руку, чтобы удержать. Поворачивая голову, я встречаюсь с ней взглядом.

– Не прячься сегодня вечером в своей комнате. Посмотри фильм со мной.

Без колебаний она отвечает:

– Нет. – Вырывая свою руку из моей хватки, она заходит в дом.

Недовольный ее ответом, я спрашиваю:

– Почему нет?

Розали складывает игрушки в корзину, вздыхает, затем смотрит на меня.

– Потому что ты всегда отдаешь мне приказы, Виктор. Ты никогда не спрашиваешь.

Нахмурившись, я качаю головой.

– Я спрашиваю.

– Нет, ты не понимаешь. Это всегда указание.

Я подхожу к ней ближе.

– Ты посмотришь со мной фильм сегодня вечером?

Розали издает сухой смешок.

– Только ты можешь заставить вопрос звучать как требование.

Я беру ее за руку и провожу большим пальцем по ее нежной коже.

– У нас осталась всего неделя, маленькая Роза. Пожалуйста, не могла бы ты провести со мной немного времени?

Ее брови сходятся вместе, и я наблюдаю, как противоречивые эмоции вспыхивают на ее лице.

Когда она начинает вырывать свою руку из моей, я усиливаю хватку. Подходя к ней вплотную, наши тела соприкасаются. Я обхватываю ее щеку другой рукой, бросая на нее умоляющий взгляд.

– Через семь дней я должен отпустить тебя. Просто дай мне неделю, чтобы ты меня не ненавидела.

Печаль закрадывается в ее глаза, делая золотистые крапинки в ее карих радужках более заметными.

– Я не могу, Виктор.

Когда она пытается отступить, чтобы создать некоторое пространство между нами, я отпускаю ее руку и обхватываю пальцами ее затылок. Удерживая ее на месте, мой рот прижимается к ее губам в абсолютном отчаянии.

Она пытается повернуть голову, всхлипывая:

– Не надо.

Наши учащенные вздохи смешиваются. Каждый мускул в моем теле напрягается, умоляя меня оставить свою человечность и взять то, что я хочу.

– Пожалуйста, – умоляет она дрожащим голосом. – Я не переживу чувства вины.

Сильные эмоции, которые я испытываю к этой женщине, заставляют меня отпустить ее. Мне требуются все мои силы, чтобы уйти от нее.

Трещина начинает формироваться прямо в середине моего сердца, когда я выхожу из парадной двери.

– Оставайтесь здесь, – приказываю я Джозефу и другим моим людям.

Я забираюсь в один из внедорожников и, заводя двигатель, выезжаю с территории, подальше от женщины, которая так глубоко залезла мне под кожу, что я никогда не смогу ее вытащить.

Вслепую я доезжаю до дома Луки и Марии, и когда открывается лифт в их пентхаус, я вхожу внутрь.

Охранники Луки, должно быть, сообщили ему, что я здесь, потому что мой друг сбегает вниз по лестнице.

– Что случилось?

– Мне нужно переночевать здесь сегодня вечером. Ты не можешь позволить мне уйти.

Беспокойство искажает черты его лица, когда он подходит и встает передо мной.

– Почему? Кого ты хочешь убить?

Я качаю головой.

– Я не могу быть рядом с Розали, пока не успокоюсь.

Понимание мелькает на его лице.

– Что случилось? – Спрашивает Мария, спускаясь по лестнице.

Переглянувшись с младшей сестрой и лучшей подругой, я качаю головой.

Такое чувство, что я уже потерял Розали.

У тебя никогда не было ее.

Расстроенный, я запускаю руку в волосы и подхожу к шкафчику с алкоголем Луки. Я беру бутылку водки и, не утруждая себя стаканом, выливаю жидкость себе в горло.

Мария подходит, кладет руку мне на спину, бросая на меня обеспокоенный взгляд.

– Эй, поговори со мной.

Я снова качаю головой и направляюсь к лестнице.

– Продолжайте заниматься своими делами. Я буду в одной из комнат для гостей.

Я захожу в первую комнату и закрываю за собой дверь. Вливая в горло еще водки, я отчаянно нуждаюсь в спиртном, чтобы уменьшить боль, которая разрывает мое сердце.

Я думал, что смогу заставить ее влюбиться в меня.

Я думал, со временем Розали сможет простить меня.

Я был неправ.

Христос.

Каждое воспоминание о ней врезалось в мой разум. Ее редкие улыбки. Ее еще более редкий смех.

Как прекрасно она выглядит в платье.

Любовь, исходящая от нее всякий раз, когда она смотрит на Луну.

То, как учащается ее дыхание, когда я прикасаюсь к ней. Сначала это было от страха, но с течением месяцев это превратилось в желание.

Я отказываюсь признаться в своих чувствах к Розали. Я не могу придумать слов, не говоря уже о том, чтобы произнести их. Если я это сделаю, я откажусь от своего слова и сохраню ее навсегда.

И я не могу так поступить с Розали.

Я не могу быть эгоистом по отношению к ней.

Как и каждый день в течение последних трех лет, я должен ставить Розали на первое место. Я должен делать то, что лучше для нее.

А я этого не делаю.

Я всегда буду напоминанием о том, что она потеряла – что отняло у нее Священство.

Глава 15

РОЗАЛИ

Я безумно волнуюсь, что только усугубляет мою вину.

Виктор не появлялся дома уже пять дней, и я подумываю о том, чтобы пойти к его родителям и спросить, все ли с ним в порядке.

Эти люди для тебя ничто. Они принадлежат Братве, Розали.

Еще всего два дня, и ты, наконец, сможешь уехать.

Если ты покажешь, что тебе не все равно, Виктор тебя не отпустит.

Будь сильной.

Ради дедушки.

Ради дяди Рикко.

Ты ничего не чувствуешь к Виктору. Эти эмоции – не более чем стокгольмский синдром.

Вместо того, чтобы думать о Викторе, я должна беспокоиться о своем будущем. Мне нужно будет найти место для проживания и работу.

Луна лижет мою руку, чтобы привлечь мое внимание, и я взъерошиваю шерсть на ее голове.

– Привет, девочка. Не хочешь зайти внутрь и вздремнуть?

Она садится прямо и наклоняет голову, как бы говоря "да".

– Да, сегодня жарко.

Я возвращаюсь в дом и закрываю дверь, чтобы ни один холодный воздух из кондиционера не вырвался наружу.

Когда мы входим в спальню, Луна запрыгивает на кровать и ложится на свою сторону. Я скидываю туфли, затем беру пару шорт из своего шкафа.

Слишком жарко, чтобы спать в джинсах.

Натянув шорты, я заползаю на кровать и ложусь. Я смотрю на Луну, пока мои мысли возвращаются к инциденту между мной и Виктором.

Это был первый раз, когда он поцеловал меня.

Боже, как трудно было отстраниться.

Когда его губы врезались в мои, я почти растворилась в луже гормонов.

Также это был первый раз, когда я увидела отчаяние в глазах Виктора. Он всегда был спокоен и собран, никогда не терял контроль.

Это заставляет меня беспокоиться о том, как мы проживем последние два дня. Я не уверена, что смогу и дальше отталкивать его.

Я не настолько сильная. Тем более, когда я вижу душевную боль в его глазах.

Жизнь так несправедлива.  

Если бы не тот факт, что он глава Братвы и часть Священства, мы могли бы быть вместе.

Он был бы просто обычным парнем, в которого я могла бы влюбиться.

Любить его было бы так же легко, как дышать. Он проявил ко мне столько доброты во время моего пребывания здесь и сделал все возможное, чтобы я чувствовала себя как дома.

Когда я давала отпор, он никогда не терял самообладания.

Он ни разу не оскорбил меня.

Но Виктор далеко не обычный человек. Он опытный убийца, безжалостный главарь Братвы и мой похититель.

Еще всего два дня.

Мои хаотичные мысли и эмоции поднимают меня с кровати. Не в силах остановиться, я иду в спальню Виктора, чтобы почувствовать его запах.

Я открываю дверь и бросаю взгляд на темную мебель и покрывало на кровати. Я вхожу внутрь и провожу пальцами по стене, как будто могу украсть часть воспоминаний, которые может хранить эта комната.

Глядя на кровать, я понимаю, что никогда не видела Виктора спящим.

Как он выглядит – умиротворенным или безжалостным, когда лежит в этой постели?

Внезапно я чувствую движение воздуха и, обернувшись, вижу Виктора, наблюдающего за мной разъяренным взглядом.

Черт.

Мы смотрим друг на друга, и эмоции, накопленные за три года, наполняют воздух таким напряжением, что мое дыхание учащается.

Осталось всего два дня.

Но я не хочу прощаться.

Я хочу броситься в его объятия и умолять его оставить меня навсегда.

Я хочу освободиться от чувства вины, чтобы любить его.

Виктор движется так быстро, что я не успеваю от него уклониться. Его руки обвиваются вокруг меня, и его рот врезается в мой с такой силой, что я всхлипываю.

Его язык проносится мимо моих губ, и то, как он теряет контроль, должно пугать меня.

Может быть, так и есть, но у меня нет возможности осмыслить это, потому что Виктор целует меня с таким отчаянием и потребностью, что это затуманивает мой разум.

Все эмоции, которые я с таким трудом сдерживала, взрываются во мне подобно фейерверку. Я поднимаю руки и обвиваю их вокруг его шеи.

Когда мой язык касается его языка, рычание вырывается глубоко из его груди, и остатки его контроля исчезают.

Мои руки перемещаются по бокам от его шеи, и я целую его со всеми эмоциями, которые он заставил меня почувствовать.

Я теряю дар речи, когда он покрывает мою челюсть и шею горячими поцелуями.

– Просто подари мне эти последние два дня. Пожалуйста.

Я слишком слаба, чтобы стоять на своем, и вместо того, чтобы оттолкнуть Виктора, я заталкиваю воспоминания о своей семье в самый темный уголок своего сердца.

– Хорошо.

Его руки обхватывают мое лицо, и его глаза впиваются в мои.

– Ты будешь моей, и я могу делать с тобой то, что хочу?

Боже.

Предвкушение и желание дико вращаются в моем животе.

– Да.

– Обещай, – требует он.

– Я обещаю.

– Я сдержал свое слово, маленькая Роза. Я не принуждал тебя в течение трех лет. Тебе лучше не нарушать своего обещания, – приказывает он.

Он смотрит на меня с таким облегчением, что я чувствую его вкус на своих губах прямо перед тем, как его рот захватывает мой в обжигающем поцелуе.

Руки Виктора сжимают мои бедра, затем они лихорадочно исследуют мое тело, как будто он не может насытиться прикосновениями ко мне. Его губы разминают мои до покалывания, его зубы тянут и покусывают их с такой силой, что у меня кружится голова.

Мои пальцы путаются в коротких прядях волос на его затылке, моя кожа начинает гудеть от потребности в большем, в то время как сердце колотится в груди.

Я так очарована им, что каждое его прикосновение и поцелуй увлекают меня в мир, где мои самые темные фантазии просятся наружу.

Опьяненная страстью, я хочу, чтобы этот безжалостный мужчина, живущий по кодексу насилия, владел мной во всех отношениях.

– Виктор. – Я понятия не имею, о чем умоляю его губы, я только знаю, что мне нужно, чтобы он сделал больше. Чтобы он прикасался ко мне сильнее. Чтобы целовал меня до тех пор, пока я не смогу дышать. Чтобы он заставил меня почувствовать то, что я никогда не чувствовала раньше. – Еще, – хнычу я.

– Господи Иисусе, – ворчит он, затем толкает меня на матрас. Он хватает меня за бедра и тянет вниз, пока моя задница не оказывается в изножье кровати.

Когда он расстегивает мои шорты и тянет молнию вниз, костяшки его пальцев касаются меня. Мой живот сжимается, и жар разливается по ложбинке между ног.

Чувство стеснения грозит разорвать пузырь похоти, в который я попала, когда он стаскивает шорты и трусики с моих ног.

Я никогда не была обнаженной перед мужчиной, и когда я пытаюсь сжать ноги, он раздвигает их и наклоняет голову, опускаясь на колени.

Мои брови взлетают вверх, а рот приоткрывается, когда бархатистое ощущение его языка касается моей самой интимной части.

О. Мой. Бог.

Удовольствие мгновенное и настолько сильное, что мои бедра отрываются от кровати. Виктор хватает меня за бока и прижимает к матрасу, начиная лизать и покусывать чувствительный пучок нервов.

– О, Боже. – Слова вырываются из меня, и мои руки находят его волосы, пальцы сжимают их в кулак. – Виктор, – кричу я, когда ощущения угрожают захлестнуть меня.

Я чувствую движение его руки, затем подушечка его пальца потирает мой вход, заставляя ощущения обостряться и лишая меня способности дышать. Я могу издавать только стоны и хныканье, моя спина выгибается дугой, и каждый мускул в моем теле напрягается.

Виктор засовывает свой палец внутрь меня и так сильно сосет мой клитор, что весь мой мир раскалывается в парализующем экстазе. Из меня вырываются крики, и мой живот сильно сжимается, мое тело сотрясается в конвульсиях.

Он ползет вверх по моему телу, в то время как удовольствие продолжает накатывать на меня волнами. Его палец входит и выходит из меня, продлевая оргазм, и он смотрит на меня с таким благоговением и эмоциями, что я почти могу поверить, что он любит меня.

– Ты такая чертовски красивая, – его голос грохочет, как грозовая туча. – Ты восхитительна на вкус, моя маленькая Роза .

Мои руки обхватывают его лицо, и я притягиваю его к себе, чтобы поцеловать. Мне нужно, чтобы он затуманил мой разум, иначе я начну думать, что было бы катастрофой.

Виктор позволяет мне целовать его, и нежная любовь изливается из меня.

Я никогда не смогу признаться в своих чувствах к нему, но у меня, по крайней мере, будет этот единственный шанс показать ему это.

– Розали, – выдыхает он мне в губы. Он обнимает меня одной рукой и перемещает на кровать, прежде чем лечь на меня сверху. Его вес вдавливает меня в матрас, заставляя меня чувствовать себя в безопасности и обожаемой.

Мои руки скользят под его рубашку, и, проводя пальцами по его мускулистой спине, я наслаждаюсь ощущением силы, пульсирующей под его кожей.

Виктор берется за мою футболку и стягивает ее. На мгновение я чувствую себя неловко, когда он расстегивает мой лифчик и бросает его на пол, но затем его рот накрывает сосок, и моя спина выгибается дугой. Он массирует мою грудь и наслаждается моими сосками, пока они не становятся твердыми и чувствительными.

Мне удается стянуть его рубашку через голову, наконец избавив его от части одежды. Мои руки исследуют выступающие выпуклости его пресса и груди, и я провожу пальцем по звезде на его левом плече.

Виктор встает с кровати, и я смотрю, как он снимает спортивные штаны.

Черт, он не носит боксеры.

Я лежу голая на его кровати, но все равно не готова к тому, чтобы смотреть на его твердый член. Я никогда не видела эту часть мужчины, и не уверена, нормально ли это, или все мужчины такие длинные и толстые.

Виктор открывает ящик прикроватной тумбочки, и мои глаза становятся больше, когда я вижу, как он достает презерватив из коробки с надписью Durex XXL .

Это действительно происходит. Я собираюсь заняться сексом в первый раз.

Виктор натягивает презерватив на свой член, и от вида того, как он прикасается к себе, жар снова разливается по всему моему телу.

Он переползает через меня, а когда ложится, перекидывает мою левую ногу через свое бедро и устраивается на мне сверху. Ощущение его твердости, прижимающейся ко мне, одновременно ошеломляет и пугает.

Виктор целует меня в подбородок, затем спрашивает:

– У тебя раньше был секс?

Нет.

Я киваю, боясь, что он остановится, если я отвечу правду.

– Ты мастурбируешь?

Черт возьми, нет.

Я снова киваю, мои щеки вспыхивают.

Сексуальная усмешка растягивает его губы.

– Ты фантазировала обо мне?

Не так, как он думает. Бывали дни, когда я был слаба, и мечтала, чтобы все было по-другому, чтобы мы могли быть вместе.

– Да, – лгу я.

– Хорошо, мне не придется мучить себя, не торопясь.

О, черт.

Рот Виктора захватывает мой, и поцелуй быстро становится диким и собственническим. Его рука проскальзывает у меня между ног, и он засовывает в меня два пальца. Это обжигает, и мне быстро приходится проглотить писк.

Не проходит много времени, прежде чем дискомфорт превращается в удовольствие, и вскоре мои бедра движутся навстречу его руке, толчок за толчком.

Из меня вырываются стоны и вздохи, и я погружаюсь в мир страсти, где есть только Виктор и я.

Поцелуи Виктора становятся настойчивее, пока он не поглощает меня, он поглощает меня и убирает руку между моих ног. Я чувствую, как головка его члена прижимается к моему входу, затем мой рот отрывается от его рта, и мое тело выгибается от сильной боли, когда он врезается в меня.

– Гребаный Христос, – шипит Виктор. – Ты чертовски тугая. – Он прижимается своим лбом к моему, черты его лица напряжены и потрясающе привлекательны из-за усилий, которые он прилагает, чтобы не двигаться.

Когда острая боль глубоко внутри меня утихает, мне наконец удается сделать глоток воздуха.

Глаза Виктора впиваются в мои.

– Насколько сильно это больно?

Моя долбаная задница онемела от боли.

Я быстро качаю головой.

– Не сильно. – Я заставляю себя улыбнуться и обвиваю руками его шею, чтобы он не мог отстраниться. – Я в порядке.

Он нежно целует кончик моего носа и сжимает мое левое бедро. Когда он выходит, это обжигает, и я пытаюсь собраться с силами, но в ту секунду, когда он снова входит в меня, боль возвращается.

Я крепче обнимаю его и утыкаюсь лицом в его шею сбоку, чтобы он не мог видеть моего лица.

– Ты все еще в порядке, моя маленькая Роза ? – хрипло спрашивает он.

Я не знаю русского, но могу догадаться, что он называет меня своей маленькой Розой. Мне нравится слышать это на его родном языке.

– Да.

Только когда Виктор входит в меня в третий раз, до меня доходит, что я отдала ему свою девственность.

Я цепляюсь за него, пока боль, наконец, не начинает утихать, и в тот момент, когда мое тело расслабляется под ним, Виктор теряет контроль.

Его пальцы впиваются в мои ягодицы, и он удерживает меня на месте, когда начинает вбиваться в меня.

Я чувствую его повсюду – его кожу, трущуюся о мою, его член, поглаживающий и бьющийся о мои внутренние стенки, и его дыхание на моих губах.

Он ни разу не прерывает зрительный контакт, когда предъявляет права на мое тело, выражение его лица напряженное и безжалостное, как будто он завоевывает весь мир.

Внезапно он вырывается, и мое тело дергается вверх. Виктор заставляет меня сесть на него, упираясь голенями по обе стороны от его мощных бедер. Позиция раздвигает мои ноги так широко, насколько это возможно.

Я обвиваю его руками, прижимаясь грудью к его твердой груди.

Его левая рука крепко обхватывает мою поясницу, он входит в меня, растягивая меня до максимума.

Стон срывается с моих приоткрытых губ.

– Господи, твоя киска так хорошо принимает меня, моя маленькая Роза . – Его грязные слова заставляют мой живот сильно сжаться. Он удовлетворенно стонет. – Ты такая чертовски тугая. Это невероятное ощущение – быть в тебе.

Виктор смотрит вниз, между нами, когда он выходит, но затем он хмурится, и его напряженный взгляд возвращается к моему. Я смотрю вниз, и, увидев кровь, задыхаюсь.

Черт. Я не подумала об этом. Здесь столько крови, что можно подумать, будто он убил мою вагину.

Вместо того, чтобы окликнуть меня, Виктор обхватывает мою щеку правой рукой и захватывает мой рот в нежном поцелуе, от которого у меня поджимаются пальцы на ногах, когда он снова входит в меня.

Глава 16

ВИКТОР

Она солгала.

Она, блять, солгала, что занималась сексом, и поэтому ей так больно.

Осознание того, что я первый мужчина внутри Розали, что ее девственность принадлежит мне, а ее кровь покрывает мой член, наполняет мою грудь облегчением. По крайней мере, я всегда буду хранить частичку ее, и она никогда не сможет забыть меня.

Мне требуются все силы, чтобы не трахнуть ее так, как я планировал. Медленные толчки позволяют мне ощутить каждый сантиметр ее влажного жара, делая этот момент в миллион раз более насыщенным.

У меня есть два дня, чтобы поклоняться этому прекрасному созданию, и я планирую провести большую часть времени с ней в своей постели.

Я наслаждаюсь ощущением ее кожи, соприкасающейся с моей, и, убрав руку с ее щеки, сильно сжимаю ее грудь, наслаждаясь тем, как напрягается ее сосок.

Прерывая поцелуй, я прижимаюсь своим лбом к лбу Розали и смотрю на ее лицо, продолжая наполнять ее. Ее щеки пылают, а золотистые крапинки в ее карих радужках выглядят как крошечные огоньки. Эмоции запечатлены на ее чертах, и не важно, какую ложь она продолжает мне говорить, я без сомнения знаю, что эта женщина любит меня.

Я никогда не полюблю другую женщину так, как люблю тебя, детка.

Слезы начинают мерцать в ее глазах, и, не желая, чтобы она плакала, я целую ее до умопомрачения.

Я двигаюсь быстрее, наполняя ее жесткими толчками, пока она не начинает задыхаться напротив моих губ, и я чувствую, как напрягается ее тело. Просунув руку между нами, я провожу средним пальцем по ее клитору, и Розали начинает двигаться вместе со мной.

Она скачет на мне все быстрее и быстрее, ее вздохи переходят в стоны и хныканье. Я массирую ее клитор, а мой член продолжает проникать в нее все глубже, пока она не разрушается. Ее руки сжимаются вокруг меня, и она плачет прямо у моего уха, заставляя удовольствие пробежать шипением по моему позвоночнику.

Мои яйца напрягаются, и, толкнув Розали на спину, я без устали трахаю ее, пока мое тело не выгибается дугой от нахлынувшего оргазма.

Я продолжаю вбиваться в нее, пока кончаю, моя челюсть сжимается от сильного экстаза, взрывающегося во мне.

Только когда мы оба отходим от наших оргазмов, я замедляю темп. Я не выхожу сразу, наслаждаясь последними толчками, когда остаточные спазмы заставляют ее киску сжиматься вокруг меня.

Мои глаза упиваются ее раскрасневшимся лицом, и собственническое чувство, которое я испытываю к ней, заполняет каждый дюйм моей груди.

– Ты моя, – говорю я решительно. – Я могу отпустить тебя послезавтра, но ты моя, Розали. Я дам тебе столько времени, сколько нужно, и когда будешь готова, ты вернешься ко мне.

Я погружаюсь глубоко в нее и прижимаю ее тело к кровати всем своим весом. Мои руки обхватывают ее голову по бокам, и, когда ее глаза встречаются с моими, я говорю: