Текст книги "Играй жестко (ЛП)"

Автор книги: Мишель Геркулес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

Она отбросила туфли в сторону, а затем наклонилась над клеткой со щенком.

– Тебе нужно погулять, дружок?

Черт. Я не могу выпустить ее из этой квартиры, но я также не могу выгулять ее собаку и оставить ее одну.

– Может быть, мы сделаем это позже. Он, наверное, голоден.

Она вынимает щенка из клетки и прижимает его к груди. Он начинает лизать ее лицо, заставляя ее смеяться.

– Щекотно, – она ставит собаку на пол, и она бежит в мою сторону.

Я приседаю, чтобы поиграть с ним.

– Привет, малыш, – я уже собираюсь спросить, как она его назвала, но тут вижу его ошейник. – Ты назвала его Печенькой?

– Да, шоколадное и сливочное печенье – мое любимое, и именно его он мне напоминает.

Я разворачиваюсь не вставая и спрашиваю:

– А где ты хранишь его еду?

– В нижнем шкафу рядом с раковиной.

Я отворачиваюсь, чтобы достать еду, а когда поднимаю глаза, Блэр уже нет. Я поворачиваюсь лицом к двери. Она закрыта, значит, она не выходила из квартиры.

– Блэр?

– Я буду через секунду, – отвечает она из своей спальни.

Успокоившись, что я не потерял ее, я нашел пару мисок, в которые можно положить корм, а также свежую воду.

Печенька набрасывается на еду и за несколько секунд очищает свою миску.

– Ты был голоден.

Мое внимание привлекает движение сбоку. Это Блэр, прислонившаяся к стене, где коридор переходит в открытое жилое пространство. Ее платье исчезло, и она стоит в черном нижнем белье, от которого у меня слабеют колени и оживает член.

– Как насчет тебя, Алекс? Ты тоже голоден?

– Блэр, я…

Слова замирают у меня в горле. Она делает шаг в мою сторону, и я не могу ничего сделать, кроме как смотреть на нее. Она более захватывающая, чем в моих снах. Мне много раз снилась она, лежащая на спине и выкрикивающая мое имя, когда я трахал ее до беспамятства. Я хочу сделать все то, о чем мечтал, но не сегодня.

– Все в порядке. Я тоже проголодалась, – она вторгается в мое пространство, прижимая ладони к моей груди. – У тебя так быстро бьется сердце. Ты нервничаешь, Алекс?

– Нет, – прорычал я. – Мы не можем этого сделать.

Она поглаживает другой рукой мою эрекцию, которая пульсирует в моих брюках.

– Я думаю, мы можем.

Я хватаю ее за запястье, заставляя остановиться.

– Я же говорил тебе, что не буду трахать тебя, если ты пьяна.

– Это была всего лишь одна рюмка текилы. Я не пьяна.

Нет, ты под кайфом.

– Прости, малышка. Не сегодня.

Она отступает назад, демонстрируя не маску обольщения, а выражение глубокой обиды.

– Ты не считаешь меня привлекательной, да? Или ты не хочешь трахать заносчивую сучку.

– Что? Нет! Это совсем не то, что я думаю. Ты даже не представляешь, как трудно сказать тебе "нет" сегодня вечером.

– Докажи.

– Что доказать?

– Докажи, что ты хочешь меня. Поцелуй меня.

Черт. Поцелуй может сломать мой контроль, но если я откажусь и от этого, она не поверит, что я умираю от желания быть с ней. Она под кайфом, но если она вспомнит что-нибудь об этом завтра, то этот момент будет той деталью, за которую она будет держаться.

Ты можешь это сделать, Алекс. Ты можешь поцеловать ее и не потерять контроль.

Я притягиваю ее к себе и обнимаю ее лицо одной рукой.

– Ты так чертовски красива, Блэр. Я не могу этого вынести.

Я знаю, что на кончике языка у нее вертится мысль об отказе, но не позволяю ей ее озвучить. Я захватываю ее губы, дразня их языком. Один взмах, один вкус – вот и все, что нужно, чтобы зажечь меня. Я никогда не знал, как отчаянно я хотел ее, пока не смог получить ее.

ГЛАВА 21

БЛЭР

Я открываю глаза, и первая мысль – что умерло у меня во рту? Потому что вкус у этого мерзкий. Вторая мысль – почему так сильно болит голова? Не помню, чтобы я пила что-нибудь на вечеринке. От одной рюмки текилы у меня не бывает похмелья.

Моя кожа липкая, а простыни на ощупь грубые. Я почти полностью обнажена, не считая трусиков. Мое тело застывает, превращая меня в камень. Алекс. Черт. Неужели я спала с ним? Я оглядываюсь через плечо и вижу, что другая сторона моей кровати пуста. Но это ничего не значит.

Если я трахалась с ним и не помню, я буду кричать. Весь смысл, чтобы переспать с ним, заключался в том, чтобы я перестала думать об этом. Пережить его, оказавшись под ним. Я отбрасываю простыни в сторону и сажусь.

Ой. Слишком быстро. Голова только сильнее разболелась.

На тумбочке стакан воды и обезболивающее. Я знаю, что не клала их туда. Я принимаю таблетки и выпиваю полный стакан, потому что у меня пересохло в горле. От воды натощак меня немного тошнит. Я прикрываю рот и жду, не стошнит ли меня. Нет ничего, что я ненавижу больше, чем это. Тошнота проходит, и я считаю, что можно встать.

Я надеваю халат и на цыпочках выхожу из спальни. Первое, что меня беспокоит, – это Печенька. Я не помню, как добралась до дома, не помню, как кормила его или выводила на прогулку.

Он вылез из своей клетки и крепко спит на груди Алекса.

Божечки боже.

Мое сердце взлетает с бешеной скоростью. Это самая милая и сексуальная поза, которую я когда-либо видела. Горячие парни и щенки – моя слабость. Алекс остался на ночь и, очевидно, позаботился о Печеньке для меня. Он все еще в своей одежде, так что, возможно, мы ничего не делали прошлой ночью. Я надеюсь, что это правда. Его пиджак аккуратно накинут на стул, а волосы не взъерошены, как после бурной ночи секса.

Я возвращаюсь в свою спальню, чувствуя себя немного лучше, но не намного. Я не помню вчерашнего вечера, и Бог знает, что я натворила. Молюсь, чтобы не опозориться перед Алексом. Я быстро принимаю душ, а затем чищу зубы, пока не почувствую вкус только мятной зубной пасты.

Выгляжу я паршиво: темные круги под глазами и более бледный, чем обычно, цвет лица. Я подумываю о том, чтобы накраситься, но мне кажется, что я слишком стараюсь. Забудьте об этом. Я просто надеваю леггинсы и свитер оверсайз и возвращаюсь в гостиную.

Я застаю Алекса в полудреме. Он уже сидит, а Печенька играет с жевательной игрушкой неподалеку. Алекс спал на диване во вчерашней одежде и по-прежнему похож на норвежского бога. Жизнь несправедлива.

– Доброе утро, – прохрипела я.

Черт. Что не так с моим голосом?

– Доброе утро, – он пронзает меня своими напряженными голубыми глазами, как будто что-то ищет. – Как ты себя чувствуешь?

– Чертовски хорошо. Что случилось прошлой ночью?

– Что ты помнишь?

Я пытаюсь собрать кусочки памяти воедино.

– Я помню, как мы ехали туда, а потом… – ах, черт. Его рука на моей киске, его пальцы, заставляющие меня чувствовать себя живой и бредить. – …твою попытку успокоить меня.

Он не прерывает меня сексуальным комментарием или колкостью. На самом деле, выражение его лица вообще не меняется. Это не может быть хорошо.

– Вот и все. Я ничего не помню о вечеринке.

– Правда? Ничего? Даже разговора с матерью, когда мы приехали?

Я покачала головой.

– Нет. Это было ужасно?

– Это было неприятно.

Чувствуя себя уязвимой и незащищенной, я скрестила руки.

– Почему бы тебе не заполнить пробелы за меня?

– После разговора с матерью ты отправилась общаться с гостями одна. Я побеседовал с Райдером.

Мои глаза расширились.

– Ты ведь не ударила его, правда?

– Нет.

Я издала дрожащий вздох.

– О, слава Богу.

– После этого я пошел искать тебя. Это заняло у меня некоторое время. Ты нашла друзей Райдера первой, и вот тут-то все и пошло кувырком.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты подслушала, как твоя мать говорила с кем-то о тебе, и это тебя расстроило. Ты схватила один из их специальных шотов.

– Что ты имеешь ввиду? Какой специальный шот?

– Они пили текилу, смешанную с ксанаксом. Ты выпила одну, и… в общем, ты поняла.

– Я была под кайфом от ксанакса? – кричу я, заставляя Печеньку скулить.

Я чувствую себя слабой и немощной, поэтому, шатаясь, иду к ближайшему стулу и падаю. Печенька прибегает и прыгает мне на ноги, но я не в настроении играть.

– Я увез тебя оттуда как можно быстрее. Никто ничего не видел.

Если бы мама увидела меня под кайфом, она бы уже взорвала мой телефон.

– Спасибо тебе за это, – я опускаю взгляд на колени, не в силах поддерживать с ним зрительный контакт.

– Не за что.

– Но что произошло между нами? Мы…

– Мы не переспали.

Я поднимаю голову.

– Но что-то случилось.

Он проводит пальцами по волосам и отводит взгляд.

– Нам не нужно об этом говорить.

– Я хочу поговорить об этом. Не оставляй меня в неведении. Что я сделала? Не жалей подробностей.

Наши взгляды снова встречаются, и мне кажется, что я не могу дышать. Эти глаза, этот рот… они возбуждают меня, и я не знаю почему. Это похоже на воспоминание, которое пытается всплыть.

Тяжело вздохнув, он говорит:

– Если ты настаиваешь. Начнем с того, что, когда мы вышли из лифта, ты побежала по коридору и кричала, что я сейчас буду тебя драть.

Я вздрогнула. Черт. Это плохо. Как я буду смотреть в глаза своим соседям?

– Оказавшись здесь, ты разделась и попыталась исполнить свое желание.

Я загибаю пальцы вокруг ткани своей толстовки. Мне становится все хуже.

– Но ты не поддался моим чарам.

Уголки его губ дергаются вверх.

– Поверь мне, было трудно устоять. Ты была очень настойчива. Вот пример, – он оттягивает воротник рубашки и показывает еще один засос. – Я начинаю думать, что ты не ведьма, а вампир. Что это ты так вцепилась в мою шею?

– Уф! – я закрываю лицо руками. – Это так унизительно.

– Все в порядке, Вествуд. Я никому не скажу.

Я поднимаю глаза.

– Ты думаешь, я беспокоюсь о том, что ты проболтаешься?

– А ты не беспокоишься?

– Нет. У тебя много недостатков, но хвастовство подробностями своей сексуальной жизни к ним не относится.

Он прищуривает бровь.

– Откуда ты это знаешь?

– Джиа рассказала мне давным-давно.

Я вижу, что его забавляет эта деталь. Теперь он улыбается, его глаза искрятся весельем.

– Значит, ты спрашивала обо мне.

– Конечно, нет. Зачем мне спрашивать о тебе?

Он по-мальчишески пожимает плечами.

– Потому что ты тайно влюблена в меня?

Я фыркнула.

– Ты бредишь. Думаю, тебе пора домой.

– Отлично, – он встает и разминает руки. Его рубашка поднимается, показывая намек на пресс. Я на несколько секунд задерживаю взгляд на этом участке упругих мышц. – Не волнуйся, Вествуд. В следующий раз я позволю тебе вылизать мой живот.

Я поворачиваю свое лицо к нему.

– Что?

Улыбаясь, он говорит:

– Вчера вечером ты умоляла полизать мой пресс, – он щелкает пальцами. – О, черт, ты не помнишь.

– Не помню. Ты врешь! – я встаю слишком быстро, и головокружение настигает меня ни с того ни с сего.

Я хлопаю руками, пытаясь восстановить равновесие, но не могу удержать ничего, кроме воздуха. Вдруг Алекс оказывается рядом и ловит меня, прежде чем я падаю на лицо.

– Ты в порядке? Может быть, мне стоит принести тебе что-нибудь, прежде чем я уйду?

Тепло распространяется по моему телу, как лесной пожар. Проклятье. Мне слишком нравится быть прижатой к его телу. Теперь я полностью верю, что умоляла его лизнуть. С усилием я отстраняюсь, не сводя глаз с его груди.

– Я в порядке. Я выгуляю Печеньку, а потом вернусь в постель.

– Может, я погуляю с ним, а ты что-нибудь съешь?

Не в силах сопротивляться, я поднимаю глаза.

– Разве тебе не нужно куда-то идти?

– Только позже, – его голос переходит на хриплый тон, а глаза фиксируются на моем рте.

– Хорошо.

Он делает шаг назад, но продолжает держать руки на моих плечах.

– Ты можешь стоять самостоятельно?

– Я в порядке. Я не упаду.

– Ну, если будешь падать, постарайся приземлиться на ковер, а не на угол журнального столика.

– Поняла.

Он хихикает.

– Сначала мне нужно сходить в туалет.

– Конечно.

Я не двигаюсь и не моргаю, глядя, как он идет по коридору. Только когда он исчезает в ванной и закрывает дверь, я выхожу из оцепенения.

Боже мой, мать твою. Что со мной происходит? Почему я так реагирую на Алекса? В моем мозгу словно замкнуло провод, и я больше не могу мыслить здраво. Ничто не имеет смысла.

Я слышу, как смывается унитаз, и это мой сигнал двигаться, чтобы он не увидел, что я все это время стояла неподвижно, как проклятая статуя.

– Эй, Блэр? У тебя не найдется зубной щетки, которой я мог бы воспользоваться? – спрашивает он из открытой двери ванной.

– В ящике должны быть новые зубные щетки и зубная паста.

– Спасибо.

Я стараюсь не думать о том, что теперь у Алекса будет свежее мятное дыхание, идеально подходящее для поцелуев, и сосредоточиться на том, чтобы впихнуть в себя еду. Мне не хочется ничего готовить, поэтому сегодня я буду есть хлопья с молоком и апельсиновый сок. Я не хочу предполагать, что он останется и будет есть, но и не предлагать было бы невежливо, поэтому я ставлю на стойку вторую миску и стакан.

Через минуту Алекс выходит из ванной. Его мокрые волосы убраны назад. Он выглядит свежим, как будто только что принял душ.

– У меня есть хлопья и сок, если ты голоден, – говорю я.

Он бросает короткий взгляд на еду, потом на меня.

– Нет, все в порядке. Я просто выгуляю Печеньку, а потом пойду домой.

Разочарование проносится сквозь меня, и я надеюсь, что оно не отразится на моем лице. Я отворачиваюсь, пока Алекс пристегивает Печеньку к поводку, но на периферии я замечаю каждое его движение.

– Ладно, увидимся через несколько минут, – говорит он.

– Код доступа в здание – два-два-девять-семь. Ключ от входной двери находится на пульте.

– Спасибо.

Это просто сюрреализм. Алекс остался на ночь, а теперь выгуливает мою собаку. Мы ведем себя так, как будто встречаемся, но без секса.

Я жду, что мне станет противно от мысли о том, что Алекс – мой парень, но на самом деле у меня в животе порхают бабочки, исполняющие ча-ча-ча. Нет. Я не могу реагировать на него.

Мой мозг все еще затуманен, движения вялые. Я устала до мозга костей. Может быть, я проснулась слишком рано. Я могу съесть только половину того, что положила себе в тарелку. Я прибираюсь на кухне и сажусь на диван, чтобы дождаться Алекса. Осторожно беру в руки подушку, которую он использовал прошлой ночью, и подношу ее к носу. Да, теперь она пахнет им. Я ложусь, прижимая его подушку к груди… и закрываю глаза.

АЛЕКС

Печенька быстро занимается своими утренними делами, но видно, что он полон сил и хочет играть. Мне не хочется возвращаться в квартиру Блэр слишком быстро. Не похоже, что сегодня она сможет уделить много внимания своему щенку.

Через дорогу от ее квартиры есть небольшой парк, и я вижу, что там есть и другие владельцы собак со своими питомцами. Я беру палку и немного играю с Печенькой в мяч. Я устал и лишен кофеина, но холодный утренний воздух помогает.

Мои мысли лишь частично находятся в настоящем. Я снова и снова прокручиваю в голове то, что произошло прошлой ночью. Мне никогда не приходилось так сильно бороться за то, чтобы не переспать с кем-то. Блэр была неумолима, полная нимфоманка. Танец на коленях и стриптиз были чертовски горячими, и я так хотел, чтобы она не была под кайфом и я мог бы трахнуть ее без угрызений совести. Обидно ли мне, что она делала все эти вещи только потому, что была под кайфом? Сто процентов. Но кроме как держать глаза закрытыми все это время, я ничего не мог сделать.

Зато я много целовал ее, и за это мне совсем не жаль. Ее поцелуи – это огонь, и я с нетерпением жду, когда смогу снова попробовать ее губы на вкус.

У меня в кармане звонит телефон, и я удивляюсь, кто звонит мне в такую рань. Как только я вижу на экране имя Райдера, все становится понятно. Он знает, что я провел ночь у нее, потому что вчера вечером он написал мне сообщение, чтобы спросить, как она.

– Алло?

– Как Блэр?

– Она в порядке. Наверное, чувствует себя дерьмово.

– Ее рвало прошлой ночью? – в его голосе слышится беспокойство, и это меня удивляет. Раньше я не замечал, чтобы он беспокоился о своей сестре. Может быть, я не обращал внимания.

– Нет.

– Я звонил ей только что, но она не взяла трубку. Ты уже ушел?

– Нет. Я в парке с ее собакой. Я уверен, что она вернулась в постель.

– Она дала тебе ключ от своей квартиры? – он звучит взволнованно.

– Да. Почему ты так обеспокоен? Я спал в ее квартире прошлой ночью. Если ты считаешь, что я представляю опасность для твоей сестры, тебе следовало бы самому посидеть с ней.

– Я не обеспокоен. Я удивлен, вот и все. Если ты не заметил, она помешана на контроле.

Прошлой ночью она была полной противоположностью этому. Если бы он только знал.

– Я собираюсь вернуться в квартиру. Мне было приятно с тобой поговорить.

Я заканчиваю разговор первым и возвращаю Печеньку на поводок, когда он возвращается с палкой.

– Извини, дружище. Мы должны идти.

Я уверен, что Блэр просто уснула, но я немного беспокоюсь. Я не знаю, какое неприятное, затяжное действие оказывает на организм ксанакс, смешанный с алкоголем. Я ненавижу наркотики, но рецептурные лекарства – это самое худшее.

Я нахожу Блэр спящей, но не в своей постели. Она свернулась калачиком на диване, прижимая к груди подушку, на которой я спал прошлой ночью. Я тихонько закрываю дверь и кладу Печеньку в его клетку. Он скулит, и я боюсь, что шум разбудит ее, но ничего не происходит. Она замерла.

Под влиянием импульса я прикасаюсь к ее лбу. Не знаю, почему я проверяю, нет ли у нее жара. Она не больна. Может быть, мне просто нужен повод, чтобы прикоснуться к ней. Я приседаю рядом с диваном на уровне ее глаз и бесцеремонно смотрю на нее. Я не шутил, когда говорил, что она чертовски красива. Это так, и я не могу поверить, что не замечал этого раньше. Я рад, что она не помнит моих слов. Я не хочу, чтобы она знала, какую власть она имеет надо мной.

ГЛАВА 22

БЛЭР

Сегодня утро понедельника, а я все еще чувствую себя как будто по мне проехался грузовик. В следующий раз, когда я увижу кого-нибудь из друзей Райдера, с ними случится тоже самое. Я хочу знать, кому пришла в голову идиотская идея принести на вечеринку ксанакс и употребить его в открытую. Неужели они думали, что никто не заметит, что они под кайфом? А может быть, им наплевать? В нашем кругу все сходит с рук, если у тебя есть член.

Няня опоздала, а значит, опоздала и я. Я в бешенстве, а ей выговор. Я еще не уволила ее, но уже включила поиск замены в список дел на эту неделю. Я ненавижу спешить куда-то, а если добавить к этому то, что я себя не очень чувствую, то настроение у меня становится самым скверным из всех возможных. Наверное, от меня исходят флюиды психоубийцы, потому что никто не решается сесть рядом со мной на первом занятии.

Пока профессор рассказывает о чем-то

совершенно не относящемся к его занятиям, я проверяю свою электронную почту. На первом месте в списке – письмо от профессора МакНелиса. Он прислал несколько статей, с которыми мы с Алексом должны ознакомиться.

Затем я читаю письмо от Мелоди о сегодняшней танцевальной тренировке. Двигаться, пока я все еще восстанавливаюсь, будет очень тяжело. В письме говорится, что нам нужно перенести сегодняшнюю тренировку на час из-за ремонта, который необходимо провести в студии, которую мы арендовали. Я открываю календарь и ругаюсь. Если мы изменим время, это будет означать, что мне придется встретиться с Алексом сразу после тренировки, а мне нужно идти домой, чтобы выгулять Печеньку. Мы собирались встретиться в библиотеке, что помогло бы сделать нашу встречу сугубо деловой.

Я достаю из сумочки телефон и пишу ему сообщение.

Я: Привет. Мы можем встретиться сегодня вечером у меня дома?

Алекс: Это что, приглашение на свидание?

Уф. Я даже не виню его за этот вопрос после моего ужасного поведения в прошлую субботу.

Я: НЕТ! У меня изменилось расписание. Ты можешь прийти или нет?

Алекс: Конечно.

Я жду, что он добавит какое-нибудь дразнящее замечание, но он больше ничего не пишет. Полагаю, что лучше придерживаться строго профессиональных отношений.

Я делаю над собой усилие, чтобы уделить внимание лекции, но тут мое внимание привлекает новое сообщение от него.

Алекс: Мне нужно взять с собой твою тезку.

Черт, я и забыла, что этот тупица назвал своего щенка в мою честь.

Я: Отлично. Уверена, Печенька будет рад увидеть свою сестру.

Алекс отвечает эмодзи с изображением влюбленного щенка, и мое сердце делает сальто назад, прежде чем разогнаться до сотни. Почему такая глупая вещь вызывает у меня головокружение? Не может быть, чтобы я испытывала к нему какие-то чувства. Я должна напоминать себе обо всех тех ужасных вещах, которые он мне говорил и делал, и держаться за эти воспоминания, а не жаждать его прикосновений и поцелуев. За эти годы я отточила маску отстраненности. Я могу сделать это и с ним.

Когда я наконец-то припарковалась у своего дома, я была в полном беспорядке. Тренировка по танцам длилась дольше, чем планировалось. Я уже в стрессе, когда вспоминаю, что у меня ничего нет в холодильнике. Я не могу провести рабочую сессию у себя дома и не предложить никакой еды.

Мама приучила меня быть идеальной хозяйкой, и это укоренилось во мне. Поэтому по дороге я заезжаю в магазин и беру несколько продуктов.

Идет небольшой дождь, но я не промокну, если доберусь до своей квартиры за один заход. Я мысленно отмечаю, что надо купить чертов зонтик и оставить его в машине. Я быстро выхожу из машины и бегу к заднему сиденью, чтобы достать все из багажника. Сначала я перекидываю через плечо ремень сумки с вещами, а затем хватаю все пакеты с продуктами.

Дождь, естественно, усиливается, и пока я жду, когда улица освободится от машин и я смогу ее перейти, холодные капли проникают сквозь одежду. Я мгновенно покрываюсь мурашками. Приходится бежать, чтобы не промокнуть окончательно. Но когда я оказываюсь перед зданием, у меня нет свободной руки, чтобы набрать код на двери.

Вдруг кто-то потянулся к пакетам с продуктами в моей левой руке. Инстинктивно я поворачиваюсь и бью его пакетами в правой.

– Ой! – Алекс отступает назад, обхватывая щенка руками. – Я просто пытался помочь.

– Черт возьми, Алекс! Ты напугал меня до смерти. Скажи что-нибудь в следующий раз. Не подкрадывайся ко мне.

– Извини. Я думал, ты меня увидела, когда переходила улицу.

– Нет, не видела, – выдавливаю я из себя, потом смотрю на щенка и чувствую себя ужасно. – Я ее ударила?

– Нет, с ней все в порядке.

В ответ она лает. Она уже стала такой большой – больше, чем Печенька, – и я не знаю, как он может держать ее одной рукой.

Блэр, посмотри на эти бицепсы.

– Вот, возьми их, – я отдаю ему пакеты, а затем быстро ввожу код двери.

Оказавшись внутри здания, Алекс отпускает своего щенка, и они оба синхронно качают головами. Это комично, и это заставляет меня смеяться.

– Что? – спрашивает он.

– Ничего, – я направляюсь к лифту.

– Я вижу, что ты снова одета как студентка.

– У меня была тренировка по танцам.

– Когда выступление?

Я взглянула на него.

– Благотворительный вечер "Звездный свет".

– А, это. Точно. Я с нетерпением жду этого.

Я приподняла бровь.

– Ты с нетерпением ждешь гала-концерта или только части аукциона?

Он наклоняет голову.

– Мне не терпится увидеть, как ты танцуешь.

– О, – мои щеки разгорелись, и я не знаю, что сказать.

К счастью, лифт прибывает как раз вовремя.

– Итак, на кого ты будешь ставить? – спрашивает он.

Сердце хочет сказать «на тебя», но побеждает голова.

– Определенно не на тебя.

Он смеется.

– Этого я и не ожидал от тебя.

Мы не обмениваемся больше ни словом, пока не оказываемся в моей квартире и он не просит полотенце, чтобы вытереть свою собаку.

Печенька, увидев сестру, сходит с ума в своей клетке. Я выпускаю его, и они сходят с ума вместе.

– Надеюсь, дождь скоро закончится. Мне нужно вывести его на прогулку, – говорю я, выгружая пакеты с продуктами.

– Если у тебя есть пара зонтиков, мы можем пойти прямо сейчас.

Я поджала губы, досадуя на себя.

– У меня их нет.

Алекс смотрит на свой телефон.

– Согласно погодному приложению, дождь должен прекратиться через полчаса.

– Тогда давай сначала поедим. Я умираю от голода.

– Я не ожидал, что мне подадут ужин.

Меня охватывает еще большее смущение.

– О, ты уже поел?

Он улыбается.

– Нет.

Боже, какая у него приятная улыбка. Я не замечаю, что смотрю на него, пока он не показывает на все контейнеры на моем кухонном столе.

– Тебе нужна помощь с ними?

Я быстро моргаю, а затем бросаю взгляд на все продукты, которые у меня есть.

– Нет, все в порядке. Я не знала, что ты любишь есть, поэтому взяла все, что выглядело хорошо.

Он подошел.

– Однажды переборщил, всегда переборщишь.

Я открываю рот, чтобы возразить, но он прерывает меня.

– Но когда речь идет о еде, больше возможностей – это всегда выход.

Он садится на стул и наклоняется вперед.

– Что тут у тебя?

– Крылышки "Баффало", бургеры, лазанья, макароны с сыром, греческий салат…

– В общем, все известные человечеству блюда.

– Да, так что ты хочешь?

Глядя мне в глаза, он говорит хриплым тоном:

– Все.

То, как мое тело реагирует на его ответ, говорит о том, что он включает в себя и меня. До этого мне было холодно, а теперь я вся горю. Как может одно простое слово нести в себе столько смысла?

Я разрываю связь первой.

– Точно. Мы можем попробовать все в стиле тапас.

– Звучит неплохо, Вествуд. Не могу дождаться момента, когда начну все пробовать.