Текст книги "Играй жестко (ЛП)"

Автор книги: Мишель Геркулес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА 37

АЛЕКС

Я встречаю Логана у нашей квартиры, чтобы мы могли вместе поехать к папе. Логан звонил ему несколько раз сегодня утром, и когда папа не взял трубку, он забеспокоился. Я тоже.

Мы оба ненавидим ездить в трейлерный парк. Это угнетает и напоминает о том, как далеко пал наш отец. Он живет в безнадежной яме, и как бы мы ни старались вытащить его из этой ямы отчаяния, у него не хватает воли выбраться. Все, что мы можем сделать, – это время от времени проведать его. Мама оставалась с ним столько, сколько могла. Мы не виним ее за то, что она попросила развода.

Старая Милдред, соседка отца, сидит возле своего трейлера и курит сигарету, когда мы приезжаем. Это ее обычное место. Восьмидесятилетняя старушка следит за папой для нас.

– Доброе утро, Милдред, – приветствуем мы с Логаном в унисон.

– Доброе утро, ребята, – отвечает она со своим фальшивым британским акцентом.

Она говорит так с тех пор, как начала смотреть «Корону».

– Как дела? – спрашиваю я.

– Я не могу жаловаться. В отличие от бедной Элизабет, – она качает головой. – То, что сделал Филипп, было неправильно.

О Боже. Она говорит о людях из этого шоу так, как будто она с ними дружит.

– У отца были какие-нибудь неприятности? – Логан переходит к делу.

– Нет. Он был ужасно тихим в последние дни. Я проверила его вчера, чтобы убедиться, что он еще жив.

Мое сердце сжимается в тугой клубок от чувства вины. Может быть, мы с Логаном были эгоистами, раз не приезжали сюда чаще. Не могу сказать за своего близнеца, но я постоянно нахожусь в напряжении, ожидая страшного звонка от старушки Милдред или из полиции с сообщением о том, что наш отец умер.

– Спасибо, Милдред, – отвечаю я.

Сам трейлерный парк не самый худший из тех, что я видел. Некоторые из трейлеров в хорошем состоянии, и люди, которые здесь живут, не являются сомнительными личностями. Но папин трейлер проржавел в нескольких местах, а маленький садик перед домом, который был там, когда он арендовал это место, давно превратился в бесплодный участок грязи и сорняков.

Когда Логан открывает дверь, скрипят петли, и вонь, которая идет следом, заставляет меня закрыть нос рукой.

– Папа? – зовет Логан.

Из спальни доносится кашель. Нам приходится пробираться через завалы мусора, покрывающие большую часть грязного коврового пола. Папа лежит в постели и выглядит как никогда жалко.

Его лицо раскраснелось и вспотело, а серебристые волосы прилипли ко лбу. Его обычная пятичасовая щетина превратилась в пушистую бороду. Я с трудом узнаю его.

Логан садится на край матраса и трясет его.

– Папа, проснись.

Он открывает глаза, но, похоже, с трудом фокусируется.

– Папа, ты нас слышишь? – спрашиваю я сквозь комок в горле.

– Логан? – прохрипел он, глядя на меня.

– Нет, я Логан, – отвечает мой брат. – Что с тобой?

– Ничего. Просто простуда.

Логан прижимает ладонь ко лбу отца.

– Ты горячий. Мне кажется, у тебя жар.

Он отбивает руку.

– Нет. Я же сказал тебе, что со мной все в порядке.

Приступ кашля опровергает его ответ.

– Черт. Нам нужно отвезти тебя к врачу.

– Я никуда не поеду.

Логан смотрит на меня, и я понимаю, что творится у него в голове. Что теперь?

– Тебе нужно принять душ, по крайней мере. От тебя воняет, – говорю я.

– Мне все равно.

– Нам не все равно! – отвечает Логан, расстроенный. – И мы не спрашиваем. Ты идешь в душ, или мы вымоем тебя из шланга.

Отец злобно смотрит на него, как будто это что-то изменит.

– Я принесу шланг, – я поворачиваюсь.

– Подожди! Ладно. Я приму душ, если это означает, что вы оставите меня в покое.

Логан помогает ему встать с кровати, и тогда я присоединяюсь к ним с другой стороны от отца. Мне приходится дышать через рот, потому что от него действительно пахнет гнилью. Чувство вины в моей груди разрастается, заставляя мой желудок сжиматься в ответ. Мы должны были приехать раньше.

Если бы у меня были деньги, я бы заплатил за то, чтобы поместить отца в дом престарелых. Мы не можем рассчитывать на то, что соседи присмотрят за ним, а он явно не может позаботиться о себе. У него уже давно депрессия.

Ванная комната крошечная, и мы с Логаном едва там помещаемся.

– Мы не можем вдвоем помогать папе в душе. Я начну уборку, – говорю я Логану.

– Хорошо. Я разберусь с ним.

Вся квартира – свинарник, и трудно сказать, какая комната самая плохая. Я начинаю с его спальни, чтобы он мог лечь в чистую постель, когда выйдет из душа. Я беру самый большой мусорный пакет, который только могу найти, и выкидываю в него весь хлам, быстро заполняя его.

Черт. В прошлый раз, когда мы приезжали, у него дома не было так плохо. Он что, опять подсел на обезболивающие? Он чист уже больше года, но никогда не знаешь. Если он и принимает наркотики, я не нашел никаких улик в его комнате.

Простыни в таком ужасном состоянии, что их даже не стоит стирать. Надеюсь, там есть чистый комплект, потому что этот надо поджечь.

В шкафу в прихожей я нахожу совершенно новый комплект. Он все еще в упаковке из магазина. Мы купили его два месяца назад – не могу поверить, что он до сих пор им не пользовался.

Черт возьми, папа.

Я потираю лицо, досадуя на себя за то, что в последнее время был таким рассеянным. Блэр и хоккей занимали большую часть моих мыслей, и было гораздо проще сосредоточиться на положительных сторонах моей жизни, чем думать о ситуации с папой.

Ясно одно. Все должно измениться.

По дороге домой мы с Логаном молчим. После холодного душа у отца спала лихорадка, но никто из нас не был рад оставить его одного.

– Нам нужно что-то с ним делать, – говорю я.

– Я знаю. Я возьму сменную одежду и ноутбук и вернусь, чтобы переночевать.

– Я тоже могу пойти.

– Лучше не надо. А вдруг он будет болеть несколько дней? Мы должны чередоваться. Я могу присмотреть за ним сегодня.

Я вздыхаю, глядя в окно.

– Сегодня это простуда. А что будет завтра? Он не может жить один.

– Что ты предлагаешь? Привезти его жить к нам в кампус? – отвечает Логан, в голосе его звучит разочарование.

– Ему нужно переехать в дом престарелых.

– И он переедет, как только мы подпишем контракт с "Майами Лайонз".

– Если они подпишут с нами контракты, то это произойдет не раньше весны, – отвечаю я, в поражении. – Мы не можем ждать до этого времени.

– Я знаю. Мы что-нибудь придумаем.

С тех пор как нас задрафтовали, я мечтал играть в НХЛ и зарабатывать реальные деньги, чтобы помогать родителям. Я все еще хочу этого, но подписание контракта означает отъезд из Фэрбенкса. Я буду скучать по своим товарищам по команде и по той дружбе, которую я завязал.

И теперь есть еще кое-что, что сдерживает мое предвкушение. Я не хочу оставлять Блэр – и это безумие. Она из мира, который я ненавижу, и долгое время я не могла отделить человека от фона. Теперь я вижу только ее, и я хочу, чтобы она была в моем будущем. Хотя не могу отделаться от мысли, что если бы она увидела дом моего отца, то убежала бы в горы. Если бы я был умнее, я бы разорвал отношения и перестал с ней встречаться. Даже если бы это был просто секс. Но когда дело касается Блэр, я самый тупой парень на свете.

ГЛАВА 38

БЛЭР

Понимая, что не могу позволить себе тосковать по парню, с которым у меня нет будущего, я занялась собой. Душ, прогулка с Печенькой, покупка продуктов и большого количества презервативов, заход к Джиа, чтобы забрать сумку, которую я оставила на гала-концерте, а затем домой, чтобы сделать домашнее задание. К сожалению, я очень хорошо умею концентрироваться, когда берусь за дело, и к середине дня заканчиваю все, что есть в моем списке дел.

Я возвращаюсь в свою пустую квартиру, смотрю в пространство и думаю об Алексе. Мечтаю о нем. Его руки на моем теле, его поцелуи, то, как он может разгадать меня одним лишь взглядом. Мое сердце уже бьется гораздо быстрее, а трусики насквозь промокли. Наверное, мне нужен еще один душ – ледяной.

Я знаю, что у Джиа есть планы с Ноа на вторую половину дня, и я не хочу быть третьей лишней. Я пишу Эшли и Зоуи и спрашиваю, не хотят ли они чем-нибудь заняться. Эшли отвечает, что занята, а от Зоуи я даже не получаю ответа. Наверное, она тренируется.

Я могу воспользоваться своими игрушками, но это не поможет. Я должна перестать зацикливаться на Алексе, а не трогать себя только от одной мысль о нем.

Я не могу оставаться дома. В кинотеатре должен быть фильм, который стоит посмотреть. Я просматриваю списки и нахожу идеальный вариант, чтобы отвлечься. Французский фильм, о котором восторженно отзываются критики. Подойдет.

Я проверяю Печеньку, чтобы убедиться, что у него есть все необходимое, и ухожу. Зайдя в лифт, я замечаю, что на мне надеты леггинсы, угги и платье-свитер под приталенным пальто. Я хожу в таком виде весь день, и тут меня осеняет, что я одета так же, как и те, кого Алекс назвал "все остальные".

Макияж, который я нанесла сегодня утром, уже, наверное, исчез, а мне все равно. Ну, кроме красной помады, которую я теперь ношу в сумочке и наношу, как только сажусь в машину.

Кинотеатр находится всего в десяти минутах ходьбы от моей квартиры, и я не удивляюсь, когда вижу, что парковка забита. Сегодня воскресенье, и показывают какой-то блокбастер. По счастливой случайности мне удается занять место у входа, и я воспринимаю это как хороший знак.

Билет я уже купила по Интернету, попкорн и сладости меня не интересуют, поэтому я просто иду в кинотеатр. Как я и предполагала, в зале всего несколько человек. Иностранные фильмы – это не то, что привлекает студентов колледжей, даже если Ханнафорд – это колледж Лиги плюща.

Я выбираю изолированное место в самом конце и, чтобы убить время, проверяю свой телефон. В групповом чате "Дельты" есть несколько сообщений, но теперь, когда торжественное мероприятие позади, ни одно из них не требует моего участия.

Мелоди и Пиппа прислали отдельные сообщения с вопросами о моем свидании с Алексом. Я не отвечаю. Пусть еще немного подавятся своим любопытством. Меня все равно закидают вопросами при нашей следующей встрече; они могут подождать до тех пор, чтобы услышать мои уклончивые ответы. Странно, что Фейт не написала мне. Должно быть, она злится, что я заполучила Алекса. Я улыбаюсь. Мне совсем не жаль.

Я не получала от него сообщений весь день, и не знаю, от чего в моей груди защемило – от досады… или от обиды. Я нажимаю на его имя и решаю отправить ему сообщение. Затем появляется новое сообщение от него, и мое сердце замирает.

Алекс: Чем занята, Вествуд?

Ухмыляясь как дура, я отвечаю.

Я: Я в кино.

Алекс: Одна?

Типично для Алекса предположить, что никто не захочет пойти со мной в кино. Если честно, никто и не хотел.

Я: Ага.

Алекс: Да? Какой фильм ты смотришь?

Я: Французский.

Я жду, что он скажет что-нибудь неприятное. А он меня удивляет.

Алекс: Круто. Она уже началась?

Я: Нет.

Алекс: В каком ты кинотеатре?

Мой пульс учащается.

Я: А что?

Алекс: Я могу присоединиться к тебе, если ты не против.

Мои руки дрожат, а бабочки в животе проснулись и устраивают вечеринку.

Я: Конечно. Это кинотеатр рядом с моей квартирой.

Алекс: Я сейчас приеду.

Я: Ты не хочешь знать название фильма?

Алекс: Сегодня показывают больше одного французского фильма?

Я: Я так не думаю.

Алекс: [эмодзи с ухмылкой] Скоро увидимся, Вествуд. Надеюсь, ты надела юбку.

По моим щекам разливается тепло. Конечно, Алексу будет неинтересно смотреть со мной французский фильм. А мне это важно? Ничуть.

Единственная проблема, связанная с тем, что я знаю о приходе Алекса, – это то, что мой взгляд не отрывается от ступенек, ведущих к моему месту, и я не могу расслабиться. Комната становится абсолютно черной, когда начинаются трейлеры. Я должна была сказать ему, где я сижу. Но он не спросил, а я хотела проверить, сможет ли он найти меня в темноте.

Начинаются вступительные титры, а Алекса все нет. Если он не появится, меня ждет ад. Мне было хорошо в кинотеатре одной. Теперь я на взводе, боюсь, что он меня кинет.

Я сдаюсь и начинаю набирать текст, когда кто-то спрашивает:

– Это место занято?

Алекс возвышается надо мной, и, хотя я не могу разглядеть его лицо, я знаю, что он ухмыляется.

– Нет, – шепчу я.

Он растягивается на своем сиденье, как будто он дома на своем диване, и его левая нога касается моей, заставляя все мое тело пылать.

– Что я пропустил? – шепчет он.

– Все только началось.

Он обнимает меня за плечи и притягивает к себе.

– Иди сюда.

Я поворачиваюсь к нему, и он захватывает мои губы своими, целуя меня так, словно хочет поглотить меня. Мы и раньше жадно впивались друг в друга губами, но это совсем другое ощущение. Я касаюсь его щеки, наклоняю голову, чтобы утонуть в нем.

Свободной рукой он ласкает мою ногу, поднимаясь по бедру и забираясь под платье, пока не нащупывает мою киску.

– Алекс… – пробормотала я ему в губы.

– Ты не надела юбку, Вествуд. Жаль.

– Это платье. Тоже самое.

– На тебе леггинсы.

– На улице холодно.

– Ничего страшного. Я могу с этим работать.

Он надавливает большим пальцем на мой клитор, затем делает круговые движения по ткани. Даже с барьерами это потрясающее ощущение. Мы продолжаем целоваться, пока он играет с моим комочком нервов, и фильм быстро забывается.

Он отстраняется и шепчет мне на ухо.

– Я хочу, чтобы ты оседлала меня.

– Что? – пискнула я. – Ты хочешь, чтобы я потерлась об тебя прилюдно?

Он хихикает.

– Ты милая, Вествуд. Нет, я хочу трахнуть твою горячую киску на публике.

Мое сердце теперь бьется гораздо быстрее, так как адреналин смешивается с желанием. Я никогда не делала ничего даже отдаленно похожего на такую дерзость.

– Нас могут увидеть люди.

– Люди? Какие люди? Здесь почти никого нет.

Я закусываю нижнюю губу, оглядываясь по сторонам. Он прав. Только несколько мест заняты, и ни одно из них не рядом с нами.

Я смотрю на него.

– У меня нет с собой презерватива.

Благодаря фильму на экране я вижу его наглую улыбку.

– Я пришел подготовленным. У тебя заканчиваются аргументы, Вествуд.

– Это не аргументы. Это обоснованные опасения.

Его рука все еще находится между моих ног, и, чтобы доказать свою точку зрения, он проводит большим пальцем влево и вправо, посылая толчок желания по моим венам.

– Ты уже вся мокрая, малышка. Если ты не хочешь скакать на мне, ничего страшного. Я могу продолжать использовать свои пальцы.

Ему не потребуется много усилий, чтобы заставить меня кончить вот так. Но я хочу принять его вызов. Я хочу пережить это с Алексом, потому что знаю, что повторения не будет. Я создам так много воспоминаний, как смогу, надеясь, что их будет достаточно, чтобы помочь мне жить без него.

– Я хочу, чтобы ты был внутри меня, Алекс.

Он проводит пальцами по моим волосам.

– Это моя девочка.

Он расстегивает молнию на джинсах и освобождает свою массивную эрекцию. Не в силах сопротивляться, я встаю со своего места и опускаюсь перед ним на колени.

– Можно я сначала попробую тебя на вкус?

– Тебе никогда не нужно спрашивать меня об этом, красавица. Ответ всегда положительный.

Я обхватываю руками его основание и ввожу член в рот, заглатывая его до тех пор, пока он не начинает задыхаться. Я знаю, что он любит, когда я глубоко беру его, и сейчас это не изменилось. Он словно увеличивается во рту, а его рука уже сжимает прядь моих волос.

Он хрюкает, когда я увеличиваю темп, а затем говорит:

– Если ты будешь продолжать в том же духе, я кончу тебе в рот.

Я отстраняюсь, выпуская его член.

– Так не пойдет.

– Тогда тебе лучше заменить рот на свою киску, малышка.

Я поднимаюсь с колен и освобождаюсь от сапог, чтобы снять с себя леггинсы и трусики. Тем временем Алекс достает из кармана упаковку презервативов и быстро готовится к встрече со мной. Мое сердце бьется с бешеной скоростью. Конечно, мое платье прикрывает нижнюю часть тела, но невозможно игнорировать тот факт, что моя киска обнажена в общественном месте.

Пересиливая нервы, которые разрушают мое тело, я двигаюсь, чтобы сесть на Алекса, но он кладет руки мне на бедра и останавливает меня.

– Повернись, малышка. Лицом к экрану.

– Я не уверена, что смогу вот так оседлать тебя.

– Поверь мне. Сможешь, – в его голосе звучит потребность, и от этого мое либидо взлетает до небес.

Я поворачиваюсь к экрану, и большие руки Алекса исчезают под моим платьем. Он впивается пальцами в мою кожу и помогает мне сесть на него. Я нахожу в темноте его член и направляю его к своему входу. По случайному совпадению, в фильме показывают любовную сцену, причем более пикантную, чем в любом американском фильме.

Алекс медленно опускает мои бедра, и его член растягивает меня до предела. Мне нравится этот новый ракурс и то, как кончик его члена ударяет меня в то место, которое уже заставляет меня видеть звезды. Сцена на экране исчезает для меня, и я погружаюсь в ощущения от того, как меня трахает Алекс.

– Как ты себя чувствуешь, малышка? – шепчет он мне на ухо.

– Очень хорошо. Ты можешь двигаться быстрее?

– Я стараюсь не делать этого. Твоя киска такая тугая, детка. Ты хорошо меня сжимаешь.

– Мне нужно больше. Пожалуйста, – выгнув спину, я потянулась к его голове.

– Ах, черт. Я не могу отказать, когда ты так умоляешь.

Он двигает мной быстрее, заставляя мои бедра подниматься и опускаться по его длине жесткими и точными движениями. Я пытаюсь помочь, но он вырывает у меня контроль.

– Нет. Позволь мне сделать это.

Я могу бороться с ним, но он прекрасно справляется сам. Я закрываю глаза, освобождаясь от запретов и ограничений. Я забываю, что любой может обернуться и увидеть нас. Риск быть обнаруженным делает все более захватывающим.

– Алекс… – шепчу я, но все, что я хочу сделать, это выкрикнуть его имя, когда оргазм разбивает меня на куски.

Мое тело сотрясается с головы до ног, а Алекс двигает мной так быстро, что теперь я слышу звуки наших занятий любовью поверх шума кинотеатра. Надеюсь, их слышу только я.

Алекс хрипит, а затем кусает меня за плечо. От неожиданной боли по позвоночнику пробегает искра удовольствия, и я снова кончаю. Я хватаюсь за подлокотник, сжимая его до боли в костяшках пальцев.

Он перестает двигаться, и мое тело прижимается к его. Я остаюсь неподвижной, пытаясь перевести дыхание и восстановить чувствительность ног. Проклятье. Это была дикая поездка.

Алекс целует то место, где он меня укусил.

– Я сделал тебе больно?

– Нет, – бормочу я, затем встаю на шаткие ноги, чтобы поискать в темноте свои трусики и леггинсы.

– Не надевай их пока.

– Почему нет?

– У нас есть еще час или около того этого французского фильма

– И?

– И мне нужно отвлечься.

ГЛАВА 39

БЛЭР

Фильм закончился, и я никому не смогла бы рассказать, о чем он был. Я отвлекала Алекса, и он доказал, что его пальцы – чистая магия. У него есть дар заставлять меня кончать много раз. Мой клитор стал очень чувствительным после такого количества стимуляций.

– Хочешь пойти ко мне? – спросила я, когда на экране пошли титры фильма.

– Я бы хотел. Но мне нужно кое-что уладить.

Разочарование проникает в меня, но, к счастью, в кинотеатре еще неярко, и я надеюсь, что он этого не заметит.

Я улыбаюсь, хотя и не чувствую этого.

– Все в порядке. Наверное, на этой неделе мы должны найти время, чтобы поработать над нашим предложением для ООН.

– Да. Я напишу тебе, – он встает и добавляет. – Я, наверное, выйду первым.

Резкая боль в груди лишает меня воздуха. Мы договорились, что это всего лишь секс, но мне больно, когда именно он принимает меры, чтобы его не увидели в моей компании. Может быть, он не хочет, чтобы его видели со мной, если вдруг в кинотеатре окажется одна из его хоккейных заек.

Глупые мысли. Он уже сказал, что не хочет ни с кем спать, кроме меня. Аааа. Я слишком много думаю.

– Блэр? – говорит он, выводя меня из задумчивости.

– Извини. Я на секунду отвлеклась. Наверное, это хорошая идея. Я подожду немного.

Он смотрит на пустой зал, затем наклоняется и целует меня в щеку.

– Увидимся позже, Вествуд.

Как школьница, я таю от восторга. Я смотрю, как он спускается по ступенькам, и прежде чем исчезнуть из виду, он улыбается и машет мне рукой.

Черт. Черт. Черт.

Я влюбляюсь в Алекса. Или, может быть, это уже случилось. Как бы то ни было, я не могу поверить, что была настолько глупа, что позволила этому случиться. Я должна прекратить спать с ним, но я знаю, что не смогу уйти сейчас. Я пристрастилась к нему, как к наркотику.

Я жду пять минут, прежде чем выйти. В кинотеатре еще больше народу, и я рада, что выхожу, а не захожу. Большой блокбастер, видимо, только что закончился, потому что поток людей, направляющихся к выходу, больше, чем я ожидала. Я планирую зайти в туалет, но решаю, что это может подождать до возвращения домой.

Медленно выхожу из коридора в главный атриум кинотеатра. Я не обращаю внимания на толпу – мой взгляд прикован к выходу. Но кто-то окликает меня по имени, и я останавливаюсь, чтобы посмотреть.

Это Эшли, стоящая рядом с долговязым парнем в очках, которого я никогда в жизни не видела. Она машет рукой, и поскольку мне любопытен ее спутник, я меняю курс и направляюсь в ее сторону. Кроме того, она отмахнулась от меня, потому что была занята. Это из-за него?

– Привет, Эш. Я думала, ты не сможешь прийти в кино.

Ее лицо покраснело.

– Я не могла пойти, когда ты просила.

– Не беспокойся. Я сомневаюсь, что тебе понравился бы французский фильм, который я смотрела, – я поворачиваюсь к парню. – Простите. Где мои манеры? Я Блэр.

– Вот черт. Извини. Я совсем забыла, что ты еще не знакома с Брайаном. Брайан, это Блэр, одна из моих самых близких подруг.

– Приятно познакомиться, Блэр.

– Взаимно, – я бросаю на Эшли вопросительный взгляд.

– Мы встречаемся уже некоторое время, – объясняет она.

– И ты никогда не рассказала о нем раньше? – спрашиваю я и тут же понимаю, что это стервозный ход. В лучшем случае это прозвучит так, будто я жалуюсь. В худшем – создается впечатление, что Эшли недостаточно заботится о Брайане, чтобы упоминать о нем своим друзьям.

– Я защищала Брайана от инквизиции, – она ухмыляется.

– Так где вы познакомились?

– В классе смешанных искусств, – отвечает Брайан, сдвигая очки на нос. – Мы работали в паре над заданием.

Прямо как мы с Алексом.

– Похоже, профессора Ханнафордского университета тоже подрабатывают купидонами, – говорю я.

Эшли наклоняет голову и прищуривается.

– Кто еще встречается с однокурсником благодаря заданию?

Черт. Я сказала слишком много.

– Это случилось с одной из моих сестер по женскому сообществу.

– Хм, – её внимание переключается на что-то позади меня. – Эй, кстати о партнерах, это не Алекс?

Я поворачиваюсь, хотя мне не следует смотреть. Эшли ничего не упускает, и я не уверена, что смогу скрыть, как Алекс влияет на меня. Но мое беспокойство спорно. Алекс болтает с парой хоккейных заек, которых я узнаю по "Наследию", и поглощает все внимание. Мое горло сжимается до такой степени, что я не могу дышать.

Я кривлю лицо от отвращения.

– Как обычно, в окружении своих обожаемых фанаток.

– Вот почему я никогда не встречалась с хоккеистами. Они просто не могут удержаться.

– Ноа не такой, – я чувствую необходимость указать на это, поскольку Джиа здесь нет, чтобы защищать свою пару.

Эшли закатывает глаза.

– Ноа – исключение. У Бога что-то сломалось, когда создавал его.

– Я не знал, что ты религиозна, Эш, – вклинился Брайан.

– Я родилась и выросла католикичкой. Я не говорю, что я религиозна, но вы услышите от меня много замечаний, связанных с религией. Ничего не могу с собой поделать. Я слишком долго с ней сталкивалась.

Брайан смеется.

– Все в порядке. Я не осуждаю, – он поворачивается ко мне. – Я атеист.

Я не знаю, какого ответа он ждет, но я слишком расстроена, чтобы придумать его.

– Я, пожалуй, пойду, – говорю я.

– Ты не собираешься поздороваться со своим другом? – спрашивает Эшли, ухмыляясь.

– Пас. Приятно познакомиться, Брайан.

Я начинаю двигаться к выходу, но тут Эшли окликает меня, громко, как черт,

– Увидимся позже, Блэр!

Клянусь, она сделала это специально. Алекс слышит и смотрит в мою сторону. Наши взгляды встречаются, и я не пытаюсь скрыть, насколько злой и преданной я себя чувствую. Он хмурится, словно в замешательстве. Когда я чувствую, что на глаза наворачиваются слезы, я отворачиваюсь и поспешно направляюсь к выходу.

Я перехожу улицу, не глядя, но не похоже, что на парковке едут машины. Я рада, что припарковалась у входа – не то чтобы я ожидала, что Алекс последует за мной, но мне бы этого хотелось.

По дороге домой он пишет мне смс, а потом звонит. Я игнорирую оба сообщения, что дается мне с трудом. О моих проблемах, что я не отвечаю на звонки и сообщения, ходят легенды.

Дома я быстро принимаю душ, чтобы стереть все следы Алекса со своей кожи. Мне не нужны никакие напоминания о нашем рандеву. На часах уже шесть, а я так ничего и не съела за весь день. Я не голодна, но поесть надо. Мне нужно выгулять Печеньку, так что я могла бы перекусить, пока мы идем.

Уже очень холодно, поэтому я надеваю самое толстое зимнее пальто, которое у меня есть, – длинную белую пуховую куртку. В паре с ярко-красным шарфом и варежками на ушах я становлюсь похожа на снеговика. Перед выходом я также одеваю Печеньку во флисовую толстовку. Щенок счастлив, как только может быть счастлив, радуясь перспективе веселого времяпрепровождения на улице, даже если температура не радует. Его энтузиазм заразителен, и хотя мое сердце сегодня не выдерживает, общение с ним помогает.

На улице я дрожу. Прогноз предсказывает снег на сегодня, и я чувствую его в воздухе. Давно пора. Я не люблю холод, но Рождество не то, если оно не белое.

– Давай, мальчик. Пойдем, пока мы не отморозили себе задницы, – я дергаю за поводок Печеньку, но вместо того, чтобы направиться в парк, куда я обычно его веду, я сворачиваю на улицу с магазинами.

До магазинов всего один квартал, но Печенька хочет остановиться и обнюхать каждый угол. Когда мы, наконец, доходим до магазина, он уже несколько раз пометил свою территорию. Я замерзла, несмотря на теплое пальто, поэтому не суетилась по поводу ужина. Я покупаю небольшую пиццу в маленькой пиццерии. Это заведение только навынос, а не для посиделок, но пицца очень вкусная. Мне повезло, что сегодня нет очереди. Может быть, слишком холодно для большинства людей, чтобы выходить на улицу.

Через пять минут я уже иду домой. Бежать не хочется, так как пицца будет холодной, как бы быстро я ни бежала. Но когда я начинаю выходить из магазина, передо мной возникает темная фигура, заставляя меня резко остановиться. Я задыхаюсь, затем оглядываюсь. В поле зрения никого нет. Черт. Неужели меня собираются ограбить?

– Привет, Блэр.

Мужчина выходит на свет фонаря, позволяя мне разглядеть его лицо. Это Илья.

– Ты меня напугал.

– Извини. Я не хотел тебя напугать. Я увидел тебя с другой стороны улицы и подошел, чтобы поздороваться.

Намерение Райдера заставить нас с Алексом в спешке покинуть клуб в Бостоне выходит на первый план в моем сознании. Мое испуганное сердце и так билось в ускоренном темпе, а теперь оно бежит с бешеной скоростью. Появление Ильи в моем районе – не случайность.

– Что ты делаешь в Фэрбенксе?

– У меня завтра рано утром деловая встреча. Я подумал, что проще будет приехать сегодня.

– И ты остановился где-то поблизости?

Он потирает затылок и выглядит смущенным. Но его характер слишком холоден и расчетлив, и я не верю в это притворство.

– Вообще-то, я хочу инвестировать в арендную недвижимость, и твоя мама упомянула, что в твоем доме есть несколько квартир на продажу. Я приехал посмотреть.

У меня кровь стынет в жилах. Конечно, моя мать может иметь какое-то отношение к присутствию Ильи здесь. От одной мысли, что у него может быть квартира в том же доме, где живу я, у меня по позвоночнику пробегают мурашки. Шестое чувство подсказывает мне, что этот парень – плохая новость.

– Ну что ж. Я лучше пойду.

– Могу я проводить тебя до твоей квартиры?

– В этом нет необходимости. Это безопасный район, а моя квартира находится за углом.

Если он скажет, что ему будет легче, если он проводит меня, я действительно ничего не могу сделать.

– Если ты уверена… хорошего вечера, Блэр. Скоро увидимся.

– Скоро увидимся?

Один уголок его рта дергается вверх в зловещей ухмылке.

– Рождественская вечеринка твоих родителей? Скоро, не так ли?

У меня в горле застревает комок, а язык становится толстым во рту.

– Да, это так, – пролепетала я.

– Жду не дождусь, – он разворачивается и уходит.

Я не могу двинуться с места, охваченная приступом паники. Моя мама в последнее время ужасно тихая. После того, как я исчезла с предыдущей вечеринки, она должна была наброситься на меня и сказать, как она разочарована во мне. Она этого не сделала, значит, готовит мне неприятный сюрприз, и чутье подсказывает, что в этом замешан Илья.

Боже мой. Что, если именно за него хотят выдать меня замуж мои родители? Меня тошнит от одной мысли об этом. С физической точки зрения, все могло быть гораздо хуже, но его красивое лицо не может скрыть его черное сердце. В глубине души я знаю, что Илье нельзя доверять. Райдер, похоже, испытывает такое же отвращение к этому человеку, а он знает его лучше, чем я.

Печенька дергает поводок, устав стоять на месте. Я заставляю себя двигаться, и уже через пару шагов я бегу так быстро, как только могу. Когда я добираюсь до здания, мое сердце бешено колотится, но меня ждет еще одна высокая фигура. Алекс.

Я забываю, что должна была злиться на него, и бегу в его объятия.

– Блэр. Что случилось? – он крепко прижимает меня к своей груди.

– Ничего.

– Чушь. Что-то случилось. Ты дрожишь.

– Мне холодно.

– Тогда пойдем в дом.

Он набирает код, чтобы открыть дверь, и, прижав меня к себе, заводит в здание. Он не спрашивает, что случилось, но смотрит на меня, пока мы ждем лифта. Я делаю вид, что ничего не замечаю, и не отрываю взгляда от металлической двери.

В лифте он набирает номер моего этажа и поворачивается ко мне.

– У тебя синие губы. Как долго ты была на улице?

– Не так уж долго. Что ты здесь делаешь?

Он не отвечает. Лифт пикает, сообщая, что мы прибыли на мой этаж. Мы молча идем по коридору, и только когда мы оказываемся в моей квартире, он отвечает.

– Я пришел, потому что ты не брала трубку.

– Ты звонил один раз. Это вряд ли оправдывает личный визит, – я ставлю коробку с пиццей на кухонную стойку, избегая смотреть ему в глаза.

– Я звонил тебе несколько раз.

– Других звонков не было, – я ощупываю карман куртки и обнаруживаю, что он пуст. Затем я замечаю свой телефон, лежащий на журнальном столике. – Наверное, я забыла взять телефон с собой.

– Значит, ты не избегала моих звонков? – он говорит неуверенно, и этот тон настолько необычен для него, что я смотрю на его лицо.

Его выражение неуверенности и страха застает меня врасплох.

– А если бы избегала, тебя бы это волновало?