Текст книги "Играй жестко (ЛП)"

Автор книги: Мишель Геркулес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА 8

АЛЕКС

Я не могу отделаться от мысли, что моя нынешняя ситуация – это космическая шутка. Когда все, чего я хотел, – это держаться как можно дальше от Блэр, теперь я вынужден жить с ней в одном президентском номере. Да, номер огромный, но осознание того, что она находится за стеной, делает со мной неожиданные вещи. Я всегда знал, где нахожусь по отношению к ней.

Я ее ненавижу – или раньше ненавидел. Она назойливая, всезнайка, которая пытается превзойти меня на каждом занятии, которое мы проводим вместе. Наши специальности слишком похожи. Я изучаю экономику и математику. Она изучает информатику и экономику, поэтому мы слишком часто пересекаемся. У моей семьи плохая история с ее семьей, так что, конечно, я был предубежден против Вествудов еще до того, как мы познакомились. Но когда я присоединился к "Воинам" и был вынужден общаться с Райдером, я изо всех сил боролся со своими предрассудками. В конце концов, он их развеял, и мы стали близки. А потом он предал нас всех. С Блэр все было по-другому – она всегда была Вествуд, до мозга костей. Заносчивая, грубая, пользующаяся привилегиями.

Враждебность осталась, но она уступила место чему-то помимо похоти. Она не только не высмеяла меня за то, что я вышел из себя в самолете, но и помогла мне справиться с этим. Я втайне надеюсь, что скоро она использует это против меня. Тогда мир снова обретет смысл.

Я принимаю душ, чтобы избавиться от запаха самолета, и намереваюсь после этого лечь в постель. Но оказывается, что современная многоструйная установка в моей ванной комнате мало помогает мне расслабиться. Я на взводе. Спина болит от путешествия и от того, что я был напряжен в течение двадцати минут во время этого адского полета. Я взял с собой обезболивающие, которые прописал врач команды, но приму их только в крайнем случае.

Через десять минут я уже сижу на стуле в баре отеля и заказываю двойной виски. Я не собираюсь напиваться до потери сознания. Мне просто нужно достаточно алкоголя, чтобы снять напряжение с тела. Кроме того, этот напиток, вероятно, обойдется дороже, чем бутылка в винном магазине. Оглядываясь назад, я, наверное, должен был проверить цену. Когда я вернусь, мне нужно будет найти еще несколько мест для репетиторства; у меня не хватает средств. Моя стипендия не покрывает всех расходов.

Потягивая напиток, я притворяюсь, что обращаю внимание на спортивную передачу по телевизору, но мои мысли находятся где-то в другом месте, точнее, на пятнадцатом этаже за белыми двойными дверями. Через несколько минут мое внимание привлекает вспышка ярко-розового цвета. Это Блэр, направляющаяся к другому концу бара. Не знаю, увидела ли она меня и поэтому решила сесть подальше от меня, или она действительно меня не заметила.

Я пришел сюда, чтобы забыть о ней – не то чтобы у меня это хорошо получалось, – а ей пришлось спуститься и сделать это еще сложнее. Сейчас я ее не вижу, но, тем не менее, ощущаю ее присутствие. И теперь, когда виски подействовало на мое тело, мой разум сосредоточился на других вещах, например, на воспоминании о ее руке рядом с моей промежностью. Черт. У меня уже встает от одной мысли об этом.

Нахер все это. Мне нужно убираться отсюда. Я опрокидываю в себя виски, как рюмку, и ставлю толстый стакан обратно на стойку.

Бармен поднимает бровь и спрашивает: – Еще один?

– Нет. Мне хватит.

Он протягивает мне черную папку, и я стараюсь не поморщиться, когда вижу урон в виде суммы. Потом мне приходит в голову, что я могу просто записать это в счёт номера. Если экономический факультет может оплатить президентский номер, то они и глазом не моргнут по поводу этого счета.

Я решаю найти место, где можно поесть, но вместо того, чтобы выйти из отеля, проверяю Блэр. Она не сидит у бара, как я думал, но ее легко найти, когда она одета в такой яркий цвет. Я вижу ее рукав, торчащий из закрытого столика в конце коридора. Может, она спустилась перекусить? Я должен уйти.

Но я этого не делаю.

Длинными шагами, за считанные секунды я добираюсь до ее столика. Ее руки обхватывают белую кружку, и, судя по маленьким кусочкам зефира, которые я вижу плавающими в ней, она пьет горячий шоколад.

– Только ты можешь прийти в бар и заказать горячее какао.

Она поднимает глаза, и тут я вижу ее красные глаза и небольшие потеки макияжа под ними.

– Что случилось? – я сажусь напротив нее.

Она отступает назад, ее позвоночник напрягается.

– Ничего не случилось.

– Конечно, ты просто так плачешь над своим горячим какао.

– Просто забудь, – она слишком быстро отнимает руки от чашки, опрокидывая ее. – Черт.

Я быстро достаю салфетку и бросаю ее на разлитую жидкость, не давая ей растечься.

– Ну вот, я спас твою одежду, Барби.

Она смотрит на меня пару секунд, и если бы она была мультяшной, то из ее ушей шел бы дым. Затем она выскальзывает из кабинки.

– Ты все портишь, Камински.

Она поворачивается на каблуках и уходит.

О нет. Последнее слово не останется за ней, не тогда, когда я проявил заботу. Я следую за ней и догоняю ее, когда она входит в вестибюль отеля. Я воздерживаюсь от того, чтобы схватить ее за руку, чтобы люди не подумали, что я ее домогаюсь. Вместо этого я встаю перед ней, заставляя ее остановиться.

– Что залезло тебе в задницу? Я был в состоянии… – ослепляющая боль пронзила меня от копчика до позвоночника, и я увидел звезды. – Блять!

Я слегка наклоняюсь вперед и на секунду закрываю глаза. Я не должен был идти так быстро, или, может быть, это внезапное вращение сделало свое дело. Я на секунду забыл, что не должен делать резких движений.

– Спина? – спрашивает она.

Я открываю глаза, чтобы смерить ее взглядом.

– Нет. Мне нравится издавать болевые крики от удовольствия.

– Вот что ты получаешь за то, что бегаешь как идиот.

– Я не бежал, – прохрипел я.

– Ты можешь идти?

Я пытаюсь выпрямиться и сделать шаг, но мне кажется, что на пояснице сидит слон.

– В конце концов смогу. Я жду, когда боль утихнет.

– Во сколько ты принял обезболивающее?

– Я их не принимал.

Ее брови взлетели к небу.

– Почему?

– Я бы предпочел не прибегать к ним.

– Значит, ты предпочитаешь испытывать мучительную боль?

Несмотря на дискомфорт, я ухмыляюсь.

– Очевидно. Я ведь пошел за тобой, не так ли?

– Для умного человека ты можешь быть таким тупицей.

Моя ухмылка расширяется.

– Значит, ты считаешь меня умным.

Она сужает глаза.

– Я думаю, что ты полон дерьма и совсем не испытываешь боли, – она поворачивается, чтобы уйти, но я уступаю и касаюсь ее руки.

– Подожди. Я не шучу. Я могу потерять сознание от боли, если скоро не лягу.

– И что ты хочешь, чтобы я с этим сделала?

Черт. Она собирается заставить меня сказать это.

– Не могла бы ты помочь мне вернуться в наш номер?

Ее глаза расширились.

– Ого. Ты просишь меня о помощи? Ты, наверное, умираешь по-настоящему.

К черту. Я не буду умолять. Стиснув зубы, я делаю шаг, потом еще один, надеясь, что смогу дойти до лифта, не упав.

Блэр шагает рядом со мной, переплетая свою руку с моей.

– Давай, дедушка. Обопрись на меня.

Я бы ответил, но все мое внимание сосредоточено на том, чтобы пройти через это без новых унижений. Дважды, в течение нескольких часов, Блэр была свидетелем моего самого низкого положения, и это будет пожирать меня месяцами.

Она маленькая, и поэтому я изо всех сил стараюсь не опираться на нее слишком сильно. Короткое расстояние кажется милей, но в конце концов мы добираемся до лифта как раз в тот момент, когда из него выходит пара. Блэр продолжает держать меня за руку, даже когда я прислоняюсь к стене и закрываю глаза.

– Ты собираешься потерять сознание? – спрашивает она.

– Нет.

– Тошнит?

Чтобы поиздеваться, я вру.

– Да.

– Серьезно?

Я поворачиваюсь к ней лицом.

– Нет, я просто играю на твоих нервах.

Она сначала отворачивается.

– Я не знаю, почему тебе нравится надо мной издеваться.

– Правда? Ты не знаешь?

Лифт дзинькает за секунду до того, как открываются двери. К счастью, он находится на небольшом расстоянии от нашего номера. Блэр достает из сумочки ключ-карту и открывает передо мной дверь. Как только я переступаю порог, я отхожу от нее и направляюсь к дивану, где падаю на живот. Это не полное облегчение, но такая поза определенно лучше, чем стоя.

– Где твои обезболивающие?

Я прижимаюсь лицом к дивану и отвечаю: – Я их не принимаю.

– Алекс, перестань. Почему ты упрямишься?

Я поворачиваю голову и вижу, что она стоит рядом с диваном, положив руки на бедра. Ее розовое пальто расстегнуто, обнажая суперкороткое черно-белое платье с большими белыми пуговицами спереди. На ней черные колготки, но они не скрывают прекрасную форму ее ног. Мои мысли становятся опасными. Я хочу провести пальцами по ее бедрам и выяснить, действительно ли она не ледяная принцесса, какой я ее всегда представлял.

Я поднимаю глаза, пока она не заметила, что я пялюсь на нее, как жуткий гад.

– Потому что мой отец пристрастился к ним после несчастного случая несколько лет назад.

Это признание удивляет не только ее, но и меня. Может быть, это боль заставила меня выдать такой личный факт о моей семье, или я просто хотел, чтобы она перестала приставать ко мне с расспросами об обезболивающих.

– А, понятно, – она разворачивается и исчезает в своей комнате, не сказав больше ни слова.

Ладно, не совсем та реакция, которую я ожидал, но, по крайней мере, она оставила меня в покое. Я закрываю глаза, надеясь, что усталость от поездки и виски усыпят меня.

Через пару минут Блэр возвращается в гостиную.

– Ты сможешь раздеться до пояса?

Я открываю глаза.

– Тебе не потребовалось много времени, чтобы попытаться раздеть меня.

Она прищурилась.

– Вытащи свои мысли из канавы. Мне нужно снять с тебя рубашку, чтобы я могла приложить горячий компресс к твоей спине.

Затем я вижу в ее руке голубой мешочек.

– Не могу поверить, что это было у тебя в чемодане.

Она пожимает плечами.

– Надо быть готовым. Теперь ты можешь снять свитер сам или тебе нужна помощь?

У меня возникает искушение сказать, что мне нужна ее помощь, просто чтобы посмотреть на ее реакцию, но я и так уже слишком много раз полагался на нее сегодня.

– Думаю, я справлюсь, – я сажусь, и тут же в бедрах вспыхивает боль.

Я хватаюсь за края свитера и футболки, чтобы снять их одновременно, но на полпути останавливаюсь, чтобы сделать глубокий вдох. Черт, как больно.

– Господи, давай я тебе помогу, – Блэр кладет компресс на журнальный столик и наклоняется, приближая свое лицо к моему.

Наши взгляды встречаются, и я чувствую перемену в воздухе. Она смотрит на меня не с ненавистью, как в предыдущие разы, когда мы устраивали поединок взглядов. В ее прекрасных голубых глазах светится желание. Она опускает взгляд к моим губам и задерживается там на пару мгновений. Я нахожусь в секунде от того, чтобы намотать на руку прядь ее волос и прижать ее губы к своим, когда она срывает с меня одновременно свитер и футболку и отступает назад. Она не произносит ни слова, переключая внимание на мою грудь.

Я привык к тому, что женщины меня разглядывают, но сейчас мне доставляет особое удовольствие то, что это делает Блэр.

– Видишь что-то, что тебе нравится?

– Я и не знала, какой ты ужасно бледный.

Ее оскорбление вызывает ухмылку на моих губах.

– Я зимний мальчик.

– Хорошо, теперь ложись на живот, чтобы я могла положить тебе на спину горячий компресс, – говорит она мне.

Напористые манеры Блэр всегда раздражали меня, но сегодня я делаю все, что она говорит, без возражений, потому что, шутки в сторону, моя спина меня убивает.

– Где болит больше всего? – спрашивает она.

– В пояснице.

Как только она прикладывает горячий компресс к моей ноющей мышце, наступает облегчение. Но боль еще далеко не прошла. Я громко стону.

– Что случилось? Слишком горячо?

– Нет. Это прекрасно.

– Я читала, что нужно чередовать горячее и холодное. Я буду прикладывать лед через некоторое время.

– Массаж может быть более полезен, – говорю я, не задумываясь. Или, может быть, я думаю, но только своим членом.

– Обычно я бы и десятиметровым шестом к тебе не прикоснулась, но я вижу, что тебе очень больно. Если ты думаешь, что это поможет.

Не веря своим ушам, я смотрю на нее. Она выглядит искренней, и, черт возьми, если мое сердце не разогналось с нуля до сто миль в час за две секунды.

– Помогло бы.

– Хорошо.

Я смотрю, как она снимает туфли на высоком каблуке и подходит ко мне с меньшей уверенностью, чем я привык от нее ожидать.

– Я никогда раньше не делала никому массаж. Что мне делать?

Признание Блэр в том, что она не знает, как что-то делать, и просит помочь меня, оправдывают все мои предыдущие моменты слабости.

– Сядь на заднюю часть моих ног.

– Что? – пискнула она.

– Так тебе будет легче. Иначе у тебя может заболеть спина. Диван слишком низкий. Ты же не хочешь горбиться надо мной.

Я с трудом верю, что она так и поступила, и, черт возьми, если она не сидит на мне сверху, я мгновенно возбуждаюсь. Мой стояк упирается в джинсы, и мне приходится бороться с желанием прижаться бедрами к дивану.

Она снимает горячий компресс и прикасается к этому месту кончиками пальцев. По моему позвоночнику пробегают мурашки, и желание закручивается у основания позвоночника. Почему ее прикосновения так сильно влияют на меня? Она надавливает большими пальцами и делает круговые движения. Это больно, но в то же время чертовски приятно, и не потому, что массаж действует.

– Так нормально?

– Да, – шиплю я.

– Мне следовало использовать лосьон, чтобы избежать слишком сильного трения. Я могу взять его, – она начинает отрывать от меня свою сладкую попку.

Я тянусь к ее ноге.

– Нет. Все в порядке.

Она снова расслабляется, и это мой сигнал прекратить прикосновения, но моя рука остается на ее ноге, и она не убирает ее. Она продолжает массировать меня, прорабатывая напряжение в пояснице своими ловкими пальцами, как профессионал. Оказывается, мне нравится, что ее руки на мне, и я начинаю представлять, как они исследуют другие части моего тела.

Не задумываясь, я ласкаю ее ногу, совершая пальцами ленивые круговые движения. Угол наклона неудобный, и я не могу исследовать дальше, вверх и под юбку. Я бы остановился, если бы она попросила меня об этом, но она продолжает заниматься моей спиной, не обращая внимания на то, что я делаю.

Массаж определенно помогает, и боль уменьшается, но другая боль вышла на первый план. Мой член тверд как камень, а яйца напряжены и готовы взорваться. Мне нужно облегчение, хотя я сомневаюсь, что Блэр поможет мне в этом.

– Теперь лучше? – спрашивает она.

– Да… и нет.

Она замирает, затем соскальзывает с меня. Я поворачиваюсь на бок, не пытаясь скрыть выпуклость в штанах.

– Я сделала все, что могла.

Я сажусь и тянусь к ее руке.

– Что ты делаешь, Алекс?

– Я не знаю.

Она отступает назад, освобождая свою руку.

– Нам лучше пойти спать. Завтра у нас длинный день.

Ее ответ действует как холодная доза реальности. Она меня привлекает, и я бы трахнул ее прямо сейчас, если бы она мне позволила, но я должен помнить, что она мне совсем не нравится, и завтра мы будем только соперниками.

– Точно. Спасибо за массаж, Вествуд.

Я не двигаюсь с места, наблюдая, как она спешит в свою спальню и закрывает дверь. Моя спина больше не убивает меня, но моя промежность говорит совсем о другом.

ГЛАВА 9

БЛЭР

Не могу поверить, что вчера вечером я делала массаж Алексу Камински, своему заклятому врагу. Я также не мешала ему прикасаться ко мне. Его ласки на моей ноге были далеко не скандальными, но иногда самые простые жесты оказываются самыми разрушительными. Мне было приятно, что его рука была на мне, и я хотела бы, чтобы он сделал больше. Слава Богу, что я в последнюю секунду опомнилась и не поддалась туману похоти, окутавшему мой мозг.

Сегодня утром я твердо решила забыть о том напряженном моменте, который произошел между нами. Я надела свой лучший деловой костюм – темно-синий пиджак в мелкую полоску и юбку-карандаш – и надела его в сочетании с белой рубашкой на пуговицах. Я встала в пять, чтобы успеть принять душ, сделать прическу и кое-что подправить в своей презентации.

Я была готова, но, выйдя из комнаты, почувствовала себя неуверенно. Я отказываюсь думать о том, что причиной этого может быть Алекс. Это становится невозможно игнорировать, когда он выходит из своей комнаты в костюме, который сидит на нем как перчатка. Он также военно-морского цвета, а его рубашка белая, так что мы совпадаем. Мое сердце рвется вперед и бьется быстрее.

– Доброе утро, – пролепетала я.

– Доброе утро, – его взгляд опускается на мои туфли и медленно проходит по всему телу, пока наши глаза снова не встречаются. – Отлично выглядишь, Вествуд.

Я провожу руками по юбке, разглаживая невидимые линии.

– Спасибо, ты тоже. Как твоя спина?

– Намного лучше.

Его голубые глаза словно прожигают меня, и я чувствую, как румянец пробирается по моим щекам.

– Хорошо.

– Слушай, насчет прошлого вечера…

Я поднимаю руку.

– Давай не будем вспоминать о том, что произошло прошлым вечером, хорошо? Или наш разговор во время полета.

Он сужает глаза, на секунду сжимая челюсть.

– По-моему, звучит неплохо.

Подожди. Он злится, что я хочу забыть о том, что у нас был общий момент?

– Я уже заказала Uber. Ты можешь поехать со мной.

– Пас. Я пойду позавтракаю. Я слышал, что шведский стол там просто необыкновенный.

Разочарование захлестывает меня, что глупо.

– Я не люблю завтракать.

– Это меня не удивляет.

– Почему?

Он качает головой.

– Неважно.

Я ненавижу, когда люди говорят не совсем то, что имеют в виду, но я не собираюсь добиваться от Алекса подробностей. Уверена, что его ответ не доставит мне удовольствия.

– Я тебя не жду, – я поворачиваю в сторону своей комнаты, потому что я определенно не хочу ехать с ним в лифте.

– Не та дверь, Вествуд.

Мой позвоночник напрягается.

– Я кое-что забыла. Увидимся на форуме.

Я приезжаю одной из первых, и поэтому очереди на регистрацию нет. Получив бейдж и приветственный пакет, я отправляюсь на поиски места, где можно присесть и просмотреть свою презентацию. Я уверена, что она и так идеальна, но мне нужно отвлечься, иначе я буду все время думать об Алексе. Мне нужно, чтобы я была сосредоточена, а не витала в облаках в мыслях о нем.

Форум проводится в университете Фэрбрук, и презентации проходят в двух разных зданиях кампуса. Они находятся недалеко друг от друга, и организация дала людям достаточно времени, чтобы добраться до своих сессий. Мы с Алексом выступаем в одном здании, но его презентация проходит в первой половине дня, а моя – во второй.

Прежде чем найти тихую зону, где можно поработать, я замечаю людей, несущих стаканчики с кофе, что напоминает мне о том, что я еще не выпила кофеина. Я спрашиваю их, где они взяли кофе, и они показывают на тележку с кофе, которую я совершенно не заметила, когда заходила в здание.

Я встаю в уже длинную очередь и проверяю свой телефон на наличие сообщений. Я еще раньше перевела телефон в беззвучный режим. Наверное, я люблю пытки, потому что первое сообщение, которое я вижу, – от мамы, которая спрашивает, звонила ли я Марку. Она отправила его десять минут назад.

Я не собираюсь звонить Марку. Это риск вызвать ее гнев, но я надеюсь, что если я проигнорирую ее, а потом скажу, что была занята и у меня не было времени, она не выполнит свою угрозу.

Есть также сообщение от Джиа, и оно вызывает улыбку на моих губах.

Джиа: Вы уже убили друг друга?

Я: Еще нет. Я даю ему передышку, поскольку он ранен.

Джиа: Спина его не беспокоит?

Очевидно, я не хочу говорить Джиа, что делала Алексу массаж. Этот секрет я планирую унести с собой в могилу.

Я: Я не знаю. Он мне не скажет, если это так.

Боже, я чувствую себя ужасно из-за этой лжи. А что, если Алекс не против открыть свой большой рот? Я только что вернула доверие Джиа.

Джиа: Да, я сомневаюсь, что он захочет показать тебе слабость.

Она в этом не ошибается. Я знаю, что он был недоволен тем, что я присутствовала при том, как он выходил из себя из-за небольшой турбулентности.

Подходит моя очередь, поэтому я убираю телефон и заказываю большой латте, а затем спешу обратно в здание. Я не хочу, чтобы он остыл. На регистрацию уже выстроилась очередь, и в конце ее я вижу Алекса, который болтает с высокой рыжеволосой девушкой, чьи ноги тянутся на многие километры. Он что-то говорит, и она смеется, играя с прядью своих волос.

В груди вдруг становится тесно, и я в очередной раз задаюсь вопросом, почему вид Алекса, флиртующего с другими женщинами, так сильно меня беспокоит. Черт. Если это ревность, то мне нужна терапия. Я не могу ревновать этого бабуина. Недовольная собой, я отхожу от зоны регистрации и ищу место, где можно присесть.

Наконец я нахожу длинный стол, похожий на стойку, со свободным стулом, стоящим напротив высоких окон.

По обе стороны от меня сидят соседи, но они заняты своими ноутбуками и не обращают на меня внимания, когда я ставлю свою чашку. Проблема с этими высокими стульями в том, что они не сочетаются с обтягивающими юбками и каблуками.

Мне удается сесть после неловкого маневра и толчка локтем парня слева от меня.

– Извините.

Он поворачивается, уже нахмурившись, но выражение его лица мгновенно меняется на яркую улыбку.

– Не волнуйтесь, – его взгляд падает на мой бейдж. – О, вы приехали на форум?

– Да.

– Я тоже, – он протягивает руку. – Я Дэниел Лоуренс. Гарвардский юридический.

– Блэр Вествуд, – я не сопровождаю свое имя указанием школы и специальности, потому что с его стороны это было чертовски снобистски, и мне хотелось бы верить, что я не такая, как он.

– В каком колледже ты учишься?

– Ханнафорд.

Его глаза расширились.

– О, ты сестра Райдера.

Я нахмурила брови.

– Ты знаешь моего брата?

Он кивает головой вверх-вниз.

– Я играл в хоккей. Я играл против твоего брата в последний год учебы. Он был так хорош.

– Да, был.

Я молюсь, чтобы он не задал после своего комментария страшный вопрос – почему Райдер ушел?

– Что привело тебя на форум? – спрашивает он.

– Я представляю доклад.

Он вытаращил глаза.

– Правда? Я думал, ты моложе Райдера.

– Так и есть.

– Эээ… так ты старшекурсница?

– Не-а. Первые курсы.

– Правда? Ого. Тогда ты, наверное, супер умная.

– Ты удивлен.

Блин, этот чувак меня раздражает. Я должна была догадаться, что он придурок, по тому, как он представился.

– Да. Обычно сверхумные девушки не такие красивые, как ты.

И он продолжает рыть себе могилу.

– Хорошо. Если ты не возражаешь, я бы хотела немного поработать перед презентацией моего друга.

– Конечно, конечно. Кто твой друг?

– Я, – отвечает Алекс, появляясь из ниоткуда.

Дэниел Лоуренс, Гарвардский университет, поворачивается на стуле лицом к Алексу.

– Ты шутишь.

– С чего бы мне шутить? – Алекс хмурится.

– Ты Алекс Камински, защитник "Воинов", и тебе тоже дали место на презентации?

– Именно так.

– Ого. Чем кормят студентов в Фэрбенксе? Может, мне стоило поехать туда, а не в Гарвард?

– Я гарантирую, что наши достижения никак не связаны с тем, что мы едим, – возражает Алекс, которого явно не забавляет полушутливая попытка Дэниела сохранить лицо.

– Ну, я должен идти. Я с нетерпением жду обе ваши презентации, – он вскакивает со своего места так быстро, что чуть не падает со стула.

– Милый друг, – пробормотал Алекс.

– Он не мой друг. Я села рядом с ним, и он начал разговор.

– Хм… – он смотрит на меня слишком долго, нервируя меня.

– Что?

– Значит, я теперь твой друг?

Я закатила глаза.

– Я не могла сказать парню, что мне не терпится увидеть презентацию моего врага.

Алекс приподнял одну бровь.

– Но тебе не терпится ее увидеть.

– Только для того, чтобы посмотреть, как ты разобьешься и сгоришь.

Он хихикает.

– Блэр, ты милая, когда смешная.

Мое лицо превращается в лаву. Я не ожидала от него такого ответа.

– Я не милая!

Я должна была сказать, что я не смешная, но он полностью обезоружил меня.

Моя вспышка вызвала у него смех.

– Правильный ответ был: "Так ты считаешь меня милой?". Да ладно, я же специально для тебя это придумал.

Я встаю со стула и собираю свои вещи.

– Ну, мне все равно, считаешь ты меня милой или нет.

– Ладно, хорошо. Ты не милая, просто смешная, – он пожимает плечами и уходит.

Черт возьми! Я собиралась уйти, а он и этого лишил меня. Придурок.