Текст книги "Милая обманщица или гувернантка из трущоб (СИ)"

Автор книги: Мирая Амброва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Милая обманщица или гувернантка из трущоб

1

Директор раздраженно постукивал пальцами по столешнице. Я знаю, зачем он меня сюда вызвал, но я была готова обороняться. Если он думает, что сможет так просто выжить меня из школы, то его ждет неприятный сюрприз.

– Вы же понимаете, Анастасия Александровна, что вы не можете поставить Василькову двойку в четверти?

Я приподняла подбородок, с вызовом смотря в глаза директора школы. Если он думаете, что я буду плясать под его дудку, как многие учителя, то пусть даже не надеется. Не выставлю я тройку этому мелкому гаденышу, что свернул кровь половине школы.

– Почему же? – спросила я. – Васильков посетил всего пять моих уроков за всю четверть. Написал самостоятельные и последнюю контрольную, на которую попал, на «два». А вы хотите, чтобы я на глазах у всего класса сделала вид, что он заслужил «три»?

– Вы должны, Анастасия…

– Сидоренко на все уроки ходил, два дня пропустил всего! Написал контрольную на «три», но это заслуженная тройка, а не подтянутая два! Он старался, пытался, а я должна сравнять его с Васильковым? Что тогда останется у Сидоренко от желания учиться, если тройки ставят просто так?

– Да, должны! – гаркнул директор, потеряв терпение. – Должны, если хотите и дальше тут работать! Васильковы сделали немало для школы, чтобы вы сейчас вот так просто их сына… с дерьмом мешали!

У меня даже глаза на лоб полезли от таких заявлений.

– Но…

– Никаких ноканий! Георгий хороший мальчик. А вы на него просто взъелись и хотите заодно с собой всю школу под монастырь подвести! У него же отец в администрации города, мать там же… Что будет, когда они решат этот конфликт вынести на всеобщее обозрение? Обратятся куда-нибудь?

Я пыталась взять себя в руки. Я учитель, а не бойцовская собака, но как же хотелось сейчас вцепиться в глотку этому гаду, что уже год сидит в кресле директора. Как он пришел сюда, так все полетело к чертям. Подкармливает своих любимчиков пряниками, стегает кнутом неугодных. И я в числе последних лишь потому, что всегда за справедливое оценивание, за равное отношение к ученикам.

– Послушай, голубушка…

И откуда только слово такое взял? Никогда не слышала от него, у директора лексикон победнее обычно.

– Я понимаю всё. Ты молодая, неопытная еще…

– Я тут пять лет работаю, – перебила его. Пусть не пытается меня дурочкой выставить, которая впервые попала в этот змеиный клубок.

– Все равно. О жизни мало знаешь. Иногда надо… гибче быть, Анастасия Александровна. Там оценочку подправить, там глаза на пропуски закрыть. Георгий, он же золотой мальчик.

– Конечно золотой, – хмыкнула я. – Родительскими деньгами обсыпанный – вот и все золото. Зато как блестит!

– Я не это имел ввиду. Он же хороший мальчик, умненький, способный. Спортсмен в конце концов.

– Ага, способный пятиклашек в туалете избивать. Вы это спортом называете? Как вообще можно было такого агрессивного ребенка отдавать в секцию бокса?

– Не наговаривайте, это все были выдумки малышей. Ну поиграл с ними чуть-чуть, а они раздули из мухи слона. Родители претензий не имеют.

– Конечно. Ваши Васильковы заткнули рты всем деньгам, родители заявления и позабирали.

Директор покраснел.

– Вижу, с вами не договориться, – зло сказал он. – Значит пойдем другим путем.

Он привстал, упер руки в край стола.

– Если у него будет два, я уволю вас по статье за пьянство.

– Я не пью, – напомнила я.

– А это и не важно. Я вот смогу доказать, что вы приходили на работу не в себе, а вы обратное сможете доказать?

Его глаза буравили меня тяжелым взглядом. Я знала, он может так сделать. За ним не заржавеет. Припевалы директора с радостью скажут что угодно, чтобы очернить меня.

– Я не хочу таких жестких мер, Анастасия Александровна. Но вы же знаете, я могу сделать так, что вас потом ни в одну школу не возьмут. А в нашем маленьком городке выбор работы невелик. Будет печально, если такой хороший учитель станет продавцом где-нибудь в супермаркете.

Какой же все-таки подонок. У меня даже слов не нашлось, чтобы ему ответить. Он прав – он может превратить мою жизнь в ад очень легко. Не зря он тут директором оказался, в гороно все на подвязках.

– Идите, Анастасия Александровна, и подумайте хорошенько.

Я развернулась на каблуках и вышла. Внутри все клокотало от бессильной ярости. Почему всегда все так несправедливо? Правда никому не нужна.

За дверью натолкнулась на само семейство Васильковых. Явно подслушивали, как директор меня отчитывает. На лице сыночка растянулась самодовольная улыбка:

– Здраааавствуйте Анастасия Александровна, – протянул он.

Мальчишка явно наслаждался своим превосходством. Он знал, чего бы он не сделал, все сойдет ему с рук. Деньги родителей везде помогут, хоть человека убей.

– Здравствуйте, – сухо поздоровалась я.

Родители даже ртов не пытались открыть. Смерили меня уничижающими взглядами и вошли в кабинет директора.

Я спустилась со второго этажа на первый, направилась к двери. В коридорах было пусто. Уроки закончились, большинство детей было уже дома.

На крыльце зазвонил телефон. Я нашла его в сумочке и подняла трубку:

– Наська! – радостно прокричала подруга. – У меня к тебе предложение!

– Не сейчас, Алён. Голова трещит. Опять мне в школе все нервы вымотали.

– Вот! – обрадовалась подруга. – Именно потому я и звоню! Тебе нужно срочно на отдых. Давай со мной в поход, в горы.

– В горы? – рассмеялась я. – Ты как это представляешь? Я же вообще никак и никогда…

– Да ты не боись. Не можешь – научим, не хочешь – заставим. А если серьезно, мы так, по-лайту идем. На небольшую гору поднимемся, переночуем и назад.

– Ну не знаю, не люблю я такое.

– Ой, ну хватит! Вот что ты неделю каникул делать будешь? Сидеть в квартире и презентации на следующую четверть готовить? Давай развеемся, а то у меня еще одно место оплачено, а Борька не может – руку сломал на днях.

– Какой ужас! – посочувствовала я. – Ну если очень надо.

– Надо, Федя, надо! – хохотнула Алёна. – Все собрано, возьмешь Борькин рюкзак. Только оденься хорошо и обувь крепкая нужна, но не новая – расхоженная.

– Поняла, – кивнула я, хотя она не могла увидеть. – Когда выезд, завтра?

– Ага, будь готова, – сказала Алёна и положила трубку.

И уже на следующий день я стояла почти на вершине горы.

– Маленькая, говоришь? – запыхалась я. Горло саднило от тяжкого дыхания. Ноги гудели, стертые ботинками, хотя они были далеко не новьё. Сердце стучало так, что грудь уже болела.

– Держись, подруга! – смеялась с меня Алёна. – Мы почти дошли.

Мы немного отстали от основной группы из-за меня. Я слишком быстро выдыхалась, так как совершенно не привыкла к таким нагрузкам.

– Ладно, что там у тебя с Димой? – спросила подруга. – Встречались еще?

– Не знаю, мы как-то мало видимся. Наверное, скоро расстанемся. Он еще вчера обещал написать, и молчок.

– Напишет, не боись, – улыбнулась Алёна.

– Тут еще сети нет…

– А там есть, – подруга показала на небольшой выступ. – Проверено, я оттуда в прошлый подъем звонила.

Я пошла к выступу.

– Точно ловит? – обернулась, посмотрела на подругу.

– Да точно, зачем мне врать? Ты только осторожнее.

Я забралась на выступ. Посмотрела с него – невысоко. Не страшно. Если и упаду, то точно не разобьюсь.

Телефон звякнул, оповестив о новом сообщении.

– О, я же говорила! – крикнула Алёна. – Что пишет?

– Говорит, что хочет встретиться снова, – улыбнулась я. – Значит, все хорошо.

– Сумасшедший мужик, раз с училкой решил встречаться, – наигранно закатила глаза она.

– Ну спасибо, – я кинула в нее камешек.

Радостная, начала спускаться. Вернусь из этого проклятого похода, и сразу с Димой на свидание. А то так и буду видеть одни тетрадки и учебники.

Нога наступила на какой-то камешек и поехала. Я почувствовала, что теряю равновесие.

– Настя! – отчаянно закричала Алёна, но было уже поздно.

Я падала с выступа. Было невысоко, нет. Я не могла разбиться из-за этого. Но камни такие твердые… И к моему несчастью, один из булыжников оказался ровно под моим затылком, когда я приземлилась на спину.

Я не помню боли.

Только синее небо с еловыми лапами над головой.

Я открыла рот, чтобы закричать, но не услышала ни звука. А потом стало темно.

❈ ═══════❖═══════ ❈

Дорогие читатели! Добро пожаловать в новую историю. Добавляйте в библиотеку, чтобы не потерять:)

2

2

Наконец я смогла закричать.

Горло свело судорогой, и я закашлялась. Села в постели хватая воздух и пытаясь отдышаться.

В оконном проеме виднелось звездное небо. Я что, забыла закрыть шторы? Странно – я же не усну из-за фонарей на дороге, что горят всю ночь. Хотя фонари-то и не горят. Может, свет на районе вырубили? Потому и звезды хорошо видны.

Небо было звездным, прекрасным, бесконечным. Тонкий серп растущего месяца смотрел вверх рожками. Вот только цвет у него был красный. Никогда такого не видела, выглядит словно дурной знак.

– Приснился страшный сон? – раздался шепот мамы где-то рядом.

– Да, – ответила, восстановив дыхание. Собственный голос показался каким-то чужим, неестественно тонким. Будто ребенку принадлежал. Видимо, сорвала, пока кричала.

Я всматривалась в тьму, пытаясь понять, где мама, как вдруг ощутила ее легкое прикосновение к моему лбу.

– Жар спал, хвала богам! Теперь все будет хорошо, – сказала она, а потом ушла куда-то, скрипя половицами.

Вдруг пришла мысль, что если бы я надорвала связки, то скорее хрипела или сипела бы.

И почему окно не с той стороны постели?

И что тут делает мама, я же живу отдельно уже лет семь как минимум?

Какой еще жар, я же вроде не болела?

Меня вдруг охватила паника.

Резким движением я откинула одеяло. Ноги ступили на ледяной пол, и этот непривычно жгучий холод еще больше испугал меня.

Здесь что-то не так!

Зрение привыкало к темноте, из теней стали проступать силуэты мебели, которой никогда не было в моей спальне. Я метнулась в ту сторону, где должна была быть дверь. Хлопнула привычно по стене рукой, там, где всегда был выключатель… Ладонь звонко шлепнула по пустой каменной стене, такой же холодной, как и пол – выключатель отсутствовал.

– Мама! – пискнула я.

– Что, детка? Почему ты встала? Ложися обратно в кровать, а то отца разбудишь, – появился ее силуэт в дверном проеме.

Это “ложися” больно резануло по уху. Нет, моя мама бы так никогда не сказала. Мы же учителя в третьем поколении!

– Ляж уже, – продолжала она мучать язык. – Не мельтюхай.

А вот это вообще что-то новенькое. Что же с мамой такого случилось, что она так говорить странно и безграмотно начала?

А может я все еще сплю? Подумала и усмехнулась – точно, это всего лишь очень реалистичный сон. И, похоже, я в управляемом сновидении.

Успокоив себя этим, я шагнула обратно туда, где была постель, с которой я встала.

Точно сон. Это объясняет и незнакомую комнату, и то, почему мама здесь…

Я юркнула под одеяло. Моя стопа коснулась чьей-то теплой кожи.

– Ну, Эльтария, ноги ледяные! – возмутился кто-то.

Не ведая себя, я завизжала.

– В чем дело? – раздался из-за стены мужской голос. – Я вас сейчас всех поубиваю, сопляки проклятые! Никакого покоя нет от вас!

В комнату ворвался мужчина со свечой в руке, которая наконец-то осветила комнату.

Я лежала на какой-то странной постели, которая больше походила на кучу сена, обмотанную тряпками. Рядом лежал мальчишка лет восьми-девяти с огромными испуганными глазами. У постели застыла изможденная худая женщина, которая чуть склонилась надо мной. Увидев мужчину, она выпрямилась и повернулась в его сторону.

– Нора, какого хрена опять происходит?! Я что, мало тружусь, пытаясь содержать тебя и твоих никчемных отпрысков? Я что, не заслужил отдохнуть?!

Он подлетел к ней и одни ударом по лицу сбил ее с ног. Женщина отлетела к стене, сжалась, прикрывая лицо руками.

Я закричала, вцепилась пальцами в край колючего дырявого одеяла. Мальчишка прижался ко мне и жалобно всхлипнул.

Мужчина наступал на женщину, которая даже не пыталась убежать или защищаться. Он замахнулся железным подсвечником, намереваясь ударить ее. Я не могла смотреть на это.

– А ну стой! – закричала я, выпрыгивая из постели.

Я вцепилась в руку мужчины, пытаясь вырвать у него «оружие». Но мои руки были какие-то совсем слабые. Дебошир с удивлением глянул на меня, повисшую на его руке, и одним движением стряхнул меня. Я отлетела в сторону и упала на пол, ударившись спиной о деревянный стол.

В голове зазвенело, и я вдруг вспомнила о том, что падала с выступа на горе. Это мне приснилось что ли? Я была вообще в походе? Или то, что происходит сейчас – это сон? Может я в коме?

Времени размышлять не было – мужчина переключил свое внимание на меня, и теперь наступал.

– Вот она, благодарность твоих щенков, – зло бросил он дрожащей женщине через плечо. – Крысята готовы кидаться на меня, такая благодарность за еду, воду и кров, что я им даю!

Он подошел ко мне и схватил за шею, приподняв над полом. Я вцепилась в его руки, пытаясь освободиться – тщетно. Только жадно хватала воздух, хрипя и брыкаясь.

– Отпусти ее, Рой, – взмолилась женщина. Она на коленях подползла к нему и вцепилась тонкими руками в край его рубахи. – Тари всего лишь глупая девчонка, ты же знаешь. Она так долго болела, что совсем разум помутнел.

Мужчина посмотрел на хрипящую меня, скривился, но не выпустил.

– Пусти ее, Рой, – продолжала упрашивать она. – Как же она завтра работать выйдет, если ты ее изобьешь?

Этот аргумент подействовал лучше. Рой ослабил хватку, и я, как сломанная кукла, осыпалась на пол. Хватала воздух, пытаясь надышаться. Горло драло и саднило. Хотела было сказать что-то, но не смогла.

– Ложись спать, Тари, – рявкнул Рой. – И чтоб больше от вас ни звука. Я хочу спать, а не слушать ваши визги.

Он сунул Норе подсвечник и ушел в соседнюю комнату. Женщина, покачиваясь, встала и подошла ко мне. Потянула меня вверх, чтобы поднять на ноги.

– Я же просила, Эльтария, – запричитала она. – Не спорь с ним, не перечь. А ты еще и драться кинулась…

– Он же избивал вас, – прохрипела я.

– Не убил бы, сама знаешь. Ложись.

Она подтолкнула меня к постели, где мальчишка дрожал под одеялом. По грязным щекам беззвучно бежали слезы.

– Килли, прекращай рыдать, – она чмокнула мальчика в лоб. – Ты же мужчина.

Я легла рядом, абсолютно сбитая с толку происходящим. Если я усну, то проснусь дома, в своей кровати? Можно ли выйти из кошмара, заснув в нем? А если не выйдет?

Женщина хотела уйти, но я перехватила ее ладонь. Она посмотрела на меня испуганно.

– Совсем болезнь тебе голову задурманила, детка, – шепнула она. – Я же твоя мама.

– Нет, – усмехнулась в ответ. – Вы не моя мама, это точно.

Она застыла на пару секунд, обеспокоенно глядя на меня, а затем ушла. В комнате стало темно без свечи.

– Тари, – шепнул мальчик. – Зачем ты кинулась на него? Ты же знаешь6 так только хуже.

– Я не Тари, – ответила машинально. – Меня Настя зовут.

– Дурацкое имя ты себе придумала. Никогда не слышал такого.

– Но это правда. Я – Анастасия Александровна Высоцкая. Я учитель истории и обществознания.

– Хватит, – Килли ткнул меня в бок. – Ты пугаешь меня!

– Я просто должна уснуть, – сказала тихо. – И кошмар закончится.

– Тари! – шикнул мальчик.

Его руки потянулись через меня, обняли, прижали к себе.

– Я не хочу, чтобы ты была сумасшедшей! Пожалуйста, Эльтария!

Он тихонько плакал, прижавшись лицом к моему плечу, я и погладила его лохматую голову.

– Все хорошо, малыш. Утром все исчезнет.

Я всматривалась в темноту, прислушивалась к незнакомым звукам. Было слишком тихо для города, слишком странно.

Мальчишка наконец затих. Видимо, заснул. А я не могла, хотя очень хотела. Мне было страшно. Вдруг, я не проснусь, а наоборот, умру? Вдруг сойду с ума или забуду, кто я?

«Меня зовут Настя. Анастасия Александровна Высоцкая. – повторяла в уме. – Я учитель истории и обществознания. Меня зовут Настя…»

К рассвету я наконец-то провалилась в сон.

3

3

Кто-то толкнул меня в бок:

– Вставай, Тари, – раздался голос у самого уха. – Нам работать пора, ты и так неделю с жаром пролежала.

Я приоткрыла глаза, пытаясь осознать происходящее. За окнами пылал рассвет, и в комнате было более-менее светло. Я резко поднялась, оперлась на ладонь, рассматривая уже немного знакомую обстановку. Мой план не сработал – уснув, я не оказалась дома.

– Где я? – спросила мальчика.

– Дома, – пожал он плечами.

Я кивнула. Посмотрела в окно. Напротив виднелись крыши трех или двухэтажных зданий. С черепицей, как на старых европейских домах.

– Ладно, – выдохнула я. – А дом где?

– В Нильваре, – захлопал ресницами Килли.

– Где? – поморщилась я.

– В Нильваре – столице Саргонды.

Не помню ни таких стран, ни столиц. Пацан боялся, что я с ума сойду? По-моему, это ему стоит беспокоиться.

– Что ж, мне надо идти, – сказала я, вставая с постели.

Не стоит задерживаться здесь, каким образом бы я сюда не попала. Надо выйти на улицу, осмотреться и найти способ вернуться к себе домой.

Взгляд упал на собственные руки. Тонкие, совсем детские пальцы. Грязная кожа. А маникюр? Что с моими ногтями?! Перевернула – вся кожа в мозолях.

Стало как-то нехорошо, голова закружилась. Я опустила взгляд на ноги, который торчали из-под сорочки. Приподняла подол и ахнула. Тонкие, с угловатыми коленями ноги были так же перепачканы.

– Что это такое? – прошептала испуганно.

– Что с тобой, Эльтария? – спросил мальчик.

– Где тут зеркало? – выпалила я.

– Насмешила, Элька, – хихикнул ребенок. – Какое зеркало у нас? Где бы мы столько деньжищ на него взяли?

Я посмотрела на него. На странную заштопанную и залатанную одежду, на дырявые ботиночки. Мальчишка был чумазый с ног до головы, волосы торчали лохматыми прядями в стороны. Выглядел он так, будто в какой-то деревне в тайге жил у родителей-сектантов и никогда не мылся.

– А где можно посмотреть на себя?

– Могу таз дать, мама его вчера начистила. Глядишь, чего и увидишь.

– Неси!

Килли притащил мне тазик из соседней комнаты. Я глянула в его натертое днище и вскрикнула. Таз с грохотом упал на пол.

– Ты чего, Тари? – испугался мальчик. Поднял таз, сунул мне его обратно в руки.

– Это не я, – испуганно прошептала.

– Ты, – мальчик испугался еще больше. Он отошел от меня на пару шагов и опасливо поглядывал.

Я снова подняла «зеркало», рассматривая совершенно незнакомое лицо. И ладно бы, если бы проблема была только в темных кудрях и зеленых глазах, которых отродясь у меня не бывало. Но лицо то было детское!

Огромными блестящими глазами на меня смотрела худая девочка лет двенадцати. На лице ее застыл ужас от осознания происходящего.

– Я умерла, – констатировала я.

– Нет, Тари. Ты живая, – нахмурился мальчик. – Мы думали, что умрешь. Уж сильный жар у тебя был, ты бредила. Все про какую-то гору твердила, про какой-то «телафонь». А потом затихла, но жар спал.

Волосы на спине встали дыбом. Точно, я умерла там, на горе, из-за попытки поймать связь на телефоне. И возродилась здесь, в теле девочки, которую забрала какая-то болезнь. Невероятно.

– А ты кто? – спросила осторожно.

– Киллиан же, – мальчик сложил руки на груди. – Твой брат.

– Ясно, – кивнула я и снова посмотрела в таз. Может я все же брежу? Не вышла из комы? Или ловлю галлюцинации, лежа под выступом скалы?

– Идем уже, Тари, – мы так не успеем нормально денег заработать. – Рой нас вечером прибьет. Он и так зол, что ты несколько дней не могла работать.

Я была в таком шоке и растерянности, что не стали ни спорить, ни сопротивляться. Киллиан дал мне какое-то жуткое потрепанное платье, и я надела его. Вместе мы прошли сначала в соседнюю комнату. Там лежал большой тюфяк, как тот, на котором я проснулась. В углу был очаг. Рядом стоял деревянный стол и такие же стулья, сверху стояла деревянная посуда. Все было ужасно грязное, обветшалое. В воздухе витал запах нищеты.

Мы направились к двери и оказались в узком коридоре с несколькими дверьми, спустились по лестнице с переломанными ступенями и оказались в тесном проулке.

Всюду была грязь, слякоть, стоял ужасный запах. Между деревянными двухэтажными домами, как тот, из которого мы вышли, были натянуты веревки и сушились белье и одежда: серое, коричневое и черное тряпье. В одной из луж лежала свинья, а неподалеку от нее паслись куры. Я так и застыла на пороге, не решаясь идти дальше.

– Доброе утро, Клара! – махнул рукой Киллиан, и я повернулась в ту сторону.

Женщина стирала в тазу, когда мальчик окликнул ее, но подняла голову и кивнула.

– Элька уже выздоровела? Это хорошо.

– Да, Клара. Мы идем работать.

– Пусть боги вас уберегут, – сказала она и продолжила стирать.

Мы петляли по таким же узким и грязным проулкам, пока не вышли на широкую улицу. Здесь уже лежала брусчатка, ездили экипажи с лошадьми, сновала куча людей.

Килли поторапливал меня, но я не могла перестать изумленно крутить головой по сторонам. Картинка, звуки, запахи – всё выбивало меня из колеи. Всё было незнакомо и пугало.

– Тари, поторопись, – брат дернул меня за руку, когда я остановилась.

Я засмотрелась на наряд женщины, которая прошла мимо. На ней было длинное закрытое платье с кучей рюш и оборок, широкая шляпка с цветами, шелковые перчатки. Будто из театра сбежала… Проблема в том, что все вокруг были такими, “сбежавшими с постановки”.

Казалось, я в каком-то историческом фильме, только не понятно про какую эпоху. А может так и было? Кто-то после смерти получает новую жизнь и перерождается позже. А кто-то, как я, оказывается в прошлом.

– А кто сейчас правит? – спросила Килли.

– Король Кристоф Третий, ты что, забыла? – нахмурился мальчик.

Не помню таких в истории. Память услужливо подсказала, что и про Саргонду со столицей Нильваром я никогда знать не знала. Я не только не в своем времени. Я еще и не в своем мире.

Мы дошли до небольшой площади. С одной ее стороны стояло высокое строение в готическом стиле, по краям от его крыльца стояли две огромные статуи воинов с мечами. На другой стороне был парк, по которому прогуливались богато одетые господа и дамы.

– В парк нас не пустят после того, что было в прошлый раз, – сказал Килли. – Так что работаем на площади.

– А что нужно делать? – растерялась я.

– Как что? – изумился он. – Все тоже, что и всегда!

Я смотрела на него с ожиданием. Мальчик вздохнул:

– Совсем плохо болезнь обошлась с тобой, Тари, – вздохнул братец. – Ты танцуешь, я – ворую. Вспомнила?

– Чего? – опешила я. – Мы что, воры?

– Тише! – зашипел Киллиан. – Ты нас убить хочешь?! Танцуй, отвлекая господ, а я обчищу их карманы.

– Я не буду! – возмутилась я.

– Ты совсем уже?! Давай, начинаем, иначе нас Рой пришьет, когда вернемся!

– Ни за что!

Губа мальчика задрожала, но он сдержал слезы. Севшим голосом он произнес:

– Ты хочешь, чтобы отчим опять маму избивал из-за нас? Чтобы нам нечего было есть? Иди, Тари, или лучше нам не возвращаться домой сегодня.

Я оглянулась на прохожих. Посмотрела на Килли. Вздохнула.

– Ладно, как танцевать?

– Как всегда.

– Я не умею!

– Умеешь, просто забыла.

Килли показал на пустой пятачок. Я хотела уже пойти туда, но он меня окликнул:

– Тари, ты забыла кое-что.

Я оглянулась и едва успела поймать что-то летящее в меня. Предмет брякнул, и, подняв руку, я увидела бубен.

– Ну, – выдохнул Килли. – Да уберегут нас боги.

И он скрылся в толпе, оставив меня в одиночестве.

Я вышла на пятачок и начала танцевать. Я не врала, когда говорила, что не умею, поэтому выходило, мягко говоря, плохо. Народ смотрел на меня больше с насмешкой, нежели с интересом.

Из-за плеча одного мужчины я увидела голову Киллиана, который посылал мне какие-то знаки. Я не могла понять, что он хочет, пока он не провел ладонью по горлу.

Ладно. Что там в памяти есть из танцев? Я же бревно, ничего не знаю.

Вдохнула глубоко. Выдохнула.

– На танцующих утят, быть похожими хотят… – начала я, танцуя и гремя бубном. Ничего глупее в жизни не делала, но я должна была хоть что-то предпринять. Я даже увидела, как поднялись брови у брата, когда он увидел, что я вытворяю.

Прохожие были удивлены не меньше. Они стали останавливать и смотреть на девчонку, которая выплясывает странный танец и выкрикивает текст песни.

– А теперь, – объявила, я когда закончила танец маленьких утят. – Танец лебедей!

Я начала изображать балерину в роли лебедя, чем еще больше позабавила зевак. Толпа собиралась все больше, кто-то даже кинул мне под ноги несколько монет.

В какой-то момент я забылась, развеселилась собственным выступлением. И когда Киллиан схватил меня сзади за рукав, я с удивлением обнаружила, что солнце стоит высоко.

– Валим, – сказал мальчик и потянул меня за собой.

Пришлось закончить очередной танец на середине и бежать следом за братом.

Мы юркнули в проулок, и там уже пошли спокойно.

– Ну как?

– Неплохо, – сказал Килли. – Собрали почти как обычно. Но тебе лучше вспомнить твои обычные танцы. Тот шутовской ужас, что ты выплясывала, не так инетересен людям.

– Мне так не показалось, – пожала я плечами.

Мы шли по грязным переулкам трущоб, когда я почувствовала, что голодна.

– А когда обед? – спросила брата. Мы ведь даже не завтракали.

– Смешная, – хохотнул он. – Вечером. И не обед, а ужин.

Мда. Печальненько.

– А сейчас мы куда тогда? – спросила его.

– Дальше работать.

Я встала как вкопанная.

– В смысле? Я думала, мы воруем.

– До обеда, пока на площади народа много. А потом идем в прачечную, помогать маме.

В уме всплыли картинки того, какой это тяжелый труд, работать прачкой вручную. Уверена, здесь нет ни машинок, ни сушилок… Все голыми руками: стирать, полоскать, выкручивать.

– Детский труд запрещен, – возмутилась я. – Это же опасно для здоровья ребенка.

– Не в Саргонде, сестрица, – хмыкнул мальчишка и нырнул под балку разваленного дома.

Окинув взглядом полуразрушенное здание, я пошла следом.