Текст книги "Граница"

Автор книги: Минель Левин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Глава седьмая
ПОСЛЕ РЕЙСА

В ожидании колонны. – «Чужая семья – потемки». – Петр Калачкин интересуется литературой. – Случайная встреча. – Странная дружба.

Диспетчер автопарка Зинаида Махрова в этот день не работала. Но она пришла в гараж рано и сидела в своей комнатке, где беспрерывно звонил телефон. На ней была беличья шубка и самые модные в городе ботики с молнией, отороченные мехом. Губы ярко накрашены. Брови подведены. Не подумаешь, что простой диспетчер.

Сменный дежурный – молодая женщина с изможденным лицом, взглянула на подругу и тихо вздохнула. Колючим показался ей свой платок, в который была закутана, тяжелой – телогрейка с мужниного плеча, тесными – ботинки.

Махрова сказала участливо:

– Иди-ка ты, Надюша, приоденься. А я пока подежурю.

– А если придет колонна?

– Раньше чем к обеду не придет, ты знаешь.

Дежурная не двинулась с места.

– Ну же! – поторопила Махрова.

Надежда опять вздохнула и просветлевший было взгляд ее погас.

– Ни к чему...

Махрова знала, что Надежда плохо живет с мужем. На людях обходительный, а дома деспот: и то ему было не так, и это. А главное, вот уже второй год не хотел регистрировать брак.

Друзья по работе пробовали вмешаться:

– Что-то, Игнатюк, с женой у тебя неладно получается.

Он разводил руками:

– Не знаю, не знаю... Устала, наверно... Бросай, говорю, работать. Отдохни. Не хочет... Ну, разберемся. – И брал жену под руку. – Идем, Надежда.

В другой раз он отвечал:

– Чужая семья – потемки!

А иногда при людях обращался к жене:

– Ты, по-моему, не можешь на меня пожаловаться...

Махровы жили по соседству, и часто заплаканная Надя приходила к Зине отвести душу. Она ничего не рассказывала. Только вздыхала.

– Опять кричал? – спрашивала Зина.

Надя молчала.

– Я слышала, кричал! – настаивала Махрова.

Надежда прятала глаза, покрасневшие от слез.

– И что он за человек? – удивлялась соседка. – Со всеми вежливый, а с тобой...

Та отвечала с дрожью в голосе.

– Не любит он меня.

– Так уйди!

Надежда с трудом выдавливала:

– Не могу!..

Она любила.

...Колонна вернулась из рейса во второй половине дня.

Бензовоз Игнатюка затормозил у диспетчерской. Надежда вышла навстречу в новом демисезонном пальто. Махрова всё-таки заставила ее переодеться.

Игнатюк приветливо помахал Надежде. Со стороны казалось, что он радуется встрече.

«Что за человек?» – снова подумала Махрова, прижимаясь к окошку диспетчерской.

Она всегда одевалась нарядно, когда встречала мужа. Вместе они пошли домой.

Возле городской библиотеки повстречались с шофером Петром Калачкиным. Он был уже изрядно навеселе.

– Куда, паря? – усмехнулся Махров.

Калачкин бочком обошел его.

– В биб-ли-о-теку! – он пьяно улыбнулся.

– Куда, куда? – не поверил Махров.

– В биб-ли-отеку, – повторил Калачкин и, действительно, пошел в библиотеку.

Махров нахмурился. Жена взяла его под руку.

– Не набедокурил бы, – ответил он на ее немой вопрос. – Что-то раньше я не замечал у него страсти к книгам.

– Пусть читает, – сказала она.

– Да пусть...

Махров любил возвращаться домой из рейса. Пока умывался, жена подала обед. Сегодня можно было и выпить. Он очень устал, продрог.

После обеда взял газету и прилег на диван.

Проснулся – в комнате темно. Из кухни доносились приглушенные голоса.

Махров прислушался.

– Куда же он пошел? – это спрашивала жена.

– Не знаю.

– Но ты с ним говорила?

– Он сказал: по делам.

– Эх, Надя, Надя!.. – И после паузы: – Опять плачешь?

Махров встал.

Женщины услышали скрип половиц в комнате и умолкли.

– Я пойду! – сказала Надежда, скрываясь за дверью.

– Кто там, Зина? – спросил Махров.

– Надя была...

– Опять ссорятся?

Жена не ответила.

– Сходим в кино? – предложил Махров.

Зина вошла в комнату, включила свет. Махров зажмурился. Лицо было помято со сна.

– А ты не устал? – спросила она.

– Сходим, сходим! – повторил он. – Одевайся, как раз успеем на последний сеанс.

Домой они возвращались поздно. Шли быстро и вскоре приблизились к одинокой парочке. Махров замедлил шаги, переглянулся с женой. Впереди шли шофера Игнатюк и Калачкин. Петр еле волочил ноги. Игнатюк поддерживал его.

Махров свел брови:

– Не нравится мне их дружба.

– А я и не знала, что они дружат, – сказала Зина. – Догоним?

Он придержал ее за руку:

– Пусть идут

Глава восьмая
НА ТОЙ СТОРОНЕ

Неожиданная находка. – Воспоминания бывают разные. – Фукс может сменить погоны. – Тугай возвращается ночью. – Что делает ретушь.

Если провести прямую линию от перевала Кыз-Байтал на юго-восток, то она пересечет границу, вонзится в окоченевшее тело закрытой тучами вершины, повиснет над бездной, снова встретит на своем пути горы, и, наконец, приведет в небольшое селеньице и застрянет там среди вросших в землю кибиток.

Тугай пришел домой поздно. Злой. Сел у сандала [2] 2
  Сандал – низкий столик над жаровней с углями, находящейся в углублении пола.


[Закрыть].

На душе скверно. Черт знает, как скверно!.. Перепил?.. Может быть. Не допил?.. Тоже может быть... Всё может быть!!!

На дворе – погань: ветер, мокрый снег. Тугай провел рукой по спине. Мокрая. Скинул халат.

Да, ветер так и гонит вниз. Гонит. А куда вниз? Куда спешить?..

Мать в засаленном платье что-то прошамкала беззубым ртом. Он не сразу сообразил, о чем она говорит. Мысли заняты другим.

Старуха просила деньги.

Тугай посмотрел на нее: точно впервые увидел морщинистое лицо, сухие, загрубевшие руки. А ведь говорят, когда-то была красавицей...

Мать тоже взглянула на него: как он изменился. Нос вытянулся, на щеках резко обозначились скулы. Да и не только внешне изменился он с тех пор, как стал вести непонятный ей образ жизни. Но старуха не спрашивала его об этом – ей нужны были деньги.

Она в третий раз обратилась к нему. Вытянула руку. Фу ты, как нищенка. Тугай достал кошелек.

Слезящиеся глаза старухи блеснули.

Тугай попробовал кошелек на вес. Потом равнодушно бросил матери. Старуха подхватила кошелек, перешагнула через лежащего на полу юношу, подошла к сундуку и достала лепешку. Затем пододвинула сыну миску. Он нехотя хлебнул и задумался.

Мать отчужденно посмотрела на сына. Вдруг, что-то вспомнив, бесцеремонно вытащила из-под головы спящего юноши кожаную сумку. Протянула Тугаю, объяснила, что сумку сегодня нашел Туйчи.

Она кивнула на спящего.

Тугай повертел в руках сумку, разглядел вырезанную на ней звезду и, не вставая с места, толкнул ногой племянника. Тот поднялся, испуганно озираясь.

– Где нашел?

Юноша не ответил и повернулся на другой бок. Тугай ударил его по спине.

– Ну?

Туйчи, подавляя нараставшую обиду, сказал:

– Рыл во дворе яму...

Тугай больше не слушал. Пытался вспомнить, как эта сумка попала сюда. У кого была раньше? Отец когда-то привез? Да, может быть...

Он расстегнул ремешок сумки и вытащил сверток, обернутый промасленными тряпками. Удивленно повертел в руках, развернул. На пол выпали свернутые трубочкой выцветшие от времени фотографии. Тугай резким движением поднял их и стал с любопытством разглядывать.

На одном из снимков – отец. Странно... А кто же другой?.. Совсем еще юноша... Черт возьми, где-то встречались. Но где? Где?

Он закрыл глаза, и вдруг в памяти ярко всплыла давно забытая картина. Это было давно, лет двадцать пять назад. Громадный костер. Отец – верхом на коне. Вокруг басмачи. Конь храпит, пятится. Отец хочет, чтобы конь наступил копытами на пленника, на связанного юношу, лежащего у костра. Рядом человек в меховой куртке и клетчатых брюках. Он улыбается, направляет на юношу фотоаппарат. Господин, господин... Как его фамилия?.. Ведь это он привозил оружие... Кажется, господин Смит...

А кто этот юноша?

Тугай напряг память.

– Постой, постой! – Тугай кажется вспомнил. – Ведь это – Ахмед, сын Ибрагима!..

О, если бы он, Тугай, встретил сейчас этого Ибрагима! Этот проклятый чабан заманил отца в ловушку на старом посту.

Он вскочил и выбежал на улицу.

Скорее к Фуксу!..

Ремешок сумки, крепко зажатой в руке, хлестал его по ногам.

Тугай служил в «экспедиции» Фукса. Там знали его отца – свирепого Алибека. Разбитый краснопалочниками [3] 3
  Краснопалочники – так называли местных жителей, которые, вступив в доброотряды, боролись с басмачами.


[Закрыть], Алибек бежал за кордон. Потом с остатками банды снова перешел границу. Три дня грабил и жег селения, но был пойман советскими пограничниками. Тугай, старший сын Алибека, давно знал Фукса. Он приезжал сюда во время войны и вот сейчас снова не забыл Тугая.

Мистер Фукс жил в доме ишана, занимал четыре комнаты и застекленную террасу, где стояла стереотруба.

Тугай без стука вошел в кабинет и положил на стол потертую фотокарточку.

– Вот. Случайно сохранилась.

– Что это? – недовольно спросил Фукс, закрывая книгу, которую он читал, газетой.

– Это сын краснопалочника. Я вспомнил: он попал к нам в плен... А старик, мне кажется, жив.

– Колхозник?

Тугай кивнул:

– Я знаю, его зовут – Ибрагим. Давно пора с ним рассчитаться.

Фукс просиял:

– Вы говорите, что это его сын?

– Это он, – ответил Тугай.

– Тогда, мистер Тугай, могу вам обещать, что вы обязательно рассчитаетесь с этим Ибрагимом... Не желаете ли виски? – Фукс пододвинул стакан к Тугаю. – С соком?.. Прямо так?.. Пожалуйста... Но вначале нужно узнать всё про старика...

Они долго говорили и расстались довольные друг другом.

Трое суток спустя Тугай снова пришел к Фуксу. Он с ожесточением пнул подвернувшуюся под ноги собачонку и опустился на ковер.

– Ну что?

– Виски! – прохрипел Тугай. – Я замерз.

– Да говорите же! – пододвигая бутылку, нетерпеливо произнес Фукс.

Тугай сделал несколько глотков. На ковер по халату стекали грязные потеки.

– Видел. Он жив, – переводя дыхание, ответил Тугай. – С отарой овец... И где живет – знаю. Один живет...

– Ну?

– Пока больше ничего сделать не мог. – Тугай поставил на стол пустую бутылку. – Снова пойду.

Фукс кивнул в знак согласия.

– И пойдете не один, – заметил он. – У Ибрагима придется немного погостить. А чтобы он хорошо встретил, я кое-что придумал.

Фукс быстро подошел к столу, выдвинул ящик.

– Смотрите, мистер Тугай! – сказал он.

Тугай встал.

– О! – вырвалось у него, когда подошел ближе. На столе лежала фотография.

– Ну как? Похож? – довольный произведенным эффектом спросил Фукс. – Тонкая работа, не правда ли? Ретушь и пересъемка. Как вы думаете, мистер Тугай, этот пастух обрадуется? Ведь сын – совсем как живой...

Тугай усмехнулся.

Глава девятая
ОДНАЖДЫ ВЕЧЕРОМ

Ветер, ветер, ветер. – Концерт для. пограничников. – Связной от Ибрагима. – «Ракету! Залп! Огонь!» – Благодарность. – История Ибрагима. – «Почему он такой хмурый. Очень странно...».

К вечеру появились тучи. Горы потемнели и как бы придвинулись. С наблюдательной вышки по винтовой лестнице спустился часовой.

Все на заставе знали, что начинается вьюга. Ветер свистел по ущелью. По дороге плыла поземка. Тучи стремительно неслись к скалам, нанизывались на остроконечные пики.

Часовой приподнял капюшон брезентового плаща: да, лихо будет сегодня в наряде!..

Свободные от службы пограничники собрались в ленинской комнате. Стулья в парусиновых чехлах, сдвинутые с обычных мест, окружили столик с радиоприемником.

Теперь познакомим читателя с собравшимися. Солдаты Гебридзе и Петренко лениво листают журналы. Тут же сержант Обручев. На диване лейтенант Ганиев, только оставивший свадебный ужин у капитана Демина. Рядом с ним – Зубарев и старший сержант Резников, тот самый, которому Обручев привез портсигар.

Резников непосредственный начальник Зубарева, инструктор службы собак. В отряде его все называют: «Наш Карацупа». А кто на границе не знает Никиту Карацупу – знаменитого следопыта?

Резников тоже человек бывалый. И есть у него Барс. Барс – это не Ральф: три медали!.. А у Ральфа, может быть, тоже будут медали! Ральф, он ведь какой?.. Он всё может. И вожатого слушается. Ну был случай, когда он чуть не порвал шофера. Так ведь этот шофер, как там его, сам виноват!..

И еще несколько человек в ленинской комнате.

А где же старшина Каримов, лучший джигит? Он задержался: отпускал продукты на кухню. А когда пришел, все места уже были заняты. Зубарев предупредительно встал.

– Садись, земляк, – сказал сержант Обручев, уступая ему краешек стула.

Послышались знакомые позывные.

– Говорит Москва. Передаем концерт по заявкам пограничников. Слушайте...

– Ой, ой! – воскликнул Гебридзе. – Первый номер по моей заявке – ария Кето из оперы «Кето и Котэ» Долидзе!.. Наконец в чем-то я оказался первым, – говорил он, хитро глядя на старшину Каримова.

Концерт продолжался. Тепло было в ленинской комнате. А на улице – темень, ветер, метель.

Снег слепил глаза. От ветра, бившего в лицо, на глаза навертывались слезы. Часовой помахал ресницами и вновь стал всматриваться в темноту. В свирепом завывании вьюги трудно было различить какой-нибудь посторонний звук. Но он всё-таки уловил приглушенный цокот. Кто-то скакал к заставе.

– Стой! – громко окликнул часовой, вскидывая автомат. – Кто идет?

– Свои-и! – донеслось по ветру. – Это я – Саттар. Волки напали. Целая стая...

По сигналу часового выбежал дежурный.

– Скорее! – повторил Саттар задыхаясь. – Напали волки! Там Ибрагим и еще один...

Дежурный еле успел схватить коня под уздцы.

– Не горячись, Саттар, – сказал он спокойно. – Сейчас доложим начальнику заставы.

Демин всё понял с полуфразы.

– В ружье! – приказал он, называя фамилии пограничников. – Старший наряда – старшина Каримов.

Через минуту наряд выезжал из ворот заставы.

– За мной... галопом, – скомандовал старшина, – марш-марррш!

Саттар показывал дорогу. Всадники свернули в ущелье. Ветер усилился. Всё ближе доносилось тревожное блеяние, крики.

– Гебридзе, ракету! – приказал старшина.

Огненный шар взметнулся к небу, осветил местность. Каримов разглядел: старый Ибрагим и младший чабан крутились на конях, камчами [4] 4
  Камча – плетка.


[Закрыть]отгоняя хищников.

Овцы, сгрудившись, давили друг друга. Матерый волк прыгнул на ягненка, но сторожевая собака перехватила зверя и, впившись в горло мертвой хваткой, прижала к земле. Другой пес кувыркался, кусая повисших на его боках волков.

– Ракету!.. Залп в воздух!.. – приказал старшина Каримов. – Огонь!

– Так вам, так! – с остервенением кричал Обручев, подминая конем волка.

– Еще ракету!

– Р-раз! – на всем скаку наклоняясь к земле, выдохнул Петренко, опуская клинок.

– Ракету!.. Залп!!. Огонь!!!

Волки разбежались. На земле остались четыре волка. Их окружили собаки.

Пограничники подъехали к чабанам. Старшина протянул Ибрагиму руку.

– Рахмат! [5] 5
  Рахмат – спасибо.


[Закрыть] – ответил старик, выпрямляясь в седле.

Старшина подъехал к старику так близко, что задел ногой его стремя.

И вдруг Ибрагим перегнулся через седло, по-отцовски нежно прижал старшину к себе.

– Ну что вы, – смущенно сказал Каримов, осторожно высвобождая руки.

Ибрагим сразу отпустил его, отвернулся.

– Прости, – сказал он с горечью. – Ведь я тебя, как сына...

Старшина окончательно смутился.

В это время Ибрагим наткнулся на распластанного ягненка.

– Эй! – крикнул Ибрагим. – Ягненка перебинтовать надо!

– Бинты есть? – спросил Каримов.

– Есть! – Ибрагим спешился.

– Все равно сейчас дадим еще и йоду... Гебридзе, аптечку!.. Перевязку... – распоряжался старшина.

Несколько минут спустя отара медленно двинулась. Пограничники сопровождали ее. Ибрагим сидел в седле прямо, держа на руках перебинтованного ягненка.

Старшина Каримов ехал рядом с Ибрагимом. Старик время от времени тяжело вздыхал.

Вообще на суровом лице Ибрагима редко появлялась улыбка. Он был нелюдимым. Все знали о его горе. Это было давно. Басмачи убили сына и жену. С тех пор Ибрагим жил один.

Его пробовали приглашать на все колхозные празднества. Он отказывался. Только в день Советской Армии сам приходил в Дом культуры в новом халате, с орденом «Знак Почета» и двумя медалями на груди, внимательно слушал докладчика, первым вставал, когда предлагали почтить память павших в боях за родину, и незаметно уходил.

Уже все привыкли к его странностям. Он жил один, на краю села, в глиняной кибитке, вдалеке от других домов. Комсомольцы хотели было взять шефство над его жилищем, но он не принял их помощи. Если же к нему приходили – встречал гостеприимно, хлопотал, не отпускал без угощения.

В молодости Ибрагим был охотником. Теперь работал старшим чабаном элитной отары, считался одним из лучших чабанов в районе. В Доме культуры на Доске почета висел его портрет.

...Старшина Каримов ехал рядом с Ибрагимом. Он безуспешно пытался заговорить с ним и досадовал на себя, что отклонил неожиданную ласку старика.

Ветер бесновался. Дороги не было видно. Поэтому Ибрагим выехал вперед, как бы прокладывая дорогу в снегу.

На развилке остановились. Помощник Ибрагима Саттар пригласил пограничников в гости.

– Прости, дорогой, – ответил Каримов, – служба не ждет. И так уже сколько времени прошло, как выехали с заставы!

Ибрагим молчал.

«Почему он такой хмурый? Очень странно...» – подумал, глядя на Ибрагима, сержант Обручев.

Глава десятая
«ВСЕ ГОТОВО. ЖДЕМ»

Полковник Воронков задает вопросы. – Ключ найден! – Кто читает Драйзера? – Следы ведут в автопарк. – Почему Петр Калачкин не взял книгу? – Новая кодограмма. – След на 123-м километре. – Майор Безуглый снова ломает голову. – «Все готово. Ждем».

Полковник Воронков, как и многие другие в эти дни, задавал себе вопросы. На некоторые из них ответить было непросто.

– Где могут пойти неизвестные?

– На каком участке?

– У капитана Демина?

– А может быть, у тригонометрической вышки?

– Что, если скрывающийся на нашей территории радист нарочно дал запеленговать себя? Расчет прост: мы сосредоточим силы в районе Кыз-Байтала и оголим другие участки...

– Какие нужны группы усиления? Куда их направить?

– Где на дороге расставить людей?..

Зазвонил телефон.

– Есть новости! – проговорил голос в трубке.

– Конечно, сейчас буду, – ответил полковник.

Вскоре он уже понял по улыбающемуся лицу майора

Безуглого, что шифровка прочитана.

– Введите полковника в курс дела, – сказал начальник отдела Безуглому.

– Том третий, глава первая, – начал объяснять майор. – Ключ начинается отсюда. – Он показал страницу. – Цифровая группа – восемьдесят восемь – точка. Четыреста двадцать четвертая буква «Ж», встречающаяся в этом тексте впервые. Хотите проверить? Пожалуйста. Не пропускайте знаков препинания и пробелы между словами тоже считайте за знак.

– Что же получается? – спросил полковник.

– «Все готово. Ждем.» – ответил майор Безуглый.

– И больше ничего?

– Больше ничего, – Безуглый обиженно пожал плечами.

– Скупо...

– А вы проверьте, – предложил Воронкову начальник отдела. – Это любопытно.

Полковник взял раскрытую на пятой странице книгу и начал читать вслух:

Город этот изобиловал красивыми парками, величественными зданиями и памятниками старины. Многое из того, что знаем мы и что позднее узнал Фрэнк, тогда еще не существовало – телеграфа, телефона, доставки корреспонденции на дом, городской почтовой сети и океанских пароходов. Не было почтовых марок и заказных писем. Еще не появилась конка. На близких расстояниях курсировали бесчисленные омнибусы, а для дальних путешествий служила...

Ключ начинался от заглавной буквы в слове «Город».

Действительно, восемьдесят восьмой знак – точка. А буква «Ж», впервые встречается в слове «служила» и, если посчитать все типографские знаки, как предлагает майор Безуглый...

Полковник стал считать.

Верно. Четыреста двадцать четыре.

Он посмотрел на бланк с цифровыми группами:

18    25    42    10    1    2    7    8    27    17    88

21    424    5    46    29    88

Восемнадцатый типографский знак – «В». Двадцать пятый – «С». Сорок второй – «Е».

Правильно!

Воронков улыбнулся:

– Ну, я же говорил, что у вас талант!..

Вы помните: упоминание о таланте было любимой присказкой полковника Воронкова. И он был прав: без таланта не добьешься успеха в любом деле.

Позже, расхаживая по своему кабинету, полковник думал, что скоро надо ожидать «гостей» с той стороны. Но где? Когда?..

Перехваченная кодограмма так и осталась без ответа. После того, как она была расшифрована, органы государственной безопасности могли сообщить пограничникам единственную примету лазутчика: предатель, завербованный иностранной разведкой. Иначе бы он не пользовался для связи русским текстом. Другие данные пока были неизвестны.

...Еще раз самым тщательным образом проверяли водителей, доставляющих грузы на высокогорье. До сих пор их биографии казались безупречными: кадры в автопарк подбирались тщательно.

А пока не мешало выяснить, кто в городе читает Драйзера. Появился длинный список на многих страницах. Постепенно он сокращался, ибо огромное большинство читателей было вне всяких подозрений. В списке осталось несколько человек, в том числе председатель местного комитета кирпичного завода Новосельцев и технорук автопарка Беленький. Они являлись подписчиками собрания сочинений Драйзера в приложении к «Огоньку».

И тот и другой меньше всего вызывали подозрение. Новосельцев – уроженец этих мест, вся жизнь его была хорошо известна. Технорук – болезненный молодой человек, сын местного адвоката, увлеченно собирающий домашнюю библиотечку. Отпали и они. Но беседы с ними навели на след.

– Может быть, вы знаете, кто еще увлекается Драйзером? – был задан вопрос.

Беленький сразу ответил отрицательно: он никому своих книг не дает.

Новосельцев сказал, что Драйзером интересуется диспетчер автопарка Сухорукова. Она где-то достала том Драйзера. Книга (Новосельцев не мог вспомнить, какой это был том) ей понравилась. И тогда он дал ей «Американскую трагедию». Она вернула эту книгу и собиралась зайти за другой, но пока не заходила. Видно, не до книг. Жена говорила, что она не ладит с мужем. Он – шофер, фамилия его Игнатюк.

Итак, первую книгу диспетчер Сухорукова достала сама. Где? В городской библиотеке она не записана.

Заведующая библиотекой сообщила, что на днях Драйзера спрашивал шофер Петр Калачкин. Он никогда раньше не заходил в библиотеку, а тут согласился заполнить абонементную карточку и потребовал «Финансиста».

Третий том сочинений!

Но Калачкин книгу не взял. Он повертел ее в руках и сказал: слишком толстая, не прочту. Другой книги не спросил. Постоял, затем выглянул в окно и бросился кого-то догонять... В библиотеку же пришел один. Правда, перед этим разговаривал с другим шофером – Махровым. Заведующая случайно видела их в окно кабинета.

Затем Калачкину понадобился Драйзер? И уж не потому ли он вернул книгу, что не устраивало издание?

Нетрудно было установить, что Калачкин в дружеских отношениях с Игнатюком. Вспомнили, что жена Игнатюка – Надежда Сухорукова, тоже интересовалась Драйзером. Нет ли здесь связи?

Вторично послали запросы во все места, связанные с биографией Василия Махрова и его жены. Какие были улики? Пока только косвенные: с Махровыми разговаривал Калачкин перед тем, как зайти в библиотеку. Махровы жили по соседству с Игнатюком.

Больше подозревать было некого.

Прошло еще несколько дней. Неизвестный передатчик молчал. Уж не скрылся ли вражеский разведчик?..

Но он снова напомнил о себе.

Случилось это десять дней спустя, в пятницу. Ровно в 22.00. Опять в 22.00 по местному времени была запеленгована коротковолновая радиостанция. Она выплеснула е эфир несколько цифровых групп и замолчала.

На этот раз таинственный передатчик работал в другом месте.

Поисковые группы вернулись ни с чем.

На сто четырнадцатом километре шоссе кроме следов автомобильных шин ничего обнаружить не удалось. Правда, было заметно, что какая-то машина сворачивала на обочину и буксовала. По-видимому, она останавливалась и не могла сразу взять с места. Характерных особенностей покрышек не обнаружено.

Поиски усложняло еще и то, что контрольно-пропускной пункт на этой дороге расположен значительно дальше, и подозрительная машина могла вернуться, не достигнув его.

Действительно, на сто двадцать третьем километре кто-то разворачивал трехтонку. Старались определить, куда ведет след, но он затерялся в одном из населенных пунктов.

Тем не менее, укрепилось мнение, что радиста надо искать среди шоферов автопарка.

Решили установить, кто из водителей, проезжавших Кыз-Байтал десять дней назад, был в пятницу на сто четырнадцатом километре. Таких водителей оказалось шестнадцать. Были среди них и те, на кого больше всех падало подозрение.

У майора Безуглого снова прибавилось работы. Вначале он думал, что быстро прочтет шифрограмму. Перед ним лежал бланк с цифровыми группами:

31   50   44   12   19   40   51   49   36   47   71

18   58   48   25   29   78   71

Пользуясь уже известным ключом, Безуглый набросал на чистом листе бумаги, начиная с пятидесятого знака, потому что тридцать первый оказался пробелом:

«ЕИЗА НВАСМ...

Получилась бессмыслица.

Собственно, еще не приступая к работе, майор уже знал, что текст не сойдется. Как и в первой кодограмме, бросилось в глаза, что все цифровые группы здесь разные, за исключением одной: теперь повторялось не восемьдесят восемь, а семьдесят один. Если предположить, что код допускает повторение только знаков препинания, станет очевидным, что начало ключа нужно искать в другом месте.

Неужели снова перебирать всё двенадцатитомное собрание сочинений Теодора Драйзера?.. Сколько же на это потребуется времени?!.

Прежде всего майор решил исследовать «Финансиста», который однажды уже сослужил ему свою службу, ориентируясь на то, что семьдесят первый знак должен быть точкой.

И снова строкомер загулял по книжным листам.

Безуглый различными вариантами исследовал первую главу. Несколько раз казалось, что ключ найден. Семьдесят первый знак был точкой. Но когда майор заменял цифровые группы буквами, получалась абракадабра.

Прежде чем приступить к исследованию других глав, майор задумался. Почему, спросил он себя, в прошлый раз ключ находился в первой главе? Уж не потому ли, что то была первая передача разведчика? А это – вторая. Значит, вероятней всего, нужно проштудировать вторую главу.

Он так и сделал. А под утро вынужден был сознаться, что головоломка оказалась хитрее, чем он предполагал.

За какую же главу теперь взяться?

Или переменить том?

Безуглый умылся холодной водой и выпил стакан крепкого чаю. Посвежевший мозг подсказал еще одно решение. Прошлая передача велась первого числа, отсюда и соответствующая глава для применения шифра. Вторую передачу засекли в пятницу, одиннадцатого. Значит, одиннадцатую главу и нужно посмотреть.

Первая фраза явно не укладывалась в ориентировочно намеченные рамки. А вторая:

Вся страна, штат, город испытывали в этот период острую нужду в деньгах.

Семьдесят первый знак – точка!

Майор вспомнил, что в первом случае шифровальщик тоже пропустил начальную фразу. Вот и еще одна особенность секретной переписки!..

Значит, если ключ начинается от заглавной буквы в слове «Вся», то 31 50 44 означает:

– «ВСЕ» – раскодировал Безуглый.

Двенадцатым снова оказался пробел между словами.

19  40  51  49  36  47

– «ГОТОВО»... Опять: «ВСЕ ГОТОВО»? – удивился майор. – А семьдесят первая – точка.

58  48  25  29  78  71

– «ЖДИТЕ».

– А вы не ошиблись? – спросил Безуглого Воронков.

В той кодограмме тоже сообщалось о готовности, но заканчивалась она словом: «ЖДЕМ». А теперь – «ЖДИТЕ». Чему же верить?

Безуглый пожал плечами.

– Первая кодограмма состояла из семнадцати цифровых групп, а эта – из восемнадцати.

– «ВСЕ ГОТОВО. ЖДИТЕ.» – повторил полковник. – Я насчитываю здесь тоже семнадцать знаков.

– В таком случае «ВСЕ ГОТОВО. ЖДЕМ.» – шестнадцать, – возразил Безуглый.

– Откуда же берется лишний знак? – спросил Воронков. – Я этого в прошлый раз не заметил.

– Лишний знак подтверждает, что радист не торопился, – пояснил Безуглый. – Он пробелом отделяет точку от следующего слова. – Майор помолчал. – А может быть, и это – условие кода?

– Может быть, – в раздумье произнес полковник. – Ну что же, Федор Иванович, еще раз спасибо. Будем ждать «гостя».