Текст книги "Граница"

Автор книги: Минель Левин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Граница

Автор много лет служил в пограничных войсках. Это дало ему возможность накопить большой фактический материал, который и лег в основу предлагаемой книги. Здесь есть все: и служебные собаки, идущие по следу, и выстрелы, и другие аксессуары приключенческой литературы. Но характерной особенностью «Границы» является показ пограничных будней. В центре внимания – воспитание солдат. С этим читатель познакомится в дневниковых записках «Из тетради». Рассказ «Был солдат...» – о судьбе демобилизованного пограничника.

В МЕТЕЛЬ НА КЫЗ-БАЙТАЛЕ
(ПО ЗАПУТАННОМУ СЛЕДУ)
Повесть

Глава первая
СТО ТЫСЯЧ ПОЧЕМУ

Перехваченная кодограмма. – Инструктаж. – Воронков путешествует по карте. – Цифры отказываются говорить. – Надо верить в таланты. – Метеориты бывают разные, – Кто был на перевале Кыз-Байтал?

Полковник Константин Яковлевич Воронков привычным движением вскинул руку. Стрелки на светящемся циферблате показывали начало четвертого утра.

«А в Москве сейчас полночь!» – подумал он и шумно поднялся.

– Всё ясно, товарищи офицеры?

Начальник заставы капитан Демин и его заместитель по политической части лейтенант Ганиев ответили в один голос:

– Так точно, товарищ полковник!

Теперь они стояли тоже. Демин рядом с полковником, Ганиев у печки, в которой бушевало пламя. На его красивом смуглом лице выступили капельки пота.

Воронков вдруг нагнулся и подложил в печку поленья.

– Не замерзли бы...

– Для вас старались, товарищ полковник, – смутился Ганиев.

– Ну, спасибо, – усмехнулся тот. – А я грешным делом считал, что мне еще рановато на пенсию.

Он неторопливо подошел к вешалке, снял полушубок. Плотный, широкоплечий, Воронков не казался грузным. В нем угадывался человек сильный, мужественный, волевой. Простое, слегка одутловатое лицо его было непроницаемым. Ни следа волнения: сказывались привычка и характер. Офицерам передалось это спокойствие.

Они вышли проводить Воронкова к машине. В непроглядной тьме стонал и метался ветер, норовя залепить глаза увесистыми мокрыми хлопьями.

Полковник пожал офицерам руки.

– Ну, идите, идите. – И, усаживаясь в газик, сказал шоферу: – Поторопитесь.

– Домой? – спросил прикорнувший было за баранкой солдат.

– Домой, – подтвердил полковник.

– Часа через полтора будем.

– При ваших-то талантах? – подзадорил Воронков.

– Ладно, – весело ответил солдат. – Засекайте время, товарищ полковник.

Густая снежная завеса неохотно расступалась перед полосами света, бившими в одну точку из трех автомобильных фар. Водитель то и дело переключал скорости – дорога была извилистой и неровной.

Полковник набил табаком трубку. Не прикуривая, устало откинулся на сидение.

«Да, задачку задал этот Кыз-Байтал!» – подумал он про себя.

Всего несколько часов назад, а точнее в 22.00 по местному времени, на участке отряда засекли неизвестную радиостанцию. Передача велась шифром на ультракоротких волнах с перевала Кыз-Байтал, расположенного на стыке застав капитана Демина и майора Ступина.

Узнав об этом, Воронков немедленно выехал на место происшествия. Теперь он возвращался в штаб, проинструктировав начальников застав и убедившись в боевой готовности подразделений. Шоферу казалось, что он спит. На самом деле Воронков мысленно путешествовал по карте.

В районе перевала за каменистым гребнем, по которому проходила демаркационная линия, скалы обрывались под прямым углом. Дальше километра полтора шел покатый, «гофрированный» склон и снова – обрыв.

Вряд ли, – думал полковник, – кто-нибудь из-за рубежа станет взбираться сюда лишь для того, чтобы развернуть рацию. На той стороне это можно сделать в любом селении, сделать открыто, не ограничиваясь одной-двумя шифрованными фразами.

Значит, правильней всего предположить, что запеленгованный передатчик был привезен на Кыз-Байтал. Кем?! В течение дня здесь побывало множество машин. Снегопад помешал определить, останавливалась ли какая-нибудь из них на перевале. Но сколько прошло машин и какие, при некоторой сноровке можно было выяснить. А как разобраться с перехваченным кодом?

Этот же вопрос задавал себе майор государственной безопасности Безуглый.

Телефонный звонок вывел его из задумчивости.

– Майор Безуглый слушает.

– Зайдите ко мне.

Майор запер в сейф документы, положив в папку «Для доклада» один синий бланк. Этот бланк появился у него на столе спустя несколько минут после того, как замолчал неизвестный передатчик.

В кабинете своего начальника Безуглый застал в этот ночной час полковника Воронкова.

– Здравствуйте, Федор Иванович, – сказал Воронков.

– Здравия желаю! – Безуглый молча пожал руку полковнику и так же молча положил перед своим начальником бланк. Он был недоволен. Вечно эти воинские начальники торопятся. Тут мозги набекрень, а они... Вот сейчас Воронков будет спрашивать. Что отвечать?

Начальник отдела пробежал кодограмму и передал бланк Воронкову. Полковник запыхтел трубкой, углубился в чтение.

В две строки на бланке – цифры. Только цифры.

18    25    42    10    1    2    7    8    27    17    88

21    424    5    46    29    88

– По тому, как вы разбили их, – сказал Воронков, – нетрудно заметить, что все цифровые группы здесь разные, за исключением одной.

Безуглый кивнул.

– Да. Повторяется лишь восемьдесят восемь. В середине текста и в конце. Думаю, что это точка... Вот пока и всё, что могу сказать.

– Маловато, – заметил полковник.

– Да, маловато, – согласился начальник отдела.

Воронков снова задымил трубкой.

– Что же он запросил?

Безуглый задумался.

– Трудно сказать.

– При ваших-то талантах? – повторил любимую фразу Воронков.

– При чем здесь таланты? – вздохнул Безуглый.

– Они – всему делу венец, – уверенно вставил полковник. – Вот мы с заставы Демина знаете сколько добирались? Пятьдесят шесть минут...

– Я за такое время не разберусь. – Безуглому было не до шуток.

– Но в конце концов разберетесь, – поддержал полковника начальник отдела. – Не такие головоломки решали.

Безуглый промолчал.

– Желаю удачи, – сказал Воронков, прощаясь. – А если что-нибудь прояснится...

– Не беспокойтесь, – пообещал майор Безуглый. – Сообщим немедленно.

Воронков не ложился.

Так как же всё-таки объяснить появление неизвестного передатчика на Кыз-Байтале? Что это – острая необходимость, переходящая в риск, или дерзость уверенного в своих силах разведчика? А может быть, провокация?

Ветер ворвался в открытую форточку, зашелестел бумагами. Полковник придержал их. Некоторое время сидел не шевелясь. Отыскал едва заметную точку на крупномасштабной карте. Пристально всмотрелся.

Здесь, напротив участка второй комендатуры, по ту сторону границы, работает подозрительная экспедиция. Вот уже скоро месяц она разыскивает упавший в горах метеорит.

Полковник Воронков подошел к сейфу, вынул кипу газет.

«...Астроном Биксфорд предположил, что это был болид пятнадцатой звездной величины. Относится к спорадическим, т. е. одиночным метеорам», —

прочел он в одной из них.

В другой статье тот же Биксфорд рассуждал о роли метеоров в происхождении и развитии солнечной системы. И опять: болид... болид... болид...

– Да, орешек! – вслух сказал Воронков.

...Пограничники зорко наблюдали за кипучей деятельностью экспедиции. Полковник знал и фамилию ее руководителя: Фукс. Вилли Фукс. Уж не ему ли адресовывалась перехваченная кодограмма?

Так или иначе, пока ясно одно: в пограничной зоне, на советской земле, появился враг. Его нужно во что бы то ни стало найти и обезвредить.

Но кого заподозрить из десятков, а может быть и сотен людей, побывавших в этот день на Кыз-Байтале? И среди них ли нужно искать выдавшего себя разведчика?

Полковник знал, что органы государственной безопасности проверяют все машины и всех пассажиров, зарегистрированных сегодня на контрольно-пропускном пункте.

Но что это даст?

Глава вторая
ПРОИСШЕСТВИЕ В ПУТИ

Дорога. – Девушка его мечты. – Собрание переносится. – Новые знакомые. – Обручев не любит балагуров. – Земляки. – «Смотри же внимательно в лица». – Ральф превышает власть. – «Чудак человек».

На этот раз вокзал не показался сержанту Николаю Обручеву таким уютным и приветливым, как две недели назад, когда скорый поезд привез его сюда, в Мурманск. Среди родных и друзей отпуск пролетел незаметно. Пора было возвращаться в часть.

Загудел электровоз. Состав вздрогнул, плавно тронулся с места.

Обручев стоял на подножке вагона в новой кавалерийской шинели, туго перетянутой ремнем, и махал зеленой фуражкой.

Мелькнули последние стрелки. Поезд набирал скорость...

Николай подолгу стоял у окна, вдыхал аромат весны. Правда, поля и леса были еще покрыты снегом. Но весна уже чувствовалась во всем: в почерневшей санной дороге, по проталинам на буграх.

Навстречу, грохоча, неслись составы с углем, нефтью, машинами. Оставались позади города, похожие друг на друга новостройками.

А вот и Волга, еще не сбросившая с себя ледяной панцирь...

Летит поезд, летит, и уже встречают его степи Казахстана.

На какой-то станции пропустили вперед эшелон, увешанный красными транспарантами. Из окон выглядывали молодые веселые лица.

Незнакомая девушка бросила Обручеву еловую ветвь, как мохнатую лапу. Он поймал ее, прижал к груди.

Вот бы сейчас – в тот поезд.

...И представил себе ковыльные степи. Через год он тоже – на целине. Встречает эту самую девушку.

«Вот неожиданность!»

«Неужели вы меня помните?» – спросит он.

А потом...

Кем он будет? Трактористом? Шофером? И она будет приходить к нему в степь...

Будет приходить? Она?!

Ну, конечно! Бывают же удивительные встречи...

Обручев не в силах был хранить свои мысли. На другой день он сказал соседу:

– Видел? – и показал на мохнатую еловую ветвь. – Знакомую встретил. На целину поехала. Меня будет ждать.

– Давай, давай! – ответил сосед и спросил как насчет воблы: аппетит не разыгрался?..

Наконец, дорога окончилась. Обручев подхватил чемодан и вышел на перрон. Сразу увидел пограничников с красными нарукавными повязками. Они проверяли документы. Приятное чувство до́ма охватило Обручева.

Он шел по выложенному плитами тротуару. Улицы петляли. Здания прятались за деревьями. Тянулись к солнцу стройные тополя, ласкали взор широкостволые чинары, змеей извивался карагач. А на горизонте виднелись горы. Они подковой надвигались на город. От них веяло свежестью, и Обручев подумал, что на заставе еще всё в снегу.

О том, что на границе тревожно, Николай узнал в комендатуре. Правда, никто ничего ему прямо не сказал, но он сразу почувствовал это по напряженному ритму жизни, который здесь царил. Кони стояли подседланными. Высылались усиленные патрули. На дверях клуба висело объявление. Вместо слова «сегодня» густой черной краской на нем было выведено: «переносится».

Обручеву не терпелось скорее попасть на заставу. Из комендатуры машина должна была пойти в горы лишь послезавтра. Получив разрешение воспользоваться попутной машиной, Обручев направился в автопарк и быстро договорился с диспетчером.

Вернувшись в комендатуру, он доложил дежурному, что всё в порядке. Рядом с дежурным стоял молодой солдат. Его чуть вздернутый нос был усыпан веснушками. Из-под белесых бровей смотрели озорные глаза. В левой руке он держал поводок. К ноге прижималась овчарка. Обручев хотел погладить ее по серой с черными переливами шерсти. Овчарка предостерегающе ощерилась и показала клыки.

– Ну, вот и познакомились, – усмехнулся дежурный. – Рядовой Зубарев направляется к вам на заставу. Может быть, поедете вместе?

– Конечно! – сказал Обручев, не задумываясь.

Пограничники подошли к диспетчерской, когда первые машины уже выезжали из гаража.

– Эй, подожди! – крикнул Обручев, поднимая руку. Две машины проехали мимо.

– Не торопись, сержант, – к Обручеву подошел шофер и представился: – Игнатюк. – Он протянул руку. – Давай ко мне в кабину. Я с бензовоза.

– Нет уж, мы – вместе! – ответил Обручев.

– Дело, конечно, хозяйское, – Игнатюк улыбнулся. – А я думал: зашибу на четвертинку... Шучу, конечно.

– Давай, давай, Игнатюк! – заторопила его диспетчер. – Не задерживай!

Другой шофер подогнал машину к воротам.

– Привет, Зиночка! – сказал он диспетчеру и, заметив пограничников: – Прошу, дорогие гости. Довезу мигом. А для бодрости прихватим «горючего».

Обручев не любил балагуров. Ответил сдержанно:

– Нам, например, не потребуется. А вы, если привыкли «заправляться» по дороге, пожалуйста.

Водитель захохотал.

– Проезжай, Калачкин, проезжай!.. Петя, кому говорю! – оборвала диспетчер и остановила следующую сзади машину. – С мужем моим поедете, – сказала она. – Садитесь, товарищи.

Шофер – здоровяк в клетчатой ковбойке, лет тридцати пяти – открыл дверцу.

– Залезай, паря.

Зубарев с овчаркой забрался в кузов. Обручев хотел было сесть в кабину, но передумал и тоже полез в кузов.

Диспетчер озабоченно сказала мужу:

– Осторожней, Махров!

Он кивнул ей и сделал знак отойти.

Грузовик медленно пересекал старый город с узкими кривыми улицами и доживавшими свой век глиняными дувалами. Пришлось делать крюк, потому что впереди расширяли и асфальтировали мостовую. Наконец вырвались на шоссе и помчались навстречу горам, окутанным утренним туманом.

– Вы никогда по этой дороге не ездили? – Обручев испытующе посмотрел на солдата.

– Нет, а что?

– Да повезло вам... Наша застава лучшая в части.

– Ну-у, хо-ро-шо!.. – произнес солдат, окая и растягивая слова.

– Вы северянин? – спросил Обручев.

Зубарев кивнул.

– Значит, земляки.

– А вы откуда? – спросил солдат.

– Есть такой незамерзающий порт в нашем Союзе...

– Мурманск! – догадался Зубарев.

– Да, Мурманск, – подтвердил Николай.

– Так ведь и я оттуда! – обрадовался Зубарев, но неожиданно стал серьезным: – У меня отец кочегарил на «Медузе». В сорок третьем погиб... А ваш отец, товарищ сержант, тоже моряк?

– Был... Капитаном был. И тоже погиб...

Наступило молчание. Зубарев погладил овчарку. Пес положил морду ему на колени.

– У вас никого не осталось на севере? – спросил немного погодя Обручев.

– Невеста, – живо отозвался Зубарев. И смутился: – Хотите покажу фотокарточку?

– Симпатичная, – сказал Обручев. – Как зовут?

– Люба.

– А в медальончике у нее кто?

– Это я там замаскировался.

Жизнь в труде – все, для чего живет человек, для чего прилагает усилия, энергию, знания. Но жизнь в труде не может существовать только для самого труда. Всегда человека вдохновляет любовь.

Об этом подумал Обручев, держа в руках фотографию Любы, и вспомнил девушку, подарившую ему лесную ветку.

В трудной пограничной жизни в сердце солдата всегда хранится образ любимой. Несет ли он службу или отдыхает после наряда, она всегда с ним. Он чувствует ее рядом, хотя между ними, может быть, тысячи километров. Он старается быть зорче всех, смелее всех, сильнее всех, чтобы она могла гордиться им, чтобы ждала его.

Так думал Обручев.

Зубарев бережно спрятал фотокарточку и спросил:

– Товарищ сержант, а вы задержания имеете?

– А что?

– Да вот мне не везет. Два раза был на стажировке, и всё впустую.

– Успеешь еще, – пообещал Обручев, незаметно переходя на «ты». И, не отвечая на вопрос, кивнул в сторону овчарки: – Как кличка?

– Ральф.

– Хороший пес...

Обручев не договорил. Шофер резко затормозил. На дороге стоял патруль. Старший заглянул в кузов.

– Сержант Обручев возвращается из краткосрочного отпуска, – доложил Николай. – Рядовой Зубарев направляется согласно предписанию.

– Документы!

Обручев полез в карман. Ральф зарычал и без Зубарева не позволил ему вытащить руку обратно.

Всё оказалось в порядке и у пограничников и у шофера.

– Можете следовать дальше, товарищ Махров, – сказал старший патруля, возвращая документы.

Обручев достал из полевой сумки большой кусок сахара, бросил Ральфу. Овчарка вильнула хвостом и вопросительно посмотрела на хозяина.

– Можно, Ральф, – разрешил Зубарев.

Ральф осторожно взял зубами сахар.

– Брось! – резко приказал Зубарев.

Ральф послушно положил сахар и отвернулся от него. Солдат погладил собаку, поднял кусок и сам протянул Ральфу. Овчарка взяла, и было слышно, как на клыках хрустнул сахар.

– Брось! – опять сказал Зубарев.

Ральф сейчас же выплюнул раскрошившийся кусок.

Обручев не выдержал:

– Хватит мучить собаку.

Зубарев засмеялся:

– Ешь, Ральф!

Обручев прислонился к кабине, закрыл глаза.

– Чем так сидеть, давай лучше споем нашу пограничную, – сказал он и запел:

 
Смотри же внимательно в лица,
И зоркость буди каждый час.
Запомни, товарищ, граница
Лежит перед каждым из нас.
 

Припев они спели вместе:

 
Граница, граница любимой страны!
В дозоре, граница, родные сыны...
– Эй стой!
– Кто идет?
– Кто идет?!.
– Не пройдет!..
 

Дорогу обступали горы. Казалось, протяни руку – достанешь. Но прошло еще немало времени, прежде чем машина подъехала к ним вплотную.

Теперь поднимались по серпантину. С каждым километром пути все реже попадались деревья. Зато все чаще и чаще хрустел под колесами снег. Сперва он лишь кое-где покрывал шоссе чуть заметной серебристой пылью, потом лег небольшими причудливыми островками и, наконец, когда грузовик с протяжным ревом вскарабкался на перевал, сплошной белой пеленой повис в воздухе. Шофер выключил мотор и вылез из кабины.

– Что случилось? – спросил Обручев, спрыгивая на землю. – А, хорошо! – воскликнул он, расправляя плечи. – Надо цепи надеть.

– А для чего я, по-твоему, машину остановил? – усмехнулся Махров. – Эй, паря, – сказал он солдату, – сбрось цепи, под скамейкой лежат. – И, не дожидаясь, сам полез в кузов.

Ральф зарычал.

– Не беспокойся, свое беру. – Махров протянул руку к цепям.

Ральф бросился на него.

– Назад! – крикнул солдат, перемахивая через борт. Но шофер уже лежал на снегу. Ральф наступил ему передними лапами на грудь. Не давал пошевельнуться.

– Ко мне! – приказал Зубарев.

Пес неохотно повиновался.

– Вставайте, – разрешил пограничник извиняющимся тоном.

– А... а можно? – переспросил Махров, осторожно поднимаясь. – Поди-ка ты, зверь какой! – растерянно промолвил он, пытаясь улыбнуться.

Зубарев погладил Ральфа. Овчарка успокоилась.

– А впрочем, я сам виноват, – сознался Махров, с опаской проходя мимо собаки. – Ребята, поднажмем!

– А ну! – подхватил Обручев, до сих пор молча наблюдавший за всей этой сценой. Он работал легко, с удовольствием, подставляя разгоряченное лицо ветру.

– Почему не уследил за Ральфом? – строго спросил Обручев, когда машина, гремя цепями, тронулась с места.

– Виноват, товарищ сержант, – ответил солдат. – Я за цепью нагнулся, а он в это время...

– Смотри, чтобы такое больше не повторялось, – категорически предупредил сержант.

Дорога сделала петлю и, нырнув под отвесную скалу, побежала вниз.

«Странный парень, – подумал Обручев о шофере. – Другой бы стал ругаться, а этот ничего... Извиняется... Чудак человек!».

Глава третья
ДЖИМ КЕНТ ПОЛУЧАЕТ ЗАДАНИЕ

Где-то за океаном. – Катастрофа в Канзас-Сити. – Разговор с боссом. – Тренировка. – Часы с секретом, – Метеоритная «экспедиция» действует.

Человек с генеральскими погонами на темно-сером кителе, не отрываясь, смотрел в одну точку. На столе – ноги в свободных ботинках. Он думал. Думал уже давно. Перебрал в памяти два-три десятка фамилий своих подчиненных. Решать опрометчиво было нельзя. Дело касалось советской России.

Было что и ему вспомнить. Он изучал Россию с двадцатых годов. Служба в военной миссии, окончившаяся высылкой из Москвы за неблаговидные дела, ставилась в пример его сослуживцам. Да, теперь он считался крупным специалистом по России!..

Генерал шумно выдохнул воздух. На его звонок вошел офицер с рыжим пушком на сосредоточенном лице.

– Принесите дело... – потребовал генерал, называя номер.

Он открыл папку. С портрета на него смотрели холодные глаза. Длинные льняные волосы перехвачены резинкой. Прямой нос. Тонкие губы...

Мистер Кент. Сын разорившегося фермера, завистливый и алчный Джим Кент. Гангстер, работавший в автомобильной фирме. «Специалист» по самоубийствам. «Если нужно поскорей получить наследство, мистер Кент к вашим услугам. Полная имитация самоубийства!». Бойкая профессия однажды окончилась пожизненным заключением. Профессиональные навыки Кента послужили лучшей рекомендацией для одного из отделов Центрального разведывательного управления.

Из тюрьмы он написал родителям, что надеется скоро их увидеть, ибо его судьбой заинтересовались. Но свидеться с родителями не пришлось.

Через несколько дней газеты сообщили: Джим Кент погиб во время автомобильной катастрофы на пути в родной город. Его машину нашли на восточном берегу Миссури, недалеко от Канзас-Сити.

Смятая машина валялась на боку, повиснув передними скатами над обрывом. Водительская кабина была открыта. Обезображенное тело Джима нашли спустя неделю в нескольких километрах от места аварии. Родители, горько оплакивая сына, похоронили его в фамильном склепе.

После инсценированной катастрофы Джим попал в секретный колледж.

Началась учеба. Кент стал метко стрелять, ездить верхом, боксировать, поднимать тяжести. Природный ум и профессиональная сообразительность скоро сделали его одним из лучших учеников. Он научился изготовлять фальшивые документы, прыгать с парашютом, голодать, не выдавать своих чувств. Настойчиво и упорно овладевал русским языком.

После окончания колледжа Кенту повезло. Война позволила ему не только ближе изучить русских, но заработать награды и деньги. Это тоже сопутствовало успеху. Правда, он вовсе не собирался всю жизнь подвергать себя опасностям и лишениям. В банке был. открыт счет. Он ждал дня, когда его сбережения станут настолько солидными, что можно будет перейти к спокойной, оседлой жизни.

...Агента провели в кабинет генерала.

– Джим Кент, босс! – отливающие желтизной глаза его были непроницаемы.

Генерал оценил спокойствие агента и подумал, что не ошибся в своем выборе.

– Ваш отец был фермером?

Кент едва заметно кивнул:

– Да, босс.

– И вы, конечно, хорошо знаете сельское хозяйство?

Этот вопрос заставил агента неопределенно пожать плечами.

– Ясно, кое-что знаете. Остальное почерпнете из литературы, которую вам сегодня же доставят. Всё изучайте тщательно. Отныне вы – русский агроном.

Кент по-прежнему оставался равнодушным, но генерал знал: его слушают внимательно. И, еще не называя конкретного задания, определил сумму вознаграждения. Как ни скрытен был Кент, однако величина этой суммы потрясла его. Чуть дрогнула бровь. А, может быть, показалось?

Генерал не спускал с него глаз. Молодец. Здорово себя ценит. И завидное спокойствие. Да, конечно, он выполнит задание. Должен выполнить, иначе у него будет много неприятностей. Очень много. Если, конечно, черную черту в списке можно назвать всего лишь неприятностью.

Кент между тем продолжал смотреть в глаза собеседника, вовсе не пытаясь прочесть его мысли. Он стоял в спокойной позе, ожидая, что еще ему скажет босс.

Но генерал больше ничего не добавил. Он положил руку на стол, ладонью вверх, что означало: разговор окончен.

Бесшумно открылась дверь. Агент повернулся и вышел из кабинета.

В юности Кент кое-что смыслил в сельском хозяйстве, когда вместе с отцом работал на ферме, и теперь быстро и с увлечением овладевал своей новой «профессией». Он занимался по русским учебникам. На практике постигнув, как много значит «войти в роль», старался во всем разобраться тщательно, не забывая мелочей. Особенно много внимания он уделял газетам, чтобы быть в курсе событий, которыми жила в эти дни далекая и чуждая ему страна.

Он в совершенстве усвоил новую тайнопись, зазубрил адреса. Все это он проделывал в специальных разведывательных школах, вначале близ Вашингтона, а затем на севере страны. Там он ходил на лыжах по шесть – восемь часов в сутки. Взбирался на головокружительные кручи, стремительно летел вниз, прыгал с трамплинов, падал, ушибался, ломал лыжи...

Потом его снова доставили к генералу. Тот показал ему не совсем обычную ампулу и карандашом обвел кружок на карте советской России, в районе освоения целинных земель.

Неприятный холодок пробежал по телу Джима Кента. Но генерал уже протягивал ему чек, и агент понял, что отказываться невозможно.

– Я слушаю, босс.

– Здесь бактерии, – разъяснил генерал, пряча ампулу. – Специально для вас, – он сделал ударение на слове «специально» и повторил: – Специально для вас их вывели наши ученые. Один грамм этих бактерий, внесенный в почву, катастрофически размножаясь, сделает ее бесплодной... Смотрите на карту...

Теперь агент знал, какое ему предстоит дело: проникнуть на целину.

Но это была лишь часть задания. Главное – вербовка и получение подлинных советских документов.

– Я буду туристом, босс? – безразлично спросил Кент, имея в виду путь, каким его забросят на советскую землю.

Генерал отрицательно покачал головой.

– Понимаю: меня включат в состав какой-нибудь миссии?

Молчание.

– Самолет?

– Нет, – сказал генерал. – Вы перейдете границу на лыжах.

Кент вспомнил недавние тренировки и пожурил себя за недогадливость.

– Я знаю финский язык, – заметил он, желая угодить начальству.

– Хорошо, – сказал генерал. – Но на этот раз он вам не понадобится.

Кент промолчал, не желая показать, что сбит с толку.

– Вы пойдете через горы, – не спеша уточнил генерал.

– Да, босс! – хладнокровно произнес Кент.

– Еще раз смотрите. – Палец генерала потянулся к карте. – Вы пойдете здесь...

Джим Кент понял, наконец, почему ему так много платят. Он знал, чем рискует и повертел в руках только что полученный чек. Генерал успокоил:

– Сумма в десять раз большая ждет вас по возвращении.

Моросил дождь, предвестник скорой весны. Снег, впитывая влагу, чернел и оседал.

За океаном заканчивались последние приготовления.

Джим Кент познакомился со своим будущим компаньоном – Горевым. Ему показали его в глазок на дверях мрачной, как тюремная камера, комнаты. Принимались все меры предосторожности. Только в определенном месте и в условленный час помощник узнает своего шефа.

Несмотря на короткое «свидание», Кент хорошо запомнил гибкого человека с красивым, словно выточенным лицом. Показалось даже, что когда-то уже виделся с ним. И натренированная память сразу воспроизвела, где это было: Варшава, тысяча девятьсот сорок четвертый год. Советская Армия подходила к городу. Они встретились на аэродроме после колоссального взрыва, который Горев (тогда эсэсовец Курт Бергер) произвел по приказу немецкого командования.

Джим остался доволен помощником: это был отчаянный парень.

А вечером ему принесли мишень, продырявленную в середине. Кент легко определил, что одну дырку проделали в мишени пять пуль. Так стрелял Горев.

Часом позже состоялась последняя встреча с генералом. В его глазах Джим Кент ясно прочел, что задание обязательно должно быть выполнено.

Генерал в свою очередь увидел в спокойном взгляде агента, что тот либо справится с поручением, либо умрет.

– Вы нам нужны, – неожиданно мягко сказал генерал, – поэтому берегите себя. А теперь... – Он протянул Кенту золотые часы «Победа». – Поставьте стрелки на четверть седьмого... Вот так... Слегка надавите на корпус... и сдвиньте стекло влево.

В открывшемся пазе Кент различил ампулу.

Агента решили забросить через горы, откуда поступали утешительные известия от Фукса. Эти известия тщательно изучал Хьют, лысый человек с огромной головой. Ему было поручено руководить намеченной операцией.

Завертелась сложная разведывательная машина. На всем пути Кента выстроилась шеренга сообщников. Но самая ответственная задача выпала на долю Фукса.

...Он лежал на топчане и одну за другой курил сигареты. Хьют предупредил, что наступает час решительных действий и в случае успеха Фукс получит полковничьи погоны. Для этого стоило потрудиться.

Вилли Фукс вспомнил свой недавний разговор с Хьютом. Когда-то они вместе росли, были друзьями, а теперь Хьют по должностной лестнице ушел далеко вперед.

– Итак, ты снова поедешь в Азию, – говорил Хьют, – но уже не на тридцать восьмую параллель... Стране, где ты будешь работать, мы недавно выдали безвозмездную субсидию. Как видишь, дружище, контроль за экономикой страны, в которую ты попадешь, установлен. Подчеркиваю все это, чтобы ты не чувствовал себя одиноким на новом месте. Понимаешь?

Хьют подробно рассказал, как нужно себя вести в чужой стране, назвал явки.

– Главное, действуй решительней, – сказал он на прощание. – Ищи старых басмачей, они помогут. Для достижения цели любые средства хороши. Ты ведь опытный разведчик, Вилли, и мне ли тебя учить? А советскую границу и в этом месте нужно прощупать. Экспедиция за пропавшим болидом – прекрасная маскировка. В горах недавно упал метеорит. Постарайся найти. Понимаешь?..

Потом была необозримая, раскинувшаяся на сотни километров морская ширь.

Поблескивали на солнце белесые буруны. Теплоход, рассекая их, шел полным ходом. Фукс стоял на палубе и смотрел вдаль. Что ждет его впереди?

И вот – незнакомая земля. Свежий номер газеты, еще пахнущий типографской краской. Черным корпусом набрано:

«Наш народ верен мирной политике и желает установления дружественных отношений со всеми народами мира...»

Фукс порвал газету и выругался.

Да, черт возьми. Дела вовсе не так блестящи, как расписывал Хьют.

Утомительная дорога в горы – и никого, с кем можно было бы отвести душу.

С членами «экспедиции» Фукс познакомился позже. Для каждого из них установил обязанности и предупредил, что будет требователен.

«Экспедиция» развила кипучую деятельность. Она лазила по горам, что-то искала, попутно продавала местному населению виски, жевательную резину, а тайком фотографировала, и каждый час, каждую минуту наблюдала за советской границей. Всё казалось было в порядке.

Но, получив секретный приказ, Фукс задумался. Значит, очень большой человек должен был перейти границу, если ему, майору Фуксу, обещаны полковничьи погоны.