Текст книги "Каре для саксофона (СИ)"

Автор книги: Милена Иванова

Соавторы: Михаил, Привалов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

«Знал бы прикуп, жил бы…нет, не жил бы – наслаждался»

Второй день турнира закончился лишь, когда число участников сократилось до положенной последней девятки. Где-то в середине третьего раута прозвучало объявление: «Осталось сорок два участника, турнир покинул Свирский – Россия». Хоть это и было ожидаемым, но Михаэлю стало немного грустно. Гул разочарования болельщиков, которых, видимо, было не мало, взорвал и без того напряженную атмосферу в игровом зале, когда шестнадцатым, в шаге от заветного призового рубикона, выбыл из игры француз Марсель Круа. Шёл уже шестой раут. Битва чек-лидеров и аутсайдеров в конце игрового дня из-за усталости участников всегда принимает некоторую скоропалительность по принципу: «либо пан, либо пропал», добавляя турниру излишнюю динамику. Мозг Михаэля наоборот работал как часы, он не чувствовал особого напряжения, играл легко, но осторожно, поэтому повторная вынужденная пауза с объявлением ожидания «игры за руку»[13]13
  «Игра за руку» – при достижении определённых рубежей раздача карт на всех столах идет одновременно


[Закрыть], говорящая, что осталось лишь десять игроков, его немного огорчила. Прозвучал гонг, за соседним столом с десятым местом и призовым четверть миллионом евро из игры выбыл немец – Крамер, а стэк Гордона и его позиция в таблице заметно усилились. В результате после второго дня от синдиката остались трое, если не считать Отто, все были в лидерах, а Тронтон вообще занимал первую строчку. «Будет нелегко», – подумал Михаэль, закончив изучение итогового табло. К нему подошел Гордон и пожал руку:

– Михаэль, а вы действительно неплохо играете – четвёртая строчка в финале турнира. К сожалению, нам пока не пришлось встретиться за одним столом….а может, к счастью, но теперь уж точно этого не избежать.

– Но ваше второе место и финальный аккорд всё же почётней, – ответил он комплиментом.

– А, друг Аркадий вышел где-то сороковым, я в этот момент был в игре и не расслышал, – оглядывая присутствующих, произнёс американец.

– Сорок третьим, – поправил его Михаэль и увлёк к выходу в парк, где стоял Борисыч с Даниэлем.

– Вот они – будущие чемпионы, – раскинув руки в стороны и улыбаясь, приветствовал Аркадий Борисович: – Жаль, что кто-то обязательно должен победить.

– Борисыч, расскажи, как получилось-то, не томи, – подойдя, живо поинтересовался Михаэль, чувствуя при этом, что вниманием «поливает бальзам на душу».

– Это войдет во все анналы покерных учебников, – начал Борисыч:

– В общем, на флопе получаю третьего валета, на ривере повторяется двойка – фулхаус[14]14
  Фулхаус – (карт.) комбинация в покере, когда к трём картам одинакового достоинства добавляются две другого одинакового достоинства.


[Закрыть], я ва-банк, а у оппонента каре[15]15
  Карэ – (карт.) комбинация в покере, четыре карты одинакового достоинства.


[Закрыть] из двоек…. Эх, никогда не угадаешь, – завершил он свой короткий монолог, махнув с досады рукой.

– Не везет в картах – повезет в любви, – весело сказал Михаэль.

– Про любовь…. А что у тебя с Евой, вы не поругались? – озабоченно спросил Борисыч, видимо, вспомнив последнюю их встречу.

– Да нет, все нормально, просто за ней трудно порой угнаться.

– Смотри, догонит кто-нибудь другой, – с весёлой иронией включился в разговор Даниэль. – Я только в Монте-Карло дюжину назову.

– Я ей верю. Еву нельзя держать в клетке, даже золотой, – парировал влюбленный в девушку игрок.

Ева вышла из Димкиного Феррари и встретилась глазами с Михаэлем. Он стоял с Даниэлем в окружении нескольких участников турнира. Турнирный день закончился, и все обсуждали результаты.

– Добрый вечер! Кого можно поздравить? Михаэль?!

– Я жду только твоих поздравлений! – торопливо отводя Еву от всех, как будто считая минуты до встречи, поцеловал её Михаэль.

Он пытался привлечь её к себе, а она отстранялась, возбуждённо что-то говоря и пытаясь в чём-то его убедить. Со стороны было видно, как Михаэль немного обескуражен и не согласен с доводами Евы, но под напором её зелёных глаз и обаяния сдался. Они вернулись несколько разгорячённые, Михаэль не хотел отпускать девушку, обнимая её за плечи и уговаривая остаться, но Ева всё же ушла, акцентировав внимание на посланном ему прощальном воздушном поцелуе.

– Я всех приглашаю в ресторан, посидим, вспрыснем за мою свободу от турнира… без излишеств, – распевно произнёс Борисыч через паузу, провожая взглядом удаляющуюся девушку.

– Это как у вас русских говорится – «без фанатизма», – пошутил Даниэль.

– Да, простенько, по-стариковски, – согласился Борисыч и продолжил: – Я пригласил Кристофера и Лорана, если вы не возражаете. Посидим, выпьем по рюмке, Михаэлю надо отдохнуть, завтра самый напряженный день.

– Я – за, – быстро ответил француз.

– Эх, Борисыч, мертвого уговоришь, – согласившись, пошутил Михаэль.

– А почему мёртвого? – не понял Даниэль.

Аркадий Борисович засмеялся и, взяв его под локоть, повёл в направлении отеля, объясняя многогранность русского языка.

«Добро пожаловать, уважаемый Семён Ермолаевич!»

Правильное кольцо сигарного дыма, немного переливаясь в воздухе, медленно поднималось вверх. Хиндли, удобно растекшись в кресле, с удовлетворением следил за этим своим произведением.

– Сэм, меня эти внезапные исчезновения настораживают. Куда делась Анна? – спросил он, потеряв интерес к кольцу, превратившемуся в бесформенное облачко.

– Я сегодня утром разговаривал с Фредериком, он подтвердил, что они с Анной вчера вечером оформили доверенность Михаэля на эту музыкантшу. Всё прошло без эксцессов. Потом он предложил Анне поужинать вместе, но она ему отказала.

– Ещё бы, он не в её вкусе, – иронично заметил Хиндли. – Вот если бы он был арабским шейхом или каким-нибудь принцем, она бы не устояла. Вообще, девушка талантливая. Она манит, как магнит.

– Майкл, она просто безумно красивая, поэтому к ней все и тянутся, – вступил в разговор Рольф, покачивая стаканом с виски и наблюдая за кусочком льда.

– Рольф, признайся, что и ты, похоже, к ней не равнодушен, каждый раз облизываешь её взглядом с ног до головы, – продолжал Хиндли.

– Не скрою, не отказался бы, – сознался Рольф.

– Так вот, анализируя события последних дней, у меня не выходит из головы этот русский. Как его там – Леонид, по-моему? – резко перейдя на серьёзный тон, начал Хиндли: – Он сидел за столом вместе с нами, как мы сейчас, но что успела настучать про наши дела эта полицейская ищейка – вот в чём вопрос. А во-вторых, его ликвидация поручалась тебе, – обратился он к Сэму: – Ты уверен, что он был мёртв?

– Абсолютно точно, Майкл, мертвее не бывает, контрольный я стрелял сам, – твёрдо ответил Сэм.

– Ладно. Осталось каких-то девять игрочишек, и лишь пятеро наших, а вы представьте, если бы все наши мальчики приняли участие в турнире, можно было бы уже сейчас подсчитывать дивиденды, – переключился на турнир Хиндли.

– По-моему четверо, Майкл? – не уверенно поправил Рольф.

– Четверо по прямому контракту и Михаэль в тёмную через Еву. Бедняга даже не догадывается, что уже подарил свой выигрыш «дяде», – с сарказмом произнёс Хиндли.

– Я что-то не особенно доверяю напуганным бабам, – высказал сомнения Сэм.

– А я после этих потерь не доверяю ни кому, – жёстко прервал реплику Хиндли: – Поэтому на операцию после турнира поедем втроём и примем девку прямо из банка с деньгами этого выскочки, если ему удастся выиграть, а остальные заберём позже. И, наверное, с покером надо завязывать, что-то мне сердце подсказывает.

– Майкл, а кто её будет вести в Казино и до банка? – через некоторую паузу спросил Сэм.

– Ну, ты же своих почистил после курьера, поэтому до банка пусть работают твои люди, Рольф. Только не надо всех. Два, максимум три. Наблюдают тихонечко, пошла девочка в банк, тебе позвонили и растворились, и чтоб у банка никого не было. Ты понял?

– Да.

– Ну и отлично, – подвёл черту Хиндли, а затем, подняв свое грузное тело с кресла и подойдя ближе к Сэму, вполголоса произнёс: – Ты всё-таки пошарь в том квартале сам. Может, что зацепишь, жалко было бы потерять Анну.

* * *

День был в разгаре. Ницца, заполненная туристами, была вся в движении, как громадный муравейник. Сэм направлялся по заданию Хиндли на Английскую набережную, где Фредерик расстался с Анной. Он мысленно представлял ее прекрасный, но несколько заносчивый образ, как вдруг стоп-сигналы впереди идущей машины неожиданно ударили в глаза. Всё произошло мгновенно, Сэм отчаянно вдавил педаль тормоза и чувствовал, как резина колес течет по разогретому асфальту, неся его автомобиль к неминуемому столкновению. Удар! «Вот только этого мне не хватало», думал он, выходя из машины. На встречу ему из разбитой «Феррари» двигались двое крепких парней.

– Опаньки! Я что-то не понял, что за перец мою машину грохнул! – сказал один из них, при этом Сэм не разобрал ни единого слова.

– Антоша, это кто ж меня инвалидом сделал! – показав на голову и слегка пошатнувшись, вторил другой, мешая французский с русским, и по телосложению напоминая Чака Норриса. – А где полиция?! А то я нервничаю…

– Вас не должно это беспокоить. Я всё оплачу. Зачем нам полиция? – улыбаясь, вступил Сэм.

– Нет, друг, ты слышишь?! Только собирались на экскурсию, что тут у них: дельфинарий, зоопарк, Диснейленд, а, неважно… А этот жёлудь моё любимое авто раскурочил! Я что теперь, трезвый пешком ходить должен?! – отреагировал Антоша.

– Нет, ему-то весело! А я на этом металлоломе позориться буду! – возмущённо ответил другой, посмотрев на несколько царапин и содранную краску на бампере. – Нет, мне мозоли натирать, за виски бегать! Мы отдыхать приехали или мороженое кушать, я не пойму?! С утра трубы горят, горло пить просит… – расстроено добавил он.

– Минералка? Содовая? – предложил Сэм.

– Он что, издевается?! После аварии башка трещит, дядя! Лечиться пора! Водки хочу! Вод-ки! Заторможенный какой-то… – недоумённо разводя руками, посмотрел он на друга.

Только сейчас Сэм понял, что перед ним русские.

– Серёга, интересно, здесь все такие или реальные пацаны встречаются?! Уже полчаса с этим бивнем слова гоняем, а в меня ещё ни литра не упало, – показывая на массивные золотые часы и хлопнув по животу, сказал Антон.

– Тоша, полицию вызывай! Пусть они здесь базар устраивают, а мы с тобой зря время теряем.

– Всё нормально будет, – улыбаясь и наконец-то понимая, что обязательно договорится с новыми знакомыми, отозвался Сэм. – Могу я пригласить вас в бар утолить жажду парой бокальчиков виски?!

– О, немой заговорил. Конечно, можешь! Калькулятор возьми, чувачок, бокалы считать, – громко рассмеялся Анатолий. – И это всё?! Не, он меня нищим хочет сделать! А джорджики где? Я что, на Ермолая похож? Лохов из нас делаешь? – прокрутил он массивный золотой перстень на мизинце.

И Сэм стал отсчитывать купюры, смотря в глаза одному из мужчин, пока не понял, что тот удовлетворён полученной суммой.

Они отправились в бар. Сэм рассчитывал сразу уйти, купив спиртное этим невежам. Знали бы они, с кем имеют дело. Ах, жаль нельзя будет разрядить обойму в их пьяные тела. Но мужчины и не думали его отпускать.

– Как тебя? Сэм? – придвинувшись ближе, начал Сергей. – Ты и за здоровье моё не выпьешь? Интеллект мне поправил, значит. Я теперь бином Ньютона формулой записать не могу, «проблему Пуанкаре» с Гришкой Перельманом перетереть не получится, да что там – нобелевская накрылась твоими колёсами! А ты выпить за меня не хочешь!

Сэм впервые заинтересованно посмотрел на собеседника, решив не спорить.

– Вам виски содовой разбавить? Со льдом? – обратился к мужчинам бармен.

– Нет, ну это невозможно! Я про содовую слышать не могу. Какой лёд! Сейчас воды насыплет, я соки не пью! У нас хоть по тихой разбавляют, а здесь всё по чесноку, советуются, – улыбнулся Антон. – Я чистый продукт люблю. И бокалы какие-то маленькие…

Сделав два глотка, Сэм отвлёкся на входящего полицейского. В это время Сергей что-то подсыпал в его бокал. Удостоверившись, что всё в порядке, полисмен вышел. Мужчины опять стали пить виски.

Сэм почувствовал, что сильно опьянел, когда осушил бокал до дна. Он, было, направился к выходу, но ноги не слушались его.

– Куда подвезти? – подхватив его под руки, поинтересовался Сергей.

Сэм что-то промычал в ответ.

– Надо же, готов! Зачем пить, если не умеешь! – обращаясь к бармену и оставляя хорошие чаевые, сказал Антон. Тот покачал головой и услужливо улыбнулся.

Мужчины вывели Сэма на воздух.

– Звони Максу, пора!

Через пять минут огромный джип остановился перед тремя мужчинами.

– Макс, ты нашёл переноску?

– Вот! – показал Макс на носилки, ручки которых упирались в грудь Сэму, едва поместившемуся из-за них справа на заднем сидении.

– Эй, чудила! Тебе ничего поручить нельзя. Мы что, эту биту на себе понесём? Где только ты надыбал такие!

– Да санитар у больницы оставил… Я что, спрашивать буду? Ну и взял. Не было на колёсах. Не было… А что, и цвет подходящий, крови видно не будет, когда я этому баклану на клык навалю за Еву.

– Не пыли! Ладно, времени нет, твои подставы исправлять.

Через полтора часа у аэропорта Ниццы остановился черный джип. Из него вышли трое мужчин, погрузив на носилки четвёртого с перевязанной головой, в яркой летней рубашке с петухами и голубых шортах, поставили на его живот шлёпанцы и направились в здание аэропорта. Двое держали носилки, а третий, с небольшой сумкой и пакетом, периодически укладывал четвёртого, который пытался встать, со словами «Сёма, так надо. Полечишься, протрезвеешь, понты поправишь».

– Буркалыч, так мы тебе ксиву психотерапевта нарисуем.

– Зря ты так, Сергей. У него последние минуты курортные…

– О, смотри, дед в коляске сидит! Антон, сливай пассажира! Нам трудодни ни к чему, – сказал Сергей, и оба, бросив носилки так, что больного слегка подкинуло вверх, направились к старику.

– Месье, не откажите! – подняв ничего не понимающего старика на руках и усадив в кресло зала ожидания, обратился к нему по-французки Сергей. – Как-нибудь верну! Друг травму получил, с яхты прыгал, о якорёк ударился. Тяжёлый, гад!

Антон, быстро взяв инвалидную коляску, с помощью Буркалыча стал усаживать в неё Сёму.

– Месье, сувенир из России! – сказал уже улыбающемуся старику Сергей, прицепив на его грудь значок, на котором на фоне решётки была надпись «Век воли не видать!» – От себя отрываю, кореша подарили, – добавил он, похлопав деда по плечу.

Объявили посадку на рейс «Ницца-Москва». Странная компания встала в очередь на регистрацию. Вдруг Сёма, слегка оклемавшись, завопил на чистом французском «Кто я? Где я?!» и, открыв пакет, который сунул ему Буркалыч, стал доставать оттуда матрёшек, значки с видами России и со словами «Месье, мадам! Я вас люблю!» совать пассажирам. Антон хотел забрать у него пакет, но не успел, его содержимое уже полетело вверх, осыпая людей вокруг, вызывая у одних недоумение, а у других смех. Одна увесистая матрёшка попала в голову солидной даме.

– Вот такие алкаши и позорят Россию! – сказала та обидчиво, вернув сувенир Антону.

– Мадам, извините! Этот добрейший паренёк резвился в море и стукнулся «репой», ой, простите, головой о пирс! Где ваше сострадание?! Его вылечат. У него дома много друзей. Оставьте телефончик и, уверяю вас, не пожалеете, – заговорщически проговорил Сергей.

Дама гордо отвернулась.

Проходя паспортный контроль, Буркалыч с Сёмой были задержаны пограничниками.

– В состоянии алкогольного опьянения нельзя! – сказал работник аэропорта.

– Что вы, разве можно? – возмутился Буркалыч, протягивая пачку евро, завернутую в справку из госпиталя Монако о нарушениях опорно-двигательного аппарата.

– Только что сделали перевязку с дезинфекцией перед полетом, – обдав весь пост сильным запахом виски, объяснил Антон.

– Обратите внимание! У них визы сегодня заканчиваются, – на чистом французском обратился к пограничникам Сергей, стоя в некотором отдалении.

«Обнаглели эти русские, считают, что за деньги все можно купить», – ловко пряча банкноты в нагрудном потайном кармане, при этом, отключая замок турникета и пропуская необычных туристов, думал пограничник.

– Ну, что, лягушатник хренов, поехали! – процедил Буркалыч. – Друг мой, бедолага! – повернувшись к пограничникам, с теплотой в голосе добавил он.

А вдогонку им неслось: «Сёма! Франция помнит тебя!».

В самолёте странные пассажиры вели себя тихо. Только один из них всё время что-то лепетал по-французски.

В Шереметьево пассажиров приняли заботливые руки таможенников и пограничников.

– Хренозадов Семён Ермолаевич! – едва сдерживаясь от смеха, проговорил русский пограничник. – Как он с такой фамилией? – спросил мужчина, посмотрев на невменяемого Сёму.

– Через неё и страдает, – показав на перевязанную голову, ответил Буркалыч. – А по матери ещё хуже.

– Мы с вами, оказывается, счастливые люди!

В зале ожидания парочку встретили трое крепких ребят.

– Этого отвезите, вон, в Долгопрудный, благо здесь рядом. У воды бросьте, пусть думает, что море… – засмеявшись, распорядился Буркалыч и растворился за раздвижными дверями аэропорта.

«Счстье – это когда тебе… наливают»

Россия встретила Сёму ночной прохладой и грубостью сопровождающих. «Опять эти невежи…», – медленно проползла как змея неясная мысль, и в голове вновь воцарился хаос.

Он не помнил, сколько времени спал, но стало как-то зябко, и подушка казалась очень жесткой, как, собственно, и матрац. Сэм открыл глаза. Под ним была скамейка, а вместо подголовника нащупал рукой бутылку из-под водки. Первой, кого он увидел, была старая женщина, почему-то в заношенной зимней куртке и серой шерстяной бандане на голове, сидевшая у изголовья.

– Где я? – приподнявшись на руках, заплетающимся языком, по-французски спросил Сэм.

– Вот и проснулся, милый человек, вам бутылочка не нужна? – косясь на «подушку», вкрадчиво спросила женщина по-русски.

– А вы кто? – перейдя на английский, не успокаивался мужчина.

– Ну и славненько, – вместо ответа сказала женщина, забирая посуду: – Идите домой, под утро сядет роса, – заботливо посоветовала она и ушла.

Сэм сел и огляделся. Было темно, но в свете луны он увидел перед собой небольшой пруд, поросший осокой и кувшинками, стоящие за спиной березы мало были похожи на пальмы. Наконец, его взгляд выхватил урну, стоящую рядом с «постелью». Он вытряхнул содержимое, пытаясь по мусору определить, куда он попал, мозг отказывался объяснять происходящее, при каждой попытке отвечая тупой головной болью. Несколько оберток «Snickers», пустая пачка «Malboro» и какие-то рваные домашние тапочки. «Похоже, всё-таки в Европе», подумал Сэм. – «Но почему же так холодно? Еще эти комары, лягушки… Бррр».

Он оглядел себя с ног до головы и обомлел… «Всё забыл. Я клоун?» Поменять одежду от Giorgio Armani на это! Ощутив что-то в кармане, Сэм сунул туда руку и извлёк «passport», а прочитав его и увидев свою фотографию, поразился ещё больше. «Россия?…русские…виски…» – неслось в голове. – «Калькулятор… бином… матрёшка… Я – Семён?!»

И он опустился на скамейку. Нет, это чья-то злая шутка! «Я их… Кого?» – он не смог ответить. Сэм сидел и пытался ещё что-нибудь вспомнить, но ничего не получалось. Наконец, он увидел приближающиеся силуэты. Это были трое парней и одна девушка. Все были пьяны. «Ну, да, так принято у русских…»

– Э-э, дядя! Это наше место! Вали отсюда! – услышал Сэм незнакомую речь.

– Пардон!

– Какой «пардон», козёл! Сейчас фото тебе поправим! Дуй отсюда! Бомжей развелось! Интеллигентно посидеть негде!

Сэм не уходил.

– Дёма! Он меня раздражает! – сказал один из парней и толкнул так, что неприятель упал за скамейку.

Сэм встал, отряхнулся и громко выругался:

– Гот демент!

– Дёма, он тебя гадом назвал, – удивился один из парней. Второй, недолго думая, заехал бомжу в глаз, и тот плашмя упал на землю.

– Пнаехали сволочи, – потирая кулак после удара, удовлетворенно произнёс Дёма.

Сэм решил больше не вставать и потихоньку уполз в ближайшие кусты. Почувствовав себя в некоторой безопасности, крикнул обидчикам: – Рашин порко!

– Ах, тебе наша порка не нравится? – услышал он в ответ и увидел как пустая бутылка, ломая ветки, пролетела рядом с его головой. «Они, наверное, не понимают иностранных языков», – успокаивал себя Сэм, пробираясь через кусты подальше от пьяной компании.

Уже светало. Мужчина, чтобы согреться, стал прыгать и растирать тело руками. Как вдруг у своих голых ног явно ощутил чьи-то зубы, и грозное рычание пробежало мурашками по его коже. Там, внизу, глаза бультерьера медленно наливались кровью.

– Тузик, ко мне! – послышался женский голос.

– Леди! – стараясь не злить пса, позвал Сэм.

– Не бойтесь! Он у нас добрый, просто на ваши ноги так реагирует. Есть хочет, – сказала женщина, оттаскивая животное, которое норовило сомкнуть челюсти в районе голени.

Но к неудовольствию Сэма эту собаку сменила другая, по размеру напоминавшая отожравшегося волка. Псина понюхала замеревшего на месте мужчину и, подняв ногу, пометила его как уже освоенную территорию.

Сэм не знал, что на рассвете все владельцы собак России как заговорённые ведут своих питомцев на прогулку, чтобы другие граждане чуть позже крыли их не переводимым народным фольклором.

Бегом, преодолевая препятствия пересеченной местности парка, через кусты, а порой и ползком, стараясь миновать знакомства с различными Тузиками, Шариками и прочими, он, тем не менее, оставался объектом повышенного внимания друзей человека. Его находили и дружно облаивали, а наиболее смелые, приложившись несколько раз к его шортам, сделали их более демократичными.

Наконец, он вышел на какую-то улицу. «Слава Всевышнему, хоть какая-то цивилизация», – подумал Сэм с фингалом под глазом в разорванных шортах с грязными коленками в резиновых вьетнамках на босу ногу: «Теперь надо добраться до французского посольства». Снова ощупав карманы, он обнаружил купюру незнакомой валюты, очень схожую с российскими рублями достоинством «пять тысяч бабок» и поднял руку, пытаясь остановить проезжавшие мимо автомобили.

Машины пролетали мимо, никак не реагируя на его жесты. Спустя полчаса, к его радости, небольшой автомобиль марки что-то типа «Окей» затормозил. Открыв переднюю дверь, и небрежно бросив купюру водителю, он плюхнулся на переднее сидение со словами: «Французское посольство, месье». Взглянув на купюру, водитель – розовощекий мужик, крепкого телосложения – почему-то зло улыбнулся и врезал Сэму в левый здоровый глаз так, что тот без задержки вылетел из машины и упал на газон, в голове опять поплыли какие-то видения из прошлой жизни.

Спустя некоторое время, ощутив, что в его рот заливают какой-то суррогат, и он вынужден его глотать, Сэм открыл глаза. Двое небритых мужчин в потрепанной несуразной одежде склонились над ним. Один из большой бутылки что-то вливал ему в горло, а другой неспешно ощупывал карманы, при этом они о чём-то говорили.

– Слышь, Вась, а Сёма-то отошёл, я всегда говорил о животворящем действии «Агдама», – философски рассуждал вливающий.

– Что бы он, бедолага, без нас делал, – соглашался второй, листая паспорт «спасаемого» и читая вслух написанное.

Сэм ощутил прилив спокойствия и умиротворения, а, сделав уже не через силу еще несколько глотков, вдруг поймал себя на мысли, что понимает, о чем говорят его новые знакомые. «А может, я действительно Сёма из России?», – пронеслась мысль, и он снова закрыл глаза. Следующий миг, который выхватило его сознание, была подворотня, где он в кругу каких-то людей что-то пил, закусывая чёрным хлебом, макая его в огуречный рассол. Все дружно пели, и он тоже пытался подпевать, как вдруг остановился какой-то обшарпанный микроавтобус с синей полосой, из которого выскочили трое мужчин в серой военной форме и бесцеремонно начали грузить всех присутствующих внутрь. Некоторые пытались возражать, но доводы резиновой палкой по спине были весьма убедительны, поэтому Сэм принял это как должное.