355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Милена Иванова » Каре для саксофона (СИ) » Текст книги (страница 1)
Каре для саксофона (СИ)
  • Текст добавлен: 15 марта 2017, 17:45

Текст книги "Каре для саксофона (СИ)"


Автор книги: Милена Иванова


Соавторы: Михаил, Привалов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Милена Иванова Михаил Привалов
КАРЕ ДЛЯ САКСОФОНА

«Любовью не торгуют – любовь покупают»

Ночь. Август. Как здорово, что мы сегодня собрались. Мальчишник в два-три месяца, это, пожалуй, все, что осталось моим друзьям от их жен. Все-таки как хорошо, что я свободен. Мне не надо спешить, придумывать какой-нибудь душераздирающий повод, который на несколько часов оторвал бы меня «против воли» от ее юбки, или полчаса осматривать рубашку в туалете, опасаясь, что какая-то росомаха в пьяном порыве оставила поцелуй жирно напомаженных губ. Напротив, можно позволить себе проводить понравившуюся девушку домой, не опасаясь посторонних взглядов, что, собственно, всегда и происходило на зависть друзьям.

Настроение было отличное. То ли от прилично выпитого в ресторане, то ли от дурманящего воздуха созревшего лета, в голове мелькали разноцветные мысли. Ну, вот и родная улица – как всегда пустынна в это время суток. Как и десять лет назад я иду по ней под марш только своих шагов, скользя в белесой темноте, разрываемой парой фонарей где-то в перспективе. Господи! Все, как тогда: и воздух, и запах остывающего асфальта, а главное – эти разноцветные мысли. Они будоражат голову, внезапно возникая и легко растворяясь в ночи, разные, абсолютно порой не связанные друг с другом, но создающие ощущение полноты и радости жизни.

Первый, случайно пойманный взгляд, улыбка, легкий флирт типа «девушка вы всегда так прекрасны» – и вот уже тост «за любовь». Далее все как по маслу: такси, ее квартира, некоторое смущение, порой со слезами, переходящими в бурную карусель объятий. Ее предложение остаться до утра, как правило, отклоняется якобы для сохранения остроты ощущений, красоты мгновения, да и вообще – с раннего утра завтра на работу разгружать вагоны с углем. Подобная фраза неизменно приводила к желаемому результату. Дам с высокой самооценкой она повергала в ужас и готовность «провалиться на месте», ибо ночь с грузчиком никогда не входила в их ожидания, а дорогой прикид и машина почему-то сразу уходили на второй план. Те же, кто попроще, страстно прощались в прихожей, выражая полное понимание и участие, иногда даже предлагая еды в дорогу, но особо не настаивали на продолжении отношений и не задерживали. Да, тогда это было легко…

В этот вечер было все по-другому. Она сидела с подругой за соседним столиком, о чем-то тихо разговаривала. Девушки настолько были увлечены беседой, что казалось, никого не замечали вокруг. Наконец они подняли бокалы, и ее взгляд скользнул по нашему столику, наши глаза на мгновение встретились. Брюнетка около тридцати лет с мягкими, абсолютно правильными чертами лица, заметив мой интерес, слегка приподняла свой бокал, картинно опустошила его и, улыбнувшись, снова погрузилась в разговор с подругой.

Для меня, имевшего ранее значительный опыт в подобных ситуациях, решение созрело бы молниеносно, своей улыбкой она как бы приглашала продолжить общение в более интимной обстановке без свидетелей, но чрезмерная доступность в ее поведении настораживала. Ведь не девочка восемнадцати лет, и все же любопытство взяло верх над осторожностью. «Зарекался волк пасти стадо овец».

К этому времени за нашим столом пьянка достигла апогея: вспоминая какую-то старую историю, мы громко хохотали, да и во всем зале стоял перекрывающий все остальные звуки гул. Музыканты, отыграв программу и не видя желающих продолжить вечер за чаевые, торопливо сворачивали аппаратуру. Народ медленно начал расходиться, хотя до закрытия ресторана было больше часа. Им принесли счет. Как по команде, они сняли со спинок стульев сумочки и углубились в их чрево. Брюнетка достала кошелек и маленький листок бумаги, что-то быстро черкнула на нем. Рассчитавшись с официантом, они направились к выходу. Я последовал за ними.

А дальше все как в шпионском романе: легкое, незаметное даже подруге, пожатие ее горячей руки с шепотом в ухо: «Захочешь в гости – позвони», и только шлейф аромата духов овеял лицо ветерком закрывшейся двери. В руке я держал клочок бумаги с номером ее сотового.

Даже в фойе я слышал, как квартет моих друзей затянул какую-то старую студенческую песню, глупо пытаясь разложить ее на голоса, получалось весело, и я поспешил вернуться.

Тук-тук-тук, одинокий глухой звук моих каблуков вернул меня в реальность летней ночи. До дома оставалось минут пятнадцать ходьбы, похоже, ночь начинала отступать. Воздух стал прохладней и казался каким-то горьковато-пряным. Я вспомнил аромат ее духов и вновь погрузился в размышления о новой знакомой. Что-то было не так. Попрощавшись с друзьями, я сразу набрал ее номер и хотел уже вывалить кучу комплиментов вперемешку с проблемами бездомного человека, но не успел – женский голос назвал адрес, и потекли короткие гудки.

В ее двухкомнатной квартире все было просто и изыскано в стиле hi-tech. Линии мебели, стен, потолка были абсолютно правильны и гармоничны, собственно, как и линии ее тела. Десять минут разговора ни о чем отсрочили постель. Она была странной. Ее взгляд и действия явно выражали желание близости, но вместе с тем какая-то отстраненность от реального мира придавали ей загадочность и непостижимость. И вот она ослабила пояс халата, и все закрутилось…

Инстинкты, инстинкты – они способны поднять нас к небесам блаженства, или сбросить в канаву порока и бессмысленности, к сожалению, только сознание и разум могут привести нас к вершинам мироздания. И, именно эти понятия позволяют радоваться жизни, пусть она и конечна, и влюбляться по-настоящему.

Ослабевшие, мы растеклись по постели в полном молчании. Через несколько минут я сбросил на пол ноги и взял с тумбочки два бокала, к которым мы пока так и не притрагивались. Она прильнула ко мне сзади, обняв шею, тихонько прошептала: «Я знаю, что тебе понравилось, ничего не говори, у тебя есть мой телефон, как-нибудь позвони», и, взяв у меня бокал, картинно, как в ресторане, осушила его.

В мои планы это не входило, я был на отдыхе, до турнира «Gold Poker's Club» в Монте-Карло оставалось почти два месяца, но остановить процесс анализа не удалось.

Мозг работал ритмично. В ресторане я увидел ее в первый раз, это точно, зрительная память меня не подводила. Дальше… На удивление, был полный зал мужчин, и многие, мягко говоря, к ней «клеились», но тщетно. Участие подруги в амурных делах, от любопытства до желания познакомиться, вообще свелось к нулю – это противоестественно. А главное квартира – в ней не было привычных мелочей, которыми пространство обычно обрастает помимо даже самой сильной воли к порядку. Сняла на ночь. А эмоции… как искренне, ерунда, просто профи.

Вот я и дома. Приличная двухкомнатная квартира на втором этаже многоэтажки. Она осталась мне от родителей, вернее, от отца, матушка долго болела и оставила нас, когда мне было восемь. Отец очень любил ее, поэтому женился во второй раз лишь через двенадцать лет после ее смерти. К тому времени я уже был относительно самостоятелен и учился в Ленинградском политехе на физмате. Отец заключил контракт с какой-то крупной строительной фирмой и уехал с новой пассией в Харбин, а по окончании договора купил там дом и остался. На родину он приезжал редко, а потом совсем перестал. Пару раз я был у них в гостях, новая хозяйка при этом очень стеснялась, было забавно, и чтобы не смущать ее, мы с отцом перешли в телефонный режим.

Достав сигарету, я вышел на балкон. На Востоке рдел рассвет, подкрадывалось утро. Мысль о не случайности «случайной встречи» не отпускала. Зачем? Дав на этот вопрос ответ, даже сулящий кучу серьезных проблем, можно было бы успокоиться и идти спать. Утро вечера мудренее. До турнира девять недель, а ведь это не так много, как мне сначала показалось, когда первый раз вспомнил об этом. Если бы я находился в Монако, такие сюрпризы точно бы происходили, но в России, за тысячи километров…. По крайней мере, раньше такого не случалось. Ну, что, Михаэль Руман – имя по моему израильскому паспорту второго гражданства, подарка двоюродного дяди, крупного чиновника Израиля, эмигранта первой, еще советской волны, в русском более прозаично – Михаил Рюмин – поздравляю, ваш рейтинг растет. Значит, мой успех на турнире – шестое место в Австрии – не остался незамеченным, во мне видят противника. Ну что ж, придется поиграть и на этом поле, но сначала хорошенько выспаться, – и я растянулся на диване.

«Большая… секста… вниз»

Сегодня она возвращалась одна. Её неизменный спутник, саксофон слегка покачивался в правой руке, одетый в скромный чёрный футляр. Наконец-то закончилась ещё одна корпоративка в ресторане, невидимкой «артистка» улизнула от провожатых. Публика была посредственна, если схалтурить – ни у кого уши в трубочку не свернутся, и настроение к танцполу не прижмётся, но отыграла она хорошо. Музыка пела в её голове с детства. Молодцы французы! Любимый Selmer Mark VI практически играл сам, сводя с ума всех в радиусе звука.

Ночь. Август. Родная улица. Легко стучат каблучки по асфальту. Три дня назад была поставлена жирная точка в отношениях с бой-френдом. Свободна! Сейчас она придёт домой, смоет этот день без остатка, упадёт в постель и отправится беззаботно гулять по снежным облакам босиком, держа верный Альт. «Всё-таки молодцы французы!.. большая… секста… вниз…»

«Не каждая кошка – Мурка»

Я открыл глаза. В комнату через открытую балконную дверь, надувая занавеску пузырем, втекал гул проснувшегося города, день был в разгаре. Состояние было отличное, голова не болела, значит, водка была не паленой. Зарядка, душ, завтрак, если это можно назвать завтраком в середине дня, но это для меня привычно. Во время турниров нет этих понятий – обеда или ужина, а есть прием пищи в отведенное регламентом время.

Совершив утренний обряд, включил комп, зашел на любимый сайт «Poker Star» в раздел «Not limit H'oldem» немножко поразмяться. Все получалось, как обычно. После получасовой игры, складывалось впечатление, что девять участников за столом перед ставкой показывают мне свои карты. Игра в инете – своеобразна. Ты не видишь противника воочию, однако его действия со временем приоткрывают его суть и внутренний мир, он становится реален, а поэтому уязвим. Психология – одно из орудий в покере, а если игра идет на реальные, большие деньги, оно становится главным. Вот именно в эту область моего подсознания и направлен удар в виде «случайной знакомой». Мне и раньше приходилось слышать, вращаясь в предтурнирной суете, как конкуренты подводили сильным игрокам «красоток», задача которых состояла в деморализации соперника. Возникали скандалы, но цель достигалась. Так писаный красавец Говард Линк, победитель турнира «Freedom Ingles» во Франции, в Лос-Анжелесе до начала престижнейшего турнира с призовым фондом двадцать миллионов долларов был, якобы, уличен в интимных связях с женой какого-то крупного чиновника. Результат – не прошел даже и пяти раутов.

Кто ты, моя новая знакомая?…

Один день сменял другой, никаких звонков, все было в норме. Возможно, я себе польстил в отношении своей значимости, загордился.

Но я не ошибся, ожидаемый звонок застал меня врасплох. Томный голос на том конце трубки кокетливо ругал меня за долгое молчание и требовал новой встречи. К этому времени, удалось узнать через моих друзей, что «случайную знакомую» зовут Анна Кренева, она москвичка, не замужем, единственная дочь очень состоятельных родителей, закончила факультет журналистики во Франции, работала в иностранных компаниях, но скорее не из-за денег, а любопытства. И вот где-то на перекрестках Европы ей и предложили «интересную работу». Я не понимал, что ей нужно от меня, поэтому согласился. Нельзя «прятать голову в песок», иначе процесс становится неопределённым, а значит, может оказаться опасным.

Все было красиво, как и в первый раз. После недолгих жеманных упреков в мой адрес мир был восстановлен и скреплен постелью. За бокалом вина Анна случайно обронила, что через месяц собирается в Ниццу отдохнуть, на золотые пески Ривьеры, при этом пристально посмотрела в глаза, изучая мою реакцию. К подобному повороту событий я был готов и «включил дурака», признавшись, что тоже собираюсь в Монако и был бы несказанно рад встретиться там. Моя «искренность» была настолько убедительна, что Анна подвоха не заподозрила, заверив наш договор мимолётным поцелуем.

Следующий звонок Анны, как и предыдущий, прозвучал неожиданно, за неделю до турнира:

– Я опять тебя потеряла. Где ты? Я хочу вечером тебя видеть, – голосом, не требующим возражений, начала она.

– Очень много работы, перед поездкой. Кручусь как белка в колесе, ни одной минутки свободной, – как можно учтивее пытался отказаться я.

– Но этот вечер, я надеюсь, мой, – продолжала настаивать Анна.

– Ты знаешь, к моему великому сожалению, я действительно не могу, – придавая голосу мучительное огорчение, произнес я.

– Я очень хотела увидеть тебя до поездки. Я соскучилась, – капризничала девушка.

– А может, встретимся в Монако, без суеты и спешки? – обнадеживающе предложил я. Нельзя было отталкивать агента синдиката, чтобы не спутать их карты, а значит иметь возможность управлять ситуацией.

– Хорошо, но как приедешь туда, позвонишь мне в первый же вечер. Согласен? – снова перейдя в атаку, видя, как первая захлебнулась, продолжала Анна.

– Да, конечно, – быстро, с готовностью согласился я и, обменявшись поцелуями по телефону, отключил трубку.

«Поезд Москва-Ницца отправляется с третьего пути»

Едва солнце коснулось ресниц, она, щурясь, приоткрыла глаза. В большой комнате на диване раскрытый футляр с саксофоном придавил афишу, на которой читалось «…Милан». На полу ведро с цветами и стул с небрежно брошенным платьем просились на картину художника-акварелиста. Утопая в лучах утреннего света, она поднялась с постели и подошла к окну. Из него были видны переулок, кофейня, автобусная остановка, дворник вяло гонял метлу, знакомый драный кот шмыгнул в подворотню. Всё такое простое, обыденное. Значит, ничего особенного не произошло? Всё как всегда?

Взгляд упал на туалетный столик. Там рядом с белым планшетом лежал билет на поезд. Неожиданное очень выгодное предложение подзаработать и где!.. Сегодня! Наконец-то! Предчувствие чего-то необычного вошло с запахом духов и кофе. Она встряхнула светло-русые волосы и, весело напевая, закружилась в водовороте дел и забот.

Ева прыгнула в четвёртый вагон за минуту до отправления поезда. «Домчаться» до Ниццы предстояло за 1 день 23 часа 16 минут. Это следовало сделать в третьем купе. Она с удивлением обнаружила, что поедет не одна как планировал спонсор, там уже расположилась семейная пара. Когда багаж занял предназначенное для него место, состоялось знакомство с попутчиками. Обоим было где-то за тридцать, довольно стройная симпатичная женщина – крашеная блондинка Людмила, которая была на голову выше мужа, и Эдуард – коротко стриженный небольшого роста живчик, едва удерживающий себя в купе. Выяснилось, что они едут в Брест к родственникам забирать пятилетнего закормленного, зацелованного сынишку, чтобы вернуть в Ковровский детсад. А прапорщик Эдик сразу пойдёт зарабатывать на южную поездку будущим летом. Во второй класс поезда, путь которого проходит по территориям шести стран Европы, попали случайно, Люда впервые покупала билеты через интернет.

После вынужденного обмена информацией вновь прибывшая пассажирка планировала уединиться на второй полке и через наушники утонуть в джазе, но не получилось.

– А вы в Ниццу на заработки?.. Скрипачка?! Я сразу поняла… – Людмила говорила быстро со знанием дела, наблюдая, как Ева впихивает футляр с саксофоном в верхний багажный отсек.

– А может она к мужу едет? – вставил Эдик, явно провоцируя жену.

– Ты думай, что мелешь! У меня глаз-алмаз, не замужем она! С Москвы…

– Точно! – успела вставить слово «предмет обсуждения», поняв, что много говорить не придётся, так как за неё всё расскажут соседи.

– А я свою с ребёнком взял! Дочка ещё у нас тринадцати лет! С тёткой осталась, учится плохо…

– Взял он меня! – Люда деловито выгружала на стол съестные припасы. – Да, я замужем ещё была! Пристал как банный лист, проходу не давал, наплёл, что за границей служил и опять поедет. Ну, я своего алкаша и выставила, а этот тут же с цветами и тушёнкой припёрся. Оставила тебя, пожалела «два вершка»! – она махнула рукой.

Стук по вагонному пластику прервал содержательный разговор, дверь купе отъехала в сторону и, не дожидаясь разрешения войти, в тесное пространство ввалился плотный закаленный жизнью дядька лет пятидесяти.

– Слушай, – он протянул руку для пожатия Эдику, – дай закурить. Свои сунул куда-то.

– Ты кто? – Эдик втянул мужчину в купе. – Садись, обойдёмся без церемоний.

– Антон, в соседнем едем, – просто представился и припал к руке Евы.

– Понравилась?!

– А то, супер!

– А я Людочку как в Коврове увидел, понял всё, моя! У неё же руки золотые! На огороде арбуз даже вырастила! Ни у кого нет, а у неё…

В узком рукаве коридора: «Сергей», – кивнул всем среднего роста мужчина с фигурой, которая свидетельствовала о регулярном посещении тренажерного зала. Его взгляд быстро перебрал лица в купе, и новые попутчики переместились в тамбур.

– Вот я и говорю, – жена прапорщика по-своему отреагировала на безучастную к мужскому вниманию Еву, – могла бы выйти за другого, так этот не дал! Что первый был «гэ», что второй… Но как говорится, хоть и гэ, а своё родное…

Она рассуждала обыденно, деловито, как о неоспоримом факте, на правду и обижаться-то бессмысленно. Благоверный же пропускал всё мимо ушей, так и норовя удрать из купе.

– Сейчас начнёт болтаться по вагонам… К женщинам смотри не приставай! С поезда снимут тебя дурака, здесь в Европу едут. Всё равно красивее меня никто не позарится!

– Я за чаем, – вот и осуществил свою мечту Эдуард.

С тех пор сосед появлялся периодически, снабжая купе напитками, едой и разовыми средствами личной гигиены, оправдывая своё военное происхождение – «прапорщик».

Поезд час за часом отбивал свой привычный железнодорожный ритм. Альт и компактная дорожная сумка плавно покачивались почти под потолком в небольшой багажной нише.

В четыре часа пополудни, замученная подробными рассказами о бурной семейной жизни, Ева по совету крепкого попутчика Сергея, чтобы приподнять рейтинг наземного транспорта перед воздушным, торопливо покинула купе и направилась в вагон-ресторан.

За единственный свободный столик на четыре персоны у большого окна светло-русая евро-пассажирка с выразительными зелеными глазами присела под любопытные взгляды немногочисленных соотечественников и иностранцев. Когда куриная грудка в апельсиновом маринаде с запечённой грушей и Шардоне уже стояли на красной сервировочной салфетке, более того лакомый кусочек птицы был готов отправиться по назначению, над ухом прозвучало:

– Не возражаешь? – и напротив приземлился уверенный худощавый мужчина средних лет с бородкой-эспаньолкой.

– А мы на ты? Не припомню.

– Знакомы, знакомы. Фестиваль в Муроме три года назад…

Ева пролистала воспоминания провинциальных гастролей трёхлетней давности. Единственное, что осталось именно от той поездки, так это водитель автокара. Откровенный неврастеник вёл машину рывками. Когда авто резко срывалась с места, пассажирам казалось, что они вот-вот вылетят на креслах в задние двери и по инерции, планируя, проследуют за транспортным средством. А после неожиданного торможения у большого рекламного щита, на котором крупным шрифтом вещалось «Небо для всех одно!» и чуть ниже подпись рекламодателя «Агентство ритуальных услуг», пассажиры-музыканты, вдавившись впереди стоящие кресла, вдруг стали молиться всем богам сразу… Точно! Там сидел этот, как его… Бороды не было!

– Помню, фестиваль народной музыки… Я с саксофоном и контрабасист – чуждые элементы под лён, лапти, балалайки… – и кусочек курочки все же лег на язык.

Кстати, «бородка» заплатил только толстяку с контрабасом. Да и то после слов: «Тогда тащи сам, гад!», когда тощий продюсер был придавлен внушительным инструментом.

– Слушай, у меня хороший проект выгорает в Ницце, ты в него вписываешься идеально… – эспаньолка заходила вверх-вниз.

– Я бесплатно больше не работаю, – глоток Шардоне уравновесил лёгкое раздражение от никчёмного диалога.

Уговоры продолжались до последней капли. Собеседнику доставили на белом большом блюде эскалоп. А за окном проплывали живописные пейзажи под теперь уже монолог «бородки», обещавшего ещё и золотые горы. Ева щёлкнула по экрану айфона, вот уже сорок минут она откровенно пропускала болтовню о насильственном трудоустройстве, и реакции ноль: «Зануда!»

Двери вагона-ресторана распахнулись, и в поиске, куда бросить своё бренное тело, возник попутчик из соседнего купе – Антон.

– Пристаёт? Может помочь изменить имидж, нанести, так сказать, естественный макияж в область глаз? – он занял место рядом с мнимым продюсером, хлопнув твёрдой рукой с часами швейцарской марки Richard Mille по плечу «бородки-эспаньолки».

– Да, не стоит. Случайная встреча со старым знакомым.

И со словами: «Тогда давай, друг, жахнем виски за твоего цирюльника и мою одноразовую бритву!», – Антон сделал заказ в 87 евро, чем вызвал глубокое уважение сотрапезника и желание общаться. После пары мужских стопок Ева ретировалась под обещание «нового спонсора», что контракт они обсудят позже.

– Я позвоню! – и «бородка» лихо нащёлкал в память смартфона произвольно названный Евой номер.

Кокетливо хихикая, Людмила отложила газету с крупным заголовком «Знаменитые кражи алмазов…», едва «скрипачка» вернулась в родное купе. С попутчиком Сергеем явно не было скучно.

– Представляешь, мой опять!..

Как говорила Люда, у Эдика был «ёрш» в одном месте. К обеду его знал почти весь поезд: где-то успел повздорить с денежным белорусом, а потом с ним же опрокинул по стопочке коньячку, где-то закатил скандал проводнице и тут же загладил конфликт, прихватив парочку пакетиков чая. И, наконец, на остановке в Минске «звезда» ворвался собственной персоной:

– Людочка, открывай окно! – и сам опустил раму в узком вагонном коридорчике. – Клава, Клава! – крикнул он. – Картошечки горячей сделай!

– Щас, до Нюрки добегу и вернусь! Не закрывай! – донёсся с перрона удаляющийся женский голос.

На платформе как обычно перед отправлением была лёгкая суета, Антон и Сергей из соседнего купе заинтересованно беседовали, затягиваясь содержимым новой пачки. Вдоль вагона медленно проследовал люксовский пассажир в дорогом тёмно-коричневом костюме и с тростью. Мужчина лет шестидесяти в сопровождении одинаковых денди приостановился у проводницы и, узнав, что это вагон второго класса, проследовал дальше.

– Смотри! – Эдик кивнул Еве. – Во как надо жить! Идёшь, а за тобой чемоданы возят…

– Какие чемоданы? Скорее всего он налегке… Зачем ему багаж?

После «поезд № 17 отправляется через 5 минут» немногочисленный людской поток совсем иссяк, и знакомые пассажиры заполнили рукав коридора, чтобы разойтись по купе.

Неожиданно для шустрого соседа вагон вздрогнул и медленно тронулся. Эдик засуетился под удивлённый взгляд Антона, выхватил из рук жены сотку и вдруг улькнулся в узкий проём окна, при этом крикнув:

– Тоха, держи! – мужчина едва успел схватить попутчика за ноги.

За окном, перепрыгивая через чемоданы и сумки, словно кенийский бегун Эзекьель Кембой, неслась Клава с полиэтиленовым мешочком картошки, от которого шёл пар. Вдруг поезд резко затормозил, и рама поползла вверх, пережав ноги «гимнасту» Эдику, Люда тут же самоотверженно повисла на ней, спасая свой будущий отпуск.

– Ой, Клава, давай быстрей! – и горячий гарнир лёг в протянутую мужскую ладонь. – А-а-а-а-а! – раздалось на весь перрон.

– Эдуард Сергеевич! Зачем вы так?! Меня ж уволят! – подскочила, причитая, проводница и тоже ухватила за штанину беспокойного пассажира.

Клава ещё гонялась за заработанной соткой, сбиваемой с асфальта ветром, а Эдуард Сергеевич весь потный от перенапряжения уже лежал на нижней полке, причитая:

– Надо же, чуть не умер! Всё для тебя, Людочка!

Через час прапорщик был уже в строю и опять исчез в темноте тамбура, а появился часа через три, когда его Людмила собирала вещи, чтобы в полночь навсегда покинуть поезд евро класса.

В проёме двери периодически «тело»-портировался из первого класса во второй бородатый «работодатель», но Ева в наушниках, поджав ноги, сидела на нижней полке у окна, и доступ к ней был перекрыт суетливыми соседями.

– А что здесь этот крутится? Дай-ка сумку-то сюда… – Эдик отстранил от входа в купе жену.

– Да, нужна ему твоя сумка! К Еве дорожку топчет. Все вы только за порог и сразу холостые…

– Эх, Ева! – хохотнул, потрясся указательным пальцем, Эдуард Сергеевич. – Что-то не нравится он мне. В армии, дать пить, не служил, бородёнка смешная как у козла… Ха-ха! Его бы нашим дембелям… С тазом воды сто приседаний…

– Молчи уж, мачо! Мужчина модный с деньгами – следит за собой…

Ева взглядом мельком зацепила бланк договора в руках «бородки-эспаньолки»: «Да, он сумасшедший!»

Поезд подъезжал к станции «Брест-Центральный», чтобы поменять колею и не только…

Пассажиры стояли гуськом друг за другом, ожидая, когда проводница откроет двери, и вдруг какое-то движение за спиной привлекло Еву: аккуратно оттесняя других, к ней пробирался «работодатель».

– Соседи, выходят? Я к тебе перееду после таможни. Всё обсудим… – показал ручкой на бумаги он.

Ева вдруг как-то занервничала: «Надоел!», – и сильно обхватила ладонью запястье Эдика, что тот даже обернулся.

– Ты так заботился обо мне, – вполголоса проговорила она ему. – Услуга за услугу! Видишь, тот… с бородкой? – Эдик кивнул в ответ. – Он очень не корректно отзывался о Людочкиных бёдрах. Я бы сказала, это звучало довольно пошло… И даже выпросил номер телефона у твоей жены… Но, тссс!

Шустрый Эдик отреагировал молниеносно: пихнув сумку супруге и крикнув «Посторонись!», он, за что-то зацепившись, раскачался на руках и приземлился ногами в грудь ничего непонимающего «обидчика», сбив его на коврик вагона со словами: «Так вот зачем ты, хмырь, в купе лез!» Завязалась потасовка.

– Что вы себе позволяете! – отбивался «бородка-эспаньолка», когда прапорщик тряс его за грудки. – Мне нужно пройти!

– Я вас маньяков издалека чую! Людочка! – орал Эдик. – Иди сюда! Он сейчас прощение просить будет! Вот тебе моя жена, вот!.. – совал он кукиш в нос возмущенному пассажиру.

Ревностная разборка, как торнадо, засасывала мирных граждан, желающих выйти. Ева оказалась в эпицентре и решила воспользоваться интересным маленьким гаджетом. Этот предмет пару раз уже выручал в щекотливых ситуациях и всегда был при ней. Она надавила в кармане на кнопку. Сильный пронзительный женский крик, от которого хочется выброситься из окна, удавиться, прыгнуть в пропасть, пронёсся смерчем по барабанным перепонкам наполняющих вагон смертных. Народ, не найдя источник sos, рванул к выходу, зажав в мёртвой петле потасовщиков и Люду с сумками. Накачанный сосед Сергей, среагировавший на истошный вопль и на ругань с явным лидерством знакомых интонаций соседа-прапорщика и оценив, что к чему, вытянул Еву из воронки, прорывающейся к выходу толпы, приняв на себя её недовольство.

На перроне оба активных участника драки попали в бдительные руки правоохранительных органов. Правда, Эдик был тут же отбит встречающими родственниками с проснувшимся ребёнком на руках, зарыдавшим «Папа, папочка!», и под уверенные заявления пассажирок из другого вагона в его полной невиновности. У «бородки» такой группы поддержки не оказалось, и его с вещами этапировали с поезда.

– Не беспокойтесь, как только выяснится, что у вас нет проблем с законом, мы вас отправим следующим евро поездом к пункту назначения. – Без эмоций изрёк белорусский милиционер.

– Но этот поезд курсирует раз в неделю! Следующий будет только в четверг! У меня встреча!

– А вы думаете, российские коллеги подтвердят вашу честность быстрее? Проходите, гражданин, разберёмся!

«Продюсер» бросил прощальный взгляд через вагонное стекло Еве. «C» est la vie», – пожала она плечами.

– За что его? – спросила проводница у строгой дамы в хай-тековских очках.

– Ясно за что, за маниакальную склонность к замужним женщинам! Если бы не Эдуард Сергеевич, он мог бы напасть на меня этой ночью, – вздохнули тяжело «очки».

С перрона зашли сотрудники брестской таможни, быстро собрали и тут же вернули паспорта. Затем около двух часов поезд простоял в депо – меняли колёсные пары.

На польской стороне в вагон тоже вошли таможенники, наполнив пространство голосами и суетой. Молодой польский офицер бесцеремонно открыл дверь в купе Евы.

– Оружие, контрабанда, наркотики, документы, пожалуйста, – увидев молодую красивую девушку, улыбнулся и заученно произнес он.

– Только паспорт и билет, – протянула документы пассажирка.

– Вещи к досмотру, – продолжил офицер, листая паспорт и отвлекаясь на совершенство женского тела, слегка обнажённого поползшей вверх майкой при извлечении багажа из верхнего отсека.

– Вы музыкант? Откройте, – его внимание привлек закрытый футляр с инструментом.

– Да, – щелкая замками, спокойно ответила хозяйка саксофона. Таможенник лениво оглядел инструмент:

– Какой он все-таки красивый… Выставочный? Антикварный?

– Нет, концертный рабочий Альт.

– Сыграйте, – таможенник то ли сомневался, то ли шутил, разглядывая сверкающий раструб.

– Нет проблем, – улыбнулась Ева и быстро с помощью лигатуры прикрепила трость к мундштуку.

Короткий отрывок известной мелодии легко закружился в маленьком пространстве купе, выпорхнул в ночной вагон, открывая притворенные двери и растворился. Правда, профессиональный слух исполнительницы всё же ощутил легкую дисгармонию звучания.

– Браво, жаль очень мало времени, – весело отреагировал таможенник, возвращая паспорт и покидая купе.

Наконец, шум стих, и поезд не спеша тронулся дальше.

Утром примерно в десять часов в купе, опираясь на трость, вошёл Олег Петрович и сел напротив. Набалдашник трости с головой льва, отшлифованный временем, гордо взирал на Еву вместе с мягким взглядом хозяина.

– Ты очень талантлива. Я всегда нахожусь под впечатлением от твоего блюза…

– Спасибо за вашу эмоциональную отзывчивость. Мягкий бархатный блюз – это состояние души! – искренняя «улыбающаяся» радость вдруг вырвалась наружу, не желая прятаться и скромно отсиживаться в музыкальном сердце.

Рука старика скользнула во внутренний карман безупречного тёмно-коричневого костюма. Он слегка наклонился к Еве и вложил что-то в её ладонь.

– Ты умница! – старик встал. – Носи постоянно. Увидимся.

А затем толкнул тростью дверь и поспешно вышел.

Лишь теперь Ева разжала пальцы, на ладони дарило блеск кольцо с большим зелёным камнем, через прозрачные грани которого просматривалась корона, словно скопированная с рыцарского шлема или щита. Для её пальчика украшение было чуть великовато, но смотрелось стильно: «Интересно, это плата за mini-концерт перед таможенником или за аренду инструмента нынешней ночью и установку mini-камеры? Какая разница! Прислушаюсь к внутреннему голосу – «не париться». Хороший выход, когда покидать вагон ещё рано, а возвращать «гонорар» уже поздно» – она покрутила подарок и надела на средний палец левой руки. В наушниках вторил голосу разума Фредди Меркьюри «…хочу вырваться на свободу».


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю