Текст книги "Каре для саксофона (СИ)"

Автор книги: Милена Иванова

Соавторы: Михаил, Привалов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

«Мысль это безобидное для всех действие»

Утро. Я открыл глаза, когда до сигнала будильника оставались считанные секунды.

«Всё-таки странная вещь – подсознание. Казалось бы, оно постоянно с нами. Прислушайся, и оно тебе многое подскажет и о многом предупредит, так ведь нет, мы ощущаем его не осознанно и лишь иногда интуитивно», – подумал я, вскакивая с постели. Настроение было приподнятое – сегодня начало. Быстро совершив утренний моцион и одевшись, я подумал о соседе, и тут же раздался телефонный звонок. На трубке был Борисыч. «Подсознание включило интуицию – к турниру готов», – мысленно отрапортовал я себе. Мы спустились с коллегой по цеху в ресторан, чтобы плотно перекусить, зная, что потом, до ужина, будет только кофе и бутерброды. Борисыч тоже был на подъёме, много шутил и рассказывал смешные истории. Сидя в ресторане и поедая отбивные, которых заказал сразу несколько, Аркадий Борисович вдруг вспомнил:

– Помнишь двух в аэропорту? Один, Андрей Кудрин, сошёл с дистанции. Дурак, познакомился с какими-то девчонками-иностранками и прямо у берега, на спор, нырнул в воду. Сломал обе руки. Хорошо хоть шею не свернул. Вчера отправили домой. Эх, молодежь!

– Борисыч! Куда в тебя всё влезает? Уснёшь же на турнире, – посетовал я, закончив с завтраком и наблюдая, как тот поглощает одно блюдо за другим, находясь где-то посредине.

– Надо как следует подкрепиться, чтоб мозгу было чем питаться, – отрезая очередной кусочек мяса, произнес он. – Чувствую, сегодня день будет жарким!

Закончив с трапезой, мы направились в Казино. До начала турнира оставался час. На площади перед Казино было многолюдно. Еще бы, турнир с таким громадным призовым фондом даже для Монте-Карло явление редкое. Разночинная по своему социальному положению масса была едина в удовлетворении своего любопытства. Покер – самое демократичное состязание, в нём может принять участие каждый, кто хоть немного знает правила игры, и твой рейтинг или родословная никому не интересны. Главное – внести задаток в сорок пять тысяч долларов, и перед тобой откроются все двери.

Вовнутрь пока пускали только участников, мы предъявили пригласительные, и портье учтиво предложил нам войти. В первом зале шла регистрация участников, каждый игрок получал номер стола, за которым начнёт турнир. Выбор осуществляет специальная компьютерная программа, поэтому он абсолютно случаен. Мне выпал стол № 17, Борисычу – № 32, получив жетоны, мы направились в зал Американских игр занимать свои места. За семнадцатым столом уже разместились семь участников. Предъявив жетон крупье, я занял свое место. Через минуту подошел девятый игрок. Оглядывая свою первую команду, я сделал вывод, что мне повезло. Во-первых, не было членов синдиката, а во-вторых, отсутствовали покерные знаменитости. Наоборот, по одежде чувствовалась неискушенность игроков в затяжной баталии: кожаные куртки, синтетика, дорогие тяжелые костюмы с шарфиками – скорее акцент на шоу – против моей легкой бежевой толстовки. «Вот уж действительно встречают по одёжке», – проскочила мысль.

Раздался гонг. Турнир начался. Загорелись десятки табло. Бегущая строка доводила информацию о фамилии участника, стране и размере его стэка – количестве игровых фишек, пока было равенство, сектор о десятке лучших пустовал. Я надел зеркальные очки, пряча свои глаза от соперников. Эта привычка родилась сама собой ещё в институте, когда как-то летом играл с друзьями в карты. Светило яркое солнце, и я надел затемнённые очки. Казалось бы – мелочь, но в своих эмоциях я стал непроницаем для них. После этого на всех турнирах очки стали моим постоянным атрибутом.

Крупье, дождавшись, когда будут выставлены обязательные блайнды[1]1
  Блайнд – (карт.) большой и малый, обязательные ставки двух игроков до раздачи карт.


[Закрыть], профессионально раскинул по две карты. Игра началась. Валет бубей, семерка треф, не задумываясь, полетели в пас, тем более один игрок с бегающими глазками, лет сорока, поправив свой классический костюм, выдвинул все фишки в «all in»[2]2
  All in – (англ.) ва-банк


[Закрыть], а через игрока второй добил ставку. «Пусть погрызутся, эта спесь пролетает быстро. Так ведут себя компьютерные игроки в безлимитном хольдеме – всё и сразу. А здесь турнир вживую, надо держать ухо востро», – думал я, наблюдая за происходящим со стороны. Желающих больше не нашлось, карты вскрылись: две семёрки и разномастные туз с десяткой. На флопе[3]3
  Флоп – первые три общие карты, которые открывает крупье на столе в мексиканском покере.


[Закрыть] упала десятка, и с учётом мною сброшенной семёрки шансов у младшей пары практически не было. Костюм покинул место. Помимо нашего случая комментатор захлебывался сообщениями о потерях за другими столами. Начальный этап всегда несёт суету и излишнюю горячность, но не нужно поддаваться этому, через два-три часа всё примет более размеренный вид.

Первые полтора часа пролетели незаметно, был объявлен перерыв. Сто сорок два игрока уже покинули турнир. Я два раза удвоил, а затем утроил свой стэк стритом[4]4
  Стрит – (карт.) комбинация в покере, пять карт по порядку


[Закрыть] от туза на флопе, и теперь чувствовал себя более или менее спокойно, занимая тридцать третье место. Из знакомых, попавших в десятку после первого раута, был Грокмен (США) с шестым местом, все остальные фамилии ничего не говорили. Найдя глазами Борисыча у барной стойки, я направился к нему.

– Как дела у старшего поколения? Всё ли хорошо?

– Как уж на сковородке кручусь, – прожевав значительный кусок бутерброда, запивая его кофе, начал Борисыч. – За столом одна молодежь. Палец покажешь – того гляди, с креслом проглотят. Ни минуты покоя. А у тебя как?

– Нормально, пока серьезных оппонентов не попадалось, – уклончиво ответил я и, видя, что первый короткий перерыв подходит к концу, пожелал Борисычу не сдаваться и вернулся к своему столу.

Второй раут так же пролетел быстро. Гонг прозвучал, когда я был в игре. Получив на флопе к паре королей третьего с разномастными двойкой и девяткой, я тихонько хлопнул ладонью по столу, провозглашая «чек»[5]5
  Чек – (англ. карт.) продолжение игры без повышения ставки.


[Закрыть]. Следующий за мной сделал небольшую ставку, трое поддержали игру, и я, как бы нехотя, добил её. Выпала семёрка пики. «Флеша[6]6
  Флэш – (карт.) комбинация в покере, пять карт одной масти


[Закрыть] не будет», – подумал и снова «чеканул». Сосед, заметно оживившись, пошёл в «all in».

Все кроме меня сбросили карты, я неожиданно для него коллировал[7]7
  Коллировать – (карт.) уравнять ставку соперника.


[Закрыть] ставку. Мы открылись. У соперника были две пары – девяток и семёрок. Увидев мою комбинацию из трёх королей, он был подавлен, шансы на выигрыш растворились. Никто из-за стола не поднялся, хотя исход был предрешён. На ривере[8]8
  Ривер – (карт.) пятая открытая карта крупье.


[Закрыть] упала никчёмная пятёрка, и всё было кончено.

Я видел на табло, как тридцать седьмое место – Руман, «Израиль» – поменялось на восемнадцатое. За моей спиной появилась девушка, она вежливо предложила контейнеры для фишек и сообщила номер стола и место, где я продолжу турнир после перерыва. Я собрал накопившийся, уже достаточно внушительный стэк, и перешёл к столу номер 22. В соседнем зале заиграл саксофон – это была Ева. Участники и зрители, не сговариваясь, потянулись на музыку, и я последовал их примеру. Ева сыграла три композиции, сорвав, как всегда, гром аплодисментов, спустилась с подиума и подошла к нам. Она была великолепна. Тонкое легкое платье на бретельках с боковым разрезом, облегавшее ее стройную фигурку и открывавшее при ходьбе изящную ножку, дополняло образ совершенства.

– Ну, мальчики, как дела? – чмокнув меня в щёку и подставив Борисычу одновременно ручку для поцелуя, весело спросила Ева.

– Твой-то уже в первой двадцатке, – посетовал Борисыч.

– Не скромничай, сам-то смотри, как усилился, – поддержал Борисыча я, он действительно поднялся по таблице и был в первой сотне.

– Значит, завтра вы в турнире, молодцы. А давайте съездим сегодня вечером в Ниццу, посидим в кафе и отметим ваш промежуточный успех.

– Я бы с удовольствием, – решил поддержать Еву Борисыч.

– Хм, тогда надо прямо отсюда стартовать на машине по окончании, – согласился я.

– Едем с Даниэлем на его авто, – Ева нежно погладила меня по щеке.

Раздался гонг, и мы с Борисычем разошлись по своим столам. Турнир продолжался.

«В том самом месте, но не в то время»

* * *

Билли сидел, развалившись на уже ставшей родной террасе Café de Paris на удобном диванчике. Он, как и было поручено, контролировал вход в Казино и опять караулил ту девчонку, которая очень соблазнительно смотрелась ночью в бассейне. Он сидит у неё на хвосте уже вторые сутки! Ах, если бы только она не нужна была мистеру Хиндли!..

* * *

Ева, с которой все так носятся, афиша которой видна даже отсюда, да и с тем парнем, похоже, она может делать всё, что захочет… Да, если бы она была с ним в той звёздной луже! Какая фигурка, а грудь и всё остальное… Билли мечтательно прищурил глаза и… раздался звонок – это был мистер Хиндли.

– Прокатись-ка по госпиталям Монако. Узнай, не поступал ли нужный нам пациент. А девчонка всё равно забавляется на турнире со своим саксофоном и никуда не денется.

– Хорошо, босс, – нехотя ответил Билли и отправился к машине.

Как только девчонка будет не нужна, он точно её не упустит. А тот парень пусть лучше играет в свой покер.

Это был третий адрес, куда Билли приехал навести справки о необходимом ему человеке. «Центральный госпиталь им. Принцессы Грейс» – было написано на табличке у входа. Неуклюже задев стеклянную дверь, он прошёл в большой холл и сразу направился к регистратору. Молоденькая девушка любезно улыбнулась и спросила, что бы он хотел узнать.

– Меня интересует пациент с тяжёлыми травмами, которого вчера привёз мой брат. Он наш родственник, и мы хотим оплатить его лечение, – доверительно сообщил он, отвлекаясь на всхлипывающую женщину, которая сидела подле стойки регистратуры.

– А вот его жена, – ответила медсестра. – Мадам Онищенко, о вашем муже справляется его родственник, – обратилась она на русском языке к женщине.

Мадам Онищенко, не сразу поняв, что ей сказала регистратор, медленно подняла глаза на Билли. Увидев растерянность на его лице и обретя твёрдую уверенность, что таких родственников у них с мужем нет, мадам встала и вдруг резко, при этом, продолжая всхлипывать, подскочила к Билли и вцепилась ему в волосы. И то, как легко она это сделала, наводило на мысль, что для неё это привычное дело. Билли пытался освободиться, чтобы быстрее сбежать от этой сумасшедшей, но у него не получалось. Мадам держала его мёртвой хваткой, при этом повизгивая и что-то крича. В холл госпиталя вбежали двое мужчин лет пятидесяти. Билли с надеждой посмотрел в их сторону. Но неожиданно один из них, сказав что-то по-русски, легко отстранил мадам и стал сам напирать грудью на Билли, говоря и по-французски и по-русски одновременно:

– Сергей, не этот ли месье вчера на террасе тёрся около молодых девчонок, а сегодня нашу бабу за грудь тискает?!

Далее шёл непереводимый русский.

– Что вы! Мадам меня с кем-то перепутала, – оправдывался Билли.

– Точно он! Сексуально домогается и хамит культурным людям! Давай сдадим его полиции!

Опять последовал почему-то непереводимый русский. Мужчины схватили под руки упирающегося Билли и вытащили на улицу. Медицинский персонал госпиталя, собравшийся на крики мадам Онищенко и ничего не успевший понять, стал расходиться, недоумённо косясь на женщину, которая заворожено и медленно говорила охрипшим от недавнего крика голосом: «Мужики хорошие попались… Такая взаимовыручка! Всё-таки белорусы и русские – народы-братья!»

Оказавшись на улице зажатым, как тисками, с обеих сторон крепкими мужчинами, Билли не мог понять, что от него нужно. Он уже хотел привлечь к себе внимание прохожих, но получил резкий удар в живот и как-то сразу обмяк и смирился со своим положением. Когда Билли запихивали в машину, с ног соскользнули сандалии. Посмотрев на его голые ступни, один из мужчин сказал:

– Они всё равно тебе больше не понадобятся.

Билли почему-то вспомнил родителей в далёком Детройте, где чтят законы и права человека: «Эта долбанная Европа! А ещё врут, что Монако – самое безопасное место в мире!»

Автомобиль вплотную подъехал к небольшому катеру. Когда Билли опять хотел что-то крикнуть, взывая о помощи, то получил тот же резкий удар, только чуть сильнее, и ему заклеили рот. Билли показалось, что мотор катера как-то дико взревел и бешено понёс их в открытое море. Он сидел на корме, а перед ним лежал большой камень, обвязанный толстой верёвкой, на конце которой была петля. Смутные сомнения превратились в чёткую картинку, и ему показалось, что он уже умер: «О, боже! И всего-то узнал о пациенте!»

– Что побледнел-то, сявка иностранная? – мешая французский с русским, спросил тот, кого звали Сергей. – Друга вы нашего крепко обидели, а мы своих не бросаем.

– Сергей, а ты хохотальник-то ему освободи. Слышь, ты, тормоз, захлёбываться будешь – рот и пригодится, – показав глазами на камень, грубо сказал другой.

– Отпустите! Я уеду и сохраню всё в тайне. С другом вашим не я…

– Тайна нужна юной невесте в первую брачную ночь, если с девственностью незадача. А ты у нас и так молчать будешь, – сказал Сергей, похлопав по камню. – Раздевайся!

Поняв, что конец близок, Билли стал медленно снимать с себя одежду. «Вдруг передумают», – промелькнула мысль.

– Стриптиз какой-то! – сквозь зубы проговорил второй бандит.

– Ладно, некогда! – быстро сказал Сергей, поддав Билли сзади.

Очутившись в море и поняв, что его отпускают, Билли нервно стал грести к берегу.

– Эй, унесённый ветром! Передай Хиндли, чтоб в своём болоте сидел! А ты уезжай из Монако, везунчик! Климат здесь для тебя убийственный!

Катер, сделав круг, устремился к берегу, до которого было километра три.

– Как думаешь, доплывёт? Вроде амбал, а нежный какой-то, – спросил Сергей.

– Труп выловят – узнаешь. Доплывёт. Смотри, ветками шлёпает, старается. В Средиземке столько соли, что захочет – не утонет, – ответил Антон, и оба рассмеялись. – Часа через три этот бубен выберется. Пока наготу прикроет «секонд хендом»… Кстати, одежонку-то его за борт отправь, не прачечная здесь. Потом Хиндли на судьбу пожалуется. Время у нас есть.

– Ну, что, сейчас в больничку? Курьеру особый режим оплачивать? Да, и жене его премию выдать необходимо. Нам и пасти его не нужно, она сама всё сделает. Теперь туда никто не сунется.

Предусмотрительно пришвартовав катер в другом месте, Антон и Сергей покинули набережную.

«Что-то было в нем не русского, или черный цвет кожи, или чужая речь»

Тем временем первый день турнира подходил к концу, заканчивался последний раут. Только треть участников продолжала борьбу, из них десятка три, имеющие незначительные стэки, – весьма номинально. Им, чтобы улучшить своё положение, необходимо было постоянно рисковать, уходить ва-банк. Соперничество же с неизмеримо большим стэком изматывает, эмоции в напряжении поглощают разум, и игрок, в конце концов, допускает ошибку. С сокращением числа участников пришлось несколько раз менять столы. Где-то в середине третьего раута к нам за стол посадили Люсьена Тирона. Вытряхнув из контейнера фишки значительного стэка, он не спеша сложил отдельно семь штук в столбик и увенчал монетой, после чего вступил в игру. Натянув на лицо маску постоянно «недовольного» картами, он тем самым вводил в заблуждение. Соперники рисковали и попадали в ловушку. Играл он жестко и напористо с тем, кто имел небольшой стэк, ко мне же он относился с осторожностью и уступал. Игровое время заканчивалось, за столами активность резко пошла на спад, никто не хотел покидать турнир за несколько минут до отдыха. Можно было подвести некоторые итоги. Грокмен чуть сдал свою позицию и занимал девятое место, а вот на четвертой строчке появилась фамилия Тронтон – Великобритания. «Один из синдиката уже в лидерах», – подумал я и к своему удовлетворению увидел под своей двенадцатой строчкой «Уфф – Эстония». Отто был рядом, мне почему-то хотелось ему верить, и я невольно вспомнил ночной разговор. Аркадий Борисыч занимал семьдесят третью строку, был в серединке. Удачный ва-банк с равным стэком – и он мог существенно улучшить своё положение, но это уже завтра. Прозвучал гонг.

«Чёрная роза – эмблема печали»

Ева ещё днём по телефону договорилась с Юлькой и Димкой Кратовым, что они приедут в Ниццу ближе к ночи, чтобы посидеть вместе в каком-нибудь клубе.

Девушка спешно натягивала светлые лёгкие джинсы, как в дверь номера вдруг постучали. Быстро одев открытый ярко-зелёный топ, а на него невесомую прозрачную кофточку, которая смягчала цвет топа, Ева без опаски распахнула дверь и на пороге увидела футляр от саксофона, забытый у тех людей в Ницце. Она от неожиданности вздрогнула и хотела уже захлопнуть дверь, но подумала: «Может, всё-таки его просто вернули?» Девушка подняла футляр и, затворив дверь, открыла его, чтобы поместить туда саксофон. Но на дне футляра лежала чёрная роза с отпечатанной запиской: «Ты помнишь, что обещала? Сегодня я найду тебя в Ницце. Время пришло. Будь умницей. Анна». Ева опустилась на краешек стула, бесовский огонек сверкнул в ее глазах. Раздался телефонный звонок.

– Ева, поторопись! – услышала она голос Михаэля.

– Я выйду через пять минут.

Надев белые сабо на небольшой платформе с каблучком, и взяв футляр с саксофоном, Ева покинула номер.

По дороге к Казино девушка воткнула в обшивку рекламного щита ни в чём не повинную чёрную розу. Она уже стремительно приближалась к месту встречи, а тёплый ветер ещё гонял скомканную записку по тротуарной плитке возле отеля, пока чья-то рука не подняла листок.

Ева подлетела к машине, когда все мужчины были в сборе и ждали только её. Даниэль, как и обещал, был за рулём новенькой белой Ламборджини с открытым верхом. Это глянцевое чудо собрало много зевак, владельцев других престижных и дорогих авто. «Ламбо» скорее была похожа на истребитель, а суперсовременный дизайн приглашал в салон именно Еву и Михаэля в их демократичных светлых джинсах. Усадив девушку на переднее сидение, Михаэль, легко перемахнув через борт, опустился рядом с Аркадием Борисовичем, которому больше подошёл бы Rolls-Royce.

– Эх, где наша не пропадала! – довольно кряхтя, отреагировал Аркадий Борисович, когда машина плавно тронулась с места и стала набирать ход.

– Здесь двигатель 650 лошадиных сил, работающий в паре с шестискоростной трансмиссией. Вместе они разгонят нас до сотни всего за три с половиной секунды, – рассказывал Даниэль.

Он выехал на супермашине за пределы Монако и уступил место водителя Михаэлю. Чмокнув Еву в щёчку, тот уверенно повёл «Ламбо» в Ниццу, будто делал это не в первый раз, но было видно, как он получает истинное наслаждение, находясь за рулём такого автомобиля. Ева едва сдерживала себя, чтобы не нажимать разные кнопочки на панели управления.

Они въехали в Ниццу.

Стремительная «Ламбо» уже несла своих пассажиров по спускающейся ночи до Клуба La Bacarra к друзьям. Туда, где Ева играла в первый день пребывания в Ницце. Дразня своими металлическими формами проезжающие мимо автомобили и прохожих, рассекая тёплый воздух и свет фар, «Ламбо» бесшумно скользила по ночной Ницце.

Михаэль и Ева уже перебрались на задние сидения. Слегка скользя по лицу девушки губами, Михаэль шептал перевод одной песени «Глаза Любви твоим именем зову… Никто: лишь ты и я под лунными небесами…».

– Мы на Английской набережной. Это место считается одним из самых престижных в Ницце, – словно исполняя роль гида, сказал Даниэль, подъезжая к месту встречи. – Через дорогу – море и знаменитая бухта Ангелов, там Старый город и огромный парк Albert I, – продолжал он, показывая направления.

У входа их ждали Юлька с Джастином и Димка Кратов с Изабель. Компания вошла в Клуб, и администратор провёл посетителей к обособленно стоящему от всех остальных сервированному на восемь человек столу, вокруг которого располагались мягкие кресла. И ещё небольшой столик находился рядом.

Сделав заказ, друзья обменивались впечатлениями прошедшего дня. Приглушённый свет и живой звук фортепиано предвкушали приятный спокойный вечер. Все сидели в удобных креслах, когда управляющий Клубом месье Марсе принёс Еве аккуратно сложенные в специальной коробочке игральные фишки. Поймав на себе удивлённые взгляды, он пояснил:

– Мадемуазель Ева забыла их после своего выступления в нашем Клубе.

– Ах, да! Какой-то пьяный соотечественник швырялся фишками как золотыми монетами, пока ты ещё не была засвечена на лазурном побережье, – напомнила Юлька подруге.

– Вспомнил! Это когда я застыл вон в тех дверях из-за тебя и твоего саксофона, – подтвердил Димка Кратов, вызвав ревнивый взгляд Изабель.

– Какие неожиданные сюрпризы ещё меня ждут? – улыбаясь, спросил Михаэль у Евы.

– А ты теперь вляпался по полной… Это всего лишь маленький эпизодик, плавно вытекающий из большой любви к искусству. Далее, ты будешь втянут в более масштабные события. Опомнись, пока не поздно! – смеялась Юлька.

– Если она скажет «Жизнь не хороша!», брошу свой мир к её ногам, – перевёл Михаэль на русский язык текст известной песни.

– Всё, горит парень! – вступил в диалог Аркадий Борисович. – Голову терять ещё рано! Впереди два дня турнира. Сегодня для меня праздник, а для Михаэля – лёгкая разминка перед большим стартом.

– Он выиграет, – уверенно сказала Ева.

– Любимая, ты торопишься, – тихо сказал Михаэль, сжав её руку.

Неожиданно за маленьким столиком рядом с их компанией расположилась журналистка Анна Кренёва с мужчиной лет сорока в строгом дорогом костюме, очки и деловой кейс делали его образ ещё более респектабельным. Она поздоровалась и представила своего спутника. Его звали Фредерик Робер.

– А знаешь, подруга, с тобой приятно иметь дело! Управляющий месье Марсе сказал, что для Евы и её друзей напитки за счёт заведения, – сообщила Юлька чуть сникшей девушке.

– Похоже, предложение хорошо пошло! – улыбнулся Михаэль, показывая на полупустые бокалы.

– Присоединяйтесь! – пригласил Аркадий Борисович, наполнив бокалы вновь. – Отметим мою маленькую победу!

Ева слегка пригубила вино, поймав на себе пристальный взгляд Анны.

В Клубе зазвучал французский шансон, и несколько пар вышли танцевать.

– Разрешите пригласить Вас, юная леди?! – поклонился Еве Аркадий Борисович.

В ответ она сделала реверанс и пошла танцевать. А когда танец закончился, и они возвращались к столику, мадемуазель галантно подхватил за талию Фредерик Робер и закружил в следующем медленном танце. Ева видела, как Анна, подойдя к Михаэлю сзади, опустила руки ему на плечи, а затем обняла, скользнув одной рукой под футболку. Он перехватил её руку и что-то сказал. Анна, показав глазами в сторону Евы и Фредерика, повела его танцевать, привлекая к себе внимание мужчин. Михаэль пытался поймать взгляд Евы, но ей явно это всё не нравилось и смотреть в его сторону она не хотела. Анна что-то страстно говорила Михаэлю, явно дразня и прижимаясь к нему всем телом.

Наконец, музыка стихла, музыканты сделали перерыв. Пары вернулись к своим столикам. Когда Фредерик проходил мимо Юльки, сверкнув дорогими часами, она просто не могла удержаться:

– Подумаешь, «Роллекс»! Зато мои китайские ходят быстрее!

Джастин уже привык к постоянным шуточкам подруги и теперь смеялся только глазами. Под воздействием горячительных напитков остальные веселились от души. Но не те двое…

– Ты что скисла? Мне никто не нужен, кроме тебя, – он попытался взять за руку, но Ева не дала, и стала беседовать с Даниэлем о французском шансоне.

Анна торжествующе смотрела на Михаэля, когда Фредерик наполнял бокалы.

– Джентльмен никогда не предложит даме дешёвый коньяк, если она и так согласна, – громко запустила стрелу Юлька.

Михаэль благодарно кивнул и попросил всех наполнить бокалы.

– Я хочу поднять этот тост за Еву! Лишь она занимает все мои мысли! Да, я хладнокровный расчётливый игрок… И только от неё у меня нет иммунитета!

– А я вообще давно болен! За Еву! – крикнул подвыпивший Кратов.

– Раз ты так влюблён и готов на всё, так докажи это! Мне ты тоже много чего обещал! – с нотками раздражения и ревности в голосе вмешалась Анна. – А ты, Ева, не слушай его! Перед тобою весь мир, а он исчезнет, как только получит, что ему нужно: тебя и выигрыш! – пылко продолжала она.

Ева растеряно смотрела на Михаэля, не зная, что сказать.

– Не слушай ты её! – вмешалась подруга.

– Право, не стоит. Я знаю Михаэля уже давно, – поддержал Аркадий Борисович.

– Ты его приз и только! – смотря на девушку, торжествовала Анна. – Что ж он не подтверждает делами свою так называемую любовь? Пусть возьмёт, да и подарит тебе свой будущий выигрыш! Это всего лишь деньги, которых нет и, возможно, не будет! Вон, Фредерик нотариусом работает, наверняка у него найдётся нужная бумажка к этому случаю. Но Михаэль этого не сделает! У него на тебя другие планы!

– Я исполню любой каприз Евы, – сказал твёрдо Михаэль. – Что такое выигрыш? Она забрала моё сердце! Пусть только захочет – отдам всё!

– Ну, Ева, твоё слово! – возбуждённо сказала Анна.

Немного помедлив, девушка произнесла:

– Да, я хочу!

– Давай бумаги, Фредерик! – уверенно сказал Михаэль.

– Ева, Михаэль! Не делайте глупостей, вас провоцируют, – попытался отговорить от необдуманного поступка Даниэль.

– Я ей верю! Бумаги!

Фредерик долго копался в своём кейсе, вызвав негодующий взгляд Анны. Наконец, он извлёк доверенность и вписал нужные реквизиты, фамилию, имя, отчество девушки. Михаэль подписал документ, который давал право Еве снять любую сумму наличными с его счёта в банке Изабель. Сверкнув золотым пером, ручка исчезла в кейсе Фредерика, а доверенность была вручена Еве.

– Чтобы заработать хорошее состояние, нужен, конечно, стартовый капитал, – показав глазами на кейс Фредерика, язвительно сказала Юлька. – А чтобы появился стартовый капитал, для начала нужен хотя бы стартовый пистолет, – посмотрев на Анну, добавила она.

– Да, Ева, он действительно тебя любит! Теперь верю! – пропустив колкость Юльки.

Отведя «предмет» страсти покерного игрока в сторону, высокомерно сказала Анна.

– Вот и умница! Давай эту бумажку, она поможет вернуть его долг мистеру Хиндли, а не то твой Михаэль не уедет из Монако живым, скорее всего, и ты тоже.

У Анны зазвонил телефон: «Занята…» – на том конце бросили трубку.

– Последнее слово техники, как обычно, оказалось нецензурным?! – спросил с иронией Михаэль, уводя Еву от нежелательной собеседницы.

– Михаэль, эту бумажку, так сказать, можно считать лишь как договор о намерениях, не более. Чтобы оформить реальную доверенность, необходимо присутствие обоих в банке, – спокойно пояснила Изабель. – Поэтому подумай, взвесь все как следует.

Когда все заняли свои места, за столиками воцарилось неловкое молчание. Сделав несколько глотков из бокала, Анна с раздражением сказала:

– Что ж, нам с Фредериком пора. Очень приятно было пообщаться! – пробежав по всем глазами и послав воздушный поцелуй Михаэлю, попрощалась журналистка.

– Честных людей всегда больше, чем тех, кто не врёт! И нам очень… – не смогла остаться в долгу Юлька.

Анна, связалась по сотовому с Хиндли:

– Мальчик созрел, для Евы готов на все что угодно. Доверенность у Федерика, но это лишь бумажка, необходимо предоставить мальчика с девочкой в банке и заполнить карточку по месту. Девочка не против, а подпись мальчика у нас в оригинале…

– Умница…отдыхай.

Посидев полчаса с друзьями, Михаэль и Ева решили вернуться в Монако. Аркадий Борисович и Даниэль тоже не возражали. Ева смогла расслабиться только на заднем сидении «Ламбо». Машина вынесла пассажиров из Ниццы, разрывая черноту ночи.

– Я оценила твой жест….. приятно, – Ева выглядела трогательной и очаровательно наивной.

– Помирились! – Аркадий Борисович заметно повеселел.

– А мы и не ссорились, – отозвался Михаэль.

– И всё-таки нельзя поддаваться на провокации в составлении документов, – Даниэль не одобрял действия Михаэля.

– Ева научила меня летать!

Белоснежная «Ламбо» притормозила у отеля. Ночь полностью владела Монте-Карло.