Текст книги "Безумный мафиози (ЛП)"
Автор книги: Мила Финелли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)
Дорогие читатели, это не официальный, а всего лишь любительский. Книга переведена для ознакомления, не для коммерческих выгод. В книге могут присутствовать ошибки;
Когда берете перевод, пожалуйста, указывайте источник, ведь я трачу на это огромное количество времени.
Заранее спасибо за понимание.
Приятного чтения!
Переводчики: into_itt, Диана.
Бета-ридеры: Ксения, Патя.
Перевод телеграмм канала ― https://t.me/glossibooks
Безумный мафиози
Серия: Короли из Италии
Книга 3
Мила Финелли
“Лучшее оружие против врага – другой враг”.
– Фридрих Ницше
Аннотация
Она не ангел... а он самый настоящий дьявол.
Джиа
Я может быть и принцесса мафии, однако у меня большие планы, чтобы оставаться в этом укромном мирке.
Я нахожусь в Милане, чтобы исполнить свою мечту – стать модельером.
Крутить роман – последнее, о чем я думаю, только вот он красив, очарователен и итальянец. Иными словами, он неотразим. Что может быть плохого в том, чтобы немного повеселиться?
Энцо
Многие годы работы, семья и большая часть жизни – все это было украдено у меня. В продолжение четырех лет я заново создавал свою империю, готовя тайные заговоры, намереваясь заставить его страдать так же, как страдал я.
Однако, когда мне в руки попадает идеальное оружие, кто я такой, чтобы отказаться?
Но вот только Джиа, похоже, не возражает против моей темноты. Ей это нравится, она даже жаждет этого. Я не должен позволить ей отвлечь меня, независимо от того, как сильно я ее хочу. Не важно, как сильно горит огонь между нами. Я завладею ей, а после – сломаю.
А если она рассчитывает на пощаду, ее ожидает разочарование. Я не герой. Я беспощадный король, рожденный быть злодеем.
Глава один
Четыре года тому назад
Энцо
Воспоминания не отпускали меня.
Несмотря на то, что я был освобожден из подземелья Фаусто Раваццани уже три недели назад, в некоторые моменты мне казалось, что все это время я все еще был там, сломанный человек, слабый и в бреду лежащий на каменном полу. Однако сейчас я не мог закрыть глаза без воспоминаний. Заснуть стало невозможно, сновидения были слишком мучительны.
Организм восстанавливался. С каждым днем, проведенным на яхте, я все больше укреплялся, кровоподтеки исчезали. С разумом все было иначе.
Кровопролитие было для меня не в новинку. Будучи воспитанным в жестоком мире человеком с жестоким характером, я научился скрывать жестокость за улыбкой и дизайнерским костюмом. Мне с легкостью удавалось балансировать на этой грани, не теряя связи с окружающей действительностью во время совершения даже самых отвратительных поступков.
Произошедшее в подземелье Раваццани все изменило.
Отныне я уже не был прежним. Мои братья требовали, чтобы я объяснил, как все произошло, и подробно рассказал им о случившемся, но я не мог произнести и слова. Ужасы были слишком свежи, мое унижение слишком велико. Мне было невыносимо, когда ко мне прикасались. В первый раз, когда медсестра сменила мне повязки, им пришлось удерживать меня, поскольку я все время дергался, пытаясь вырваться.
Плавное раскачивание яхты убаюкивало меня, заставляя забыться, но я боролся с этим. Мне не хотелось вновь погружаться в ужасы подземелья в своих снах. Как только я услышал, что в соседней комнате шепчутся мои братья, я заговорил так громко, как только сумел.
– Che cosa – Что?
Вито и Массимо появились у моей кровати.
– Мы тебя разбудили? ― сказал Вито. Он был самым близким ко мне по возрасту и являлся моим вторым помощником и консильери. – Ты должен спать.
Немыслимо. Мне бы лучше узнать, о чем они сплетничают, словно пара нонн.
– Говори мне.
Мой младший брат, Массимо, прочистил горло.
– Я сообщал Вито, о том, что Фаусто Раваццани был выписан из больницы.
Che cazzo – Что? Так скоро?
– Неожиданно, не так ли? ― сказал Вито. – По всем сведениям, он находился при смерти.
Покинуть госпиталь было разумным решением. В замке Раваццани, охраняемом его солдатами, было безопаснее. Это и делало его настолько сложным объектом для устранения.
Впрочем, я практически добился успеха.
Скрыться для меня было гораздо сложнее. В настоящий момент я со своими братьями плавал на яхте посреди Средиземного моря. Мою жену и детей, а также младшую сестру тайно вывезли из Италии, подальше от меня и всего, связанного с семьей Д'Агостино, в случае если люди Раваццани найдут меня.
Облизав пересохшие губы, я выдавил:
– Когда?
– Вчера.
Это означало, что в моём распоряжении было не так много времени. Он будет искать меня, задействуй все доступные ресурсы для расплаты. Я обязан был быть умнее.
– Воды, ― сказал я, и Массимо помог мне сделать долгий глоток. Мою руку все еще перевязывали, так как Фаусто отрезал мне конец указательного пальца, а от подвешенных на протяжении нескольких дней рук пульсировали плечи.
Завершив работу, я нажал на кнопку, дабы поднять кровать. Впечатляющую больничную палату на яхте, оснащенную по последнему слову техники, с тремя медсестрами и двумя врачами, оборудовали мои братья. Слава Богу, поскольку я никогда не был более близким к смерти.
И ради чего? За то, что я осмелился ухватить больше власти? За мечты о лучшей империи для своих детей?
У меня не будет чувства вины за эти желания. Действительно, я прислушался к неправильному совету, но при этом мои желания не изменились. Я был жив и восстанавливался, в безопасности посреди океана, а вскоре я заставлю его страдать.
Единственная мысль не давала мне покоя. Око за око – этого недостаточно.
– Возьми свой телефон, ― сказал я Массимо. – Поищи фоновые шумы. Какой-нибудь город, желательно в Италии.
Вито потер челюсть.
– Ты думаешь, он тебе позвонит.
Глубоко в душе я знал это.
– Фаусто предпочитает дразнить своих врагов. Кроме того, он будет стараться узнать, где я нахожусь. Передай капитану, чтобы выключил двигатель.
Спустя час мое предположение оказалось верным.
Медсестра кормила меня супом, и в это время зазвонил мой телефон с заблокированным номером. Я взглянул на Вито и кивнул. Медсестра была выпровожена из палаты, а Массимо принялся воспроизводить фоновые звуки. Вито нажал кнопку «принять» и приблизил телефон к моему лицу.
– Алло, ― сказал я так твердо, как только мог.
– Enzo, come stai – Энцо, как поживаешь? ― Голос Фаусто был напряженным и слишком громким. – Какое у тебя самочувствие?
В животе у меня все горело от ярости и разочарования. В кулаке я сжал листок, однако мой тон оставался ровным.
– Лучше не бывает, Фаусто. Но хватит обо мне. Я слышал, ты не здоров.
– Я в порядке. Сильнее, чем бык. Только жаль, что тебе не удалось остаться подольше.
Pezzo di merda – Кусок дерьма. Терпеть не могу его высокомерие.
– Да, хорошо. Спасибо за твое щедрое гостеприимство. Я подумаю, чем смогу отплатить тебе.
– В этом нет необходимости, ― сказал он. – Мне было очень приятно.
Несомненно, это было правдой. Жажда крови Il Diavolo’s была легендарной в Ндрангете. Но я больше никогда не позволю ему взять верх над собой.
– Возможно, ты сможешь навестить меня в следующий раз. Твоей жене, кажется, понравился дом на пляже.
Наступила пауза, и я понял, что попал в цель. Мои губы скривились от удовлетворения.
Наконец он сказал:
– Последнее, что я слышал, твой дом на пляже был уничтожен.
Я закрыл глаза и глубоко вдохнул через ноздри.
– Все можно восстановить, не волнуйся. Кстати, поздравляю с женитьбой. ― Он был не единственным, кто оставался хорошо информированным.
– Grazie – спасибо. Нет необходимости посылать подарок. Ты уже оставил один.
Я уставился на свою перевязанную руку, гнев забил мне горло. Madre di Dio – Матерь Божья, он был coglione – мудаком. Он искалечил меня. Я никогда не прощу этого.
Прежде чем я успел ответить, Раваццани сказал:
– Кстати о подарках, ты получил тот, который я тебе послал? Он должен был прибыть сегодня утром.
Я посмотрел на Вито, который покачал головой и начал печатать на своем телефоне. – Нет, ―сказал я. – Я еще не видел.
– Специальный подарок, только для тебя. Надеюсь, он тебе понравится.
Что доставил Раваццани? Я не мог даже предположить, но был уверен, что мне это не понравится.
– Не сомневаюсь. Я обязательно пришлю тебе что-нибудь взамен.
– На твоем месте я бы сосредоточился на своем бизнесе и семье. ― Его голос был низким и жестким, в нем звучала явная угроза.
Только я не принимал угроз от этого человека. Я не принимал угроз ни от кого.
Я улыбнулся.
– Тогда это счастье, что ты не я, нет?
– Как поживают твоя жена и дети? ― спросил Раваццани. – Твоя младшая сестра? Они, должно быть, были рады видеть тебя по возвращении.
Еще больше насмешек. Я хотел обхватить его шею руками и сжимать до тех пор, пока его глаза не вытекут из головы. Пока кровеносные сосуды не лопнут, а кожа не станет фиолетовой. Он вытащил мою жену и детей из постели и держал их на мушке. Это было непростительно в нашем мире, где жены и дети всегда были недоступны.
Раваццани, должно быть, устал, потому что он сказал:
– Мне пора идти, Энцо, но я надеюсь, что ты будешь беречь себя.
– Да, береги себя, Фаусто. Пожалуйста, поцелуй за меня свою прекрасную жену?
Мне был слышен его тяжелый сердитый выдох, и меня порадовало, как сильно я его разозлил. Словно мы были друзьями, он сказал:
– Будь добр, повтори то же самое с Мариэллой. О, постой. Кажется, она ушла, да? Жаль. Помнится, ты так привязался к своей mantenuta – любовнице.
Неужто он вспомнил о Мариэлле взамен моей жены, желая заморочить мне голову?
Линия оборвалась, и я подхватил стакан с водой, который стоял на краю кровати, здоровой рукой и бросил его через всю комнату. Плечо пронзила боль, когда стакан разбился о дубовые панели.
Я зарычал:
– Brutto figlio di puttana bastardo – Ах ты, сукин сын, ублюдок!!
– Успокойся, ― огрызнулся Вито. – Ты порвешь свои швы.
– Анжела, дети – они в безопасности, нет? ― спросил я.
– Sì, certo – Да, разумеется. Не волнуйся, ― сказал Вито, уже набирая текст на своем телефоне. – Раваццани не найдет их в Англии.
Молился, чтобы не нашел. Несмотря на то, что наш брак был по расчету, я беспокоился об Анджеле. Она была хорошей женой и замечательной матерью для моих сына и дочери. Видеть, как их троих держат на мушке, было самым страшным моментом в моей жизни. После того как меня схватили, Вито отправил мою семью к другу в Англию, чтобы они были вне досягаемости Раваццани.
– Посылка, ― сказал я. – Что это было?
Мой брат проверил свой телефон.
– Они нашли коробку. Она была внизу у дороги, ее бросила проезжавшая мимо машина.
– Что было внутри? ― спросил Массимо.
– Помнишь эксперта Раваццани по компьютерам, того самого, которого мы шантажировали, чтобы помочь нам убить Раваццани? Вик, полагаю. ― Взгляд Вито встретился с моим. – Это его голова.
Cristo – Христос.
– Остальное?
– Без понятия.
Никаких угрызений совести я не чувствовал. Вик был для меня средством достижения цели, средством, подходящим для работы в данный момент. Но это средство не сработало, так что теперь от него не было никакой пользы.
Массимо внимательно смотрел между мной и Вито, его лицо выражало нетерпение.
– Что теперь? Мы отправим сообщение обратно или пойдем и убьем его? ― Массимо по очереди хрустнул костяшками пальцев – раздражающая привычка, оставшаяся с детства.
– Мы недостаточно сильны, ― сказал Вито. – Энцо нуждается в восстановлении, и необходимо устранить ущерб от его похищения.
Брат не ошибся. Нахождение в плену у Раваццани ухудшило мое положение в Ндрангете. Большинство наших союзников дезертировали, а противники воспользовались этой возможностью, чтобы напасть на наш бизнес. Благо, предприятие по компьютерному мошенничеству стоимостью в миллиарды евро не пострадало. По-прежнему мы приносили прибыль, а это означало, что все остальное я мог восстановить.
Раваццани пытал меня, добиваясь этого бизнеса по мошенничеству, совершал невыразимые поступки, вынуждая меня подписать его. Впрочем, я так и не сломался. Он был далеко не первым, причиняющим мне боль, кто заставлял меня истекать кровью. Покойный отец, бывший Дон Д'Агостино, глава Неаполя, научил меня боли. Он приучил меня терпеть агонию.
– Не вздрагивай, иначе я сделаю тебе еще больнее, ― сказал мой отец. – Ты должен быть сильным, Лоренцо. Сильнее, чем все остальные.
Однако все было по-другому. Раваццани искалечил и унизил меня.
Поступил со мной хуже, чем с собакой. На протяжении нескольких дней меня оставляли прикованным и голым, а сейчас из-за него я утратил свою семью и свободу. Это перевернуло мой разум и подогрело мою ярость.
Я изменился. Того цивилизованного человека, что был прежде, во мне больше не было. В настоящий момент я был не человеком, существом, исполненным ненависти и мести, и Раваццани заплатит за это.
Бросив взгляд на своих братьев, я сказал:
– Он будет искать меня на суше, поэтому мы остаемся на воде. Мы будем в безопасности и будем умнее. Вместе мы сильнее.
– Вместе мы сильнее, ― повторяли мои братья девиз семьи Д'Агостино.
– Купи новую яхту, ― сказал я Вито. – Сделай так, чтобы никто не знал, что она моя. Отправимся на запад и затаимся на Французской Ривьере.
Мои братья удалились, оставив меня одного, и я в изнеможении закрыл глаза. К черту Фаусто Раваццани. В эту игру всегда играл я, а не он, и мне больше всего на свете нужно было время.
Сначала я уничтожу все, что было ему дорого, пока не останется ничего.
Глава вторая
Джиа
Нынешние дни
Милан, Италия
Женщина что-то кричала мне в лицо по-итальянски, только у меня не получалось ее понять. Отчего она была так чертовски зла? В это утро я пришла на работу вовремя, с пирожными и капучино в руках, полностью готовая к началу рабочего дня.
Для того чтобы вывести меня из себя, потребовалось многое, так что я просто потягивала свой кофе, пока Валентина не закончила разглагольствовать, ее оливковая кожа окрасилась почти в пурпурный цвет. В модном доме, где я проходила практику, она работала помощницей Доменико, который был владельцем и главным дизайнером, и, похоже, я ей не очень нравилась.
Впрочем, я здесь не для того, чтобы искать друзей. Хотелось узнать, как воплотить свои замыслы и создать бренд, стабильный авангардный бренд, как у Доменико. До двадцати пяти лет он основал один из наиболее эксклюзивных лейблов в мире.
– Non capisco – Я не понимаю., ― сказала я, когда Валентина перевела дух. – Lentamente – Медленнее. ― Я просила людей говорить медленнее с тех пор, как приехала три недели назад.
Валентина скривила губы.
– Ты, ― перешла она на английский, ― не утвердила вчера моделей, поэтому нам не хватает одной.
– Да, это так. Они все сказали, что будут здесь.
– В таком случае, почему нам не достает одной модели, scema – глупая?
Затылок стал горячим. Я не любила, когда меня обзывали идиоткой. Обычно люди подлизывали мне задницу, так как мой отец был одним из опаснейших людей Торонто. Также я породнилась с Фаусто Раваццани, наиболее опасным человеком в Италии.
Кроме того, тут никто не догадывался о моем настоящем имени. Однако когда отец наконец смирился и предоставил мне возможность поехать на стажировку за границу, то заявление я подала под именем Джиа Робертс. Доменико пришлись по душе мои разработки, после чего он предложил мне должность на один год. Будучи здесь, я решила сохранять обман, так что всем говорила, что охрана у меня есть, потому что мой отец был канадским политиком. Для меня это был рай – стать на некоторое время кем-то другим. Ведь я хотела преуспеть на собственных условиях, а не за счет своих связей.
– Basta – хватит, Валентина. ― Кьяра, вторая помощница Доменико, подключилась к нам. – Я проверила список Джиа. Все модели утверждены. Это не ее вина.
Валентина ушла, продолжая бормотать себе под нос по-итальянски. Я уловила слово troia, которое, как я знала, означало «сучка». Мило. Мы вернулись в среднюю школу? Валентина напомнила мне обо всех злобных девчонках, которые обзывали меня за то, что у меня было много парней.
Угадайте, что? Мне нравится член. Засудите меня.
– Grazie – спасибо, ― сказала я Кьяре, которая была моей любимицей здесь. Ей было около двадцати лет, и она была одной из немногих, кто заставил меня почувствовать себя желанной гостьей.
– Prego – Пожалуйста, но боюсь, у меня для тебя плохие новости.
Чувствуя, что мне нужен кофеин, я сделала еще один глоток своего капучино.
– О?
– Доменико хочет, чтобы ты заняла ее место.
Мои глаза стали огромными.
– Чье, Валентины?
– Хотела бы я, ― сказала Кьяра. – Нет, недостающей модели.
На хрена?
– Ты, наверное, шутишь.
– Я не шучу. ― Кьяра взяла меня за руку и стала тащить к двери. – Ты прекрасна, и платье будет тебе к лицу.
Платье? Модели Доменико были больше похожи на уличную бондаж. Ремешки, пряжки и совсем немного ткани. Наряды были потрясающими, однако я не хотела быть моделью. Мне хотелось создавать дизайн одежды для моделей.
Невозможно забыть, как модельная карьера погубила жизнь моей матери. Это привело ее к моему отцу, опасному и деспотичному человеку, из-за которого она отказалась от своей мечты, чтобы укрыться за его спиной в Торонто и исчезнуть в тени. Я бы такой никогда не стала.
Я была предназначена для великой жизни, а не для брака.
Когда Кьяра нажимала на кнопку лифта, я отступила на шаг.
– Передай ему спасибо, но я бы не хотела.
– Отказы не принимаются, Джиа. Доменико – босс. Если ты не желаешь уволиться, то тебе стоит это сделать. ― Она посмотрела на меня через плечо. – И расслабься. Это закрытое шоу для его самого важного инвестора. Больше никого там не будет.
Во мне разлилось тепло, знакомый бунт, вечно таившийся под моей кожей. Проблема в том, что я не любила, когда мне указывали, что делать. Многие правила я не соблюдала и не была очень милой. Будучи громкой, независимой и упрямой. В принципе, я была в точь-в-точь как мой отец – что объясняло, по какой причине я была его наименее любимой дочерью.
Лифт прибыл, но я не двинулась с места.
– Я действительно не хочу этого делать.
– Dai andiamo – Давай, пойдем. ― Она снова взяла меня за руку и повела внутрь. – Два часа на прическу и макияж, после чего тридцать минут на каблуках. Принимая во внимание, что в течение дня ты обычно пьешь и бегаешь по делам, это станет хорошим изменением ритма, не так ли?
– Действительно, хреново. На самом деле это отстой. И вообще, я здесь не для того, чтобы быть моделью. Я здесь, дабы изучить дизайн одежды.
– Никто не должен слышать, что ты это говоришь, carissima – дорогая. Абсолютно все здесь убили бы за то, чтобы походить в одном из нарядов Доменико, хотя бы несколько минут.
Именно так, и это лишь заставит моих новых коллег обидеться на меня. Замечательно.
Как только двери лифта открылись, начался настоящий хаос. Повсюду были люди, а по полу тянулись стеллажи с одеждой и станции для макияжа и причесок. Из подвесных динамиков гремела музыка, так что приходилось кричать, чтобы тебя услышали.
Меня это восхищало.
Однажды это буду я, курирующая свою коллекцию прежде, чем она отправится на подиум. Одобрять укладки и палитры макияжа, выбирать обувь и аксессуары. Я была бы главной, отдавая приказы команде приспешников.
– Вот ты где, bella – красавица. ― Маленькая группа расступилась, чтобы показать Доменико, и он направился прямо к лифту, его руки быстро двигались. – Вай, вай. У нас мало времени.
Кьяра осторожно подтолкнула меня, и дальше все пошло как по маслу. Схватив меня за руки, они принялись приводить меня в порядок с головы до ног. Прическа заняла целую вечность, так как сегодня я носила ее в беспорядочном пучке, так что пришлось начинать с нуля, дабы получить ровную и строгую укладку Доменико. Макияж получился более драматичным, по сравнению с тем, который даже я попыталась бы нанести для похода в клуб. Напоследок вокруг меня завернули одно из изделий из новой коллекции.
Доменико обошел вокруг меня, помогая попасть ногами в кожаные сапоги на каблуках.
– Dio santo – Святой Господь! ― Затем он повернул меня к зеркалу в полный рост. – Sei perfetta – Ты совершенна.
Дерьмо. А ведь я хорошо смотрелась. По-настоящему хорошо. Сложнейшая сеть черных ремешков и сеточек опускалась немного ниже моей промежности, обтянутой черными трусиками, а верхний пояс рассекал мою маленькую грудь, как зубная нить. В целом создавался эффект сексуальности, гламура и эпатажа, нечто среднее между доминатрикс и рок-звездой.
Доменико немного повозился с моими волосами.
– Ты станешь звездой шоу. ― Он начал отходить. – Мы начнем через несколько минут.
– Это только для вашего инвестора, верно?
– Sì, sì – да, да, – сказал он через плечо. – Весьма влиятельный человек. На которого мы обязаны произвести впечатление, capisce – понимаешь?
Я кивнула. Возможно, это был какой-то старый русский олигарх.
– Я сделаю все возможное, синьор.
– Зови меня Доменико, ― сказал он и перешел к другой модели.
Стилист, работавший со мной, присвистнул.
– Вы ему, должно быть, нравитесь. Никто не называет его Доменико, пока не проработает здесь несколько лет.
Я не знала, как на это реагировать, поэтому сделала несколько селфи и отправила их Эмме, моей сестре-близнецу. Она училась в университете в Торонто, готовилась стать врачом.
Близняшка: Черт, ты выглядишь ГОРЯЧО
Я: Я знаю
Я: Я заменяю модель
Близняшка: Ты можешь оставить платье
Я: Я так не думаю
Я: Я скучаю по тебе
Это была наибольшая длительная разлука за всю нашу жизнь. Было непривычно, что рядом нет ее, чтобы держать меня в тонусе. Кто следил за тем, дабы Эмма не утопала в учебниках?
Хреново с платьем – и я тоже скучаю по тебе.
Я: Я позвоню тебе позже. Не занимайся слишком усердно!
Близняшка: У меня завтра экзамен по ОХ.
На языке Эммы это означало органическую химию. Она была такой милой ботаничкой.
Близняшка: Давай поговорим после этого, хорошо?
Я: Хорошо, но я полечу домой и надеру тебе задницу, если ты не позвонишь мне после экзамена.
Она отправила два эмодзи со смеющимся лицом.
Близняшка: Повеселитесь в Милане!
Отправив ей эмодзи в форме среднего пальца, я убрала телефон. Некоторые мои чувства по-прежнему не могли поверить, что отец отпустил нас с Эммой в университет, и тем более, что он разрешил мне пройти стажировку в Милане. В этом, вероятно, была заслуга Фрэнки. С того времени, как старшая сестра вышла замуж за Фаусто, отец предоставил нам с Эммой больше самостоятельности. Не было никаких дискуссий о браке или помолвке, слава богу, и казалось, что он готов позволить мне жить как обычной молодой девушке нашего возраста.
Когда я спросила об этом Фрэнки, она сказала, что у Фаусто есть рычаги воздействия на нашего отца и он не опасается использовать их в наших интересах.
Неужели моя старшая сестра была такой дрянью?
На все остальное не было времени, поскольку нас подняли и повели на этаж ниже. Остальные модели были похожи на меня, того же роста и телосложения, с эффектной прической и макияжем. Модели были одеты по-разному, однако мой наряд был самым откровенным. Не успела я задуматься об этом, как открылись двери лифта, после чего нам велели тихо собраться за кулисами. Специалисты по прическам и макияжу дорабатывали наши образы, в то время как Кьяра и Валентина приводили нас в порядок.
После того как мы были готовы, прозвучали вступительные такты песни Бритни Спирс «I'm a Slave 4 U». Мне пришлось подавить улыбку. В детстве мы с сестрами обожали эту песню, а Бритни была просто охренительной королевой.
Валентина зашипела на меня, как только я защелкала пальцами в такт. Кьяра указала на свое лицо, напомнив мне, что необходимо оставаться в образе. Я кивнула и изобразила выражение «мне все до лампочки», которому меня учили раньше.
Шеренга начала двигаться, и модели стали ходить. Приблизившись, я заметила огни и дым, синхронизированные с музыкой, и мое сердце забилось быстрее. От волнения у меня в груди все бурлило, в то время как я поднималась по ступенькам и ждала своей реплики.
Мне предстояло уничтожить этот гребаный подиум.
□
Энцо
Я рано усвоил один урок: никому не доверяй.
Это касалось и тех, кто брал ваши деньги и давал обещания. Это означало, что я тщательно следил за своими инвестициями. Иначе что мешало бы кому-то украсть у меня деньги?
Доменико был одним из немногих дизайнеров, в которых я инвестировал. Мода была хорошим способом отмыть деньги, а я всегда любил одежду, и пока что Доменико оказался мудрым выбором. Его имя теперь звучало по всему миру, его работы носили все знаменитости.
Это означало, что Доменико отвечал мне и был доступен в любой момент, чтобы удовлетворить любую мою прихоть. Сегодня это вылилось в частный показ его предстоящей коллекции, чтобы увидеть плоды моих инвестиций. Я ждал в одиночестве у подиума, замаскированный парой солнцезащитных очков и бейсбольной кепкой.
– Синьор. ― Появился Доменико и опустился на сиденье рядом с моим. – Я думаю, вы будете довольны тем, что увидите.
Сомнительно, но я был в Милане по другим делам, так что это был легкий способ проверить его. Я все еще скрывался, поэтому должен был быть осторожен и никогда не задерживался на одном месте надолго.
Даже спустя четыре года моя вражда с Раваццани продолжала ярко пылать. Он хотел моей смерти, но я не давал ему такой возможности. Вместо этого я затаился и замышлял свою месть. Он никогда не увидит моего приближения.
Я пострадал гораздо больше, чем Раваццани, потеряв почти все, включая мою жену. Она погибла в автокатастрофе. Мы не были близки, кроме воспитания наших детей, но она заслуживала большего, чем истечь кровью на крошечной проселочной дороге в Англии.
Мои дети потеряли мать. Это терзало меня каждый день. Они учились в английской школе-интернате под вымышленными именами, и я видел их несколько недель каждое лето, когда мы вместе уплывали далеко от Европы. Все остальное было слишком опасно для них. Я не мог рисковать тем, что мой враг найдет меня и причинит боль моим детям.
Ядовитая ненависть скручивалась в моем нутре, лианы ярости и тьмы, которые распространялись, чтобы забить мое горло и задушить меня. Это дело его рук. И Раваццани заплатит.
Доменико подал сигнал кому-то в кулисах, и зал наполнился музыкой. От этой какофонии у меня заболела голова, когда парад красивых женщин начал спускаться по небольшому подиуму. Я изо всех сил старался выглядеть заинтересованным.
До моего плена я общался с Доменико во время шоу, а затем трахал двух или трех моделей. Спустя несколько часов эти же модели каким-то образом оказывались в моем номере в отеле, и мы проводили ночь, обмениваясь оргазмами.
Сегодня я молча, стоически наблюдал за происходящим, с нетерпением ожидая окончания этого поручения.
Доменико сместился.
– Вдохновение для коллекции…
Я поднял руку, чтобы прервать его.
Мне было наплевать на его вдохновение и экологичность одежды. В данный момент мне было наплевать на все, кроме как доказать ему, что я жив и все еще достаточно грозен. Я использовал его для отмывания денег, не более того.
Женщина ступила на подиум, и воздух вырвался из моих легких.
Это лицо. Я знал его. В голове промелькнуло воспоминание, которое я должен был вспомнить. Она была красива. Может быть, я трахал ее.
Нет, не забыл. Я бы не забыл, как эти длинные ноги обхватили мою талию или ее…
Туман в моем мозгу рассеялся, и осознание ударило меня в грудь, как молот. Это было невозможно. Как это могло произойти?
Она подошла ближе, и истина прочно засела в моих костях. Даже сквозь солнцезащитные очки я мог сказать, что это Джиа Манчини – и она здесь, на подиуме Доменико. Che cazzo – Что это??
Я не забыл ее из темницы Раваццани, когда она смотрела на мое разбитое и окровавленное тело на земле, рассматривая меня, как животное в зоопарке. Развлечение для нее. Эта гребаная stronza – стерва.
Мой шок прошел через несколько ударов, и я изучал ее, пока мои мысли бешено метались. Мне было неприятно это признавать, но она была великолепна. По замыслу Доменико она была почти обнажена, и я мог проследить ее изгибы за бретельками, которые она носила. Высокие черные сапоги делали ее ноги еще длиннее, когда она шла ко мне, а ее маленькая талия расширялась до широких бедер. Сисек не было, но я мог видеть намек на соски, скрытые за непрочной тканью.
Смело и без страха она смотрела на меня, приближаясь к концу подиума. Узнала ли она меня? Я ждал увидеть какой-то знак, какую-то вспышку в ее ровном выражении, но ее не было. Ее лицо оставалось бесстрастным.
Она повернулась и пошла прочь, ее задница двигалась с каждым шагом. Я не сводил взгляда с этих двух упругих шаров, пока она не исчезла.
Это была уловка Раваццани? Схема, чтобы выманить меня из укрытия?
Гнев хлестнул меня по внутренностям, как кнут. Неужели он считает меня таким отчаянным, таким жалким, что я бегаю за его почти голой, сексуальной, как блядь, свояченицей?
Женщины ничего не значили для мужчины, который был мертв внутри.
В какой-то момент музыка прервалась. Доменико переминался на своем месте, внимательно наблюдая за мной. Я видела, как на его лбу выступили капельки пота.
Va bene – Все в порядке. Если он боялся меня, то должен был повиноваться
– Верните ее, ― огрызнулся я.
– Она?
– Модель в ремнях и сапогах.
– Я не думаю…
– Я хочу, чтобы она была здесь. Прямо сейчас.
Слегка подпрыгнув, Доменико начал писать смс на своем телефоне, его большие пальцы лихорадочно двигались. Я сидел совершенно неподвижно. Я пытался рассмотреть это со всех сторон, как и все проблемы, с которыми я сталкивался. Почему она? Почему здесь? В этом не было смысла.
Мое участие в бизнесе Доменико было хорошо охраняемым секретом.
– Кто-нибудь из твоих сотрудников сказал бы ей мое имя?
– Нет, синьор, ― быстро сказал он. – Только мой управляющий знает, и он поклялся хранить тайну.
Это не имело большого значения. Людей можно заставить говорить. Я надеялся, что внушил Доменико достаточно страха, чтобы он замолчал.
– Девушка, она одна из твоих постоянных моделей?
– Она не модель, синьор. Сегодня у нас не хватало людей, поэтому она заменила нас. Она стажер, никто. Никто, о ком вы должны беспокоиться.
Джиа Манчини, стажер? Для дизайнера одежды, где я случайно оказался инвестором? Cazzata – дерьмо.
Я не верил в совпадения. Что-то было не так, и я должен был найти ответы.
– Ее имя?
– Джиа Робертс.
Версия имени ее отца, Роберто. Мило. Означало ли это, что никто здесь не знал ни о ее отце, ни о ее свояке? Если так, то эта маленькая овечка забралась в логово львов без малейшей защиты.
К несчастью для нее, я был самым опасным львом.
Мы подождали несколько секунд, и тут появилась она. Все еще в откровенном платье, она шла ко мне с длинными ногами, и я не мог не провести взглядом по ее обнаженной коже. Она двигалась уверенно, как женщина, привыкшая привлекать к себе внимание, куда бы она ни пошла – а с таким телом, как у нее, она, вероятно, так и делала.
