Текст книги "Фельдагент. Порох, шляпа, сапоги (СИ)"

Автор книги: Михей Абевега

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Однако сразу покинуть здание штаба нам не удалось.

– Ах, господа! Какое невероятное везение! – приятный женский голос раздался сверху, когда мы проходили мимо парадной лестницы, ведущей на второй этаж. – Покорнейше прошу вас повременить, я сей же миг спущусь.

Мягко ступая по ковровой дорожке, устилающей широкие мраморные ступени, вниз направилась гнома. Весьма очаровательная, хотя и определённо зрелого возраста.

Естественно, мы с Тимоном не посмели проигнорировать просьбу дамы. И пока та, грациозно покачивая бёдрами, неспешно спускалась к нам, я не преминул возможностью тщательно рассмотреть даму, несомненно являющуюся хозяйкой этого дома.

На вскидку ей можно было дать лет сорок с небольшим. Ну да, не юная прелестница. Но плавные изящные движения женщины, оправданно уверенной в своей собственной красоте и неотразимости, невольно привлекали внимание и завораживали.

Большие красивые глаза. Тонкие, что особенно удивительно для гномы, и правильные черты лица. Довольно стройная фигура. Пышные тёмные волосы, тщательно уложенные в затейливую причёску и украшенные блестящими, часто переплетающимися серебряными нитями. На плечи, поверх длинного чёрного платья с беззастенчиво глубоким декольте, накинут лёгкий меховой полушубок.

На шее богатое ожерелье, украшенное множеством драгоценных камней. Самоцветы то и дело вспыхивали, играя яркими бликами на свету. Но взгляд мой упорно соскальзывал ниже, на упруго выпуклые полушария груди, мерно колыхающейся при каждом шаге и явно стремящиеся вырваться из тесных оков наскучившего платья.

– Достопочтенная сударыня, – вклинился между нами толстяк каптенармус, – дозволь смиренно приветствовать тебя, а заодно представить господ офицеров, явившихся к нам из столицы каганата. А это, господа, прошу любить и жаловать, бессменный председатель городского попечительского комитета помощи армии альянса и несравненная супруга нашего высокоуважаемого градоуправителя, госпожа Жменько.

– Штабс-ротмистр Тимонилино Фатоло, – небрежно сдвинув в сторону Вершигору, подтвердившего мою догадку, и коротко кивнув, первым, как и положено, представился Тимон. – К твоим услугам, сударыня.

А после уже и я подступил поближе, отвесил лёгкий поклон и, нежно поймав даму за манерно поданную ею ручку, обозначил поцелуй, едва коснувшись губами тонких изящных пальчиков:

– Поручик Владло Што́лько. Бесконечно рад, госпожа Жменько. А так же не могу не запечатлеть своё восхищение.

– Амена, господин поручик, – одарила меня белоснежной улыбкой гнома. – Для тебя и твоего товарища исключительно леди Амена.

Еле удержал взгляд, попытавшийся вновь устремиться вниз для изучения откровенно хвастливого и не в меру притягательного выреза декольте.

– Ах, ну что вы, господа! – всплеснула ручками разрумянившаяся вдруг гнома. – Я сама невыносимо счастлива вашим неожиданным визитом. Смею заметить, что для меня высокая честь и несказанная радость – принимать гостей из самого Тулианограда. Светские новости отнюдь не часто долетают до нашего скромного захолустья. А нам так хочется знать, что происходит в большом мире. Посему, господа, осмелюсь спросить вас, могу ли я надеяться, что вы примите моё приглашение нынче же явиться к нам на ужин? С вашего же позволения, оный будет приурочен появлению в Верхнекарасинске двух столь блистательных офицеров альянса. И не вздумайте огорчить меня отказом, господа, – довольно изящно изобразив реверанс, игриво улыбнулась она.

Я поймал взгляд леди Амены и понял, что моё наглое рассматривание дамских прелестей не осталось незамеченным. Оное было принято к сведению, но не воспринято негативно. Напротив, хитрые искорки в глазах гномы и её лёгкая приятная взволнованность, уловленная моим новым эмпатическим даром, выдавали некоторую заинтересованность хозяйки в более тесном знакомстве с моей скромной персоной.

В наши планы посещение званых ужинов, естественно, не входило. Но отказать жене градоначальника было бы не просто невежливо и неприлично, но и неразумно. Это же нонсенс – два столичных кадра, лишь недавно сменивших жизнь беспечных повес на военную службу, и вдруг отказываются от внезапно предложенного светского развлечения, возможно, единственно доступного в данных обстоятельствах. Легенде необходимо соответствовать во всём. Гулять так гулять.

– Леди Амена, – поспешил я заверить гному, – мы со штабс-ротмистром несомненно с радостью и даже величайшим удовольствием примем твоё приглашение и всенепременно почтим твой дом своим присутствием на ужине. Изволь лишь сообщить время.

Глава 12

Если на Тимона сопровождавший нас Вершигора взирал всё так же трепетно и подобострастно, то на отправившихся за нами следом бойцов охраны гном, заметно взбледнув, опасливо косился почти всю дорогу. Словно подозревал нас в злом намерении прикопать его где-нибудь на тихой окраине. Правда неясно, за какие такие грехи. Чтобы так бояться возмездия, нужно было военное имущество вагонами воровать и распродавать. А гном на крупного дельца и миллионера как-то не тянул. Так, мелкий пройдоха.

Шли долго. Я поднял меховой воротник пальто, старательно прикрыв им уши и щёки от пронзительного холодного ветра. Ещё и шляпу пришлось придерживать, чтоб не сдуло. Чуть пальцы из-за этого не отморозил, хотя и в перчатках был. Ненавижу зиму.

Колодец я узнал издалека. Невысокий сруб из потемневших от времени брёвнышек со слегка перекосившейся крышей над толстым цепным воротом. Именно в него был отправлен понырять наш перепивший ловелас-неудачник.

– Вон там Жихариха-то живёт, – махнул в сторону одного из выстроившихся вдоль улицы домов Вершигора. – Третий от нас дом.

Ну да, совсем неподалёку от колодца. Понятно, почему девушка так внезапно появилась. Просто наш утопленник проглядел, когда она из калитки вышла.

Эта дверца из рассохшегося штакетника запиралась изнутри на простую деревянную защёлку-вертушку. Тимон без труда, сунув руку поверх забора, дотянулся до незатейливой конструкции и отпер калитку.

– Варгонсо, отправь своих во двор, – скомандовал он капралу. – Пусть кружат дом со всех сторон, чтоб ни одна дверь, ни одно окно без догляду не остались. Сам с нами пойдёшь. А ты, предпоручик, – орк кивнул Вершигоре, – вперёд топай, в дверь стучи да хозяйку зови, пусть нас в дом впускает.

Стремясь поскорее исполнить приказ, гном просеменил к дому по узкой тропинке, протоптанной в снегу, и, взойдя по скрипучим ступеням на невысокое крыльцо, принялся с энтузиазмом ломиться в дверь:

– Жихариха, старая кочерыжка, отворяй! Это я, каптенармус Вершигора по душу твою растреклятую явился! Отворяй, не томи!

Бойцы нашей охраны, явно проклиная не в меру расторопного толстяка, спешно разделились в палисаднике на две вереницы и кинулись галопом по сугробам окружать дом с обеих сторон.

– Ну чего, чего разорался-то?! – послышался вскоре изнутри немолодой женский голос. – Пошто переполох устроил, огузок ты жабий?

– Давай, пошевеливайся, карга трухлявая! – раздражённо пнул дверь предпоручик.

– Ты мне затворы-то не порть! – в ответ огрызнулась из-за двери бабка. – Ишь, раскомандовался тут, стручок хрюнов! Ну-к, убирайся отседова, покамест я ужо кочергой тебя не приласкала!

– Вот же шляндра беззубая! – возмущённо надул щёки зло раскрасневшийся Вершигора. – Отворяй, сказываю!

– Высокие, – вздохнул я, – высокие отношения. Уважаемый, а нельзя ли как-то ускорить процесс?

Предпоручик на миг напряжённо сжался, забавно втянув голову в плечи, и с ещё большим азартом накинулся на дверь:

– Жихариха, кикимора болотная, отворяй, не кобенься! К тебе знатные господа с важными вопросами пожаловали, а ты тут препоны творишь!

– Да хочь сам король со своей растрёпой Вулиской, – и не подумала сдавать позиции вредная бабка, – мне и с ими недосуг лясы точить!

– Вот же ты макрель пучеглазая! – совсем взъярился гном. – Я тебе сейчас двери вынесу, да за шкирку в острог отведу! Ты мне тут на коронную династию хулу-то не смей возводить!

– Да подь она лесом, эта твоя династия! – тоже повысила градус накала бабка. – Устроили нам тут побоище, спасу нет! Острогом он меня пугает! Ты мне сначала мужа с фронту верни да убыток, хозяйству принесённый, возмести! И так житья нет никакого, а он ещё избу разнести грозится, аспид проклятущий!

– И то верно, – вмешался, не выдержав, Тимон. – Что же ты, предпоручик, не предупредил, что нам с женой ополченца дело иметь придётся? Не гоже так с почтенной дамой обходиться. Тут надобно деликатность проявить и уважение. Сударыня, – постучал он костяшками пальцев по доскам двери, – я готов принести извинения за недостойное поведение нашего неотёсанного провожатого и просить тебя простить нас великодушно за нежданный визит и невежливое обращение. Однако обстоятельства и впрямь требуют некоторых срочных пояснений, коих мы только от тебя и можем получить.

У меня чуть челюсть не отвисла от удивления. За всё время моего знакомства с орком, тот ещё ни разу не сподобился продемонстрировать столь длинные мыслеизъявления, да ещё и обличённые в довольно галантную форму. Неужели, общение со мной так благотворно подействовало на этого громилу?

Бабка ещё немного поартачилась, ворча и сквернословя, но мой неожиданно велеречивый друг был неотразим в своей обходительности, и вскоре препятствие в виде входной двери было нами преодолено.

Жихариха оказалась обычной скромно одетой пожилой гномихой, раздобревшей телом, но отнюдь не характером. Нас в дом хоть и впустила, но боевого запала и язвительности не растеряла. Однако злого настроя в эмоциях бабки я не уловил. Больше чувствовалась грусть, усталость и некоторая обречённость, что ли. Скорее всего проявлению склочности в характере хозяйки способствовали жизненные стеснения и сильное сомнение в каком-либо светлом будущем.

Каждое телодвижение старухи сопровождалось пыхтением, кряхтением и тихим бухтением. Разговаривала она, за исключением ругани, так, будто жалела о каждом вымолвленном слове и о силах на то потраченных.

В доме было чисто и пусто. И в плане мебели, и в плане людей. Гнома, неспешно переваливаясь с ноги на ногу, проводила нас в просторную светлицу, где кроме небольшого круглого обеденного стола да пары колченогих стульев подле него ничего и не было.

– Достопочтенная сударыня, – Тимон усадил за стол ворчливую старуху, предупредительно пододвинув стул под её солидный зад и после указав на меня, – мой братец задаст тебе несколько вопросов. Ты уж не откажи в любезности, поведай ему всё как есть.

Оккупировав второй стул, я устроился напротив Жихарихи. Сняв шляпу, положил её на стол перед собой и, стараясь быть максимально вежливым, спросил:

– Сударыня, прежде всего позволь поинтересоваться, есть ли в доме ещё кто, кроме тебя?

Тимон, чтобы не мешать мне, отошёл в сторонку и по обыкновению своему уселся на подоконник, чуть при этом не опрокинув на пол горшок с каким-то полудохлым цветком.

– Знамо дело, есть, – поморщилась бабка, – вы ж ещё и припёрлись.

– А кроме нас? – не стал я обращать внимание на очередную колкость. – К примеру, твоя племянница.

– Отродясь таковых не имела. Нету у меня ни сёстер, ни братов, чтоб племянников народить. И по мужу их тоже не имеется, сирота он круглый.

– А как же девушка, что прибыла к тебе недавно? – чуть склонил я голову и поднял брови, давая понять Жихарихе, что сильно сомневаюсь в правдивости её ответа. – Нам достоверно о том известно, и совершенно бесполезно данный факт скрывать.

А ещё я кивнул Варгонсо и Вершигоре, чтобы те прошвырнулись по дому и проверили его на предмет укрывшейся где-нибудь нашей таинственной незнакомки.

– Так я и не скрываю ничего. Не племянница она вовсе, – ничуть не смутилась бабка, – по незнанию народ плетёт всякое, а вы и повторяете с дуру. По нужде девка подселилась. Назвалась дочкой моей давней товарки. Кличут, мол, Вратка. Сама из незамужних да неимущих. Времена нынче тяжкие, вот она и приезжала на подработку да, видать, ничего гожего не нашла. Надысь и съехала. Скарб свой в узелок собрала да прямо на ночь глядя и съехала куда-то. И это всредь зимы, словно гонит её кто. Ну не бестолковая ли? Сам посуди, кому такая дурёха в работницы нужна?

Быстро вернувшиеся капрал и предпоручик подтвердили слова хозяйки дома. Пусто. Всё же опоздали мы. Совсем немного опоздали, но толку-то? Всё одно упустили злодейку.

– А куда, почтенная Жихариха, эта Вратка дальше путешествовать собиралась? – задал я следующий вопрос.

– Тёткой Властой меня зови, не Жихарихой, – недовольно насупившись, поправила меня старушка.

– Хорошо, почтенная тётка Власта, – согласно кивнул я. Тётка так тётка, мне без разницы. – Скажи, Вратка планами какими-либо с тобой не делилась? Может, пункт какой населённый называла?

– Не припоминаю такого, – скупо мотнула головой Жихариха. – Сказала только, что делать ей тут боле нечего и надобно дальше двигаться. Плату отдала, что давеча мне за житьё посулила, да и была такова.

– Работу не нашла, а за проживание плату внесла, я правильно понимаю? – поймал Тимон старуху на некоторой нестыковке в рассказе. – И много заплатила?

– Да жменю серебрушек, – чуть махнула рукой тётка Власта. – Маловато, конечно, да по нынешним временам и то прибыток. Это пока Жихарь мой гранит на карьерах рубил, мы в достатке жили да не тужили. А нынче в другораз от него и жалование с задержкой приходит.

– Слышь, старая, – встрял стоявший у дверей Вершигора, – что-то не похоже, чтобы знакомица твоя бедствовала. Коли могла тебе столько за короткий постой заплатить, ей и подработка никакая не надобна была. Да и ты, гляжу, не поскромничала, эдакую цену заломила для дочки знакомицы. Могла бы и медью обойтись.

В принципе, он мою же мысль озвучил. Даже сформулировал верно.

– А ты хоть заглядись, я её денег не считала, – пожав плечами, проворчала старуха. – Да и ты в мой карман нос не суй. А не то ужо и твоим кто-нить поинтересуется.

Меня просто накрыло всколыхнувшей душу Вершигоры волной тревожного беспокойства. Ох, и нечист на руку предпоручик. Ох, нечист, к гадалке не ходи. Но экономические преступления – это не наш с Тимоном профиль. Нам бы свои проблемы решить. И я сейчас даже не про поимку шпионки. Мы же этим делом занялись, только чтобы свою легенду подтвердить. Благо дело, поиски незнакомки позволяли нам путешествовать и изучать вооружение альянса.

Кстати!

– Предпоручик, пойдём-ка на крыльцо выйдем, – обернулся я к Вершигоре.

Обсуждать возникшие вопросы при посторонней бабке мне не хотелось.

– Скажи-ка, уважаемый, – насел я на гнома, когда тот вслед за мной выскочил на улицу, – у вас же при бомбёжке не всю технику попортило?

– Никак нет, твоё благочинство, – выпучил глаза Вершигора. – Лишь малая часть в непригодность-то пришла. Да и ту почти всю подлатали уже. Мои мастера работу знают.

– А теперь вся техника где?

– Дак в каменоломнях и укрыли. В тех, про кои Жихариха рекла. Там добывающих машин много. Эльфы-то их не бьют, берегут. Надеются, стало быть, что им после всё достанется. Вот мы там шагоходы-то и перепрятали.

– Давно?

– Дней шесть-семь тому, – прищурив правый глаз и задрав подбородок, припомнил Вершигора.

– Могли туда посторонние наведаться? Та же Вратка, к примеру?

– Отчего не могла? Могла, – пожал плечами гном. – На сам карьер её б не пустили, но вблизь по тропке подобраться могла. Я так понимаю, раз вы об ней да об складе сгоревшем интерес проявляли, то явно девку в лазутчики определили. Да только как бы прознала она, куда мы шагоходы по ночи-то перегнали? Мои ребята шибко следили, чтобы не узрел никто из сторонних-то.

– Ну так, сам говорил, что девка она красивая, – задумался я, – могла и подмазаться к кому-нибудь из охраны, охмурить его да выведать нужную информацию.

– Точно, – брови предпоручика сползлись к переносице. – Слыхал я вроде, что Тришок, сержант из нашего хозвзвода, клинья к этой красотке-то, ага, подбивал. Пряниками всё угощал да платок расшитый подарить сулил. Но только, кажись, не склеилось у него ничего. И сгинул невезун, почитай, зазря: понёс на карьер сменный порцион горючки да не дошёл. Кто-то разбой учинил, прирезав сержанта и горючку умыкнув.

– Погоди-погоди! – вскинулся я. – Порцион горючки – это, случаем, не вот такая примерно прозрачная ёмкость с пирогидритом?

Разведя руками, я показал размер знакомого по недавнему видению стеклографитового цилиндра.

– Он и есть, – покивал Вершигора, – сменный порцион. Удобно, стало быть, придумано. Пустой вынул, полный обратно вставил да далее шагоход-то и погнал.

– Да хрен с ним, с удобством, – немного возбуждённо отмахнулся я. – Ты сейчас мою догадку подтвердил, что твоего сержанта Тришка бабкина Вратка и прирезала. А значит, новое место, где техника спрятана, она тоже могла узнать. Надо бы, предпоручик, перепрятать машины. Смотри, уехала она вчера на ночь. В принципе, на аэросанях до линии фронта могла уже добраться. Наверняка доложила уже своему начальству, и, значит, жди вскоре новый налёт дирижаблей.

– Ты, твоё благочинство, извини, – сокрушённо развёл руками Вершигора, – я тут, стало быть, ни о каких «эросанях» слыхом не слыхивал. Но вот, что скажу: вести доходят, научились ушастые депеши передавать без всяких проводов. Прямо, стало быть, по воздуху. Могут запросто с земли аж в крейсера-то свои летающие всё, что хошь, передать. Ежели у девки эдакая приспособа имеется, так ей, стало быть, и за фронт спешить нужды нет. И так весточку передаст.

– Тем более, предпоручик, – взяв гнома за плечи, я развернул его в сторону калитки, слегка подтолкнул и напутственно прихлопнул ладонью по спине, – у тебя появился ещё один повод поспешить. Давай, скачи галопом в штаб, или куда там полагается, командуй срочным перебазированием техники.

– Жихарику-то будешь привлекать, – обдав меня очередной волной тревоги, обернулся спустившийся с крыльца Вершигора, – за пособничество шпионке?

Запереживал, видать, что тётка Власта нам про его тёмные делишки в сердцах выболтает? Лучше бы за шагоходы так беспокоился.

– Топай-топай, – нахмурил я брови, – без тебя тут как-нибудь разберёмся.

Никого я привлекать не собирался. Ну, сдала старушка жильё. Ну, наварилась слегка. Может, и заподозрила неладное, получив столь высокую мзду за пустяковую услугу. Но тут её вина пока не доказана. А вот предпоручик пусть поволнуется, ему полезно. Ибо нехрен казённое имущество прикарманивать.

Проводив взглядом выскочившего за калитку гнома, я вернулся в дом.

– Капрал, – кивнул я Варгонсо, – скажи своим, пусть в дом идут. Больше им некого караулить.

– Ты уж извиняй, – Жихариха, пока меня не было, переключилась на общение с Тимоном, успевшим переместиться с подоконника на оставленный мною стул, – но мне вас и угостить-то нечем. Деньгу от жилички получила, да по лавкам торговым не успела пройтись. Пусто, милок, что на полках, что в лабазе.

– Не переживай, – скривился клыкастый «милок», – мы к тебе не обедать пришли. Надобно нам как-то отловить жиличку твою бывшую. Ты напряги память-то, может, вспомнишь чего важное.

– Да было бы что напрягать, – покачала головой старушка. – Наскрозь память-то дырявая.

– А ежели я её подлечу малёхо? – орк выудил из кармана золотую монету и, звонко припечатав ладонью к столу, выложил перед собеседницей.

– Хорошее у тебя средство-то лечебное, – рука резко позабывшей про возраст тётки проворно сгребла монету, молниеносно запрятав её где-то среди складок юбки. – Да мне бы посильнее чего, хотя бы в пару раз.

– Ты, тётка, со мной так не шуткуй, – чуть склонил голову Тимон, угрожающе ощерившись. Да уж, если бы я не был знаком и не водил дружбу с этим громилой, наверняка обделался бы при виде хищно обнажившихся клыков, замаячивших перед самым носом. – Я ведь не только по-хорошему спрашивать умею.

Однако сильной реакции на перемену в обращении я в настроении ушлой старухи не заметил. Так, напряглась маленько, но всплеска страха при виде Тимоноской пилорамы Жихариха не продемонстрировала. Кремень старушка.

– Будь мой благоверный дома, – брезгливо поморщилась она, – ты, милок, сейчас враз зубами-то оскуднел бы. Ты поди думаешь, посколь за бедную гному нынче никто не вступится, можно её безнаказанно к ногтю прижать? Что ж, на думы любые воля твоя. Но только по-плохому не обломится тебе, милок, ничего, – голос бабки стал вдруг похож на шипение змеи, которой неуклюжий прохожий наступил на хвост. – Мой век и без того ужо к концу близится. А вот твоё бытиё апосля ещё неведомо чем обернётся. Мы тут в богов ваших орочьих не верим, но вот от кары вселенской ещё никто не убёг. Аукнется зло-то, и к тебе когда-нить возвернувшись.

Не сильно это походило на угрозу, но мне всё равно как-то вдруг неуютно стало и стыдливо. Наверное, и Тимону тоже.

– Ладно-ладно, почтенная, – вновь резко сменив тон, пошёл на попятную мой товарищ, – вижу, не из страшливых ты и вины за собой не признаёшь. Ну так не за страх, а за совесть поведай нам что-нибудь. Тебе ж самой война поперёк горла. Могла бы и помочь нам малёхо, чтоб поменьше вреда случилось от бомбёжек эльфовых.

– А что совесть? – Жихариха тоже перестала ершиться и заговорила обычным голосом. – Совесть, милок, у каждого своя, как и правда. И моей правдой войну не остановить. Она ведь не в бомбёжках да не в пострелах пушечных. Не с них она начинается, не ими и кончается.

– Это как же понимать? – заинтересовался я, по примеру Тимона примостив зад на подоконник.

– А так и понимай, – повернулась ко мне Жихариха. – Война – она ж не от оружия, а от погибели. Вот когда лишат жизни первого Митруилку или какого-нибудь Жбанька, враз найдётся брат кровный али побратим, жаждущий отомстить за того Жбанька или Митруилку. Вот тогда она по-настоящему и начнётся, война-то, – бабка опустила взгляд и принялась изучать сложенные на коленях собственные руки, словно и не видала их никогда до этого. – Война – это когда месть идёт за местью. Одна кровь льётся поверх другой. И не важно ужо, кто вперёд-то начал. Кому теперича есть дело, отчего Митруилка в дом ко Жбаньку со злом наведался?

Вскинув голову, Жихариха вопрошающе глянула на меня, но ответа дожидаться не стала. Сама выдохнула, удручённо махнув рукой:

– Да никому. Никто ужо из Митруилковых братов не спросит, почто тот пошёл убивать Жбанька и почто тот насмерть встал супротив. Да и Жбаньковы браты готовы забыть, что ещё вчера трапезничали за одним столом с Митруилкой, называя его своим другом. И никому не интересно, кто подстрекал Жбанька повздорить с бывшим другом, да на руку кому сделать друзей кровными врагами. Месть застит умы, взжигая кровь и взывая к справедливости. А ведь оная и не справедливость вовсе, а лишь подлая жажда крови, что укрылась за громкими речами да якобы высокими помыслами.

Вот уж не ожидал от торговки рыбой такой глубины мысли. Удивила меня Жихариха и запутала. Никак не укладывалась она в какой-то понятный мне образ. И не просчитывалась пока никак.

– Ну так тебе-то, – развёл руками орк, – разве не хочется дом свой сохранить и Жихаря поскорее домой вернуть?

– А ты-то, милок, тут при чём? – удивлённо вскинула брови тётка Власта. – Ежели бы не твой сраный каганат, может, и не пошла она, война-то. А коли пошла бы, так скорее бы и кончилась без тебя да вот этих вот, – бабка указала на ввалившихся в дом с улицы орков нашей охраны. – Ну и с чего мне тебе да другим оглоедам зубастым помогать?

– В смысле, каганат виноват?! – выпучил глаза Тимон, да и я малость опешил.

– Ну дак а как же? – скривила губы старушка. – Гномы с эльфами сколь годков вместе ладили, раздору не имея? И не сосчитаешь. В уста, конечно, не лобызались, но, ежели неприятность какая и выходила, любой вопрос миром решали да дружка за дружку твёрдо стояли. И ежели б твой каган под себя гномий род подмять не мечтал, и дальше б так было. И девка, за коей вы гоняетесь, может, за свою правду так стоит, вредя орде вашей каганатской.

– Так если бы только каганату она вредила, – опередил я Тимона, способного ляпнуть что-нибудь не то. – Она ведь информацию эльфам передаёт, а те бомбят всё подряд, не особо разбирая, кто при этом гибнет, орки или гномы. Да и склады жгут разные, а твой Жихарь потом на фронте голодный и холодный сидит. Мы, почтенная, тоже против войны и гибели. Я, вон, и вовсе медик, а Тимон хозяйственник. Моё дело жизни спасать, и в этом деле я тоже иных помыслов не имею. Это я про поиск шпионки, если что. Нам главное не девку изловить, а налёты вражеской авиации предотвратить.

– Можно подумать, – вздохнула старушка, – они от того летать и бомбить прекратят.

Ну да, в этом с ней сложно было не согласиться.