Текст книги "Фельдагент. Порох, шляпа, сапоги (СИ)"

Автор книги: Михей Абевега

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Хирург-майор не забыл отчитаться мне и о поделанной персоналом госпиталя работе по вакцинации раненых. Рассказал, сколько прививок вкололи оркам и сколько гномам. В связи с чем я вполне закономерно заинтересовался:

– Доктор, а откуда такое странное соотношение пациентов в вашем госпитале? Боевые действия идут на территории гномов, которых среди раненых, как я понял, раз в десять меньше, чем орков.

– Видишь ли, мой любезный друг, – взялся пояснять Леттоло, подняв перед собой вилку с нанизанным на неё кусочком мяса. – Здесь, – начертал он вилкой небольшой круг в воздухе, – места от линии фронта весьма отдалённые. А основные силы гномов находятся на самом острие битвы. Там же они и получают большинство ранений. И, коли оные особо тяжелы, транспортировка бойцов в далёкий тыл сопряжена с большими проблемами. Приходится оказывать им помощь на месте. Легко же раненные бойцы, – доктор развёл руками, продолжая дирижировать вилкой, – сами предпочитают никуда не уезжать, дабы поскорее вернуться в строй. Ибо, как вы верно заметили, война идёт на их земле.

– Но эльфы ведь заявляют, – возразил я, – что Уралтай по-прежнему принадлежит им.

– И в чём-то они несомненно правы, – кивнул Леттоло. – Но только с тех времён, когда ушастые отдали горный край на откуп гномам, прошла добрая сотня лет. А это, минимум, три поколения гномов, выросших с полной уверенностью, что Уралтай – это их земля. Для них мотивация очевидна и бесспорна, они защищают своё государство. Но это не значит, как может показаться, что наши орки бьются с меньшей решительностью. Отнюдь, – погрозил мне доктор вилкой и наконец-то сунул кусочек мяса в рот. А прожевав его, добавил: – И, что печалит, с ещё большей бесшабашностью.

– Даже так? – поддержал я спич Леттоло, в то же время замечая, что Дора практически не отводит от меня умильного взгляда и лишь изредка хмурит бровки. Но я чувствовал, что недовольство её относится не ко мне, а к затянувшейся нашей с доктором болтовне.

– Именно, – хирург-майор подцепил вилкой следующий кусочек. – Гибнут там пачками. Это здесь, попав под бомбардировки, для орков зазорно помереть от полученных столь несуразным и непочётным образом ран. Потому они с большей охотой отправляются на лечение. На фронте же смерть для них красна, а порой и желанна. В то же время гномы, должен заметить, даже несмотря на более высокую мотивацию и, несомненно, проявляемый ими героизм, берегут себя куда больше, нежели наши бойцы.

– И почему же это? – по-настоящему заинтриговало меня заявление доктора.

– Я полагаю, – нахмурился тот, ткнув вилкой в небо, – что удалая безрассудность наших воинов связана, в первую очередь, с принятой у нашего народа верой в Туманные пределы. Каждый орк уверен, что, с честью погибнув, отправится в потусторонний мир, где воссоединится со всеми своими славными предками и до конца мирозданья будет пировать с ними, заодно приглядывая за достойными потомками. Посему и не так страшит их гибель, как гномов, кои в подобные домыслы не верят и привыкли ценить каждый миг единственно дарованной им жизни. Так ведь, милочка?

Доктор вопрошающе глянул на Дору, и та незамедлительно кивнула в ответ. Впрочем, тут же переведя полный нежности и ожидания взгляд обратно на меня.

– Правильно ли я понимаю, – вопрошающе глянул я на хирург-майора, – что сам ты к подобным верованиям тоже не склонен?

– Думаю, как и ты, мой любезный друг, – покончив с блюдом, Леттоло наполнил наши с ним рюмки алкоголем. Дора отказалась, изящно поведя ручкой в сторону и поморщившись. – Мы с тобой оба медики. Представители самой циничной из профессий и наук. Ведь в наш прогрессивный век медицина перестала основываться на домыслах и ложных фантазиях прошлых поколений. Теперь мы пользуемся знаниями, добытыми научными методами. Мы перестали опираться на слепую веру, предпочитая лишь методы, подтверждаемые опытом. Посему нам и трудно верить в нечто сверхъестественное, подчиняясь надуманным обрядам и догмам, высосанным кем-либо из пальца. Из всех теорий мироздания гипотеза божественного вмешательства в сей процесс наиболее недоказуема, а по сему и недостойна нашего рассмотрения.

Он поднял рюмку:

– Давай, мой любезный друг, выпьем за победу разума над мракобесием, в чём бы оно не заключалось.

Мы чокнулись, выпили и, поблагодарив хозяйку за ужин, удалились каждый в свою комнату. Правда долго побыть в одиночестве мне не удалось. Едва я почистил на ночь пёрышки, вполне предсказуемо заявилась Дора. И не лишённым приятности способом безжалостно урезала мне время, предназначенное для спокойного и безмятежного сна.

Тимон появился уже к завтраку. За стол с нами не сел, заявив, что уже успел потрапезничать на стороне. Тут и эмпатом не нужно было быть, чтоб по довольной физиономии орка догадаться, что «на стороне» он успел не только поесть, но и отлично провести время со своей телеграфисточкой.

Как только прибыл капрал Варгонсо с парочкой своих бойцов, а после заявился и вестовой из штаба, доставивший пропуск, мы с Тимоном поспешили к злополучному ангару. Очень хотелось поскорее глянуть на технику, хранившуюся там. Понятно, что не на предмет следов преступления, как я наплёл предбригадиру, а в плане поиска запрещённых технологий.

Охрану мы, естественно, оставили снаружи, чтоб не мешали нам совать нос куда бы то ни было. Сами же, будто рьяные собаки ищейки, с энтузиазмом ринулись изучать развороченные потроха ангара.

Оказалось, что все исправные бронеходы из ангара вывели, перепрятав. Остались лишь две сильно повреждённые машины. Стояли они не сильно далеко друг от друга, а бомба с явно термическим зарядом, проделав порядочную дыру в потолке, угодила точнёхонько между ними.

Света, проникающего через потолок внутрь, вполне хватало, чтобы спокойно и тщательно осмотреться. Края обеих сильно накренившихся корпусов-тарелок провисли, обгорев и оплавившись, будто у часов с картины Дали. Ближайшие к взрыву ноги-ходули были разворочены напрочь. Да и остальные почти все превратились в спёкшиеся и от того ставшие совершенно неподвижными опоры. Куча металлолома, а не боевые машины.

Гарью до сих пор воняло невыносимо. Но мы с орком всё равно забрались в оба бронехода, тщательно проверив их вооружение. И в ангаре все закутки облазили. Ничего особенного, лишь покорёженные взрывом образцы обычного для этого мира оружия. Единственное, что я отметил, так это большие патронные цилиндры для укладки пулемётных лент вместо привычных для меня коробов. Но это на запретные технологии не тянуло от слова совсем.

Возможно, что-то особо ценное и секретное давно уже демонтировали и тоже спрятали. Но обнаружить следы былого присутствия этого «чего-то» нам не представилось возможным. Мы уже собирались убраться, не солоно хлебавши, как через приоткрытые ворота в ангар зашли два субъекта. Весьма необычных, надо сказать.

Худой и длинный орк в очках, и толстый щекастый гном с рыжеватой окладистой бородой. Оба в длинных чёрных кожаных плащах, распахнутых и демонстрирующих чёрную суконную форму с белой нарядной каймой на воротниках. На ногах вычищенные до блеска сапоги. На головах чёрные фуражки с огромными тульями и большими блестящими кокардами над полированными козырьками.

– Так и предполагал, – противным скрипучим голосом произнёс орк, – что застанем вас обоих именно здесь. Тайная гвардия, господа. Комиссар-майор Зла́товик и комиссар-поручик Вдырко́ к вашим услугам. Извольте проследовать за нами.

Глава 6

Комиссар-майор обвёл меня взглядом с головы до ног, обдав волной холодного презрения:

– Садись, поручик. Хочу напомнить, что отвечать ты обязан без утайки и без заминки. Любое промедление будет расценено как попытка обмануть меня, мешая следствию.

До чего же противным был голос у этого орка-очкарика, вдобавок, после снятия фуражки, оказавшегося ещё и гадко плешивым. Каждое слово – как скрежет металла по стеклу. Аж мурашки по спине.

– Следствия? Меня в чём-то обвиняют или подозревают? – рискнул я уточнить.

Мы с комиссар-майором Златовиком сидели в одной из комнатушек особняка, приютившем штаб полубригады. Ладно хоть не в подвале где-нибудь. А то я бы тогда намного сильнее нервничал.

Когда мы с Тимоном из ангара вышли, к удивлению своему, обнаружили всех наших троих охранников сбившимися в кучку в центре площадки у ворот. А вокруг, держа наших бойцов на прицеле, выстроился добрый десяток здоровенных мордоворотов. Все с откровенно отъетыми ряхами и безмерно самоуверенным видом. Судя по мрачной чёрной униформе, тоже из тайногвардейцев.

Никогда не понимал этой страсти опричников всех времён и народов к кичливой вычурности, отличающей их от других силовиков. Ну да, некоторое опасение эдакий траурный цвет форменной одежды вызывал. Однако кроме этого порождал ещё и волну неприязни, порою вплоть до отвращения. Ведь чаще всего подразделения, подобные тайной гвардии, использовались правителями для борьбы с собственными же гражданами. А безнаказанность опричнины закономерно доводила такую борьбу до преступного абсурда и всенародной ненависти.

Нас отконвоировали в штаб, во дворе которого обнаружился новенький, будто только что с конвейера, матово-чёрный полугусеничный транспортёр. По сути, грузовик с открытым кузовом и станковым пулемётом на крыше броне-кабины. Вылитый немецкий «Ханомаг» времён второй мировой, но с короткой паровой трубой, торчащей из-под капота. Ну и ещё вместо креста на борту, выполняя роль свастики, красовался намалёванный белой краской символ, сильно напоминающий букву «дабл ю», только с вертикальными боковыми палочками. Такие же значки я ещё в ангаре разглядел на кокардах комиссарских фуражек. Так что в принадлежности вездеходного транспортёра нашим новым и, увы, весьма недружелюбным знакомым можно было даже не сомневаться.

В штабе нас с Тимоном разделили, разведя по разным помещениям. Капрала же с его бойцами, как ни странно, отправили восвояси. Моего названного братца, полагаю, сейчас допрашивал пухлощёкий гном, меня же в оборот взял этот угрюмый плешивый очкарик орк.

Странная ситуация меня, конечно, напрягала, но пока что не ужасала. Нас ведь и не обыскивали пока, и даже разоружать не стали.

День нынче выдался пасмурный, и допросная комната, несмотря на раннее время, была погружена в полумрак. Зажечь свет угрюмый комиссар-майор не потрудился. Ему возле окна и так относительно неплохо было, а вот на меня, сидящего в центре комнаты на коряво сколоченном табурете, темнота действовала угнетающе.

Возможно, так и задумывалось. Ведь в настроении тайногвардейца явно ощущалась агрессивная неприязнь. Наверняка он хотел поставить меня в максимально неудобное и уязвимое положение.

– Всё зависит от честности твоих ответов, – майор пристроил на краю стола какую-то картонную папку с жирно выведенной на лицевой стороне, прямо по центру, искажённой «дабл ю». Поправил стеклянные окуляры на носу и выложил перед собою чистый лист бумаги. Спросил: – И так, имя, фамилия, звание, должность?

Я выдал всё, как было велено, быстро и чётко. Майор, скрипя пером самопишущей чернильной ручки, неспешно накарябал мои данные на листке. Сухо продолжил:

– Причина нахождения здесь?

– Служебная командировка от верховного командования по медицинской линии с целью профилактической вакцинации личного состава, – я похлопал себя по наплечной сумке. – Вот, всегда с собой лекарства ношу.

Орк на мгновение завис, задумавшись, а после сделал короткую запись, сократив мой ответ раз в несколько. Подозреваю, из-за незнания, как правильно пишется «профилактической» и «вакцинации». Ну да, присутствие очков не всегда подразумевает наличие интеллекта – иногда это всего лишь признак плохого зрения.

– Кто конкретно отдал приказ? – уставился на меня сквозь толстые линзы комиссар-майор.

Я продиктовал ему заученную назубок легенду, ответив после на вопросы и о родителях, и о месте рождения.

– Согласно подушной дворянской ведомости, высокий лорд каганата Пириус Фатоло, названный тобой в качестве отца, не имеет детей мужского пола, носящих имён, подобных твоему. Чем объяснишь этот факт?

– Я внебрачный сын и дворянином не являюсь, – пожал я плечами. – Я этого и не скрываю. Отец моё рождение не афишировал, но и тоже особо не скрывал. Можете спросить у моего сводного брата.

– Не сомневайся, поручик, спросим, – зло зыркнул на меня майор. – И у брата спросим, и у отца, когда понадобится. Пусть он и высокий лорд. Ибо даже лордам их родовитость и высокий статус не дают право нарушать священные узы брака, тем более, смешивая кровь.

– Ну, во-первых, – соответствуя своему шпионскому образу, возмутился я, – отец уже был вдовцом, когда полюбил мою мать. А во-вторых, сам каган в своё время женился на гномке.

Тут спецы нашего комитета на славу постарались, выискивая среди столичной элиты вельможу, по всем параметрам подходящего на роль отца для нас с Тимоном. Нашли-таки весьма плодовитого лорда-вдовца с вполне соответствующей нашей легенде историей.

– Ты осуждаешь выбор кагана? – резко наклонившись вперёд, с хищным прищуром глянул на меня исподлобья Златовик. – Считаешь, что своим браком с чужачкой он порушил устои и традиции предков?

– Кто я такой, чтобы оценивать решения правителя? – чувствуя, как лоб покрывается холодной испариной, еле нашёлся я.

Уж больно каверзным был вопрос. Вот он вывернул! Пойди тут угадай, какую игру ведёт этот очкарик хренов. Может, смуту вынюхивает, а может, его контора настолько окрепла, что готова копать не только под ближайшее окружение кагана, но и под него самого.

Могло такое быть? Да запросто. И, как я сейчас не ответь, осуждаю или нет, вероятность огрести за своё мнение немалые неприятности была очень высока.

Орк явно заметил, как я напрягся. И мой испуг, ничуть не наигранный, тоже увидел. Как говорится, Штирлиц никогда не был так близок к провалу. Не хватало мне ещё засыпаться на подобной ерунде. Я ведь не разведчик-профессионал и, если честно, подписываясь на всю эту авантюру, на такие серьёзные проверки не рассчитывал. Признаю, в очередной раз оказался дебилом.

Однако Златовик, похоже, расценил мою естественную реакцию на его каверзные заходы как вполне адекватную ситуации. Удовлетворённо откинулся на спинку стула и, отложив ручку, потарабанил костяшками пальцев по столу. Спросил:

– Как вы оцениваете обстановку на фронте?

Ну вот, новый поворот. Прямо как в песне.

– Это тоже вне моей компетенции, господин комиссар-майор, – развёл я руками. – Я всего лишь простой полевой медик, привёзший сюда новое лекарство, одобренное экспертами и высшим командованием. Я не разбираюсь ни в политике, ни в методах ведения боевых действий.

– Не исключено, – кивнул Златовик, – что так оно и есть. Но мне почему-то кажется, что ты лукавишь. Ведь то, как ты, поручик, строишь фразы и как формулируешь свои мысли, выдаёт в тебе образованного орка. Ну или не совсем орка, однако это сейчас не важно. Пока не важно. Важно, что такие умники, как ты, привыкли всюду совать свой нос и высказывать свои суждения по любому поводу. И даже без оного. Поэтому, когда подобные хитро-мудрые индивиды прикидываются тупыми и послушными простачками, я начинаю нервничать.

С каждым словом накал в интонации плешивого очкарика усиливался, хотя голос, напротив, становился всё тише и тише. Под конец он практически перешёл на шёпот – мерзкий, до жути вкрадчивый и зловещий.

– А нервничаю я, потому как понимаю, что меня пытаются поиметь, будто неопытную институтку. А я таковой отнюдь не являюсь. Я, скорее, как бывалая шлюха, сам могу тебя вздрючить и залюбить досмерти. И последнее – это не фигура речи.

Как ни странно, весь этот метафорический бред майора, вместо того, чтобы ещё больше меня напугать, только рассмешил. Вдруг представил его в роли проститутки: почти голого, в одних только очках, фуражке и сапогах. Вовремя склонил голову, не позволив Златовику заметить перемену в лице. Чуть ведь не фыркнул, едва сдерживая нервный смешок.

– Подумай-подумай, – воспринял по-своему мои телодвижения орк. – Сейчас именно от моей воли зависит твоя судьба. Теперь, когда в тайной гвардии создан наш комиссариат, нам обязаны подчиняться и содействовать все: полиция, судьи, гражданская и полевая жандармерии, прокуратуры, контрразведка, любые регулярные и добровольческие подразделения. Мы контролируем всё и вся! Всех держим за яйца и можем стереть в порошок любого, кто посмеет пойти против нас.

– Что за комиссариат такой, и что вы хотите конкретно от меня? – проникся я речью майора, позабыв про смех. Такие полномочия и возможности, будь это даже наполовину правдой, не могли не внушать опасений. – Мне казалось, я не совершаю ничего противоправного.

– Мы всегда найдём то, что укажет на твою виновность, даже не сомневайся, – угрожающе проскрежетал майор, блеснув на меня стёклышками очков. – Дай только повод. Ты видишь эту эмблему? Знаешь, что она означает?

Златовик указал на папку, а я в ответ поочерёдно качнул и помотал головой.

– Это эмблема комиссариата по вопросам всеобщего контроля. Ты ведь знаешь, что это за знак? – в последних словах плешивого орка было гораздо больше утверждения, чем вопроса.

Он поднял перед собой правый кулак, сначала отогнув и нацелив в потолок указательный палец, а после – чуть в сторону большой.

Это я знал. Изучал перед забросом. Знак победы и одновременно непримиримой борьбы. Пошёл со времён тех войн, когда у пистолетов перед каждым выстрелом нужно было взводить курок. Собственно, эта фигура из пальцев и напоминала пистолет с курком, а своё значение приобрела несколько позже, в годы долгой междоусобной войны, приведшей к объединению орочьих родов и созданию каганата.

Я кивнул, а комиссар-майор довольно пафосно продолжил, поднимая вторую руку:

– Так вот, новый знак, – он соорудил ещё один «пистолетик» из пальцев, а после, сблизив руки, скрестил вместе большие пальцы, – означает нашу несокрушимую уверенность в победе, как над внутренними, так и над внешними врагами. Мы всевидящее око каганата и его карающая длань одновременно. И мне очень странно, что ты слышишь об этом впервые!

Последнюю фразу он чуть ли не выкрикнул, шарахнув обеими ладонями по столу и заставив меня вздрогнуть от неожиданности.

– Как я сказал, господин комиссар-майор, – поспешил я оправдаться, – я весь погружён в дела медицины. И то, что мне не пришлось до сих пор сталкиваться и иметь дело с представителями вашего отдела, должно лишь свидетельствовать об отсутствии какой-либо преступной составляющей в моих действиях и поступках.

– А это не тебе судить, поручик, – насладившись моим испугом и покорным лепетом, моментально успокоился Златовик. – Ишь, как ты гладко стелешь. Не нравишься ты мне, медицина, так и знай. Уж больно изворотлив. Командующий этой частью сообщил в контрразведку, ну а те, понятное дело, доложили нам, что ты с братом подвизался вести расследование недавних смертей насильственного характера.

Я кивнул:

– Ну да, мы предложили нашу помощь. Но из самых благостных побуждений.

– Вы заявили, что якобы обладаете способностями медиумов, заглядывая в прошлое, благодаря общению с тонкими энергетическими полями погибших.

– Всё верно, – вновь подтвердил я.

– Мы оперативно проверили списки столичных специалистов подобного плана, что сотрудничали с сыскными отделами. Твоего имени нет и там, хоть ты и заявлял, что якобы помогал расследованиям.

– Моя помощь была неофициальной.

– Допустим, – склонил голову набок Златовик. – Хотя, обещаю, мы проверим и это. Ты высказал предбригадиру свои выводы из видений. Якобы видел, кто и как погиб.

– Всё верно, – пожал я плечами.

– А как по мне, так тут верно лишь одно, – взвизгнув, прихлопнул ладонью по столу вновь вызверившийся на меня орк, – здесь слишком много неподтверждённых «якобы»!

– Здесь всё просто, господин комиссар-майор, – как можно спокойнее и увереннее заявил я. – В военной прокуратуре должны быть отчёты об осмотре трупов. И если ты сравнишь эти данные с моим рассказом предбригадиру, то увидишь, что они полностью совпадают в плане описания характера повреждений и причин смертей.

– А я уже проверил, – резко снизил напор орк. Задолбали меня эти шизоидные смены его настроения. – Колотые раны в область спины у часового, ссадина на виске замёрзшего пьяницы. Оба случая описаны тобой верно, но подобное можно было и угадать. А про третьего, найденного на окраине города, просто выдумать. Ты сказал, что его сбил неведомая вражеская машина. И никаких подробностей об увечьях, приведших к смертельным последствиям.

– Я просто не думал, что меня будут так досконально проверять. Но, если тебе угодно, я могу припомнить поточнее, как всё произошло.

– Уж будь любезен, – скорчил презрительную мину майор и выудил из папки какой-то исчирканный чернильными каракулями листок. – А я сравню с докладом коронеров, проверявших труп.

Я живо представил бойца, стрелявшего по аэросаням из винтовки. Воспоминания тут же нахлынули, передавая ощущения стрелка.

Он стоял левым боком вперёд, поэтому и удар от наезда в первую очередь пришёлся на эту сторону тела.

Колено, рёбра, рука. Винтовка во что-то уткнулась стволом и долбанула прикладом по правому плечу. Боец даже не пытался отпрыгнуть. Последними жёстко саданули по правой скуле и виску трубки каркасного кожуха, прикрывавшего винт. Это и лишило орка сознания на какое-то время.

Я детально пересказал увиденное комиссар-майору. Тот, сверившись с записями коронеров, убрал их обратно в папку и вытащил ещё один листок. Помахал им у меня перед носом:

– Тут твоё описание вражеского средства передвижения, названного тобою аэросанями. Даже если допустить, что ты увидел эту машину в своих видениях, откуда тебе известно название? И как узнал про несколько топливных камер сгорания?

– Название я сам придумал, – без стеснения соврал я. И пояснил: – Винт, как у аэростата, а полозья, как у саней. Вот само собой в голове и сложилось. А про несколько камер подумал, потому как очень уж быстро сани катились. Один поршень так сильно пропеллер вряд ли раскрутил бы.

– Уж больно подозрительна твоя догадливость, – как от лимона, кисло сморщился орк. – Читал я секретную докладную из управления разведки, в коем упоминаются подобные сани. И устройство двигателя там примерно так же описывается, – он задумчиво пригладил ладонью плешь на голове. – И, не подтверди ты свои способности медиума, я бы однозначно причислил тебя к вражеским лазутчикам. Однако сомнения мои не рассеяны полностью, – Златовик погрозил мне пальцем, – учти это, умник. В любой момент, усомнись я чуть больше, и мне будет в радость скрутить тебя в бараний рог. Всю правду по капле выдавлю, вместе с кровью. А пока опиши мне подробно убийцу часового и водителя саней.

Я рассказал ему то же, что и предбригадиру Перегоде.

– Что значит, не смог толком рассмотреть?! – возмутился Златовик. – Мы что, зря гнали сюда вездеход? Пять часов от самого Вулисограда! По холоду и грёбанной почти заснеженной дороге! Да у меня охрана чуть яйца не отморозила, пока в кузове тряслась!

– Но господин комиссар-майор, я же сказал, в обоих случаях лица преступников были скрыты. Убийца у ангара замотал лицо шарфом. А на водителе были лётный шлем и очки на пол-лица. Попробуй-ка их рассмотри.

– А ты напряги память, поручик, – зло процедил сквозь зубы орк. – Глядишь, и припомнишь какую из особых примет. На то ты и медиум, коли не врёшь.

Следующие пять или десять минут я посвятил тому, что, погрузившись в воспоминания, перематывал их взад-вперёд, фокусируя взгляд на мелькающих периодически перед взором фрагментах лиц.

– Не могу утверждать со стопроцентной вероятностью, господин комиссар-майор, но у убийцы часового, мне кажется, карие глаза. Но вот форма у них запоминающаяся, миндалевидная. Такую тут редко у кого увидишь. А у водителя саней небольшая ссадина справа над верхней губой.

– Кажется ему, – ворчливо проскрипел Златовик, делая пометки на листке. – Глаза зелёные, как у каждого пятого встречного-поперечного, и ссадина, которая скоро заживёт. Этого мало, поручик. Непростительно мало! Ладно, свободен пока. Иди ещё вспоминай. А я пока подумаю над твоим будущим. И молись, поручик, чтобы оно не вышло слишком коротким.