Текст книги "Прелюдия бури (СИ)"

Автор книги: Михаил Злобин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава 15

Обнаружение нового чумного очага сильно помогло городу. Нет, конечно же, болезнь не исчезла в один момент. Однако темпы её распространения заметно снизились. Выяснив, что создания кьерров представляют собой настоящий рай для блошиного племени, я поручил абиссалийцам самостоятельно заниматься дезинсекцией. Благо, что средства и снадобья разнообразнейших спектров действия они умели изготавливать и сами.

Но, к сожалению, нельзя было сказать, что Гнев Драгора миновал нас, не зацепив. Безликие братья тоже заплатили свою цену, пытаясь остановить эпидемию. Пускай чума ещё никого из них не забрала, но число заразившихся опасно росло. Магия плоти, разумеется, помогала пережить тяжелейшие симптомы без фатальных последствий. Тем не менее, сама по себе лекарством не являлась. И мне следовало срочно заняться этим вопросом, пока стены не остались без главнейших своих защитников.

Однако, как это часто водится, меня постоянно что-то отвлекало от первостепенных задач…

– Мой экселенс, там северяне пожаловали. Хотят с вами говорить, – перехватил меня Гимран, когда я собрался навестить один из ближайших лазаретов.

– Чего им надо⁈ – обречённо вздохнул я.

– Не сообщали, – развёл помощник руками.

– Да чтоб Абиссалия этих северян пожрала… – тихо выругался я. – Ладно, приведи их на первый этаж. Выслушаю, чего им понадобилось.

Я специально выбрал зал внизу, поскольку он часто использовался для сборов и совещаний. При необходимости в него можно уместить хоть полсотни человек. Однако из всех гильдейцев ко мне заявилось лишь двое. Зертан, который дрожал и прятал глаза всякий раз, когда я на него смотрел, и какой-то незнакомый магистр. Судя по тому, как важно он держался и дул щеки, это был новый предводитель милитариев из Винхойка. Предыдущий пал ещё при штурме Элдрима и, насколько я слышал, вызвал своей гибелью волну недовольства среди северян. До них сильно запоздало дошло, что Драгор в этой военной кампании может прибрать любого. Не только простого солдата.

– Доброго дня, экселенс Маэстро, спасибо, что позволили вас увидеть, – степенно поздоровался он со мной. – Сочту своим долгом представиться: Сенион нор Ганлен, третий заместитель председателя гильдии.

Зертан, маячивший чуть позади, рта не раскрыл. Но зато поклонился так низко, что мне за него стало немного стыдно.

– Чем обязан? – холодновато отозвался я, всем своим видом показывая, что крайне спешу.

– Экселенс, мы провели собрание в своих рядах, и потому я пришёл, дабы озвучить волю всех, кто стоит за мной. Понимаете, нам кажется, что оставаться в Элдриме дальше – чистое самоубийство. Если вы собираетесь придерживаться той же стратегии, что и сейчас, то магистры гильдии выходят из участия в конфликте.

– И куда же вы собрались «выйти?» – усмехнулся я под маской. – Если не заметили, экселенс нор Ганлен, то город в плотной осаде. И с моря, и с суши.

– Под знаменем гильдии Винхойка выступило почти пять десятков отборных милитариев. Мы слишком грозная сила, чтобы искать с нами схватки, – вызывающе приосанился визитёр. – Алавийцы не могут этого не понимать. Тем более, у нас с ними не существует никаких разногласий, если не считать штурма Перстов. Но даже там мы сыграли далеко не ключевую роль. Им не за что нам мстить, а потому выгоднее выпустить. В крайнем случае, рискнём пробиться силой.

– Сквозь двухсоттысячное войско темноликих? – вежливо удивился я.

– До этого может и не дойти… – нервно поморщился собеседник, явно осознав, что с последним своим заявлением дал лишку.

– Поверьте мне, нор Ганлен, дойдёт. Обязательно дойдёт, – вперил я тяжёлый взгляд в северянина. – Вы рассчитываете, будто альвэ вас пропустят, побоявшись связываться с отрядом озарённых. Однако я готов вам доказать обратное. Какой сегодня день?

– Э-э-э… второй день последней четверти убывающей луны, – немного сбил магистра с толку мой вопрос.

– Возвращайтесь сразу после новолуния, – ответил я, прикинув, сколько у меня ещё дней в запасе. – Заодно и прихватите всех желающих, «кто под знамёнами гильдии».

– Для чего? – насторожился визитёр.

– Покажу всю пустоту ваших надежд, – растянулись мои губы в уничижительной улыбке.

Нор Ганлен рассмотреть её под маской не мог, но зато слышал, как изменился тембр моего голоса. Он мстительно прищурился и подчёркнуто строго сложил руки на груди.

– Последнее, что я ждал от вас, экселенс, так это насмешек, – процедил северянин.

– Уж извините, но меня наша беседа действительно позабавила, – не пошёл я на попятную. – Но коли уж вас задевает моя прямота, то давайте перенесём это обсуждение на несколько дней. Если моя демонстрация никого из вас не переубедит, то уйдёте хоть сразу же. Без каких-либо претензий с моей стороны. Вы согласны?

Визитёр смерил меня долгим задумчивым взглядом, а потом всё же коротко кивнул:

– Да будет так, экселенс Маэстро! С нетерпением жду новолуния.

* * *

Отмеренный срок до назначенной встречи с северянами пролетел необычайно быстро. И его, разумеется, не хватило, чтобы победить Гнев Драгора. Чума продолжала свирепствовать на улицах, выкашивая горожан сотнями. Радовало лишь то, что смертность оставалась приблизительно на одном уровне, не демонстрируя скачкообразного роста. И это означало, что наша борьба с заразой идёт рутинно и относительно успешно.

Упоминания достоин только один случай. Он помог мне открыть способ, позволяющий выдернуть больного практически с того света. Однако ж, лечением я бы это не назвал. Скорее жертвоприношением.

После встречи с гильдейцами я всё-таки добрался до лазаретов. И там моё внимание привлёк рыдающий в голос плечистый мужчина с худощавым тельцем на руках. Он прибежал туда своим ходом и ползал на коленях перед каждым встречным, умоляя спасти его дочь. Отчаянный рёв и всхлипывания этого крепыша заставили моё сердце дрогнуть. Как отец, я понимал его горе. И потому решил попытаться помочь.

К сожалению, первичный осмотр заболевшей девочки оптимизма не вызвал. Ребёнку было не больше десяти вёсен, и он пребывал в состоянии тяжелейшего истощения. Вся бледная, покрытая пузырями карбункулов и липким по́том. Живот ввалился, каждое ребро отчетливо выступало под кожей. На теле проступили геморрагические пятна, а в уголке рта виднелась запёкшаяся кровь. Её организм уже потерял способность бороться, а потому даже температура начала снижаться.

Я тогда, помнится, подумал: «Без разницы, последствия ли это от надрывного кашля или кровавой рвоты. Шансов нет». Но даже не будь этих проявлений, то вряд ли бы картина сильно поменялась. Иного вердикта быть не могло – девочка не жилец. На её синюшно-багровом лице с запавшими лихорадочно блестящими глазами застыло страдальческое выражение. Покрытый коричневым налётом и испещрённый глубокими трещинами язык показывал, сколь далеко зашла болезнь. А уж какой гнилостный смрад источало её маленькое тельце…

В общем, я так и заявил крепышу, что его ребёнка уже не спасти. Но тот не стал слушать. Разревелся с новой силой и бросился целовать мне сапоги, умоляя хотя бы попробовать. А под конец и вовсе закричал: «Забери вместо неё мою жизнь, веил’ди Маэстро!» И тут в пору было посмеяться над суеверными представлениями местных жителей обо мне. Они что, взаправду меня каким-то могучим демоном считали? Однако, как ни удивительно, эти его слова натолкнули меня на кое-какую мысль.

«Поднимись», – сказал я незнакомцу. И тот послушно вскочил, утирая рукавом слёзы.

Осмотрев отца девочки чуть внимательней, я заметил, что у него помимо свежих шрамов от разорвавшихся бубонов присутствуют ещё и уплотнения под кожей. Аккурат на месте лимфоузлов. На один такой я и надавил. Отметил, что он прощупывается как нечто твёрдое, вроде ореха, но при этом абсолютно безболезненный. По крайней мере, мужчина даже не поморщился от моих манипуляций.

«Как давно переболел?» – осведомился я.

«Седмицы не прошло, как на ноги поднялся», – ответил он.

«Ничего не стану обещать и тешить тебя напрасной надеждой», – жестко объявил я горожанину.

«Всё что угодно, веил’ди! Я отдам всё! Продам всех кобыл, телеги и свои бочки в придачу! Соберу столько серебра, сколько потребуется! Только молю, спасите мою маленькую Касару…»

Мне оставалось лишь отрицательно покачать головой: «Боюсь, этого не хватит».

«Но как же… а, пускай! Я могу заложить ещё и дом! Тогда…»

«Нет, ты не понял. Деньгами здесь ничего не решить. Единственная ставка, которую ты можешь сделать – это твоя жизнь. Однако тебе не суждено будет узнать, сыграет ли она».

Незнакомец колебался недолго. Стоило ему обернуться к стремительно угасающему ребёнку, как он принял решение. Его густые брови сошлись на переносице, а чёрные глаза сверкнули решимостью:

«Хорошо! Я готов рискнуть!» – отважился горожанин.

И вот так я проверил одну свою теорию, которую давно обкатывал в мозгу. Что я знал о чуме? Самое основное – её возбудитель гибнет при температуре свыше пятидесяти градусов по Цельсию. Но поддерживать её нужно гораздо дольше, чем выдержит человеческое тело. Особенно если оно истощено болезнью.

Но что если в качестве «нагревателя» использовать другой организм? Более крепкий и уже переборовший чуму. Конечно, это гарантированно убьёт любого. Но зато появляется призрачный шанс спасти жизнь тому, кого Гнев Драгора иссушает прямо сейчас.

Для осуществления моей задумки пришлось провести небольшую хирургическую операцию. Усыпив отца девочки «Морфеем», я сделал длинный разрез вдоль его предплечья и извлёк из объятий красной плоти толстую и жирную вену. Её я прирастил к сгибу левого локтя юной Касары. И то же самое повторил с правой рукой. Теперь у меня были два человеческих тела с объединёнными кровеносными системами.

Далее мы с Ислой принялись перегонять кровь девочки отцу, параллельно отслеживая реакции внутренних органов. Затем наступила стадия локального нагрева. Чтобы снизить нагрузку на мозг и сердце, я избирательно повышал температуру крови, протекающей через определённые зоны. Сначала только через печень, а потом и через крупные мышцы. Часть энергии я затратил на укрепление тканей и клеточных мембран в областях прогона «горячей» крови, дабы сделать их более устойчивыми к нагреву.

Чтобы отец Касары сразу не умер от теплового шока и интоксикации, я значительно разогнал его метаболизм. Мера эта, разумеется, кратковременная. Поскольку из-за неё почки, усиленно фильтрующие чумные токсины, буквально разлагались на глазах. Уже на данном этапе незнакомец, чьего имени я даже не удосужился спросить, был обречён. Последствия для его организма наступали стремительные, тяжёлые и необратимые.

Управляя сокращениями чужого сердца, я контролировал скорость перегонки крови. Чуть позже пережал множество крупных сосудов в теле отца девочки, дабы направлять поток исключительно по заданному контуру. А Исла пока занималась поддержанием жизни в исхудавшем детском тельце.

Короче говоря, то, что я творил, даже трудно было назвать магией или врачеванием. Варварская биоинженерия? Да, это уже гораздо ближе. Я просто использовал чужой организм в качестве живого одноразового фильтра. Только и всего.

И втройне удивительно, что это сработало. В первые же часы после проведённых процедур у девочки выровнялось дыхание. Оно стало заметно глубже и спокойней. Синюшно-багровый оттенок кожи сменился на мертвенно-бледный. Ледяной пот и пониженная температура уступили умеренной лихорадке.

Разумеется, нельзя было сказать, что Касара поправилась. Нет, она выглядела и, по сути, являлась человеком, который пережил тотальную войну внутри собственного тела. Её состояние по-прежнему было критическим и останется таковым ещё долго. Однако у девочки появился шанс выжить. И при поддержке магии плоти довольно существенный. А я, зная Ислу гран Мерадон, был уверен, что она сделает всё, лишь бы спасти Касару. У госпожи Полуночи вообще к детям особенно трепетное отношение. Даже осиротевшего Мышонка она не смогла оставить в Клесдене, а забрала с собой в Арнфальд.

«Мой экселенс, мужчина умер», – сообщила мне помощница

Но я и сам это заметил. Органы отца девочки перестали функционировать. Грубо говоря, он перенёс полное биохимическое разрушение собственного тела. Но даже так незнакомец продержался достаточно долго. Его жертва вытащила ребёнка прямо с погребального костра. Ну и, конечно же, позволила мне открыть чудовищный способ защиты от Гнева Драгоа. Теперь этот инструмент покоился в моих ладонях. Тяжелый, окровавленный, бесчеловечный, но рабочий.

Вероятно, алавийцы тоже заподозрили, что мы успешно боремся с эпидемией. Поэтому с некоторых пор их стормвеллеры принялись обстреливать портовые районы из своих механических метателей.

Не скажу, что это приносило много ущерба, но свою долю социального напряжения всё же добавляло. Но вместе с этим, оно же даровало горожанам и прозрение. Наконец-то они узрели истинный облик Капитулата и его отношение к тем, кого они называли «грязнорожденными».

Тем не менее, я в портовую сферу старался вообще не лезть. Вместо этого я нагружал Корвуса Золотого глаза, заставляя его решать все возникающие проблемы. И тот, вроде бы, не сильно возражал. Так неспешно продвигался процесс приручения главаря «Жерновов». Доверенным человеком он мне не стал, но уже показал себя партнёром, открытым для плодотворного сотрудничества.

Кстати, о Корвусе, он же должен с минуты на минуту подойти. Нас ведь ждут магистры гильдии Винхойка, наивно полагающие, что смогут спрыгнуть с разогнавшегося поезда. Не самые надёжные союзнички, как оказалось. Но да что поделать, если выбирать не из кого?

Стоило только об этом подумать, как дверь моего кабинета отворилась. Внутрь заглянула безликая фигура, в которой я без труда опознал Ислу.

– Наставник, прибыл Золотой глаз. Говорит, у него всё готово, – отчиталась она.

– А северяне?

– Уже ждут вас.

– Прекрасно! – хрустнул я пальцами. – Давно пора расшевелить этот гадюшник под нашими стенами, а то засиделись мы тут…

Надев свою маску, я спустился вниз, где меня поджидал Корвус Старец. Первым же делом он кинулся жаловаться на всё подряд. Сначала на моих солдат, следящих за порядком. Потом на конкурентов. На эпидемию чумы, которая практически парализовала торговлю. Затем ещё раз на конкурентов. На безудержный рост цен. Опять на конкурентов. На углубляющийся раскол в обществе. И снова на конкурентов.

– А теперь послушай, Золотой глаз, – прервал я его словесный поток взмахом ладони. – Ты мне для того и нужен, чтобы избавить от необходимости погружаться во все эти мелочи. Когда я говорил, что не собираюсь вмешиваться в твою работу, то нисколько не приуменьшил. Или же ты просто хотел попросить у меня содействия в усмирении других теневых кланов?

– Это… совсем не было бы лишним, – загадочно улыбнулся главарь «Жерновов».

– В таком случае, совет на будущее: береги моё время. Если тебе что-то надо, говори без экивоков.

– Я вас понял, веил… кха! Я хотел сказать, экселенс, – быстро поправился Старец.

– Вот и отлично. А теперь, вернёмся к моему самому первому поручению. Сколько золота ты собрал за всё это время?

– Гораздо больше, чем предполагалось, – честно признался Золотой глаз. – Алавийцы сдавали свои накопления едва ли не мешками. А когда разразилась чума, то темноликие понесли свои фамильные драгоценности, как обычный лом.

– Сколько набралось народу? – спросил я.

– Где-то на восемь грузовых экипажей, если пожелаете, экселенс Маэстро, я уточню.

Я от этого предложения только отмахнулся. Значит, всего восемь экипажей? С одной стороны, немало. Минимум две сотни алавийцев, у которых нашлось полкилограмма золота в загашнике. А с другой – от гигантского Элдрима я ждал гораздо большего.

– Понимая сложившуюся ситуацию, я готов поступиться изначальной договорённостью и справедливо разделить с вами, господин Маэстро, полученную выгоду, – по-своему истолковал моё задумчивое молчание Золотой глаз.

– В том нет нужды, Корвус. Моё слово твёрже стали. Не забывай об этом.

– Даже не посмею, экселенс, – учтиво склонил голову лидер «Жерновов».

– Рад слышать. А теперь, будь добр, позови достопочтенных магистров. Нам пора спешить, пока не пропустили всё представление.

Глава 16

С нашим появлением на площадке барбакана стало слишком многолюдно. Ведь на мой призыв откликнулись все северные маги без исключения. Пришлось отпустить дозорных и стрелков, чтобы столпотворение не привлекло ненароком внимания противника.

– Зачем вы нас привели сюда, экселенс Маэстро? – осведомился не очень-то довольный нор Ганлен, который, видимо, всё ещё обижался за прошлый разговор.

– Хочу показать, с чем вы столкнётесь, если попытаетесь покинуть стены Элдрима, – заявил я как можно громче, чтобы каждый из присутствующих мог меня слышать.

– Вы не можете знать наверняка, с чем мы столкнёмся, – вяло возразил мне новый лидер северян.

– А вы не можете говорить сразу за всех, – мягко осадил я собеседника. – Пускай ваши соратники сами посмотрят и сделают выводы.

Нор Ганлен явно не собирался соглашаться, но тут нашу беседу прервали.

– Транспорт у ворот! – прокричал один из Безликих, наблюдающий за городскими улицами.

– Отлично! Скажи, что Госпожа Полночь может поднимать решётку, – дал я отмашку.

Мой приказ был услышан. И уже через каких-то пару минут восемь удлинённых грузовых экипажей, каждый запряжённый тройкой статных тяжеловесов, вереницей выехали с другой стороны стен.

– Ничего не пропустите, почтенные экселенсы, – усмехнулся я под маской.

И северяне, как любопытные детишки, столпились за парапетом, толкаясь плечами да вытягивая шеи.

Как только решётчатая герса опустилась за последним экипажем, в алавийском лагере наметилось слабое оживление. Вперёд выехало всего четверо всадников, облачённых в строгие боевые одеяния, которые в Капитулате назывались мантионами. Такие чаще всего носили либо линейные офицеры, либо… милитарии.

Вражеские маги пришпорили коней и двинулись резвой рысью навстречу крытым фургонам. Когда расстояние до транспорта сократилось, и алавийские озарённые припустили галопом. Они разбились на пары – одни заходили на экипажи слева, а другие справа. Вот они вышли на дистанцию магической атаки, но почему-то не спешили бить по целям.

Я уж заволновался, что моя затея провалилась, но нет. Капитулат остался верен себе. Темноликие не смогли удержаться от демонстрации силы. Зачем им торопиться, если добыче некуда деваться?

Колдовские проекции засияли в руках милитариев практически синхронно, будто по сигналу. Алавийцы отменно держались в сёдлах, и им не нужны были поводья, чтобы направлять скакунов. Они прекрасно обходились коленями и пятками.

Люди вокруг меня непроизвольно затаили дыхание, когда темноликие довольно быстро по общепринятым меркам сформировали по два заклинания и запустили по фургонам. Уровень слаженности у армии Капитулата был столь высок, что их милитарии поразили все экипажи за один залп. Я даже не понял, когда они успели распределить цели.

Всё произошло если не мгновенно, то минимальными интервалами. Буквально на долю секунды раньше остальных пострадал предпоследний крытый воз. Сначала ему в борт вонзилось продолговатое ледяное копьё, оставив после себя дыру размером со спелую дыню. А затем чары разорвались внутри, исторгая вихри обжигающего пара. Не знаю, почудилось мне или нет, но, кажется, я услышал истошные крики пассажиров, которые обваривались там заживо…

Не успели раскалённые клубы выветриться, как ехавший в авангарде колонны фургон настигла пульсирующая сфера. Она рванула так, что только щепки разлетелись. Тройка ведущих лошадей завалилась на спину. Обезумевшие от боли и грохота животные неистово брыкались, путаясь в обрывках сбруи. Но этим только усугубляли свою агонию.

С остатками этого экипажа практически сразу столкнулся второй, следовавший с небольшим отрывом. Зашоренные кони, испугавшись взрывов, припустили со страху и не слушались команд возницы. Возможно, этот рывок спас их от прямого попадания атакующего конструкта. Впрочем, не сильно-то транспорту это и помогло…

Мутно-зелёный пузырь, отдалённо похожий на многократно увеличенные «Брызги», взбух между задним и передним колесом. Он словно девятый вал накрыл грузовой воз. Под действием призванной едкой субстанции, дерево натурально таяло, рассыпаясь в труху. То же самое происходило и с плотью. За считанные мгновения опасное заклинание до костей прожгло крупы и без того покалеченных скакунов. А какая незавидная гибель постигла пассажиров, оставалось лишь гадать.

Третий и четвёртый фургоны даже курса изменить не успели. Пара сияющих плетений, кометами пронесшихся по воздуху, превратили их в полыхающие факелы. Та же участь постигла и последний экипаж в колонне. И примерно в тот же момент был уничтожен и остальной транспорт.

Какие-то незнакомые мне гравитационные чары, явно находящиеся в близком родстве с моими «Молотом» и «Колесницей», сжали один из оставшихся фургонов в незримых тисках. Хруст осей, колёс, стенок, а может даже и алавийских костей оказался столь громок, что заставил поморщиться многих из северных милитариев. Или, может, их пробрало оттого, как из экипажа, словно мякоть из раздавленного фрукта, брызнули фонтанчики грязно-бурой жижи.

Ну и последний фургон оказался застигнут сияющей сетью. Чистая энергия опутала его и разрезала подобно мягкому маслу вместе с лошадьми и пассажирами. Их тела просто рассыпались на составные части, будто рассечённые невидимым клинком. Транспорт развалился на ходу, выплеснув из себя десятки литров крови, да так и застыл неопрятной влажной грудой посередь мощёного тракта.

– Постойте… да там же ехали алавийцы! – заметил кто-то из северян, когда налетевший с моря порыв беззаботного ветерка разогнал мешающий обзору дым.

– Это что же выходит… – почесал макушку второй.

– Они перебили своих! – закончил за него третий.

– Что за зверьё? И это достоинство Капитулата⁈ – возмутился кто-то позади меня.

А дальше несколько десятков магистров загалдели так, что я не смог вычленить из этого гвалта ни единого слова. Тем не менее, общий настрой мне удалось уловить. Все пытались понять – что сейчас произошло. И всё чаще этот вопрос стали адресовать мне.

– Тише, экселенсы, успокойтесь! Идёмте, не будем больше мешать нашим доблестным защитникам нести дозор! – умело перенаправил я закипающий энтузиазм северян на куда менее интересный процесс.

Неспешное шествие гуськом и долгий спуск по узким лестницам помогли большинству гильдейцев совладать с первым изумлением. И к тому моменту, когда мы достигли земли, они уже готовы были меня выслушать.

– Только что, уважаемые магистры, Капитулат явил свой истинный лик, – провозгласил я, вынуждая последние шепотки стихнуть. – Темноликие всегда и везде кричат о порядке, но сами сеют хаос. Заявляют о силе, но демонстрируют лишь трусость. На ваших глазах алавийцы хладнокровно перебили собственных подданных. И знаете, почему их столь жестоко покарали? Всего лишь за то, что приняли из моих рук милость покинуть Элдрим. Вы можете сами обойти трактиры и поспрашивать местных жителей, экселенсы. Вам многие подтвердят, что некто обещал темноликим за солидное вознаграждение выход из города. Так вот, инициатором этого предложения был я. Как видите, слово своё я сдержал. Однако Капитулат не принял подданных обратно. В его глазах все они стали грязными предателями, не заслуживающими жизни.

Северяне от моих слов заметно помрачнели. Для них алавийцы испокон веков были чем-то далёким и сказочным. Ну не забирались темноликие в их промозглые широты. Они вообще дальше срединных государств Старого континента не совались. И потому я мог плести о Капитулате какие угодно небылицы. Ведь люди часто верят не фактам, а впечатлениям. Подкрепи свою ложь громким событием, и слушатели сами сложат в уме оправдание твоей правоты. Надо всего лишь представить произошедшее в нужном свете…

– А теперь, благородные экселенсы, – вновь завладел я вниманием магистров, – попробуйте ответить на вопрос: «Если алавийцы столь беспощадно расправились с собственными подданными за мимолётную сделку с противником, то как они поступят с вами?» С теми, кто военным маршем шёл по землям их колоний, захватывал Персты Элдрима и убивал солдат Капитулата. Впрочем, мы можем даже отбросить сей аспект. Просто задумайтесь, откуда темноликим знать, что ваш выход из города – это не военная хитрость? Кто заставит осторожных альвэ безропотно пропустить себе в тыл полсотни милитариев? Мне, к сожалению, такая сила неизвестна.

Магистры задумчиво переглянулись. Кажется, я своим последним аргументом затронул сомнения, кои тлели в душе у каждого.

– У меня нет намерений переубеждать вас, экселенсы, – перешёл я к заключительной части своей речи. – Какое бы вы не приняли решение, я приму его. Захотите испытать судьбу и покинуть Элдрим – пожалуйста. Ваши жизни в ваших руках. Я прикажу открыть врата хоть сегодня же. Но если мне всё-таки удалось вам наглядно показать опрометчивость и смертельную опасность этого поступка, то жду всех вас завтра на стенах. Городу нужны защитники.

– Но здесь свирепствует чума, экселенс Маэстро! – сразу же вставил реплику нор Ганлен. – Как же мы…

– Господин Сенион, не стоит драматизировать, – перебил я лидера гильдейцев. – «Свирепствует» – это слишком громкое и патетичное слово. Не стану отрицать, Элдрим заражён, и в связи с этим нам всем необходимо утроить осторожность. Однако мне способы распространения болезни прекрасно известны, и потому сдерживать её удаётся. Поверьте, экселенсы, без моего вмешательства зараза захватила бы огромный город со скоростью ветра. Улицы оказались бы завалены гниющими и разлагающимися трупами, которые некому убирать. Но покуда подобного не происходит, то и беспокоиться вам не о чем. Кроме того, мои безликие братья очень преуспели на стезе врачевания. Не далее как вчера, им удалось исцелить девочку, которую Гнев Драгора уже практически лишил дыхания. Поэтому не нужно страшиться. Ситуация находится под полным моим контролем. Ни одного солдата с признаками заболевания на стенах вы не встретите. Единственное, чего бы я вам не советовал, так это соваться в кварталы бедняков. А теперь прошу меня извинить. Неотложные дела требуют моего вмешательства.

Оставив северян наедине с посеянными мной сомнениями, я вернулся к закрытому экипажу, внутри которого меня дожидался Золотой глаз.

– Признаться честно, экселенс Маэстро, я до последнего не верил, что вы позволите алавийцам выйти за ворота, – пристально глянул на меня лидер «Жерновов», который, кажется, ещё не был в курсе о том, что произошло под стенами.

– Корвус, хоть и твоими устами, но я обещал за определённую плату выпустить отсюда любого темноликого, – растянулись мои губы под маской в холодной улыбке. – А слово моё – твёрже стали…

* * *

– Vaail’den! – пронзительно вскрикнула одна из Дев Войны, вскакивая в седле и указывая дрожащей рукой вперёд. – Смотрите, это же…

Она увидела его. Среди обугленных и спёкшихся в единую массу тел мелькнул обгоревший, но узнаваемый герб на остатках некогда богатого наряда. Герб её собственного Дома. Дома, чьих детей она была обязана охранять…

Хаос в военном лагере Капитулата не разразился мгновенно. Он неспешно нарастал подобно снежной лавине, захватывая всё больше и больше умов. Чистокровные альвэ спешили к месту происшествия, бросая посты, дабы лично убедиться, что слухи не врут. И вскоре возле разгромленных экипажей собралась целая толпа.

Весь ужас произошедшего доходил до сознания истинных граждан Капитулата постепенно. На четвёрку bloedweler, участвовавшую в атаке, было вообще жалко смотреть. Казалось, эти обученные и опытные милитарии находятся на грани помешательства. Ведь для них, для расы, у которой каждая новая жизнь есть редкий и выстраданный дар, такая потеря являлась огромной трагедией. Нет, даже хуже. Это был акт подлинного святотатства. Непостижимое варварство, которое невозможно простить…

Один из озарённых, поразивший своими атаками первый и третий фургоны, медленно сполз с седла. Ступая на подгибающихся ногах, он подошел ближе. Прямо к тому экипажу, который разнёс в щепки. Он окинул преисполненным болью взглядом обломки, обильно напитавшиеся кровью, а затем посмотрел на свои ладони. Каково ему теперь жить, зная, что он загубил не кучку грязнорожденных, а наследников древних родов, управителей, инженеров, учёных, носителей магического знания?

Маг упал на колени и его вырвало. И ровно в тот же миг на место происшествия прибыло командование. Бойцы расступились перед высшими офицерами, пропуская их к обломкам и перекрученным в неузнаваемый фарш телам соотечественников.

Командующий армией, увидав, чьи руки торчат из ближайшей груды, онемел и застыл, будто поражённый громом. Издав полузвериный рык, он спрыгнул с коня и ринулся лично извлекать останки соотечественников. Другие алавийцы, справившись с удивлением, поспешили ему на помощь.

– Не могу поверить… Тиг-Скаара… – выдохнул кардинал, узнав на запёкшемся трупе изящный золотой медальон. – Эрр-Шанн, тебя тоже? О, Каарнвадер-защитник, не может этого быть! Ан-Сайн, и твои сыновья здесь…

Огонь первобытной ярости алавийцев, несколько потухший с появлением командования, воспылал с новой силой. А когда они извлекли из-под обломков первые детские останки, ярость и гнев уже нестерпимо душили темноликих, выжимая слёзы. Боги… они ведь совсем юные альвэ, не успевшие познать ни радостей, ни тягот уготованного им долголетия. Те, кто ещё даже не перешагнул двадцатилетний рубеж детства…

Пожалуй, именно их тела, или, скорее, то, что от них осталось, и переполнило чашу всеобщего терпения. Алавийцы не кричали и не рвали на себе волосы. Их скорбь была слишком глубокой для таких низменных проявлений. Осторожно, с несвойственной их расе дрожью в пальцах, они извлекали из пепла крошечные, обугленные фигурки. Бархатные платьица, спёкшиеся в уголь. Игрушечные оловянные кинжалы, расплавленные в бесформенные слитки. Безжизненных обгоревших кукол, застывших в объятиях своих маленьких хозяек.

Это было невыносимо…

Кардинал медленно поднялся с колен. Его лицо, обычно являвшее собой маску надменного спокойствия, теперь было искажено нечеловеческой, леденящей душу ненавистью. В янтарных глазах, казалось, погасли все звёзды, уступив место холодной пустоте. Пустоте, способной поглотить весь мир.

– Спустить штандарты и всем готовиться к штурму, – его голос прозвучал не громко, но с такой силой, что слова врезались в сознание каждого воина. – Я не успокоюсь, пока не покараю подлых выродков, засевших за этими стенами. Всех до единого. Этот город станет для них могилой, даже если мне придётся стереть его с лица земли!