Текст книги "Прелюдия бури (СИ)"

Автор книги: Михаил Злобин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– Наставник, что вы… – возник рядом со мной Гимран, получивший несколько ранений, но всё ещё готовый сражаться.

– Всё потом! – пресёк я расспросы.

– Но…

Не дослушав товарища, я бросил под ноги плетение «Катапульты» и наступил в него. Стоило только заклинанию выбросить меня вверх, как я активировал «Мантию». С тех пор, когда чары сбоили при отрыве от земли, прошло уже много времени. Я их основательно доработал. Однако испытаний в полёте всё равно не проводил. Оставалось только надеяться, что густые сумерки сокроют возможные визуальные изъяны.

«Катапульта» подбросила меня метров на двадцать, откуда я мельком оценил обстановку на поле боя. Ох, Драгоровы кости! Сколько же там ещё солдат Капитулата… Впрочем, а чего я ожидал? Что мы за день перебьём двести тысяч человек? Не смешно даже. Но, справедливости ради, покосили врагов мы тоже немало.

Молясь вполголоса Ваэрису, чтобы тот даровал каплю везения, необходимого для моей авантюры, я упал в самую гущу молдегаров. Вот буквально рухнул им на головы. Отсюда до кардинала оставалось чуть больше десятка шагов. Так близко и одновременно далеко…

Купол «Мантии» лопнул, открывая меня для чужих взоров. Но сориентироваться противник всё едино не успел. С моих пальцев веером полетели «Матрёшки», «Шилья» и «Серпы». Вокруг одномоментно пролилось столько крови, что утоптанная тысячами сапог почва превратилась в трясину.

Меня заметили и атаковали. В мою сторону рванулись грозно сияющие чары, стрелы и даже тяжелые пехотные дротики. Но я, готовясь именно к такому развитию событий, отгородился «Чешуёй».

Развернувшийся прямо посреди строя молдегаров колдовской щит изрядно переполошил алавийцев. Сквозь плёнку сегментированного барьера я видел, как смутные силуэты бросились защищать кардинала.

– Хрена с два! – прорычал я, не собираясь бросать попыток устранить главнейшую угрозу.

Дабы не разбираться в многоуровневом контуре собственного плетения, я «Штопором» вышиб один из сегментов «Чешуи». Теперь мой купол представлял собой нечто похожее на защищённую огневую точку с небольшим окошком. Из этого-то окошка я и ударил всем, чем только мог.

Клянусь своей железной маской, что никогда ещё я так быстро не колдовал! Абсолютная концентрация вытеснила из разума всё постороннее, включая противный писк инстинкта самосохранения. Простенькие двуслоговые «Шилья» летели с моих пальцев подобно автоматным очередям. Девы войны, которые тщетно пытались прикрыть своими телами кардинала, опадали на землю как скошенная трава. Та же участь постигла и молдегаров, сунувшихся было к моей импровизированной бойнице.

Алавийский милитарий, почуяв неиллюзорную угрозу, ненадолго отвлёкся. В одну руку он перебросил неоконченный сложный конструкт, а другой принялся творить защитные чары. Темноликий быстро возвёл невиданный мной ранее барьер, который переливался всеми цветами радуги и чем-то походил на плывущее в луже бензиновое пятно.

Опасаясь, что это какой-то аналог непробиваемой «Чешуи», я продолжил заваливать врага «Шильями», но вспомнив мою схватку с Вох-Ууле, выгадал мгновение, чтобы заслать в его сторону «Пустышку». Необычайно прожорливое и, как я раньше думал, бесполезное заклинание, годное лишь для тренировки магической выносливости. Но, как оказалось, оно ещё здорово умеет вытягивать энергию из колдовских щитов.

Буквально через пару секунд, как «Пустышка» присосалась к радужной плёнке, барьёр исчез. Просто раз! И лопнул, подобно мыльному пузырю. И следующие мои плетения поразили уже богато разодетого алавийца.

Первое «Шило» пронзило ему запястье, и неоконченный конструкт вспыхнул белым огнём прямо в его ладонях. Кардинал в испуге отшатнулся. Я видел, как расширились зрачки его янтарных глаз. В них читался страх. Страх древнего существа, которое прожило под этими звёздами несколько сотен лет. Он очень не хотел умирать. Но главнейшая проблема заключалась в том, что я желал строго обратного…

Другие мои заклинания прошили темноликому грудь и живот. Несколько попали в шею и голову. Но я всё равно не остановился. А когда кардинал упал сверху на трупы своих защитников, вдарил по груде тел «Молотом». Это стало жирной точкой в нашем противостоянии.

То, что произошло дальше, было одновременно и ужасающе, и прекрасно. Бесформенная гора из плоти, доспехов и красных ошмётков не просто расплющилась. Она взорвалась. Фонтан мясного фарша брызнул во все стороны. В воздухе повис густой, тёплый туман из крови, и на некоторое время мир окрасился в багровые тона. Груда тел под кардиналом стала его погребальным ложем.

Над этим месивом на мгновение повисла тишина, нарушаемая лишь влажными шлепками падающей на доспехи и щиты жижи. На короткий миг даже чернодоспешные легионеры оцепенели, не зная, что делать.

Ну а я, разобравшись с главнейшей угрозой, закупорил брешь в своём защитном барьере и принялся ждать. Только сейчас до сознания достучалась титаническая усталость. Тело налилось свинцовой тяжестью, и мне вдруг нестерпимо захотелось сесть.

Не выбирая места, я плюхнулся прямо в разлитое вокруг багровое болото. Биение сердца отзывалось в ушах молотом, а голова кружилась. Ох, давненько диссонатия меня не навещала. Уж и забыл, каково это. А ведь самое обидное, что у меня с собой есть кровавый алмаз. Я бы мог использовать его и сберечь силы. Но чего уж теперь…

Так я и просидел под куполом «Чешуи», пока Безликие не выбрили «Штопором» один из её сегментов.

– Наставник! Наставник, вы живы⁈ С вами всё хорошо? Наставник⁈ – наперебой загалдели они, пытаясь заглянуть внутрь.

– Куда лезете, бестолочи⁈ – ворчливо прикрикнул я на соратников. – А если б я вам в физиономии пару «Серпов» запустил⁈

Поняв, что наши войска уже оттеснили противника отсюда, я без опаски деактивировал щит. Ко мне сразу же подскочило несколько тёмных фигур и помогли подняться.

– Экселенс, алавийцы отступают! Это… это… – бормотал один из Безликих.

– ПРОСТО НЕВЕРОЯТНО! – радостно закончил за него другой.

– Наш Наставник по-настоящему великий человек! – узнал я голос Гимрана. – И это вершина его триумфа! Гордитесь братья, что бились рядом! Гордитесь, что мы удостоились чести быть тенями, которые сопровождали его на этом пути! Гордитесь, что стали клинками, которыми Наставник разил врага! Слава ему! Слава нашему Великому Наставнику! Слава!!!

Многоголосый рёв подхватил этот победный клич в мою честь. И я, невзирая на усталость, медленно поднял руку. Крики мгновенно стихли. Мои люди затаили дыхание, ожидая, что я скажу.

– Нет, братья. Я лишь указал направление удара. Но вы, мои ученики и последовали, нанесли его сами. Вы с честью выдержали ужасающе трудные испытания. И потому эта победа принадлежит вам не меньше…

– О полной победе пока говорить рано, – скептически отозвался один из Безликих с перевязанной рукой. – Мы выдохлись и уже не способны оказать былого давления на врага. А Капитулат сохранил больше половины своих воинов.

На это я лишь прикрыл потяжелевшие веки и таинственно произнёс:

– Ночь всё расставит по своим местам. Ни о чём не волнуйтесь. Утром увидите сами…

Глава 21

Гел-Инсаан в присутствии свиты старался держать лицо, но на деле пребывал в глубоком смятении. Да, он занимал пост первого заместителя командующего армией, отправленной Советом на штурм Элдрима. Но алавиец даже в самых смелых фантазиях не допускал мысли о том, что повышение свалится на его голову так внезапно, да ещё и в такой крайне сложной обстановке.

Тысячи и тысячи солдат Капитулата пали. Стены осадного лагеря сожжены. Могущественные кардиналы перебиты. Веил’ди командующий, пытаясь спасти положение, сам отправился в битву, но тоже погиб. Судя по всему, его сразил не кто иной как Маэстро, этот ублюдок в железной маске. А теперь двуногий скот наседает и давит с трёх направлений. Схватка кипит уже внутри осадного лагеря, а за истинными гражданами ведётся настоящая охота.

Прекрасно понимая, что ситуация критическая, Гел-Инсаан, приняв командование, отдал единственный допустимый в данной обстановке приказ – отступить и развернуться в боевые порядки. Ради этого пришлось пожертвовать практически целым легионом и оставить его в качестве живого заслона. Пока солдаты умирали под тяжёлыми клинками необузданных дикарей и сгорали в магическом пламени, остатки войска спешно отходили на равнину, где занимали выгодные позиции. Сила легионов таится в их маневренности и тактической подготовке. Кроме того, на открытом пространстве можно воспользоваться своим численным преимуществом. Ведь невзирая на понесённые потери, пехоты в алавийской армии всё ещё оставалось гораздо больше, чем ринувшихся в контратаку грязнорожденных.

Гел-Инсаан надеялся получить передышку с наступлением темноты. Но упрямые дикари не ослабляли напора. Истинным гражданам Капитулата, разумеется, ночь не служила помехой. Благодаря острому зрению, они прекрасно всё видели. А вот десятки тысяч молдегаров вынуждены были зажигать костры и факелы, чтобы не превратиться в бесполезных слепцов.

Но ничего, шансы ещё есть. Согласно докладам Безликие демоны выдохлись и отошли к Элдриму. Вот и посмотрим, что сможет двуногий скот без этих опасных тварей…

– Веил’ди, ещё семь легионов готовы к бою! – подскочил к новоиспечённому командующему с отчётом один из офицеров. – Барсов легион и Гончий легион уже на левом фланге. Центр построения заняло Оловянное крыло, а их подпирают Барсучий, Рысий и Соколиные легионы. Ещё четыре свежих крыла Дев войны в резерве. Из них две трети сохранили коней. Стало быть, можем ударить по грязнорожденным там, где они не ждут. С севера их готовы поддержать Янтарное крыло вместе с Обсидиановым. Они же поведут за собой одиннадцать пеших легионов. Какие будут приказы?

– Попробуем рассечь построение и оттеснить врага к береговой линии, – глухо проговорил Гел-Инсаан. – Оловянное крыло пускай позаботиться о кавалерии противника. Если удастся зажать конницу между щитами Барсучьего и Рысьего легионов, то это решит многие наши проблемы. Правый фланг должен стоять насмерть, пока не сдвинется центр. Главное, не позволяйте грязнорожденным перестроиться. Хаос в их рядах сыграет нам на руку.

– Вас понял, веил’ди, немедленно отправлю вестовых! – дисциплинированно поклонился офицер.

Командующий, напряжённо сжимая челюсти, воззрился на тонущую в темноте громаду элдримских стен. Очень дорого обошёлся этот город его стране. Непозволительно дорого. Высший Совет будет в ярости, когда узнает о таком позоре. И немаловероятно, что свой гнев они направят именно на Гел-Инсаана. Если, конечно, он переживёт всё это безумие…

– Что там происходит? – насторожился новоиспечённый командир, завидев, как колыхается строй молдегаров на правом фланге.

– Мне неведомо, веил’ди, – сухо отозвалась суровая алавийка со шрамом во всё лицо.

– Так узнай же! – прорычал Инсаан, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик.

– Как прикажете, – невозмутимо ответила воительница и пришпорила скакуна.

А в той стороне, где командующий приметил подозрительное оживление, явно что-то происходило. Солдаты то подпрыгивали, то натыкались друг на друга, толкались, кто-то даже падал. Иными словами, боевой порядок ломался прямо на глазах. И самое странное – этот бардак шёл волной, охватывая всё больше и больше легионеров. А вместе с тем нарастал и гомон испуганных выкриков…

– Веил’ди, на нас нападают! С юга! – вывалился откуда-то растрёпанный посыльный.

– Грязнорожденные⁈ Как они смогли обойти нас через прибрежные скалы⁈ – схватился за голову Гел-Инсаан.

– Нет, веил’ди, это какие-то существа. Никогда ранее таких не видывал…

– О чём ты? Какие ещё существа⁈

– Я… я не знаю, господин, – потупился гонец. – Мне довелось узреть их лишь мельком. Я не совсем понял, что увидел…

А переполох всё множился и уже перерастал в настоящую панику. Передние ряды пятились назад, ломая строй. Идеальный порядок рассыпался и теперь молдегары больше походили на обычную толпу. Гел-Инсаан уже собирался лично броситься туда, дабы понять, что происходит. Но тут вернулась отправленная на разведку Дева войны.

– Веил’ди, я всё узнала! – объявила она. – Там нашествие вот этих тварей!

Алавийка подняла руку, в которой удерживала за волосы отсечённую человеческую голову. Вернее, командующему так показалось изначально. Ведь стоило рассмотреть кровавый трофей поближе, как комок тошноты подкатил к горлу Гел-Инсаана, а сам он передёрнул плечами от отвращения. Хоть офицер и повидал на своём долгом веку всякого, но такого ужасного издевательства над плотью ещё не встречал.

Воительница продемонстрировала поистине мерзкое создание, неведомым образом сотворённое из головы какого-то грязнорожденного. Оно обладало тремя парами тонких ножек, похожих на паучьи. Кроме того у жуткого отродья имелись выпавшие из орбит глазные яблоки, болтающиеся на ниточках нервов. А изо рта, разрывая щёки, торчали угрожающего вида заострённые жвалы.

– Что это за пакость⁈ – сморщился Гел-Инсаан.

– Неизвестно. Но их там тысячи, если не больш… а-а-ах, дерьмо!

Воительница вскрикнула от неожиданности, когда её лошадь с истеричным визгом взвилась на дыбы. Алавийка не удержалась в седле, но умудрилась высвободить ноги из стремян и с кошачьей ловкостью соскочить с конского крупа.

– Эта дрянь уже добралась сюда! – выругалась темноликая, пытаясь одновременно успокоить беснующееся животное и отцепить мелкую тварь, вгрызающуюся жвалами ему в копыто.

Справившись с первоначальным потрясением, командующий заметил, как по земле пронеслась какая-то тень. Совсем небольшая, даже меньше кошки. Но невероятно быстрая. А за ней ещё одна. И ещё. Гел-Инсаан смог разглядеть мелькание тонких длинных конечностей и даже отвратительную гримасу, застывшую на лице изуродованной головы. А в следующий миг его скакун рванулся в сторону и испуганно завизжал.

– Ах, пожри тебя Абиссалия! – воскликнул алавиец.

Он попытался спешиться, но сапог застрял в металлическом кольце стремени. Командующий совсем кулем грохнулся оземь, а его обезумевшая лошадь рванула вперёд, срывая с ноги обувку. Свалившись, Гел-Инсаан со всей дури приложился спиной и затылком. Воздух с хрипом покинул его лёгкие, а в черепе словно набат прогремел.

Силясь преодолеть болезненный спазм, сковавший тело, алавиец лихорадочно пытался вдохнуть. Но тут перед его взором появилось это. Тошнотворно выглядящая тварь возникла у самого лица Инсаана. Отрубленная голова будто бы чуть приплясывала на длинных тонких лапках, а её покинувшие орбиты глаза извивались на толстых стеблях-нервах. Они с любопытством разглядывали офицера, поворачиваясь к нему то одним зрачком, то другим. Щеки у создания были разорваны от ушей до подбородка, и из этой кровавой щели торчали и клацали заостренные массивные жвалы.

От страха командующий остолбенел. Он понимал, что это уродливое существо вполне способно перегрызть ему глотку в пару укусов, ведь его жуткие челюсти размером превышали полторы ладони, но оно почему-то медлило. Не успел Инсаан опомниться и взять себя в руки, как на тварь с хрустом опустился чей-то сапог. Из вмявшейся черепной коробки на лапках выплеснулась дурно пахнущая густоватая жижа, которая даже отдалённо не походила на кровь. Как же повезло, что командующего не окатилось этой субстанцией…

– Поднимайтесь, веил’ди, нельзя оставаться на земле, – прозвучал голос спасительницы над головой. – Эти отродья перегрызают лошадиное копыто за десяток вздохов. Сама видела.

– Спа… сибо, Реена, – просипел алавиец, всё ещё не отошедший после падения.

Воительница помогла новоиспечённому командующему подняться, попутно размозжив пяткой ещё одну паукообразную тварь.

– Похоже, слухи о демоническом происхождении этого Маэстро не так уж сильно врут, – поделилась мыслями темноликая. – Не иначе как из самой бездны лезет вся эта мерзость.

Но Гел-Инсаан ничего не ответил. Сейчас всё его внимание было сосредоточено на левом фланге. Там от боевых порядков не осталось уже и следа. И хаос распространялся всё дальше, практически добравшись до центра. У командующего похолодело в груди от мысли, что случится, если грязнорожденные ударят в эту рыхлую толпу.

– Мы отступаем! – принял нелёгкое решение Инсаан.

– Вас поняла! Я донесу ваш приказ до подразделений, веил’ди!

Алавийцу почудилось, что в голосе его собеседницы прозвучало облегчение. И, если быть откровенным, то он не мог её за это винить. Проклятый Маэстро сумел извратить даже изученное вдоль и поперёк искусство войны, в котором за последние столетия ничего не менялось. Оттого желание оказаться как можно дальше от этого выродка в железной маске не выглядело чем-то постыдным…

* * *

– … и я предлагаю поднять кубки за человека, который сделал для этой победы больше, чем кто-либо другой! Экселенс Маэстро, мы пьём за ваше здравие! Ваши свершения навсегда останутся в веках!

Молодой князь гран Ривнар вскинул вверх золотую чашу, а многоголосый хор вторил ему:

– Слава!!!

Я вяло отсалютовал пирующим своим бокалом, содержимое которого даже не мог пригубить из-за маски. О том, как бы незаметно слинять с праздничного застолья, я подумывал уже давно. Но исчезнуть, когда в твою честь каждые две минуты звучат здравницы и тосты не так-то и легко.

Со дня одной из самых кровавых битв современности минуло уже целых двое суток. И провёл я их, не сомкнув глаз. На рассвете стало окончательно ясно, что осада Элдрима обернулась для альвэ разгромным поражением. Пожалуй, даже более позорным, нежели под Арнфальдом. Капитулат понёс поистине колоссальные потери, которые ввергали в шок.

Попытка штурма и дальнейшее бегство в беспросветную ночь обошлись темноликим непозволительно дорого. Северные маги совместно с кавалерией гоняли пеших молдегаров ещё целые сутки. Когда же утренняя заря разогнала тяжёлый мрак, взорам защитников предстала бесконечная дорожка из растоптанных и изъеденных трупов, теряющаяся за горизонтом. Довольно жутковатый пейзаж, надо заметить…

Наименее везучих воинов Капитулата загрызли чумные головы, оживлённые Насшафой и её родичами. Эпидемия выкосила немало народу в городе. А потому недостатка в материале для своих жутковатых созданий кьерры не испытывали. Абиссалийка успела сотворить не меньше четырёх тысяч подобных отродий ещё в ту пору, когда мы боролись с заражёнными крысами. Казалось бы, на фоне численности алавийского войска ничтожно мало. Но именно эти твари в решающий момент и сломили волю темноликих.

Эх, жаль, что чумные головы, как и все существа, в которых Великая Тень вдохнула вторую жизнь, оставались порождениями ночи. Рассвет вынудил их попрятаться в землю, лишив нас жуткого, но крайне эффективного оружия. Оказалось, что вражеские легионеры совсем не умеют держать строй, когда серповидные мандибулы кромсают им ступни.

Но даже уход на днёвку кьеррских созданий не смог облегчить участь сил Капитулата. Думаю, не покривлю душой, если скажу, что из-за поражения под Элдримом алавийцы окончательно утратили влияние на Старом континенте. Даже среди прибрежных колоний.

Из сводных отчётов погребальных отрядов следовало, что противник потерял до восьмидесяти тысяч убитыми. Ядро армии, состоящее из темноликих, практически полностью было уничтожено. Остатки войска рассеяны, деморализованы и перестали существовать как единая боевая сила.

Кто-то мог бы возразить, дескать, у алавийцев осталось ещё достаточно солдат. По самым скромным прикидкам не менее ста тысяч. Но загвоздка крылась в том, что это была больше не могучая армия, а разрозненный сброд, лишённый командования. Вся эта орава теперь обречена на постепенное вымирание от болезней, голода и междоусобиц. Молдегары, избавившись от крепкого хозяйского ошейника, превратились в подобие стай диких животных, которые будут добиты поодиночке, если сами не передохнут раньше.

Последней насущной проблемой оставалась это морская блокада. Там всё ещё находились десятки кораблей Капитулата. Но после той бойни, в которой мы одержали верх, никто уже их не рассматривал как серьёзное препятствие.

То, что темноликие окончательно лишились перспектив вернуть город, поняли даже своевольные теневые лидеры Элдрима. И на следующее же утро ко мне заявилась целая делегация с непомерно роскошными дарами. Одних только камней крови приволокли аж под сотню. И ведь как-то прознали, пройдохи, что я их собираю везде, где дотянусь.

Главари криминальных кланов угодливо мне кланялись, поздравляли с победой, уверяли в вечной дружбе. Чтобы их пустые клятвы выглядели весомей, многие сопроводили свои подарки из золота и драгоценных камней кое-какой полезной информацией. Так, к примеру, я узнал, что за давним покушением на меня и патриарха, случившимся во времена нашей поездки в Медес, стоит Феникс. Тот самый лидер «Трёх шёпотов», которому Насшафа откусила пару пальцев. А заказчиком всего этого непотребства выступила одна темноликая, являющаяся представительницей могущественного клана Рен.

Иными словами, почуяв, что у новой власти в Элдриме больше нет достойных конкурентов, и ждать помощи неоткуда, лидеры преступных организаций ринулись закладывать друг друга будто сопливые школьники на допросе. Пытались ценой чужой головы выторговать себе индульгенцию.

Тем не менее, я на их дешёвый подхалимаж не повёлся. Ведь Золотой глаз мне подробно изложил, как эти лицемерные подонки подрывали изнутри нашу обороноспособность. Устраивали поджоги, распускали слухи, подстрекали горожан к бунтам, сливали темноликим любую информацию, да и много всего прочего.

Но мне и без того хватало забот, чтобы заниматься ещё и этой мышиной вознёй. Отныне я на правах хозяина вверял Элдрим в руки Корвуса Старца. Вот он пускай и решает, кого казнить, а кого ещё можно использовать, перед тем, как пустить в расход. Ну да, судьба этих олухов, считавших себя ночными королями, была давно предрешена. По каждому из них плакал костёр и петля. Вопрос лишь в том, как долго они смогут лезть из кожи вон, пытаясь доказать свою полезность, прежде чем окончательно выдохнутся.

– Наставник, простите, что отрываю, но вы нужны нам, – отвлекла меня от вялотекущих сонных размышлений беззвучная тень, возникшая за моим плечом.

– Что стряслось, Исла? – тихо отозвался я.

– Шестнадцать наших братьев так и не смогли побороть болезнь. Боюсь, завтрашнего восхода они не увидят, если вы им не поможете. Мне искренне стыдно, что я не справилась сама и пришла просить вас. Но иначе… иначе они умрут. Простите меня…

Я молча встал и во всём зале вдруг воцарилась тишина. Кажется, пирующие решили, что мне не терпится взять слово. Однако я проигнорировал устремлённые на меня взоры и развернулся к миларии гран Мерадон, возложив ладони ей на плечи.

– Тебе не за что каяться, госпожа Полночь, – громко объявил я, вынудив Ислу смущённо опустить голову. – Пускай я обычно скуп на похвалу, но сейчас, пред ликами всех этих почтенных экселенсов, кто вместе с нами брёл по пояс в крови, объявляю! Ты сделала всё, что могла и даже больше! Твои стойкость, верность и сила духа достойны быть вписаны в легенды. Каждый выживший на стенах солдат сегодня пьёт за твой подвиг. Благодаря тебе, они смогут пересказать истории об этой битве своим потомкам. Клянусь, они не забудут этого. Вся Патриархия не забудет. И, конечно же, об этом всегда буду помнить я. Помнить и благодарить тебя.

Пирующие, уловив момент, громогласно завопили, поднимая кубки. Кто-то проскандировал: «Пол-ночь! Пол-ночь! Пол-ночь!» И этот клич подхватила сотня глоток.

– Эк… экселенс, зачем вы это говорите… – жалобно и растерянно промямлила Исла.

Она хотела что-то ещё добавить, но голос предательски дрогнул. Мне стало очевидно – озарённая собралась расплакаться на виду у всех. Поэтому, дабы не ставить помощницу в неловкое положение, я поспешно объявил:

– К сожалению, экселенсы, меня ждёт ещё одно поле боя. Пускай сила и доблесть там ничего не решают, но на кону всё так же находятся человеческие жизни. Я не смею лишать вас заслуженного праздника, посему, не обращайте внимания на моё отсутствие. Продолжайте веселиться!

Финал своей реплики я сопроводил эффектным пассом рук, и захмелевшая публика ожидаемо поддержала его радостными криками. В этом шуме утонул первый и последний всхлип, изданный Ислой. Милария гран Мерадон быстро взяла себя в руки и покинула пиршество вместе со мной.

– Спасибо вам, Наставник, – произнесла она, когда мы погрузились в конный экипаж. – Ваши слова… они для меня много значат.

Я молча кивнул, вглядываясь в проступающие из ночного мрака смутные громадины каменных построек. Огни нашей резиденции остались позади, сменившись редкими фонарями на пустынных улицах. Праздничный гул стих, уступив тревожной тишине всё еще больного города.

– Надеюсь ты понимаешь, Исла, какой будет плата за жизни наших братьев, – нарушил я затянувшуюся паузу. – Шестнадцать закалённых в боях милитариев бесценны для будущего Патриархии. Но чума не знает понятия «ценность». Она пожирает всё на своём пути. И чтобы вырвать добычу из её челюстей, нужно предложить что-то взамен.

Экипаж свернул в квартал, где воздух густел от запаха дыма костров и горелой плоти. Здесь нельзя было услышать песен, а только лишь стоны и плач. Мы подъезжали к чумным баракам.

– Да, мой экселенс, у меня нет заблуждений на этот счёт, – глухо проговорила аристократка. – И я помогу, если вы объясните, что мне делать. Я готова разделить тяжесть этого выбора с вами.

Я не стал отговаривать собеседницу, поскольку понимал, что в одиночку не управлюсь до рассвета. Мы просто молча ехали, покуда возница не натянул поводья скакунов. Экипаж остановился там, где запах смерти витал в воздухе, словно вблизи поля битвы.

– Иди за мной, Исла, – позвал я озарённую, распахивая дверцу экипажа. – Все мы убивали в бою, однако это другая работа. Более грязная, но всё же необходимая. Не смотри на тех, кого мы выберем. Смотри на лица наших братьев, ради которых мы стараемся. Это поможет тебе…