Текст книги "Прислушайтесь к городу…"

Автор книги: Михаил Емцев

Соавторы: Анатолий Безуглов,Александр Кулешов,Сергей Устинов,Ирина Стрелкова,Игорь Скорин,Василий Голышкин,Сергей Львов,Михаил Степичев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

Сергей Львов
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ДЕЛО

Мысль записать наши беседы в виде его монолога пришла не сразу. Поначалу я собирал материал для обычного очерка. Но, чем больше я разговаривал с ним, с его товарищами, подчиненными и начальниками, тем больше проникался убеждением, что обычного очерка тут не выйдет. Вкратце, пожалуй, объясню это так: мой герой – герой лишь в смысле журналистском, литературном.

Нет, отчего же, он и преступников выслеживает, и улики собирает, и в хитрые психологические углы кого надо и когда надо загоняет. Но… В обычных очерках редко встречается это «но». Короче, герой мой почти ничего из вышеперечисленных геройских поступков не совершает в одиночку. Такова уж специфика его работы: она делается многими людьми, и успех в ней чаще всего результат самых разных слагаемых. Одни из этих людей делают свою работу лучше, другие хуже. Мой герой делает ее лучше многих других, и поэтому я сегодня пишу о нем.

Я решил, что, пожалуй, самой лучшей формой объективного рассказа может стать его монолог о себе. Давайте знакомиться. Кузин Сергей Борисович, тридцать три года, капитан милиции, начальник отделения Управления борьбы с хищениями социалистической собственности ГУВД Мосгорисполкома.

Вроде и не первое это дело у меня было, и не самое яркое. А начать все-таки хочется с него…

В тот вечер я, кажется, был последним, кто задержался в отделе. Поэтому стук моей машинки далеко разносился по нашим длинным и пустынным сейчас коридорам. А печатал я примерно вот что:

«…Аппаратами БХСС г. Москвы осуществлен ряд мер по пресечению хищений горюче-смазочных материалов в автотранспортных предприятиях и организациях. Анализ следственных материалов показывает, что в некоторых из них сложилась неблагоприятная обстановка с сохранностью государственного имущества. Здесь были распространены хищения бензина работниками АЗС, систематически скупавшими у водителей государственного автотранспорта нереализованные талоны госфонда на нефтепродукты и создававшими таким образом излишки бензина, который затем, продавался водителям личного автотранспорта. Кроме того, операторы некоторых АЗС создавали излишки горюче-смазочных материалов путем недолива, а также смешивания дорогостоящих сортов бензина с дешевыми и реализации смеси по высшей цене. Анализ состояния сохранности горюче-смазочных материалов показывает, что существующий порядок реализации бензина имеет серьезные недостатки, способствующие хищениям и другим злоупотреблениям со стороны работников АЗС и водителей госавтотранспорта…»

Тут я остановился, перечитал написанное. Ну, с вводной частью, кажется, справился. Теперь следует написать фразу вроде: «В целях устранения этих недостатков Управление БХСС считает целесообразным», поставить двоеточие и… Начнется самое интересное. То, ради чего я сижу здесь поздно вечером один, перед пепельницей, полной окурков…

Не буду врать, будто я тогда, сидя в пустом кабинете, предавался сентиментальным воспоминаниям о том, как я пришел в милицию, каким был путь от постового милиционера до фразы «Управление БХСС считает целесообразным…». Я работал и ни о чем таком не думал. Но сейчас мне кажется к месту об этом вспомнить.

Как ни банально это звучит, в милицию я пошел за романтикой. После армии работал шофером и, наверное, дальше стал бы учиться по какой-нибудь «механической» части, если бы не приятель, сотрудник уголовного розыска. Он так восторженно говорил о своей работе! Сейчас уж не знаю, то ли он приукрашивал, то ли я слышал только то, что хотел услышать, по мне, двадцатилетнему, представилась тогда служба в милиции как сплошная череда погонь, засад, словесных боев с хитроумными преступниками. Я подал документы в школу милиции и для начала провалился на экзаменах.

Если в то время у меня и были какие-нибудь несомненные достоинства, то к ним относилось упорство. На удивление домашним, в шоферы я не вернулся, а надел все-таки милицейскую форму, пусть пока без единой лычки на погонах. Романтика, романтика…

Человеку, особенно молодому, свойственно с большой неохотой расставаться с иллюзиями. Жизнь и работа ежедневно старались доказать мне, что служба в милиции – это прежде всего нелегкий, хотя и очень важный, полезный труд. Душа жаждала погонь, схваток, а будни преподносили пьяных, которых надо препроводить в отделение, потасовку возле входа в кафе… Но упорство мое по-прежнему оставалось при мне, и однажды я был за него вознагражден: меня включили в оперативную группу по борьбе с кражами из автомобилей.

О, тут все было почти как в настоящем детективе! Три часа полуночи… Идем втроем по темной улице, одетые в штатское. Вдруг я замечаю, как из-за стоящей у тротуара машины выскакивает тенью мужская фигура и опрометью бросается в подворотню. Ускоряю шаг и вижу, как из подворотни вылетают теперь уже две тени, прыгают в автомобиль, ревет мотор, скрипят покрышки… Короче, в ту ночь я хлебнул романтики по полной программе. Во дворе оказалась наполовину раскуроченная машина. Мы вызвали по рации товарищей, подъехали наши ПМГ, начался поиск. И надо же, именно я вспомнил, что где-то видел совсем недавно зеленые «Жигули» с багажником, похожие на те, на которых скрылись преступники! Но где?

Дальше все было так, как я мог только мечтать. Мы подъехали к метро «Измайловская», где я днем нес службу на своем посту. Там в одном из переулочков действительно стояли «Жигули» с багажником. Вернее, в этот момент они как раз отъезжали: преступники занесли в квартиру похищенное и теперь намеревались удрать. Была самая настоящая погоня, им перекрывали пути отхода, загнали в тупик, они пытались скрыться, выскочив из машины. Короткая схватка – и воры доставлены в отделение. В ту ночь, а точнее в то утро, я заснул счастливым. А проснулся с совершенно неожиданным, по очень твердым убеждением, что погони и схватки меня больше не интересуют.

Позднее я понял, что так бывает иногда с исполнением заветных желаний. Но тогда философией не занимался. Просто определенно решил: меня теперь интересует работа, которая больше требует напрягать голову, чем руки и ноги. Так я оказался слушателем Горьковской высшей школы милиции, где готовят сотрудников для органов БХСС. Впрочем, романтики это не отменяло.

Итак, я написал «считает целесообразным» и поставил двоеточие. Потом этот документ – нет, всего лишь черновик документа! – будут читать мои товарищи, руководители. Он начнет непростое путешествие по кабинетам, станет обрастать дополнительными фактами, соображениями, рекомендациями. Возможно, в нем поправят стиль, придадут ему более четкую, лаконичную форму. Но начать должен я. Потому что сегодня именно мне поручено обобщить результаты многомесячной работы многих людей – моей и моих товарищей. Поручено, честно говоря, впервые. Поэтому я сижу один в вечернем кабинете, а пепельница передо мной полна окурков.

Мне не раз приходилось выслушивать мнение, что главная задача милиции – ловить преступников. И особенно мне обидно бывает, когда подобное говорят про службу БХСС. Обычно я начинаю спорить, стараюсь объяснить, что работа органов внутренних дел должна оцениваться не только по тому, сколько преступлений раскрыто, по в большей степени по тому, сколько преступлений удалось предотвратить. Конечно, такое подсчитать гораздо труднее, но нельзя и не отдавать должное именно этой стороне нашей работы!

Есть такое слегка казенное выражение: «устранение причин и условий, способствующих совершению преступлений». Чтобы эти «причины и условия» устранить, надо прежде всего их выявить. Порой оказывается, что это дело не одного дня, даже не одного месяца. Что такая задача гораздо более трудоемка, чем просто предать суду конкретного расхитителя народного добра. Но и более благодарна: добиться того, чтобы не только другим расхитителям стало неповадно, а сделать так, чтобы возможности такой, расхищать, больше не было ни для кого и никогда.

Молодым сотрудникам, которые приходят к нам, на Петровку, говорят: представьте себе, что вы попали на работу в НИИ самого широкого профиля. Здесь от вас потребуется все время что-нибудь придумывать, открывать, изобретать. И не в том даже смысле, что раскрытие преступления действительно походит иногда на научный поиск. А в том, что наше дело беспрестанно требует новых подходов к новым проблемам. Что это за проблемы, думаю, объяснять не надо. А почему среди них попадаются новые, скажу. Расхитители и спекулянты, к сожалению, не стоят на месте. Чуть только наметилась где-то слабина в нашем хозяйстве, пускаются ради прибыли на такие ухищрения… Диву даешься, передавая материал в следственные органы. Но прежде, чем к этому придешь, предстоит работа, работа, работа.

Когда я молодым сотрудником пришел в управление, мне тоже говорили про НИИ. А очень скоро я на практике узнал, что такое в нашей работе «твори, выдумывай, пробуй». Одним из первых крупных дел, в котором я принимал участие, была «Беговая».

Так для краткости называли мы между собой комиссионный магазин на Беговой улице, возле которого возник целый «черный рынок», где торговали разного рода импортным барахлом. Впрочем, так называли его не только мы. «Хочешь джинсы купить? Дуй на Беговую!» «Нужны «фирменные» темные очки? Потолкайся на Беговой, любые на выбор предложат!» Слава эта стремительно распространилась не только по Москве, но и далеко за ее пределами. Доходило до того, что из других городов приезжали в столицу «туристы»: не по музеям походить – прямо на Беговую.

Конечно, такое положение не могло долго оставаться незамеченным. Посыпались возмущенные письма от граждан, появились статьи и фельетоны в газетах. Назрел нарыв, который необходимо было вскрыть. Вопрос состоял только в одном: как?

Для дилетанта он кажется совершенно ясным. Чего тут церемониться? Стоишь с джинсами в руках возле магазина – спекулянт, в кутузку его! Но закон объективней. Он требует соблюдения прав граждан, среди которых главное место занимает и такое, как презумпция невиновности. Вдруг он не спекулянт вовсе? Вдруг всего лишь купил джинсы у настоящего спекулянта, они не подошли и теперь он простодушно пытается продать их по той же цене? За нарушение правил торговли следует административное наказание, но факта спекуляции здесь нет. Больше того, он может и в самом деле быть настоящим махровым дельцом, но прикидываться случайным человеком. Все равно считать преступником его пока рано. Вину требуется доказать. К тому же у нас после самого первого знакомства с проблемой уже сложилось впечатление, что в разномастной толпе на Беговой случайных людей, привлеченных сюда всей этой нездоровой атмосферой купли-продажи, значительно больше, чем «профессионалов». Но эти-то последние и задают всему тон. Выбрасывают на рынок «товар». Определяют цены. Даже создают, когда им надо, искусственный «дефицит». Выявить их и в буквальном смысле обезвредить и означало для нас «вскрыть нарыв». Устранить причины и условия, способствующие совершению преступлений.

Сначала нас было всего трое. Трем молодым сотрудникам БХСС поставили задачу в течение трех месяцев как минимум изучить обстановку возле комиссионного магазина. Конечно, нам помогали старшие товарищи, нас консультировали, нам давали советы. Но «творить» приходилось именно нам. Нова была прежде всего сама задача: не разогнать «толкучку» – ликвидировать!

Начали мы с изучения старых уголовных дел в архивах. Там, в следственных материалах, имелись уже указания на некоторые методы, к которым прибегают спекулянты, чтобы удачнее сбыть товар, максимально себя при этом обезопасив. Потом подняли отказные материалы – те, по которым для возбуждения уголовных дел не хватило улик. Там и там мелькали имена, фамилии, клички, адреса. А потом мы отправились – так и хочется сказать «на место преступления».

Нет, не ждите рассказа о том, как мы внедрялись в преступные группы, рискуя жизнью. Как во всяком НИИ, наша «научная» работа подразумевала скорее незаметный кропотливый повседневный труд, чем единоразовое геройство. Мы были дружинниками, постовыми милиционерами (вспомнил молодость!), тороватыми покупателями, незадачливыми приезжими.

Мы не просто смотрели. Мы наблюдали. Делали выводы. Готовились.

Потом оказалось, что тех, кто «делал погоду» на Беговой, – всего несколько десятков. Потом – это уже после того, как к нам на подмогу пришли новые и новые наши сотрудники. После того как была закончена вся эта огромная работа. Когда настало время, мы знали все, что нам было нужно. Откуда берется «товар», как он доставляется к магазину, как и кем реализуется. Знали, кто держит джинсы в машине на другой стороне улицы. У кого партия очков в камере хранения на Белорусском вокзале. Чей напарник сидит с сумкой в сквере. Знали даже про квартиру, которую группа спекулянтов, скооперировавшись, сняла в трех троллейбусных остановках от магазина, чтобы возить туда «клиентов». А главное, мы отделили, как говорится, плевела от зерен. В поле нашего зрения остались только те, кто сделал спекуляцию не просто главным, а единственным источником своих доходов. Те, на ком, в сущности, держалась «Беговая» как явление. Дальнейшее было делом техники, и рассказывать об этом неинтересно. Спекулянты – не та публика, при задержании которой случаются погони и схватки. Важно другое: нынешнее поколение молодых москвичей и не помнит, пожалуй, что это было: «комок» на Беговой»…

Может показаться, конечно, что я слишком далеко ушел в сторону от «бензинового» дела, с которого начал. Ничуть. Общее между ним и делом о спекулянтах с Беговой есть, и немало. Во-первых, начало. Едва только мелкие единичные факты хищения бензина, недолива, пересортицы стали превращаться в явление, поднял свой голос наш главный помощник и опора – общественность. Посыпались возмущенные письма, жалобы. Писали водители, писали те, на чьих глазах жили, безнаказанно богатея день ото дня, «скромные» работники АЗС. Писали и народные контролеры.

И дальше тоже все было похоже, если говорить о самом подходе к проблеме, о, так сказать, методологии. Не схватить за руку одного, другого, третьего – вырвать с корнем саму возможность расхищать народное добро.

Конкретные способы, впрочем, наряду со старыми, испытанными, приходилось и изобретать. Снова начинали с архивных, запылившихся уже дел. И обнаруживали для начала, что кое-кто из тех, что проходил здесь как свидетели, теперь мелькает в жалобах граждан. А потом были пробные рейды, во время которых фиксировались факты скупки и продажи талонов госфонда, заправки частных автомобилей на государственных колонках, «работа» слесарей, скручивающих показания счетчиков, факты недолива и пересортицы… Все это собиралось, сортировалось, анализировалось. И заставляло углубляться в поиски причин, условий, требовало проследить за корнями явления.

Не оттого ли могут водители торговать талонами госфонда, что во всех автохозяйствах города создаются неучтенные излишки топлива за счет механического нарушения пломбировки спидометров? Попросту говоря, основная масса спидометров поломана!

Не оттого ли, что при возврате автомашин в парк не производится ежедневное снятие фактических остатков горючего в баках? Не оттого ли, что нормы списания горючего далеко не всегда соответствуют его фактическому расходованию? А это приводит к припискам и незаконному получению премий! И не оттого ли, что фонды ГСМ выделяются огульно на общее количество техники, среди которого есть автомашины, подготовленные на списание, стоящие в ремонте?

Снова была неимоверная, кропотливая, подчас скучная бумажная работа десятков людей на протяжении многих месяцев. И снова был результат: десятки привлеченных к ответственности расхитителей, сотни тысяч возвращенных государству денег. Но самый главный результат мы мечтали увидеть впереди.

«…целесообразным:

1. Выйти в Госкомитет нефтепродуктов СССР и Министерство автомобильного транспорта СССР с предложением об установке на всех АЗС города кассовых аппаратов, заблокированных со счетчиками топливно-раздаточных колонок, что позволит обеспечить контроль за использованием талонов.

2. Пересмотреть нормы расхода бензина на автотранспорт.

3. Во всех автохозяйствах Москвы обязать механиков колонн ежедневно производить замеры фактического остатка бензина в баках…»

В общем, в этот вечер работать мне предстояло допоздна…

Давайте прощаться. Оставим капитана милиции Сергея Кузина наедине с пишущей машинкой. Не будем ему больше мешать. Ведь он занят сейчас очень важным государственным делом. И завтра – как обычно – у него снова будет нелегкий, полный забот день.