Текст книги "Сущник"
Автор книги: Михаил Сизов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
Старик и мальчик сошли с дорожки в обширном холле перед высоким порталом. Сделали несколько шагов…
– Проход только для владельцев стазис-камер, – вдруг раздался голос.
– Тьфу ты, ёханый бабай. Напугал, – чертыхнулся дед. – Кибер, этот мальчик со мной.
– У него нет права прохода в консерварий.
Степаныч спорить не стал, виновато глянул на Марчика:
– Вот ведь, старый пень, не подумал.
– Деда, а кто такой ёханый бабай?
– Старичок дурной, вроде домового. Что ж, придётся возвращаться…
Марчик чуть не расплакался – так хотелось увидеть того, кто рассказывает сказки перед сном:
– Киба боится, что я у него что-нибудь сломаю?
– В ковчеге ничто не ломается… во всех смыслах. Ладно, поедем в другое место, посмотришь на это «ничто».
Снова они куда-то двигались в лабиринте переходов, коридоры становились всё уже и угрюмей, одни голые стены. Наконец остановились в длинном коридорчике. Дед показал на стену:
– Это внешняя обшивка ковчега, за ней уже космос. Она двуслойная, состоит из толстой металлической брони и тонкой, которая тоньше скорлупы. Как думаешь, какая броня крепче?
Не дождавшись ответа, Степаныч плюнул на пол, и тут же из пола вынырнуло блюдце, мигающее красным предупредительным огоньком.
– Принеси-ка, братец, униключ, – скомандовал старый космолетчик. Робот-уборщик скользнул в противоположную от обшивки стену и вернулся с блестящим металлическим прутом. Дед поднёс его к обшивке, на которой засветилась сетка из квадратов, провёл по стыкам, и одна из панелей отвалилась. На её месте зияла тьма. Марчик сразу почувствовал, что там ничего нет. Дед сунул в пустоту стержень, и он исчез.
– Вот из чего состоит вторая броня. Её никакой метеорит, никакая бомба не порушит. Можно засунуть туда все планеты, все звёзды, всю вселенную – и ноль реакции.
– Деда, а откуда взяли это ничто?
– Да уж всяко не из нашего космоса, в нём-то ничто нету. А откуда взяли… пёс его знает. Ковчег строили, когда уже открыли эос и запустили там эос-компьютер с беспредельной памятью – тот самый внешник, о котором я говорил. Вот с помощью внешника и конструировали. Его спрашивали, а он выдавал формулы, разные решения, которые были не понятны, но один хрен работали. Такая вот бесовщина.
Старый космолетчик приладил панель на место, и они в молчании отправились к центральному колодцу, где была устроена часовня. Григорий Степанович помог Марчику поставить свечку перед Николой Угодником, затем, глядя на икону другого святого, с белой шапкой на голове, стал креститься:
– От нападения иноплеменных сохрани, старыя утеши, юныя настави, безумныя умудри, плененныя возврати…
– Деда, ты кому молишься?
– Иоанну Новгородскому, архиепископу, который верхом на бесе в Иерусалим летал. Он для меня духовный покровитель космоплавания. Всю молитву наизусть я не знаю, а вот эти слова запомнились. Хорошо сказано. Про нас с тобой… Ну, заглянем теперь в мою каюту.
Григорий Степанович жил на третьей палубе нижнего жилого яруса, прямо над техническим ярусом. Домик его был скромный, с пластиковыми стенами. В «каюте» обнаружилось много настоящих вещей: велотренажёр с беговой дорожкой, разные металлические приборы, древняя вычислительная машина, пузатый сейф – всё это было снято с космолёта «Ермак», на котором дед когда-то летал инженером-программистом. Тут же на полке стояли модели космолётов, они Марчика не впечатлили: какие-то бублики и шары, нанизанные на палочки. Папин парусник был интереснее, в нём больше всяких штучек. Дожидаясь, когда дед закончит возиться со своими банками, Марчик заскучал.
– Ты, наверное, устал, – заохал старик, заметив кислый вид мальчика. – Подожди, сейчас воду у гриба сменю. Без меня тут робот орудует, а гриб любит человеческие руки. Вон как обрадовался!
Марчик смотрел, как хозяин каюты сухими морщинистыми ладонями аккуратно подхватывает желеобразную лепёшку и пересаживает в другую банку, и видел, что гриб – живой, настоящий. Но где в нём радость? Шутит дедушка.
* * *
Вначале они построили муляж ковчега. Дед доверил малышу вылепить ландшафт креариума, и Марчик, вспомнив виденное, с помощью кибера сделал горы, большое озеро. Готовые палубы насадили на оси гравитационных колодцев, сверху и снизу накрыли полусферами – и впрямь получилось яйцо. Дед придумал фокус: когда берёшь яйцо в руки, то оно становится прозрачным, и каждая деталь внутри видна. Вторую модель, «Ермака», построили быстрее. Но тут занятия прервались – бывший космолетчик вдруг перестал выходить из своего флигеля, поскольку впал в глубокий запой. Мама тоже не баловала вниманием, появляясь на пол часика утром и вечером, уверенная, что старик занимается с ребёнком. Уже месяц, как она вернулась к терроформированию планеты, и работа после долгого перерыва её увлекла. Отец тоже был постоянно занят. Марчика сложившаяся ситуация вполне устраивала. Ведь он теперь одинокий путешественник-землепроходец. Сначала мальчик просто игрался, катаясь в гравитационных колодцах, затем стал исследовать палубы ковчега. На жилых уровнях было не интересно, там кругом стояли защитные поля, охранявшие частные владения. Обсерватория тоже не привлекла, она стояла совершенно пустой, с забелённым куполом. А креауриум оказался занятым – Марчик заметил парус чьей-то лодки на озере, что разрушало все фантазии о затерянном мире. Поэтому малыш взялся «открывать» технический ярус.
Место для базового лагеря нашлось не сразу. Сначала Марчик исследовал главные коридоры, затем взялся за их ответвления, которых было множество – плоские и круглые тоннели, словно запутанные кишки, пронизывали весь уровень. Некоторые были очень низкие, так что малышу приходилось ползти на коленках, прилепив фонарик ко лбу. Явно лазы эти предназначались для роботов-ремонтников, что радовало: значит, многоглазый Аргус, как называл кибера-хранителя дедушка, его здесь не увидит. В одном из таких аварийных проходов Марчик и облюбовал местечко. Принёс из дома светильник, запас продуктов и, конечно, арбалет со стрелами. Кто же ходит без оружия по заброшенной планете и лабиринтам, оставшимся от инопланетян? Дедушка долго летал в космосе и не смог обнаружить иные миры, а он, космолетчик Марк Старков, стал их первооткрывателем. Опасности и разные тайны здесь на каждом шагу, но он всё преодолеет!
Первым делом надо защитить базу от проникновения инопланетных чудовищ, закрыть вход панелью. Как её добыть? Известно как! Плюнуть на пол и произнести волшебное заклинание: «А ну-ка, братец, принеси мне униключ». Завладев инструментом, мальчик ушёл подальше, чтобы следы взлома не привели вражеских разведчиков в его штаб, и снял со стены панель. Под ней не было чёрной пустоты, а поблёскивала какая-то металлическая решётка. Сразу же появились «братцы», но малыш успел бросить панель на пол и усесться на неё, нацелив на роботов арбалет. Те покружили вокруг человека и откуда-то приволокли запасную. Был интересно наблюдать за спорой работой «братцев». Спустя время малыш обнаружил, что униключ умеет резать. Синий луч не обжигал ни руку, ни одежду, а на полу оставлял глубокие борозды. Добыв ещё одну панель, он вырезал два круглых щита и закрыл ими туннельные проходы к базе. Цитадель готова. Теперь можно было взяться и за исследование «планеты».
Долгие часы между завтраком и ужином Марчик пропадал на техярусе. Судя по модели ковчега, он занимал почти четвёртую часть «Назарета». Огромный мир! Было в нём много совершенно пустых пространств, словно строители передумали устанавливать здесь механизмы. Или это про запас? Другие залы и закутки напоминали склад забытых вещей. Определять, какое помещение служебное, а какое для общего пользования, было просто – все входы для техперсонала помечались одним и тем же значком: приземистый цилиндрик, из которого вверх на две стороны зонтиком бьют две пунктирные линии. «Родничок с фонтаном», – догадался Марчик. Однажды за прозрачным защитным полем, преградившем вход в какой-то ангар, маленький путешественник увидел силуэты космических кораблей. На их бортах также красовались значки родника с бьющими вверх струями. Наверное, на этих кораблях прилетели сюда с древней Земли жители ковчега. Вот бы туда проникнуть!
Недоступной оказалась и главная цель – обиталище кибера. Марчик ползал по узким кишкам аварийных ходов, но ни один из них не привёл в центр техяруса. Враг хитёр! В этой игре кибер был врагом, к которому надо незаметно подкрасться, прячась от его тысячи глаз. А вечером, перед сном, кибер становился другом. Так и должно быть в игре, где роли меняются в одночасье.
Представлёныши
– Киба, пока не надо сказки, сначала скажи: что такое эос?
– Тебе, Маркус, знать это рано.
– Ты как дедушка! Рано, рано… почему рано? – Марчик сел в кровати и с досадой хлопнул ладошкой по одеялу.
– Ты сейчас находишься на первом этапе воспитания существимости, цель которого – подготовить тебя к пребыванию в эосе. Эос рассуществляет. Чем дальше будешь от него сейчас, тем крепче станет твоя существимость в будущем. Не думай об эосе, сотри его из памяти.
– Ладно, сотру, – мальчик с силой потёр свой лоб. – Видишь? Всё стёр. А теперь скажи, кто такой ёханый бабай?
– Это недопустимое ругательство, произнесение которого в общественном месте влечёт за собой суровое наказание, вплоть до высшей меры – социальной изоляции. С татарского языка ругательство «ё ханэ, бабай» переводится как «тебе конец, дедушка». Упоминание возраста в равной степени не этично, как и прямое пожелание смерти. По человеческим законам нет большего оскорбления для вечника, чем это. Рекомендую никогда не произносить эту фразу.
– Во-о как, – с сомнением протянул Марчик. – А я всегда дедушку дедом называю. И он говорил, что бабай это домовой. Киба, расскажи про домовых. Какие они?
– По народным представлениям, домовые любят принимать разные виды. Чаще это плотный низкорослый старичок…
– Ага, Киба! Ты сказал «старичок»!
– Мы же говорим о вымышленном персонаже, а не о человеке. Так вот, чаще это старичок, одетый в синий кафтан с алым поясом или в одной рубахе. У него косматая белая борода. Народ верил, что ладони и подошвы у него мохнатые, только лицо около глаз и носа без волос. По ночам он гладил спящих, и если его рука мягкая и тёплая, то это предвещает счастье и богатство, а если холодная и щетинистая – то быть худу.
Марчик откинулся на подушку, натянул одеяло до подбородка:
– Киба, расскажи сказку про домового. Только про доброго, не щ-щетинистого.
– Слушай тогда про маленького домовёнка из старинной книжки Татьяны Александровой. В одной деревеньке в избе под печкой жил домовёнок Кузя. Он был ребёнком, всего-то шестьсот лет от роду. Побежал он в лес гулять, налетел с размаху на огромное дерево и кувырк вверх лаптями. Дерево говорит ему: «Куда бежишь? Почто спешишь?» Кузя отвечает: «А я позабыл, откуда прибежал!»
– Ой, а почему он позабыл?
– Заблудился. Слушай дальше. Из листвы высунулась зелёная лапка, ткнула пальцем в чащу: «Ты пробежал мимо сосен Кривобоконькой и Сиволапки, между осинами Рыжкой и Трясушкой, обежал куст Растрёпыш, пободал Могучий дуб – и лапки кверху».
– Как же он заблудился? – снова прервал малыш, переживая за Кузю. – Я вот в ковчеге ещё ни разу не заблуждался.
– Здесь в ковчеге всё настоящее и постоянное. А когда ты вырастешь, то попадёшь в волшебный лес, где живут сейчас твои мама и папа. Это эос, о котором ты спрашивал. Он такой изменчивый, как во сне – стоит подумать, и деревья уже другие. И чтобы в них не заблудиться, тебе нужно будет научиться запоминать их имена и каждый свой шаг.
– Как научиться?
– Очень просто. Запомни всё, что увидишь ночью во сне, а утром мне расскажешь. Если сможешь во сне дорогу запоминать, то не заблудишься и во взрослом лесу.
– А ты мне поможешь?
– Конечно.
– Тогда можно я буду называть тебя Кузей?
– Хорошо. И вот пошёл Кузя обратно домой и сундучок свой расписной потерял. Тут лешик пришёл ему на помощь, говорит:
«Повторяй за мной: потерял, пошёл, нашёл!»
«Пошёл, нашёл, потерял!» – нехотя подтянул Кузька.
«Нет, не правильно!» – поправляет его лешик.
«Потерял, пошёл, нашёл!» – сказал Кузя, и тут сразу нашёлся сундучок. Вот так и ты, Марчик, должен будешь такие заветные слова-якоря знать, чтобы в представлёнышах не потеряться.
– А представлёныши – это то, что во сне снится?
– Про них я в другой сказке расскажу. Слушай дальше. Приходит Кузя в свою деревню…
* * *
– Серёж, ты уверен, что Марчик не поранится?
– Это же не ножик и не допотопная пила, а универсальный ключ, высокая технология. Он режет только неорганику.
Муж и жена сидели в беседке, увитой виноградом. Елена почувствовала, что Сергей приоткрылся, и заглянула в его сознание. Муж излучал уверенность.
– Не переживай, – сказал он, – у кибера всё под контролем. Пусть мальчик думает, что он один одинёшенек в своих путешествиях по ковчегу, это на пользу существимости.
– Да, и с представлёнышами кибер хорошо придумал. Думаешь, пора уже начинать морфотренинг?
– Пора. У Маркуса за последний месяц сильно развилось воображение, как бы не упустить момент.
– Что ж, доверимся киберу. А то Степаныч…
– Да, наш Гриб совсем умом тронулся. Нет бы в дабле куролесил, так ведь свой собственный организм алкоголем разрушает.
– Мне кажется… нельзя, конечно, так говорить…
– Думаешь, он хочет умереть? Дед очень долго живёт, и кто знает, какими будем мы на его месте.
– Мы не будем на его месте, Серёжа. Нас же двое. И у нас есть Марчик.
– Да, конечно, милая, – улыбнулся муж, кивнул супруге и подумал о своей работе, о датацентре. На месте беседки с эос-даблом Елены возник зал с высоким куполом, на котором ломко извивались графики и мерцали столбики цифр.
* * *
– Кузя!
– Да, Маркус.
– Ты здесь?
– Я всегда здесь.
– Помнишь, ты вчера рассказывал сказку о домовёнке?
– Я всегда всё помню.
– Расскажи ещё, Кузя!
– Хорошо, если ты пообещаешь рассказать мне завтра то, что увидишь во сне.
– Какой ты вредный, Кузя! Извини, вчера я не запомнил, а теперь постараюсь. И какая у тебя сказка?
– Слушай. Наступила зима, выпало много снега. Рядом с родительской избой построил Маркушка собственный домик – из снега вылепил.
– Это про меня сказка? Вот здорово! А домовой там будет?
– Обещаю. Если быть точным, Алексей Толстой написал сказку про Петю, но ты представь, что это о тебе. Слушай дальше. Наутро залез Маркушка в свой снежный дом, а там сидит какой-то мужичок мал-мала меньше, весь в лохматой рыжей бороде, из которой только глаза видны. Увидев Маркушку, старичок сделал ему козу… Коза – это домашнее парнокопытное животное семейства полорогих. Надо полагать, он изобразил козу с рогами, растопырив два пальца и приложив их к своей голове.
– Кузя, ты не останавливайся, рассказывай!
– Засмеялся Маркушка козе, просит ещё сделать. «Не могу, – отвечает мужичок, – я домовой, боюсь тебя напугать очень». В общем поселился домовой в Маркушкином снежном домике, из снега себе дочку вылепил, сказал: «Играйте, ребятишки, только меня в бок не толкайте», – и тут же уснул на всю зиму. А домовая дочка говорит шёпотом: «Давай в представлёныши играть».
«Давай, – отвечает Маркушка. – А это как? Чего-то боязно».
«А ты представь, будто на тебе красная рубашка, ты на лавке сидишь и около крендель».
«Вижу», – говорит Маркушка, и потянулся за кренделем. Потом представили они, что пошли в лес по грибы. Ой, сколько там грибов! «А есть их можно? – спрашивает Маркушка. – Они не поганые, представленные-то грибы?»
«Есть можно».
Так играли они каждый день, и где только не побывали, придумывая себе разное. Наступила весна, начал Маркушкин домик таять. Заплакал Маркушка: не будет теперь представлёнышей! Тут появилась домовова дочка и говорит: «Глупый ты. Весна идёт, она лучше всяких представлёнышей!»
И побежали они в лесную чащу играть, только не в представлёныши, а в настоящие игры. Хорошо им было…
А теперь засыпай, Маркус. Во сне у тебя будут представлёныши, и постарайся подчинить их, чтобы они тебе повиновались. А если не сможешь, то просто запоминай их, чтобы мне рассказать.
– Угу, – прошептал засыпающий ребёнок, погружаясь в изумрудное сияние сказочного леса.
Так слагались дни и ночи. Днём Марчик путешествовал по ковчегу с игрушечным арбалетом за спиной, а ночью странствовал по своим снам, вооружённый инструкциями кибера.
– Запоминать сны Маркус научился, – докладывал кибер родителям мальчика, – но не достиг и первой ступени морфоконтроля. Сновидения идут потоком, и Маркус плывёт по ним, не фиксируя, что всё это ему грезится. Он не может очнуться во сне, не говоря уже о том, чтобы этим сном управлять, формируя образы и сюжеты. Мы пытались с ним запрограммировать память на кодовые слова и образы, устанавливали «якоря», которые бы рефлективно вызывали самоосознание, но результат отрицательный.
– Что будем делать? – обратился Сергей к жене. – Есть медикаментозные средства, гипноз. Технологии давно обкатаны, проверены временем.
– Химию ни в коем случае! И внушение тоже вредно, для психики.
– Моя жена атавистка, современные методы отвергает на корню, – шутливо пожаловался киберу Сергей и спросил его. – А что у нас в индустриальную эпоху пользовали?
– В XIX веке книгу-руководство по управлению сновидениями написал психолог Фредерик ван Эден, который и придумал термин «осознанное сновидение». Эден утверждал, что с помощью его техники можно во сне летать и встречаться с умершими. Надо отметить, к старости у Эдена проявилось серьёзное психическое расстройство.
– Понятно. Что ещё?
– В ХХ веке много литературы на эту тему выпустили Международная ассоциация по изучению сновидений и другие подобные организации. Очень популярны были курсы по теории и практике осознанного сновидения при Стэндфордском университете, особенно те, которые вёл профессор Стивен Лаберж.
– Что он предлагал?
– Чтобы человек осознал, что он спит, Лаберж советовал применять во сне простейшие приёмы. Например, посмотреть на себя в зеркало – во сне отражение должно видоизменяться. Включить или выключить свет в комнате – во сне выключатель может не работать. Посмотреть на часы с секундной стрелкой – она движется не так. Прочесть дважды какую-нибудь надпись – она меняется. Долго смотреть на свои руки – в сновидении они начинают изменять внешний вид…
– Достаточно, – нетерпеливо прервал Сергей. – Это всё психика. Меня интересует, какие тогда были приборы, аппаратные приспособления, вызывавшие осознанный сон?
– В то время использовались приборы «СОН-5» и «Nova Dreamer». Они перед сном надевались как очки, и лампочки на них включались, когда прибор фиксировал быстрые движения глазных яблок, свойственные началу сновидений. Сигнал от лампочки воспринимался через закрытые веки как красные кольцеобразные вспышки света. Эти вспышки напоминали спящему о том, что он спит.
– Ну, хоть что-то…
Но чудо-очки не помогли Марчику. Вспышки света сливались с виденным во сне – домовёнок Кузя врезался в дерево, и от искр горел лес, взрывалось искусственное солнце на куполе, в кипящем озере плавились пластмассовые рыбы. Борясь с кошмарами, Марчик скидывал с себя очки и спал дальше.
– Зачем нам эти допотопные очки? – пытался решить проблему физик Старков. – Фазу быстрого сна кибер и так определит, а лазер можно установить на потолке спальни или на летающей платформе.
– И ребёнок не сможет защищаться от этого? – возразила жена. – Мне кажется, вся беда в том, что Марчик растёт один, без друзей. Живёт в своём мире, где нет соревновательности.
– Предлагаешь родить ему братика?
– Ну уж нет! Мне этих родов хватило…
Встреча
Когда Марчику исполнилось шесть лет и минула зима, было объявлено, что сразу после Пасхи ему, Маркусу, предстоит приветствовать нового насельника «Назарета». По давно заведённому ритуалу встреча произойдёт в космосе, посерёдке между двумя ковчегами, и принимающей стороной должен быть самый юный член общины, что символизирует доверие к гостю и веру в будущее. Эта новость вовсе не взволновала мальчика, поскольку было много и других событий. Великий пост – самое счастливое время! Мама и папа теперь настоящие, из стазис-камер вышли и остальные назаретяне, так что каждый день в доме полно гостей, и каждый норовит поиграть с ребёнком. Часто собирались и в храме. К удивлению многих, Григорий Степанович, давно уже не покидавший анабиоз даже на Пасху, не пропустил ни одной обедницы. Марчик видел, каким просветлённым выходил дед после исповеди у пресвитера. Деда было не узнать – степенный, с отпущенной до пояса окладистой бородой.
В середине апреля, за две недели до Пасхи, отец повёл сына репетировать «сретение». Сначала надо было показать мальчику звёзды, чтобы он в ответственный момент не испугался открытого космического пространства. Сергей знал, что у педагогов нет единого мнения, полезно ли ребёнку это видеть. С одной стороны, звёзды реальны, и это на пользу существимости. С другой – созерцание их может очаровать и возбудить в малыше фантазии, уводящие от реальности. А посему требовался родительский контроль… В обсерватории отец включил прозрачность купола. Открывшееся глазам потрясло Марчика. Никакого сомнения – это бесконечное пространство в ярких точках с живым, почти осязаемым светом было настоящее. Как разительно оно отличалось от нарисованного ночного неба в их дендрарии! Затем настал черёд выйти «за околицу», – произнося это, Сергей Николаевич, бывший филолог, подмигнул сыну, мол, не боись, тут рядышком прогуляемся.
Лепестки шлюзовой камеры раскрылись, и в пустоту медленно продрейфовал воздушный пузырь с двумя плавающими человечками внутри – ничтожными пылинками мироздания. Сергей взял сына за руку, но вскоре отпустил – тот в невесомости держался свободно, наученный играми в гравитационных колодцах. Вот он подплыл к невидимой оболочке, оттолкнулся и вернулся к центру, где висело кольцо генератора силового поля. Ловко ухватившись за него, мальчик огляделся, чуть ли не шёпотом проговорил:
– Папа, у космоса, что, нет конца?
– Как бы тебе объяснить… он есть, и его нет. Вот мы сейчас внутри шара – у него есть конец?
– А-а, понимаю…
Сергей внимательно посмотрел на сына. По-детски, лопушком, оттопыренные уши на короткостриженой белобрысой головушке выдавали в нём ребёнка. А глаза – серьёзные, внимательные. Как Маркус вырос! Ребёнок обратил взор к сверкающим созвездиям, и профиль его личика закостенел в холодном белом свете.
– Маркус, вселенная кажется бесконечной, – заговорил Сергей, испугавшись, что вот оно, начинается у мальчика звёздное очарование, – но это не так. На самом деле вселенная очень маленькая по сравнению с Божьим мирозданием. Тебе дед рассказывал, почему в космонавты набирали верующих людей?
– Он говорил, что православный никогда не станет шизиком, – безразлично ответил мальчик, глядя на звёзды.
– И старый Гриб прав…
– Папа, не называй деда Грибом! – Марчик возмущённо обернулся к отцу.
– Хорошо, не буду. Так вот, в дальних экспедициях мы не одиноки – рядом Бог, ангелы, души умерших святых. И для нас космос – всего лишь падший мирок, над которым царит вечное Небо, настоящий наш дом. Оно всегда рядом. Мы можем шагнуть туда из любой точки вселенной, где смерть застигнет нас. Поэтому чего бояться?
– Папа, а это настоящее Небо кто-нибудь видел?
– Святые люди видели.
– А вдруг они врут?
– Святые не врут, иначе какие же они святые? Но, вижу, в тебе заговорил будущий учёный, и это радует! Так вот, как учёный учёному скажу: гипотезу о Небе подтверждает факт существования эоса, из которого следует, что наша материальная вселенная является частью чего-то большего. Многие считают, что эос является преддверием Неба или своего рода его мембраной.
– Папа, почему мне никто не рассказывает об эосе?
– Потому что…
– Мне ещё рано? Так все говорят! Даже Кузя.
– Сначала тебе надо вжиться в естественную, нормальную систему мер, а потому уже брать в голову многомерность эоса. Но, наверное, пришла пора что-то прояснить… Вот представь, что пузырь, в котором мы находимся, это вся наша вселенная, а то, что вовне – это эос. Мы маленькие, а он бесконечный. Лучше даже так сказать: в отличие от нашего мира, там нет понятия о начале и конце, там совсем иное пространство, поэтому он даже больше, чем бесконечность. Хотя «больше» и «меньше» там тоже нет.
– А что там есть?
– Как минимум, там есть всё. Все вероятности того, что может быть. По этому признаку великий наш учёный Маер и обнаружил эос, назвав его Экзогенной Областью Случайностей. Там иной космос, который постичь мы не можем, поэтому описываем как область неопределённости. Как неопределённость он и проявляется в нашем мире, на квантовом уровне. Знаешь, что такое квант? Если мы возьмём какой-нибудь предмет и начнём его делить, разрезая каждый кусочек снова и снова пополам, то в конечном итоге образуется такой маленький кусочек, который дальше делить нельзя. Почему нельзя? Потому что резать можно только вещество, а этот кусочек-квант уже не является веществом. Точнее, он находится на границе вещественности, в квантовой неопределённости – проявляет себя то как вещество, то как некое состояние, отражающее информацию. Там, на квантовом уровне, и проходит рубеж между нашим вещественным миром и эосом. Через квантовые дырочки мы можем проникать за этот рубеж, отправляя в эос и получая обратно информацию, можем даже овеществлять в эосе свою информацию – креатить даблы, всякие вещи – поскольку вещество и состоит, грубо говоря, из остановленной информации, заданного значения, о чём до сих пор спорят. Мы этим пользуемся, хотя до конца и не понимаем. Тем более, тебе пока что этого не понять.
– Я понял. Эос – он внутри нас, в наших атомах.
– Не совсем так. Эос находится в другом измерении, поэтому он для нас и внутри, и вовне. В эос можно попасть, или провалившись внутрь материи, или выйдя вовне за оболочку материальной вселенной.
Заметив недоумение сына, папа-физик пояснил:
– Хорошо. Представь, что мы пожелали выбраться наружу вот из этого пузыря. Есть хитрый способ – взять и вывернуть пузырь наизнанку. Это возможно, если внутри пузыря мы найдём дырочку – вроде той квантовой, о которой я говорил. И есть второй способ – взять топор и пробить оболочку пузыря. Он кажется простым, но в нашей реальности его осуществить сложнее.
– Потому что стенки пузыря не пробиваются? В них же силовое поле! – наконец нашёлся мальчик. Быть несмышлёнышем в глазах отца ему очень не хотелось.
– Верно, – подтвердил папа, – этому пузырю, где мы находимся, оболочку создаёт силовое поле. А всей нашей материальной вселенной оболочку образует искривление пространства.
– Там страшно?
– В искривлённом пространстве? Там тьма. Бесконечная тьма. Можно долго лететь и прилететь обратно к тем же звёздам, от которых начал путь. Но мы потихоньку пробиваемся. Через эос мы скреатили зонды на самом краю космоса и запустили их наружу с включёнными выпрямителями пространства. Насколько хороши эти выпрямители, мы не знаем, но пока что зонды летят вперёд, оболочка не отбрасывает их назад. Возможно нам и удастся проникнуть в эос напролом.
– Пап, а зачем напролом, если можно через дырочки эти?
– Ты не внимательно слушал. В эос через дырочки пролезает только информация, что позволяет нам креатить там свои эос-даблы. А во плоти, так сказать, собственной персоной мы сможем заявиться туда только в нашем космосе, на макроуровне. Мы же не квантики, а макрообъекты со своей физикой, отличной от микромира.
– Здорово! Наверное, там можно ангелов встретить?
– Не знаю. Наши богословы полагают, что эос – это всего лишь небесная глина, из которой Творец слепил вселенную. Другие говорят о чистилище, о прихожей Царства Небесного. Доберёмся туда – посмотрим.
Марчик подплыл к оболочке воздушного пузыря, толкнулся от него ногами и сделал кульбит назад. Звёздная сфера закружилась. В сознании всплыла картинка: мерцающие лампочки на ёлке. Три месяца назад, когда после Рождественской всенощной они вернулись из церкви в дендрарий и остановились перед домом, папа попросил Марчика найти на «небе» самую яркую звезду. Хотелось спать, но Марчик послушно задрал голову и указал пальцем на купол: «Вон та похожа на Вифлеемскую». Как только он сказал, перед домом зажглась огнями огромная ёлка. «С Рождеством, с Рождеством!» – запрыгала мама, совсем как ребёнок. Папа улыбался. Они оба были даблами. Гирлянды лампочек на ёлке горели ярче, чем светлячки на куполе, но тоже были не настоящими. И сейчас эта кружащаяся сфера из торжественно пылающих созвездий – настоящая ли? Ведь и она сделана из «глины» для какой-то цели. А что тогда настоящее?
Сергей Николаевич наблюдал, как сын балуется, кувыркается в пузыре, уже не впериваясь глазами в завораживающую звёздную бездну. И мысленно похвалил себя: «Как ни страшен этот зверь, пропедевтика существимости, а у меня очень даже неплохо получается!»
* * *
16 апреля, в праздник Входа Господня в Иерусалим, служба совершалась в храме пророка Илии, сооружённом посреди обсерватории, под самой вершиной купола. От других храмов ковчега эта разборная церковь отличалась тем, что была без стен и маковок – стоял один иконостас, прикрытый сзади полупрозрачной алтарной апсидой. Перед Царскими вратами собралось уже много народа, читался 103-й псалом: «Слава Ти, Господи, сотворившему вся».
Мама сосредоточенно молилась, налагая на себя двуперстное знамение. Её лица за краем большого платка, заколотого под подбородком булавкой, Марчик не видел.
– Из глубины возвах к Тебе Господи, Господи, услыши глас мой… со пророком Захариею возопиим, – голос диакона утончился и пронзительным воплем вознёсся ввысь. Отец положил руку на плечо Марчика:
– Приготовься, сейчас после слов о въезде Господа на молодом ослике будет гиперпрыжок в Скитающийся Иерусалим. Каждый год координаты для него выбираются разные.
Диакон же продолжал:
– Яко се Царь твой грядёт тебе кроток и спасаяяй, и вседый на жребя осле…
Сверкающий звёздный узор на куполе мгновенно поменялся. Там и сям стали появляться серебристые монетки, которые, если присмотреться, были не круглые, а овальные.
– Задержки в полсекунды, – одобрительно кивнул папа. – Это ковчеги нашей Церкви. Одновременно прыгать в одно место опасно, поэтому очерёдность…
Между тем под звёздным куполом разнеслось торжественное:
– Осанна в вышних, благословен грядый Царь Израилев!
Пел хор, пели мама и папа, и весь народ – и звёзды долго дрожали от послезвония голосов.
* * *
Наступила Страстная седмица. В храм ходили каждый день. Впервые Марчик отстоял канон Андрея Критского от начала до конца – как взрослый. Также впервые исповедался. С перечислением грехов вышла заминка, не мог мальчик вспомнить ничего плохого.
