Текст книги "Гончаров и похитители"

Автор книги: Михаил Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

* * *

В воскресенье под вечер экипаж автомобиля Специальной медицинской службы, в народе называемый "собачий ящик", неспешно катил по центральным улицам города, зорко высматривая свою добычу. В кабине рядом с водителем сидел сержант Борис Клюев. Второй сержант, Рахим Маматханов, находился в благоустроенном салоне для почетных клиентов и тактичными замечаниями одергивал покушавшегося буянить пассажира. За полтора часа добросовестной работы в их закромах набралось всего лишь пять глупых алкашей. Небогат улов, что и говорить.

– Во, Сань, смотри, кажется, наш клиент! – Клюев радостно показал на спящего под скамеечкой мужичка. – Будем брать?

– Да на кой черт он нам нужен! – презрительно сплюнул водитель. – Ты что, по его наряду не видишь? Это же безработный, а как ты с него бабки стрясешь? Только место в палате будет занимать да простыни грязнить. Нет, Боря, такой груз нам не нужен. Ты высматривай того, кто поприличнее одет и не совсем пьян, потому что у прилично одетых, но в доску узюзюканных мужиков деньги вытаскивают шустрые пацанята. Мы, как дураки, его привозим, отрезвляем, нянькаемся с ним, а потом он начинает эти несуществующие бабки спрашивать с нас, да еще права качать. Грязное дело получается. Только себе нервы вымотаешь, а результат нулевой. Средняя степень опьянения и приличный вид – вот все, что нам нужно. Понял?

– Понял, – с готовностью отозвался сержант. – Значит, этот хрен нам подходит? – указал он на высокого парня, бредущего навстречу нетвердой морской походкой.

– Этот подходит, – притормаживая напротив любителя "зеленого змия", согласился водитель. – Пойдем грузить. Рахима позови, а то черт его знает, на кого нарвешься.

Не прошло и пяти минут, как удивленный прохожий оказался внутри "собачьего ящика". Озадаченно осмотревшись по сторонам, он пришел к выводу, что эта карета ему не подходит. Ударив ногой по лязгнувшей решетке, он громко заявил:

– Я Левашов! Сержант, ты слышишь, я Костя Левашов.

– Ну и что? – резонно спросил Маматханов.

– А то, что останови машину и сейчас же выпусти меня отсюда.

– Облезешь и неровно обрастешь.

– Ты, мент поганый, да я же тебя придушу.

Просунув через прутья руку, он попытался ухватить сержанта за волосы, но только сбил фуражку. Это обстоятельство Рахима очень расстроило, и он с оттяжкой ударил парня по руке резиновой дубинкой. От боли нахал взвыл, закрутился на месте и отборным матом начал крыть сержанта, милицию и вообще все правоохранительные органы.

Со своей стороны Маматханов в долгу не остался. Изловчившись, он со вкусом перетянул Левашова вдоль спины и, довольный точным ударом, засмеялся легко и счастливо. Трое наиболее трезвых мужиков при виде этой картины невольно улыбнулись.

– А вы чего лыбитесь, в натуре?! Я кого спрашиваю?! – понимая, что с сержантом ему не справиться, переключился на них Левашов. – Суки поганые, козлы вонючие, чего лыбитесь?

– Да нет, мы ничего... – испугавшись, оторопели братья по несчастью. Мы ничего...

– А я чего?! – сузив глаза и поджав губы, обозлился Левашов. – Я чего?!

– Да нет, ничего, – смиренно ответили мужики.

– А ничего, так получай. Убью, сволота! – Оттолкнувшись от поручней, вложив в удар весь вес своего тела, он каблуком башмака заехал крайнему алкашику в нос. На белую рубашку и светлые брюки незадачливого насмешника рекой хлынула кровь, в считанные секунды перекрашивая его одежду в алые и багровые тона. Его товарищи, видя такой оборот дела, в ужасе отпрянули и вжались в углы сидений. – И вас, сук крученых, я тоже достану. Замочу, козлов! Одного уже замочили и вас замочим, – беспорядочно размахивая руками, зашелся он в приступе злобы.

Покалеченный мужичок тихонько всхлипывал. Пытаясь остановить кровь, он прижал к носу платок и откинул голову на сиденье, тем самым совершенно обнажив кадык. Это не укрылось от взгляда злобствующего подонка. Отойдя к решетке, он уже примеривался, как ему сподручней рубануть ребром ладони несчастного и поставить на этом деле жирную точку. Удар резиновой дубинкой по голове нарушил его планы. Пронзительно завизжав, он упал в проход и в истерике задергал ногами.

– Саня, у нас ЧП, быстро поезжай "домой", – через переговорное устройство сообщил Маматханов. – Кажется, перелом носа или переносицы.

– Понял, – ответил водитель. – Надеюсь, не ты постарался.

– Нет, наш последний клиент. На кой черт вы его взяли? Его надо не в трезвяк везти, а в психушку. Совсем ненормальный.

– Помощь нужна?

– Да нет, я его уже успокоил. Давай побыстрее. Мужик кровью захлебывается.

По приезде "домой" ничем себя не проявившие алкаши были помещены в комфортабельные палаты с хрустящими простынями и прохладной питьевой водой. Хулигана Левашова заперли в привилегированную камеру с жесткой тахтой и удобными фиксаторами. Изувеченному мужику медсестра оказала первую помощь, остановила кровотечение и вызвала "скорую", после чего дежурный капитан, в знак особого расположения, предложил ему кресло возле своего стола.

– Зачем, не надо, – не на шутку сконфузился пострадавший. – Я здесь, на лавочке, посижу.

– Краснов, иди сюда, – повторил приглашение капитан. – Я же тебя не в ресторан зову. Садись и пиши заявление, а потом, если разрешат врачи, пойдешь домой.

– Какое еще заявление? – забеспокоился Краснов. – Зачем мне заявление?

– Заявление на имя начальника милиции о том, что тебя избил Левашов.

– Это еще зачем? – непонимающе прогундосил Краснов.

– Затем, что он нанес тебе побои, как минимум, средней тяжести и за это должен понести наказание. Садись и пиши.

– Только попробуй, – заверещал со своего прокрустова ложа Левашов. Только попробуй. Напиши и считай себя трупом.

– Так, налицо еще и угроза убийством, – ухмыльнулся капитан. – Ты себе, Левашов, годка на три насобираешь, если суд учтет еще угрозу сержанту при исполнении служебных обязанностей. Пиши, Краснов, и ничего не бойся.

– Может, не надо? – боязливо глянув на дергающегося Левашова, заныл Краснов. – Он же псих, он точно меня убьет, а у меня двое детей.

– Никого он не убьет, не успеет, на него завтра же будет заведено дело. Пиши, Краснов, – приказал капитан и скрылся в крохотной комнатке позади дежурной части.

– Если ты напишешь хоть строчку, то я из тебя душу вышибу, предупредил Левашов. – А если не я, то мои дружки. Что, не веришь? В прошлую субботу одного муфлона они замочили, замочат и тебя.

– Замочили, говоришь? – выходя из каморки, спросил капитан. – А кого это они замочили и кто эти мочильщики?

– Да это я так, – побледнев, сразу слукомился Левашов. – Просто стращаю. Дуру гоню.

– Ну-ну, стращай дальше, – набирая телефонный номер, разрешил капитан.

* * *

Весь день Макс Ухов провел как на иголках. Только ближе к вечеру он набрался решимости и позвонил домой своему начальнику. Приготовившись к самому худшему, он спросил о состоянии Кости.

– В больнице он, – со злостью ответил полковник. – Ушиб головного мозга средней тяжести, перелом ключицы и еще яйца ему разбили и отбили почку. Доигрались, соколики! Идиоты недоразвитые, хотя развитых идиотов вроде не бывает.

– Простите, Алексей Николаевич, на его месте должен был оказаться я.

– Ладно уж, проехали. В общем, жить будет, только ты его в ближайшие дни не трогай. Пусть немного его подштопают. Лучше найди тех подонков, а если понадобится моя помощь, то всегда пожалуйста. Как там на работе?

– Здесь все в порядке. Тревожных сообщений не поступало.

– Ну и ладно. Звони, если что...

Положив трубку, Ухов несколько минут смотрел в одну точку, потом отшвырнул пачку надоевших сигарет, вскочил и стремительно, словно пытаясь догнать вчерашний день, зашагал по кабинету, накручивая метры и успокаивая нервы.

Первый звонок раздался в начале шестого. Звонили Андрей Волков и журналист Иван Баранов. Звонили из Комсомольского района.

– Ну что там? – даже не стараясь скрыть нетерпение, закричал Ухов. Как дела?

– Как сажа бела, – хмыкнул в трубку Волков. – Макс, кажется, мы вышли на след одного из твоих корешков, а точнее сказать, на Кнута.

– Я сейчас подъеду! – заорал Ухов.

– Погоди, не спеши, надо выяснить поточнее. Какого цвета были похищенные ковры?

– Черт их знает, но большие. Кажется, один синий с золотистым орнаментом, а другой красный, но без орнамента, а с какой-то вязью.

– Это то, что нам нужно. Позвоним через час, а ты покуда кучкуй, собирай остальных. Нам потребуется парочка ребят, сам я, как ты понимаешь, в этой операции участвовать не имею права.

– Я прихвачу с собой Сергеева и Давыдова.

Вся компания из шести человек собралась в восемнадцать часов, а пятью минутами позже позвонил Волков и велел подъезжать на рынок к северо-западной его части. Несмотря на протест Ухова, туда направилась вся группа, пообещав не вмешиваться до поры до времени.

Иван Баранов внимательно рассматривал косметику, когда сзади к нему подошли Ухов и Давыдов. Тронув его за плечо, Давыдов поинтересовался:

– Девушка, а какие прокладки вы предпочитаете?

– Те, которыми можно заткнуть твою пасть, – не оборачиваясь, отбрил журналист. – Максим, взгляни на забор. Это твой ковер?

– Не мой, а дядькин, – посмотрев на висящий красный ковер, уточнил Ухов.

– Тогда все на мази. Андрей тут потерся и выяснил, что женщина, которая его продает, просит за него тысячу двести рублей. Покупатели говорят, что дорого, но она отвечает, что два месяца назад она сама его купила за такую же цену. Слушайте дальше. Примерно в сорока метрах от нее стоит парень и любезничает с девицей, продающей мороженое. Это и есть Кнут, а точнее, Игнат Уткин. Это все, что нам пока удалось выяснить. Какие будут приказания?

– Никаких, Ваня. Стой, смотри и записывай. И чтобы через неделю в газете появилась статья о бесстрашных ментах Денисе Давыдове и Сергее Семенове. А вообще-то присмотри за торгашкой. Только поделикатней.

Незаметно кивнув стоящему поодаль Давыдову, Макс и Семенов неторопливо направились к лотку с мороженым. Пока Ухов покупал эскимо, за спиной Кнута появился Денис, а с правой стороны скромно встал Семенов.

– Ты чего к девушке пристаешь? – неожиданно повернувшись к Уткину, в упор спросил Макс. – Чего глазами лупаешь? Напился и пристаешь!

– Да вы что? – еще ничего не понимая, удивился Кнут. – Я не пристаю, мы просто стоим и разговариваем, скажи, Наташа.

– Нет, ты к ней приставал, и мы свидетели, – не давая раскрыть рта Наташе, вмешался Семенов. – Я это точно видел.

– Нет, вы ошибаетесь, – уже понимая, к чему идет дело, побледнел и попятился бандюга, но, натолкнувшись на широкую грудь Давыдова, замер, затравленно озираясь по сторонам. – Что вы от меня хотите, пропустите, или я буду кричать.

– Только пикни, – наступил ему на ногу Макс. – Только пикни, и уже через двадцать минут ты будешь лежать в морге, в переполненном холодильнике. Ты меня понял?

– Понял, – сдавленно ответил Кнут. – Что вы от меня хотите?

– Любви и взаимопонимания. Сейчас мы с тобой проедем ко мне, и ты мне все как на духу расскажешь.

– Что я должен рассказать? Я ничего не знаю.

– Там узнаешь. Мужики, отведите его в машину, а я побеседую с торгашкой.

– А при чем тут торгашка? – прогундосил Кнут, отчаянно сопротивляясь властям.

Женщина слегка выпила и теперь весело навязывала Баранову свой товар. Журналист перекрыл поле ее зрения, так что сцену ареста видеть она не могла.

– Так-то вещь ничего и цена устраивает, – поглаживая ворс, соглашался он с торговкой, – но вот расцветка не очень. Мне бы что-нибудь персидское, экзотическое.

– Эх, мужчина, – погрозила она пальчиком, – ну что вы можете понимать? Это же натуральный китайский ковер. Берите – не пожалеете.

– Тысяча двести – это все же дороговато.

– Только для вас я согласна уступить сто рублей, но не больше того.

– Ладно, сворачивайте, – заметив приближающегося Макса, решился Баранов.

– Свернуть – дело минутное, а расплата может затянуться. Сначала заплатите.

– А мы его забираем бесплатно, да еще и вас в придачу, – бесцеремонно заявил Ухов. – Сворачивай торговлю, гусыня бесхвостая. Коврик-то ворованный. Только ты не пой мне про то, что ты об этом ничего не знала. Чего головой-то крутишь? Уткина, Кнута своего ищешь? Не ищи, милая, не ищи. Заарестовали мы твоего Игната. А теперь очередь за тобой.

– А-а-а! – вдруг протяжно завыла торгашка. – Помогите, люди добрые!

– Если не заткнешься, я тебе еще и наркотики пришью. – Засунув руку в ее сумочку, Ухов артистично вытащил прозрачный пакетик белого порошка. – Ты этого хочешь?

– Не хочу, – вытирая слезы и краску, всхлипнула гусыня. – Это не мой пакетик, ты мне его сам подбросил.

– А кто его знает, поди докажи теперь. Вот свидетель стоит. Так что пойдем в машину по-хорошему, а вы, свидетель, сверните и принесите нам вещественное доказательство, ковер.

* * *

У дверей фирмы Ухов, клятвенно пообещав грандиозный пикник, распрощался со своими друзьями, но оставил при себе Давыдова и Семенова. Сдав Кнута на попечение напарника, он велел не спускать с него глаз, а сам вместе с торгашкой в сопровождении ментов направился в кабинет.

– Итак, гражданка, представьтесь, – доставая чистый лист бумаги, попросил он.

– Зуева я. Надежда Петровна Зуева, – что-то уже для себя решив, быстро заговорила она. – Поймите меня, я действительно не знала, что ковер ворованный.

– Успокойтесь, Надежда Петровна, мы вам верим и даже, возможно, отпустим вас с миром, но при условии, если вы расскажете нам всю правду.

– А мне теперь запираться смысла нет. Лишь бы Игнат Уткин меня не тронул.

– На этот счет не волнуйтесь, – успокоил ее Ухов, – думаю, что лет десять, как минимум, вы его не увидите.

– Неужели за кражу ковра дадут червонец?

– У него, кроме кражи, есть много дел гораздо серьезней, но об этом пока помолчим. Мы вас слушаем. Вы давно его знаете?

– С детства, он мой сосед. Напротив живет, вдвоем с матерью. Сегодня после обеда он пришел ко мне домой и попросил продать ковер за семьсот рублей. А я вижу, что вещь стоящая, потому и согласилась. Вот и все, что я могу сообщить.

– Не густо, но достаточно. А вы знаете его дружка по прозвищу Граф?

– Видела несколько раз, но ничего о нем сказать не могу.

– Где он живет?

– Этого я не знаю.

– Хорошо. А теперь все, что вы нам рассказали, запишите на бумагу, а потом отправляйтесь домой, только держите язык за зубами. Это может помешать следствию, и тогда вы уже не отделаетесь легким испугом. Будем крутить на всю катушку, и вам несдобровать. Понятно?

– Понятно, – торопливо хватаясь за ручку, ответила она и быстро нацарапала признание.

– Ну вот, мужики, – подождав, когда Зуева выйдет за дверь, удовлетворенно пропел Макс. – Первая бумажка подшита к делу, есть чем припереть Кнута к стенке. Тащи его, Денис.

– Сучонок, чуть не сбежал. – Пинком направляя Уткина, Давыдов потер покрасневший глаз. – Долбанул меня ногой – и к двери, хорошо, твой напарник выскочил, успел его подсечь. – У, выродок! Гнида ползучая! Врезать бы тебе по первое число...

– Сами виноваты, – поднимаясь с пола, огрызнулся Игнат. – За что вы меня взяли и вообще кто вы такие?

– За что? – удивился Ухов. – А это ты нам сейчас сам расскажешь. Если не хочешь, чтобы я тебе помог. У меня с вашим братом разговор короткий. Где ты взял ковер?

– Дома, со стены снял. – Уткин отвесил издевательский поклон. – Что еще?

– Ничего, – задумчиво посмотрев на Игната, ответил Ухов. – Мужики, смотайтесь-ка к нему домой и посмотрите, что к чему. Кроме ковра, обратите внимание на телевизор, видак и музыкальный центр. Имейте в виду также кожаную одежду. Она должна быть сорок восьмого или пятидесятого размера при втором или третьем росте. В общем, на этого хмыря она не полезет. Поезжайте, а я тем временем поговорю с товарищем Уткиным по душам.

Подождав, пока за ними закроется дверь, Макс встал и запер ее на ключ, который аккуратно опустил в карман. Подойдя вплотную к сидящему Уткину, удивленного таким его поведением, Макс широко расставил ноги и, глядя в упор в испуганные глаза Игната, спокойно и равнодушно сказал:

– Уткин, ты этого даже не знаешь, а ведь я тебя сейчас убью.

Наверное, в его взгляде и интонации было нечто такое, что заставило Кнута сразу в это поверить. Его рот скривила судорога страха, лоб побелел, и на нем мгновенно выступили крупные капли пота. Нос заострился, а под глазами появились черные тени. Парень на глазах постарел лет на десять.

– За что? – проглотив слюну, онемевшим языком выпихнул он вопрос.

– За друга, которого вы изувечили в подвале, за дядьку, которого вы мучаете и пытаете третий день, за поджог его дома и кражу вещей и, наконец, за смерть двух человек, его соседей. Этого достаточно, до следователя ты не дойдешь, можешь даже не сомневаться.

– Мы... не убивали, мы не... убивали. Не убивали... – вскочив на стул, запинаясь, твердил он одно и то же, словно его разум перестал ему служить. Слышите, не убивали мы никого...

– Кто это "мы"? Ты там был не один?

– Мы с Ленькой. Но мы никого не убивали.

– Сядь и подбери сопли. – Брезгливо сунув ему стакан с водой, Ухов отошел к стене и уставился на репродукцию картины Карла Брюллова "Всадница", где рукою какого-то остряка буква "С" была исправлена на "3". Раздраженно содрав репродукцию, он смял ее и выбросил в корзину. – Короче, подонок, твое единственное спасение – это рассказать мне всю правду и показать место, где вы прячете Романа Николаевича Зобова, живого или мертвого. Другого выхода у тебя не будет. Я убью тебя прямо здесь и ночью вывезу труп, а потом займусь твоим Леней. Кажется, его кличка Граф?

– Да, я все вам расскажу, но только ведь вы мне не поверите.

– Попробую.

– Вчера днем ко мне приехал Граф и сказал, что есть нехилое дело. Он от кого-то слышал, что дом номер 16 уже несколько дней стоит бесхозным. Вроде как хозяин куда-то исчез и оставил в доме до вола дорогих вещей и денег. Ну я согласился. Сел с Графом в его тачку, и мы поехали к этому дому, чтобы самим убедиться, что никого в нем нет. В течение дня мы проезжали там несколько раз и решили, что в самом деле дом пустует и мы можем в него забраться.

Ближе к вечеру мы начали готовиться. Купили фонарик, перчатки, а маски сделали сами. Примерно в половине десятого мы еще раз подъехали к дому, остановились метров за сто и около часа наблюдали, не зажжется ли в окнах свет. Свет не зажигался, но входить мы не торопились, ждали половины двенадцатого.

Когда подошло время, мы подогнали тачку прямо к воротам. Отмычкой я открыл калитку, а потом и дверь самого дома. Мы зашли на веранду и некоторое время прислушивались, а потом, уверенные на все сто процентов, что дома никого нет, прошли на кухню и начали искать деньги, попутно отмечая, что где лежит ценного. Искали мы долго, старательно, но кубышки не нашли, и тогда Граф предложил мне осмотреть подпол. Он сказал, что скряги всегда хранят деньги поближе к земле. Я спустился, шмонал там минут пятнадцать, но ничего, кроме самогона, не нашел. После я вылез и присоединился к Графу, который в это время уже обыскивал комнату.

Прошло не больше пяти минут, как мы услышали громкий мат и стук падающего тела. Я тут же хотел разбить окно и бежать, но меня остановил Граф. Он отворил дверь в кухню и сказал, что хозяин дома в темноте грохнулся в незакрытый мною люк и сломал себе шею. Мы подошли к подполью и некоторое время прислушивались, а потом Ленька включил фонарик и мы увидели, что хозяин грохнулся в подвал и взаправду сломал себе шею.

От страха я хотел убежать, но Граф опять остановил меня. Он велел обшманать труп, надеясь найти в его карманах что-нибудь ценное. Он сказал, что, возможно, я найду у него какой-нибудь ключ, и мы по нему догадаемся, где он хранит бабки. С фонариком в руках я спустился в подполье и сразу увидел пистолет. Об этом я сразу же сказал Графу. Он обрадовался и тоже спустился ко мне. Вдвоем мы начали потрошить карманы хозяина, а когда перевернули на живот, чтобы осмотреть задний карман, то он вдруг застонал. От испуга мы отпрыгнули, и я предложил Ленчику делать ноги. Сначала он согласился, но потом решил сделать по-другому. Он сказал, уж если мы начали, то дело надо доводить до конца, мол, за десять бед один ответ. Мы привязали его за руки к потолочной балке, а ноги расширили в разные стороны. А потом сели ждать, когда он оклемается. Когда у хозяина дрогнули моргалки, Граф велел мне брызнуть на него самогонкой. Я выполнил его приказание, и мужик открыл глаза. Мы спросили его, где он хранит деньги, но он отказался отвечать. Мы уговаривали его очень долго и вежливо, но он так ничего нам и не сказал. А время шло и оставаться в доме становилось опасным. Тогда мы погрузили все самое ценное, что отметили ранее, и поехали от него прочь. Вот и все, что я могу сообщить.

– Какая модель и какой цвет тачки у твоего Графа?

– Фиолетовая "шестерка", а что?

– А то, подонок, что я видел своими глазами, как вы отъезжали от дома, когда он уже горел, а значит, это вы его подожгли.

– Ну, может быть, по неосторожности, – заюлил и сжался в комок Кнут. Мы пили самогонку и случайно разбили бутылку, а потом, наверное, случайно обронили сигарету.

– Случайно, говоришь?! Да? – Яростно швырнув Кнута на пол, Ухов наступил ему на горло. – И Гончарову вы отшибли мозги случайно? И Зобова замучили по неосторожности? И Ваську с Николаем вы замочили тоже случайно? Раздавлю, гнида!

– Не надо, – задыхаясь, прохрипел Уткин. – Я вам все расскажу.

– Говори, падла, – переставляя ногу с горла на грудь, гаркнул Ухов.

– Того мужика в подполье я по приказанию Ленчика действительно несколько раз ударил, и дом мы подожгли, но ни про какого Ваську и Николая ничего я не знаю. И про Зобова я тоже слышу в первый раз.

– Врешь, нечисть, – снова озверел Ухов и сильнее прежнего придавил ему гортань.

Теперь достаточно было небольшого усилия, и Уткин поплыл бы в светлые дали, качаясь на огненно-черной глади Мертвого моря. Его спас настойчивый стук в дверь. Вернулись Денисов и Семенов с целым мешком барахла, изъятого из дома Кнута.

– Однако круто ты с ним, – указав на взъерошенного и едва живого Игната, усмехнулся Давыдов. – Погляди, что мы надыбали, кажется, то, что нужно. Его мать, Людмила Григорьевна, сразу поняла, что к чему, и тут же нам все отдала. Там у нее еще ковер остался, тащить не хотелось. Глянь-ка на барахло.

– Да, это дядькины вещи, – мельком заглянув в мешок, равнодушно отметил Макс. – А пистолет и радиоаппаратуру не нашли?

– Пистолет и аппаратуру забрал Граф, – не решаясь встать с пола, поспешно пояснил Игнат. – Это у него надо спрашивать.

– Где и с кем он живет? Только не ври хоть на этот раз. Это твой шанс, если его показания сойдутся с твоими, то у тебя появится надежда остаться живым.

– Да, да, конечно, я скажу, – с жаром поддержал эту идею Игнат. Записывайте: Автозаводский район, Звездный бульвар, 49, квартира 543. Живет он с родителями и младшей сестрой.

– Когда вы планировали встретиться?

– Я должен был ему позвонить после того, как продам ковер.

– Звони и скажи, что продал, все нормально и ты сейчас сам к нему подъедешь. Да смотри у меня, без фокусов! Перестань трястись, говори нормально и весело. Ты продал ковер, получил бабки и у тебя отличное настроение. Одно неверное слово – и ты получишь в лоб. Я в момент вышибу из тебя дух.

– Але, Ленчик, Кнут на трубе, – под пристальным взором Ухова оптимистично повел разговор Уткин. – Да, у меня все о'кей!.. Ничего не долго... Пока то, пока сё... Быстро только кролики умеют... Нет, пока только один... Да нет, все нормально... Я к тебе сейчас подскочу... Нет, не надо, я сам... Когда? Минут через двадцать, тачку поймаю и к тебе, жди.

Пристегнув Игната наручниками к батарее и оставив при нем Семенова, Ухов с Давыдовым выехали в Новый город. Дом, где проживал Леонид Луганский, оказался мрачным громадным монстром с узкими проемами бойниц вместо окон. Бронированная фирменная дверь 543-й квартиры казалась неподвластна даже легкой полевой артиллерии. Велев Давыдову подняться выше на этаж, Ухов решительно надавил на кнопку звонка.

– Кто там? – почти сразу спросил молодой мужской голос.

– Это я, – едва ворочая языком, зателепался перед глазком Ухов. Открывай, Катя!

– Пошел вон, – посоветовал голос. – Нет здесь никакой Кати.

– Ах ты, тварь! – затарабанил он в дверь ногами. – Катя, это я, открой, киска!

– Пьянь немытая, я тебе сейчас так открою, что ты улетишь отсюда вниз головой.

– Сука, я тебе ноги повыдергиваю, – продолжая пинать железяку, пообещал Ухов. – Стерва паскудная, я весь день ишачу, а она тут блудит, сука!

Наверное, последние слова показались хозяину совсем обидными, а может, он просто решил поразмяться, почесать о пьяницу кулаки и тем самым немного разогнать застоявшуюся кровь. Как бы то ни было, но дверь распахнулась и на площадку вылетел высокий парень с дубинкой в руках. Весело сощурив глаза, он замахнулся, примериваясь, как лучше положить удар, но тут совсем неожиданно на него сверху свалилось что-то большое и тяжелое. Оно подмяло его и втолкнуло назад в квартиру.

– Боже мой, что здесь творится? – воскликнула выскочившая из комнаты женщина. – Что вы с ним сделали? Помогите! Убивают! – увидев лежащего на полу сыночка и двух здоровых мужиков, стоящих возле него, заверещала она.

– Спокойно, тетенька, мы из милиции, – показывая удостоверение, улыбнулся Денисов. – А приехали мы для того, чтобы сопроводить вашего сына.

– Куда сопроводить? – при виде удостоверения немного успокоилась она. Куда вы хотите его сопроводить?!

– Ну не на курорт же. Известное дело куда. В милицию. И далее везде.

– За что? Леонид, я совершенно не понимаю, что здесь творится, может быть, ты мне объяснишь? – Растерянно глядя на эту картину, женщина нервно заломила пальцы.

– Я и сам не знаю, мама, – поднимаясь с пола, изобразил удивление Граф. – Позвони Чернову и сообщи, что у нас творится.

– Звоните хоть Белову, все равно не поможет. – Отодвигая хозяйку, Ухов проперся в комнаты. – Ваш сын подозревается в истязаниях и убийстве трех человек, поджоге дома и грабеже. А вот и то, что мы искали, – указывая на стоящий в углу телевизор, сощурился он. – Хозяюшка, погодите звонить и напрасно беспокоить человека. Самим же потом стыдно будет. Откуда у вас появился этот телевизор, ведь еще вчера его не было. Не так ли?

– Так. Сегодня днем Леня купил его у своего знакомого. А вам-то какое дело?!

– Не нужно волноваться. Так просто мы не приходим. Его дружок Игнат Уткин уже дал показания.

– Какие показания? Что за чушь вы несете? – опуская трубку на аппарат, увяла она.

– Я вам объясню, и если вы дама разумная, то вполне согласитесь со мной. Сегодня ночью ваш сын не ночевал дома и явился только под утро, а днем приволок этот видеоящик, который принадлежит гражданину Зобову Роману Николаевичу. Кроме того, ваше чадо и его дружок унесли из дома музыкальный центр, видеомагнитофон, кучу кожаных вещей и два дорогих ковра, при продаже которых его подельник и был задержан с поличным. Достаточно, хозяюшка, или вам еще рассказать о том, как они чуть ли не насмерть замучили в подвале человека, неизвестно куда увезли хозяина дома и в конечном итоге этот дом подожгли.

– Господи, что вы говорите. Леня, скажи, что это не так.

– Не скажет он вам этого, потому как в его положении лучше всего молчать. Собирайся, Леонид, твой товарищ ждет тебя с нетерпением. Да не забудь взять ключи от гаража.

– Нет, я никуда его не пущу, – затряслась сердобольная мамаша. – Вы все лжете, я же знаю, вы лжете! Мой сын не мог такого сделать. Сыночек, ну что же ты молчишь? Скажи мне хоть слово! Они ведь врут? Скажи, что они врут!

– Конечно, врут, мамочка, даже не сомневайся. Вероятно, случилось какое-то недоразумение, но я должен с ними поехать и сам во всем разобраться. Когда отец вернется с работы, ты все ему расскажешь, он знает, кого подключать, а Чернову пока не звоните. Тяжелую артиллерию нужно держать про запас. Пойдемте.

– Нет, подождите. – Злобной щукой она вцепилась в куртку Ухова. – Так просто я вас не отпущу. Покажите еще раз ваши документы, чтоб я запомнила фамилии, и скажите, куда вы его везете и где мне его искать!

– Извольте, гражданка Луганская. – Поморщившись, Денисов повторно сунул ей в нос свое удостоверение. – А завтра утром можете звонить начальнику Центрального РОВД.

– Я непременно это сделаю, можете даже не сомневаться.

– Чем чрезвычайно нас обяжете, – выходя последним, оскалился Ухов.

– Хорошо, хоть ордер не спросила, – уже в машине заржал Денисов. – Куда едем?

– В гараж к этому недоумку. – Кривым указательным пальцем он ткнул Графа под ребра. – Показывай дорогу, ваше сиятельство!

– Зачем вам мой гараж? – скривившись от боли, спросил Луганский.

– Там ты при свидетелях отдашь нам пистолет Гончарова и всю аппаратуру, что вы ночью увезли из дома Зобова.

– А если там ничего нет?

– Тогда я буду говорить с тобой, как говорил с Кнутом, а уж он-то парень, не в пример тебе, будет покрепче. Он запел у меня Лазарем через двадцать минут, а тебе и десяти хватит. Помнишь, как вы мучили хозяина дома и того мужика в подвале? Так вот, то же самое, помноженное на три, ожидает и тебя. Ты меня понял? А может быть, начнем прямо сейчас? Где там у тебя мошонка?

– Не надо, – испуганным поросенком завизжал Граф. – Я вам все покажу, все отдам. Только не бейте меня, пожалуйста, я не переношу боли и могу умереть. Сейчас поезжайте прямо по проспекту. Через две остановки с правой стороны будет кооперативный гаражный комплекс. Второй этаж, двадцать седьмой бокс.

С большим трудом упросив двух мужиков из соседних гаражей присутствовать при осмотре двадцать седьмого бокса, Давыдов переписал все найденные там предметы, в том числе и пистолет Гончарова.

После этой процедуры Граф совсем сник, а в машине даже всплакнул. Встреча двух друзей состоялась в кабинете Ухова, но радостного характера она не носила.

Ближе к полночи Ухов начал допрашивать Луганского, но, к его великому огорчению, ничего нового он не услышал. Граф почти слово в слово пересказал то, что уже говорил Уткин, и это заставило Макса крепко задуматься.

* * *

Оперативка в кабинете Фокина закончилась в десять с минутами, и почти сразу он вызвал к себе освободившегося дежурного майора Лыскова.

– Ну что там у тебя, Дмитрий Евгеньевич, что ты хотел мне сказать?

– Тут вот какое дело, Владимир Васильевич. Вчера поздно вечером из трезвяка к нам привезли некоего Константина Левашова.

– Уже доложили, ты поконкретней, пожалуйста.

– Во-первых, этот Левашов во время задержания в машине и в самом трезвяке хулиганил и оскорблял сотрудников вытрезвителя.

– Им к этому не привыкать, давай излагай дальше.

– Во-вторых, еще в машине он покалечил гражданина Краснова, тоже следующего в медвытрезвитель. Каблуком ботинка он сломал ему переносицу.