Текст книги "Гончаров и похитители"

Автор книги: Михаил Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Идиот, замолчи, прекрати нам рвать уши, – злобно цыкнула Милка. Твое чистое белье висит на дверной ручке. Поторапливайся.

Вовсе не собираясь подчиняться ее команде, я все же прекратил свое красивое пение, вылез из ванны, хорошенько вытерся и, приоткрыв дверь, достал одежду. Кроме трусов и майки, мне почему-то предлагалось надеть рубашку и спортивные штаны. Не торопясь, я натянул белье и, совершенно проигнорировав рубашку со штанами, вышел в комнату...

Кроме тестя и Милки, за накрытым столом сидели три незнакомые миловидные женщины и озадаченно смотрели на меня. Что-то в их глазах было такое, что не позволяло мне сдвинуться с места. Так мы и застыли, глядя друг на друга. Они едва слышно постукивали вилками о тарелки, а я задумчиво пощелкивал по животу резинкой от трусов. Это могло продолжаться вечно, но раскатистый полковничий хохот, больше похожий на ржание старого жеребца, наконец-то привел меня в чувство.

– Боже мой! – стыдливо прикрывая причинное место, воскликнул я. – У нас же гости, какая радость. Простите, но я не совсем одет.

– Константин, ты совсем не одет, – зашлась от негодования жена. Перестань паясничать и немедленно выйди из комнаты.

– Милые дамы, простите великодушно, но я просто вынужден покинуть вас на несколько минут. Не скучайте, я мигом.

Уныло одевшись, я зайцем метнулся на кухню. Выходить к гостям после такого казуса, даже в штанах и рубашке, не хотелось. Ну почему мне хронически не везет? Даже в мелочах? Три часа назад на виду у всей деревни плавал в луже, а теперь в непотребном виде вылез на глаза незнакомым бабам. И откуда только они появились? Зачем? И вообще, кто они такие, чтобы Гончаров не мог при них прогуливаться по дому в трусах. Тоже мне пуританки! Наверное, та брюнетка простилась со своей девственностью еще в восьмом классе, а другая, рыжая бестия, поди, отродясь не знала, что это такое! А туда же! Рты пооткрывали, вилочками бренькают, прямо-таки институт благородных девиц. Тьфу ты, ну ты, лапти гнуты!

– Ты чего тут ворчишь? – похохатывая, с сигаретой в зубах вошел тесть. – Костя, а без трусов ты бы выглядел еще эффектней.

– И ты туда же, старец немощный. Хоть вы бы могли меня предупредить, что у нас сидят незнакомые дамы. А то я вылетел, как дурак...

– Да ладно тебе. Тоже, нашел из-за чего огород городить. Они там уже по рюмке коньяка приняли и теперь им трава не расти. Хоть роту голых солдат показывай. От смеха загибаются. Что у тебя с Максом? Дядька его не нашелся?

– Нет, дело еще больше запутывается. Вчера все казалось гораздо проще.

– Ничего, дай время – и ситуация прояснится. Где сейчас Ухов?

– Поехал на работу.

– Вот и отлично, пусть на ночь остается за старшего, у меня двое парней заболели. Сейчас я его обрадую, – набирая телефон фирмы, коварно улыбнулся Ефимов.

О чем они там говорили, я не прислушивался, поскольку решал довольно сложную задачу – как бы мне половчее проскользнуть в комнату, вытащить из-под батареи начатую бутылки водки и на глазах присутствующих баб незаметно пронести ее на кухню.

Однако моим далеко идущим планам не суждено было сбыться. С иезуитской улыбкой полковник протянул мне телефонную трубку:

– Держи, голожопик, товарищ Ухов желает сказать тебе пару слов. Не думаю, что они тебя очень обрадуют.

– Але, Иваныч, тут такое дело получается, – замялся он. – Понимаешь, Алексей Николаевич оставляет меня на дежурство.

– Это я понял, говори конкретней и не жуй свиные уши.

– Понял. В общем, не мог бы ты сегодняшнюю ночь провести в дядькином доме? Сам понимаешь, там может произойти все, что угодно. Дорожку-то лиходеи туда уже протоптали.

– Все ясно, работай спокойно. Когда туда лучше нарисоваться и где ключи от ворот и входной двери?

– Они у меня в кармане, но как мне тебе их передать?

– Никак, сиди и жди у себя в конторе, часов в шесть я за ними заеду.

– Ну как? – юродствовал тесть. – Отличную информацию ты получил?

– Спасибо за пособничество, – в том же тоне ответил я. – Соберите мне тормозок* и не забудьте положить туда газовый пистолет и пару памперсов. Я еду ночевать в дом, где свинячат привидения.

* Тормозок – паек, который шахтер захватывает из дому на смену. (Здесь и далее примеч. ред.)

– Может быть, составить тебе компанию? – неохотно предложил полковник.

– Не нужно, старый ловелас, вам и десятка памперсов не хватит.

– Ты куда? – уже в дверях меня окликнула Милка. – Опять на всю ночь?

– "...Приходит, уходит волна быстротечно – а юноши нет и не будет уж вечно", – ответил я словами Шиллера и печально перешагнул порог.

– Идиот, – высунувшись в дверную щель, поставила она точку.

* * *

Оставив машину на стоянке, к дому Романа Николаевича Зобова я подошел к семи часам, но сразу заходить не стал. Прогулочным шагом не совсем трезвого человека я несколько раз продефилировал туда и обратно, прежде чем решился открыть калитку. На первый взгляд во дворе все оставалось без изменений. Укрывшись в летней пристройке, я больше часа наблюдал за домом, а когда окончательно уверился в том, что он совершенно пуст, только тогда подошел к двери. Упреждая всякие сюрпризы и неожиданности, я тщательно осмотрел замочные скважины и щели между дверью и косяком. Убедившись, что никаких видимых ловушек тут нет, я перекрестился и отомкнул замки. После чего привязал длинный шнур за дверную ручку и, укрывшись в пристрое, осторожно его потянул. Безо всякого взрыва, с приятным попискиванием дверь отворилась, и я, отбросив страх, смело прошел на веранду. Тщательно закрыв за собою дверь, я неторопливо обошел весь дом и пришел к выводу, что он, слава богу, необитаем. Это обстоятельство придало мне определенную уверенность и подняло настроение. Спустившись в подполье, я по совету Макса выбрал квадратную бутылку самогона, помеченную крестиком, и, пополнив ею свой почти шахтерский тормозок (горняки в забое не ноют), по крутой лестнице поднялся на чердак. Здесь и был обозначен мой сторожевой пост.

Сквозь пыльное чердачное окно вечерний свет сюда едва пробивался, но все же его было достаточно, чтобы разглядеть металлическую кровать, на которой, вероятно, прошлую ночь дрых товарищ Ухов. Возле нее стоял старый полированный стол с остатками вчерашнего ужина или сегодняшнего завтрака. Сбросив все это в старую корзину, я вытер столешницу и, любовно разложив свой харч, растянулся на дырявом пледе, что покрывал койку.

– Ну вот, господин Гончаров, можно и отдохнуть, а ты еще не хотел сюда ехать! Это ведь так приятно – уединиться и стать самим собой. Прелесть-то какая! Птички поют, собака где-то брешет. А, Гончаров?

– Сюда бы еще ту брюнетку, Милкину подругу, так ты бы, Константин Иванович, и сам закукарекал. Чего бесполезно лежишь? Тебя дом охранять поставили, а ты как боров разлегся. Послушивай! Посматривай! Постукивай!

– Постукать? Это мы можем, – согласился я и, приподнявшись над столом, нахлюпал полстакана замечательного самогона, произведенного дядюшкой Романом. – Мир твоему дому, дорогой и незабвенный товарищ Зобов.

– Ты, Константин Иванович, шибко-то не увлекайся. Дело тебе доверили важное, и его во что бы то ни стало нужно оправдать. Напряги слух и чутко внимай каждому подозрительному звуку и шороху, а о брюнетке не думай, пустое это дело. О рыжей тоже не думай плохо. Обе они порядочные и неиспорченные девушки. Таких нормальные мужики на южные курорты возят. Представляешь себе, бархатный сезон, ласковое солнце, теплая вода и песок, по которому ты с ней бежишь навстречу волне, взявшись за руки? Кругом красивые добрые лица, стройные тела и белые чайки. А что еще нужно человеку? Ты счастлив, Константин Иваныч, ты бежишь с самой красивой женщиной по песчаной отмели, и вдруг у вас вырастают крылья. Неведомая сила поднимает вас в небо, и вы летите, летите вместе с белокрылыми чайками, а потом и выше!

Совершенно незаметно для себя я уснул.

Вкрадчивый скрежет внизу, подобно грому небесному, ударил по моим ушам. Сон сняло как рукой. Бешеным потоком, подгоняемая адреналином, кровь мгновенно прочистила затуманенные мозги, а натянутые нервы были готовы в долю секунды заставить мои мышцы выполнить любую работу. Осторожно, стараясь не скрипнуть пружинами ржавой койки, я поднялся и, глянув на чердачное окно, был неприятно удивлен. Оно оказалось совершенно черным, а значит, проспал я никак не меньше четырех часов. На цыпочках, в кромешной темноте, я обошел стол и во избежание ненужных столкновений со случайными предметами встал на четвереньки и в таком положении добрался до открытого лаза, ведущего на веранду. Затаившись, я дал своему бешено скачущему сердцу минутную передышку, одновременно прислушиваясь к тому, что происходит подо мной. Судя по звукам, злоумышленник уже справился с дверью и теперь хозяйничал на веранде. По тому, что квадрат лаза оставался неосвещенным, я понял: злодей предпочитает работать без света или же в узком луче потайного фонарика.

Однако пора было переходить к активным действиям, потому как просидеть в таком положении можно было до самого окончания его ночного визита. Подтянувшись вплотную к открытому зеву лаза, я перевесился через небольшой порожек и, подобно глупой куропатке, просунул в отверстие голову.

То, что я увидел, совсем меня не обрадовало. В узких лучах карманного фонарика виднелись две черные фигуры. Низко склонившись над столом, они тихо переговаривались между собой. У меня было два варианта. Пальнуть в них из газового пистолета и с криком "Банзай!"* горным орлом наброситься сверху либо затаиться и наблюдать за их дальнейшими действиями, а уже потом принимать решение, исходя из складывающихся обстоятельств. И тот и другой план имел как свои преимущества, так и недостатки. В первом случае положительной стороной можно было назвать неожиданность моего нападения, которая, как правило, дает огромное преимущество. Отрицательных же факторов было два. Во-первых, я лишался возможности узнать, с какой целью они забрались в дом, а во-вторых, в закрытом помещении я мог попасть под действие своей же газовой атаки, и тогда неизвестно, чем бы все кончилось. Во втором же случае я терял фактор внезапности, но зато мог проследить за всеми их действиями от начала и до конца. И как знать, может быть, это и позволило бы выйти на след Романа Николаевича, если он, конечно, еще жив, а эти ночные гости имеют к его исчезновению какое-то касательство.

* Боевой клич японских самураев.

Проклиная скрипучие ступени лестницы, я спустился на веранду и, прокравшись к двери, прислушался. Насколько я понимал, в данное время большой шмон они устроили на кухне. Судя по достаточно громким звукам, внутри дома налетчики осмелели и держались более раскованно. Да и переговоры теперь велись почти в полный голос, но, как я ни старался, как ни прислушивался, мне не удалось уловить ни единого слова, ни одной знакомой интонации.

Их поиски на кухне продолжались никак не меньше получаса, и все это время я был вынужден в полном бездействии торчать перед закрытой дверью, умоляя их поскорее приступить к обыску в комнатах. В конце концов их голоса затихли, и я понял, что они, внимая моим мольбам, передислоцировались в зал или спальню.

Вытащив пистолет, я потянул дверь. Послушно и мягко она открылась, и я проскользнул в дом. Судя по всему, орудовали они теперь в большой комнате. Вспомнив примерное расположение кухонной мебели, я пошел напрямик, надеясь подойти как можно ближе к дверям комнаты и таким образом получить хоть какую-то информацию.

Неожиданно пол выпрыгнул у меня из-под ног, и я полетел в преисподнюю, но, прежде чем удариться головой о какой-то твердый выступ, успел подумать о том, какой же я болван.

Когда я очнулся, то уже все было кончено. Мои задранные кверху руки были накрепко привязаны к массивной матице, ноги до предела вытянуты растяжками, и я не мог пошевелить даже пальцем. В общем я был классически, по-бандитски оформлен и вполне подготовлен к началу истязаний. Стараясь отдалить эту неприятную процедуру на более позднее время, я по-прежнему безжизненно висел на вытянутых руках, создавая иллюзию моего полного бесчувствия. Единственное, что я мог себе позволить, так это чуточку, на миллиметр, приоткрыть левое веко. Два пингвина в палаческих капюшонах с прорезью для глаз сидели на столе и, покуривая, изучающе на меня смотрели, а между ними стояла открытая бутылка самогона и лежала начатая пачка "Мальборо". Похоже, мне предстояло разделить судьбу хозяина этого дома Романа Николаевича Зобова. И все же ужасно глупо помирать благодаря собственной глупости! Ведь я прекрасно знал о существовании этого подполья. Просто не подумал, что, добывая себе бутылку самогона, забыл поставить крышку на место. И самое обидное, что люк они не закрыли не потому, что хотели кого-то поймать, а просто им было не до того. Мальчики очень спешили, а я, как безмозглый медведь, провалился в эту яму. Можно даже не сомневаться, что при падении пистолет отлетел, фонарик разбился, а все содержимое моих карманов сейчас находится в руках негодяев.

– Эй, Кнут, – вдруг встрепенулся один из палачей, тот, что казался повыше. – Смотри, кажется, наш клиент созревает, – заметив, как непроизвольно дернулось мое веко, радостно сообщил он. – Плесни-ка ему в морду самогонки.

– Мочи ослиной ему плеснуть, а не самогонки, – хрипло засмеялся Кнут и, встав с места, расчетливо выплеснул в меня семидесятиградусный первач.

Невольно застонав, я тем самым вызвал бурную реакцию со стороны моих потенциальных мучителей.

– Смотри-ка, Граф, ему не нравится, – не переставая ржать, восторженно заметил подлый клеврет. – Ну что, сука, попался? Ты кто такой и что здесь ищешь?

– Ребятки, позвольте мне объясниться, а также внести дельное предложение. Внимательно меня выслушайте, подумайте и только потом решайте, что для вас лучше – разойтись по-хорошему или получить приличный срок.

– Козел, – прохрипел Кнут и основательно долбанул меня в грудь. Других слов мы от тебя не ждали. Но сейчас ты у меня запоешь по-другому.

– Подожди, Кнут, – остановил его старший. – Сколько тебя можно учить? Нельзя так сразу. Сначала с человеком нужно говорить по-хорошему, а вот потом, если он этих хороших слов не понимает, его надо бить, но не калечить, может быть, он поумнеет и согласиться нам помогать. Но если его поведение останется прежним, вот тогда, как итог, его можно изувечить, а возможно, и прикончить.

"Эх, пнуть бы его сейчас ботинком в мерзкую харю!"

– Добрый человек, – показывая свою методу в действии, елейно пропел он, – вас как зовут? Может быть, вы чего-нибудь хотите, например сигарету? Кнут, прикури сигарету и дай ее нашему новому знакомому. Пусть покурит, это полезно, сигарета успокаивает нервы.

– Курите, пожалуйста, господин хороший, – втыкая мне в рот прикуренную сигарету, поклонился Кнут. – А шампанского не желаете?

"Если они так спокойно и безбоязненно называют друг друга по кличкам, значит, моя судьба решена. Так или иначе, они, похоже, меня убьют", тоскливо подумал я и выплюнул сигарету, стараясь попасть в прорезь маски Кнута. Это у меня не получилось, но тем не менее я слегка приободрился – а может, пощадят? Иначе зачем им нужно было бы напяливать свои идиотские капюшоны?

– Незнакомец, а вы дерзкий человек, – не повышая голоса, пожурил меня Граф. – Но я даю вам последнюю возможность закончить дело полюбовно. Скажите нам, где лежат деньги старика, и мы навеки остаемся добрыми друзьями.

– Не хотелось мне с вами говорить, да, видно, придется, – подумав, ответил я.

– Вот и отлично. Мы слушаем вас с большим вниманием.

– Вы мне не поверите, но я действительно не знаю, где он хранил свои сбережения, да и не интересовался этим. Слово даю.

– Какая жалость... Кнут, я умываю руки и передаю этого несознательного гражданина в твое пользование. Поступай так, как считаешь нужным.

– Это мы моментом, – соскучившись по настоящей работе, ликующе прохрипел Кнут. – Для нас это пара пустяков. Сейчас ты увидишь, Граф, что мое обращение с такими козлами приносит лучшие результаты, чем твои штучки-дрючки, – доставая зажигалку, аж затрясся от нетерпения подонок. Сейчас он у нас заговорит, запоет соловьем и запляшет страусом.

С садистским наслаждением он поднес пламя зажигалки к моему носу, а я сделал то, что сделал бы любой человек, находящийся на моем месте. Я просто задул пламя.

И так продолжалось несколько раз, пока вконец озверевший Кнут не изменил свою тактику. Облив меня с ног до головы самогоном, он хотел уже чиркнуть зажигалкой, когда более сообразительный Граф буквально выбил ее у него из рук.

– Кретин! – заорал он. – Что ты делаешь?! Здесь же море самогона! Мы не успеем даже высунуть голову. Сгорим вместе с ним. Пошли отсюда, вытащим барахло, а уже потом подпалим его сверху.

Выругавшись отборным матом, Кнут, дабы отвести душу, принялся избивать меня ногами, стараясь попасть в наиболее уязвимые места.

– На тебе, сука. Получай на прощание, – слышал я сквозь пелену помутневшего сознания. – Сейчас мы устроим тебе маленький крематорий.

– Кончай, Кнут! Отстань от него! – заорал Граф. – Время поджимает, давай выносить барахло. Погрузим, а потом и запалим.

Это были последние слова, которые дошли до моего сознания. Удар бутылкой по голове, какой-то мягкий и нереальный, поставил точку и отправил меня в путешествие по экзотическим уголкам нашей Вселенной.

Сколько я там путешествовал, известно, надо полагать, одному царю небесному, но точно помню, что райские кущи под диковинным разноцветным небосводом очень скоро сменились на черный ад подземелья с низкими закопченными сводами и злыми языками пламени, которые норовили дотянуться до моей нежной плоти. Извиваясь всем телом, я старался увернуться, но какой-то дьявол тащил меня в самое пекло. Жара, дикая жара, казалось, она иссушила последнюю влагу, и я превратился в почерневшую головешку. Воды, хоть один глоток воды – и я сумею выбраться из этого ада!

Вода, холодная как лед и вечная как жизнь, упала на меня словно с неба. Даже не открывая глаз, я понял, что сумел выбраться из этого вулканического жерла и теперь буду жить. Голова разламывалась на части, в ушах стоял звон, но все это пустяки по сравнению с дарованной мне жизнью. А может, мне все это просто кажется и я давно и прочно прописался на том свете? Страшась этой жуткой правды, я осторожно приоткрыл один глаз, потому что второй почему-то не слушался. И первое, что я увидел, было озабоченное, корявое, милое лицо Макса.

– Господи, Иваныч! – простонал он, и вдруг слеза, крупная и тяжелая, упала мне на подбородок.

Макс плакал! Это было настолько необычно, что я поневоле улыбнулся и тут же вскрикнул от боли.

– Наверное, лицо здорово обгорело? – сипло, с трудом спросил я Макса.

– Нет, ты просто угорел, но тебя здорово из били. Я отвезу тебя в больничку.

– Катись туда сам, вражина. Дай мне зеркало.

– Может быть, не стоит? – с сомнением спросил он.

– Не волнуйся, нервы у меня крепкие.

То, что я увидел в зеркале, превзошло все мои ожидания. Этот одноглазый кусок отбивной свинины и близко не походил даже на свирепо похмельного Гончарова.

– Убери эту пакость, – жалобно попросил я Ухова. – Ну вот, Макс, теперь девушки будут меньше обращать на меня внимание.

– Тут ты, Иваныч, здорово ошибаешься, – жизнерадостно заулыбался он. Если тебя, да в таком виде, выпустить на улицу, то остальным мужикам там делать нечего. Все внимание будет направлено только на тебя.

– Издеваешься, рожа ты неотесанная! Рассказывай, как все получилось.

– А получилось то, что опоздай я на пару минут – и твой визит на эту благословенную землю можно было считать завершенным. Тебя Господь Бог принять побрезговал, а меня надоумил сегодня. Часа в три мне стало как-то неуютно и тоскливо. Понимаешь, муторно как-то, места себе не нахожу. Оставил я напарника одного и помчался сюда. Еще издали заметил горящий угол дома и темную "шестерку", отъезжающую от ворот. Скорее всего, она была густо-фиолетового цвета, но гнаться за ней не было времени. Я сразу понял, что случилась беда. Нужно было спасать тебя и дом. Чуть ли не на ходу я выпрыгнул из машины и, заскочив во двор, открыл все поливные краны. Снаружи дома пламя я загасил за две минуты и тут заметил, что на кухне и в комнатах горит пол. Высадив окно, я с этим же шлангом забрался в дядькину спаленку и тоже довольно быстро справился с огнем. Но тебя там не оказалось, зато гари и дыма было хоть отбавляй. Я попросту начал задыхаться и не придумал ничего лучшего, как высадить все окна. Стало терпимей, но и огонь от притока воздуха начал бешено разгораться. Заглянув в большую комнату и убедившись, что тебя там нет, я плотно закрыл дверь и принялся за кухню, шестым чувством понимая, что ты находишься, скорее всего, в подполье. Больше всего я боялся того, что рухнет пол и вспыхнет весь самогон до того, как я смогу тебя вытащить. К счастью, я успел выволочь тебя на веранду, когда половицы уже сыпались на голову. Я уже поставил на доме крест, когда появились пожарные и в считаные минуты справились с огнем.

– А где мы находимся сейчас?

– В летнем пристрое. Я тебя сюда приволок, когда они начали хлестать пеной. Они хотели вызвать "скорую" и милицию, но я выделил им по бутылке и попросил этого не делать. Сказал, что по пьянке ты случайно поджег дом.

– Спасибо тебе, Макс, ты настоящий друг, приголубил! – сплюнул я через разбитую губу. – Ничего умнее ты придумать не мог. А теперь, ежели найдется твой долбаный дядюшка, он заставит меня выплачивать принесенный ему ущерб!

– Успокойся, ничего он не заставит. Я с ним круто поговорю. Только вот где он? Ты в состоянии рассказать мне, что здесь произошло?

– Да, но только коротко, мне больно говорить.

– Хотя бы основные моменты.

– Заснул я. Часов в двенадцать меня как подкинуло. Кто-то открывал входную дверь. Было темно. Я высунулся из люка и увидел двух амбалов. Их наружность я не разглядел. Посовещавшись, они вышли вовнутрь, а я слез с чердака и стал прислушиваться. Скоро понял, что они пришли шмонать дом. На кухне они ничего не нашли и занялись комнатой. С пистолетом в руке я проник на кухню и хотел накрыть их с поличным. Пошел напрямую и упал в подполье. Потерял сознание, а когда очнулся, то понял, что накрепко привязан. Налетчики сидели на столе в масках с дырками для глаз. Они курили "Мальборо". У одного кличка Граф, а у другого Кнут. Они у меня спросили, где лежат деньги. Я ответил, что не знаю, и тогда Кнут по приказу Графа начал меня избивать. Потом я потерял сознание, но перед этим слышал, как они мне обещали устроить крематорий. Пистолет, фонарик и все, что было в моих карманах, они забрали. И еще Граф все время торопил Кнута – пора, мол, грузить барахло. Наверное, они промышляют мародерством...

– Разумеется, поскольку из дома пропали все ценные вещи. Нет одного телевизора, видика, музыкального центра. Забрали всю кожу и два больших ковра. Но это пустяки, главное – мы знаем их клички, если, конечно, они не вымышленные. Завтра, а вернее – уже сегодня мне предстоит большая работенка. Я отвезу тебя домой?

– Да, а потом пригонишь мою машину, она на здешней стоянке.

Почти на руках он отнес меня в машину и бережно, словно беременную жену, усадил на заднее сиденье. Плавно тронувшись с места, он аккуратно объезжал каждую лужицу, боясь лишний раз потревожить мою утробу и остатки жидких мозгов, что плескались в разбитом черепе, причиняя мне дикую боль. В пять часов утра он сопроводил меня до двери, прислонил к стене, настойчиво позвонил и спустился этажом ниже.

– Кто там? – тревожно спросила Милка по прошествии долгих пяти минут.

– Открывай, свои, – пробубнил я чужим, незнакомым мне голосом.

– Костя, это ты? – на всякий случай переспросила она.

– Да, – ответил я, стараясь говорить коротко и веско.

– Сейчас, минутку, – после некоторого раздумья пообещала она.

Наступила томительная пауза, после чего дверь резко распахнулась и на меня уставился черный зрачок пистолета. Я тупо смотрел на него одним глазом, даже не пытаясь что-либо понять.

– Убирайся вон, или я стреляю, – откуда-то издалека донесся до меня голос жены. – Я кому говорю, бомж вонючий! – выкрикнула она и пяткой пнула меня в солнечное сплетение. Покорно согнувшись, я дохлой селедкой улегся у ее ног.

– Людмила Алексеевна, что вы делаете? – послышался укоризненный голос Ухова. – Вы же его совсем убьете.

– Макс, – удивилась она. – А ты-то что здесь делаешь?

– Я Константина Ивановича привел. Он же еле живой, а вы его бьете.

– Какого Константина Ивановича? О чем ты говоришь? Где он?

– Лежит перед вами... Его чуть было не убили... Сжечь его хотели...

– Господи, спаси и помилуй! – склонившись надо мной, в ужасе прошептала она. – Да где ж его так?.. Боже мой! Помоги занести его в дом.

Затащив в переднюю, они содрали с меня грязную и рваную одежду. Увидев в зеркало свой обнаженный торс, я совсем огорчился. А Милка, в конце концов признавшая во мне своего мужа, на правах потенциальной вдовы запричитала с новой силой.

– Да что ж это такое творится? Сколько раз я ему говорила: не суй свой длинный нос, куда не просят! Вот вам и результат. Папа, папа, вставай и посмотри, что они с ним сделали! И как он только живой остался?

– Людмила Алексеевна, я побегу, – виновато выскальзывая за дверь, заявил Ухов. – Мне на работу надо.

Потревоженный Милкиными причитаниями, проснулся тесть. Выйдя в коридор, он долго и непонимающе на меня смотрел, покуда не узнал во мне своего зятя.

– Хорош, красный сокол, – крякнул он и, подняв меня на руки, отнес в спальню. – Ну что делать будем? – спросил он свою безутешную дочь. "Скорую" вызывать или сам оклемается? Тебе решать.

– Не надо "скорую", – умирающим лебедем прошептал я. – Я сам оклемаюсь.

– А ты молчи, дуракам слова не давали. Что скажешь, Милка?

– Сейчас я его протру спиртом, осмотрю раны, а потом уж решим.

– Смотри, но у него может быть внутреннее кровоизлияние как в его пустой тыкве, так и в требухе. Дело серьезное. Давай не будем рисковать.

– Помыть и привести его в божеский вид я должна в любом случае.

– Смотри сама, – хмуро повторил полковник.

– Пить, – едва слышно произнес я.

– Что тебе, Костик, минералки или чаю?

– Спирту.

– Эге, дружок, да ты бредишь! Милка, у него же жар, – потрогав мой лоб, встревожился тесть и недолго думая вызвал "скорую помощь".

Часть вторая

В воскресенье утром Макс Ухов сидел в своем кабинете охранной фирмы "Сокол" и, переводя одну сигарету за другой, с яростным нетерпением ждал приглашенных. Кофе за эти полтора часа он проглотил уже больше литра, и теперь ему было достаточно одного взгляда на кофейную банку, как его начинало мутить. С отвращением выплюнув недокуренную сигарету, он подошел к окну, пытаясь разглядеть в снующих мимо окна прохожих тех, кого он поджидал.

И наконец дождался. В десять часов утра прилетели первые ласточки Денис Давыдов и Сергей Семенов. Смеясь, они ввалились в кабинет и принялись тискать сопротивляющегося и злого Ухова.

– Перестаньте, мужики, не до этого. Целоваться будем потом.

– Да что у тебя случилось? – отступая, спросил Давыдов. – Объясни толком.

– Объясню, когда все соберутся. Кофе хотите?

– Да ну его в баню, – поморщился Семенов. – Вот чего-нибудь посущественней бы...

– Сделаем дело и тогда все будет по большому счету, – сразу же обрезал Макс его легкие намеки. – Курите, скоро должны все собраться.

Минут через десять в кабинет заявились сразу трое: Влад Ермаков, Марат Муртазин и Андрей Волков. Они, как и предыдущие, тут же набросились на хозяина с объятиями.

– И что вы как бабы какие-то? – уворачиваясь, прогудел Ухов. – Смотреть противно.

– Ладно тебе, – похлопал его по плечу Муртазин. – Ты чего вызывал-то?

– Покури, сейчас еще должны подойти Генрих Файзиев, Иван Баранов и Алик Бабаев. Вот тогда и устроим коротенькую оперативку.

Все названные лица явились поодиночке, друг за другом. Когда все приглашенные расселись и закурили, в небольшом кабинете Ухова дышать стало невозможно уже через пять минут. Настежь раскрыв окно и дверь, Макс начал собрание:

– Мужики, друг друга мы знаем уже больше десяти лет. Срок вполне достаточный, чтобы понять, кто чем дышит и кто чего стоит. Нынче у каждого из нас своя семья, новые друзья и своя судьба. Двое из сидящих здесь работают в милиции, трое, наоборот, службу закончили. Есть среди нас журналист, рабочий и даже бизнесмен. Жизнь по-разному распорядилась нашими судьбами, но я надеюсь, что наше прошлое, завязанное на крови, не даст нам позабыть друг друга. Поэтому-то я и остановил свой выбор на вас. Мне нужна ваша помощь. Сегодня ночью до полусмерти избили моего друга Костю Гончарова и подожгли дом моего дядьки, которого перед этим выкрали и, судя по всему, жестоко пытали. Где он находится сейчас, я не знаю. Но мне известны клички поджигателей, вероятнее всего, они и похитили моего родственника. А еще перед тем, как поджечь дом, они вытащили из него всю кожаную одежду, два ковра, телевизор, видак и музыкальный центр. Я говорю это к тому, что данные сведения в дальнейшем могут навести нас на след. Так вот, я хочу вас спросить: согласны ли вы мне помочь?

– Об чем базар, Максим?! – с расстановкой и весомо спросил Алик Бабаев. – Говори, что тебе нужно, что нам делать?

– Нет, сперва я хочу получить подтверждение от всех вас. Говорите, мужики, может быть, кто-то занят, у кого-то сверхнеотложные дела. Всяко бывает. Говорите, как есть. Я все пойму и не обижусь.

Около минуты длилось молчание, во время которого друзья переглядывались и о чем-то безмолвно совещались.

– Мы все согласны, Макс, – поднимаясь с места, заявил бизнесмен Генрих Файзиев.

– Спасибо, я в этом не сомневался.

– Тогда и нехрена было спрашивать, – решительно затушил сигарету Давыдов. – Нежные стали! Нарисуй нам план действий и наше место в нем.

– Все просто, нам нужно найти этих двух мерзавцев по кличке Граф и Кнут. Может быть, кто-то уже слышал эти имена?

– Вроде бы нет, – наморщив лоб, ответил Волков. – Но если они проживают в нашем городе, ты к вечеру будешь о них знать.

– Дай-то бог. Итак, перейдем к делу. У нас три района. Распределяемся так: Автозаводский – четыре человека, Центральный и Комсомольский – на каждый по двое. Кто, где и с кем работает, выбирайте сами, вам виднее. Город вы знаете не хуже меня. Я постоянно буду дежурить на этом телефоне. Вопросы?

– Вопросов нет, товарищ прапорщик, – козырнул один из действующих милиционеров.

– Между прочим, я капитан запаса, – тактично заметил Ухов.

– Да будь ты хоть маршал, для нас ты был и остаешься прапорщиком, вставая, усмехнулся токарь Алик Бабаев. – Друзья, пойдем в парк, там все и обсудим, а то здесь дышать нечем.