Текст книги "Заповедник архонтов"

Автор книги: Михаил Ишков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Глава 9

Зыбь улеглась сразу, как только подлодка вплыла в пределы равномерно пульсирующего разноцветными оттенками свечения. Оно тут же затмило штормовую ночь, погасило вой ветра, принизило волны. Лицо у Неемо потемнело до неузнаваемости – оно приобрело какой-то мертвенный, лиловато-синюшный оттенок. Руки подрагивали, однако у него хватило выдержки прежним командным голосом приказать сбавить ход. Скоро мы вползли в скрытую за выступом скалы, маленькую бухту. Лодка набрала столько воды, что над поверхностью возвышалась только горбатая рубка, да и в ней под ногами уже хлюпало.

Это был земной, без подмеса, сказочный остров. Подлинный mon plaisir. Райское место, где росли пальмы, сосны, одноцветно-зеленая, густая трава. По небу, пронзительно-голубому, увлекающему, стайками плыли кучевые облака. Песок на берегу был мелок, золотист и горяч, цвет воды до слез бирюзовый. Повыше, по кромке обрыва, густо рос боярышник, крупные густо-багряные ягоды обильно усыпали ветки. В подлеске просматривались рябиновые гроздья. Далее, до самого склона горы, где стояли вековые сосны, тянулся удивительный сад. Сама гора после высадки на сушу заметно понизилась и теперь вблизи казалась всего лишь причудливым холмом, западный склон которого обрывисто опускался к урезу воды. Пусть это все было откровенной голографией, но я, первым прошедший по корпусу уткнувшей носом в песок подлодки и первым спрыгнувший на эту обетованную землю, сел прямо на пляже – ноги подкосились! – зарыдал навзрыд и принялся посыпать свою лысоватую, чуть оперенную голову песком. Быстролетный превзошел самого себя – старался для хордов, а угодил в меня. Недолго жить этому волшебству на просторах дикого, взбесившегося океана, при свете трех лун и двух солнц – может, полчаса, от силы час, – но это был мой час. Никто не мог отнять его у меня.

Рядом собрались члены экипажа. Их было всего-то семь губошлепов – видно, совсем у старцев Ин напряженка с кадрами. Следом в сознании прозвучал знакомый с гнусавинкой голос.

«Уведи их в лес, погуляй по саду. Там каждая ягодка, вишенка, яблочко навевают покой. Используй… Я пока займусь этой старой галошей, а тебя ждут на противоположном склоне горы».

«Каналья ты, вернослужащий. Мошенник и палач! Зачем эти подробности?»

«Вспомнил во сне Гаваики. Соскучился…»

«Ладно, Бог с тобой. Неемо сообщил, что решение принято. Надо узнать, какое».

«Трудно. Они все попрятались. Старики перебрались в горы. Диктаторы материков укрылись в подземельях. Помнишь то, на которое ты набрел на Дирахе. Буду стараться, а вы пока скройтесь с берега».

Я махнул рукой губошлепам, которые откровенно жалко смотрелись на фоне всего этого изобильного великолепия. Из леса на опушку вышел громадный – голова на уровне пояса – белый пушистый кот с голубыми глазами. Не обращая внимания на чужеземцев, улегся на траву, принялся вдохновенно, как только умеют наши пушистые любимцы, вылизывать лапу. Губошлепы отпрянули, присели на песок, прикрыли головы руками. Только Неемо остался на ногах. Сзади латы у славных крепились тонкими, истертыми, кое-где зашитыми на скорую руку, кожаными ремешками.

Я подошел к коту, погладил его по голове, почесал за ушами – тот громко и внушительно замурлыкал и скрылся в зарослях шиповника. Мы всей толпой двинулись вслед за котом. Вокруг оглушительно звонко пели птицы, пощелкивали, перебрасывались трелями, выводили тончайшие рулады. Хорды, сгрудившиеся у меня за спиной, отчаянно крутили головами.

Наконец добрались до сада. Все здесь было вперемежку, все плодоносило. Румянились крупные яблоки, вишни и сливы обливные, ветви, полные грушевых плодов, до земли клонились вниз. Перестарался Быстролетный с апельсинами – они были размером с футбольные мячи. А может, это такой сорт? Мало ли, каких успехов добились отечественные селекционеры. Хороши были арбузы и дыни, развалившиеся на грядках. Крупной уродилась малина. Я дрожащей рукой сорвал ягоду, отправил в рот – губошлепы с ужасом наблюдали за мной. Ощущение прежней, удивительно вкусной сладости разлилось во рту. Потом повернулся к своим спутникам и, не в силах сдержать энергичные почесывания, порекомендовал.

– Угощайтесь! Чудо, а не ягода. К тому же очень полезна в лечебном смысле. Во время ночного отдыха навевает сны.

Первый помощник капитана, он же штурман, решившийся было пощупать экзотическую ягоду, сразу отдернул руку, с ужасом глянул на меня. Он был приставлен к Неемо в качестве провокатора. Малый был неплохой, из когорты Героев, с хорошим воспитанием. Тоже из списанных… По крайней мере, так отозвался о нем капитан.

Я похлопал его по плечу.

– Ведь ты моряк, Мишка. Не дрейфь, жуй бодрее.

Ужас в глазах молоденького славного губошлепа все копился и копился. Потом он перевел взгляд на капитана, видно, ждал приказа.

Неемо долго выбирал ягоду, тоже, наверное, робел прикоснуться. Лицо его было подчеркнуто отрешенно, странное безразличие стыло на нем. Почесавшись, он наконец сорвал спелую, крупную малинку и отправил ее в рот. Выражение его лица не изменилось, с той же неизбывной грустью он сорвал еще одну ягоду. Затем еще одну…

Это было истолковано как приказ. Голодные, измученные вконец матросы навалились на малину, потом на груши. Напоследок мы всей компанией съели большой спелый арбуз. Я только щелкнул по нему, как плод дал трещину, а когда развалил, у всех слюнки потекли. Пусть даже это была пустота, обман зрения и вкуса, однако сколько же снов мы проглотили за один присест?..

Так, под завязку насыщаясь будущими сновидениями, мы добрались до широкой ухоженной опушки. Далее начинался сосновый бор, через который наша группа вышла к вершине еще более понизившегося холма. Суша, чтобы удобнее шагать, сама стелилась нам под ноги. В то же время оставленный за спиной сад, пляж, брошенная подлодка наблюдались как бы с огромной верхотуры.

На вершине была разбита овальная ухоженная куртина, где посреди тщательно подстриженного газона, на невысоком гранитном постаменте, возвышались скульптурные изображения четверки странных, ничем не напоминающих губошлепов существ.

На переднем плане двинувшаяся на полшага, обнаженная земная женщина. Легкая, прозрачная накидка прикрывала ее вечно молодое, совершенное тело. К темно-русым, с золотистым приблеском волосам, повыше лба была приколота маленькая диадема – венец Флоры. Крупный, чистейшей воды изумруд сиял в центральном зубце, далее уменьшающиеся зубчики были усыпаны россыпью бриллиантов, посверкивающих редким травянистым тоном.

Рядом с женщиной и чуть сзади, за ее правым плечом, стоял высоченный богатырь в шишаке, кольчуге с ярко сиявшим, серебряным зерцалом на груди. На ногах широкие холщовые штаны, заправленные в красные сапоги с загнутыми вверх носками. Руки великан сложил на рукояти двухметрового двуручного меча. Сам златокудр, борода черна, как смоль.

По другую сторону от женщины находился скелет, изображавший древнеримского пехотинца. Сбоку, на левом плече, висел прямоугольный выгнутый щит. На умбоне, или выпуклой металлической бляхе в центре щита, были видны вмятины. На шесте, над головой, два перевязанных кожаными ремнями тюка, за один из ремней воткнута деревянная ложка. К правому плечу усохшего до костей легионера был приторочен округлый сосуд с водой. Ребра скелета закрывал кожаный панцирь с накладными металлическими пластинами. На поясе, непонятно как державшемся на тазовых костях, – короткий испанский меч. На ногах сандалии, ремешки которых странным образом крепились на больших и малых берцовых костях. Ухмылявшийся, с отвисшей нижней челюстью череп был покрыт древнеримским пехотным шлемом с закинутым наверх забралом. В правой руке скелет держал пилум.[7]7
  Тяжелое метательное копье, которым были вооружены древнеримские воины.


[Закрыть] Возле скелета сидел чудовищных размеров волк с золотистой, поблескивающей в солнечном свете шкурой.

«Зачем?» – спросил я и голос мой дрогнул. Ответа не дождался.

Здесь у скульптурной группы на моих спутников навалился неодолимой силы сон. Они растянулись на траве, в тени сосен. Штурман сладко зевнул и первым погрузился в дрему. Рядом с ним попадали матросы. Последним, пытаясь стряхнуть усыпляющее наваждение, на землю опустился Неемо. Видно, решил посторожить товарищей. Подтянул колени к животу, положил на них руки, затем голову и спустя несколько мгновений повалился на бок. Сунул руки под щеку, сладко зевнул и замер.

Я прошел остров насквозь – был он невелик, всего несколько сотен шагов, – выбрался на береговой откос, с которого далеко и явственно открывалось пронизанное солнечными светом, неоглядное воздушное пространство, а ниже поблескивающая, посверкивающая морская гладь. Этому прошибающему до слез пейзажу не хватало только одинокого паруса на горизонте. Свежий ветерок остро припахивал морем. У подножия откоса прибой перекатывал разноцветную гальку, ласкал выступающие в море осклизлые, поросшие водорослями, гранитные глыбы.

На кромке обрыва, свесив ноги, сидело странного вида существо. Это был уже знакомый мне по Беркте, невысокий ящер с изящной вытянутой мордочкой, умненькими змеиными глазками. В штанишках до колен, переливающейся радужным блеском футболке, сверху что-то вроде пелерины с откинутым капюшоном. Длинный, гребенчатый хвост лежал на траве. Я прикинул – если ящерок встанет, хвост будет волочиться по земле. Был он бос, видимо, попечители в обувке не нуждаются.

Я остановился поодаль, замер. Зримая правая лапка нащупала камешек. Покрытые зеленоватой, пупырчатой кожицей четыре пальца были как пальцы, с коготочками, а вот большой напоминал скорее острый костяной шип. Ящерок замахнулся и швырнул камень в море. Я невольно проследил за его полетом, пока над водой не вскинулся столбик воды.

– Небо у вас голубое, – не поворачивая головы, произнес по-русски ящерок. – Редчайшая диковинка во вселенной. Радость-то какая!

Он помолчал, потом повернулся ко мне и спросил.

– Привет, Серый. Хочешь вернуться?

У меня комок в горле встал.

– Ладно, не буду, не буду, – ящерок почесал правой лапкой спину между лопатками, затем приставил сложенные козырьком пальцы ко лбу и принялся рассматривать даль. После долгой паузы, вновь обратился ко мне.

– Володя, что значит «комбат-батяня»? На Земле пришлось потоптаться, а выяснить забыл.

– Командир батальона или командир батареи. Жаргонное… Если командир о солдатах заботится.

– А если плевать на них хотел?

– Тогда по-разному. Чабан, бугор… Иногда живоглот. Если до женщин охоч, то елдарь. По крайней мере, мы на срочной своего так называли.

Я уселся рядышком, глянул вдаль, погладил траву. Затем спросил.

– Требуется отчет или как?

– Или как, – откликнулся ящер. – Я все знаю, во все вник. Атакуешь в правильном направлении.

Над водой с криками носились чайки. Время от времени птицы ныряли вниз, хватали рыбу с поверхности воды.

– Пока знакомился с вашей Земелькой, беспокоился, может, Роото уже сгинул? Сглотнул его Черный гарцук и не подавился. А вот добрался до Хорда, обработал информацию – ушам не поверил.

Я невольно глянул на его голову – есть ли у него уши? Какие-то бугорки с отверстиями на черепе выступали, но можно ли назвать их ушами?. Между тем попечитель продолжал.

– Смотрю, трудится вовсю, помощниками обзавелся. Всю когорту сильных в тупик поставил. Молодец! Встретил на границе между Дирахом и Дьори стража по имени Туути. Посидели у костерка, полюбовались на звезды, помянули Творца – так хорошо на душе стало. Не поверишь, полноту жизни ощутил, позабытый телесный трепет в душе. Он верит искренне, незамутненно – это радует.

– Вас, может, и радует, а мне каково изображать из себя мессию! – воскликнул я. – Тоже новый Христос объявился!

– Что ты, Володя, – усмехнулся попечитель. – Куда нам до галилеянина. Он… – ящер указал шипом на руке в зенит, вздохнул совсем по-человечьи и повторил. – Он – богочеловек, идеал, к которому следует стремиться. Иисус – символ, воплощенный дух, а мы кто? Хранители, существа плотские, не более того. Служаки, и это даже хорошо. Если б ты знал, сколько пришлось пострадать Спасителю. Не на одной же Земле он на кресте томился. У него таких Земелек, что пылинок на твоем ногте. Вот уж не думал, что подобные бредни приходят тебе в голову. Ты вот что, перед последним и решительным боем покайся галилеянину, а то я даже не знаю…

С ума сойти можно! Рептилия рептилией, а туда же!.. Покаяться рекомендует. Перед последним и решительным. Видно, схватка не за горами. И чем же я начну мочить славных, чем буду громить Черного гарцука? Верой, что ли, заклятьем, крестным знамением?..

Грустная перспектива.

– Я тебе волшебный пояс привез, – перебил мои мысли попечитель.

Я удивленно глянул на него, спросил.

– Полагаешь, без пояса теперь не обойтись?

– Полагаю, да. Теперь это самая нужная вещица.

Он отчаянно обеими лапками почесал бока и после короткой паузы с нескрываемым восхищением добавил.

– Удивительный, должен признаться, предмет, этот пояс. Артефакт времен первых цивилизаций. Я только слышал о подобных раритетах, считал, что их давным-давно не существует на свете.

– Его тоже следует уничтожить? – съехидничал я.

– Шутишь?! – кожаные складки над глазами попечителя полезли вверх. – Это же чу-до! Оно настраивается на конкретного носителя, безболезненно деформирует пространство в минимальном объеме, во много раз увеличивает ментальную силу, то есть силу духа. Я, например, тоже в состоянии исполнять эти функции, но каждую по отдельности, а этот пояс, – он показал мне широкий наборный ремешок, – все сразу и в единый момент. Чудо оно и есть чудо.

Я онемел. Это точно был он, мой волшебный пояс, я узнал его сразу. Живой, невредимый, с той же самой щербинкой на золотистой, изготовленной из какого неизвестного металла бляшке, с редкими трещинками на покрытой обливной эмалью орнаменте. Готовый к употреблению…

– Таких рукотворных штучек в галактике раз-два и обчелся, – добавил попечитель.

– Интересно, – спросил я, – какие еще диковинки сохранилась от эпохи первых цивилизаций? Неужто шапка-невидимка?

– Именно! – с готовностью ответил ящерок. – Только подлинная, от первых производителей, а не просто поддельная отражательная оболочка. Редкая, знаешь ли, диковинка – наденешь, и никакой глазастый не заметит, ни один прибор не зарегистрирует. Как устроена, никто не может объяснить. Что-то вроде валенка – обувка проще не бывает, а вот как укатали войлок, как придали ему нужную форму, никто толком не знает. Или знакомое тебе «цечешище». Помнишь дракона, изрыгающего огонь?

– «Цечешище», шапка-невидимка, валенки – это, конечно, хорошо. Только какой мне, губошлепу, толк от волшебного пояса? Мой учитель, Евгений Михайлович, он же Волк Огненный Змей, полгода специально настраивал эту вещицу на мой земной телесный образ. А теперь у меня все плотские характеристики другие.

– Потому-то мы с Евгением Михайловичем день и ночь работали, чтобы ты мог им воспользоваться.

– Выходит, вы успели на Земельке побывать и даже письмецо от родных не прихватили? Например, видеозапись. Как они там? Гитару бы захватили. Сбацал бы я что-нибудь поселянам, для развития музыкального слуха. О рояле я уже не заикаюсь.

– Развитие музыкального слуха, Серый, это не по твоей части. Это их, губошлепов, заботы. Ты пройди свою часть пути, этого вполне достаточно.

– Для возвращения на Землю?

– И для возвращения тоже. Жалко, времени у нас в обрез. Власти на Хорде слишком много знают о тебе. Со дня на день сошлют, но куда именно? На планетоид или на приводную станцию? Они еще сами не решили, как с тобой поступить.

– Где полегче, безопаснее? – спросил я.

Ящер отчаянно почесался под мышками, потом признался.

– И там, и там жуть.

Я вздохнул. Вокруг была такая красота, что всякая мысль о том, что через несколько минут мне придется вновь очутиться на Хорде, а в ближайшем будущем меня ждет ссылка, а может, и гибель, – казалась отвратительной. Я был готов провести на этом острове всю жизнь. В любом обличье. Готов сутками выслушивать какую угодно чушь. О том, например, как устроена шапка-невидимка, где она хранится и так ли трудно настроить ее на нового владельца или этот артефакт действует на любой глупой башке? Или о том, что, по словам попечителя, вечный двигатель это и есть машина времени. Чем не повод для разговора? Можно поспорить о свободе воли и таинствах Божьего замысла, о его физике и логике. Эта тема, особенно в смысле длительности обсуждения, была очень своевременна. До конца жизни хватит! Можно порассуждать о голубых небесах, о рассветах и закатах. Оказывается, пока я здесь корячился, попечитель успел побывать на Земле. Единственное, что поразило его – это наше небо.

Мечты, мечты!..

К сожалению, времени у нас действительно в обрез. За пределами сияющего дня уже явственно обозначилась беспросветная давящая тьма. Остров расползался, море на глазах сглатывало его. Скоро мы с попечителем оказались на выдвинутом мыске.

– Давай-ка делом займемся. Надевай пояс и для начала установи с ним контакт. Ментальные формулы для настройки следующие… Затем начинай кувыркаться. Я рядышком постою, в случае чего подсоблю.

Обнажившись, надев пояс и настроившись на него, я прошелся колесом по траве, постоял на руках, поочередно подрыгал ногами.

Сначала левой, потом правой…

Никаких неприятных ощущений. Пояс сидел как влитой, видно, ощутил присутствие прежнего хозяина. От него исходило энергичное ласковое тепло. Наконец я собрался с духом и, перекувырнувшись через голову, испытал неземной ужас, обнаружив себя громадным космическим волком, заключенным в прежний, погибший в бою под Сатурном скафандр. Тело было покрыто крепчайшей, составленной из треугольных чешуек кольчугой, когтистые лапы позволяли с легкостью управляться с бластером.

– Это первая фаза, – подсказал попечитель, – вполне пригодная для боевого планетоида. Надеюсь, в таком виде ты сумеешь навести там порядок. Для приводного централа я приготовил кое-что другое. Запомни, если окажешься на централе, твоя главная задача как можно ближе подобраться к Черному гарцуку и постараться внедрить в него пару вот таких шариков.

Я не заметил, как в его ладошке вдруг очертилась груда округлых предметов. Все они были угольного цвета, размерами от крупных горошин до шариков для игры в пинг-понг. Предметы были собраны в гроздь, намного превышавшую ладонь попечителя, тем не менее ящер без всякого усилия удерживал шарики на руке.

Это было обыкновенное чудо, на которое мы все, хранители, были такие мастаки. Удивило другое – этот хвостатый чародей рассуждал о Черном гарцуке как о вполне реальном существе.

Мне стало грустно. Менее всего в своей жизни я хотел бы встретиться с Черным гарцуком, угодить в лапы прозрачного.

Заметив мой погасший взгляд, попечитель торопливо объяснил, что по непроверенным данным, извлеченным из архивов хордов, Черный гарцук – это один из последних звездолетов архонтов, сумевший добраться до базы в системе Даурис-Таврис после генерального сражения при…

Он запнулся и не стал уточнять. Затем продолжил инструктаж.

– Вся загвоздка в том, – продолжил попечитель, – как к нему подобраться. Он сглотнет тебя в то же мгновение, как увидит. Особенно если ты предстанешь передним космическим волком. Ты обязан выиграть время, так что давай, перекувырнись еще разок.

На этот раз я обернулся гигантским межзвездным кораблем о трех головах. Так и подвис над морем, удлиненной хвостовой частью выпирая за пределы накрывшей волшебный остров светлой полусферы. Понятно, это была только видимость, но и призрачное величие боевого фламатера произвело на меня, его носителя, неизгладимое впечатление.

Между тем попечитель пояснил, что этот трехглавый монстр с вытянутой хвостовой частью когда-то был флагманским кораблем флота архонтов.

– Как же я тогда назывался? – рявкнула моя средняя голова.

Микроскопических размером ящерок крикнул.

– Догадайся с трех раз.

Мне хватило первой попытки. Как еще мог называться подобный межзвездный исполин? Конечно, «Непобедимый»!..

– Угадал, – попечитель был явно недоволен. Ему до смерти хотелось удивить меня, но можно ли обескуражить наудивлявшегося досыта. – Но не полностью. Он тогда назывался «Непобедимый никем и никогда».

– И, конечно, его подбили первым? – рявкнула правая голова.

Попечитель совсем помрачнел.

– С тобой, Серый, не интересно. Ты слышал о сражении при Беркте?

– Нет.

Ящерок покивал.

– Да, его атаковали первым. Сначала срезали правую голову, затем левую, потом добили.

Он захлопал в ладоши.

– Все, все. Теперь к делу. Как только предстанешь перед гарцуком, сразу выдай ему набор следующих команд… И не стесняйся, рявкни во всю мощь. У архонтов командирский голос особенно ценился.

Он продиктовал ментальным образом определенные символы.

– С помощью этого призрака ты, может, сумеешь выиграть несколько секунд, пока твой противник разберется что к чему. Теперь кувырнись еще разок.

На этот раз я обернулся звездопроходцем очень странной и древней, как сообщил ящер, конструкции. Звездолет был невелик размером – что-то около нескольких сотен метров в диаметре, дискообразен. Антенны его обвисли, что-то подобное налипшим водорослям или бахроме наросло на выступающих частях, на краях огромной пробоины, заметной на утолщавшейся кормовой части, где были расположены двигатели; на торчащих из недр погибшего корабля ребрах жесткости и скрученных броневых листах.

Никто не знал, откуда он, кому принадлежал, как долго длилось его путешествие, что послужило причиной его гибели. Лишь по едва заметному, скорее предполагаемому сходству с известными в пору Ди типами кораблей, можно было с трудом догадаться из каких краев был его экипаж. Впрочем, ничего достоверного о нем, признался наставник, мы, вероятно, уже никогда и ничего не узнаем. Это был призрак, блуждавший в космической ночи. Его появление, даже только мгновенная блестка на экране локатора, по мнению ди, предвещала скорую неизбежную гибель.

– Средство действенное, – уверил меня попечитель. – Не было и не будет астронавта, у которого не дрогнет сердце при встрече с этим обветшавшим выходцем с того света. Выиграешь еще несколько мгновений.

Он сделал паузу, затем уже более проникновенно м заботливо продолжил.

– Запомни главное, Серый. Твое спасение в обращении к мифу. К чуду загадочному, до конца неисхоженному, где каждый – желанный гость. Легенды, былины, сказки, побасенки, пословицы, всяческие зговоры, наговры – это не так смешно и наивно, как кажется. Эта впечатанная в твои гены информация, предощущение мироздания как единого, безмерного, страдающего от собственной неполноты времени. Нет у него хода назад, а почему? Поразмышляй на досуге. С помощью мифа разум исподволь осознает себя как личность, некую миниатюрную бесконечность, причисленную к семье, роду, племени, человечеству, всей великой общности подобных разумных бесконечностей. К мирозданию, наконец! Если твой противник исповедует подобные ценности, пусть даже под другим – противоположным – углом зрения, с ним всегда можно договориться. Если же для него всякое родство, возможность и необходимость общения, обмен мифом – пустой звук, только средство для достижения корыстных целей, он достоин уничтожения. Он – отброс, падаль. Но в любом случае ему придется маскировать свои намерения, то есть, творить миф о себе. Вот тут и цепляй его на крючок.

Он на мгновение примолк, потом предложил мне освоить несколько простых приемов маскировки. Наконец крикнул.

– Серый, заканчивай! Остров исчезает. Желаю удачи!

Я вернулся в исходное – губошлепное – состояние. Попечителя уже не было – он растворился в нестерпимо ярком свете. Я накинул хламиду, погладил под ней чуть нагревшийся пояс и двинулся в сторону памятника. Отыскал команду, присел рядом с Неемо. Потом не в силах справиться с подступившей дремой прилег. Положил голову на мшистый, выступающий из земли камень и не заметил, как смежились веки.

Проснулся, когда мои ноги начали лизать набегавшие волны. Берег отступил, и море вплотную приблизилось к памятнику – вода теперь накатывалась на край поляны. Здесь же покачивалась непонятно откуда взявшаяся шлюпка, а вдали, возле самой границы тьмы была видна подводная лодка. Корпус теперь высоко выступал из воды, так что можно было в целом разглядеть плавсредство хордян. Внешний вид субмарины был полным подобием земных конструкций, разве что рубка с зализанными обводами более напоминала советские атомоходы.

Я глянул в сторону вытянувшегося на песке крепкого, густоперого капитана.

Надо же такое придумать – Неемо!

Покоритель океанских глубин, мститель, печальник-естествоиспытатель, одним словом, легендарная личность оказывается не погиб при взрыве вулкана. Теперь, оказывается, Неемо служит у губошлепов, в компании с Хваатом выводит птенцов, иронизирует и тоскует.

Если задуматься, неминуемо поверишь, что эти нелепые, не признаваемые логикой казусы покрепче и поосязаемей единства и постоянства физических законов, материальности мира, единого создателя, – увязывали вселенную в единое целое. Именно случайные совпадения наполняли Вселенную таинственным смыслом и глубиной. Это я к тому, что Дуэрни посчитала чудом пробежку по поверхности моря, а Неемо, по-видимому, неизбежно поверит в существование волшебных островов. Мне вроде поболее их известно о том, как устроен мир, но каково и мне было узнать, что вечный двигатель и машина времени это одно и то же.

Выходит, чудеса нескончаемы!

Или еще один перл попечителя: «С точки зрения времени вся Вселенная имеет размер точки».

Интереснейшая тема для дискуссии…

Вдобавок мне нестерпимо захотелось обернуться трехголовым монстром, ведь не каждый день мне приходится изображать межзвездного Змея Горыныча. Это было здорово вертеть головами, сначала по очереди, потом всеми тремя сразу. Изрыгать огонь, громоподобно хохотать, красть курей…

Смех был сквозь слезы. В какое же пекло меня занесло?! Куда несет? И зачем?..

Неожиданно Неемо сел рывком, обвел глазами берег чудесного острова, потом уставился на свою посудину. Потер глазницы.

– Послушай, знахарь, ты ничего не замечаешь?

– Нет, а что?

– Видишь впереди, у форштевня, отметины?

Я почесался.

– Вижу, ну и что?

– Красная черта – это проектная отметка без загрузки. Выходит, теперь лодка освободилась от скопившейся воды. Как это объяснить?

Я не ответил – равнодушно покарябал коготочком висок, встал, направился к шлюпке. Губошлепы, словно утята, торопливо, гурьбой последовали за мной. Одни сладко зевали, с удовольствием почесывались в паху, другие стыдливо прятали глаза.

Что я мог ответить? Попытаться объяснить технологию созидания волшебных островов? Рассказать о некоем летучем, похожем на блюдце, челноке, способном починить любой механизм? Он все равно не поверил бы. Если чудо случилось, как его взвесить, разложить на составляющие? И зачем?.. На мои жаркие просьбы пояснить, каким образом машина времени способна работать как вечный двигатель и наоборот, попечитель совсем по-человечьи пожал плечами и ответил – сам поймешь. Наверное…

Когда-нибудь…

И это правильно, товарищи.

Как только лодка подгребля к борту субмарины, члены команды сразу разбежались по своим постам. Я прошел в предназначенную мне каюту, уселся на койку. Через некоторое время глухое урчание в корпусе подсказало, что заработала двигательная установка. Спустя несколько минут ко мне зашел Неемо, расположился напротив. Вид у него был угрюмый. После короткого молчания он заявил.

– Штормит… Все механизмы действуют исправно. Остров исчез, свет погас. Зачем же ты так с нами, знахарь?

Я удивленно глянул на него.

Неемо продолжил.

– Сразу по прибытию мы будем обязаны явиться в тюрьму. Что с нами будет?

– Не знаю, капитан. Чудо не освобождает от ответственности. Как поступить, решать каждому из вас.