Текст книги "Колыбель (СИ)"

Автор книги: Михаил Попов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

8

Вечером этого дня инженер не появился, утром не показался, и Денис, заскучав, пошел погулять по острову, придерживая у пояса замершую «Нокию»: а вдруг!..

Шел без плана и намерения.

Дно леса было устлано несколькими слоями опавшей некогда листвы и пружинило, как кошма. В трещины между лиственными плитами при нажатии подошвы выстреливали бесшумные фонтаны пыльного запаха, переливающегося крутящимися искрами в столбах солнечного света, кое–где пробившего крышу крон. Сладкий и совсем не назойливый запах тления. Лес в общем нравился Денису своим внутренним порядком, муравьи кишели в муравейниках, яркие ящерки грелись в пятнах света, висели то тут, то вон там полотнища затейливых паутин, изредка сотрясающиеся от попадания мощной мухи.

Денис поймал себя на мысли, что только в этот выход он смог достаточно подробно всмотреться в очертания и тонкости местной природы. Прежде были сплошь беготня вслед за утомительно целеустремленным инженером или высматривание отбившихся молодок.

Форсировал Холодный ручей в нижнем течении, там, где была непроглядная, производящая неизбежную таинственность тень. Деревья стояли, обнявшись кронами, как классические борцы, согласные на ничью.

Поверхности довольно широкой воды достигали только отдельные лазерные указки, и в этих местах влага осчастливленно переливалась. Что–то тихо торкнуло в щиколотку Дениса, и он тут же бросился бежать от водяной гадюки, возникшей в его воображении. Уже стоя на родном берегу, всмотрелся в воду – всего лишь непуганые темноспинные рыбы, передвигавшиеся на мелководье медлительно, как ни на кого не охотящиеся подлодки.

Сразу захотелось жареной рыбки, в сознании сама собою возникла конструкция остроги.

Глиняный ручей оказался намного теплее Холодного. Он казался куда полноводнее соседа и отделял от острова никак не менее половины Убуди, ее чуть возвышенную часть. На том берегу стояла стена довольно плотного, очень тропического леса. Там висели даже лианы. и подозрительные тени. Там, в чащах, наверно, сыскались бы подходящие стволы для плота. Ту часть, где находился Денис, герцог де Низ, можно было назвать Нидерландами.

Как это часто случается в жизни, окучивал ожиданиями одну тему, а сделал открытие совсем в другом месте. Возле небольшого птичника в излучине Холодного ручья. И чуть было не прошел мимо, но услышал детское хныканье. Сначала даже не понял, что это, замер и через секунду бросился на звук. Еще бы, младенец! Перед маленькой, неказистой «фанзой» сидела обширная женщина и тетешкала на руках обернутого в мягкие травы новорожденца.

Увидев белого гостя, она никак не отреагировала. Довольное, сытое, благополучно разрешившееся животное, без неприязни оценил Денис. Он очень даже отреагировал и полез с вопросами. Что такое? Откуда? От кого? И ничего путного не вызнал. Природная убудская уклончивость, то ли от стыдливости, то ли от особого рода тропической косности. Может, по их системе табу «сорвавшийся» мужик подлежит кастрации? Даже до такой преглупой мысли дошел господин аниматор, присматриваясь к роженице. Та вела себя с неуловимой какой–то странностью. Не вполне, что ли, по–матерински, хотя все материнские движения совершала. Можно даже было подумать, что ребенок этот не осчастливил ее, не имеет к ней тотального, всецелого отношения. Это могло идти опять же от здешней дикарской манеры жить, могло показаться ввиду излишней наблюдательности белого человека.

Денис совсем уже собрался уходить и на прощание решил что–то выразить новому обладателю убудской прописки. Обратив внимание, что мальчик изрядно сучит ножками, он сказал:

– Форвард будет. За «Манчестер Юнайтед» будет играть.

И тут Мамаша, он успел по ходу дать ей такое имя, очень даже прорезалась сквозь свою эмоциональную дрему и оживленно закивала, показывая, что ей очень даже по сердцу мнение гостя.

На обратном пути Денис понял, что сделал какое–то открытие. Может быть, даже важное. Но определить суть затруднялся, надо будет с товарищем инженером обмозговать. Но что открытие есть, сомнений никаких. И речь не только о том, что убудцы спят со своими убудками, видимо, под покровом тайны.

Несколько дней он с нарастающим нетерпением ждал появления в хуторе товарища инженера. Хотелось, говоря просто, сбить спесь со старика и покрасоваться. Вдобавок к открытию Денис припас фокус с де Голлем. Надо будет аккуратно подвести разговор с инженером к этой теме, послушать его сетования на то, что след престарелого француза простыл, и тут – вуаля!

В ожидании напарника Денис хватился, что сидит на холме практически один.

Где Отто, где блондин Борис? Раньше тут толклось немало народу.

Приходилось смириться с мыслью, что они перестали появляться на холме, как только белый барин перестал наливать им темного напитка.

Обычные алкаши, привязавшиеся не к блестящему человеку, а к веселящему напитку?

Если так, то и черт с ними!

Но без свиты, или, если угодно, без круга общения, как–то скучновато. Впору позавидовать товарищу инженеру, он как раз, надо думать, окружен толпами товарищей. Граф де Низ не станет унижаться до низкопробного заигрывания с народной массой.

Или станет? Главное – как назвать явление. Это будет свита.

– А что, Параша, обо мне говорят там, в долине, и на других хуторах?

Девушка задумалась.

– Неужели ничего не говорят?

По крайней мере, на дурную славу он мог твердо рассчитывать: ходок, извращенец, болтун!

– Так–таки и ничего?!

Параша, кажется, вошла в его положение:

– Если хотите, могу пойти узнать, что они про вас говорят.

– Значит, ничего. Таков народец. Но, в этом уверен, даже если ничего не говорят, то уж думать думают.

Не могут они никак не реагировать на факт его тут сидения. или могут? С глаз долой, вон из мозгов? Нет, они мечтают приблизиться, но особая полуживотная скромность мешает им.

– Знаешь, что, Параша, а приведи ты ко мне парочку свободных в данный момент от работы мужичков. Только из тех, кто не ходит за инженером. Ты меня понимаешь?

– Чего тут не понять!

Денису не понравилось, как она ответила, но не хотелось вникать, надоела она ему своей простотой.

– Скажи, что не обижу, может, даже как–нибудь награжу. Если они понимают, что это такое.

Параша отправилась в долину, независимо поигрывая гармоничными ягодицами.

Денис обратил внимание на парочку, о чем–то шепчущуюся у костра. Старуха и худой, совсем не по–убудски, мужичок. Денису было скучно, и он подошел поближе.

– Возьми назад свою корову, – просил мужичок.

– Почему?

– Она не доится.

– И чего?

– А вдруг она и плодиться будет, как доится?

– Слово сказано.

Да у них тут меновая торговля, усмехнулся господин аниматор.

Мужичок встал, кряхтя, и побрел вон с хутора. Денис догнал его на тропе, ведущей вниз!

– Слушай, постой, тебя что, Цокотуха обманула?

Тот не сразу сообразил, чем интересуется белый человек. Денис долго не понимал смысл его ответов. В конце концов забрезжило…

– Так, значит, ты взял у нее корову сейчас, а отдавать будешь три приплода, но где–то «там»? Где это?

Собеседник засопел, но все же выдал, что «там» – это место, куда все попадают после смерти, чтобы уж пожить как следует, поэтому имеет смысл уже «здесь» подготовиться к будущей жизни как можно лучше. Так, значит, как понял Денис, он был свидетелем попытки расторгнуть «токсичную» сделку. Заполучивший корову сомневался, что сможет выполнить взятое на себя обязательство.

– А чего ты паришься? Пользуйся буренкой. Хоть немного молока она дает?

– Дает.

– Ну вот, а это «там» когда еще будет.

– Да, нескоро.

– А может, и вообще не будет.

Реакция дикаря на эти слова очень удивила Дениса: он вдруг содрогнулся и посмотрел на собеседника таким взглядом, как будто увидел нечто невиданное и что увидеть нипочем нельзя. Чтобы как–то смягчить ситуацию, ставшую вдруг некомфортной, Денис спросил:

– А я у тебя могу чего–нибудь купить?

– У меня есть два мешка зерна.

– А сколько ты за них хочешь?

– Три мешка зерна.

– «Там», естественно?

В глазах мужичка опять мелькнул священный ужас, да еще смешанный с неприязнью – чего, мол, пристал?

– Ладно–ладно, иди. Будешь зваться… Шейлоком, – отправил его Денис, понимая, что изводит дяденьку зря. Но тема его не отпустила, так что, вернувшись на холм, он полез с разговорами к старухе Цокотухе с оформившимися по дороге вопросами.

– Слушай, старая, я не буду с тобой про «там», если верите, что… Верьте сколько душеньке угодно. Только скажи мне: а где ваши кладбища? Через что вы попадаете «туда»?

Старуха стояла смирно и в меру ровно и глядела на него внимательно. Можно было подумать, что он обрушил на нее целую гору ну никогда не слыханных и ничему в ее обычной жизни не соответствующих смыслов.

– Чего молчишь?

Она развела руками–крюками: мол, а что тут скажешь?

– Я вдоль и поперек облазил ваш остров, ничего похожего на упорядоченные захоронения.

Старые руки опять проделали какие–то движения.

– Может, вы их топите, а? Со скалы и в Лету, она как раз так удобно обтекает островок. Или сжечь, для чего–то же вы поддерживаете свои вечные огни, не только для рисовой каши.

Денис хотел было еще чего–то выдать в своей манере нарастающей развязности, но вдруг ему стало почти плохо, как будто длинная плоская устрица проползла по диафрагме.

– Ладно, не хочешь говорить – не говори. Я с нашим паном инженерчиком обсужу.

На самом деле, сколько всего скопилось для совместного мозгового штурма. Островок–то непрост. Или, наоборот, прост, как сама простота, а он ему невольно цену набивает?

Выпросталась снова мысль о какой–то тайне, подсмотренной товарищем инженером, пока он болтался в ванне с жертвенными помоями. Что–то скрывает старикан, черная техническая душонка!

Появилась запропастившаяся Параша: оказалось, совсем непросто найти хотя бы пару ничем не занятых убудцев. Привела троих.

Один невысокий, усатый и в шапке из травы с торчащим сухим цветком – романтик местный? Второй деловой, со сдвинутыми бровями и поджатыми губами, все время сосредоточен, а на чем – непонятно. Третий расслабленный, позевывающий парень, прямо хоть сразу в дворню.

Первого Денис сразу назвал Астериксом, исключительно из–за внешнего сходства с героем комикса, второй тоже получил прозвание, из–за особенностей поведения. Он медленно обошел хутор, заглянул во все хижины, что–то порекомендовал старухе у костра по порядку ведения огня и долго стоял над кучей скарба потерпевших кораблекрушение, словно пересчитывал и классифицировал вещички в недрах своего сознания.

– Бунша, – сказал ему Денис.

Что интересно, оба с первого раза запомнили имена, как в свое время Отто, и отзывались на них с явной охотой. Им было приятно, когда их обозначают.

Раздумывая над тем, о чем завести речь с привлеченными собеседниками, Денис, решив по ходу еще и прибраться у жилища, взял из кучи, над которой стоял Бунша, пустую двухлитровую бутылку и понес на свалку, которая сама собой начала образовываться за хижиной старухи–костровухи. По пути он меланхолически читал: «Говорят, что у меня есть огромная семья, и тропинка, и лесок, в поле каждый колосок». Когда он вернулся, то из уст Астерикса полился этот трогательный текст, причем слово в слово повторяясь, даже с заминкой в том самом месте, где допустил ее Денис. Дальнейшие замеры показали, что память у Астерикса абсолютная и бездонная, и он хотел его переименовать в Попугая или Сеньора Магнитофона, но тот уже сросся со своим именем и вежливо отказался от замены.

Бунша демонстрировал домовитость. Он все норовил помочь по хозяйству Параше, что ее задевало, и она его отгоняла от своих дел, отчего его лицо становилось еще более серьезным и обиженным.

Денис попытался как–то вмешаться в конфликт, но Параша сразу же поставила все точки: ее дело – это ее дело, и нечего его делить.

– Пусть он где–нибудь заботится, – сказала она, и ей было трудно возразить.

– Тоже мне гений места, – махнул на нее рукой Денис, он уже думал над тем, что неплохо было бы сменить место своей ставки, наверняка есть на острове холмы обширнее и уютнее. Там сыщется место и для нового дворецкого, и для сонного камердинера, а назвать его можно – Помпадур. Параша явно не вписывалась в модель новой, примыслившейся Денису жизни.

То, как легко приручились эти трое, сначала удивило Дениса, а потом он понял, что и прежние могли бы задержаться при нем, когда бы он дал им какой–нибудь фронт работ.

В общем, в момент появления напарника Денис пребывал в окружении собственного маленького «двора», занятого своими маленькими заботами. Астерикс запоминал таблицу умножения, а Бунша бегал с банановыми шкурками к мусорной куче.

– Что тут делают эти дармоеды?! – безапелляционно сформулировал товарищ инженер, появившись, как всегда, неожиданно и не в том состоянии характера, к которому Денис считал себя готовым.

Астерикс и Бунша потупились; кажется, они признавали за этим маленьким, сухим человеком право на такое к себе отношение.

– Что это вы с ними как с дезертирами трудового фронта? – счел нужным вступиться за своих клевретов Денис.

– А кто же они еще? Нормальный убудец или работает, или спит.

– А я против концлагерей.

– А я против демагогии, товарищ аниматор.

Да что это с ним?

– Где вы оставили цепь?

– Какую цепь?

– С которой сорвались?

– Ты лучше покажи мне, где сидит де Голль.

Прекрасный замысел бесшумно рухнул, но досада была сильная.

Во время осмотра бывший французский старик все время ел и ни слова не сказал ни на каком языке.

Товарищ инженер отвернулся от него с полнейшим равнодушием – такое впечатление, что такие, как этот ночной дед, успели стать для него частью обыденной жизни. Да, кажется, он не теряет времени на своих полях.

– Параша! – Девушка охотно, почти радостно подбежала на звук его голоса. – он тебя не обижал? Ах, вы разговаривали. И о чем же?

– За жизнь, – вставил сбоку Денис.

Товарищ инженер подошел к их хижине, увидел початую бутылку колы:

– А это что?

– То, что вы думаете! – с вызовом ответил Денис.

– Мы, кажется, говорили на эту тему. Я просил прекратить разбазаривание совместного имущества.

– Так, может, поделим нажитое? – рубанул Денис неожиданно для себя.

Дядя Саша тоже, судя по всему, не ожидал, что он будет на это способен, поэтому помедлил с ответом, но ответил, как и можно было ожидать, резко:

– Очень может быть, и, вероятно, в скором времени.

И ушел внутрь хижины.

Денис припал к плетеной стене и крикнул, хотя хватило бы и шепота:

– Все, кто хочет со мной общаться, будут сюда приходить свободно и когда захотят. Астерикс, Бунша, вы слышали, я вас приглашаю. Выпьем темненького, покалякаем.

Товарищ инженер вышел из хижины, усадил Дениса на камень, сел рядом на другой и неожиданно примирительным, терпеливым тоном начал рассказывать, чем занимался весь сегодняшний день и предыдущие дни. Оказывается, он «со своими новыми друзьями и помощниками» нашел в глубине чащи, что ближе к устью Глиняного ручья, огромное поваленное дерево, из него можно будет выдолбить челнок, на котором можно попытаться отплыть с острова.

– Почему не плот? – спросил Денис. – Вы же собирались строить плот.

– Как говорится, хороший вопрос. – товарищ инженер оглянулся на сидевших у костровища Черепана и Туполя.

Денис хмыкнул.

– Не позволяют?

– Знаешь, не позволяют. Пассивно не позволяют: они дали понять, что сами валить деревья не будут и нам не позволят. Тут какое–то, для простоты скажем, табу. Они озабочены целостностью острова. Как мы были бы озабочены целостностью корабля, на котором плывем. Убудь их корабль, ковчег, назови как хочешь.

Денис кивнул.

– А что бы нам не попытаться вытащить свой собственный ковчег? Наверно, его можно починить.

– Обижаешь. Об этом я думал много раз и даже пробовал нырять… в общем, легче выдолбить большой челнок. Это займет, я прикидывал, несколько месяцев.

– Так долго?

– А чего ты хочешь, сначала надо наладить производственную базу. Деревянными мотыгами ничего не выдолбишь. Нужно найти залежи подходящего камня, известняк не годится, надо наладить производство рубил, да и веревок нужно огромное количество.

– Понятно.

– У них тут налажен некий сельскохозяйственный процесс.

– Я заметил.

– Придется его поломать.

– То есть деревья рубить нельзя, а промышленную революцию устроить можно?

Товарищ инженер уловил неприязненную иронию в тоне собеседника, но решил на нее не реагировать:

– Видимо, здешняя социально–производственная сфера по природе своей допускает какие–то эксперименты. Так, по крайней мере, я понял. Кое–кого мне удалось вывести из привычного распорядка.

Денис оглянулся на Туполя и Черепана, что–то чертивших тонкими палочками на песке. Архимеды хреновы!

– Мне тоже, – сказал Денис, кивнув в сторону Астерикса и Бунши.

Товарищ инженер мягко улыбнулся:

– Ты же понимаешь разницу.

– Какую разницу?

– Мои, извини, приставлены к делу, твои бездельничают исключительно для твоего развлечения.

– А с чего это вы решили, дядя Саша, что мое, как вы выражаетесь, безделье хуже, чем ваши опыты с их «социально–производственной» сферой?

Товарищ инженер глубоко вздохнул, стараясь сдержать нарастающее неудовольствие. И не сдержал.

– Я строю корабль. Собираюсь строить по крайней мере, а ты только жрешь и развратничаешь!

Денис резко вскочил и отошел шагов на пять. Это был классический случай укалывания глаз правдой, и оттого, что, по существу, ответить было нечего, Денис злился особенно сильно.

Дядя Саша тоже встал:

– Я не хочу ссориться.

– Но все для этого делаете.

– У нас, Денисушка, очень трудное положение. Если мы прямо сейчас не начнем строить наш корабль, мы, очень может быть, никогда отсюда не выберемся, а ты разводишь обиды, игру в самостоятельность.

– Я не ваш подчиненный.

– Никто об этом и не говорит. Но если мы не будем работать вместе…

– Я под вашим руководством?

– У меня есть план, я инженер, в конце концов!

– Теплотехник.

Дядя Саша на секунду замер, потом двинулся к своим людям, они встали при его приближении. Он отдал им какие–то команды, и они отправились к помойке. Там они стали набивать пустыми пластиковыми бутылками принесенные с собой корзины.

Денис с интересом и неприязнью наблюдал за ними. Что бы это могло значить?

Товарищ инженер подошел к напарнику, на лице его читалось смутное неудовольствие, он сказал через силу, ему не нравилось происходящее:

– Понимаешь, я не могу тратить силы на твое вразумление. Мне надоели абсолютно бесполезные споры с тобой. У меня есть конкретное дело. Оно потребует от меня всего времени и, как я уже сказал, сил. Ты не хочешь мне помогать по причинам, которые я считаю ну совершенно…

– Договаривайте.

– Я договорю. – дядя Саша поглядел на Дениса снизу вверх прищуренным, все еще надеющимся глазом, но напарник возвышался над ним башней самой отвратительной самоуверенности. – Я переселяюсь. Хотел сказать, что ухожу от тебя…

– Это значило бы признать, что хутор остается мне, – хмыкнул Денис, – а вам это поперек характера?

Товарищ инженер поморщился, но ничего не ответил. Черепан и Туполь ждали с загруженными мусором корзинами на руках. Дядя Саша махнул им рукой – пошли!

И они пошли гуськом за своим шефом.

Казалось бы, что тут такого? Уходит назойливый поучатель, учитель абстрактной нравственности, скрытный маленький человечек – он что–то видел, собака, там, на горе, – и отлично! Но во внутренности Дениса внезапно вцепилось быстро ветвящееся холодными щупальцами ощущение, что он переигран, обойден, обставлен и даже – брошен! Надо было во что бы то ни стало оставить за собой последнее слово! Он хлопнул себя по голым бедрам и крикнул:

– Параша!

И с удовольствием отметил, что ровность походки напарника поколебалась. – Параша! – Где, кстати, эта вещь в себе? А, стоит возле умывальника и выжидающе наблюдает, как будто понимает смысл происходящего, в отличие от Астерикса, Бунши и старухи Цокотухи, присутствовавших при событии вполне нейтрально.

– Есть не хочу, пить не хочу! Спать хочу!!!

Груженная мусором колонна уже подошла к дальнему концу «лысины» и сейчас нырнет в цветущий проем.

– Параша, в койку!

Подействовало! Напарник вернулся, физиономия подсвечена яростью, глаза – горизонтальные щелки над вертикальными морщинами на щеках.

– Я вот что подумал, дорогой.

– Слушаю, – великодушно улыбнулся Денис.

– А ведь это несправедливо, если я уйду, а ты останешься.

– Вас волнует судьба хутора или этой простой души?

– Понимаю, ты будешь заниматься своим свинством, что бы я тебе ни пел, но мне не хочется, чтобы ты занимался им здесь. Именно здесь.

– Это, надо понимать, малая родина, да?

– Ты сейчас соберешь манатки и уберешься отсюда.

– Куда? Где же я буду харчеваться? – Денис паясничал, но отчасти и задавался реальным вопросом: везде ли для него на острове будет и стол и кров? – И во что я соберу, как вы говорите, манатки?

– Я одолжу тебе пару корзин. И могу тебя успокоить, без куска банана тебя здесь не оставят.

Денис понял, что за выяснением мелких деталей он упустил момент согласия по принципиальному вопросу – он уходит с хутора! Все выглядит так, что он согласился, но глупо это делать просто так, без торга.

Туполь отдал Бунше запасную корзину, вторую предоставила Параша, и в них посыпались бутылки с колой, спрайтом, салфетками, орешками и прочая барщина.

– Ты, кажется, хочешь что–то сказать. Может, одумался и пойдешь со мной?

Это было сказано не тем тоном. даже если бы Денис начал одумываться, он бы после этой фразы перестал это делать.

– Нет, я вот про что: ладно, пусть этот холм будет нейтральной территорией, но остальной остров мы поделим.

На лице напарника проступила живая заинтересованность.

– Да, границей будет Глиняный ручей.

Товарищ инженер согласно промолчал.

– Вам лучше согласиться, дядя Саша, я ведь все равно так или иначе буду представлять собою разрушительную силу для ваших планов, всех дикарей вам не заграбастать под свой контроль, так пусть лучше будет граница. Я не мучу воду на вашей стороне, вы не тащите моих идиотов на свои верфи.

Товарищ инженер обдумал эти слова и не мог не отметить, что они совсем не лишены смысла.

– Граница так граница. Помнишь толстое бревно, лежащее через течение Глиняного ручья? Это будет контрольно–пропускной пункт. Больше никаких контактов – для чистоты эксперимента.

– Как скажете, – улыбнулся Денис, хотя внезапная решительность напарника его немного пугала.

– И еще одно – ты уйдешь отсюда прямо сейчас, так же как и я.

Денис посмотрел на «свои» корзины, они были полны, Бунша и Астерикс были готовы к транспортировке.

– Разрешите попрощаться с хозяйкой этой горы, – ухмыльнулся Денис.

– Не разрешаю.

И они отправились. Шли плечом к плечу по пахучему маршруту меж лиан и цветов, аборигены горбатились сзади. Дениса немного смешила эта ситуация – как забавно распределилось общее имущество: одному вершки, другому корешки. Ну, не дурак же дядя Саша совсем, почему пустые бутылки ему милей полных, ведь первые так легко сделать из вторых. Покорность партнера была непонятна, а значит, и неприятна. Ах, да! Он вспомнил – нож! Товарищ инженер присвоил самое высокотехнологичное изделие на острове – многофункциональный швейцарский нож. Тогда все понятно и справедливо.

И в этот момент, уже на выходе в долину, напарник сказал:

– Ты младен, еще на коленях будешь проситься ко мне на борт, а я ведь еще подумаю, пускать тебя или нет.

Денис и вспыхнул, и вспотел от этой фразы, но ничего не успел ответить, раздалась телефонная трель.

Само собой, все встали, Денис ловко выхватил трубку из гнезда и приложил к уху и тут же закричал в нее:

– Потерпевший кораблекрушение, двадцать миль южнее Кичпонга, на острове, Денис Лагутин, сообщите в российское консульство или в штаб поисков! Что?! Да я тут один! Совсем один.

Товарищ инженер сделал знак своим техникам – уходим, и они двинулись направо по тропе, что должна была привести их к пограничному ручью.

– Что?! Что вы хотите знать? Долго ли продержатся большевики? Да, да, они пришли всерьез и, блин, надолго! Для вас – навсегда! Готовьтесь – террор, расстрелы, процессы. И кровь, и ложь, ложь и ложь!

Попутчики завернули за выступ рощи.