Текст книги "Колыбель (СИ)"

Автор книги: Михаил Попов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

10

Маршалы ждали у входа, вид у них был еще немного виноватый.

Всю утреннюю дорогу до Вавилона его величество не обращал на них внимания, он мусолил мысль о том, что в свете открывшегося вчера мрачного обстоятельства, возможно, стоило бы пойти на контакт с инженером без всяких условий. Узнать для начала, что он знает об этом животном. Вдруг оно неопасное? Типа местный леший, ты его не трогаешь, и он тебе лишь время от времени кажется издалека. А если даже и хищник, может быть лишь ночной. Ночь, конечно, не так уж и важна, но всю ее целиком отдавать какому–то невразумительному четвероногому волосачу не хочется. И надо конечно же разобраться с тем, в каких реально отношениях убудцы с этим существом. Идея, что они скармливают ему своих младенцев, слишком уж ночная идея и радикальная, но чем ее заменить?

А вдруг это – регулятор численности народонаселения? Мальтузианство оформилось на Убуди в конкретно орудующего монстра?

Нет, товарищ инженер наверняка что–то знает, и знает уже довольно давно. Пойти с ним на сближение придется. Надо лишь подумать, чем готов Вавилон пожертвовать за этот тактический союз.

Свита то бежала бегом за своим царем, то стояла в сторонке, когда он изволил цепенеть под обвалом очередной мысли. Лица у всех были нерадостные – наверно, прикидывали, что им будет выписано в качестве наказания за вчерашнее поведение.

Одну лишь ночь не ночевал правитель в своем дворце, а в столице уже началось шатание и брожение. Жители являли собой вид полной неприкаянности, мало кто пошел в поля для земледелия, скот выражал тревогу в загонах.

Возобновление царя на тронном месте атмосферу очистило.

Астерикс приступил к исполнению своих успокаивающих умы обязанностей. Дети сбились в несколько запыленных, как райкомовские газики, свор, помчались вон со столичного хутора. Значит, днем не было опасности столкнуться с чудищем.

Помпадур доложил, что с помощью Йорика новая белотелая синеокая красавица окончательно локализована, диссиденты готовы попробовать ее выкрасть – за большую, естественно, мзду.

– Погоди со мздой, – сказал ему царь.

Если хочешь сговориться с соседним царством о совместных действиях, не кради у него пока красавиц.

Отправиться с прямым разговором к товарищу инженеру? Как правитель к правителю? При свете разгоревшегося дня этот разговор уже не казался таким немедленно насущным, как в рассветном тумане.

Короче, Афранию дано задание как можно внимательнее следить за развитием событий на той части берега, где было увидено то существо.

Понаблюдаем, как говорят врачи. А для спокойствия душевного учрежден из трех постоянно дежурящих маршалов пост в том месте, где начинается тропа, ведущая на столичный холм. И еще двое должны спать у входа на плетеную башню. Его величество очень верил в боевые качества своих вояк? Нет, он решил, что если зверь промышляет по ночам, то, скорее всего, удовлетворится тремя жертвами у подножия холма, а если нет, то догонится двумя у башни.

Рядом с ложем теперь стояло хорошо, по–колхозному изготовленное копье. Такими же были вооружены и все маршалы–стражники. Только будет ли от этого польза?

Две ночи прошли довольно тревожно, потом стало отпускать. Да и сами аборигены в обычном дневном поведении не выказывали никаких признаков нервозности.

А может, он вообще приплывает с другого острова, невидимого с убудского берега? Эту мысль нечем было подтвердить, но она все больше нравилась его величеству. Приплыл. С другого берега. Один раз. Больше не приплывет. А приплывал ли прежде? И не тачает ли свой ковчег товарищ инженер, имея в виду этот остров? Остров монстров. Не умнее ли остаться на тихой Убуди, чем вырваться с нее в объятия страшилищ?!

Этот волосатый минимум в полтора раза превосходит мужчину, вставшего на четвереньки, но движется не так, как, скажем, горная горилла.

Если бы ночной гость был страшным, но обычным для них явлением, этаким Кинг – Конгом, дикари бы выработали что–то вроде культуры отношения к нему. А тут… А что тут? Нет, можно голову сломать.

Меж тем заботы повседневной жизни начали затушевывать яркость ночного переживания, тем более что оно ничем, ни малейшей деталью не освежалось. Ни ночного вопля, ни страшного рассказа от какого–нибудь припозднившегося на поле крестьянина. Ни женской жалобы на ночное посещение Зевса, инопланетянина и т. п.

Изводимый более всего вынужденным бездельем, его величество на третий день не выдержал и отправил к соседу посольство: Черчилля, де Голля и еще одного тороватого мужичка, названного в сердцах Алексашкой.

Цели у посольства были две. Во–первых, задать вопрос: ну, что, как вы насчет олимпиады? Во–вторых, хотелось получить дополнительные впечатления о внешнем виде жизни в Колхозии, Афраний был прекрасный шпион, но плохой рассказчик.

Была и третья цель у посольства. Его величество велел всем троим взять с собой побольше припасов в дорогу, как будто они собираются провести за Глиняным ручьем не пару часов, а целую неделю. Поедать принесенную еду обязательно в присутствии максимального количества свидетелей и никогда не доедать, а равнодушно ронять большие куски еды прямо на землю. Террор видимостью до тошноты полной сытостью.

Вернувшиеся послы доложили, что миссия их была успешной. Глаза у колхозников горели от голода, и они с трудом удерживались, чтобы не кинуться подбирать оброненные фрукты. Но Председатель, приняв правила заочной игры, сделал и свой ход. Послам было продемонстрировано некое техническое чудо, машина из веток и веревок, выпускающая большую стрелу на расстояние в сто шагов.

– Катапульта, – задумчиво сказал его величество. – Голодные, но вооруженные до зубов.

Послы кивали.

– А как насчет олимпиады?

– В принципе они согласны, но хотели бы взглянуть на список дисциплин, в которых будут проходить состязания.

– Шашки, домино, карты, кости и перетягивание каната.

11

На третий день ожидания ответа из–за Глиняного ручья его величество впервые заподозрил, что его дурачат. Торговля–то идет. Корзины с припасами исправно пересекают переправу, а оттуда идет никому не нужные вервие и каменюки.

Почему Председатель играет с огнем? Почему перестал бояться голода?!

Афраний дознался – Йорика и троих его подельников взяли под стражу. Заткнули пробоину в своей убогой экономике.

Само собой, торговле – стоп!

Это не сработало. Или сработало недостаточно сильно, корабельный режим лишь качнулся на волнах, но тонуть пока погодил.

Имеются и другие меры.

Его величество решил начать враждебные действия, но под видом праздника. Вавилонский технический гений просыпается. Праздник не бывает без пира, и пир царь царей закатил. На широкой площадке, что у переправы, на глазах у пограничников Колхозии имевшиеся в распоряжении его величества пятнадцать уже пустых бутылок из–под кока–колы и «спрайта» двумя подготовленными людьми с самыми острыми каменными ножами превращены в высокотехнологичные пугала по примеру соседей.

Царь царей сам возглавил торжественное нанизывание располосованных бутылок на длинные гибкие удилища и последующее установление их в непосредственной близости от Глиняного ручья, на колосящихся полях подоспевающего рисового урожая.

На той стороне ручья стали собираться унылые, изможденные жители Колхозии, они понимали смысл этих работ и не приветствовали их проведение.

Его величество решил не терять пойманную инициативу и устроил распитие пяти двухлитровок колы своими тружениками и труженицами.

Веселье дошло до стадии плохо управляемого кипения. И тогда царь царей решил нанести последний удар по нервам народа соседней страны. Он ощущал благодарное отношение своего народа к себе и, решив, что народ ему сейчас не откажет, заставил его плясать и петь. Надо признать, пляски получились некрасивые, песни звучали невразумительно, хотя сам государь солировал. Но главное, в какой–то степени и пусть на самое краткое время публику завести удалось. Дошло даже до неловких попыток копуляции то тут, то там. Надо признать, общение полов принимало активный оборот только при назойливом и многократном побуждении со стороны его величества. И не венчалось ничем бурным и страстным, но все же отдаленно напоминало картины реальных языческих мистерий, как представлял их себе вавилонский правитель.

Колы и зрелищ!

Немного свального греха против молоха технического прогресса!

Со слоганами была проблема, но его величество это не смущало. Толпа вялых недоумков хоть на краткое время, но превращалась в нормальный дикарский народ.

– Астерикс, давай, давай, не сбавляй! Бунша, не так, поверни ее! Ожеро, догони ее, она хочет, чтобы ты ее догнал! Что же ты, Черчилль! Это потому, что вы не жрете ни рыбы, ни мяса.

Надо признать – убудцы в сторону греха сваливались не в полном составе и неохотно и, даже затеяв нечто перспективное по своему сексуальному виду, начав трезветь, быстро сворачивали эротическое производство. И это при том, что все потребные для непотребного дела физические возможности у любого из мужчин были налицо. Про равнодушную готовность к делу женской половины народа было известно еще задолго до праздника.

В конце концов и кола кончилась, и энтузиазм царя иссяк. До самого утра его величество занимался самоедством – правильно ли он потратил немалые ресурсы на шумную демонстрацию. а утром понял, что не зря. Явилась делегация. Во главе ее был совсем новый переговорщик. Не такой дубоватый на вид, как Молот или Никита, царь царей назвал его про себя Горби. Мэсседж Председателя был такой: готовы на проведение олимпиады, но при определенных условиях.

– Но условия определять буду я!

Горби угодливо улыбнулся: мол, готовы выслушать.

А куда тебе деваться, выпятил губу его величество, из доклада Афрания он знал, что и на колхозных полях, и на верфи крепнет брожение.

– Первым делом вы выпускаете из–под стражи Йорика и его людей. А потом я хотел бы видеть у себя в гостях одну белокожую женщину, она живет на хуторе за Клубничной поляной. В-третьих, я назначу день олимпиады и место, прямо сейчас.

Посол поклонился и начал соглашаться.

Йорик так Йорик, да и друзей можно отпустить.

– Прямо сегодня!

– Прямо сегодня.

Но конечно же из Колхозии они уйдут только с тем, что смогут унести. То есть плодородные их участки останутся со всем рисом в лапах Председателя. Но тут уж ничего не поделаешь, требовать их землю – все равно что требовать расчленения Колхозии, никакое государство на такое не пойдет.

– Ладно. Второе: олимпиада состоится на моей территории.

– Хорошо, но в максимальной близости от нашей.

И тут трудно было спорить, его величество кивнул.

– У переправы через Глиняный ручей, на нашем берегу. Теперь – призовой фонд.

Горби учтиво наклонил голову – мол, слушаю.

– Список можно считать утвержденным: домино, карты, шахматы, шашки, перетягивание каната.

Горби вежливо попросил, чтобы из списка было удалено перетягивание. Его величество сначала хотел было ответить отказом, а потом понял, в чем тут дело.

– Что, дорогие мои, у казны вашей нет жратвы, чтобы подкормить атлетов?

Послы потупились.

– Если хотите, пусть приходят отъедаются у меня.

Включили национальную гордость:

– Нет, лучше не надо.

– Ну, как хотите.

За победу на каждой «доске» его величество предложил награждать победителя тремя корзинами риса, или сладких огурцов, или яиц, или коровой. А поскольку битва должна была состояться сразу на сорока «досках», даже в случае минимального выигрыша (а расчет был на разгром ввиду незнакомства чистых колхозных душ с картами и костями) бюджет Председателя треснул бы по швам.

Посол согласился, но с одним уточнением:

– Поскольку ставки так высоки, надо, чтобы «инструменты» готовились поровну каждой из сторон, мы, конечно, доверяем вам, ваше величество, но Вавилон, уж извините, известен своим распущенным образом жизни, сами видели действо на берегу, так что извините наше беспокойство насчет чистоты игровых приспособлений.

– Хорошо, как хотите, кости и карты готовим поровну. Вы хоть правила–то знаете? У вас же азартные игры запрещены!

– Будем стараться, ваше величество.

– Старайтесь, потому что игры я назначаю на завтра.

– Но мы же…

– Ничего, еще сегодня целый день и завтра время до обеда. Извините, про обед вырвалось. Про еду мне не следовало бы говорить.

Горби стал откланиваться.

– Еще одно дельце… Там у вас за Клубничной поляной есть хутор небольшой, на нем живет… белая женщина, я бы хотел, чтобы… она нанесла мне визит.

Посол улыбнулся:

– Если она сама захочет.

– А вы не можете ей посоветовать, чтобы она захотела?

– Женщина – человек и сама имеет право решать, с кем ей видеться, а с кем нет.

– Я отправлю вам, ну, пять корзин риса.

– Женщина не товар, она полноправный член общества.

Его величество подумал, что там, внизу, на гаремном этаже, небось прислушиваются к этой пропагандистской пурге.

– Ладно, ладно.

– Если захочет. Белоснежка свободна.

12

День великого мирного сражения настал. В специально изготовленном для такого случая переносном троне его величество прибыл на берег Глиняного ручья, сопровождаемый многочисленной и самоуверенной свитой. Маршалы и придворные, проводившие большую часть дня как раз за карточными тренировками и костяными спаррингами, были уверены, что банду колхозных любителей они превратят в прах. Именно из них предполагалось сформировать команду джентльменов–спортсменов.

Разодетый и слегка подвыпивший царь царей с добродушной улыбкой наблюдал, как из зарослей на том берегу появляются представители команды противника. Тихие, изможденные, немного напуганные видом начинающегося праздника. Ведь за строями придворных, звучно разминавших кисти в преддверии игры, шли колонны носильщиков со всеми видами встречающейся на острове еды, и, главное, в огромном количестве. Глаза колхозников сначала удивленно округлились, а потом завистливо прищурились. Эти несчастные быстро переменятся, когда поймут, что они допущены к приближающемуся шведскому столу наравне с игроками команды хозяев.

Сам товарищ Председатель на людях не показался – поведение особого рода, тут восточный владыка смешан с коммунистическим генсеком, напустить значительности и таинственности – вот основа методы. Правителю Вавилона нравилось ощущать себя прогрессивным вождем продвинутого общества, и он очень рассчитывал на то, что вольные идеи обильного питания и добродушного безделья проникнут через прямой контакт в зашоренные и напуганные умы голодных жителей ГУЛАГа.

Вдоль берега были разложены циновки: десять для игроков в карты, десять для игры в кости, десять для шашистов, столько же для доминошников. Надо сказать, что вавилонская сторона предлагала в дополнение к настольным играм устроить еще и петушиные бои, но от глиняных ручейников поступил отказ. Во–первых, они против, потому что это будет слишком кровавое зрелище, а во–вторых, как ни крути, куры не люди.

Ладно, согласился его величество.

Вперед от команды Вавилона вышла группа судей: де Голль, Черчилль и Борис с Неем. Столько же выступило и от противника: Никита, Молот, Туполь и еще один, очень высокий, имя его пока было неизвестно. Черчилль и этот длинный назначены были верховными арбитрами, а остальные разбились на три пары и стали главными над отдельными видами программы.

И грянул бой.

Его величество приложился к бутылке разбавленного водой вина. Пусть думают, что он под воздействием алкоголя, а на самом деле вся поляна сканируется острым оком.

На что рассчитывал его величество в случае неизбежной победы? Что взять с нищих?

– Да, кстати, – поинтересовался по приказу царя Черчилль. – Где ваши ставки? Наши – вот, в корзинах на берегу, а ваши?

– В лесу, на том берегу, – сказал Жук, так звали их верховного арбитра.

Его величество усмехнулся: не ребенок, понимает, что ничего в лесу нет, иначе бы откуда такой голодный огонь в глазах колхозных атлетов? Задумали обмануть? Пусть. Вам же будет хуже. Его величество все рассчитал, его профессионалы одолеют, пусть и не с разгромным счетом, эту толпу дилетантов, те с позором убегут на свою территорию, под защиту вон тех выстроившихся вдоль ручья копий. Тогда его величество отдаст приказ – начать массовую установку пугал на берегах родных рисовых полей. Соседский крот отправится обратно на уже обожранные колхозные поля, и там, вокруг истерически работающей верфи, начнется настоящий голод. И тогда правитель Вавилона потребует себе мужчину и женщину: «Отдайте Петрония и Белокурую Жази, и я забуду все долги». Чем воевать и подвергаться неизвестности, Председатель слегка нарушит свои принципы. Но это оттянет крах его империи страха только на время. Вот когда от него побегут чины из администрации, это будет первым признаком настоящего конца. Его величество уже предложил Афранию провести тайные переговоры, например с Горби, на предмет закрепления за ним газовых месторождений Арктики и таджикского урана.

Бой грянул. Но первым делом колхозники опустошили малые подносы с фруктами, что были поставлены возле игровых столов. Его величество еще отхлебнул в ожидании довольно скорого и в общем–то предсказуемого результата. Странный он все–таки, этот господин Ефремов: такой рациональный, такой здравомыслящий в разговорах, а устроил себе хозяйственную модель со столь низким КПД. Едва ли три процента его колхозников трудятся непосредственно на выдалбливании найденного ствола, а все остальные пластаются на полях, чтобы в конце концов уничтожить плоды собственного труда, или следят за тем, чтобы кто не съел лишнего тайком от казны. Нет, об этом мы уже размышляли, хватит с этой глупости уже уделенного ей высокого внимания, не будем тратиться на повторное перемусоливание известных мыслей.

Да для этого и времени не было.

Подошел смущенный Черчилль и сообщил, что позиции на многих досках олимпийской партии вызывают определенные сомнения в окончательном успехе.

Его величество отставил бутылку и сел ровнее.

– То есть?

Оказалось, что если в шашечных и доминошных боях можно констатировать приблизительное равенство, то в поединках, построенных на азарте и удаче…

Одним словом, уже через какие–нибудь четверть часа колхозники похватали подносы с добычей и ликующей вереницей удалились по толстому бревну на свой красный берег.

– Как это могло случиться?! – спросил спокойным голосом, но с яростью в нем его величество.

И судьи, и игроки были удивлены и подавлены.

– Принесите сюда кости и карты.

Царю царей казалось, что он достаточно подстраховался, предложив, чтобы игральные инструменты были изготовлены по разные стороны Глиняного ручья в пропорции пятьдесят на пятьдесят.

Присмотревшись к принесенным картам и раскрошив в руках несколько глиняных кубиков для игры в кости, он все понял. Если соперник фальсифицирует пятьдесят процентов инструментов, ты не можешь рассчитывать больше чем на четверть положительных результатов. А это верный проигрыш. Откуда у дяди Саши эти уголовные навыки? Ну, глиняные кубики – это просто, смещаешь при помощи камешка центр тяжести и пользуйся. Маркировка карт – это же просто песня. Даже если бы его величеству пришло в голову осмотреть спортивные снаряды перед схваткой, мало шансов, что он разглядел бы подвох.

Жаль было не столько потерянных продуктов, сколько потерянного времени. Председатель своим шулерским приемом урвал несколько дней сытости для своего народа и отодвинул начало неизбежного конца. Что ж, подождем. Времени у нас не вечность, надо полагать. Будем в следующих ситуациях предусмотрительней. Обрадовало то, что столь откровенный атеист, стоящий на том, что всегда и во всем честен, потому что не может рассчитывать на высшее прощение и отвечает только перед самим собой за каждый шаг, скатился к самым мелким махинациям. Значит, дела его совсем плохи.

Эта же мысль и озаботила.

Видимо, приближаются какие–то важные события. Его величество и ждал их, и опасался.

Выйдя из состояния ступора, он крикнул:

– Афраний! Какие новости? Унесите меня отсюда!

Его величество понял, что сидит на своем троне посреди проигранной олимпиады как дурак и объект для хихиканья во враждебном лесу.

Начальник тайной службы подтвердил: да, работы на верфи, судя по некоторым признакам, подходят к концу.

Ну что ж, к концу так к концу. Так или иначе, столкновения не избежать.

Значит – что? Воруем Белоснежку.

Из–за чего началась Троянская война? Поводом послужило похищение Елены, причиной – жадность троянцев. Троя – ведь это, по сути, бандитская таможня, сама себя назначившая на главном хлебном маршруте Древнего мира. Необходимое для пропитания Греции зерно выращивалось в южном Причерноморье и ввозилось через узкий Босфор, а там Приам с сыновьями. Легче было выкурить их, чем платить грабительский сбор, тем более что они стали протягивать лапы за чужими красавицами. В моем случае, рассуждал Денис, причина и повод в наличии. Дорогой «хлеб» имеет место, осталось похитить красавицу.

И прямо сию минуту?

Что–то внутри сопротивлялось немедленному решению.

Трусость?

Пусть будет трусость. Война – все же большая неизвестность. Тем более иди пойми, какой будет здешняя война. Председатель не только упорен, но и коварен, как показала олимпиада.

А может, дать ему достроить лодку и нехай валит?!

Если уплывет, его царство голодной справедливости рухнет само собой. И отойдет Вавилону. Но на кой черт ему, несчастному и навек одинокому царю царей, еще одна толпа баранов?!

Попроситься на корабль к Председателю?

Да нет, царская мысль уже доходила до этого позорного порога, и хватит об этом! Его величество хлопнул себя по щекам: опомнись!

Должен быть какой–то выход.

Можно выкопать из–под воды катер, только кто его починит и наладит? Сам товарищ инженер решил за ним не лезть, так что уж…

Его величество отхлебнул вина, взъерошил каштановые кудри на голове, перекинулся на бороду. Он чувствовал, что находится совсем рядом с удачным и правильным решением этой теоремы.

Напрягся, потом еще сильнее – ничего путного!

Его величество обнаружил себя сидящим в высоком кресле перед дворцом и без стратегического плана действий в голове.

– Что вы на меня так смотрите?

Придворные, стоявшие полукругом перед напряженно мыслящим царем, потупились.

– Я что, разговаривал сейчас вслух?

Бунша и Черчилль кивнули.

– И часто я это делаю?

– Батюшка, вы ночью много говорите, когда пьяный, а теперь и днем.

Только этого не хватало.

– И что я такого рассказывал?

Бунша сообщил, что ночные разговоры царя очень нравятся подданным, из них ясно, что он не забывает о своих обещаниях, данных днем, записанных непонятными знаками на площадке за дворцом и запомненных Астериксом. Иногда в ночных речах царя мелькают имена и названия, многим знакомые, так что всем понятно: все сказанные слова держатся в голове правителя и никуда из нее не исчезают.

– Что ты имеешь в виду?

– «А я шепчу во сне, обалдевая: «Российская товарно–сырьевая»», – процитировал, помогая Бунше, Астерикс. Чаще всего: «А на карте города нет пока, вместо крыши белые облака». Особенно обнадеживающе звучат песни: «Гудят мартеновские печи, и день и ночь гудят они», «Садок вишневый каля хаты», «Стоят дворцы, стоят вокзалы»…

Понятно, усмехнулся царь, это воспринимается как перечисление банковских активов, они рассчитывают получить со временем все названное.

– А ходить в спящем виде я не пробовал?

– Не рассказывали, а сам не видел.

– Так, Помпадур, Афраний.

Они сделали шаг вперед.

– Мне нужна белокурая Жази.

Они поняли, о ком речь.

– Мне плевать, как вы ее добудете. Ее не продают ни за какие деньги, прямо Лионель Месси, так что хотите – воруйте, хотите – по–другому, но я желаю, чтобы она была здесь. А теперь все вон!

И сразу же стал грызть себя своими собственными сомнениями.

Если вдуматься, он сделал шаг к войне.

Причем ведь получилось почти спонтанно. Думал–думал, взвешивал, и вдруг – девку мне белую! Вроде никак немедленность приказа не вытекала из логики рассуждения. Рассуждал о затяжке времени и – бах!

Не голый ли это каприз, ваше величество?

Когда белянка будет сидеть в загородном дворце между двумя магнолиями – его величество сам выбрал это место и утвердил список благовонных трав для мягкого гнездышка, – мы посмотрим, что предпримет временно удачливый враг.

Ведь есть простая хитрость – надвинутся копьеносцы, а он им: «Что, девушку хотите забрать? Так берите. Все равно цветок наслаждения уже сорван».

Царь царей отвратительно захихикал.