Текст книги "Мертвецы не тоскуют по золоту"

Автор книги: Михаил Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц)

– Понял, – надув щеки, ответил сын.

– Скоро я вернусь со своим другом, и мы увезем ящики из бани. Вот когда мы сможем вздохнуть с облегчением и помиримся с мамой, тогда видно будет. А пока пусть ворчит. Женщины не должны знать о мужских делах. Ты все запомнил?

– Запомнил.

Роман погладил сына по голове и вышел с участка на лесную тропинку. Что-то скребло на душе. Он ощущал какую-то тяжесть в груди, беспокойство и неуверенность в том, что делает так, как надо делать. Ему хотелось побыстрее вывезти ящики с участка, а там видно будет. Он все больше и больше склонялся к мысли о том, что Валерка Родионов поступил правильно. Надо отказаться от своей доли и забыть обо всем. Но он не считал такой поступок выходом из положения. Позиция страуса, который спрятал голову в песок. Если ты украл кошелек, то ты вор и твои извинения не делают тебя невиновным. Здесь речь идет не о кошельке. У Максима и у Чайки железное алиби. Шофер – свидетель. Толик возит все руководство банка на охоту в заказники, его фото на Доске почета. Ему поверят. А кто поверит ему, если найдут золото в его бане? Подбросили? Даже собаки со смеху сдохнут. Какое может быть алиби и отговорки? Никто не поверит, что он обычный исполнитель, водила, мальчик на побегушках, который ничего не знал об истинном замысле. Марионетка. Собственная инициатива хороша в игре в шахматы, но когда ты обыграл всю страну и этому найдут подтверждение, тебя ничто не спасет. Идиот. О чем он думал, когда готовил машины и рвался в бой? Давно нервы себе не щекотал? Все. Гонки кончились. Хорошо бы. Как бы не началось все сначала. Тут не ралли – выиграл, проиграл. Тут выжил или сдох. У этой гонки нет конца и передышки не будет. Это походило на падение в пропасть. Долгий или быстрый скачок к смерти.

Сойдя с автобуса, Роман прошел лесом и вышел к берегу реки. Народу стало меньше. В основном остались те, кто разбил здесь палатки. У опушки стояло четыре машины, но "скорой помощи" среди них не оказалось. Глубокие следы, примятая трава говорили о долгой стоянке, даже масляные пятна остались.

Роман осмотрелся. Неподалеку располагалась палатка. Девушка в купальнике колдовала над котелком. Он подошел ближе, втянул воздух и сказал:

– Тройная уха. Вкуснятина.

Девушка улыбнулась.

– Вы давно тут обосновались, хозяюшка?

– Третий день.

– Видели, тут "скорая" стояла? Я шофера ищу. Он у меня насос попросил и уехал.

– Точно сказать не могу. Шофера мы не видели. Приезжали милиционеры на мотоцикле. Долго обхаживали машину, а потом один из них сел за руль, и они уехали. Это сегодня утром все происходило. Шофера они не искали. Складывалось такое впечатление, будто они специально за машиной приезжали. Люди их не интересовали.

– Странно. Ну спасибо.

– Это за что же? Вашего насоса у меня нет.

Сироткин отправился в обратный путь. Ему казалось, что за ним наблюдают. Озираясь по сторонам, он вышел на шоссе и начал ловить попутку. Он не знал, как и где ему найти машину. Через три часа приедет Чайка и будет ждать его на окраине поселка, а у него нет транспорта. Пока в его доме находится золото, на угон он решиться не мог. Любое задержание чревато кошмарными последствиями. Тут надо зарыться в сарае и носа не показывать. Но золото жгло землю под собой, и Роман должен был его вывезти любой ценой.

Неожиданная мысль вызвала улыбку на его лице. Муж его родной сестры полгода назад купил "Москвич". Конечно, этот скупердяй машину не даст, но он торчит до семи вечера на работе. Они с сестрой работали на Втором часовом заводе с семи утра до семи вечера через день. Если они приезжали вчера на дачу, то сегодня оба работают, а машина стоит возле завода.

Сироткин отправился в Москву. К половине пятого он добрался до заводской проходной. Голубой "Москвич" зятя ожидал хозяина у обочины на другой стороне улицы. Пропажу заметят не сразу. Зять мотается по цехам, а не сидит у окна в кабинете, так что сестренка узнает о краже раньше.

Открыть и завести машину человеку, который проработал на автозаводе около семи лет, ничего не стоит. Элементарно, как хозяйке сделать бутерброд.

Через пять минут он ехал по Ленинградскому проспекту. Возле гостиницы "Советская" он остановился и позвонил сестре на работу.

– Привет, Женечка, это я.

– Привет. Позвонил извиниться за вчерашнее? В баню пригласил, называется.

– Завтра вам будет баня. А сегодня я намерен усугубить свою вину. Я сейчас тебе кое-что скажу, ты только не нервничай и выслушай меня молча. У меня возникли некоторые трудности, и позарез нужна машина...

– Можешь не продолжать. Коля машину не даст...

– Я продолжу. Мне известно, что он ее не даст. Я взял ее сам. Завтра приедете и заберете ее в целости и сохранности. Раз в жизни и на электричке прокатиться не грех. Найди его и предупреди, чтобы не устраивал истерик и не бегал по милицейским участкам. Всех вас целую.

Не дожидаясь ответа, он положил трубку и вернулся к машине. Облегченно вздохнув, Сироткин сел за руль.

14 часов 10 минут. Склеп для золота

Максим положил телефонную трубку на рычаг и отошел к окну. Несколько минут он неподвижно стоял и о чем-то думал. У него в запасе было достаточно времени до назначенной встречи, но ему не хотелось оставаться дома. Его беспокоило какое-то нехорошее предчувствие, однако ни страха, ни тревоги он не испытывал.

Максим собрал со стола необходимый инструмент, уложил его в сумку и направился к двери. Он взялся за ручку в ту секунду, когда раздался резкий звонок. Ветров распахнул дверь и увидел перед собой двух милиционеров. Лейтенант стоял первым, за его спиной толкался сержант.

– Максим Ветров?

– Он самый.

Появление милиции его не испугало. Он все еще не осознавал совершенного им и его дружками преступления. Это был сон, ясный и страшный, но не имеющий отношения к жизни.

– Кто у вас в квартире? – спросил лейтенант.

– Вы первый, кого я сегодня вижу. Плохая примета. Глаза продрал, а перед тобой участковый – значит, день пойдет кувырком.

– На вас поступило заявление, не валяйте дурака, Ветров. Вы всю ночь не давали спать соседям с нижнего этажа.

Максим кивнул и указал на соседнюю квартиру.

– И мне тоже не давали спать. Вам туда, лейтенант. Я человек тихий, мирный, сплю по ночам. Вот в сорок восьмой по ночам спать не любят.

– Кто там живет?

– Тот, кто ее снимает. Веселые ребята. Сейчас отсыпаются. Вам они вряд ли откроют. Хотите, помогу. Если кто-то до двери доползет, то мне откроют. С радостью им гадость сделаю. Они мне штопор так и не вернули. Зайдите ко мне в прихожую. Вас в глазок видно не будет.

Милиционеры переглянулись и зашли в квартиру. Ветров приблизился к соседней двери, прижал ухо и прислушался.

– Как в гробу.

Не долго думая он нажал на кнопку звонка и не отпускал руку, пока не услышал, как щелкнул замок. Дверь распахнулась. Перед ним стоял долговязый тип с растрепанной головой в женском халате.

– Извини, приятель. Иногда гости и днем приходят.

На площадку выскочил участковый, следом его помощник.

Уходя из дома, Ветров слышал за своей спиной дикую брань, разлетавшуюся по всему подъезду.

Через два часа он добрался до Барыбино. Загородный воздух был чище, но духота не отступала.

Максим Ветров не искал кладбище, ноги его сами привели на место. Детство крепко засело в его памяти, и он помнил все, что связано с беззаботными деньками. В воскресный день, несмотря на дождь, переходящий в зной, народ покорно навещал своих усопших родственников, убирая мусор, ставя цветы в банки и тихо сидя у плит и памятников.

Максим с сумочкой через плечо прогулочным шагом углублялся в конец кладбища и вышел на тихую аллею, где располагалась усыпальница купцов Кудасовых. За много лет здесь ничего не изменилось. На железной двери каменного мавзолея, выстроенного из черного мрамора, висел старый, ржавый амбарный замок. Вряд ли существовал где-то человек, имеющий ключ от усыпальницы.

Максим скинул на землю сумку, достал из нее синий сатиновый халат, монтировку и ножовку по металлу. Теперь он походил на местного рабочего. Однако в этой части кладбища находились самые старые захоронения, и посетителей здесь не было. Тишина. Кроме крика ворон, его никто не беспокоил. Ни единой живой души. Мир забытого праха и забвенных имен.

На монтировку замок не отреагировал. Ржавчина не проела его насквозь, и пришлось прибегнуть к помощи ножовки. Пилить пришлось долго. Немало капелек пота попало в скважину ржавого сторожа, но наконец замок раскинул свои клешни в разные стороны, став бесполезной железякой. Максим бросил замок в сумку.

Дверь скрипнула и приоткрылась. Из помещения пахнуло холодом и сыростью. Максим поднял с земли сумку и прошел вовнутрь. Выключив фонарь, он прикрыл за собой скрипучую створку и решил, что не мешало бы принести машинное масло и смазать петли, и еще он подумал о противогазе. Вонища стояла невыносимая. Ветров прикрыл нос платком и начал спускаться, обрывая головой и плечами густые сети паутины.

В круглом помещении усыпальницы находилось восемь гробниц, расположенных вдоль стен в форме подковы. Каждый саркофаг поднимался на метр в высоту. Стенки могильников были выполнены из черного мрамора, а крышки из белого. Надписи покрылись мхом, и прочесть имена не представлялось возможным. Под темными сводами слышались тревожные писки. Ветров пошарил лучом карманного фонарика по полу и увидел крыс. Они прятались за надгробия и забивались в щели. Животные издавали кошмарные резкие звуки. "Как бы их испуг не превратился в агрессию", – подумал Ветров. Он читал, как эти твари бывают опасны, если вступить с ними в конфликт. Максим достал монтировку и попытался сдвинуть одну из плит. Ничего не получилось. Все прикипело, срослось, и требовался лом. Ветров шел по кругу, и возле каждой могилы его ждало разочарование. Мраморные истуканы не хотели подчиняться. Он задыхался, устал и замерз.

Внезапно Максим вспомнил, как это делал старый сторож. По четырем углам каждой плиты находились бронзовые штыри, похожие на клепки с пятачок величиной. Они легко выдвигались из своих гнезд, если подцепить шляпку чем-нибудь острым. В ход пошло ножовочное полотно. Штыри в палец толщиной легко поддались, и он вынул четыре штуки в течение минуты. После небольшого усилия плита поддалась и сдвинулась с места. Могила пустовала, мраморные стенки сверкали, как новенькие, а на метровой глубине стояла початая бутылка водки, прикрытая пробкой с белым сургучом. Рядом лежала банка с высохшей килькой и стакан. Все сохранилось в первозданном виде. Ни одной пылинки.

– Да, – протянул Ветров, – дед Савелий помер и даже дозу не успел допить. Теперь такую водочку уже не производят. "Белая головка" утраченные времена.

Водка выдохлась и не сохранила своего запаха. Максим решил не ставить плиту на место, чтобы вечером не тратить лишнего времени на мелочи.

Ветров поднялся и вышел из усыпальницы. На несколько секунд он ослеп от солнечного света. Свежий легкий ветерок попал в легкие, и ему показалось, будто он заново родился. Ничего интересного в загробном мире нет. Неужели всем нам этого не избежать? Как это печально. Но Максим не собирался умирать. Он только начинал жить и не сомневался, что будет не прозябать на этом свете, а проживет отпущенные судьбой годы красиво и благополучно.

Ветров надел на железные кольца новый замок, запер склеп и убрал ключ в карман. Он остался доволен собой. Лучшего тайника не найти. Духи купцов Кудасовых сохранят тайну золота. Кто, как не они, умеют ценить настоящие сокровища.

Теперь оставалось найти кратчайший путь к лазейке и проверить подъездные дороги. Дыр в заборе хватало. За оградой рос кустарник, крапива и начинался лес. Извилистая узкая дорога, идущая вдоль забора, с выбоинами, кочками, оголенными корнями деревьев, выглядела не очень надежной, осенью здесь не проедешь, но сейчас ей еще можно воспользоваться, а там видно будет. Максим сделал ножом метку на заборе и на дереве у дороги.

Шоссе проходило в трех километрах от кладбища, на пути стояли две деревни, а за кладбищем протекала небольшая речка. Максим помнил, как они ходили туда ловить пескарей. Времени у него хватало, и он решил осмотреть окрестность. Нужно найти могильник для машины. Место, где можно ее оставить и забыть. Где ее не найдут в ближайшее время, а если найдут, то растащат на части и не вызовут милицию. А если река глубокая, то машину можно будет и утопить. Ближайшую округу нужно изучить досконально. Чем больше человек знает, тем больше у него выбора и возможностей. Не зря хитроумные боссы Борьки Коновалова предложили провернуть операцию с золотом инкассатору, а не матерым бандитам. Кумекают мужики, что к чему!

18 часов ровно. Путь на кладбище

Эдик Чайка был немало удивлен, заметив остановившийся у перекрестка «Москвич». Из окна машины выглянул Сироткин. Судя по виду, парень пребывал в хорошем настроении.

– Что за фокусы, Рома? А где "скорая помощь"?

– Мусора сгребли. Кто-то настучал. Бесхозная машина стоит у пляжа. Шофер утонул... Ну это так, шутка.

Чайка насторожился.

– А это чья?

– Одолжил. Не паникуй, искать не будут, и тебе за руль садиться не придется. Эту тачку в моем доме хорошо знают.

– Темнишь, Рома. Как бы нам не засветиться. Ты ведь знаешь, что за груз мы повезем. Чуть оступился – и хана!

Сироткин отодвинул козырек от потолка, и ему на колени упали документы.

– Раззява! Ксиву на машину оставляет в салоне. Сколько ни говори, все без толку. Живет по системе "Пока жареный петух не клюнет..." И так во всем. Ну а гаишникам много не надо, положи пятерку в права, и они в техпаспорт смотреть не станут.

– Ладно. Ты у нас спец в этих делах.

Спустя десять минут они въехали на дачный участок. Сироткин подогнал машину к бане. Чайка заметил глазастого мальчишку, сидевшего на крыльце дома, и надел на голову капюшон куртки. Он не хотел засветиться в последний момент перед ответственным делом.

После загрузки машина заметно осела.

– Поехали, – сказал Чайка и сел в машину.

– Рано еще, Эдик. Успеем пообедать.

– С ума сошел? О чем ты думаешь? Я как на иголках сижу. У нас динамит в багажнике. На месте Максима подождем. Да и он себе места не находит.

– Хорошо, поехали. Но темнеет в десять вечера.

– Возьми с собой штыковую лопату. Пару слитков по дороге закопаем в лесочке. Мало ли что может произойти. Глупо держать все добро в одном месте. Склеп накроют, так запас останется.

– Дальновидный ты мужик. Неплохая мысль.

– Приключенческие книжки читать люблю.

– Нет проблем. В сарае лопат хватает. Наточены, как бритва. Старался жене работу облегчить.

Роман принес две лопаты и бросил их в багажник. Машина выехала на пустынное шоссе и взяла курс на юг. Горожане, уехавшие на участки, сделали это в пятницу вечером или в субботу утром. Возвращались поздним вечером в воскресенье. Облака рассеялись, и солнце вновь вцепилось в землю.

– И что нам делать с этим добром? – спросил Сироткин.

– Макс говорит, что нужно сделать форму какой-нибудь монеты. С профилем Юлия Цезаря. В те времена золото не мешали с другими металлами. А монеты продавать дантистам на коронки. Он когда-то продал царский червонец одному протезисту. Зубодеры надежные покупатели.

– Интересная идея. А ты прикинь, сколько монет получится из пятидесяти килограммов?

– Уже прикинули. Десять тысяч. Каждая по пять граммов. За одну монету могут заплатить от трехсот рублей и выше. Пятимесячная наша зарплата. Ну а за все можно получить сто миллионов.

У Сироткина отвисла челюсть.

– Бог мой! Это же представить невозможно.

– Не за один день, Рома. Я бы это золото и за десять отдал бы, но где взять покупателя? Максим – мечтатель. Он предлагает прожить жизнь, оглядываясь по сторонам, и вздрагивать по ночам от пролетевшей мимо мухи. Можно продать десять монет... Ну сотню. А на сто первой загреметь под фанфары. Лучше выждать и найти одного оптовика. Как взяли золото за одну ходку, так и сдать.

– Десяти миллионов и у Шолохова не наскребется. Нет у нас таких людей.

– А я думаю есть. Хозяева Борьки Коновалова заранее знали, что он повезет. Правда, я не уверен, что сам Коновалов догадывался о грузе, который ему подсунули в последнюю минуту. Но те, кто эту операцию задумал, точно знали все в деталях. А им зачем золото? Деньги их не интересуют. Им нужно золото, а значит, они имеют покупателя, выгодного и надежного. Так лучше искать такого коммерсанта несколько лет и сбагрить ему все, чем каждый день рисковать торговать липовыми монетами из чистого золота.

– Тут надо всем подумать. Торопиться нам некуда. Послушаем, что Макс скажет.

– Макс, Макс. Фантазер и балаболка. Он все еще в облаках витает. Жизнь его не хлестала по смазливой морде. Ни семьи, ни детей. Маменькин сыночек! Живет на всем готовом и в ус не дует. В игрушки играет. Он даже не сознает, что мы натворили и что нас ждет. Один неверный шаг – и всем крышка. Мы не имеем права на ошибку. Саперы дважды не ошибаются. Нас обложили со всех сторон и выталкивают к пропасти. Падение не будет долгим. Шлеп – и все.

Несколько минут ехали молча. Затем Чайка сказал:

– Прижмись к обочине. Хороший лесок. Пойдем отольем и место посмотрим.

Сироткин сбросил скорость и прижался к краю дороги. Ни машин, ни людей, только птички поют.

– Ягоды уже сошли, а грибы не взошли, – потягиваясь, сказал Сироткин.

– Вот и отлично. Поселков здесь тоже поблизости нет. Тихое местечко. Пойдем прогуляемся.

Они спустились под откос и углубились на десяток метров в лес.

– Трава высокая. Грибники сюда не забредают, – сказал Сироткин и пристроился у березки.

Чайка подошел ближе, выдернул из рукава куртки монтировку и что было сил ударил парня по голове. Роман дернулся и тут же свалился на землю. Смерть его настигла в ту же секунду, когда он подумал о сыне. Он так и не успел понять, что произошло. Короткая вспышка – и сознание его угасло.

Чайка вернулся к машине, достал лопату и вернулся в лес. Он обыскал труп и изъял документы убитого. Глубокую яму убийца копать не стал. Его беспокоила машина, стоявшая на шоссе. Слишком дорого она стоила, чтобы оставлять ее без присмотра.

– Острая лопатка. Позаботился о себе Роман. Знал бы для чего точил, сломал бы.

Чайка сбросил труп в яму, закопал и заложил дерном. Лес оставался равнодушным, а птички продолжали заливаться трелью. Чайка вытер травой кровь с монтировки, забрал лопату и вернулся на дорогу.

Несколько минут он сидел неподвижно и ждал реакции. Он оставался спокойным. После пережитого шока в салоне фургона, где валялись трупы инкассаторов, его нутро покрылось каким-то панцирем, защитной пленкой, и смерть Сироткина не задела чувств убийцы. Быстро, просто и надежно. Мертвый никогда не заговорит.

Чайка включил двигатель, и машина тронулась. Начало положено. Остались Ветров и Родионов. Дурак Валерка. Он решил, что, отказавшись от доли, перестал быть участником налета. Не таким языки развязывали. В могиле спокойнее. Труп не свидетель, а предмет. Разложившийся кусок мяса. Мушкетеры! Безмозглая шпана с амбициями героев. Видели мы, чего вы все стоите!

Чайка злился. Он не испытывал страха, у него скрипели зубы. Он ненавидел своих дружков и обвинял их во всех ошибках, неудачах и даже в том, что вез в багажнике ящики с золотом.

На тридцатом километре, у развилки, его поджидали жена и сын. Чайка затормозил и открыл заднюю дверцу.

– Зачем ты взяла с собой Гришку?

– А куда мне его девать? У нас теперь нет своего дома, как я понимаю.

– Ты все сделала, как я сказал?

– Все. Билеты куплены, вещи на вокзале, квартира заперта. Соседям сказала, что на месяц уезжаем в Крым.

– Соображаешь. Я приеду, как только дела закончу.

– Когда?

– Не знаю. Может, завтра, а может, через неделю. А скорее всего мне за Родионовым придется ехать следом. Он на юга податься хотел. Сколько их там курортов в море тонет.

– В кого ты превратился, Эдик? Ты в своем уме? У тебя звериное лицо.

– Заткнись, дура. Я о вас с Гришкой думаю. Хочешь в нищете сдохнуть без мужа, без дома и без денег? Нет. С меня хватит. Отступать мне некуда. На мне кровь пятерых инкассаторов. С меня ее никто не смоет. Коновалов сдох, и валить не на кого.

Чайка свернул с шоссе на проселочную дорогу и, проехав полсотни метров, оказался в лесу. С машиной он обращался не лучшим образом. Правое крыло и задняя дверь были сильно поцарапаны, а на левом крыле появилась вмятина.

– Ну вот, хватит. Нормальное место. Только зарубки сделать надо. Еще не известно, когда мы сюда попадем.

Он дал сыну нож.

– Иди, Гришка, вырежи на сосне какой-нибудь знак, а ты, Нинок, бери вторую лопату и помоги мне. Дерн срезать аккуратно. Лопаты наточены, быстро справимся. – Глянув на часы он добавил: – Время у нас есть. Копать будем глубоко. Потом я вас довезу до Барыбино и сядете на электричку, ну а меня на переезде Макс ждать будет. С этим не так просто договориться.

– А Роман? – испуганно спросила Нина.

– С ним мы договорились.

Жена увидела влажный наконечник лопаты, запачканный свежей глиной. Она зажала себе рот и сдавила рвущийся на волю выкрик.

21 час 30 минут. Могила без цветов

Ветров подходил к переезду прогулочным шагом. Ноги едва передвигались. Прогулка по достопримечательностям Подмосковья заняла целый день. Он устал и рассчитывал отдохнуть на травке в ожидании машины, но уже издали увидел Эдика Чайку. Тот стоял с сигаретой, облокотясь на крышу голубого «Москвича». Сироткина рядом не было.

– Что это значит? – с тревогой в голосе спросил Ветров, подойдя к машине.

– Тот же вопрос я задал Ромке, когда он подогнал эту тачку. Машина его знакомых. Сам он не поехал, а повел их в лес на пикник, чтобы отвлечь внимание. "Скорую" засветили. Мусора не дремлют.

– А как же ящики? – растерянно спросил Ветров.

– В багажнике. Он их заранее загрузил.

Эдик снял куртку и бросил ее приятелю.

– Держи. Ты себе не представляешь, как она меня выручила.

Ветров поймал куртку, и они сели в машину. Сумерки сгущались, но ночной покров еще не лег на землю.

– Поехали по этой дороге. Сначала до шоссе, потом свернем на проселок. Минуем две деревни, и там рукой подать. А что делать с машиной?

– Придется отогнать ее хозяевам.

– Как я могу догадаться, это ты ее обкорябал? Ты еще тот водитель. Царапины и вмятины совсем свежие.

– Ты прав. Дорога от дачи Сироткина к шоссе не очень хорошая для начинающего водителя. Но стоит ли думать о мелочах? Да и Толик нас не очень хорошо учил крутить баранку. Больше на портвейн налегал.

Говорил он отрывисто, спотыкаясь на словах. Скидка на напряжение ученика, взявшегося за руль, имела место, но Ветров улавливал в настроении партнера другие нотки. Он заметил испачканный в крови рукав куртки и засунул ее в сумку. Задавать вопросов он не стал.

– Глупое решение, – сказал Ветров. – Сироткин нам нужен. От дороги до склепа метров триста. Пять ящиков на двоих – это три ходки.

– Это ты можешь приказывать. А меня Ромка не послушал. А что за склеп-то?

– Миниатюрная часовня для крыс. Усыпальница купцов первой гильдии Кудасовых. Надежное местечко.

– Уверен?

– Даже проверил и свой замок повесил. Раньше туда Савелий заглядывал. Из могилы холодильник соорудил. Ну а теперь сторож сам червей кормит, и о склепе забыли. Памятник старины.

Чайка щелкнул языком. Поторопился. В отношении всяких хитростей Ветрову нет равных, и тут стоило ему довериться. Глупо зарывать золото в лесу, когда есть надежный тайник. Ветрова можно было бы использовать как носильщика и оставить его в склепе, а он жену выписывал в помощницы. Ошибка не роковая, но грубая. Слишком скоропалительные решения он выносит, а так нельзя.

– А как же Роман ящики грузил в машину гостей? У них на глазах? спросил Ветров.

– Это ты у него спросишь. Скоро встретитесь.

Максим не верил ни одному слову. Бездарная выдумка. Мятая машина. Разве Сироткин доверит руль чужой машины такому водителю, как Чайка? А о содержимом и говорить не приходится. А сам Чайка не сядет за баранку без особых обстоятельств. Тут еще кровь на рукаве и машина идет слишком легко. Багажник даже не просел. Парень врет. Чайка любил привирать и всегда попадался. Слишком быстро забывает, о чем говорил вчера. На что он рассчитывает? Ветров считал Чайку надежным парнем. Не очень умен, не так воспитан, слишком вспыльчив, но это мелочи, когда идешь в упряжке одной команды. Ветров вздрогнул. А где команда? Коновалов убит, Родионов сбежал, Сироткин исчез. Их двое.

– Сверни в лесок и езжай вдоль забора. Тихонько. Включи фары, а то мы метку не увидим.

Машина прошла еще двести метров и остановилась.

– Тут заросли крапивы, но забор в пяти метрах. Придется потерпеть.

Стемнело. Тучи неслись как на пожар. Луна выглядывала на несколько секунд и тут же пряталась за черным покрывалом. Свет мелькал, как на экране.

– Ну, принялись за работу? – спросил Чайка. – Багажник не заперт.

Он опустил руку вниз и нащупал монтировку, зажатую между сиденьем и дверцей. Ветров успел выйти раньше. Сейчас он решал свой главный вопрос. Либо его догадки ничего не стоят, либо придется отбиваться. Только бы успеть.

Чайка не ожидал от приятеля такой прыти. Он толкнул дверцу и выскочил следом. Ветров уже открыл багажник и сунул туда голову. Чайка хлопнул крышкой, и удар пришелся на спину. Как только Ветров увидел пустое дно, он схватил, что попало под руки. Сильный удар и боль в позвоночнике, будто его хотели перерубить пополам. Крышка багажника приподнялась, и Максим резко отпрыгнул назад. Споткнувшись о корень дерева, он повалился на землю. В его руках оказалась лопата. Чайка занес монтировку над головой и прыгнул на поверженного противника. Ветров успел сделать выпад, и навстречу нападавшему вылетел штык лопаты. Столкновение стало неизбежным. Испачканный в земле острый наконечник с силой вонзился в грудь Эдуарда Чайки. Лезвие прошло меж ребер и разорвало ему сердце. Максим откатился в сторону, а на его место упал труп бывшего друга.

Он не знал, сколько прошло времени. Максим долго сидел на земле и скулил. Когда он пришел в себя, поднялся и пошел прочь. Пять, десять, пятнадцать шагов, и он остановился. Страх сменился безразличием, словно ему сделали заморозку и он ощутил в себе холод.

Он вернулся назад, склонился над трупом и обыскал его. В руках Ветрова оказались документы Романа Сироткина и самого Чайки. Теперь сомнений не оставалось. Роман мертв. Ветров сунул бумаги в карман, взял труп за руки и поволок его к забору. Луна зловеще ухмылялась, вспышками освещая тропинку и отбрасывая черные тени от мрачных надгробий. Максима тошнило, он хотел бросить труп и сбежать, но руки не разжимались, вцепившись крепкой хваткой в тяжелую бездыханную ношу.

Дотащив мертвеца до склепа, он взвалил его на спину и достал из кармана ключ. Дверь жалостно скрипнула и открылась. Теперь он вспомнил, что оставил сумку в машине. Но у него не хватило духу вернуться. Пришлось идти на ощупь без фонаря.

Сосредоточенность победила страх. Чем ниже он спускался, тем увереннее себя чувствовал. Ему не мешал запах, и он не пугался крыс. К собственному удивлению, Ветров услышал свой голос. Он пел песенку из детства, которую когда-то мурлыкал себе под нос сторож Савелий, спускаясь в царство мертвых.

Эдуард Чайка был похоронен в саркофаге, отведенном для хранения золота. Ветров не видел застывшего в злобной гримасе лица покойника. Он задвинул плиту и ушел.

Ночь сюрпризов продолжалась. Возле машины с горевшими фарами его поджидала красотка в коротенькой юбочке. На плечах висел цветастый рюкзачок, а стройные ножки искали опору, тыкая каблуками в землю. На вид ей было не больше двадцати, но выпила она немало. Трезвый сюда и днем не забредет.

– Привет, красавчик.

Ветров осмотрелся по сторонам. Ни души.

– Ты привидение? Иди назад и ложись в свой гробик.

– Мне в Москву надо. Отвезешь?

– А если нет?

– Тогда я разбужу своих собратьев-покойничков. Знаешь, как я орать умею? Специально училась. На мужиков действует безотказно. Тут же импотентами притворяются.

– Ты больная?

– Ага! Только я тебе о своей болезни по дороге расскажу.

– Машина краденая, ее нужно бросить.

– О'кей. Брось ее около моего дома.

– Где ты живешь?

– На Щелковской. Тринадцатая парковая.

– Ладно. Поедем по окружной.

– Мне плевать. Только держись за руль, а не за мои коленки.

Они сели в машину, и Ветров тихонько тронулся с места. Встреча с девицей не могла попасть ни под какую теорию случайностей. Случай из ряда вон выходящий. Максим даже думать об этом не хотел. Если его жизнь начнет с этой минуты течь по законам бутерброда, то лучше сразу накинуть удавку на шею. А если она что-нибудь видела?

– Как ты оказалась возле кладбища? – спросил он, искоса поглядывая на округлые коленки.

Девчонка перестала насвистывать и хихикнула.

– Речка там неподалеку. Поехала я с двумя козлами на рыбалку, забыв, что козлы рыбку не едят. Они предпочитают спать втроем. Я долго терпела, пока один из музыкантов перебирал пальчиками по моим ногам, но пришла к выводу, что их решение меня не устраивает. Пришлось ретироваться. А тут смотрю, машина стоит и фонарики горят. Я, как мотылек, полетела к свету. Никого! Если бы я умела заводить эту штуку, то уехала бы, но не умею. Правда, мне повезло. Принц с того света пришел и решил мне помочь.

– С того света не приходят. Я туда заглядывал. Слава Богу, не свалился.

– Мне тоже так думается. Покойников женские коленки не интересуют. Как тебя зовут, красавчик?

– Аполлон.

– А меня Ксюша. Давай выпьем?

– С тебя хватит, а я в завязке.

Ксюша вновь начала насвистывать. Максим немного успокоился, но его не покидала мысль, что он уже где-то видел это лицо.

Он высадил ее на углу у метро "Щелковская", проехал еще двести метров, забрал сумку, бросил машину и, перейдя дорогу, поймал такси.

Сегодняшний день он будет считать самым черным в календаре своей жизни. Сегодня утром он проснулся вором, потом лишился золота, а домой возвращался убийцей. Пока это его пугало. Он еще не осознавал происшедшего, слишком все быстро произошло, как при ускоренной киносъемке. Романтические приключения хороши в кино, потому что ты заранее знаешь конец. Он не бывает плохим. Ветров не хотел думать о плохом конце. И если он доживет до старости, то обязательно напишет историю ограбления века.

Ветров вошел в свой подъезд и готов был рухнуть на ступени от усталости. Эта ночь прошла у Ветрова не так, как он хотел. Она перевернула его жизнь, но, может быть, он сам когда-нибудь расскажет, что произошло с ним, но не теперь.

До постели Максим добрался к семи часам утра и спал до полудня. Спал тихо, без снов, спокойно и безмятежно. Когда он открыл глаза, солнце стояло в зените. Он выпил чашку кофе, оделся и вышел из дома. Ему казалось, что теперь он знает, что нужно делать.