Текст книги "Мертвецы не тоскуют по золоту"

Автор книги: Михаил Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

7

Когда стемнело, он понял, что в доме никого нет. Хозяин «Феникса» проехал на территорию заповедника еще днем. Он загнал машину на заросшую аллею и подобрался к коттеджу под номером четырнадцать обходным путем. Затаившись в кустарнике, Эдуард Чайка просидел под дождем более четырех часов. Выходить из укрытия раньше времени значило рисковать своей жизнью и жизнью своего партнера. Он знал, с кем имеет дело, и решил действовать наверняка. Рядом на траве лежал рюкзак, а в кармане фляжка с коньяком. Два-три глотка – и организм не подвержен простуде. Чайка умел ждать, жизнь научила его терпению и холодному расчету, главное – результат.

Свет в окнах так и не зажегся. Мужчина лег на землю, подцепил рюкзак и пополз к дому. Тишина. Заходить со стороны крыльца он не решился, дверь наверняка заперта. Чайка обошел коттедж и, пригнувшись, вынырнул из кустарника возле пирса. Три лодки покачивались на черных волнах залива. Катера на месте не оказалось. Он подобрался к окну первого этажа и замер под ним, прислушиваясь к тишине. Ветер, шум прибоя и никаких посторонних звуков. Наконец он решился. Не поднимаясь на ноги, он надел кожаную перчатку и ударом кулака выбил стекло. Холодный воздух проник в дом и поднял занавески. Реакции не последовало. Теперь он успокоился и встал в полный рост. Достав из рюкзака фонарь, он осветил темную комнату. Ветров лежал на полу возле камина и с испугом смотрел на черный силуэт в окне.

– С тобой все в порядке, Макс?

– Я ждал тебя, Рыжий.

– А кому ты еще нужен, кроме меня. Они вернутся?

– Наверняка. Вика получила не все, что хотела. Возьми в чулане "болгарку" и диск по металлу. Я прикован к камину.

Рыжий вернулся через пять минут с инструментом, выставил остатки стекла из рамы и залез в окно.

Стальной хомут, сжимавший щиколотку левой ноги Ветрова, был спилен в считанные минуты.

– Идти сможешь?

– Силенок осталось немного, но я постараюсь. Они еще не успели посадить меня на иглу.

– Ничего. Самое страшное позади. Выберемся.

Где-то совсем близко за окном послышался шум мотора. Рыжий погасил фонарь и достал пистолет.

– Не стреляй. Оставь их здесь. Ими займется прокуратура. Мы должны уйти чисто.

– Не буду спорить. Ты всегда прав.

Катер причалил к пирсу, и мотор заглох.

Чайка стоял у окна и всматривался в темноту.

– Он один. Я не ждал их с этой стороны, он может заметить выбитое стекло.

Феликс Гончар привязал лодку к причалу и направился к крыльцу. Он едва передвигал ноги и не замечал ничего вокруг. Через несколько секунд скрипнули ступени и послышались тяжелые шаги. Щелкнул замок, и отворилась входная дверь. Гончар вошел в комнату и потянулся к выключателю. В эту секунду что-то просвистело в воздухе. В доме зажегся свет, но в сознании патологоанатома лампочка погасла, и он погрузился в темноту небытия.

– Ты перестарался, Рыжий, – насторожился Ветров.

Чайка склонился над телом, рухнувшим на ковер.

– Дышит, через часок очнется.

– Положи его на мое место и попробуй приковать.

– Нужен стальной штырь и зубило.

– Все найдешь в чулане. После сооружения причала осталось множество инструмента и железок. Видишь скобу в камине? Это они ее вбивали. Пока я сутки находился в отключке, здесь произвели тщательный обыск. Чулан тоже обшарили. Теперь дадим ему возможность вырвать эту скобу голыми руками. А "болгарку" отнеси на место.

– Вика вернется и освободит его.

– Ты ее плохо знаешь. Он ей не нужен. Вика сообразит, как продолжить поиски золота. Если она вернется, то только для того, чтобы узнать от меня главную деталь, о которой я промолчал, и покончить со мной.

Чайка направился в чулан, а Ветров сел за стол и принялся доедать холодную закуску и допивать вино, оставленное Викой.

Через четверть часа Феликс Гончар был прикован к камину и лежал на месте Ветрова с кровяным подтеком за левым ухом.

– Ты хочешь, чтобы я привел его в чувство? – спросил Рыжий.

– В этом нет необходимости. Красоваться перед поверженным врагом, показывать злобную, мстительную ухмылку могут только ограниченные и недалекие люди. Это удел Вики и ее партнера. А мы деловые люди, Рыжий. Нас ждут великие свершения.

Ветер на улице срывал листья с деревьев, шумели макушки сосен, и моросил леденящий дождь со снегом. Они добрались до машины, и Ветров лег на заднее сиденье.

– Охрана не должна меня видеть. Я уже давно похоронен, и это меня устраивает.

Машина тронулась с места.

– Ты шел на сознательный риск, Макс, – тихо заговорил Чайка. – Как тебе удалось мне дозвониться, если они держали тебя на цепи?

– Такой вариант нетрудно просчитать. Я предполагал, что они захотят, чтобы в день моей мнимой гибели я засветился бы среди людей, которых будут опрашивать. До сих пор мне удавалось предугадывать каждый их шаг, и я не ошибся. С той минуты, когда полковник попал в капкан, я уже знал, как они обтяпают дальнейший сценарий. Именно тогда я дал тебе пароль к действию. Ты все понял и справился с задачей. В день гибели банкира Ветрова Феликс привез мой сотовый телефон и велел мне позвонить знакомым и на виллу жене. Я знал, что говорить придется под дулом моего же карабина. Ни одного лишнего слова. Днем я позвонил в Москву одному любопытному писаке и попросил его связаться со мной вечером по моему домашнему телефону. Вике требовалось алиби, и я ей его предоставил. Настя отправила перед смертью ему мою книгу, и я был уверен, что ее старый дружок будет умирать от любопытства. Вечерком я позвонил тебе и попросил заготовить шампанское. Две бутылки, что означало, что я в заповеднике. А потом я позвонил ей домой и доложил, что выезжаю. Мобильную связь легко проследить, и здесь ей не откажешь в сообразительности. Правда, мне всегда приходилось делать ей подсказки. Мои идеи она принимала за свои, а меня считала примитивным влюбленным дураком, который готов ради нее броситься в омут.

– Ты гений, Макс. Как только я услышал по телефону твой веселый голос и требование приготовить шампанское, мне стало ясно, что в этот вечер они устроят спектакль. Я не вылезал из кабинета и устраивал глупые совещания, чтобы быть на виду. О твоей гибели на шоссе я узнал от капитана Куприянова. Парень удивился, застав меня в кабинете. Я тут же выехал на место происшествия. Правда, мне казалось, они сыграют более изобретательно. Отстрелить человеку голову слишком жестокий метод. Таких заядлых врагов у тебя не нашлось бы, и Трифонов это понимал. Я до сих пор не могу понять, кого они наметили на роль мстителя.

– Человека, который ради мести приехал в наши края и поселился здесь жить. Их расчеты оправдались, но я опять выглядел идиотом. Не ясно, почему умный и хитрый банкир не понял, кого ему подсунули. Мое беспечное поведение может вызвать закономерные сомнения у следователей. К счастью, моя смерть поставила точку в этом деле. Итак, меня интересует твое мнение очевидца. Как они выполнили трюк с моим убийством? Какие допустили погрешности? Трифонов слишком умен, чтобы его окрутить вокруг пальцев.

– Безукоризненная работа. Я им подыграл. Твой костюм, часы, ботинки, перстень. Убедительно! Одна промашка: на бортовом компьютере "мерседеса" горели четыре нуля. Я знаю, что ты посвятил Вику в секреты своей машины, но она не знала об одной мелочи. Когда ты заводишь двигатель, то включаешь календарь, и компьютер высвечивает день, месяц и год. Когда я увидел нули, мне стало легче. Муляж слишком походил на тебя, и на мгновение я даже растерялся.

– Хорошо, пора забыть об этом. Езжай на ферму к толстяку. Он позаботится о транспорте.

Машина выехала на шоссе, и Ветров поднялся с заднего сиденья. Ночная дорога пустовала, и им на пути не попалось ни одной встречной машины.

– Я давно хотел спросить тебя, Макс. Теперь ты убедился, что я тебе предан и много лет служу твоим интересам?

– Нашим, Рыжий. Не моим, а нашим. Мы партнеры.

– Хорошо, согласен. Но я очень хорошо знаю историю "золотого" фургона. Я и сам пострадал из-за этого, но я так и не могу понять, как золото попало к тебе в руки. Его искали всем миром. Тайну золота Чайка унес с собой в могилу. Искать тайник по России бессмысленно.

– Не по России, а по Московской области. Это не одно и то же. Тайну золота знала Нина, жена Чайки.

– Но почему же тогда их сын сейчас приехал к тебе требовать долю, когда он мог бы иметь все один? Ты нашел золото и конфисковал?

Ветров усмехнулся.

– Нет, мой дорогой компаньон. В то время я уже не был способен на подвиги. Жалкое, запуганное существо, вздрагивающее от дверного скрипа, вот что я из себя представлял. Я не искал золота и не думал его искать. Никаких приключений, сплошная проза. В тот кошмарный день, когда я перерубил горло острой лопатой настоящему Чайке и похоронил его в склепе, меня видели. Свидетелем убийства была моя будущая жена. Я этого еще не знал. Встреча с железной Настей изменила мою жизнь, но она до последних дней своей жизни так и не узнала тайну золота "пяти мушкетеров". На сегодняшний день жив только один свидетель событий, но он не знает главного и не хочет вспоминать те черные дни своей жизни. Мы не будем о нем говорить. Этот человек вне игры.

Итак, я отвез притворившуюся пьяной Настю к метро "Щелковская", бросил угнанные "Жигули" и, взяв такси, поехал домой. Все, чего я хотел, это забыть кошмарный сон действительности и уехать. Зарыться в землю, лечь на морское дно, взлететь в космос. Жизнь казалась мне адом. Когда я вошел в подъезд собственного дома, меня ждал новый сюрприз. Я еще не понимал, что фортуна резко повернулась ко мне лицом. Из темного угла вышел человек. Я вскрикнул. Не выдержали нервы, но мой голос утонул в легких, и из гортани вырвался глухой хрип.

Женский голос тихо сказал: "Это я, Максим. Не бойся".

Она вышла на свет, и я увидел Нину. Бледная, похудевшая и постаревшая. Мы не виделись более трех лет. Чайка знал, что его жена была моей подружкой до их знакомства, и никогда не приглашал меня к себе в дом. Кому нужно теребить старые раны. Эдик только спьяну болтал, будто Нинка меня до сих пор любит, а его ненавидит. "Ты жив!" – воскликнула она и, прижавшись ко мне, заплакала. "Я жив благодаря тебе. Спасибо, что позвонила. Я был подготовлен". – "А он?"– "Я могу показать тебе его могилу. Уверяю, это была самозащита, а не убийство". – "Я знаю. Он убил Романа и закопал его в лесу. Когда он достал лопату, чтобы зарыть золото, она была покрыта комками мокрой земли. Я все поняла".

В эту секунду передо мной вспыхнули события минувшего вечера. Чайка вытащил из рукава монтировку и хотел размозжить мне голову. Я перерубил ему горло. Кошмарная смерть. Потом... Потом я оттащил тело в склеп и вернулся к машине. Вернулся, чтобы встретить свою судьбу. Возле багажника стояла пьяная баба и что-то лепетала. Если бы я ее сумел убить в ту минуту, то моя жизнь сложилась бы совершенно иначе, и не уверен, что она стала бы более красочной.

Мы уехали в город, но лопата осталась на земле. Я не знал, что Настя приехала к кладбищу на следующее утро и убрала все улики, а также присыпала кровь землей. "Максим!" Я вздрогнул. Нина смотрела мне в глаза. "Поверь мне, я не совсем полная дура и понимаю, что прошлому возврата нет, но мне показалось, что сейчас ты можешь согласиться с моим предложением. Мы можем вместе уехать из Москвы. Россия велика". – "Дважды в одну воду не вступишь. Нас связывает смерть и страх. Они никогда не отпустят нас из своих тисков. Или ты хочешь, чтобы я сделал это из благодарности?" – "Не знаю. Я ничего сейчас не понимаю. – Она взяла меня за ворот куртки и вдруг улыбнулась. Значит, он тебе ее вернул?" – "О чем ты?" – "О куртке". – "Ерунда". – "Я знаю, где он спрятал золото". По моей коже пробежала дрожь. "И что из этого? Ты хочешь купить меня за мою долю?" Я почти кричал, но думал совсем о другом. Она зажала мне рот ладонью и тихо сказала: "Я не хочу тебя покупать. Я хочу показать тебе тайник, потому что утром уеду и больше никогда не вернусь. В Москве меня ничего не держит. Сына я уже отправила. Через час начнет светать. Идем. У меня не так много времени".

И я с ней пошел. Мы взяли такси и поехали за город. Возможно, я совершил ошибку. Я хотел найти покой, но ноги вновь несли меня к полыхающему пламени. Это было помрачение. Яркое, сверкающее, будоражущее кровь, но помрачение. Сейчас мы видим то же состояние у Вики и ее дружка. Им только кажется, что они все понимают. Нет. Они ослеплены своей идеей, они превратились в рабов, в фанатиков и не ведают, что творят. Я уже прошел через это, и мне легко предугадывать их шаги. В ту ночь я думал, что потерял золото навсегда, но оно само нашло меня. Теперь на меня ложилась ответственность за все грехи. Ответ придется держать одному.

Когда мы добрались до леса, уже рассвело. Над головами светило солнце и пели птички, а на травинках сверкали капельки росы.

"Это здесь, – сказала Нина и указала на вырезанный на коре дерева крест. – Он сам себе его соорудил. Теперь пять шагов в сторону той сосны. Пять ящиков с золотом на глубине полуметра. Их никто не вскрывал". – "И что теперь?" – спросил я. "Я надеюсь, ты не будешь меня убивать? Я не претендую на вашу добычу. К сожалению, я много знаю, но ты можешь не волноваться. Ты же не станешь отрицать, что я добровольно привела тебя на это место, а не побежала в милицию. Когда я шла к тебе этой ночью, я молила Бога увидеть тебя живым. Ты жив. А теперь и богат, как персидский шах". – "Я перепрячу ящики. Но ты будешь иметь ключ от тайны. Можешь приходить когда угодно и брать столько, сколько хочешь. Но ты должна запомнить главное. Это золото будут искать всю нашу оставшуюся жизнь. Его нельзя разменять на деньги и после этого остаться в живых". – "Мой муж успел мне внушить подобную мысль. Я не хочу знать, где ты будешь хранить его. Я прошу не забывать о моем сыне. Мы устали от нищеты. Пусть он не знает, что такое нужда". – "Я выполню твое желание. Каждый последний день года я буду приходить на Главпочтамт и ждать письма до востребования. Если ты сменишь адрес, то напиши мне об этом. Каждый месяц я буду высылать тебе деньги. Мальчику ничего не говори. Пусть растет честным парнем". – "Прощай, Макс. Вряд ли я найду себе еще такого парня, как ты. Хорошие люди достаются стервам, а нам, грешным, только отщепенцы. Прощай".

Нина повернулась и медленно пошла к дороге. Так я остался один на один с золотом. Я просидел на упавшей березе около двух часов и строил планы на будущее, а потом на электричке поехал в город. У меня в кармане даже мелочи не нашлось на билет. Уткнувшись в подушку, я проспал около суток. Потом появилась Настя, а потом ты. Тебе достался паспорт покойного Чайки, а мне остался паспорт Сироткина.

Мы с Настей уехали в Ленинград. В Москву я вернулся осенью на торжественное вручение дипломов и на встречу с однокашниками. Вот тогда я и перетащил золото в склеп, где от Эдуарда Чайки остались одни мощи. Дух этого одержимого фанатика и его прах хранили под тяжелой плитой тайну золота многие годы. Я не спешил. Денег мне хватало. А золото не тратят. Золото приумножают.

Рыжий тяжело вздохнул.

– Трогательная история. Чего не сделаешь ради желтого металла. Жаль все бросать. Усадьбу, ресторан, тихую жизнь у залива. Но почему ты закончил свою книгу трагедией?

– Я дал подсказку Вике. И потом, мой герой романа, так же как убитый в "мерседесе" Ветров, должен был погибнуть. Они не могли бы использовать золото. Такие следы не остывают.

– Я уже заказал тебе билет на Хельсинки, а я утром уезжаю в Калининград.

– Помни, Рыжий, такие, как Вика, неистребимы. Они вечны и вездесущи. И это прекрасно! Жди ее, и она вскоре объявится. Такие бабы незаменимы. Не трогай ее, пусть суетится. Кто знает, в каком еще деле она нам сможет пригодиться. С ее энергией, темпераментом, настойчивостью, гордыней можно горы свернуть. Главное – правильно направить эту энергию, чтобы она приносила пользу, а не вред.

Машина свернула с шоссе на проселочную дорогу и направилась к птицеферме. Там их поджидал транспорт, который не мог заинтересовать патруль.

8

Трифонов напоминал разбитого старика с кислой миной. Он сидел в глубоком кресле своего кабинета и слушал доклад подчиненных. Говорил старший лейтенант Корниенко, а лейтенант Старостин ждал своей очереди.

– Майора Разживина доставили. Он в камере сидит у нас в подвале. Надо дождаться Куприянова и выслушать сначала его отчет, а потом браться за допрос. Куприянов провел обыск в квартире, кабинете, ездил в военный санаторий и сейчас копается в доме Эдуарда Чайки. Скоро должен прибыть сам. На экспертизу майору Дмитриеву он прислал целую сумку вещей, в том числе табельный пистолет Разживина, и попросил достать из архива дело об убийстве майора Теплокова, которое зависло полгода назад.

– Ладно, Куприянов сам доложит. Что у тебя?

– Мы связались с Новосибирском, как вы просили. Картина такая. Нина Сергеевна Чайка умерла пять месяцев назад в возрасте сорока девяти лет от рака легких. Ее сын, Григорий Эдуардович Чайка тридцати двух лет, женат на Алевтине Владимировне Кузнецовой. Всю жизнь прожил вместе с матерью, никогда в наших краях не бывал. Однако, по утверждению жены Григория, их семья получала пособие из Петербурга. Ежемесячно по пятьсот долларов по курсу, но в рублях. Кто присылал деньги, знала только покойная мать. Три месяца назад Григорий сказал жене, что едет в Сосновый Бор за своим наследством. В подробности он не вдавался. Взял билет на самолет и улетел. Мы нашли этот корешок. Дальше следы Григория Чайки теряются. Через два месяца жена выехала следом за мужем. Она обращалась в милицию, и ей обещали помочь, но до сих пор ответа она не получила. Мы поняли эту историю так, будто сын нашел в Сосновом Бору своего отца и решил его навестить и потребовать денег. Мы знали, что у Эдуарда Кобовича Чайки есть сын. Но тот, кого мы знаем, жил с отцом, а не с матерью и учился в Москве, а не за границей. Мы дали еще один запрос в Новосибирск и получили фотографию пропавшего молодого человека. – Корниенко встал и передал фотографию Трифонову.

Следователь выпрямился.

– Черт! Это же тот самый парень, которого убили кортиком в саду Ветровых.

– Он самый, товарищ полковник. Жена убитого дала нам описание вещей, в которых он уехал из дома. Синий свитер, белая рубашка, черные джинсы и белые кроссовки. Все эти вещи, кроме кроссовок, мы обнаружили в пещере возле клеток. Парень приехал сюда в конце июля, а убили его пятнадцатого сентября. Все остальное время, как мы предполагаем, его содержали в казематах тоннеля.

– Вы установили, кто хозяйничает на Зеленом мысе?

– Монастырь и прилегающие территории куплены Максимом Ветровым. Создан проект по реконструкции монастыря и превращению его в туристический комплекс. Местные власти приветствовали эту идею и отдали Ветрову Зеленый мыс задаром, лишь бы там что-нибудь делалось. У области на культуру денег нет.

Трифонов почесал затылок.

– Значит, без ведома Ветрова никто не мог строить тюрьмы в катакомбах монастыря.

– Если он не доверил подряд на работы сомнительным личностям. Теперь дальше. Мы поинтересовались вторым сыном Чайки. Его также зовут Григорий. Но ему двадцать семь годков. Десять лет назад Эдуард Чайка объехал полстраны. Детские колонии, приюты, приемники-распределители, и в одном из детских домов выбрал себе шестнадцатилетнего юношу с большими перспективами. В итоге он усыновил мальчика, который лишился родителей в девять лет. Дал ему новое имя и свою фамилию. Григорий рос в очень хороших условиях и получил прекрасное образование. Об остальном можно догадываться. Если Чайка посылал сыну в Новосибирск такие щедрые алименты до тридцати двух лет, то почему он не позвал его к себе, а усыновил чужого юношу? Жена новосибирского Григория никогда ничего не слышала об отце мужа ни от него, ни от свекрови. И мы не можем однозначно сказать, кто и с какой целью упрятал приехавшего к отцу из Сибири паренька за решетку и почему его убили спустя полтора месяца. А главное, зачем это сделали в саду Максима Ветрова? Вопросов много, ответов нет.

– Ищите ответы, Корниенко.

В кабинет вошел оперативник в штатском.

– Александр Иваныч, художник пришел в себя. Парень на грани.

– Что это значит?

– Наркоман, требует укол. Что делать?

– Где он?

– В кабинете начальника. С ним двое ребят. С трудом удерживают. Буянит.

Трифонов встал из-за стола.

– Попробуем найти компромисс. Вызовите врача к нему.

– Врач на месте, но без вас колоть его не будет. У него в чемоданчике только одна ампула морфия. Лекарство подотчетное.

– Разберемся.

Илья Сироткин сидел на стуле. Руки были сцеплены наручниками за спиной, он мотал головой и выл. Лицо заливал мелкий пот, глаза вылезли из орбит, и он поливал присутствующих отборной бранью.

– Что скажете, доктор? – спросил Трифонов у врача.

– В таком состоянии он говорить не сможет.

Трифонов подошел к художнику и схватил его за волосы.

– Ты готов говорить, парень?

– Укол!

– В обмен на чистосердечное признание.

– Мне скрывать нечего. Укол!

Трифонов кивнул врачу, и тот полез в саквояж.

– Позовите стенографистку и принесите диктофон из моего кабинета, дал приказ следователь стоявшему в дверях офицеру.

Через десять минут все были готовы. Сироткин обмяк и успокоился. Глаза заблестели, а губы покрылись белым налетом.

– Снимите наручники и усадите его в кресло.

– И сигарету, – пробормотал Сироткин.

Он сделал глубокую затяжку и взглянул на Трифонова.

– Я ни о чем не жалею. Я выполнил свой долг.

– А потом пошел подставлять свою башку под пулю?

– Здесь какая-то ошибка. Стреляли не в меня.

– Давай-ка, дружок, вместе разберемся в твоих проблемах. С Викой ты познакомился в Москве?

– Да. Это случилось прошлой весной. Точнее, полтора года назад. Я получил солидный гонорар за оформление спектакля. Половину денег я просадил на бегах и ушел в запой. Дело кончилось белой горячкой. Меня отправили в психушку. К сожалению, такое случалось со мной и раньше. После смерти моего отца мать уехала с каким-то моряком, который терпеть не мог детей. До десяти лет меня воспитывала бабушка, а потом и она умерла. Приходилось ночевать по родственникам. Больше месяца меня не держали в одном месте и отфутболивали в другую семью. Чужой ребенок мало кому нужен.

Не помню, кто первый меня сдал в психушку. Паренек я был своеобразный, непокорный, с собственным представлением о жизни. Но мне удалось выучиться на художника, а в двадцать лет я по настоянию врачей получил однокомнатную квартиру. Потом женился. Но когда жена узнала, что я состою на учете, она меня бросила. Никто не хочет рожать детей от шизофреников. В диагнозе я до сих пор не уверен, но клеймо, поставленное в детстве, приходится носить всю оставшуюся жизнь.

Итак, я очередной раз угодил за стальные двери районной психбольницы. Виктория Юрьевна Карамова показалась мне необычным врачом. Молода, красива, обаятельна, с вкрадчивым мягким голосом и нежной мягкой улыбкой. Пару недель я находился в полубессознательном состоянии. Галлюцинации, бред, беспричинный страх, одним словом – не приведи Господь. Когда тебе колют психотропные лекарства, перестаешь реагировать на окружающий мир. Со временем мне стали колоть витамины, и я начал восстанавливать силы.

И вдруг случилось что-то непонятное. Во мне появились нежные чувства, и не просто чувства. Я влюбился. Я боялся смотреть ей в глаза, будто стоял перед ней голый. Больные редко любят своих врачей, но я уже говорил, Вика не походила на обычного психиатра. Человек знает всю твою подноготную, историю болезни, а это – открытая книга, где записаны подробности и поклепы родственников, а иногда и соседей. Меня доставляли в больницу в смирительной рубашке и клали на "растяжку". И каждый раз мое досье пополнялось на несколько страниц.

Вика знала обо мне все. Одно это заставляло больных ненавидеть врачей. А я? А я влюбился. То ли она мне казалась идеалом женщины, то ли меня сжигало одиночество. После ухода жены я боялся женщин. Это был сильный ожог. Приходилось таскать домой шлюх с вокзалов на одну ночь. Как правило, они меня грабили и взамен оставляли букет венерических болезней. Но завести себе постоянную подружку я не решался. Боялся влюбиться. Боялся страданий.

В больнице меня продержали два месяца, а потом выписали. Мне кажется, я сумел скрыть от Вики свои чувства. Вернувшись к своему одиночеству, я день и ночь думал только о ней. Жизнь без этой женщины казалась мне невыносимой. Сидя перед этюдником, я писал ее портреты и завешивал ими стены. Вскоре обои скрылись под листами набросков, эскизов, рисунков и картин.

И вот однажды ко мне пожаловали гости. Звонок в дверь само по себе уже событие. Телефон отключили за неуплату, а друзей у меня не было. Я открыл дверь, ожидая увидеть соседей с нижнего этажа, которых я иногда заливал. Грешен. По пьянке случалось. Но в этот период я не пил и все краны были закрыты. Когда дверь распахнулась, на пороге стояла она. Не помню, что со мной происходило. Очевидно, я принял ее за видение.

"У вас хорошие глаза. Я вижу, вы в полном порядке, – сказала она и улыбнулась. – Меня беспокоит, что вы не ходите в диспансер к участковому врачу. Обычно я прослеживаю своих подопечных после выписки. Вам необходимо наблюдаться. Поверьте, мне вовсе не хотелось бы видеть вас вновь в больнице". – "Клянусь вам, я не пью", – пробормотал мой голос, который мне показался чужим и неестественным. "Надеюсь. Мне хотелось бы найти подтверждение сказанному. Вы позволите войти?"

Тут только до меня дошло, что мы стоим в дверях и я грудью в тельняшке забаррикадировал проход в свое жилище. В растерянности я отскочил в сторону и повалил вешалку. Пьяным я не выглядел, но обалдевшим, без сомнения. К тому же, увлеченный работой, на улицу я не выходил, не брился и вряд ли принимал ванну.

Вика вошла в комнату. Неубранная кровать, табуретка, стол, заваленный красками, этюдник и лампочка без абажура. Ну и, конечно, стены, увешанные ее портретами. Она долго разглядывала каждый рисунок, стоя посреди комнаты и мило улыбаясь. Напряжение спадало. Не знаю, сколько прошло времени, но наконец она сказала: "Я рада за вас. Это замечательные работы. У вас хороший глаз и мягкая рука. У меня нет повода беспокоиться за вас. Всего доброго".

Она открыла дверь и тихо вышла.

Долгое время мне казалось, что она приходила ко мне во сне. Ее неожиданное появление и исчезновение сравнимо с миражом.

Прошло несколько дней, и я не выдержал. Привел себя в божеский вид, надел свой единственный костюм, купил цветы и дождался ее у больницы после дежурства. Она не удивилась и встретила меня улыбкой. С этой минуты я превратился в ее раба.

Сначала мы виделись по два-три раза в неделю, потом чаще. Вика очень уставала. Ей приходилось навещать беспомощных старушек, покупать им еду, а одна из них жила за городом. Тут ничего не поделаешь, таков человек, она целиком отдавалась работе и любила людей.

Ухажер я старомодный. Спустя месяц я пригласил ее на ужин в ресторан. Мне удалось продать одну из картин на Старом Арбате, и в кармане появились деньги. А потом я привел ее в свою берлогу, где заготовил шампанское и фрукты. Мы провели незабываемый вечер. Я вино не пил, а Вика захмелела после второго бокала. Потом была ночь. Наутро я проснулся самым счастливым человеком на свете.

Как-то она меня спросила: "Что тебя держит в Москве?" – "Раньше ничего. Теперь ты". – "Но я уезжаю в Питер". – "Я готов идти за тобой на край света, если только ты позовешь меня". – "На определенных условиях". "Подчиняюсь беспрекословно". – "Согласна. Я нашла хороший дом в пригороде, на берегу Финского залива. Свой причал, огромный сад, двухэтажный особняк. Стоит недешево. Деньги у меня есть. Возможно, их хватит, но мы продадим твою квартиру, а остальное ты вернешь мне, как сможешь. У меня есть хороший агент, он сумеет получить за твою лачугу максимум возможного". – "Ты хочешь, чтобы дом был куплен на мое имя?" – "Конечно. Но только никто из соседей не должен знать твоего настоящего имени и твоего прошлого. Мы придумаем тебе псевдоним, напечатаем визитные карточки и сочиним красивую легенду о богатом, беспечном и талантливом человеке с современными взглядами на жизнь". – "Ты будешь жить со мной?" – "Не сразу. Я не хочу тебе говорить обо всем. Ты сам скоро все поймешь. Не возражаешь?"

Мне и в голову не приходило возражать. Я делал все, что она хотела. Через месяц Вика дала мне адрес. "Теперь ты владеешь особняком на побережье Финского залива. Документы оформлены. Выезжаешь через два дня. Кроме красок и кистей, ничего не бери. Одежду мы купим завтра. Ты должен выглядеть щеголем, эдаким плейбоем".

Так я стал другим человеком с новым именем, лицом и жилищем. Мне нравилось новое мое состояние. Уважение, почет, открытые улыбки и райский уголок среди тишины и сосен. Вика приезжала ко мне два раза в неделю по ночам, интересовалась положением дел и давала инструкции. Тогда я не понимал ее планов, и, честно говоря, они меня не интересовали. Достаточно того, что она меня любила и находилась рядом.

Соседи оказались очень милыми людьми, и я с ними подружился. Интеллигентные приятные люди. Чтобы я не сорвался и не ушел в запой, Вика проводила со мной сеансы психотерапии и делала какие-то инъекции. Тогда я еще не знал, что она вкалывала мне наркотики. Дозы были незначительными, но я чувствовал в себе прилив энергии, бодрости и перед глазами открывались бескрайние горизонты будущего счастья.

"Я хочу гордиться тобой, – говорила Вика. – Только тогда я войду в твой дом как хозяйка. Прошлого больше не существует. О нем следует забыть. Вычеркнуть из жизни". Казалось, что она читает мои мысли.

Моим соседом был крупный банкир, эстет, неординарная личность с проницательным умом, острым взглядом и широкой душой. Однажды он пригласил меня, выяснив, что я играю в преферанс. У них не хватало партнера. Я с радостью согласился. Максим Данилович жил с женой, у них была дочь-студентка, которая навещала родителей по выходным. Экономка вела дом, садовник с сыном жили в отдельном помещении. Друзья хозяина мне понравились. Все они приблизитель-но одного возраста. За карточным столом собирались разные, но очень интересные люди. Доктор Кмитт – грустный философ со своими взглядами на жизнь. Добродушный толстяк, вечный хохотун и знаток анекдотов Эдуард Чайка. Молчаливый и серьезный генерал милиции Валерий Семенович Родионов. Каждый раз кто-то из них отсутствовал, и я подменял то одного, то другого.

Жизнь протекала беззаботно и гладко, но однажды мне приснился страшный сон. Сон из моего детства. Будто какая-то волна прокатилась по моей памяти. Я проснулся в холодном поту и разбудил Вику. Тогда мне показалось, что она вовсе не спала, а находилась в каком-то напряжении, которое передалось ей от меня. Я встал, закурил сигарету и сел в кресло.