Текст книги "Армейская пора (СИ)"

Автор книги: Михаил Леккор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

– Викентий Александрович, – сказал я, строго глядя на полковника искрине-честными глазами, – вы же сами все видели за обеденным столом в столовой. Ну, захотела ваша дочь большой и чистой любви, придумала она ее. Со своей стороны, я виноват только в том, что оказался через чур вежливым и добрым. Если б знал, что так ситуация развернется, был бы груб и зол. Я ведь не турецкий султан, гарем держать не могу.

А у меня дома красавица жена Маша, и я так почти уверен, она уже беременна. Товарищ полковник, что я дурак, чтобы, таким образом, свои мужские достоинства прищемить. Хотите, я жену сюда призову, уж она все поставит на свои места.

– Хм! – удивился Назаров, – ты мне не врешь случайно?

Я его своим попаданским разумом понимал. Энергичный, живой, деятельный… и вдруг прячется за свою жену. Кто у тебя там, Илья Муромец в юбке?

– Все это происходит из-за разницы в ментальности, – объяснил я, – ведь мы – северные удмурты – хотя сейчас к ХХ веку уже прилично ассимилированы вами, русскими, но все же остаемся другим народом из финно-угров. И у нас другие традиции и привычки. В частности, у нас существенно шире права и свободы женщин в семье, вплоть до того, что зачастую именно женщина является главой.

– Да ну вас, – не поверил Назаров, – непотребство какое!

– Это так, – подтвердил я, – причем нет никаких извращений в интиме, в семейных отношениях и даже в экономике. Вот, например, моя жена Машенька, между прочим, чистая удмуртка, гораздо старше меня. Больше, чем на пять лет. И она параллельно является моим тренером. Именно под ее руководством я завоевал две золотые медали и, надеюсь, что завоюю еще. А вот вашей дочери, извините, я никак не вижу места в своей жизни.

– Чудны твои дела… – тут Назаров вовремя прикусил язык. В советское время даже просто упоминать Бога в разговоре было нельзя. Ну и подумаешь, что ты коммунист и начальник учебного центра в звании полковника. Могут так пнуть, мало не покажется. И он неубедительно закончил: – и как вы таким образом живете?

– Живем, Викентий Александрович, – отрапортовал я бодро, – я даже более того скажу – когда я уходил в армию, по некоторым признакам моя жена была на сносях. Так что я день ото дня жду сообщения, что она беременна, а потом родит, а я стал отцом.

– Эгхм, надеюсь не двойня? – обеспокоился полковник уже с другой стороны, – мне очень нужен специалист по вычислительной техники. Нам даже нужны, вплоть до Министерства Обороны!

– Так что, Викентий Александрович, можете успокоиться, на вашу дочь я никак не претендую, – сказал я, делая вид, что никак не услышал его оговорку относительно Министерства. Конечно, компьютерщики нужны сейчас всюду, потребности большие, а в наличии еще нет никого. Но мне и так хорошо. Поближе к кухне, подальше от начальства – этот нехитрый принцип появился еще где-то XIX века, ну и я его придерживаюсь. А то около начальства больно уж много крестов, что наградных, что могильных.

– М-да! – подытожил разговор Назаров, – честно говоря, это я не рассчитывал услышать. Будто сейчас поговорил не с юнцом, ты уж извини, а со своим сверстником. Сдержанно, умно и без эмоций.

– Вот, Викентий Александрович, вы же понимаете, – подхватил я, – мне из-за специфики национальной психологии трудно ругаться с Вероникой. При других обстоятельствах я бы просто уехал и со временем обе стороны бы все забыли. Но сейчас я прочно привязан к этому месту. Придется вам припомнить свои обязанности отца.

– Да⁈ – крайне изумился товарищ полковник. А вы, что думали, милейший, воспитали, кормите, карманные деньги даете и все? А девочка-то еще ребенок, большой, но ребенок. Так что процесс воспитания не закончен.

Впрочем, некий социальный люфт я себе могу позволить, все-таки не зверь:

– Викентий Александрович, но хотя бы на территорию учебного центра вы можете ее не пускать?

Назаров с возмущением посмотрел на меня, его бешеный взгляд говорил:

– Что ты мне говоришь, я – советский офицер, коммунист, взрослый, в конце концов, я все могу, я должен!

Но через несколько минут, успокоившись, он вздохнул и признался:

– Понимаешь, еще в начале 1970-х годов от меня ушла жена, мать Вероники, удрала с приезжим финансистом, я тогда служил под Томском. Вот с этого времени девочка постоянно находилась среди солдат. Боюсь, что для меня шкурка выделки не будет стоить, слишком уж сильный психологический удар будет по Веронике.

Я невольно рассмеялся, объяснив:

– Мы сейчас рассматриваем противодействие против Вероники, как смертельного врага. Может проще – я в дупель разругаюсь с ней, девочка поплачет, успокоится и забудет!

Назаров на это промолчал и я понял, что и это вариант его не устроил. Дав нам паузу в мозговом штурме, он кивнул головой на неработающие компьютеры, с интересом спросил:

– Когда эти ЭВМ отремонтируешь, завтра?

Ничего се у него планка поднялась, уже не сколько сможешь и не сможешь ли совсем, а скоро – завтра. Нет, такие настроения надобно бить напропалую. Мало ли что он хочет, я – марксист – материалист, хоть и не отрицаю Бога. Но я ведь и зеленых инопланетян не прочь видеть, что же теперь!

– Чтобы точно говорить о возможности полного ремонта, мне нужны импортные запчасти, пока я реанимирую ЭВМ буквально с Божьей помощью, мата и соплей. А уж когда, то скажу прямо – не знаю. Вы же сами видите – последнюю машину я просто включил и этим весь ремонт завершился, зато предпоследняя меня замучила на несколько часов. Одно могу сказать – буду работать до победного конца!

– Хгм! – Назаров покрутил голову, видимо, воротник одежды был тугой, признался: – я был бы более доволен, окажись ты оптимистичнее. Ну, ладно хоть так. Давай по очереди:

Во-первых, с Вероникой я серьезно поговорю, без ругани, но на эмоциональном пределе. Она тебя искать не будет, но и отвлекать от важной работы не станет;

Во-вторых, о требуемых запчастях я переговорю с интендантами и в штабе ГСВГ, и с центральными ведомствами в Москве. Надеюсь, что хоть с этим будет положительное решение;

В-третьих, поскольку ремонт идет медленно, а завтра еще и, не забывай, у вас присяга, я предлагаю тебе подумать о сверхурочной работе. За мной не заржавеет.

Сверхурочные? Пусть. Может еще удастся отбиться от этого праздничного мероприятия, совершенно не нужного, на мой взгляд.

Услышав о возможности сверхурочных работ, полковник лишь одобрительно угукнул. А вот по поводу уклонения от присяги прочитал целую лекцию. Ну, штатский я еще, не знал такую военную специфику.

Оказывается, в армии это целый государственный акт, и что до присяги мы и не солдаты совсем, и что никакие особые действия с нами проводить нельзя. Ни работать, ни заграждать, ни даже наказывать. Нет, последнее можно, как я понял, но не как с военными, а как больше обычными гражданами СССР.

– А-а? – протянул я, имея в виду ремонт компьютеров.

– По большему счету тоже нельзя, хотя здесь проще, – понял меня Назаров, – все-таки секретов здесь пока особых нет, а надобность очень высокая. В общем, все сделали вид, что нормально. Хотя, конечно, если будет провинность, то виновные будут обязательно!

И он молча ткнул пальцем себе в грудь, прямо намекая, кто может оказаться этим обвиняемым.

Теперь уже я покрутил головой. Сложно-то как, господи! Хотя да, я даже на примере нашего маленького пединститута убедился, что жизнь очень сложна и неоднозначна, чтобы ее втискивать в простенькие инструкции и директивы. Присяга так присяга, а пока надо сверхурочно поработать. Что там говорил Викентий Александрович о неких льготах?

Уважаемые читатели, бесплатная часть 2 романа серии окончена!

Глава 9

Товарищ начальник учебного центра еще немного побыл здесь, и громогласно объявил, что, поскольку рядовой Ломаев выполняет важное государственное задание, то он подчиняется только ему и напрямую. И что любой мешающий немедленно окажется перед ними.

Строго это изъявив, он ушел по своим делам. А уж на такой должности забот очень много, по себе знаю, хоть и в армии не служил, но все равно был на административной должности. Солдаты и офицеры меня не трогали, им и так жизнь пухом не кажется, мне, между прочим, тоже. Труд, как говорится, превратил глупую обезьяну в разумного человека. Правда, тов. Фридрих Энгельс при этом скромно умолчал, как оная мартышка чувствовала себя и, вообще, хотела ли?

Я хоть и историк, но как-то даже думать об этом не хочу. Своих проблем клятое море. Точнее, их где-то шесть. Или семь, по числу машин? Посмотрел вслед уходящим хозяйственникам. Счастливые люди, сейчас поужинают и, согласно распорядку, довольно спать! А ты тут работать всю ночь, как будто сильно накосячил и получил знатное количество нарядов вне очереди.

О-ох, поужинать-то придется, как же не кушать-то вечером. Хочется думать, что старослужащие не рыпнутся, а то опять станешь в неудобном положении между, например, сержантом Маловым и полковником Назаровым. Понятно, что начальник учебного центра окажется сильнее старослужащего.

Только ведь бить будут ночью опять же меня. Да и вообще масса неудобств будет. И что-то Назаров совсем не сказал о моем особом распорядке и о том, что он меня прикроет. Звучный окрик хозяйственникам – это, конечно, хорошо, но явно мало.

Озабоченно так философствуя, пересчитал нерабочее количество ЭВМ. Шесть машин все-таки. Затем решил уже по науке – сначала определить причину нерабочего состояния, диагноз, а потом ремонт. Причем, как положено – сначала легкая работа, а в следующей очереди потяжелей.

Что же, посмотрел на фронт работ, положенных мне стараниями старшего лейтенанта Сыромятникова. Хоть и не положено мне критиковать старшего по званиям… м-да. Ведь могло бы быть хуже. А тут всего лишь девять компов. При этом ни один из них не оказался в тяжелом состоянии, когда даже я не смогу все отремонтировать.

На этом я взял передышку. Не то, что устал, просто время подошло ужинать. Р-распорядок, д-дисциплина и с-субординация! И просто будешь голодать, если пропустишь время. А я и так сегодня голодаю после «обалденного» обеда дуэта отца и дочери Назаровых.

Честно говоря, в столовую я шел в некотором напряжении. Мало ли что я был в штабе учебного центра даже не с разрешения старшины роты сержанта Малова и по указанию самого полковника Назарова. Выделяющегося всегда бьют, а если я еще скажу, что буду всю ночь в этом же штабе, деды могут невзлюбить и тогда следующий год, как минимум, станет страшным адом.

Правда, может прикрыть полковник, но это еще бабушка надвое сказала. И вообще береженого бог бережет

В столовой сразу же пришел к сержанту Малову. Тот вольготно сидел за одним из центральных столиков зала и о чем-то говорил с таким же старшиной, но первой роты. К еде – картофельный салат и рисовая каша с куском минтая – они, по-моему, даже не притронулись. Дембели уже привыкли к армейскому режиму, и есть не очень-то хотели.

В отличие от них, я, как новобранец, есть, нет, даже жрать, хотел очень сильно. Но дисциплину – формальную и неформальную, дедовскую, надо было соблюдать. А то смотри!

Подошел, чеканя шаг, доложился. Малов никак не отреагировал, но потом вдруг приказал: – садись-ка к нам, разговор есть, – и уже в массу новобранцев: – люди, эй, кто-нибудь, пришвырните ужин Ломаеву. Быстро!

Передо мной мгновенно появились те же самые блюда, только в более помятых мисках и, вроде бы, откровенно грязных. Зато еда нормальная! Деды еще копались, пытаясь что-то рассмотреть, а я уже вгрыззя в немного недоваренный кусок рыбы, но все равно вкусный.

Чужой старшина, по-моему, по обычной фамилии Смирнов, попытался куда-то сходить, похоже, навести дедовскую дисциплину. Но Малов прервал его, одним движением руки и небрежно сказав: – пусть жрут,проблема не в этом, – потом ко мне: – ты в курсе, что сам полковник Назаров приходил к нам, так сказать, просил за тебя, а фактически приказал?

Вот оно самое главное, тут уже не до еды! Меня швырнуло верх:

– Товарищ сержант, я же вам все докладывал!

– Докладывал, – согласился Малов, – именно поэтому ты сейчас за столом в столовой, а не блюешь в курилке после обработки наших ребят.

Он пронзительно посмотрел на меня, уже не собираясь разрешать сесть. И если я раньше считал его взгляды сердитыми, то наивный же я был, несмотря на все свое попаданство. Вот это сердитость, аж кожа пупырышками покрылась. Но все же вторая подряд жизнь дала о себе знать. Малов не добился от своего психологического этюда, на которых он был такой мастак. Я испугался, да, но не более.

И когда старшина спросил меня про незнакомого старлея, я, в общем-то, спокойно ответил, как было дело, и почему Назаров появился в роте.

– Э-э, Малой, уже здорово стареешь, – саркастически заметил Смирнов, – молодого не сумел задеть, он оказался крепче!

Малов, надо сказать уважительно, никак не ответил на свой промах. Наверное, он бы все-таки заехал мне в мордочку, просто, как дед молодому, чтобы не выезживался, но очень уж были грозные для всех нас новости.

– Подожди, Петруха, – просто отмахнулся он от «коллеги», – давай, молодой, говори, что там дальше происходило, рассказывай секреты командования.

По-моему, он немного издевался нал Назаровым, ведь, какие там, собственно, секреты. Впрочем, товарищи командиры, очень большие и маленькие, но старые, сами разбирайтесь, взрослые, хотя и не настолько, как он, но юридически дееспособные.

Неуверенно пожал плечами, медленно сказал:

– Да я вам, товарищ сержант, уже говорил. Назаров нечаянно узнал, что я петрю в ЭВМ, приказал явиться. Вот, половину дня ремонтировал вычислительную технику. Теперь вот буду еще и всю долгую ночь.

– Работай, что вам, салагам, делать – отмахнулся Малов, попытался подойти с другой стороны, – а старлей что?

И мне было непонятно – толи он стремится дожать меня, толи просто разобраться в ситуации на всякий случай. Это ведь он для меня, кузнечика, страшный зверь, а для офицеров так, смешная шмакодявка.

Но и времени для спокойного введения «розыска» ему не дали. Где-то от внешней двери раздался уверенный голос:

– Где здесь рядовой Ломаев? Ау, мне нужен новобранец Ломаев!

Конечно же, столовая – это не безлюдный лес, солдаты вначале дали примерное направление, потом уже люди знающие показали на знаковый столик. Ну а там уже недовольный Малов взял в свои руки четкую ориентацию в пространстве.

Гостем в солдатском зале оказался совершенно незнакомый лейтенант, но оказавшийся адъютантом Назарова. То есть, он и лейтенантом-то был для нас, солдат, величиной несоразмеримой, а уж в качестве адъютанта вообще представился небожителем.

И, оказалось, он ищет меня по указанию начальника учебного центра! Что теперь делать? Малов сам показал рукой:

– Вот рядовой Ломаев, товарищ лейтенант, прошу любить и жаловать!

Эх, чует мое сердце, не дожую я свой ужин. Наплевав на вежливость и манерность, схватил и решительно начал жевать оставшийся кусочек минтая. С паршивой собаки хоть шерсти клок, а я голоден, черт возьми!

Конечно же, дожевать мне не дали, паршивый лейтенант просто взял меня за цугундер, то есть за воротник и под смешки старослужащих меня, смачно жующего, потащил куда-то.

Нет, на самом деле, все оказалось не так странно. Мы телепортировались, то есть прошли ножками из одного помещения в другое того же здания. И пока я усиленно промаргивал глаза – те немного сбоили из-за перехода от одного освещенного места в другое через совершенно темный коридор – мой двухзвездочный Вергилий уже доложил о выполнении задания.

Не мне, разумеется, докладывал. Я же, наконец-то, проморгался. В сравнительно небольшом, но довольно уютном помещении, знакомом мне с недавнего обеда, за столом сидели два офицера – полковник Назаров и капитан Гришин. И они тоже еще не ужинали – пили пиво из какого-то пластикового баллона. М-да, не старослужащие…

– О, а вот и наш искомый субъект, – весело отметил Назаров, – Виктор Сергеевич, я же говорил, что он тоже здесь окажется. Да, Олег?

– Время по распорядку ужин, мы все, солдаты, должны принимать пищу. А мне еще и работать всю ночь, – несколько сумрачно, но, в общем-то, нейтрально сказал я.

– Не боись, накормим, – щедро пообещал полковник, – и даже немножечко нальем. Садись к нам!

Адъютант незаметно испарился, а я сел, куда деваться. И тут увидел искомые блюда на столе. То есть, они не то, что были скрыты, просто я не видел. А тут мне все открылось и даже вдруг так вкусно запахло.

Товарищи офицеры не просто пили зашибенное пиво, я так понимаю, бочковое немецкое, но и также предполагалось, что они будут ужинать. И ужин был куда лучший, чем у солдат.

Хотя я лично не очень-то обижался. И солдатский ужин был вкусный и питательный, с, в общем-то, качественными продуктами, хотя и не со всеми нормально приготовленными. Если бы я его еще хотя бы частично съел…

Но зато мне все это компенсировали дополнительным ужином. Не сказать, что большой деликатес с точки зрения жителя XXI века, но зато после него я точно буду сыт!

К пиву товарищам офицерам, а теперь уже и мне, предполагались сосиски с вареной капустой. Ну этот-то овощ по мне так себе. Зато сосиски были даже по запаху настоящие, мясные, не то, что наши из XXI века салфеточные, из сои и прочих суррогатов. А дальше, как я понимал, оставшийся от обеда начальника учебного центра гуляш тоже из мяса, а не из сала и сухожилий, чем любит потчевать наш отечественный общепит любого времени.

И, так сказать, на третье, было рыбный перекус, но не вторсырье, а куски горбуши с гречневой кашей. Это в нашем будущем такая красная рыба и даже гречка стали надоедливой повседневностью. А в суровой советской реальности это все являлось страшным дефицитом. И особенно как раз в годы перестройки с ее бестолковым прорабом бедным говорливым Мишей.

Я хитро скосил глаза на офицеров. понятно, что мне нечего раскрывать рот на все предложенное. Но хотя бы немножечко? Я все отработаю, господа – товарищи, будь спок, по высшему разряду!

Впрочем, мои высокопоставленные соратники, кажется, и не очень-то спешили набивать желудки. Что им, и вчера такие же деликатесы и завтра. И текущая обстановка тоже привычная, они же советские офицеры, а не как я, штатская штафирка. Сидят вон и, не торопясь, дуют пиво.

Ха, зато только я разбираюсь в вычислительной технике или как еще ее теперь называют! Отпил предложенное пиво. Хм, свежее и, видимо, крепкое. Никогда не был любителем пенного напитка, ни в прошлой жизни, ни, тем более, в этой. Но сейчас, кажется, не то время горевать о спортивном распорядке. В ближайших два года и так буду радетелем трезвой жизни

Но все равно предпочел твердую пищу. Хапнул сразу половину сосиски, торопливо зажевал. Полковник Назаров, или теперь Викентий Александрович, меланхолично опять хлебнул, посоветовал:

– Не торопись, здесь нет дедов. И пища на столе, скорее всего, уже вся твоя. Я что-то не хочу, ты, Виктор Сергеевич?

– Не-не, – ушел в отказ Гришин, – я лучше вот пивка хлебну и закушу солеными орешками. Благодать какая!

– Угу, – кивнул Назаров, – ты только не думай, мы не часто так балуемся. Не то, что я перед тобой оправдываюсь, скорее, объясняю. Ведь виноват в этом пиршестве ты!

От неожиданности я поперхнулся засунутой в рот пищей. Вовремя прикрылся, незачем накрывать «ковровой бомбардировкой» весь стол. Кое-как затолкал обратно в ротовое отверстие, иначе и не скажешь, прожевал, проглотил. Затем рискнул пошутить:

– А что, часовню я тоже?

«Кавказскую пленницу» тогда, конечно, тоже знали. Офицеры сдержанно посмеялись, потом полковник Назаров объяснил, что я зря пугаюсь. Он некорректно сказал, тут, скорее, надо говорить не виноват, а благодаря тебе.

И пояснил. Я зря полагал, что теперь маленький человечек и обо мне все забыли. Нет, быть может, есть и первое и второе, а вот компьютеризация обороны страны проблема трудная и важная. Старший лейтенант Сыромятников нечаянно плюнул не только в душу начальника одного из учебного центра ГСВГ, он одновременно резко ослабил оборону на западном направлении. И это очень обеспокоило… м-м… скажем так в Министерстве обороны. Ведь свободных ЭВМ практически нет, специалистов точно нет, по крайней мере, на тот момент. И высшее руководство страны повернулось к проблемам… э-э, правильно спиной.

И вдруг в этом непростом положении полковник Назаров сообщил, что у него в центре найден среди солдат – срочников нужный специалист, который уже отремонтировал часть машин и попытается оживить остальные.

Разумеется, деятельность и самого полковника Назарова и командира роты Гришина, у которого был найден этот так нужный солдат, оценили очень высоко. И пусть дальше слов пока не пошло и, офицеры были людьми трезвомыслящими, понимали, что может и не пойти. Но фамилии собеседников были такие известные, а их чины в министерстве такие высокие, что даже этого более, чем было достаточно.

– Так теперь, товарищ Ломаев, твоя задача – в течение суток не только отремонтировать остальные ЭВМ, но и подключить все остальные. Последнее, впрочем, задача максимум, но отремонтировать надо все.

Эк их потащило. Вот что, значит, личная заинтересованность. Посмотрел на Назарова заинтересованным взглядом. Тот сразу понял, не раз же об этом говорили, потребовал:

– Давай список необходимого, хотя бы устный, реализуем максимально и вне всякой очереди.

Точно по голове двинули, как бы карачун не начался от большой радости. Ну его к лешему, сначала великая радость, потом такое же горя. Под этим осторожным настроением неопределенно попросил:

– Опять же импортные запчасти…

На этот раз Назаров был тверд в обещании:

– Буду звонить по самым высоким инстанциям. Если хотят, чтобы техника была рабочая, пусть раскошеливаются. Во всяком случае, с воинских складов все возьмем. Еще?

Ха, что еще, ящик водки? Зачем он мне. Кучу проституток? Совсем не смешно. Поесть – попить, ай, обойдется. Отрицательно покачал головой, мол, не надо.

Хотя, Назарова тоже на мякине не объедешь, опытный администратор. Усмехнулся, сказал:

– Ты-то очень скромный, даже очень. На работе это негативно не скажется?

Ну если так принципиально… покачал головой, ни да, ни нет. Дескать, сам же знаешь, что спрашиваешь.

Назаров понял это как своего рода карт-бланш, начал говорить о необходимых плюшках. По отдельности, в общем-то, мелочь и больше как бы показывала о наличии работы, чем действительно делала. Но так в бытовом отношении хоть что-то:

1. Приказ столовой обеспечить в подвале трех человек офицерского л/с. Тут полковник объяснил, снизошел до штатского:

– На практике это означает, что тебя должны обеспечить течение суток тремя офицерскими пайками. Такая практика у нас повседневная и в широких масштабах, так что не беспокойся;

2. Приказ офицерскому буфету опять же на трех офицеров чая, кофе, какао. Отдельно пирожки и печенье. Что не съешь, унесешь;

3. Выделение электрочайника, раскладушки с постельными принадлежностями. Тут Назаров вообще был лапидарен:

– Тебя это вообще не должно беспокоить. Узнаю, что не выполнили, дам по пуду скипидара с патефонными иголками;

4. В связи с важностью задания, работа будет под моим руководством, а непосредственно станет твоим шефом капитан Гришин.

Ясно⁈

Глава 10

Что же, как тогда говорили, задачи ясны, ориентиры показаны, за работу, товарищи. Поел примерную свою долю на столе, наглеть не стал. И так поел не меряно. Офицеры еще продолжали пить свое пиво, а я уже свинтил.

Ведь, собственно говоря, они стали праздновать победу рано. Из сломанных машин не отремонтирована и треть, и мало ли чего мы с Назаровым не запланировали. Вот не получится у него с запчастями привезти, а у него с ЭВМ смастерить, и что, будем плакаться начальству. Нужны ему наши слезы!

Хотя пусть, в любом случае, главная роль в ремонтном процессе принадлежит мне. Это и ответственно, и боязно, и надо торопится в подвал к компьютерам. А Гришин сам принесет, или, точнее, прикажет принести солдатам. Моя работа – срочный ремонт ЭВМ – и точка, остальное меня уже не касается.

С этими мыслями снял металлический кожух с очередной машины, озабочено засвистел. Вышел из строя винчестер. Тут на внезаводском уровне только лишь его заменить. И то будут проблемы – могут не подойти или оборудование, или программное обеспечение. И, попробуй, работай.Я, кстати, еще могу немного потрепыхаться – заменить программу, если нетрудная, модифицировать оборудование, если чуть – чуть. Я ведь потребитель, а не профессиональный компьютерщик.

О, слышаться голоса, судя по тембрам, товарищи офицеры идут, сейчас я вас, так сказать, порадую, враз хмель выветрится.

– Как работа, рядовой Ломаев, все ли в означенном порядке, не нужно ли чего? – это Назаров озвучивает свой интерес. Ща, я тоже отзвучу!

– Так точно, товарищ полковник! – бодро отозвался я на оптимистической ноте.

– Что «так точно»? – затруднился в ответной реакции Назаров и выжидательно посмотрел на меня. Мол, спой, птичка, не журысь!

– В очередном ЭВМ, с трудом не сказал компьютера. Традиции, понимаешь с прошлого/будущего века. Чуть не прокололся, как Штирлиц перед папашей Мюллером.

Хотя мой распрекрасный начальник, похоже, совсем не обратил внимания, так загрузился, как слабый ЭВМ с тяжелой программой. Во как сказанул, прямо как абориген ХХ века!

А он потянул меня к себе, почему-то шепотом сказав:

– Послушай, ты же так легко ремонтировал предыдущие – шлеп-хоп, буки-бруки. И ЭВМ работает, и запчасти не нужны. Давай не отходить от такой хорошей практики.

Вот он прелестно сказанул, как… ну, неважно что и неважно как. Но, в любом случае, я тебе не кудесник какой, не волшебник и творить из воздуха не умею. Пойдем от противного, от материального начала, вы же коммунист, товарищ Назаров?

– Не-не-не! – категорично отказался от неправильной концепции начальника, – это же не наша теория, товарищ полковник. В годы Великой Отечественной войны на десять изделий, танков или, например, самолетов, создавался один запасной комплект деталей. В наши дни практика с ЭВМ такая же. Между прочим, с нашей «Искрой» идет еще хуже.

– М-м! – уныло промычал разнесчастный Викентий Александрович. Весь его вид говорил – спаси его, сойди с темы, может быть и дальше как-нибудь пройдет…

Ха, милый мой, не получится, я тебе, как опытный пользователь говорю. Сообщаю этому слабенькому практику:

– Товарищ полковник, просто до этого я шел по следам никудышного работника вы, уж извините, – старшего лейтенанта Сыромятникова. Вот и получилось совсем неправильная картина. В действительности же ЭВМ выходят из-за поломки деталей или еще одна частая причина – «глюки» в программном обеспечении.

Правда, то, что и в первом и втором случае, виноват бывает субъективный фактор, то есть опять же ошибки пользователя, я говорить не стал. Викентий Александрович уже слишком стар, физически и психически слаб. Не будем его нервировать, все равно он умрет, к сожалению, раньше, чем наступит господство компьютерной эры.

Проводил расстроенного полковника, перешел к следующей машины. А вот здесь у меня начался полный Аллес Капут. Компьютер правдиво отвечал, что у него все в порядке, но упорно отказывался работать. я уж и отключал его через кнопку «Вкл» и принудительно перезагружал через функцию alt ctrldelete (нажимаешь три кнопки вместе), все одно не работает.

Уже где-то около полуночи пришел к мнению, что я гениальный провидец. Сказал ведь мысленно, что бывает так, что материальная база сломается от действий пользователя и вот, пожалуйста. Это клятый Сыромятников так пытался подключать разъемы, что вышел из строя и системный блок, и почему-то монитор. Он-то почему, или этот старлей дергал провода системного блока, держась за провода монитора? Офигеть, не встать!

Но любом случае, пришлось слегка подергать провода и тут и там, а потом паять легко отошедших. Естественно, это совершеннейшее варварство и на поиски таких нарушений есть сугубое интеллигентное техническое устройство – тестер.

Но его где-то надо искать в подвале, а силы и терпения не безграничны. Так что оторвал, запаял, сказал чудесное восклицание про какую-то мать и компьютер, наконец-то заработал.

Так и в эту метался. Между прочим, армейский механизм учебного центра сработал на отлично. Сначала приехали солдаты – хозяйственники из какого-то отдела (так и не понял откуда-то). Выделили раскладушку и постельное, намучали расписками, потом пришел дежурный, выделил завтрак (для ночной смены). Ну как завтрак, суп, второе, чай с пирожком. Практически обычный мой обед.

Наконец был ночной сотрудник офицерского буфета, привез свою долю будоражащего и еды. От будоражащего я не отказался совсем – черный и зеленый чай, почему-то цикорный кофейный напиток и какао. Зато пирожки я брать не стал, все равно станут черствыми, взял лимонными печенюжками. Их, между прочим, дают только ночными дежурными и только офицерами. Вернеетак, их выдают только из особого списка, а в него попадают ясно кто.

Эдектроустройство ночной буфетчик никакое не дал, я уж потихоньку стал горевать. Но тут вдруг появился Назаров, которого я мысленно давно отправил домой. Дал мне свой электрочайник, выдал морального леща за головотяпство со взломом.

И, главное, ничего не захотел слушать. Концепция – я тебя кормлю хорошо, ты и должен работать очень эффективно. Да, разумеется, только я на это не подписывался – только за еду работать. Или пусть совсем не платит, типа я солдат и обязан, или платят по-настоящему.

Короче налаялись мы с ним, он вслух, я мысленно, но на лице все рисовалось. Эпическая была битва, хоть и без кровопролития.

Устал от всех этих «гостей» до нельзя и рухнул на раскладушку – спать. В общем-то ненадолго – в один час уснул, в 1.35 меня разбудил дежурный по столовой. Заставил вымыть, точнее прополоскать емкости от «завтрака», дал емкости от «обеда». Я почему пишу в кавычках, обед тоже был из первого и второго. Одно отличие – на десерт дали фрукты, а не пирожок.

Съел, куда деваться – ни холодильник, чтобы сохранить, ни плитки, чтобы согреть. Потом почти час пил крепкий чай с печеньем. Два стакана. Может от этого спать совершенно не хотелось, и я между делом отремонтировал все компьютеры. Конечно, которые не требовали запасных частей, а те, что нуждались, просмотрел, коротко написал, что и почему надо.

За это работой меня застали – проверяющие ли или просто гости, которым ранним утром делать нечего.

Сначала был командир роты капитан Гришин, ну, этот точно был проверяющий. Прошелся побыстрее, видать, очень торопился и ушел. Дескать, я все проверил, кажется, в порядке, ЭВМ ремонтируются, солдат при деле, вот я и ушел. А сам совать нос в эти машины я не могу, совсем ведь не специалист!

А потом прискакал старшина роты сержант Малов. Этот был здесь, как очень невероятный случай, типа дикий волк в центре многолюдного города. А ведь все равно пришел.