Текст книги "Морская тайна"

Автор книги: Михаил Розенфельд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Я бросаю взгляд на Ксандера как раз вовремя, чтобы увидеть, как у него опускается подбородок.

– Я не захватила сменную одежду, – говорю я, хотя тут же жалею об этом. – Провести несколько раундов с Ксандером – это именно то, что мне сейчас нужно.

– Иди, купи что-нибудь в магазине. Я вычту это из твоего первого платежного чека или следующего выигрыша Ксандера.

– Д-да, хорошо, – говорю я в спешке, теперь отчаянно желая выйти на ринг.

***

– Безопасно ли входить? – Ксандер кричит с порога.

– Да, – кричу я со смехом, заплетая волосы в косу, которая перекидывается через одно плечо, позволяя мне надеть шлем, когда я ухожу.

Мое тело болит самым восхитительным образом после того, как я была на ринге с Ксандером. Я чувствую себя самой собой больше, чем за последние недели.

Это хорошо. И дает мне надежду, что я смогу заново открыть для себя, кто я есть после всего этого.

Возможно, прошло всего несколько дней, но Тео полностью поглотил меня за то время, что мы были вместе, и я отчаянно хочу оставить это позади.

Ксандер заходит, когда я убираю свое барахло, и прислоняется спиной к стене, скрестив руки на груди. Его рубашка с длинными рукавами натягивается на его мощные предплечья и широкую грудь, и прежде чем я осознаю, что делаю это, он замечает, что я разглядываю его.

– Эмми, – предупреждает он.

– Я знаю, знаю. Просто… Я не знаю, попробуй выглядеть менее сексуально или что-то в этом роде.

Он издает лающий смешок. – Я посмотрю, что я могу сделать, Коротышка. Ты готова? Ты угощаешь меня обедом.

– О, это так?

– Да, я полагаю, ты у меня в долгу за то, что я спас твою задницу от большого плохого принца мафии, так что…

– Ты в курсе, что я более чем способна спасти себя сама, верно?

– О, так вот почему ты вызвала кавалерию?

– Заткнись.

– Ты просто не можешь перестать думать об этом, не так ли?

– Черт возьми, – бормочу я, проходя мимо него, когда он поднимает брови, глядя на меня. – Если я плачу, я выбираю место.

– Займись этим. Я последую за твоей задницей куда угодно.

На моем лице расплывается улыбка, когда я выхожу из женской раздевалки с Ксандером на хвосте, вероятно, разглядывающим мою задницу, как он только что намекнул, когда я резко останавливаюсь.

– Черт, – шиплю я, мои глаза встречаются с парой темно-зеленых.

Ксандер явно не смотрит, куда идет, и не заметил, кто пристально смотрит на нас двоих, потому что он сталкивается с моей спиной, заставляя меня споткнуться вперед.

– Черт, я… черт. – Но уже слишком поздно. Ущерб нанесен, потому что его рука уже сомкнулась вокруг моей талии, теперь моя спина прижата к его передней части, когда он держит меня вертикально.

– Давайте убираться отсюда, – говорю я достаточно громко, чтобы наша аудитория могла услышать.

Тео делает шаг вперед одновременно со мной, но Себ достаточно бдителен, чтобы выставить руку, останавливая своего друга от погони за мной.

Он шепчет что-то на ухо Тео, что я не могу прочитать по губам, и грудь Тео сжимается, когда он выдыхает.

Мое сердце замирает, когда я позволяю себе по-настоящему взглянуть на него на мгновение. У него синяк под глазом, который обещал мне Себ, а также темно-фиолетовые и желтые кровоподтеки на одной стороне лица и разбитая губа. Очевидно, он боролся со своим разочарованием. Похоже, плохо.

Скользя рукой по предплечью Ксандера, я переплетаю свои пальцы с его действительно мелочным движением и вытаскиваю его из спортзала. Я просто ничего не могу с собой поделать.

Только оказавшись на улице, я понимаю, что не перевела дух с тех пор, как была в раздевалке.

– Ты в порядке? – Спрашивает Ксандер, как только за нами закрываются двери.

– Да, давай просто уберемся отсюда, пока он не решил, что хочет поговорить.

– Хочешь прокатиться со мной?

Возникает искушение позволить Тео посмотреть, как я забираюсь на байк Ксандера сзади, но я отказываюсь. Возможно, я уже зашла с ним слишком далеко за последние тридцать секунд.

– Нет, я в порядке. Ты едешь за мной, верно?

– Да, куда бы ты ни захотела пойти.

Где угодно, только не здесь, думаю я, хватая свой шлем и спеша надеть его, потому что мне нужно убраться подальше.

Я провожу больше времени, глядя в зеркало, чем на то, куда иду, когда еду через весь город, опасаясь, что он последует за нами.

Когда я уверена, что Себу каким-то образом удалось остановить его – потому что я не сомневаюсь, что его первым побуждением было бы преследовать меня, – я, наконец, поворачиваюсь к тому месту, куда хочу пойти.

– Это хорошая идея? – Спрашивает Ксандер, как только мы останавливаемся возле пекарни, в которой я не была несколько месяцев.

– Папа сказал, что с Волками все улажено, что они не представляют угрозы. И я бы предпочла быть здесь, чем на территории Чирилло.

Ксандер смотрит через мое плечо на Вишенку сверху и неохотно кивает.

– Он не найдет меня здесь, – говорю я, звуча гораздо увереннее, чем чувствую на самом деле.

– Эм, я почти уверен, что ты могла бы отправиться на край Света, и он все равно нашел бы тебя.

Я прищуриваюсь, глядя на него, гадая, знает ли он что-то, чего не знаю я, но решаю не спрашивать.

На сегодня с меня уже хватит Тео Чирилло, и я едва взглянула на него.

– Давай, мне нужна порция сахара.

– Вот это уже разговор.

Ксандер следует за мной в почти пустую пекарню. Когда он сказал, что я угощаю его ланчем, я не думаю, что он понял, что уже почти время ужина и скоро "Черри" закроется на ночь.

– Эмми Рэмси, давно не виделись, – говорит Черри, врываясь из двери, ведущую на кухню, с подносом выпечки в руках.

– Привет, Черри. Как дела?

– Да, ты знаешь. В Ловелле никогда ничего не меняется.

– Разве это не правда?

– Хотя Миша скучала по тебе.

Я улыбаюсь, сомневаясь, что это действительно правда.

Миша была одним из немногих людей в Ловелле, которых я могла с натяжкой назвать другом. По сути, она одна из немногих, с кем я ходила в школу, кто не был полными придурками, и я могла веселиться с ней, не желая ее убивать.

– Я тоже по ней скучаю, – вру я. По большей части, я на самом деле мало думала о тех, кого оставила позади.

– В следующий понедельник у нее день рождения. Арчер и ребята устраивают вечеринку. Ты должна прийти.

Я вздрагиваю, когда рука Ксандера опускается на мою поясницу, напоминая мне, что он здесь.

– Я думаю, ты занята этой ночью, не так ли? – тихо говорит он мне на ухо.

Высвобождаясь из его объятий, я улыбаюсь Черри. – Это звучит здорово. Будет здорово встретиться со всеми.

– Потрясающе. Я дам ей знать. Заставлю ее отправить тебе сообщение.

– Идеально.

– Эмми, – стонет Ксандер, но я игнорирую его.

– Вы, ребята, пришли как нельзя кстати, я надеюсь, вы проголодались, – говорит Черри с улыбкой. – Идите, присаживайтесь, я вас обслужу. Капучино с двойной порцией, верно?

– Ты знаешь это. И ему того же, – говорю я, наклоняя голову в сторону молчаливо кипящего от злости Ксандера.

Я подвожу его к ряду диванов, стоящих у окна, откуда открывается вид на дыру в дерьме, которая является поместьем Ловелло за ним.

Я могу ненавидеть это место, но быть здесь сейчас… что-то просто кажется правильным. Я почти могу ухватиться за прежнюю себя, сильную себя, которой ни для чего не нужен был мальчик – Чирилло. Девушка, у которой упомянутый парень не украл все ее мысли и мечты, которая все переосмыслила, желала, чтобы он появлялся почти каждую секунду дня, хотя она говорила себе, что он ей даже не нравится.

Что ж, с этим покончено. Потому что, хотя я, возможно, и пыталась убедить себя, что ненавидела его раньше, теперь, после всей лжи и манипуляций, я действительно чертовски ненавижу его.

Мне нужно заново открыть себя прежнюю, и я думаю, что это идеальное место для этого.

– Ты ведь на самом деле не серьезно, не так ли? – Ксандер говорит в ту же секунду, когда наши задницы ударяются о подушку.

Я ожидала, что он сядет на диван напротив меня, но он опускается рядом со мной, чтобы отчитать меня с близкого расстояния. Здорово.

– Что? Мне не позволено наслаждаться собой? Папа сказал, что Волки…

– Я знаю, что сказал твой отец, Эмми. Но это не значит, что он давал тебе разрешение снова погрузиться в эту жизнь.

– Это одна вечеринка. Вечеринка по случаю дня рождения друга.

– Что случилось с тем, что у тебя здесь нет друзей? – Спрашивает он, говоря мне, что он слушал мои разглагольствования, когда я думала, что он отключился от моей девчачьей чуши.

– Я преувеличивала. Очевидно, у меня была парочка. – Я закатываю глаза, но он видит меня насквозь.

– Тебе не нужно этого делать.

– Делать что? – Огрызаюсь я, уже смирившись с его осуждающим отношением.

– Притворяться, что все в порядке, когда это не так. Бросаться обратно в мир, который ты ненавидела, просто чтобы доказать свою точку зрения.

– Я не… Это не… – Я разочарованно выдыхаю вместо того, чтобы закончить эти мысли.

Я смотрю на свои колени, жалея, что не могу просто заставить все это исчезнуть.

– Я знаю, что я делаю, – говорю я в конце концов, хотя, думаю, мы оба знаем, что это полная ложь.

– Как поживает твоя мама? – Ксандр спрашивает после долгого, болезненного молчания, из-за которого я не привыкла страдать вместе с ним.

– Насколько я знаю, с ней все в порядке. Место, которое бабушка организовала для нее, должно быть лучшим, – говорю я, думая о брошюре, которую она показала мне о модном реабилитационном центре в ста милях от Лондона.

Это правильный поступок. Ей нужна вся поддержка, которую она может получить после всего, но я не могу отделаться от мысли, что она нужна нам здесь. Что она все еще что-то скрывает, несмотря на попытки отца и Круза заставить ее все рассказать.

Она все еще утверждает, что сделала все это для меня. Согласие работать с Дэмиеном было связано с получением денег, чтобы мы оба могли начать новую жизнь. Затем, обманув его с "Волками", мы снова получили финансовую выгоду для нас двоих.

Возможно, у нее были самые благие намерения, но любой другой здравомыслящий человек увидел бы, что она не делает ничего, кроме как роет себе огромную яму, из которой ей никогда не выбраться в одиночку. Тот факт, что она все еще жива, – это гребаное чудо.

Я понимаю, почему Дэмиен просто не убил ее – в конце концов, она часть семьи. Но Волки? Во что они играют? Луису Вульфу ничего не стоило бы пустить ей пулю в голову.

– Что ж, давай просто надеяться, что это сработает, – говорит Ксандер, когда Черри подходит с подносом, уставленным едой.

– Это конец дня, – объясняет она, когда глаза Ксандера становятся круглыми, как блюдца. – Я лучше накормлю тебя, чем уличных крыс, которые придут за этим.

– Справедливо, – радостно говорит он, тянется за одним из багетов и мгновенно запихивает его себе в рот.

Я хочу сказать, что приятно просто тусоваться с ним, но беспокойство, появляющееся в его глазах каждый раз, когда он смотрит на меня, смывает любое удовольствие.

ГЛАВА 25

ТЕО

– Отвали от меня, – рявкаю я, отталкивая руку Себа от того места, где он думает, что удерживает меня от того, чтобы подойти к Эмми и обхватить ее гребаное горло.

Она только что вышла с ним из женской раздевалки.

Тот же парень, которому она позволила обнять себя.

Тот, чью руку она держала, прежде чем уйти отсюда, как будто видеть меня ничего для нее не значило.

Как будто я ничего для нее не значу.

– Тео, – предупреждает Себ, его голос глубокий, наполненный беспокойством.

– Я, блядь, не собираюсь преследовать ее, если это то, о чем ты беспокоишься.

– Я не об этом. Я не сомневаюсь, что она справилась бы с тобой, если бы ты это сделал. Я больше беспокоюсь о том, что ты снова вернешься на ринг.

– Как будто тебе не похуй, если я окажусь на полу. Вы уже сделали свой выбор здесь. Вы команда Эмми.

– Я ни в чьей гребаной команде, чувак. Я беспокоюсь о тебе. Я беспокоюсь о вас обоих. Мы все такие.

– Ну, блядь, прекрати. Я никогда не просил тебя беспокоиться обо мне. Я могу позаботиться о себе.

– Сможешь? – Спрашивает он, его глаза бегают по разноцветным синякам, которые портят мое лицо.

Должен ли я снять рубашку, я знаю, что моя кожа под ней ничуть не лучше.

К счастью – или, может быть, нет – любой ответ, который я мог бы придумать, обрывается, когда мое имя звучит через зал.

– Тео Чирилло, какой приятный сюрприз.

Оборачиваясь, я сужаю глаза на мужчину, идущего ко мне в спортивных штанах и рубашке с длинными рукавами.

– Давно не виделись, – бормочу я, хотя не могу отрицать, что шокирован тем, что он вдруг снова начал показывать свое лицо.

Держу пари, Доусон поручил ему присматривать за мной. Не может быть, чтобы он не знал, что я здесь тренировался.

– Титч. Я думал, ты на пенсии, старик.

– Ха, не повезло, малыш. Только что проверил несколько других спортивных залов в моей части города.

– Я могу представить, что они все дерьмо, учитывая, что ты поселился на итальянской территории.

– Что-то вроде этого, – бормочет он, бросая свою сумку на стул у стены. – Итак, ты здесь по какой-то причине или… – Он кивает на ринг.

– Ты уверен, что у тебя все еще есть это?

– Ты знаешь, что у меня есть. Тем более, когда у меня есть причина причинить боль.

Я поднимаю на него бровь.

Честно говоря, я не так уж много знаю о Картере Райте, кроме его репутации на ринге.

В течение многих лет он доминировал на всех вечеринках Микки. Он был непобедим, пока не получил травму и в основном прекратил соревноваться. Однако это никогда не мешало ему тренироваться.

– Докажи мне, что ты достоин ее, и я, возможно, легко отпущу тебя.

Сказав это и еще один обеспокоенный взгляд Себа, я выхожу на ринг.

Спарринги с парнями, особенно с Алексом и Нико, могут быть жесткими. Но спарринг с Титчем… черт. Он не лгал, когда говорил, что не потерял его. Довольно быстро становится ясно, что я тот, кто проиграет.

Он блокирует почти каждый мой удар, умудряясь наносить один за другим удары по моему и без того больному и покрытому синяками телу.

– Будь мужиком, Чирилло. Ты большая киска, чем твоя жена, – язвит он, зная, что это выведет меня из себя.

– Пошел ты, придурок, – плюю я. – Ты ничего не знаешь о моей жене, – усмехаюсь я.

– Неправда. Я знаю, что она не хочет тебя. Я знаю, что она сбежала от тебя при первой возможности. Должно быть, ты чувствуешь себя идиотом. Даже не смог удержать девушку, когда она заперта.

Рев, который раздается по комнате, звучит не так, как будто он исходит от меня, но когда я налетаю на него, наконец-то сумев установить контакт, я знаю, что это так.

– Это чертовски лучше. Сражайся так, как будто тебе действительно есть за что сражаться. Ты хочешь ее, ты заботишься о ней, докажи мне это, черт возьми. Возможно, я даже замолвлю за тебя словечко, когда увижу ее в следующий раз.

– ЧЕЕЕРТ, – кричу я, набрасываясь на него, пока мои легкие не горят, мышцы не болят, костяшки пальцев разбиты, а тело покрыто слоем пота.

И, честно говоря, когда я, наконец, отключаюсь и внимательно смотрю на Титча, он не в лучшем состоянии.

– Трахни меня, ты жесток, – говорит Себ со стороны.

– Да, хорошо, что бы ты сделал, если бы кто-то причинил боль тому, кто тебе дорог? – Тич лает.

– Он заслужил, – соглашается Себ.

– Хочешь хлопнуть, пока он внизу? Я могу удержать его, облегчить тебе задачу, – предлагает Титч с ухмылкой.

– Отвали. Его девушка уже причинила достаточно вреда, – признаюсь я.

– Подбитый глаз, – с гордостью добавляет Себ.

– Ну, черт возьми. Она защитница.

– Черт возьми, да, она такая, – самодовольно поет Себ.

Себ бросает в меня полотенце и бутылку с водой в ту секунду, когда я поднимаю свое тело с пола и вытираю пот со лба.

– Что ж, это было весело, дети, но мне пора идти и причинить боль некоторым взрослым.

– Ты работаешь с Ди, верно? – Спрашивает Себ, который уже побывал в студии, чтобы нанес немного чернил.

– Конечно. – Он отдает честь нам обоим, прежде чем шагнуть через спортзал, глаза следят за каждым его движением, прежде чем он проскальзывает в раздевалку, чтобы принять душ.

– Насколько это больно? – Себ спрашивает, когда все остальные возвращаются к тому, чем они занимались до того, как Титч пришел. Любой бы подумал, что он гребаный член королевской семьи, так как они его боготворят.

– Э-э… – Я колеблюсь, на самом деле не желая признаваться в правде.

– Да, этим все сказано. – Он протягивает мне руку, чтобы я ее взял. – Пошли, давай тебя подлатаем.

Неохотно я принимаю его помощь и встаю на ноги, мое тело все время протестует.

– Тебе нужен план, – говорит он мне, когда мы идем через спортзал.

– Кто сказал, что у меня его нет?

– Быть избитым и опустошенным на самом деле не является каким-либо планом, чтобы вернуть ее.

– Кто сказал, что я хочу ее вернуть?

Весь воздух вырывается из моих легких, и мои ребра горят, когда он прижимает меня к ближайшей стене.

– Хочешь попробовать это снова, братан? – Тихо спрашивает он, его лицо так близко, что его нос почти касается моего.

– Ты думаешь, что быть вместе – хорошая идея? – Слова больно произносить, но это правда. Мы токсичны, и, вероятно, нам лучше расстаться.

Жгучая потребность, где я должен быть рядом с ней, поглощать каждую ее мысль, желание никогда больше не выпускать ее из моего гребаного поля зрения – и, конечно же, не приближаться к любому другому парню – не здорова, и я почти уверен, что это отправит меня на автобусе в один конец – в гребаный сумасшедший дом.

– Мне похуй, что это хорошая или плохая идея, Тео. Ты, блядь, хочешь ее вернуть? – Его ладони снова соединяются с моими плечами, давая мне еще один болезненный толчок.

– Ты, блядь, знаешь, что да, – признаю я.

– Тогда разберись со своим гребаным дерьмом и докажи это ей.

***

Это был не первый раз, когда он говорил мне эти слова. Черт, он не первый человек, который произносит эти слова. Но услышав их вскоре после того, как впервые увидел ее в реальной жизни, кажется, целую вечность спустя, они, казалось, запомнились больше, чем раньше.

Я не потрудился принять душ в спортзале. Вместо этого я собрал свое барахло после небольшой речи Себа и убрался оттуда ко всем чертям. С меня было более чем достаточно насмешливых взглядов остальных после того, как Титч вручил мне мою задницу. Я был более чем счастлив пойти зализывать свои раны один дома. Хотя, я могу признать, что я бы предпочел, чтобы она зализывала мои раны.

Мой член возбуждается при этой мысли, когда я лежу на диване, глядя через холл в сторону ее пустой спальни.

Соблазн сесть в свою машину и отправиться на охоту за ней огромен, но с чего бы мне вообще начать?

Возможно, я смог бы угадать несколько ее любимых мест, следуя за ней, как гребаный преследователь, с тех пор, как узнал, что она моя жена, но если она все еще с ним, тогда они могут быть где угодно.

Я знаю, что ее чипы мертвы. Я пялился на неактивный сгусток, который все еще находится в своем последнем пристанище в квартире Линка, больше, чем хотел бы признать, но это не мешает мне проверить еще раз, молясь, чтобы что-нибудь обнаружилось.

Это не так. Но даже если бы это было так, я вижу ее телефон в спальне.

Почему она до сих пор его не включила?

Знает ли она, что там будет полно сообщений и голосовых сообщений от меня? Большинство из них, о которых я уже сожалею, потому что я отправил и записал их, когда был чертовски пьян.

Боится ли она узнать, существуют ли они вообще, или я никогда не утруждал себя попытками связаться с ней после того, как она так разыграла меня?

Или ей просто все равно?

Было ли все это притворством, уловкой, чтобы привлечь меня на свою сторону, чтобы она могла обвести меня вокруг своего мизинца и выйти победителем?

– Нет.

Я отказываюсь в это верить. Она не настолько хорошая актриса.

Громкий хлопок по экрану пугает меня, и к тому времени, как я снова включаю свой планшет, я не могу удержаться, чтобы не прошипеть – Да, – зная, что потенциально мне снова придется провести ночь, наблюдая за ней, как когда-то раньше.

Слава богу, что, блядь, никто не нашел камеры. Очевидно, они не понимают, насколько я на самом деле чертовски одержим.

Если бы у них была хоть какая-то зацепка, они бы никогда не позволили ей вернуться сюда.

Она скидывает ботинки и сбрасывает куртку, прежде чем подойти к своему комоду, где, я знаю, она держит пижаму.

Она открывает средний и смотрит на ящик, прежде чем порыться в нем, как будто что-то ищет.

Моя рубашка.

Она хочет мою рубашку.

В спешке, потому что я не хочу ничего пропустить, я скатываюсь с дивана, тихо постанывая от боли, и мчусь к ее спальне.

Там, на краю кровати, лежит моя рубашка – ее рубашка.

Схватив ее, я подношу ткань к носу. Мои глаза закатываются, когда ее запах снова окружает меня.

Забирая это с собой, я рад видеть, что ничего не пропустил, и вдыхаю ее аромат, пока она выбирает себе пижаму.

– Не ходи в ванную переодеваться. Пожалуйста, пожалуйста. Просто… да, – шиплю я, когда она хватает подол своей футболки и задирает ее вверх, обнажая передо мной свою безупречную, бледную кожу.

Один только вид изгиба ее позвоночника, гладкости ее кожи заставляет мой член жаждать ее.

В ту секунду, когда ее руки скользят вверх по спине, чтобы расстегнуть лифчик, одна из моих скользит под пояс моих спортивных штанов.

– Черт, я скучал по тебе, – стону я в тишине своей квартиры, когда она стягивает тонкую ткань со своего тела.

Черное кружево падает на стул, но я не позволяю своим глазам следить за ним.

– Повернись, детка. Пожалуйста, – умоляю я, отчаянно желая получить представление о ее теле.

Она тянется за покрывалом, которое положила на кровать, но по какой-то причине останавливается и, слава гребаному Господу, вместо этого поворачивается.

В спешке я натягиваю спортивные штаны на бедра, крепче сжимая свой член и поглаживая его вверх и вниз, чтобы полюбоваться ее идеальными сиськами.

– Черт, ты действительно любишь меня, Мегера, – стону я, когда она достает из комода резинку для волос и собирает волосы в беспорядочный пучок, прежде чем опустить руки к поясу и стянуть джинсы и трусики через бедра.

– Черт, ты идеальна. – Мои глаза прикованы к ее заднице, когда она отходит от камеры и садится на край своей кровати. – О, черт возьми, да.

Найдя своего вибрирующего друга, она ложится обратно на кровать и раздвигает ноги.

Как будто она точно знает, где находится камера, потому что у меня чертовски идеальный обзор, когда она проводит игрушкой по своей пизде и погружает ее внутрь.

Грязный стон срывается с ее губ, и ее бедра двигаются, когда она толкает его глубже.

– Вот так, Мегера. Покажи мне точно, что тебе нужно.

Она включает вибрацию и начинает быстрее трахать себя своей игрушкой, в то время как моя рука набирает темп.

– О Боже, – стонет она, поднимая свободную руку с кровати, чтобы поиграть со своими сосками.

– Черт, ты убиваешь меня здесь, детка, – стону я.

Моя свободная рука сжимается в кулак, меня сжигает разочарование из-за того, что я не могу быть там лично, наблюдая за ней, что я не могу быть тем, кто, наконец, подтолкнет ее к краю.

Моя грудь вздымается, когда я почти яростно дрочу свой член. Я не кончал с тех пор, как был с ней в последний раз, и, черт возьми, я отчаянно нуждаюсь в этом, но я знаю, что моя рука едва ли снимет напряжение.

Она нужна мне.

Ее рука, ее рот, ее киска.

Она.

Только она.

Низкий стон вырывается из моего горла, когда я наблюдаю, как ее рука скользит вниз по животу в поисках клитора.

– Вот и все, детка. Покажи мне, как тебе это нравится, как сильно ты в этом нуждаешься. Черт, как бы я хотел прикоснуться к тебе. Попробовать тебя на вкус.

– Черт. – Слово срывается с ее губ на выдохе, когда ее бедра снова двигаются, прежде чем самый невероятный звук наполняет мою комнату. – Тео, – стонет она, когда ее тело напрягается, и освобождение захлестывает ее.

– Черт. Черт, – ворчу я, кончая, моя сперма горячими струями поднимается к моему животу. – Черт, я скучаю по тебе, – выдыхаю я, спускаясь со своего кайфа, наблюдая, как она делает то же самое, когда ее конечности расслабляются на кровати. – Такая чертовски красивая.

Кто-то стучит в мою входную дверь, пугая меня до чертиков, и я вскакиваю с дивана, как будто меня только что поймали на месте преступления.

– Черт. Черт, – шиплю я, колеблясь между игнорированием, кто бы это ни был, и продолжением сидеть здесь и наблюдать, как Эмми проводит свой вечер.

– Теодор, – поет знакомый голос. – Мы знаем, что ты там.

– Черт. Черт.

Неохотно я закрываю свой планшет и беру салфетку с кухни, чтобы вытереть живот, направляясь к входной двери.

– Какого черта ты так долго? Проводишь время один на один со своим рождественским подарком? – Алекс издевается.

– Пошел ты, чувак.

– Чувак, ты, блядь, покраснел? – Спрашивает Нико, судя по голосу, его слишком забавляет ситуация. – Ты, блядь, такой и есть.

– Братан, ты просто вырубил одного, уставившись на фотографию своей горячей жены, – объявляет Алекс.

– Ты, блядь, заходишь или как? – Спрашиваю я, замечая бутылки с водкой в руках Алекса и Нико.

– Зависит от того, закончил ты или нет.

– Господи, уйди с дороги, блядь, – бормочет Тоби, отталкивая Алекса в сторону и врываясь в мою квартиру.

На прошлой неделе он переехал в свое собственное жилье. Я даже не спустился, чтобы проверить его, потому что я чертовски ужасный друг.

Мои глаза замечают припухлость на его костяшках, которая соперничает с моей собственной.

– Как поживает старик? – Спрашиваю я его, точно зная, кого он мучил.

– Именно так, как он заслуживает, – бросает Тоби через плечо.

– Наверное, мне следует нанести ему еще один визит. Он, должно быть, скучает по мне.

– Куда ты только что выпустил всю свою сперму? – Кричит Алекс, подозрительно глядя на мой диван. – Я не хочу в ней сидеть.

Схватив свой телефон и планшет с журнального столика, я говорю им, что вернусь через минуту, и направляюсь в свою спальню, чтобы выпить еще немного своей порции "Эмми".

ГЛАВА 26

ЭММИ

Как бы я ни молилась, чтобы этого не произошло, утро понедельника наступает быстрее, чем я думала, что это возможно.

Я присаживаюсь на край своей кровати и смотрю на свою форму Найтс-Ридж с ужасом.

Если я думала, что не хочу начинать с этого в начале учебного года, то сейчас это не имеет значения.

Тогда я могла только представить, какие эпические придурки были в стенах этой модной школы. Теперь я знаю.

И знать дьявола определенно хуже, чем просто предполагать.

Я провела все выходные, запершись в своей комнате, печатая домашнее задание и пытаясь забыться в дерьмовом телевизоре. Единственный контакт, который у меня был с внешним миром, был через горелку, которую дал мне Себ.

После ухода из Черри я сказала себе, что включу телефон и свяжусь с Мишей, но когда я вернулась домой и действительно подумала об этом, я быстро передумала.

Однако, пойду ли я на ее вечеринку сегодня вечером, еще предстоит решить. Я думаю, это просто зависит от того, как проходит мой день и чувствую ли я необходимость пойти и утонуть в ямах ада.

Мой телефон подает звуковой сигнал на прикроватном столике, и я тянусь за ним.

Себелла: Ты справишься. x

Очевидно, моя первая реакция – закатить глаза при их имени. Возможно, я установила это как их контакт, но каждый раз, когда я вижу это, я стону от того, насколько это раздражающе мило и похоже на пару.

Я также не могу перестать задаваться вопросом, каким может быть наше с Тео прозвище, пока не понимаю, что мои мысли снова вернулись к нему, и я сильно захлопываю свои мысли.

Эмми: Спасибо. Я уверена, это будет очень весело.

Я добавляю поднятые вверх большие пальцы и смайлики с улыбающимся лицом, просто чтобы усилить сарказм.

Себелла: Мы прикроем тебя, кузина!

Улыбка дергается на моих губах. Что-то подсказывает мне, что они будут ждать меня на парковке и буквально прикрывать мне спину, когда я войду в это здание с высоко поднятой головой.

Надеюсь, это придаст мне уверенности, которая мне нужна, чтобы пережить день.

Я не хочу быть слабаком и прятаться. Но прямо сейчас искушение реально.

Каждое мое движение медленное и вынужденное, поскольку я пытаюсь придумать какую-либо серьезную причину, чтобы отказаться от поездки. Но я знаю, что этого не произойдет.

Поэтому я выпрямляю волосы с точностью до дюйма и прилагаю дополнительные усилия к своей темной боевой раскраске. Если я собираюсь провести день в центре всеобщего внимания, тогда я могу выглядеть потрясающе, делая это.

– Доброе утро, Эм. Как ты себя чувствуешь? – Пайпер спрашивает, как только я присоединяюсь к ней на кухне.

– Да, ты знаешь. Боюсь этого, – признаюсь я, садясь на табурет, когда она передает мне кружку кофе.

– Все будет хорошо. Ты увидишь.

– Пайпер, – вздыхаю я, оценивая ее усилия и позитив, – ты знаешь этих парней так же хорошо, как и я. Не все будет хорошо.

– Я верю в тебя, Эм. И если тебе что-нибудь понадобится, ты знаешь, где я.

Я киваю ей, оценивая жест, но уже зная, что я не собираюсь плакаться своей мачехе, потому что за мной охотится большой плохой принц Чирилло.

– Спасибо, – бормочу я.

– У меня есть бекон. Это должно настроить тебя на день.

К счастью, она меняет тему разговора, когда я делаю глоток кофе и достаю сковородку.

Прошло всего две минуты, когда по лестнице раздались тяжелые шаги.

Широкая фигура отца заполняет дверной проем, и я стону.

– Тьфу, убери это, старик.

Папа поглаживает свой подтянутый, рельефный пресс и улыбается мне.

– Моей жене это нравится.

Засовывая пальцы в рот, я издеваюсь над ним, когда он подходит к ней и обнимает ее за талию, положив подбородок ей на плечо.

Меня переполняет ревность к тому, насколько они счастливы, как легко они это делают.

Было ли у нас с Тео что-то подобное, даже если ненадолго?

– Сегодня все будет хорошо, малышка.

– Да, я знаю. Я справлюсь с этим.

– На всякий случай усилена охрана.

– В случае чего? – Я спрашиваю.

И папа, и Круз молчали о том, что происходит.

Они сказали мне, что дедушка не проблема и что Волки в безопасности, но его предыдущие слова заставляют меня задуматься, насколько все это правда.

– Никогда нельзя быть слишком осторожным. Теперь ты горячая штучка. Насколько нам известно, никто больше не является на пятьдесят процентов Жнецом и Чирилло. Это создает что-то вроде мишени на твоей спине, – серьезно говорит он.

– Отлично. Как раз то, что мне нужно.

– Это просто меры предосторожности, верно, Доусон? – Пайпер говорит в слабой попытке сделать всю эту ситуацию менее драматичной.

– Да. Мы не хотим, чтобы кто-то еще думал, что может украсть у нас нашу милую маленькую Эмми.

– Милая – моя задница, – бормочу я.

– Знаешь, – серьезно говорит папа, отпуская Пайпер, чтобы она могла вернуться к завтраку, – я действительно пытался удержать тебя от всего этого. Если бы я имел хоть малейшее представление, что зачисление тебя в Найтс-Ридж привело бы к этому, тогда…

– Ты не мог знать, – перебиваю я. – Ты делал то, что считал лучшим. Ты думал, что там я буду защищена. Я, в некотором смысле и была, если все, что мы узнали обо всей этой неразберихе, правда.