Текст книги "Плеханов"

Автор книги: Михаил Иовчук

Соавторы: Ирина Курбатова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

2. Идеи марксизма – в Россию!

В сентябре 1883 года у старого эмигранта, участника польского восстания 1863 года А. Д. Трусова группой «Освобождение труда» был куплен типографский станок с русским шрифтом, и аренда помещения, в котором он находился, перешла к новым владельцам – Плеханову и Дмитриеву. Под второй фамилией скрывался Л. Г. Дейч. В этой типографии было набрано объявление «Об издании «Библиотеки современного социализма» и начала набираться брошюра Плеханова «Социализм и политическая борьба», которая послужила поводом к разрыву с народовольцами. Эта яркая, страстная работа Плеханова-марксиста стала первым выпуском серии «Библиотека современного социализма».

В октябре брошюра была напечатана. Небольшая книжка в серой бумажной обложке. Но именно она впервые нанесла серьезный удар по идеологии народничества и начала расчистку пути для распространения идей научного социализма в России.

Эпиграфом к своей работе Плеханов взял слова из «Манифеста Коммунистической партии»: «Всякая классовая борьба есть борьба политическая». На примерах революционного движения России последних двух десятилетий Плеханов показал правильность этого марксистского положения.

Заслугой Плеханова было то, что он впервые в русской политической литературе раскрыл принципиальную разницу между мелкобуржуазным утопическим социализмом и единственной научной теорией социализма – марксизмом. Вместе с тем Плеханов доказывал, что марксизм применим и к России, что революционное движение России может победить, только опираясь на идейную научную основу марксизма. «Общие философско-исторические взгляды Маркса, – писал Плеханов, – имеют ровно такое же отношение к современной Западной Европе, как и Греции и Риму, Индии и Египту. Они обнимают всю культурную историю человечества и могут быть неприменимы к России только в случае их общей несостоятельности» (2—I, 72).

Главная причина жизненности и действенности марксизма, возможность и необходимость его применения к условиям России состояла в том, что, вопреки утверждениям народнических идеологов, в стране развивался капитализм и вместе с ним росла и крепла новая революционная сила – пролетариат. Плеханов утверждал, что «русские социалисты… могут и должны надеяться прежде всего на рабочий класс» (2—I, 108) и что покончить с эксплуатацией трудящихся и самодержавием могут только «промышленные рабочие, обладающие большим развитием, более высокими потребностями и более широким кругозором, чем крестьянство…» (2—I, 111).

Пересматривая ошибочную народническую точку зрения о том, будто в России крестьянство, а не пролетариат явится главной революционной силой, что будущая революция явится крестьянской социалистической революцией, Плеханов ориентировал российское революционное движение на работу прежде всего среди пролетариата. Это не означало полного отказа от революционной работы среди крестьянства, хотя Плеханов впоследствии, в том числе и в работах 80—90-х годов, порой недооценивал революционные возможности крестьянства и способность российского пролетариата повести его за собой. Тем не менее в брошюре «Социализм и политическая борьба» он выражал надежду на то, что русским революционерам потребуется в будущем обращать большое внимание на пробуждение революционного движения в крестьянстве. «…Наши социалисты, – писал он, – должны были бы изменить распределение своих сил в народе, если бы в среде крестьянства обнаружилось сильное самостоятельное движение» (2—I, 111).

Плеханов показал ошибочность народнических теорий о том, будто в России должна произойти сразу же социалистическая крестьянская революция, минуя демократический этап революции: «Связывать в одно два таких существенно различных дела, как низвержение абсолютизма и социалистическая революция, вести революционную борьбу с расчетом на то, что эти моменты общественного развития совпадут в истории нашего отечества, – значит отдалять наступление и того и другого»(2—I, 110).

Вместе с тем он доказывал, что в конечном счете революционное движение на социалистическом этапе его развития приведет к завоеванию власти рабочим классом, к установлению диктатуры пролетариата. «Достигший политического господства революционный класс только тогда и сохранит за собою это господство, только тогда и будет в сравнительной безопасности от ударов реакции, когда он направит против нее могучее орудие государственной власти…

Но диктатура класса, как небо от земли, далека от диктатуры группы революционеров-разночинцев. Это в особенности можно сказать о диктатуре рабочего класса, задачей которого является в настоящее время не только разрушение политического господства непроизводительных классов общества, но и устранение существующей ныне анархии производства, сознательная организация всех функций социально-экономической жизни» (2—I, 101).

Называя социалистическое учение Маркса и Энгельса той «Ариадниной нитью», которая может вывести революционеров России «из лабиринта… тогдашних политических и практических противоречий», Плеханов убедительно раскрывает великую преобразующую роль идей, научных знаний в. жизни общества, особенно тогда, когда ими овладеет рабочий класс.

В полемике с народническими идеологами, принижавшими роль научной революционной теории и подменявшими ее лишь революционным энтузиазмом, Плеханов напоминает негритянскую легенду о двух братьях, которым бог предложил выбрать между богатством и знанием. Один избрал знание и стал сильным, другой остался с богатством и затем понял, что наука выше богатства (1—II, 67–96).

«Буржуазия, – пишет Плеханов, – обладала когда-то и знанием, и богатством… бог человеческих обществ, история, не признает прав несовершеннолетних классов и отдает их в опеку их старших братьев. Но настало время, когда обделенный историей рабочий класс вышел из детского возраста, и буржуазии пришлось с ним делиться. У нее осталось золото, между тем как ее младший брат получил «книгу», благодаря которой он, несмотря на мрак и холод своих подвалов, стал теперь уже силен и страшен. Мало-помалу научный социализм вытесняет буржуазные теории со страниц этой магической книги, и скоро пролетариат прочтет в ней, как завоевать ему материальное довольство. Тогда он сбросит с себя позорное иго капитализма и покажет буржуазии, «насколько наука выше богатства» (1—II, 67–68).

Критикуя с позиций марксизма ошибочные взгляды народничества, Плеханов звал своих былых единомышленников под новые знамена – знамена научного социализма. Несокрушимым оптимизмом и уверенностью в победе марксизма проникнута брошюра «Социализм и политическая борьба» и последующие работы Плеханова того времени. Обращаясь к П. Л. Лаврову и его последователям, он спрашивает: «Зачем же повторять чужие ошибки и становиться на таком шатком основании в отрицательное отношение к величайшей и cамой революционной общественной теории XIX века?»

Призывая народников во имя революционного будущего России изменить свои взгляды, изучить и принять теорию марксизма, Плеханов пишет: «Впрочем, неверное понимание тех или других положений современного социализма не составляет еще главного препятствия для окончательного выхода нашего революционного движения на путь, проложенный рабочим классом Запада. Ближайшее знакомство с литературой «марксизма» покажет нашим социалистам, какого могучего оружия лишали они себя, отказываясь понять и усвоить теорию великого учителя «пролетариев всех стран». Они убедятся тогда, что наше революционное движение не только ничего не потеряет, но, напротив, очень много выиграет, если русские народники и русские народовольцы сделаются, наконец, русскими марксистами…» (2—I, 95–96).

Плеханов надеялся тогда на то, что большинство народников порвет со своими субъективистскими, утопическими, подчас анархическими воззрениями и станет на позиции научного социализма. Этого не произошло, хотя брошюра Плеханова быстро разошлась среди русской революционной эмиграции. Острая и убедительная критика идеологии народничества одним из видных представителей революционных народников казалась многим невероятной. Автора обвиняли в отступничестве от святых идеалов и даже в предательстве. От Плеханова и его соратников отшатнулась почти вся русская прогрессивная эмиграция. В краткой рецензии П. Л. Лавров называл своего товарища по революционной борьбе «господином» и несправедливо упрекал членов группы «Освобождение труда» в том, что для них «полемика с «Народной волей» более своевременна, чем борьба с русским правительством и другими эксплуататорами русского народа». Николай Иванович Жуковский, друг Бакунина, ворчал: «Самим есть нечего, а создают группы!»

Вместе с тем самые передовые представители революционного движения в России, ставшие на позиции марксизма, высоко оценили этот первый, говоря словами В. И. Ленина, «символ веры» русской социал-демократии. Ленин писал, что брошюра Плеханова «показала, как именно и почему именно русское революционное движение должно привести к слиянию социализма и политической борьбы, к слиянию стихийного движения рабочих масс с революционным движением, к слиянию классовой борьбы и политической борьбы» [17]17
  Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 4, с. 312.


[Закрыть].

Работа Плеханова нанесла только первый удар по народнической идеологии. Да и написана она была в основном в то время, когда Плеханов еще надеялся убедить многих сторонников народничества стать на позиции марксизма.

Сразу же после выхода в свет брошюры «Социализм и политическая борьба» он приступил к написанию новой работы, в которой развил марксистские идеи, только намеченные ранее. Вышла она в начале 1885 года, хотя титульный лист помечен 1884 годом.

Новая работа носила вполне определенное название – «Наши разногласия». В ней Плеханов исследовал общественные отношения пореформенной России. Основываясь на документальных источниках, Плеханов доказывает, что капитализм в России развивается быстрыми темпами, что он проникает во все сферы хозяйства, разлагая сельскую общину. В результате его развития происходит формирование класса промышленного пролетариата, а в деревне идет дифференциация крестьянства, из которого выделяются сельская буржуазия, бедняки и батраки.

Плеханов подробно рассматривает социалистические и вместе с тем утопические теории зачинателей революционного народничества начиная от Герцена и Чернышевского, анализирует ошибочные взгляды Бакунина, Ткачева, Лаврова. Особенно резко он полемизирует с одним из лидеров народничества – Львом Тихомировым, который в то время уже внутренне тяготел к ренегатству. Посвятив разбору взглядов Тихомирова немалую часть книги, Плеханов доказал, что взгляды эти устарели, что они несостоятельны, вредят революционному движению. В этом произведении ярко сказались полемические способности Плеханова. Остроумно высмеивая противника, вышучивая, например, утверждение Тихомирова о том, что капитализм многими своими сторонами отдаляет возможность социалистического строя, Плеханов иронически восклицает: «Ах, уж этот г. Тихомиров! Любит же он, как видно, потолковать о материях важных!.. Он, наверное, скоро «придумает», если уже не «придумал», и для «Запада» другой путь к социализму, менее кривой и рискованный…» (2—I, 194). В другом случае Плеханов, критикуя статью Л. Тихомирова «Чего нам ждать от революции?», развенчивает логические противоречия и унылый скептицизм Тихомирова, который признает, что крупное производство до некоторой степени создает почву для социализма, и в то же время твердит, что способ обобществления труда при капитализме – наилучший. «Словом, – пишет Плеханов, – г. Тихомиров стоит перед вопросом об исторической роли капитализма в таком же недоумении, в каком стоял известный генерал перед вопросом о шарообразности земли:

 
Говорят, земля шарообразна,
Готов я это допустить,
Хоть, признаюсь, что как-то безобразно,
Что должен я на шаре жить…» (2–1, 195–196).
 

В книге «Наши разногласия» Плеханов с точки зрения марксизма излагал важные философские вопросы – о роли личности в истории, о диалектике свободы и необходимости и другие проблемы, ставшие предметом идейной борьбы марксизма против идеалистической философии, в частности субъективной социологии народничества, которая исходила из того, что главным двигателем истории являются не народные массы, не трудящиеся классы, а герои, революционеры-интеллигенты, «критически мыслящие личности» и т. д. Свобода, как учили Маркс и Энгельс, есть познанная необходимость, она осознание объективных закономерностей общественного развития.

«Мы убеждены, – писал Плеханов, – что когда общество ступило на след естественного закона своего движения, оно не может ни перескочить естественные фазы своего развития, ни устранить их декретами. Но оно может сократить и облегчить мучения родов» (2—I, 136).

Критикуя народнические представления о марксизме как о какой-то фаталистической концепции, которая будто бы «обязывает» Россию следовать капитализму, не считаясь с особенностями ее исторического развития (преобладание крестьянства, остатки сельской общины и т. д.), Плеханов раскрывает перед русскими революционерами подлинную, революционную сущность философии диалектического и исторического материализма, всей теории марксизма. Он указывал социалистической молодежи, что марксизм – это алгебра революции, которая учит своих приверженцев пользоваться каждым шагом общественного развития в интересах рабочего класса.

Во второй главе своей книги, применяя диалектический метод Маркса и Энгельса к анализу развития капитализма в России, Плеханов доказывает, что нет необходимости «приговаривать» Россию к тому, чтобы она встала на путь капитализма, ибо она уже проходит этот этап в своем историческом развитии, что «идеальная община», на которую возлагают надежды народники, уже не существует в действительности, а разлагается под влиянием капитализма.

Признание этих бесспорных фактов, объективно действующих законов общественного развития отнюдь не приводило настоящих русских революционеров к какому-либо пессимизму или примирению с новыми эксплуататорскими классами.

«Нам нужно, – пишет Плеханов, – воспользоваться в интересах революции и трудящегося населения совершающимся в России социально-экономическим переворотом. Для нас не должно остаться потерянным то в высшей степени важное обстоятельство, что социалистическое движение началось у нас уже в то время, когда капитализм был еще в зародыше. Эта особенность русского исторического развития не придумана славянофилами и славянофильствующими революционерами. Она составляет бесспорный, всем известный факт, который принесет огромную пользу делу нашего рабочего класса, если только русские социалисты не растратят своей умственной и нравственной энергии на постройку воздушных замков в стиле удельно-вечевой эпохи» (2–1, 289).

Социалисты, ставшие на позиции научной теории Маркса и Энгельса, овладевшие их философским методом – диалектикой, убедились в «исторической закономерности» капитализма в России, в том, что «никакие исторические особенности данной страны не избавляют ее от действия общих социологических законов».

Они извлекли отсюда действительную пользу для дала рабочего класса, который и в России в послереформенную эпоху становится одним из основных классов общества и смог стать реальной, а затем главной силой социального преобразования страны, установив диктатуру пролетариата. Все непонятые законы общественного развития действуют с неотразимой силой и слепой жестокостью законов природы.

Главный вывод книги Плеханова – идея о необходимости создания партии рабочего класса: «…возможно более скорое образование рабочей партии есть единственное средство разрешения всех экономических и политических противоречий современной России. На этой дороге нас ждут успех и победа; все же другие пути ведут лишь к поражению и бессилию» (2—I, 364).

Во время написания книги Плеханов советовался со своими друзьями – членами группы «Освобождение труда», читал им отрывки из нее, они вместе обсуждали идеи и выводы Плеханова. Как только книга была напечатана, Вера Засулич, которая к тому времени обменялась уже несколькими письмами с Ф. Энгельсом, послала ему эту работу с просьбой высказать свое мнение о ней. Она писала о книге: «Ее основной темой является все тот же сакраментальный вопрос: усилия русских людей найти самостоятельные пути для развития своей родины. Эта книга безусловно вызовет целую бурю против нашей маленькой группы…»

Энгельс ответил большим письмом: «Вы спрашивали мое мнение о книге Плеханова «Наши разногласия»…И того немногого, что я прочел в этой книге, достаточно, как мне кажется, чтобы более или менее ознакомиться с разногласиями, о которых идет речь.

Прежде всего, повторяю, я горжусь тем, что среди русской молодежи существует партия, которая искренне и без оговорок приняла великие экономические и исторические теории Маркса и решительно порвала со всеми анархистскими и несколько славянофильскими традициями своих предшественников. И сам Маркс был бы также горд этим, если бы прожил немного дольше. Это прогресс, который будет иметь огромное значение для развития революционного движения в России. Для меня историческая теория Маркса – основное условие всякой выдержанной и последовательной революционной тактики; чтобы найти эту тактику, нужно только приложить теорию к экономическим и политическим условиям данной страны» [18]18
  Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 36, с. 259–260.


[Закрыть].

Значительную часть тиража книги удалось переправить в Россию. Есть несколько свидетельств о том, как она была воспринята на родине. В автобиографической повести М. Горького «Мои университеты» описана сцена чтения в одном из нелегальных кружков Казани книги Плеханова. «…Комната пустая, без мебели, только – два ящика, на них положена доска, а на доске – как галки на заборе – сидят пятеро людей. Лампа стоит тоже на ящике, поставленном «попом». На полу у стен еще трое и на подоконнике один, юноша с длинными волосами, очень тонкий и бледный. Кроме его и бородача, я знаю всех. Бородатый басом говорит, что он будет читать брошюру «Наши разногласия», ее написал Георгий Плеханов.

Во тьме на полу кто-то рычит:

– Знаем!

Чтение длится утомительно долго, я устаю слушать, хотя мне нравятся острые и задорные слова, легко и просто они укладываются в убедительные мысли.

Как-то сразу, неожиданно пресекается голос чтеца, и тотчас же комната наполнилась возгласами возмущения.

– Ренегат!

– Медь звенящая!..

– Это – плевок в кровь, пролитую героями.

– После казни Генералова, Ульянова…».

Несмотря на возмущение ярых и недальновидных народников, книга Плеханова заставила задуматься многих революционеров, а некоторых из них привела впоследствии в лагерь социал-демократов.

Сохранилось и еще одно очень интересное свидетельство. В конце 1887 года известная деятельница «Народной воли» Софья Михайловна Гинзбург писала: «Книг в России совсем нет, за исключением «Наших разногласий», которыми наводнена теперь Россия. На весь Питер имеется один экземпляр «Календаря» («Народной воли». – Авт.) и ни одного «Вестника «Народной воли». В Одессе ничего нет, в Харькове один экземпляр «Календаря». «Наши же разногласия» посланы в Россию в количестве 10 пудов… и я этому охотно верю, потому что везде видела по нескольку экземпляров, а ведь «Наши разногласия», «Социализм и политическая борьба» имеют свое влияние, и влияние сильное, с которым нам придется считаться… я лично видела людей, разбитых его (Плеханова. – Авт.) теориями. И главное – его тон… его уничтожение всего прежде существующего – все это положительно влияет…»

В Петербурге в 1884–1885 годах действовала социал-демократическая группа Д. Благоева, будущего основателя Болгарской рабочей партии. Ее члены написали группе «Освобождение труда»: «Если эта книга и не заставит вполне примкнуть к мнениям нашей группы (хотя наблюдалось уже и такое явление), то несомненно, что она даст массу материала для критики народовольческой программы, а переработка этой программы положительно необходима в интересах борьбы. Если возможно будет, присылайте этой брошюры побольше» (3—VIII, 233).

Но пересылать издания группы было очень трудно. Еще до выхода «Наших разногласий», в марте 1884 года, Дейч был арестован на границе с Германией при попытке переправить контрабандным путем в Россию тюки с нелегальными изданиями. Группа к этому времени располагала уже рядом изданий: вышедшие еще до ее создания в серии «Социально-революционная библиотека» «Манифест Коммунистической партии» К. Маркса и Ф. Энгельса, «Наемный труд и капитал» К. Маркса и «Программа работников» Ф. Лассаля, а также первые два выпуска «Библиотеки современного социализма» – «Социализм и политическая борьба» Плеханова и «Развитие научного социализма» [19]19
  Точное название этой книги – «Развитие социализма от утопии к науке».


[Закрыть]Ф. Энгельса. Но как их распространять?

За границей – в Швейцарии, Германии, Франции – в то время были довольно многочисленные колонии русских политических эмигрантов, кроме того, там обучалось значительное число выходцев из России. Были это в значительной своей части женщины, так как из-за закрытия женских курсов при Медицинской академии почти все желавшие стать врачами поехали за границу. Приезжали учиться в заграничных университетах молодые люди, лишенные права поступать в учебные заведения России из-за «черты оседлости», введенной царским правительством для еврейского населения, а также студенты, которым претила атмосфера полицейского режима царской России, – они хотели получить основательное и более демократическое образование. Вот к ним-то и обратились члены группы «Освобождение труда» – навербовать сторонников и организовать с их помощью пересылку изданий и корреспонденций в Россию.

Плеханов прочитал в Женеве несколько лекций по истории народнического движения, разумеется, освещая его с марксистской точки зрения. Потом, когда из других городов Швейцарии его стали приглашать повторить эти лекции, он поехал с ними в Цюрих и Берн.

Хотели привлечь к чтению и Веру Засулич, но она растерялась при виде большой аудитории и ничего не смогла сказать из подготовленного текста.

Из числа студентов, сочувствовавших группе, были организованы «кружки содействия», которые помогали собирать средства для издания произведений группы и переправлять их на родину.

Но этого было недостаточно. Тогда решили отправить в Россию своего представителя, который мог бы наладить связи и, главное, перевоз литературы через границу. Таким представителем стал Саул Гринфест, бывший чернопеределец, а теперь наборщик в типографии группы «Освобождение труда». Он уехал в Россию, прислал оттуда весточку и наконец устроил «окно» на границе с Германией. Гринфест поселился в небольшом польском городке и просил срочно прислать багаж с литературой, так как ему нельзя было долго задерживаться.

Лев Дейч, который в группе занимался всеми практическими вопросами – добыванием средств, организацией набора материалов (типографии не было, а был только наборный станок), устройством «окон» и т. п., – выехал на границу с Германией с двумя сундуками, наполовину наполненными книгами, а наполовину – вещами. Несмотря на то, что у него был хороший паспорт на имя дворянина Александра Булыжина, Дейча арестовали в гостинице во Фрейбурге. Сначала его заподозрили в том, что он переправляет в Германию издававшуюся в Цюрихе центральную газету Германской социал-демократической партии «Социал-демократ». Когда же выяснилось, что арестованный тайно везет революционную литературу в Россию, то Дейча как политического эмигранта германские власти должны были бы освободить. Однако освобождение задерживалось.

Русские полицейские агенты, которые действовали и на территории Германии, помогли фрейбургским властям установить личность Дейча. Тогда поступило требование царского правительства выдать Дейча как уголовного преступника, который покушался в 70-х годах на жизнь предателя Гориновича. Баденское правительство удовлетворило эту просьбу, и Дейча под усиленной охраной перевезли в Россию и заключили в Петропавловскую крепость. Затем его перевели в Одессу, где вскоре состоялся суд. Лев Дейч был осужден на тринадцать лет и четыре месяца каторжных работ. Его отправили в Восточную Сибирь, па Кару, где он провел шестнадцать лет. Оттуда он бежал через Японию и Америку в Европу и в 1901 году вновь встретился со своими друзьями по группе «Освобождение труда».

В начале 1884 года Вера Засулич обратилась к Энгельсу с просьбой разрешить перевести работу Маркса «Нищета философии». Энгельс ответил ей 6 марта: «Дорогая гражданка! Для меня и для дочерей Маркса будет праздником тот день, когда появится в свет «Нищета философии» в русском переводе. Само собою разумеется, что я с удовольствием предоставлю в Ваше распоряжение весь материал, который может быть Вам полезен… Ваш перевод моей брошюры («Развитие социализма от утопии к науке». – Авт.) я нахожу превосходным. Как красив русский язык! Все преимущества немецкого без его ужасной грубости» [20]20
  Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 36, с. 104–106.


[Закрыть]. На это письмо от любимого учителя Засулич смогла ответить только в октябре, когда оправилась немного после ареста Дейча.

Она писала Энгельсу: «Прежде всего прошу извинить меня, гражданин, за то, что я не ответила на Ваше последнее письмо. Я получила его почти одновременно с злополучным известием об аресте Дейча и, уехав на несколько месяцев из Женевы, не могла дать Вам своего адреса. Очень благодарю Вас (хотя и с опозданием) за присланную мне статью Карла Маркса… Я перевела статью, и мы скоро ее напечатаем». Речь шла о письме Маркса в редакцию «Отечественных записок», написанном им в 1877 году.

Благодаря активной литературной и лекционной деятельности среди российской эмиграции росло число если не сторонников, то сочувствующих группе «Освобождение труда». Это привело в негодование лидеров народничества. В письме к своей приятельнице О. А. Новиковой Лев Тихомиров дал весьма неприглядную характеристику Плеханова и клеветническую оценку революционной России: «Говоря о воскрешении революционного движения, хуже того, что было, я имею в виду деятельность социальной демократии, которая неизбежна в России, привыкшей жить чужим умом, – писал он. – …Неофитом этого учения явился у нас Георгий Плеханов, русский по имени и рождению, но не по существу, не по духу; в последнем он такой же «европеец», как большинство нашей интеллигентной толпы.

…В Женеве я как-то сказал ему: «Логика у тебя превосходная, но ты не имеешь той же силы в установлении посылок». Плеханов ответил: «Да что же тут устанавливать? Ведь это же точный, научный факт!» Он имел в виду факты, установленные Марксом. Плеханов принял его учение как откровение…

Однако главное в том, что он уже взялся за ожесточенную пропаганду учения, в котором беда и ужас той самой России, о которой Г. Плеханов вспоминает и говорит с нежностью».

Даже из этих строк, вышедших из-под пера идейного врага марксизма, будущею ренегата, мы видим, что уже в середине 80-х годов страстный пропагандист марксизма Плеханов представлял грозную силу в борьбе с народнической идеологией.

Несмотря на все трудности, настроение у Плеханова в первые годы деятельности группы было приподнятое, бодрое. После многих лет идейных исканий путь был найден. И хотя впереди были долгие годы борьбы, но Плеханов верил, что если не он сам, то его друзья и последователи увидят день победы над самодержавием, над всеми силами реакции в России. А пока надо было работать не покладая рук.

Сразу же после образования группы, осенью 1883 года, Плеханов написал «Программу социал-демократической группы «Освобождение труда». Она была напечатана в 1884 году, и часть ее тиража попала в Россию. В это же время у Плеханова и его сторонников установились связи с революционной организацией в Петербурге, называвшейся «Партией русских социал-демократов», но более известной под названием группы Благоева, Плеханов, получив замечания на проект программы от группы Благоева и других социал-демократов России, доработал его в 1885 году. Теперь он назывался «Проект программы русских социал-демократов». Возможно, что тогда же он был издан на гектографе и распространен в России. Но до нас не дошел ни один экземпляр этого издания, и знаем мы его только по печатному изданию 1888 года, когда этот проект был издан в Женеве в качестве приложения к русскому изданию программы Рабочей партии Франции. Последняя была издана как брошюра двух авторов – Ж. Геда и П. Лафарга под названием «Чего хотят социал-демократы?».

В работах В. И. Ленина и других современников говорится о «Проекте программы русских социал-демократов» как о программе 1885 года.

В проекте программы группы «Освобождение труда», который рассматривался Плехановым не только как изложение взглядов группы, но и как программа действий всей российской социал-демократии, ставятся важнейшие вопросы теории, стратегии и тактики партии пролетариата, дается определение ближайших задач русских социал-демократов.

В проекте говорилось о своеобразии экономического развития России, где «трудящиеся массы находятся под двойным игом – развивающегося капитализма и отживающего патриархального хозяйства» (2—I, 373).

В этом документе было провозглашено, что конечной целью социал-демократов является коммунистическая революция, полное освобождение труда от гнета капитала, которое «может быть достигнуто путем перехода в общественную собственность всех средств и предметов производства…» (2—I, 377). Плеханов заявлял: «…русские социал-демократы считают первой и главнейшей своей обязанностью образование революционной рабочей партии… Целью борьбы рабочей партии с абсолютизмом является завоевание демократической конституции…» (2—I, 379).

Проект излагает программу-минимум российской социал-демократии, то есть требования, которые должны быть выдвинуты и осуществлены в ходе надвигавшейся в России буржуазной революции.

Говоря в проекте программы о требованиях рабочего класса, который должен стать решающей силой российской революции, Плеханов отмечает, что «эти требования настолько же благоприятны интересам крестьянства, как и интересам промышленных рабочих; поэтому, добиваясь их осуществления, рабочая партия проложит себе широкий путь для сближения с земледельческим населением». Правда, здесь же Плеханов ошибочно считал, что союзником рабочей партии будет только беднейшая часть крестьянства, тогда как в буржуазной демократической революции им могло стать все крестьянство и в первую очередь крестьянство трудовое, включающее в себя середняков.

Написанные Плехановым проекты программы группы «Освобождение труда» не были свободны и от других недостатков.

В проекте программы содержались неясные и спорные утверждения о том, что революция «предполагает устранение современной системы политического представительства и замену ее народным законодательством». Одобрялся в проекте и лозунг «государственной помощи производительным ассоциациям», который впервые был выдвинут Лассалем и отвергнут Марксом в «Критике Готской программы».