Текст книги "Плеханов"

Автор книги: Михаил Иовчук

Соавторы: Ирина Курбатова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Плеханов еще печатался в «Правде», но им целиком овладела навязчивая и неосуществимая идея «единства партии» во что бы то ни стало, что было бы непростительной уступкой ликвидаторам, троцкистам, «впередовцам».

В августе 1913 года умер ветеран международного рабочего движения Август Бебель. Для Плеханова это было настоящее горе – личные связи с Бебелем, особенно последнее время, были его моральной поддержкой.

На похоронах Бебеля в Цюрихе присутствовало много народа – кроме немецких и швейцарских рабочих, прибыли многочисленные делегации от всех социалистических партий. Когда пришла очередь говорить Плеханову, он поднялся на трибуну и увидел море голов. Было жарко, а шляпу пришлось снять, першило в горле. Такое состояние как-то сливалось с чувством скорби, казалось непременным аксессуаром похорон. Плеханов откашлялся и сказал:

«Смерть Бебеля оплакивается пролетариями всех стран. Нам казался он достойным удивления, признанным представителем и деятельнейшим творцом великой социалистической партии Германии; но и как автор великолепной книги о женщине он снискал бесчисленных читателей в России. Он представлялся нам организатором и подготовителем победы, человеком дела, владевшим острым пониманием возможного, чуждым всякой утопии революционером, отдававшим себе отчет в современном состоянии и будущности пролетариата. Он следил с горячим интересом за каждым шагом нашего революционного движения, он задавался вопросом, какое положение должен занять германский пролетариат, если германское правительство, при победе рабочего движения в России, объявит войну своей восточной соседке»(4—II, 76).

И здесь бы Плеханову кончить речь. Но он решил использовать имя Бебеля для достижения своих «примирительных» целей и продолжал:

«Мы поражаемся прежде всего ему, как высоко стоящему стражу единства германской партии.

Пусть он послужит нам примером для подготовки конца столь достойных сожаления разногласий среди русских партийных товарищей!»

Когда Ленину стало известно о выступлении Плеханова, он с гневом пишет Г. Л. Шкловскому: «Что и как было с Плехановым, отмочившим глупенькую демонстрацию за единство с ликвидаторской сволочью?» [87]87
  Ленинский сборник, XXXVIII, с. 106.


[Закрыть]

Ленин все время боролся за Плеханова, пристально следил за его работами и выступлениями, он надеялся, что тот откажется от своей ложной идеи «единства враждующих братьев» и они вновь смогут сотрудничать.

21 сентября 1913 года, рассказывая Шкловскому о победах большевиков над ликвидаторами на собраниях рабочих в России, Ленин восклицает: «Эх, втолковать бы Плеханову, что лучше не глупить, не играть в блоки с мертвецами» [88]88
  Там же, с. 116.


[Закрыть].

А через несколько недель в письме тому же адресату: «Про Плеханова говорят, будто он послал Мартову «формулу объединения», а Мартов ответил отказом. Несерьезно-де, ибо Вы сильно колеблетесь. По-моему, это либо утка, либо переврано жестоко. Не знаете ли источника сей сплетни?» [89]89
  Ленинский сборник, XXXVIII, с. 120.


[Закрыть].

Через несколько месяцев Ленин повторяет попытку восстановить контакты с Плехановым. Он пишет ему от имени большевистского журнала «Просвещение», предлагая написать статью в связи с 10-летием со дня смерти Н. К. Михайловского: «Тема тем более важна для пролетарского журнала, что в последнее время народники вновь делают попытки проникнуть в рабочую среду. В этот момент дать критику основных положений народничества (философских и проч.), как они отразились в сочинениях Михайловского, особенно важно для нашего журнала, аудитория которого почти сплошь рабочая» [90]90
  Там же, с. 134–135.


[Закрыть].

Плеханов опять не ответил.

Но еще в 1914 году, до начала первой мировой войны, в России и отчасти за границей продолжается сотрудничество большевиков-ленинцев с Плехановым и другими меньшевиками-партийцами в критике ликвидаторов и философов-антимарксистов.

И вместе с тем 26 марта 1914 года Плеханов пишет своему стороннику-примиренцу, принадлежавшему к большевистской партии (были и такие), А. И. Любимову: «…Вы сами понимаете, что я далеко не безусловный сторонник сближения с ленинцами».

В мае того же года Плеханов пишет А. Бурьянову: «Смешно и думать теперь, чтобы толкать вперед кадетов: они безнадежны. Чхеидзе не прав; ленинцы в этом случае берут верный тон. Нужно больше энергии».

Вскоре начинает выходить «Единство» – новая газета, руководимая Плехановым, преемница тихо почившей от отсутствия подписчиков газеты «За партию». Плеханов всячески поддерживает свое новое детище, готовит для нее статьи, несмотря на то, что загружен теоретической работой, особенно по истории русской общественной мысли.

В этот последний перед войной год выходят из печати теоретические работы Плеханова – «Французский утопический социализм XIX века», «Утопический социализм XIX в.» и I том «Истории русской общественной мысли».

В «Истории…» он критиковал буржуазно-либеральные утверждения о том, что русская общественная мысль якобы представляет собой простое заимствование западноевропейских течений и не имеет своих сколько-нибудь значительных и самостоятельных традиций; он решительно опровергал измышления идеологов помещичье-буржуазной контрреволюции (в частности, авторов пресловутого сборника «Вехи»), будто бы русская революционная мысль XIX века «беспочвенна» и страдает «доктринерством». Доказывая, что «наши нынешние (то есть революционные, социалистические. – Авт.) взгляды и стремления представляют собою органический продукт истории русского революционного движения», он сделал справедливые выводы о том, что революционные мыслители России XIX века, особенно Белинский и Чернышевский, были предшественниками марксизма в России, что революционный российский пролетариат является их законным наследником.

С другой стороны, Плеханов отвергал изоляционистские тенденции славянофильских, народнических и других антимарксистских историков общественной мысли в России, которые представляли ее столь специфичной, что не видели никакой ее связи с мировой культурой, а влияние западноевропейской революционной мысли, особенно марксистской, объявляли чуждым «русскому духу», неприемлемым для русских людей, вредным для России. Плеханов доказывал, в частности, неправильность односторонних суждений о русской общественной мысли, как сплошь религиозной, идеалистической и ретроградной. Однако не всегда, особенно в период своего меньшевистского грехопадения, Плеханов последовательно проводил свои марксистские взгляды на историю русской общественной мысли. Еще в 1890 году, говоря об отношении Чернышевского к либералам, Плеханов подчеркивает его убийственные характеристики российского либерализма: «Трусость, недальновидность, узость взглядов, бездеятельность и болтливая хвастливость – вот отличительные качества, какие он видел в тогдашних либералах». Но впоследствии Плеханов уже не придерживается этих глубоко верных характеристик, а в 1912–1916 годах в процессе работы над «Историей русской общественной мысли» еще дальше отходит от них. Испытывая в то время влияние либеральной концепции русского исторического процесса, Плеханов нередко высказывал в «Истории русской общественной мысли» ошибочные взгляды. Так, например, он считал, что все сословия и классы России были закрепощены царизмом, утверждал, что крестьянские движения, роль которых в истории России он недооценил, якобы не расшатывали, а укрепляли помещичье-самодержавный строй. Вместе с тем он преувеличивал влияние западных либерально-буржуазных теорий на русскую общественную мысль и в ряде случаев недооценивал самостоятельное значение ее традиций.

Было бы, однако, неправильно, односторонне судить о взглядах Плеханова на историю русской общественной мысли только по произведениям его последних лет, хотя и в них содержится ценный материал и во многом верные суждения. Заслуги Плеханова как марксистского историка русской общественной мысли значительны и непреходящи. Продолжая дело, начатое Герценом и Чернышевским, он был первым в России теоретиком-революционером, который с позиций марксизма попытался нарисовать грандиозную, впечатляющую картину русской общественной мысли, охватив период от Киевской Руси до начала XX века. Его прекрасная книга о Чернышевском, написанная еще в конце 80-х годов, статьи о Белинском и о Герцене (хотя в последних и содержались существенные ошибки) раскрыли перед читателями духовный облик этих великих революционных мыслителей России, их теоретические искания и огромный вклад в сокровищницу передовой общественной мысли, преемственную связь между ними и русскими марксистами.

Вопреки измышлениям противников революционного направления русской общественной мысли, которые всячески третировали и осуждали все лучшие ее философские и политические традиции, Плеханов доказал, что воинствующий материализм Чернышевского и его соратников, диалектика, понятая Чернышевским и Герценом как «алгебра революции», принципы реалистической эстетики, блестяще воплощенные Белинским и Чернышевским в их критическом анализе русской литературы, и другие достижения передовой русской социально-философской мысли представляют собой законную гордость и неотъемлемое достояние русского народа. Заслуга Плеханова состоит и в том, что в пору «лихолетья», в годы засилья самодержавно-помещичьей реакции и либерально-буржуазной контрреволюции, которые проклинали революционные и материалистические течения русской мысли, объявляли их «незаконнорожденными», он ярко раскрыл в своих произведениях исторический путь борьбы между прогрессивными и реакционными направлениями общественной мысли России. Плеханов убедительно показал тесную связь передовых направлений с освободительными движениями России и Европы, их плодотворное влияние на литературу, искусство, духовную жизнь народов нашей страны.

Даже в незавершенном своем труде «История русской общественной мысли», при создании которого он был уже обременен грузом меньшевистских ошибок и заблуждений, Плеханов тем не менее поставил с позиций марксистской философии многие важные и сложные проблемы истории отечественной и мировой общественной мысли. Плеханов привлек к исследованию колоссальный материал из различных сфер знания и тем самым оставил в науке такие «заделы», которые могут быть продолжены, развиты и воплощены в новых марксистских научных трудах, но должны быть свободны от тех ошибок и ограниченностей, которые привнес меньшевизм в теоретическую и особенно политическую деятельность Плеханова.

На Брюссельском «объединительном» совещании, созванном Международным Социалистическим Бюро с целью объединения всех течений в РСДРП 16–18 июля 1914 года (за 10 дней до начала мировой войны), Плеханов по-прежнему занимал ошибочную позицию, ратуя за «единство» во что бы то ни стало. Когда на совещании Инесса Арманд от имени большевиков прочитала доклад, написанный В. И. Лениным, об условиях, на которых большевики готовы вести переговоры, Плеханов демонстративно заявил, что это не «условия объединения», а «статьи нового уголовного уложения». Плеханова поддержали Р. Люксембург, К. Каутский, Э. Вандервельде. Большинством голосов на Брюссельском совещании была принята резолюция МСБ об объединении всех течений РСДРП. Большевики отказались подчиниться неверным решениям этого совещания.

Вернувшись из Брюсселя, Плеханов говорил Розалии Марковне:

– Все, с меня хватит. Такой грызни, как на этом совещании, я еще не видел. Засяду-ка я лучше за теоретическую работу. Издательство «Мир» торопит со II томом («Истории русской общественной мысли». – Авт.). Он у меня почти готов, но нужно еще посмотреть кое-что в Национальной библиотеке. Собирайся, Роза, поедем вместе. Мне что-то невмоготу больше разъезжать одному.

Несмотря на неправильное, вызывающее поведение Плеханова на Брюссельском совещании, Ленин продолжал ценить его теоретические работы, особенно в области философии, и надеялся на сотрудничество с ним.

Об отношении Ленина, большевиков к Плеханову в это время ярко свидетельствует его письмо, написанное накануне первой мировой войны, во второй половине июня 1914 года, в редакцию газеты «Трудовая правда» (так тогда называлась «Правда», часто менявшая название после репрессий царских властей. – Авт.): «По поводу Плеханова в его «Единстве» надо взять сразу такой тон, что крупный теоретик, с громадными заслугами в борьбе с оппортунизмом, Бернштейном, философами антимарксизма, – человек, ошибки коего в тактике 1903–1907 годов не помешали ему в лихолетье 1908–1912 гг. воспевать «подполье» и разоблачать его врагов и противников, теперь, к сожалению, опять оборачивает свою слабую сторону. Полная неясность его мысли вызвана, может быть, отчасти полной неосведомленностью его: а неясность в том, с кем он хочет единства…» [91]91
  Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 48, с. 293.


[Закрыть]

ГЛАВА IV
Политическая трагедия и кончина

1. Слова и дела

1 июля 1914 года Георгий Валентинович Плеханов вместе с женой приехал в Париж – поработать в Национальной библиотеке. Он писал в то время II том «Истории русской общественной мысли», и ему все время не хватало литературы.

Но его научная работа не была спокойной. Одно за другим поступали тревожные известия о конфликтах между капиталистическими странами Европы. После убийства в Сараеве наследника австро-венгерского престола в воздухе запахло войной.

Несмотря на то, что прошло больше 20 лет со времени Цюрихского конгресса Интернационала, на котором Плеханов выступил с критикой внешней политики правительства Франции (за что был изгнан из страны), он до сих пор не получил права жить в Париже. Французские социалисты добились только временного разрешения на пребывание Плеханова во Франции.

В Париже Георгий Валентинович часто встречался с лидерами французского социалистического движения, в первую очередь со своим старым другом Жюлем Гедом. Плеханов получил приглашение на чрезвычайный конгресс Французской социалистической партии, который проходил в Париже с 14 по 16 июля. Между заседаниями он несколько раз разговаривал с Жоресом. На последних конгрессах Интернационала Плеханов резко критиковал оппортунистические колебания Жореса, но лично ему импонировала преданность Жореса социалистическому движению и его кипучая энергия.

24—25 июля Плехановы на пароходике пересекли Ла-Манш и поселились в Лондоне.

Розалия Марковна была впервые в Англии, и Плеханов с увлечением показывал жене лондонские достопримечательности. Побывали они на Хайгетском кладбище, на могиле Маркса, и у дома, где умер Энгельс.

Плехановы чувствовали, что надо спешить, что они живут последние дни в мирной Европе. 28 июля Австро-Венгрия объявила войну Сербии, 29 июля царское правительство начало мобилизацию, 1 августа Германия объявила войну России, 3 августа – Франции.

В этот день Плехановы снова были в Париже. Здесь они прочитали известие о нападении немецких войск на Бельгию, нейтралитет которой был ранее гарантирован европейскими державами, в том числе и Германией. Разгорелась первая мировая империалистическая война между Англией, Францией, Россией – с одной стороны, Германией, Австро-Венгрией, а затем и Турцией – с другой.

Плехановы прожили в Париже почти до конца августа. Националистический угар, охвативший значительную часть населения Франции, беседы с лидерами французских социалистов, сведения о зверствах кайзеровских войск в Бельгии и Люксембурге, которыми были переполнены все газеты, сильно повлияли на настроение Плеханова. Его потрясло известие, что 4 декабря немецкие социал-демократы во главе с Гаазе проголосовали за предоставление кредитов правительству для ведения войны.

Что же теперь будет с Интернационалом? – спрашивал себя Плеханов. И как надо относиться к войне русским социал-демократам?

Два года тому назад, в октябре 1912 года, Плеханов писал в органе французских социалистов: «Для нас высший закон – это интересы международного пролетариата. Война же находится в полном противоречии с этими интересами. Поэтому международный пролетариат должен решительно восстать против шовинистов всех стран. Да, мы за мир. Но мы не пацифисты… Мы не верим в магическую силу слов. Мы знаем, что в мире существует только одна сила, способная поддержать мир, – это сила организованного международного пролетариата. Пусть сколько угодно обвиняют нас в парадоксальности, от этого не станет менее неоспоримым, что только война между классами сможет с успехом противостоять войне между народами».

Но это общее и в основе своей верное положение не давало ответа о конкретном поведении социал-демократов разных стран в обстановке уже идущей мировой войны. Узнавая о новых видах оружия уничтожения, о поведении немецких войск на территории нейтральной Бельгии, Плеханов с ужасом думал о том, что война может перекинуться и в Россию. Он не сделал единственно верного вывода – рабочий класс всех европейских стран должен активно бороться против этой мировой войны. Плеханов не понял, что война была империалистической, несправедливой с обеих сторон, что она была исподволь подготовлена и порождена антагонизмами между империалистическими державами.

Не сумев разобраться в этой сложной ситуации, он вступил на путь «оборончества», соци-ал-шовинизма. Он уехал из Франции, во многом соглашаясь с шовинистическими взглядами руководителей французских социалистов, которые поддержали реакционное буржуазное правительство Франции, и даже двое из них – Гед и Самба – вступили в его состав.

11 октября 1914 года в Лозанне Плеханов прочел реферат о войне. Он не имел права боль-ше молчать – со всех сторон его просили высказаться. На реферат приехал из Берна и Ленин, который с самого начала войны занял последовательно интернационалистическую позицию, решительно осуждал империалистическую войну и призывал интернационалистические силы в международном движении на борьбу за революционный выход из войны.

О реферате в Лозанне вспоминает Н. К. Крупская: «…в 1914 г., когда разразилась война, Владимир Ильич страшно волновался, готовясь к выступлению против войны на митинге в Лозанне, где должен был говорить Плеханов. «Неужели он не поймет?» – говорил Владимир Ильич».

В первой половине своего реферата Плеханов резко критиковал вождей немецкой социал-демократии. Он говорил, что они предали революционные традиции партии немецкого пролетариата, во главе которой стояли А. Бебель и В. Либкнехт. Плеханов указывал, что одной из причин этого предательства является ревизионизм в теории, которым были заражены многие германские социал-демократы, и страх потерять голоса избирателей, в настоящее время охваченных шовинистическим угаром. Плеханов говорил, что с тех пор, как 4 августа в рейхстаге германская социал-демократическая фракция голосовала за кредиты, она «сама служит опорой, – едва ли не самой надежной опорой, – империалистической политике немецкого юнкерства и немецкой буржуазии. О позор! Позор! Позор!».

Эти слова Плеханова были поддержаны всеми присутствующими. Первая часть его доклада понравилась и Ленину.

Но вот Плеханов перешел к характеристике поведения французских и бельгийских социалистов. Он утверждал, что Бельгия и Франция – атакованные страны, и, оправдывая политику правящих классов Франции, которыми она была ввергнута в империалистическую войну, заявлял, что не только со стороны бельгийцев, но и со стороны Франции это справедливая война. Плеханов говорил, что, по его мнению, международная социал-демократия должна сочувствовать их «самозащите», исходя из «простых законов нравственности и права». Он оправдывал неправильную позицию французских социалистов, проголосовавших за военные кредиты, хотя и указал, что они должны были бы воспользоваться трибуной парламента для критики французской дипломатии.

Плеханов кончил доклад призывом к социалистам всех стран продолжать традиции Интернационала, основанного Марксом, и единодушно восстать против порабощения Бельгии, бороться против шовинизма немецких социал-демократов.

После доклада Плеханова выступил В. И. Ленин.

Владимир Ильич с похвалой отозвался о критике Плехановым поведения немецких социал-демократов, но осудил оправдание шовинистической позиции лидеров французских социалистов. Ленин говорил, что война подготовлена всеми условиями развития капиталистического общества в его империалистической фазе, что социал-демократы должны бороться с шовинистическим угаром прежде всего в своей стране. «Наша задача, – говорил Ленин, – заключается не в том, чтобы плыть вместе с течением, а в том, чтобы превратить национальную, ложно-национальную войну в решительное столкновение пролетариата с правящими классами» [92]92
  Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 26, с. 25.


[Закрыть].

С мнением Ленина были согласны большевики и некоторые другие интернационалисты, но Плеханов остался к нему глух.

После реферата Плеханов уехал в Сан-Ремо. Там он получил много писем из разных стран с просьбой высказать свою точку зрения на войну. Плеханов переработал и дополнил свой реферат и издал его в виде ответа на письмо болгарского социалиста Захария Петрова. Брошюра эта под названием «О войне» была напечатана в Париже. Теперь точка зрения Плеханова на войну вполне сформировалась. Она была от начала до конца неправильной, ибо Плеханов, отступив от былых своих интернационалистских позиций, с присущей ему яростью стал защищать и отстаивать лжепатриотические, агрессивные действия правительств Франции и Англии, царской России, призывать рабочий класс поддержать их военные усилия.

Плеханов глубоко заблуждался, когда писал в то время: «Поражение России замедлит ее экономическое развитие, будет вредно для дела русской народной свободы и полезно для нашего старого порядка, т. е. того самого царизма, к низвержению которого мы стремимся». Он не сумел увидеть революционной перспективы превращения империалистической войны в войну гражданскую, возможности революционного пути спасения России от грозящей ей катастрофы.

Плеханов советует российским социал-демократам: «Наша революционная обязанность заключается в том, чтобы всеми доступными нам способами выяснять нашей трудящейся массе вообще и нашему пролетариату в частности, что царизм, так много вредящий России во всех других отношениях, страшно ослабляет ее способность дать надлежащий отпор политике германских империалистов». И вместе с тем Плеханов вопреки исторической правде тешил себя несостоятельными, шовинистическими иллюзиями о том, будто в случае победы царской России над Германией в России приблизится революция, потому что «не так-то легко будет царскому правительству справиться с общественными силами, выдвинутыми войною на нашу историческую сцену».

Социал-шовинистические идеи Плеханова, выраженные им в брошюре «О войне», принесли большой вред международному рабочему движению, они неверно ориентировали социал-демократов, способствовали нарастанию шовинистического угара, распространяемому агрессивными помещичьими и буржуазными кругами, мешали сплочению интернационалистских сил для борьбы против империалистической бойни.

Ленин неоднократно критиковал Плеханова, оценивая его позицию в период первой мировой войны как предательство интересов социализма. Он считал, что Плеханов является представителем «русского (и англо-французского) социал-шовинизма, социализма на словах, империализма на деле» [93]93
  Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 31, с. 94.


[Закрыть]. Пути Ленина и Плеханова с тех пор окончательно разошлись. И с каждым выступлением Плеханова по вопросу о войне он все больше и больше усугублял свои вредные социал-шовинистические взгляды и действия. Почему это произошло?

Интересно привести размышления по этому поводу Н. А. Семашко: «Только меньшевистская порча, только недостаточное знакомство с русской действительностью, только влияние европейской социал-демократии (особенно личная дружба и связь с французскими социалистами во главе с Гедом) могли привести к тому, что Плеханов, раньше на всех международных конгрессах державший прекрасные теоретические речи в духе интернационализма, во время войны практически скатился до самого доподлинного социал-патриота… А во время империалистической бойни, которая, как теперь уже известно всем поголовно, велась ради прибылей капиталистов и славы самодержавия, он провозгласил «войну до победного конца»; он создал организацию «Единство» для объединения всех социал-патриотических сил в стране».

А вот высказывание другого видного деятеля партии большевиков, П. Н. Лепешинского. «Плеханов, – писал он, – действительно никогда не мог за всю жизнь отделаться от этой своей ипостаси – тамбовского дворянина, – не в смысле, конечно, поборника дворянских идеалов…

Мне кажется, что он (Плеханов. – Авт.) бесконечно тосковал не только по благам русской национальной культуры, но и по дремучим лесам России, по ее рекам, вдоль берегов которых «бурлаки совершают путину», по ее желтеющим нивам, по ее придорожным ивам, по ее плакучим березам, по ее убогим курным хатам, по ее рабочим кварталам больших городов, – одним словом, по всем аксессуарам картины русского ландшафта и русской жизни. Почему же его так тянуло к России? Да просто потому, что чисто зоологически любил ее, эту Россию, и болел этой любовью к ней.

Мне рассказывал один товарищ-болгарин, что, когда Плеханова навещали болгарские социал-демократы, он любил говорить им о своей России, о ее природе и о том, какая она «и убогая и обильная…».

Не бросает ли это обстоятельство некоторый свет и на последний, самый жалкий период его жизни, когда он опустился даже до амплуа ура-патриота!.. Не сказался ли в нем в момент объявления войны, угрожавшей сокрушить национальную Россию, с большей, чем когда-либо, силою «тамбовский дворянин», победивший в нем его другую великую ипостась – апостола интернациональной борьбы угнетенного пролетариата всего мира против своего угнетателя – мирового капитала?…Мне думается, что да».

Данная здесь П. Лепешинским оценка причин социал-шовинизма Плеханова представляется спорной и в какой-то мере, пусть невольно, смягчающей осуждение шовинистической позиции Плеханова в годы войны.

Но как бы ни объяснять позицию Плеханова в годы войны, она была и остается ничем не оправдываемым отступлением от принципов пролетарского интернационализма, которое принесло вред развитию революционного движения во всем мире. Большевики решительно боролись против социал-шовинизма Плеханова. В брошюре «Социализм и война», выпущенной через год после начала войны, Ленин писал: «Великая европейская война 1914–1915 гг. дала всем европейским, а также русским с.-д. возможность проверить их тактику на кризисе всемирного размера. Реакционный, грабительский, рабовладельческий характер войны со стороны царизма еще несравненно нагляднее, чем со стороны других правительств. Тем не менее основная группа ликвидаторов (единственная, кроме нашей, имеющая серьезное влияние л России, благодаря ее либеральным связям) повернула к социал-шовинизму! Обладая довольно долгое время монополией легальности, эта группа «Нашей Зари» повела проповедь в массах в смысле «непротиводействия войне», пожелания победы тройственного (теперь четверного) согласия, обвинения в «сверхсмертных грехах» германского империализма и т. п. Плеханов, с 1903 года дававший многократно образцы своей крайней политической бесхарактерности и перехода к оппортунистам, занял еще резче ту же позицию, расхваливаемый всей буржуазной печатью России. Плеханов опустился до того, что объявлял войну справедливой со стороны царизма и в правительственных газетах Италии помещал интервью, втягивая ее в войну!!» [94]94
  Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 26, с. 347.


[Закрыть]

Плеханов согласился стать одним из редакторов журнала «Призыв», в котором участвовали не только меньшевики, но и эсеры. Журнал этот занимал ярую шовинистическую позицию. Ближайшими сподвижниками Плеханова в этом журнале были Н. И. Иорданский и А. И. Любимов. Около него крутились людишки самого низкого сорта, которые пытались прикрыть его именем самые неблаговидные и подлые дела. Например, авантюрист Г. Алексинский, одно время находившийся в рядах большевиков, а затем ставший ренегатом, обманным путем поместил статью Плеханова в петербургской газете «Русская воля», которая выходила на средства царского правительства. Протесты Плеханова и его жены ничего не могли изменить.

Оказывал всяческие «услуги» Плеханову и А. В. Амфитеатров, буржуазный писатель-фельетонист, основатель газеты «Русская воля», которая вела погромную кампанию против Ленина и большевиков.

Под влиянием Плеханова группа русских эмигрантов вступила добровольцами во французскую армию. Сохранилось много писем к нему от русских волонтеров, где они писали о тяжелых условиях жизни в казармах, о плохом отношении к ним офицеров. В 1915 году, ложно обвинив некоторых русских волонтеров, французские военные власти приговорили их к расстрелу и каторге. Плеханов писал французским социалистам, требуя отменить эти несправедливые приговоры. Но эти протесты не были приняты во внимание.

Многие волонтеры погибли на фронте. Среди них был рабочий-революционер из Тулы Михаил Федоров, к которому Плеханов был особенно привязан. Плеханов тяжело переживал гибель русских парней, посланных на фронт с его благословения. Но по-прежнему продолжал считать, что это надо во имя исполнения «патриотического долга».

В ходе первой мировой войны позиции бывших членов группы «Освобождение труда», отошедших в годы ликвидаторства от Плеханова, опять сблизились. Засулич в декабре 1914 года писала из Петербурга Льву Дейчу, который был в это время в США: «Жорж по отношению к войне занял позицию совершенно простую и по-моему верную».

Л. Дейч начал снова переписываться с Плехановым, причем отвечала ему от имени мужа Розалия Марковна.

Плехановская проповедь «войны до победного конца» вызвала протесты со стороны рабочих, солдат, передовой интеллигенции России. Ряды сторонников Плеханова все больше и больше редели.