Текст книги "Тропою Белого Круга. Подкидыш Древних (СИ)"

Автор книги: Михаил Илларионов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава 2

1776 год от Великого Раскола.

Взмах! Тренировочный деревянный меч с треском встретился с точно таким же в руках Наставника Рикаро. Рывком качнуться в сторону! Второй меч Наставника с тихим вибрирующим гулом пронёсся совсем рядом, почти коснувшись плеча. Если заденет, будет больно, очень больно. Резко присев, пытаюсь уколоть снизу. Кр-рак! Как и всегда, наставник легко парировал удар. Прошёл год с тех пор, как отец, посовещавшись с Рикаро, дал добро бить меня в полную силу. Только с наступлением осени, пару седмиц назад, мне впервые удалось завершить тренировку без единого перелома. Наставник Рикаро, настоящий Мастер Меча, в тот день старательно изображал крайнее недовольство своим учеником. Страшно представить какую прорву золота тратит отец на оплату его уроков, да ещё на услуги магов-целителей. Кланк-к! Да, задумался… в последний момент успеваю поймать на скрещённые мечи неожиданный удар. Выпадаю из ритма схватки. Если я не хочу вместо праздничного ужина по случаю моего шестнадцатилетия снова угодить в лечебницу к старику Халиму, нужно срочно выходить из боя. Уклонение. Отбить удар сбоку. Плохо, онемевшая рука сама выпустила деревянный меч. Кувырок назад. Всё! Пытаюсь отдышаться. Сквозь пульсирующий гул в ушах слышу звонкий хлопок в ладоши:

– Конец поединка! – это Наставник. Стоит, ухмыляется. Сейчас опять будет язвить. Кстати, когда он успел вернуть тренировочные мечи на стойку? – Эл Тим Гернар, перечислите допущенные ошибки.

Предстоящий долгий и неприятный разбор оказался бесцеремонно прерван. Шумно распахнулись двери тренировочного зала, и из раскрывшегося дверного проёма раздался зычный голос дворецкого:

– Барон Тессем Гернар желает немедленно видеть юного баронета в своём кабинете!

Не люблю, когда они к моему титулу добавляют вот это вот "юный". Ладно, нужно поторопиться, отец не любит долго ждать.

– Благодарю за тренировку, Наставник. – изображаю лёгкий полупоклон. Это необязательно между дворянами, но между воинами благородного происхождения приветствуется этикетом, – Прошу меня извинить, слово отца для меня всегда на первом месте.

Рикаро понимающе кивнул, но, уже направляясь к выходу из зала, желчно процедил через плечо:

– Что ж, продолжим завтра. Надеюсь вы будете внимательнее, юный баронет. Барон Гернар желает, чтобы вы научились побеждать, а не позорно побежать…

Ополоснувшись в купальне и высушив амулетом свою короткую шевелюру, я быстро оделся в привычный для официальных домашних встреч костюм-тройку и, не теряя больше времени, направился в противоположный конец нашей родовой усадьбы. Правда, род Гернар совсем молодой и начался с отца, которому за неизвестные мне заслуги сам Великий Энгир Акалькаты Лемир II Катский Бранигест пожаловал титул барона и вексель Банка Маашумунда на внушительную сумму в золоте. Но это уже давняя история. А сейчас я подхожу к кабинету, скрывающемуся за большими резными дверьми в конце длинного коридора. Когда я вошёл, отец сидел за своим, немалых размеров, рабочим столом. По обыкновению, одет он в один из своих привычных тёмно-коричневых галстучных костюмов с шёлковой сорочкой. Несмотря на приближающиеся вечерние торжества, барон предпочитает не изменять своим привычкам. На его широком и заметно округлом, с выдающимися скулами, лице сейчас сложно уловить какие-то эмоции. Опытный игрок в манхель, отец настолько привык не показывать свои чувства, что заслужил среди шергетского света негласное прозвище Мёртвая Рыба. Или чаще просто – Рыба.

– Сын! – начал барон Гернар суровым, басовитым, чуть сиплым голосом. Взглянул и зачем-то поправил лист бумаги с какими-то записями, лежащий перед ним на столе. – С завтрашнего дня ты будешь официально признан совершеннолетним, баронет Тим Гернар, и получишь все права взрослого мужчины рода Гернар. Все бумаги уже готовы и находятся в канцелярии уполномоченного энгирского верителя. Ты знаешь, что это означает для тебя? – барон вопросительно выгнул бровь дугой и внимательно присмотрелся к моему лицу, словно ища признаки этого знания. Не дождавшись ответа, барон Гернар сухо продолжил:

– Более я не смогу своим именем и волей покрывать разные твои шалости, которые теперь могут привести к дуэли. И хорошо, если только до первой крови. Среди значимых людей Шергета хватает прожжённых бретёров, – отец сурово нахмурился, продолжая пристально глядеть на меня.

– Да, отец. Я понимаю ответственность перед родом, – отвечаю ровным церемонным голосом – мой учитель этикета сейчас бы, наверное, поаплодировал. Семейный разговор между близкими родственниками с глазу на глаз вроде должен проходить без всех этих условностей, но, как говорил когда-то давно кашиирский мудрец Даман Лоо-Шуратх, блестящее мастерство требует каждодневной полировки. И отец неукоснительно следует этой древней мудрости, а значит, и мне приходится ежедневно в своём доме говорить не так, как хочется, а так, как положено в высоком обществе.

– Хм-м. Хорошо… Тогда я должен сделать… сказать… к демонам! Тим, ты уже совсем взрослый! Я решил, что ты достоин личного боевого оружия. – барон взволнованно тронул рисунок колокольчика, инкрустированный серебром, на правой стороне столешницы. В воздухе разнёсся тихий мелодичный перезвон и, спустя короткое время, двери кабинета раскрылись – на пороге показался всё тот же дворецкий с внушительных размеров кофром в руках. У меня сердце на мгновение притормозило свой размеренный ход. Моё! Моё первое! Оружие! Ещё мгновение назад по воле Наставника у меня был только детский тренировочный кинжал, да пара деревянных мечей.

Дворецкий установил кофр на небольшой столик у стены и, дождавшись утвердительного кивка барона, одним церемониальным движением поднял крышку. Я невольно замер, разглядывая содержимое. Простые на вид ножны из чёрного лакированного даршельдского кряженя, ремень из шкуры кильзота – дворянам, живущим рядом с Пустошами иное невместно. На ремне есть крепление и для второго меча. И самое главное – меч-красавец, уложенный в отдельное углубление на бархатной основе. Отличный даршельдский короткий палаш! Я, как во сне, подошёл и осторожно вынул клинок из кофра. Да!.. В подборе оружия для меня у Наставника наверняка было право решающего голоса. Меч идеально подобран по моей руке, великолепный баланс. После деревянного меча настоящий боевой просто порхает, сливаясь в призрачную тень. Неохотно вернув оружие на место, я обернулся к отцу.

– Я ещё не закончил, – увидев пляшущие в моих глазах бесовские огоньки радости, барон решил остудить мой пыл и уже строгим тоном продолжил:

– Завтра мы выходим в Пустоши. Я должен сам убедиться, что ты уже Гернар, а не просто сын барона Гернара, – глядя, как я с трудом пытаюсь скрыть охватившую меня радость, он только покачал головой. Уже несколько лет я пытаюсь уговорить отца взять меня с собой в очередную вылазку в Пустоши. Соседский сын Фахлар с гордостью показывал тушку уриша, принесённую оттуда. Хоть и выглядела тушка слишком засохшей, чтобы подтвердить рассказ о героическом бое парня с мерзкой тварью Пустошей, но он там побывал.

Конечно, отец не раз говорил, что я уже бывал в Диких Пустошах, рассказывал, что мы вместе отбивались от какой-то банды грабителей и победили. Даже утверждал, что уродливый шрам на правой руке остался после того памятного боя, когда, с его слов, я прикрыл его от удара опасного врага. Но я ничего такого не помню. Наверняка просто где-то сильно поранился по малолетству. Стараясь удержать в себе переполняющий через край восторг, пытаюсь изобразить сухой официальный тон:

– Отец. Барон Тессем Гернар. Я, баронет Тим Гернар безмерно рад что могу принести благо своему роду. – как же иногда тошно, что нужно постоянно следовать этому дурацкому этикету! Хотелось подскочить и обнять отца от радости, хотелось кричать что-то дурашливое, но нужно стоять ровно и сохранять скучающее выражение лица.

– Теперь, сын, второй подарок, – барон наконец коснулся листа бумаги, лежащего перед ним и, провернув на столешнице, резко, с шелестом, придвинул ко мне.

– Читай! – сейчас на его лице буквально светилось торжество.

Я вчитался в текст и с удивлением узнал, что принят на вступительное Испытание в Катскую Начальную Школу Магии.

– Но я же не маг! – моему удивлению нет предела.

– Помнишь, мы ездили к Магистру Хонеку прошлой весной? Помнишь, как он снимал показатели твоего тонкого тела университетским амулетом? Так вот, ты маг! Первый в роду Гернаров! По словам Магистра, ещё что-то нужно дополнительно проверить на вступительном Испытании, но определённо у тебя есть способности к магии. – тут голос отца предательски дрогнул, барон как-то невесело ухмыльнулся, задумавшись о чём-то своём. И тут же хлопнул ладонью по столу, словно разгоняя дурные мысли.

– Сначала в Пустоши! – барон посерьёзнел и придвинул к себе одну из многочисленных кожаных папок на столе, всем своим видом показывая, что аудиенция окончена.

***

Экипаж, плавно покачиваясь, наконец-то въехал в плотную застройку городских кварталов. Рисса ещё устало пыталась смотреть по сторонам, однако дальняя дорога вымотала её до предела. Хотелось уже добраться до человеческого уюта и хорошенько отдохнуть. Пятый день в походных условиях измучил девушку побольше, чем изнуряющие тренировки предельной концентрации. Рисса едет в гости к сестре Камае, лучшей выпускнице Школы Магии за прошедшие тридцать лет. Тень славы родной сестры неумолимо преследовала Риссу с самого первого дня обучения в Школе. Тогда, больше года назад, угрюмый Губеран высадил будущую магессу у ажурных кованых ворот, чуть светящихся от напитавшей их магии. Было заметно даже обычным зрением. Когда мамы не стало – те полгода до отправления в Школу – Губеран заменил ей родителей. Рисса и теперь часто вспоминает его с теплотой в душе. За этими мыслями она чуть не пропустила момент, когда экипаж подкатил к неброскому, но аккуратному особнячку в Искательской Слободке. Неплохой район на севере Шергета. Нет той вызывающей роскоши Старого Города, но и неприятных видов как в нищих районах тоже нет.

– Улица Героев-арбалетчиков, дом двадцать восемь, леди. – Кучер, ловко спрыгнув на брусчатку, услужливо протянул руку, – Желаете донести багаж самостоятельно?

Рисса неохотно кинула серебряный риал в протянутую жадную руку:

– Предпочту доверить это мастеру своего дела, – съязвив, девушка аккуратно переступила через порог экипажа и направилась в сторону входной двери. Недовольно покосившись на наблюдательный амулет, коими Городской Совет усеял в последнее время город, кучер сунул серебрушку в карман.

Когда Рисса коснулась бронзового кольца, по дому разнёсся разноголосый перезвон, слышимый даже с улицы. Долго ждать не пришлось. Уже спустя пару ударов сердца дверь распахнулась и возникший на пороге слуга вопросительно уставился на посетительницу.

– Леди Рисса Такмаль желает видеть свою сестру леди Камаю Такмаль, – девушка уже давно избавилась от присущей ей раньше стеснительности и сейчас властным голосом распоряжалась подневольным её родственнице человеком, – живо принимай багаж и позови кого-нибудь, чтобы проводил меня к сестре.

– Как будет угодно госпоже Риссе Такмаль. Прежде чем с радостью всё исполнить, могу я увидеть что-либо в подтверждение ваших слов? – слуга, натянув на своё лицо наигранную улыбку, в ожидании замер.

– Разумеется, – Рисса небрежно протянула лакею конверт с пригласительным письмом. Слуга придирчиво изучил содержимое и неохотно посторонился:

– Входите, Леди Рисса, – оглянувшись в сторону уже удаляющейся в глубине дома девушки, лакей сверкнул глазами в сторону извозчика и резко бросил – ставь всё сюда и убирайся! – и, не будь на полу безумно дорогого кашиирского ковра, он наверняка сплюнул бы на пол.

Привычный путь к бывшей комнате их покойной матушки Рисса раньше преодолела бы и с закрытыми глазами. Сейчас, после года изнурительных занятий в магической школе, она несколько растерялась, и только видимые в магическом зрении следы тонкого тела родной сестры не давали сбиться с пути. Знакомая с детства дверь с изображением распускающегося цветка хасслии распахнулась, не издав ни звука. Старшая сестра сидела в единственном кресле и смотрела на Риссу, не скрывая изумления. Год назад экипаж уносил в Школу навстречу магическим тайнам нескладную угловатую девочку. Теперь порог переступила расцветающая девушка в красивом форменном костюме, какие носят все ученики Школы. Камая даже сначала немножко растерялась, хотя, как опытный маг она привыкла очень быстро реагировать на неожиданности.

– Камая! – Рисса взвизгнув, наплевав на приличия, с порога бросилась к сестре. Их матушка уже давно, до самой кончины, пребывала в одном из лучших миров. Не узнавала родных и только телесной оболочкой продолжала цепляться за жизнь. Поэтому никого ближе Камаи для Риссы давно не существовало. Сестра часто, как только позволяла учёба, старалась навещать Риссу. Когда же закончила обучение в Школе, а затем и в Высшей Школе Магии Хорезли, окончательно перебралась обратно в Шергет. Она стала для тогда ещё ребёнка живым примером как нужно добиваться своего. Некогда младшая служанка на пожизненном договоре, из беспросветной нищеты она смогла стать сильной уважаемой магессой, по статусу сравнимой с дворянами.

– Рисса! – сестра вскочила из узкого вращающегося кресла, в котором до неожиданного вторжения в комнату сидела, разглядывая какой-то амулет через древний артефакт-увеличитель. – Я так рада, что Мастер Клазек тебя отпустил! Меня он никогда так легко не отпускал. Давай, присядь с дороги, расскажи, как у тебя дела? Как в Школе? Как доехала?

Камая спохватилась, хлопнув себя по коленке:

– Да что ж это я! Завалила тебя вопросами, – магесса потянула тонкий шёлковый шнур и тут же в комнату заглянула немолодая женщина.

– Рисса, это Микрала, моя экономка, – Камая кивнула в сторону вошедшей и уже обращаясь к ней, – Микрала, проследи чтобы моя сестра, леди Рисса, как можно скорее обустроилась в нашем доме и привела себя в порядок с дороги.

– Да, леди Камая, сейчас исполню. О горячей воде я распорядилась сразу, как увидела подъехавший экипаж, – экономка почтительно поклонилась и, выпрямившись, угодливо пригласила гостью следовать за собой:

– Пройдёмте за мной леди Рисса. Дорожные сумки уже в ваших комнатах.

Девушка, прожившая в этом доме много лет, конечно, знала его очень хорошо. Ещё только переехав сюда, когда старшая сестра неожиданно уехала учиться в Школу Магии в далёкий город, а их несчастную семью принял под свою опеку обычно угрюмый, но неизменно галантный Губеран, Рисса сразу облазила новый дом сверху донизу, изучив здесь каждый закуток. Когда Микрала подошла к двери и с приглушённым щелчком провернула ключ в замочной скважине, Рисса поняла, что в этот приезд она будет жить в комнатах, где встретила свои последние дни их покойная матушка. На невысказанный вопрос тут же ответила проницательная Микрала:

– Сожалею, леди Рисса, бывшая ваша комната сейчас непригодна для проживания. Спустя полгода после вашего отъезда на обучение, когда леди Камая получила в дар этот особняк, она решила освежить внутреннее убранство. Это крыло дома уже полностью обновлено, а в противоположном – работы ещё не закончены. Позвольте показать вам купальню, – экономка энергично направилась в сторону одной из дверей и, когда распахнула её, наружу вырвались душные клубы пара, – проходите, леди Рисса, сейчас я пришлю служанку, которая поможет вам с омовением. Через два часа леди Камая ожидает вас на приветственном ужине в Обеденном Зале.

***

Олли Итилиен привычно прошёл в свой кабинет. За долгие годы, что он застрял на этой опостылевшей должности, городской советник успел возненавидеть и город, и казавшийся раньше уютным кабинет, и, вероятно, весь окружающий мир. Дёрнули же его демоны Некотана проявить служебное рвение и доложить наверх об обнаруженном демонопоклоннике немалого ранга! Вместо заслуженного повышения Олли получил однозначное распоряжение продолжать наблюдать, выявлять сторонников и ждать дальнейших распоряжений. Да сколько ещё можно ждать этих распоряжений! Усевшись в рабочее кресло, Итилиен с досады громыхнул кулаком по столу. Если бы не тот злосчастный доклад, Олли уже наверняка был первым помощником посла Маашумунда в столице Хорезли, а не гнил заживо в дикой глуши уже второе десятилетие. Так! Нужно срочно приходить в себя. Итилиен привычно выполнил малый комплекс ментальных упражнений на концентрацию. Придя в себя, уже осмысленным взглядом оценил высоту стопки сегодняшней корреспонденции. Пара десятков писем и почтовая коробка. Вроде всего ничего, но времени отнимет не менее чем до обеда. Олли тяжело вздохнул и потянул на себя верхний пухлый конверт.

Поняв, что это очередное бессмысленное приглашение в салон леди Наваи на дегустацию игристых орметских вин в честь обновления набора даршельдских женских сапог с нанесённым магией тиснением, Итилиен успел опустить конверт в корзину для мусора, когда без стука распахнулась дверь кабинета. На пороге оказался Хамарис. Этот худой молодой человек с неприятной слащавостью в общении тоже работает на Каменный Орден. Отвечает за сбор слухов и новостей в городе среди простого люда. Обычно это невысокая должность, о существовании которой Олли вспоминал редко. Только если дочитывал очередной общий ежеседмичный доклад до конца и успевал увидеть имя и должность одного из исполнителей. Чтобы вот так врываться в кабинет – для этого должно было случиться нечто чрезвычайное.

– Господин советник! – Хамарис запыхавшись не сразу смог продолжить, жадно глотая воздух. Сразу видно, что он бежал, – У нас критическая ситуация! В городе отмечен резкий всплеск слухов о жанаитах!

Олли устало потёр глаза и в недоумении уставился на не в меру резвого подчинённого.

– И только из-за этого ты позволил себе вот так ворваться в мой кабинет? – голос советника предательски задрожал от возмущения, – Т-ты! Как тебя там, что себе вообще позволяешь? Ты забыл, что должен делать в таких случаях?! Пишешь доклад на моё имя и ждёшь дальнейших распоряжений! Всё!!!

Олли всё же сорвался на крик. Неподобающе, но в последнее время стало непросто себя контролировать. Как-то много всего навалилось.

– Но… но… это не как все… – Хамарис не успел закончить, рёв хозяина кабинета буквально вышвырнул его прочь:

– Вон!!! – Итилиен отдался эмоциям, – Прочь отсюда!!! И чтоб я больше тебя не видел!

Вид раскрасневшегося от страха и унижения подчинённого, испуганно захлопнувшего за собой дверь, принёс советнику некоторое облегчение. Нужно всё же пригласить его на вечерний доклад. Знать, что происходит, однозначно лучше, чем не знать. Промокнув платком взмокший лоб, Олли вызвал дежурного слугу и строго приказал никого не впускать в кабинет до конца дня. Позаботившись, чтобы его не отвлекали, советник наконец с внутренним трепетом вынул из почтовой коробки маленькую шкатулку. Долгая переписка с кашиирским магом и щедрые подарки в векселях родного Банка Маашумунда наконец принесли плоды. Сейчас Итилиен держит в руке амулет, который, по непроверенным слухам, может расширить границы тонкого тела и исправить в нём врождённое уродство, что по какой-то злой воле судьбы досталось Олли с рождения. Советник вложил в приобретение этого кусочка горного хрусталя с очень непростой магической начинкой слишком много денег и оказал слишком много всяческих скользких услуг. Временами на грани измены Родине. И теперь Итилиена пугала сама мысль, что амулет может не сработать и всё было сделано зря. Это станет, пожалуй, самым большим крушением всех надежд с момента, когда он узнал о своей магической неполноценности. Выполняя в точности письменные инструкции, он полосой плотной ткани притянул амулет к затылку и устало опустившись на колени в центре кабинета, начал выполнять большой комплекс упражнений на предельную концентрацию, погружаясь в состояние глубокого транса. Маг не забыл при этом перенаправлять ману крошечными дозированными порциями по тыльным энергетическим линиям своего тонкого тела. Всё строго по описанию из приложенной к амулету книжицы.

Когда Олли, глубоко выдохнув, завершил упражнения, наступил вечер. Тени заметно удлинились, а Спашт окрасился в бордовые тона, погружаясь за горизонт. В таком освещении рабочий кабинет приобрёл налёт некой загадочности. Уже вставая, Итилиен уловил нужный настрой и снова, закрыв глаза, попытался достичь требуемого состояния, чтобы достучаться до амулета. В этот раз он почувствовал еле заметное изменение в своих ощущениях. Словно картинка окружающего мира сместилась на мгновение в сторону и тут же скачком вернулась обратно. Больно кольнуло, словно игла вонзилась в затылок. И тут же прошло, оставив в голове неприятное тянущее ощущение, которое, впрочем, тоже быстро рассеялось. С удивлением Олли начал осознавать, что видит происходящее вокруг сквозь закрытые веки. Только как-то необычно – окружающие предметы видятся размытыми и будто светящимися изнутри. Это новое ощущение настолько выбило его из колеи, что, растеряв концентрацию, Итилиен вскочил на ноги и бросился в сторону своего рабочего стола. Отшвырнув стоящий на пути стул, выхватил из верхнего ящика дорогой служебный амулет, определяющий параметры тонкого тела и судорожно, трясущейся от волнения рукой прижал его к своему лбу. Мучительно долго потекли мгновения в тревожном ожидании момента, когда слегка дёрнется маленький треугольный камень. Ощутив лёгкий толчок в руку, Олли нетерпеливо поднёс к глазам лежащий в раскрытой ладони амулет и с затаённым страхом уставился в его центр.

Невероятно! Не может быть! Он смотрит снова и снова, не веря своим глазам. Там, где раньше рядом с синей искрой тускло мерцал голубой огонёк, сейчас уверенно полыхает яркая голубая точка, а рядом еле заметно мигает крохотная зелёная искорка. Зелёный круг! Он наконец-то прорвался в недостижимый Зелёный круг! Водопад чувств обрушился на мага, от волнения закружилась голова и зашумело в ушах. Бушующая в душе радость на миг затмила разум. Внезапно захотелось поделиться своим счастьем хоть с кем-то. Советник, грузно поднявшись с пола и доковыляв до своего стола, с размаху впечатал ладонь в амулет, вызывая к себе дежурного слугу.

– Что желает Господин? – вошедший юноша в форменной ливрее церемонно поклонился и, выпрямившись, замер неподвижно в ожидании приказа. Хоть он и выглядит слегка неказисто, но явно вышколен на славу. Итилиен привык ревностно следить за тем, чтобы прислуга хотя бы манерами соответствовала принятым у него на родине нормам.

– Мальчик, как тебя зовут? – поморщившись, Олли, стараясь не терять достоинства, устало направился к своему креслу. Эйфория от обретения новой силы начала проходить, и в душу советника вернулась привычная желчность. Итилиен вновь попытался удержать в себе внутреннее состояния восторга, так быстро покидающее зачерствевшую душу немолодого уже интригана.

– Младший слуга Закир, господин, – слуга снова чуть поклонился, прижав сжатый кулак к груди, а выпрямившись принялся преданно пожирать своего господина глазами.

– Значит младший слуга… Закир… Возьми два орметских бокала вон с той полки и плесни троквейского огненного, тысяча семьсот шестьдесят четвёртого, – задумавшись о своём, Итилиен, пожевав губами, добавил, – это особенный год. Да… именно шестьдесят четвёртого, – очнувшись от своих мыслей и увидев, что слуга замешкался, Итилиен вдруг проорал:

– Быстро! – юноша вздрогнул от неожиданности, но, взяв себя в руки, поспешил исполнить приказ.

– Будет немедленно сделано, господин, – слуга сноровисто достал бокалы с полки и, тронув амулет на манжете рубахи, что-то в него прошептал. Не прошло и минуты, как дверь приоткрылась, и другой слуга осторожно протянул запылённую бутылку.

– И не смей пролить ни капли! – выкрикнул маг в спину чуть склонившемуся над бокалами Закиру.

Когда молодой слуга наконец замер перед советником, держа в руке небольшой серебряный поднос с двумя бокалами с драгоценным напитком, мысли Итилиена стали приходить в порядок. Он уже начал жалеть о допущенной минутной слабости, однако природное упрямство породистого мундийского аристократа не позволило ему отказаться от задуманного.

– А ты расторопный малый! Как давно в поместье? Бери второй, не бойся, – хриплым, подсевшим голосом пробормотал Олли и привычным движением подхватил бокал прежде, чем уселся в одно из гостевых кресел. Слуга, не растерявшись, взял второй бокал и почтительно встал напротив, разместив поднос на приземистом столике для напитков.

– Вторую неделю, господин. С тех пор, как пошли нехорошие слухи с кашиирской границы, в моём родном Хафисе стало неспокойно. Люди побежали кто куда. Мне вот повезло наняться к такому милостивому господину как вы, – слуга продолжил тянуться и всем своим видом показывать преданность и, возможно, толику раболепия.

Напряжённость с Кашииром, непростые события в Месарии, несущие угрозу Акалькате, бесчинствующие сеоты-кочевники. Все эти известия за прошедшие несколько недель пролились словно бальзам на душу стареющего мага. Давно он ждал, когда прорастут всходы той непростой работы, что десятилетиями ведёт Каменный Орден с величайшего момента обрушения ненавистной Империи Акальката.

– Тогда, – советник никогда не нарушил бы неписанный закон маашумундской знати не делить вина с чернью, но такой желанный и недоступный раньше переход в Зелёный круг слишком ошеломил его. Как если бы безногий калека вдруг снова обрёл способность ходить, или слепой прозрел. Так что теперь маг просто наплевал на все писаные и неписаные законы, – вкусим же этот благородного огненного напитка. Сегодня произошло великое чудо!

Итилиен слегка качнул своим бокалом в направлении замершего в ступоре слуги и, не дожидаясь реакции, выпил содержимое до дна, жадно двигая кадыком, после чего по старинной акалькатской традиции, не свойственной родному Маашумунду, с размаху хлопнул опустевший сосуд об пол. Звон разбитого хрусталя вывел юного слугу из оцепенения и тот сначала захлопал глазами от неожиданности всего происходящего, а затем также быстро осушил свой бокал. После чего осторожно пристроил его на краешек столика для напитков и тут же снова вытянулся, подтянув живот. Возможно он и хотел бы знать какое чудо произошло, но спросить не рискнул.

– Иди, младший слуга Закир, – Олли расслабленно откинулся в одном из кресел, уже не помня, как в нём очутился, – хотя, стой! Подойди.

Юноша, уже покидающий кабинет, напрягся и остановился на пороге.

Закир нерешительно шагнул обратно в комнату и тут же замер на пороге. Хозяин кабинета встал, прошёлся к своему столу и обратно. Когда он наконец принял решение и остановился посреди кабинета, юноша уже не знал куда деваться от страха.

– Счёту и письму обучен? – пристально глядя прямо в глаза слуги спросил Олли.

– Д-да, г… г-господин, – слуга начал заикаться, не зная, чего теперь ожидать от своего непредсказуемого хозяина, – читаю и пишу на кате и мунде, владею простым и долговым купеческим счётом.

Олли взял со стола один из конвертов и, вытащив письмо, протянул исписанный лист слуге:

– Читай! Вслух! Так быстро, как умеешь!

– Ч-частота на-нападений диких сеотов на северных границах, к-как и требуется, нарастает, отмечены случаи использования в набегах неупокоенной нежити. Это создаё… Ох…! – слуга дёрнулся и мелко задрожал, когда игла амулета вонзилась ему под подбородок.

– Достаточно, младший слуга Закир, ты мне подходишь, – Олли дождался, когда амулетная игла сверкнёт красным в магическом зрении и, удовлетворённо кивнув, выдернул амулет из тела начавшего задыхаться от судорог юноши, – Это Игла Преданности, вряд ли ты когда-либо слышал о подобном. Теперь даже мысль о том, чтобы навредить мне доставит тебе мучительные страдания.

– Впрочем, уже доставляет, – глядя на осевшего на пол слугу, скрюченного спазмами боли, Итилиен продолжал, – Это первый урок в твоей новой жизни. Поверь мальчик, я не сделаю тебе ничего плохого. Если не будешь желать мне зла, всё у тебя будет хорошо. Нужно просто привыкнуть, потерпи.

Когда через четверть часа Закир неуверенно встал с пола, продолжая временами вздрагивать от пронзающей боли, Итилиен уже удобно разместился за своим рабочим столом.

– Ну что, смирился с тем, что теперь я твой полновластный хозяин? – дождавшись неуверенного кивка, маг достал из стопки чистый лист бумаги и начал писать приказ.

– Я решил оказать тебе большую честь – назначить новым личным секретарём, – Олли и в самом деле размышлял о том, кого взять на эту должность. После давно ожидаемой, но в то же время неожиданной смерти старика Лидиса, советник уже вторую неделю чувствовал, как его захлёстывает поток навязчивой рутины.

– Это очень важная и ответственная должность. Без абсолютной преданности здесь никак. Подойди! Приложи большой палец сюда… а теперь сюда… Да, молодец. Хорошо.

Ошеломлённый юноша покорно исполнял распоряжения, боясь даже подумать, к чему это всё ведёт. После каждого касания бумаги большим пальцем, Олли сохраняющим амулетом закреплял следы тонкого тела. Теперь многие запретные помещения в доме будут доступны новоиспечённому личному секретарю. Достаточно будет коснуться тем же большим пальцем сигнальной пластины на двери. Но это не сейчас, а лишь после того, как Итилиен лично перенесёт сохранённые отпечатки в управляющий магической защитой амулет.

– Итак, маль… гхм… Закир. Теперь ты подчиняешься только мне. Передашь моё распоряжение, – Олли протянул слуге исписанный лист, – дворецкому. С этого момента твоё ежеседмичное жалование увеличено до двадцати пяти серебряных риалов.

Юноша судорожно сглотнул – ещё вчера он, как младший слуга, мог рассчитывать лишь на жалкие пятьдесят медяков.

***

Очередное собрание Городского Совета Шергета началось необычно. Редко можно было увидеть в этом пышном Зале Решений одновременно всех членов Совета. Выстроенные прямоугольником четыре массивных лакированных стола сейчас накрыты торжественно алыми скатертями. Отодвинутые от столов не менее массивные стулья с пухлыми бордовыми бархатными сиденьями и высокими стрельчатыми спинками из чёрной матовой древесины буобо, что за огромные деньги привозят купцы из далёкой заморской Кхасы, выстроились вдоль столов словно солдаты на построении. На столах расставлены хрустальные графины с освежающим сантиновым соком, рядом – пустые фужеры. Перед каждым членом Совета выложены стопки чистой бумаги и магические письменные принадлежности. Сами участники собрания стоят рядом со своими стульями, ожидая появления Главы города виконта Цихана Фицлора, ставшего полноправным владельцем Шергета после трагической гибели на пиру в энгирском дворце его отца, виконта Арнора Фицлора. Случилось это больше четырёх лет назад. Унаследовав титул виконта, Цихан Фицлор принял решение и дальше возглавлять Шергет, не перекладывая бремя власти на кого-то ещё. Цихан слишком хорошо знал, сколько золота может потеряться в руках грамотного управляющего на пути к предающемуся столичным увеселениям владельцу целого города.