Текст книги "Тяжкие последствия (СИ)"
Автор книги: Михаил Француз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)
Тяжкие последствия
Глава 1
***
Дом семьи Уиллоубрук с последнего моего визита практически не изменился. Всё те же традиционные индейские украшения (для меня, не разбирающегося в теме, всё, что из перьев, кости, дерева и раскрашено – украшения. И совершенно всё равно, какое у всего этого настоящее предназначение) во вполне обычном американском коттедже.
Обычная современная повседневная американская одежда, опрятная и чистая, смотрелась довольно органично на старом индейце-профессоре престижного Метропольского Университета.
– Рад твоему визиту, Кларк, – улыбнулся мне он. Мы сидели за столом на его кухне, перед каждым из нас стояло по кружке какого-то горячего травяного отвара.
– Я, к сожалению, такого сказать не могу, Джозеф, – ответил ему я, опустив глаза на кружку и обняв её обеими ладонями.
– Ты меня пугаешь, Кларк, – нахмурился старый индеец. – Что-то случилось? У тебя неприятности?
– «Неприятности» – это очень слабо сказано. Проблемы, Джозеф. Очень серьёзные проблемы. Только не у меня, а у вас с Кайлой.
– У нас? – ещё сильнее нахмурился старый индеец.
– Да, – сказал я и замолчал. Тяжёлый разговор. Не люблю тяжёлые разговоры. И не умею их вести. – В крайние месяцы, вы не замечали за Кайлой чего-то необычного? Какие-то изменения в поведении? Странности?
– Если так подумать, то замечал, – медленно кивнул головой старый индеец. – Она стала резче. Нетерпимее. Бросила учебу и буквально помешалась на исследовании этих пещер. Целыми днями там пропадает… Не то, чтобы раньше такого за ней никогда не водилось, но…
– Похоже, доисследовалась, – вздохнул я. – Крайний раз, когда я её видел, она имела все способности криптонца и пыталась зарезать моего спарринг-партнёра каким-то странным кинжалом.
– Способности криптонца? – продолжил хмуриться Джозеф.
– Скорость, превышающая скорость звука, сила, которой достаточно, чтобы жонглировать танками, – перечислил я.
– И у неё не получилось? Не получилось зарезать?
– Я думал, что Кайла вам рассказала, – нахмурился уже я.
– Что должна была рассказать мне Кайла?
– То, что она видела меня извергающим глазами огонь.
– Наман? Всё же ты? – вздохнул Джозеф.
– Моё имя Кларк, – чуть резче, чем хотел, ответил ему. – Не знаю, кто такой Наман. И, если честно, знать не хочу. Но я – криптонец. Последний представитель Дома Элов. Тех, которые владели Форпостом на Земле тысячи лет назад.
– И ты сейчас так открыто мне об этом говоришь? – вскинул в удивлении брови Джозеф.
– Это единственное, что вас сейчас волнует? – поднял взгляд на него я. – Ваша внучка умирает!
– Как это умирает? – совсем растерялся Уиллоубрук старший.
– Говорю же: у неё какой-то странный кинжал, который является аккумулятором той самой биологической энергии, какую используют в своих телах криптонцы. И этот кинжал пустил эту энергию по телу Кайлы, даровав ей "супер-способности". Пока этот кинжал у неё и имеет контакт с её телом, он продолжает накачивать её этой энергией.
– Это… плохо? – уточнил Джозеф, судя по лицу, уже что-то вспомнивший и сопоставивший.
– Тела землян, хоть и похожи по строению на тела криптонцев, но они не приспособлены для использования тех объёмов энергии, какие прокачивает через Кайлу кинжал. Эта энергия разрушает её тело и разум, Джозеф!
– Ты точно это знаешь? – спросил старый индеец.
– Я это вижу, Джозеф, – сбавил тон и грустно вздохнул я. – Криптонское зрение позволяет видеть клеточную структуру объектов. И организм Кайлы разрушается. Она этого не чувствует, так как энергии в кинжале ещё много. Но, стоит ей лишиться кинжала, как…
– Что будет, если она лишится кинжала, Кларк? – помрачнел Джозеф.
– Сейчас, по моим расчетам, её ждёт длительная кома. Но, если продолжит им пользоваться, то разрушения зайдут дальше. Вплоть до мгновенной смерти.
– Так себе выбор, – грустно усмехнулся старый индеец, опуская взгляд на свою кружку.
– Потому я и не рад своему сегодняшнему визиту, – в точности повторил его жест я.
Несколько минут мы сидели молча. Открылась входная дверь дома, впуская внутрь Кайлу.
Для меня неожиданностью это точно не стало: мониторить окружающее пространство давно стало привычкой. Я делал это так же естественно, как дышал.
– Апу, я дома! – громко сказала она входя. Затем её шаги приблизились к двери на кухню. Наконец, в дверном проёме показалась и она сама. – Апу? Кларк?
Джозеф не повернул головы. Не поднял на неё взгляда. Я тоже не стал поворачиваться.
– Садись! – строго и безапелляционно велел ей он. Кайла вздрогнула, вскинулась, хотела возразить, взъерепениться… но затем всё же послушалась деда, взяла стул и села к столу.
– Ты достала Кинжал Паллок? – точно так же строго спросил старый индеец.
– Да, – с вызовом в тоне ответила девушка.
– Расскажи ей, Кларк, – велел уже мне старый Профессор Метропольского Университета. Я рассказал.
Когда закончил, на кухне повисла гнетущая тишина.
– Ты уверен? – спросила Кайла, вскинув на меня взгляд.
– Посмотри сама, – пожал плечами я. – Просто всмотрись хотя бы в свою руку. Очень-очень внимательно.
Кайла послушно уставилась на свою ладонь. Замерла. Потом, в какой-то момент «ускорилась». Затем вышла из «ускорения» и побледнела. Оторвала взгляд от руки и вскинула его на меня.
– Кларк! – в глазах её плескался ужас. – Я же… я же для тебя… ради тебя…
– Дура, – припечатал Джозеф. – Делать-то теперь что?
– Ну… у меня есть частная клиника, где я могу обеспечить круглосуточный уход…
– За тем овощем, которым ты станешь, – жестко припечатал Джозеф, видимо, совершенно не собирающийся щадить чувства своей внучки. – А, если не бросишь этот дурацкий кинжал, то просто сдохнешь!
Я укоризненно посмотрел на старого индейца.
– Что? – ответил он мне на невысказанную просьбу быть полегче. – В чем я не прав? У любых решений и поступков есть последствия. А у глупых, импульсивных, необдуманных поступков – тяжкие последствия! И ладно бы эта дура просто в подоле принесла, загубив свою возможную карьеру, оставшись матерью-одиночкой – пережили бы как-нибудь, чай не она первая, не она последняя. Но это…
– В общем, клиника готова принять пациента, хоть сейчас. Я всё подготовил ещё утром.
– Кларк, – обратился ко мне Джозеф. – Ты можешь… забрать её прямо сейчас? С этой твоей… сверхзвуковой скоростью? Я же правильно понимаю, что чем быстрее она избавится от кинжала, тем больше у неё шансов?..
– Могу, – кивнул я. – Лишь бы она сама согласилась. Эта энергия, она… как наркотик. Тяжело отказаться.
– Но ты ведь можешь…
– Могу. Но не стану, – без тени веселья в тяжёлом взгляде сказал я. – Не стану отбирать кинжал силой. Это должно быть осознанное решение.
– Но Кларк, – стал взгляд Уиллоубрука умоляющим.
– Бесполезно отбирать «дозу» у наркомана. Он сдохнет, но всё равно отыщет, чем ещё «вмазаться». Я всё сказал. Как будете готовы, позвоните. Вот мой номер, – оставил карточку с телефоном на столе я, встал и повернулся выходить.
– Стой, Наман! – вскинулась Кайла. Я обернулся к ней. – Не оставляй меня… пожалуйста! Мне… мне страшно…
– Тогда, клади кинжал на стол, – велел я и пожал плечами. Кайла полезла за отворот своей куртки и достала тот самый, ранее мной уже виденный ножик, которым она чуть не зарезала Диану. Достала и замерла.
Её борьба с самой собой была заметна невооруженным глазом. Страшно, на самом деле. И неприятно. Но вмешиваться я не собирался по уже ранее озвученным причинам. В конце концов, у каждого есть право выбирать: жить ему или сдохнуть. Бог даровал нам всем Свободу Воли. Свободу распоряжаться своей жизнью.
Да, я считаю, что каждая жизнь важна. Каждая жизнь священна. Однако самоубийцы и наркоманы… Те, кто разрушают свою жизнь по собственной воле, сознательно… Насильно таких спасти нельзя. Можно показать и подсказать им путь к спасению, но вся гадость в том, что пойти по нему они должны всё равно сами. По своей Воле. И всё, чего ты можешь добиться, не понимая этого, лишь агрессия, ненависть и ускорение саморазрушительного процесса. Больно такое понимать. Больно такое осознавать. Вдвойне больно, когда это касается кого-то из близких. Хочется бороться с этой болезненной несправедливостью… но только с опытом и возрастом понимаешь, что это бесполезно. Нельзя помочь… и нельзя помогать тому, кто не хочет помочь себе сам.
Кайла… сцена в доме Уиллоубрук была неприятна. Были и слёзы. И сопли. И слезливые признания, и мольбы… и крики с обвинениями в мой адрес, ведь это из-за меня она так… из-за того, что Наман обязан был взять себе подругу из её народа… её, а не эту лживую сучку-воровку Лэнг! И крики с обвинениями в адрес Джозефа, который запудрил ей мозги всеми этими дурацкими преданьями, легендами, Наманами… и не предупредил о самом важном, что нельзя пальцы в розетку совать… И битьё посуды… с ломанием стола…
Неприятно. Тяжко.
Однако, кинжал Кайла всё-таки положила. Точнее, отдала мне в руки. После чего свалилась «замертво». Но хорошо, что только в кавычках. Всё же глубокая кома – это не смерть. В тот же миг я отнёс и её, и Джозефа в клинику «Надежда», расконсервированную мной этим утром, ещё до моего визита к Уиллоубрукам. Сдал тело Кайлы с рук на руки нанятым медработникам и проследил за тем, как его подключают к аппаратам жизнеобеспечения.
Потом… смотреть на то, как старый мужчина плачет у больничной койки своей внучки… неприятно. Тяжелое такое чувство вызывает. Вину какую-то чувствуешь… хоть и не виноват вроде бы ни в чем, а всё равно…
***
Когда возле блок-поста охраны клиники стоит черный лимузин «Лютер-Корп» и никуда не собирается уезжать… это напрягает.
Почему-то меня слишком часто начинает что-то напрягать. Может, я что-то не так в этой жизни делаю? Эээх! Ну, да и ладно. Раз, ждут, значит, хотят поговорить. Хотят поговорить – почему бы не поговорить?
Вот только светить своё лицо в прямой связи с клиникой… не то, чтобы неправильно, но как-то… очково.
Нет, Уоллер, конечно, знает про клинику, но может лишь подозревать моё прямое участие в операциях. Точно об этом знает лишь один человек на земле – Тина. Об этой моей деятельности не известно даже Лане.
Лана… кстати, в прошлую ночь, не задавала по-настоящему опасных вопросов. Только «опасные» личные и межличностные. Почему? Кто знает? Может быть «Женщины! Их волнует всегда совершенно не то, что на самом деле должно бы было волновать». Может быть, потому, что: «чтобы задать правильный вопрос, надо знать минимум половину ответа». А я никому не давал даже мысль зародить, что у меня могут быть слабости. Так, что о криптоните до сих пор знает только мой отец. А о клинике только Тина.
Вот Тине я и позвонил. Предложил нарисовать ещё одну картину.
Тина… запросила сразу пятьсот. Наглеет девочка. Надо будет потом её поподкалывать ещё на тему «тройничка». Тем более, что по итогам «Ночи Откровений», Лана оказалась не такой уж и пай-девочкой в отношении секса. Совсем не пай-девочкой! Тот ещё чертенёнок…
Кхм, ладно, не о том речь.
Секунда после звонка, и ничего не понимающая Тина стоит уже передо мной в кабинете главного врача клиники.
– Что?!.. Как?!.. Где?!.. – принялась крутить она головой по сторонам. – Кларк!!! – выплеснулись её эмоции в возмущенном восклицании, как только она меня увидела.
– Что? – состроил невинное непонимание и удивление. – Я же сказал по телефону, что дело срочное. Ты согласилась помочь.
– Срочное? Срочное! СРОЧНОЕ?! – уперла руки в бока она и банное полотенце, в которое она была завёрнута, опасно качнулось, грозя развязаться и свалиться с ещё влажного тела девушки.
– Срочно – это значит быстро, прямо сейчас, нет? – деланно удивился я, а Тина зарычала. Затем замолкла, и несколько спала с лица.
– Кла-а-арк… – протянула она, чуть прищурясь. – Что это вообще было? Как ты… меня сюда? Ты в любой момент так можешь?
– Да, – пожал плечами я. – А что такого?
– Кого угодно?
– В принципе, да, – снова пожал плечами я, прикинув свои возможности. – Если, конечно, очень надо. А что? Есть заказы? Для тебя вне очереди и со скидкой. Двадцать процентов, устроит? – улыбнулся я.
– Двадцать процентов от какой суммы? – ещё чуть подозрительнее сощурилась Тина.
– От трёхсот миллионов, – пожал плечами я. – Стандартная «такса» за услугу…
– Фокусника? – договорила за меня Тина, показывая свою информированность в делах крупного криминалитета.
– Всё-таки меня так теперь называют, да? Хм, странно, я вроде бы ни лица, ни имени не скрывал, ведя дела.
– Это они уже от самих себя шифруются. Да и боятся лишний раз твоё имя упоминать, – вздохнула она. – И теперь я понимаю, почему. Это реально стрёмное ощущение, когда тебя выдёргивают прямо из ванной твоего дома и помещают… куда угодно. Да и просто жить со знанием, что кто-то из твоих врагов может купить подобную «услугу» на тебя в совершенно любую минуту… брр!
– Не демонизируй меня. Я, как правило, предупреждаю «объект» звонком, и у него есть возможность перекупить «лот». Мне всё равно кого из них к кому доставлять.
– Вот поэтому они и боятся лишний раз тебя поминать по имени. Дурной тон… да и примета плохая.
– Чудные люди, право, – покачал головой я.
– Так что у тебя за дело, Кларк? В чем срочность? – решила свернуть тему она.
– На самом деле, такой уж прямо супер-срочности нет, просто требовалось доставить тебя незаметно. Там, перед въездом в клинику дежурит лимузин старшего Лютера. Он хочет поговорить, но мне что-то стрёмно идти к нему под своей личностью. Не очень хочется, чтобы он меня ещё и с «Надеждой» связывал. Фокусники зарабатывают миллионы, а вот Чудотворцы долго не живут.
– Старший Лютер? – задумалась Тина. – Это серьёзная работа, Кларк.
– Так и гонорар серьёзный, – пожал плечами я. – Полмиллиона, как и договаривались.
– Ла-а-адно, – не очень уверенно протянула девушка. – Кем мне к нему выйти?
– Думаю, что тот же пухленький адвокат, что общался с Фордманами, вполне себе подойдёт, – прикинул я.
– Этот? – преобразилась Тина под своим полотенцем. Я кивнул.
– Костюм в шкафу. Извини, я выйду, не хочу портить себе аппетит созерцанием его неаппетитных телес, – сказал ей, вставая из-за стола и направляясь к двери. – Мне ещё вечером к Лане идти… она меня, кстати, раскрутила на подробности нашего с тобой маленького приключения, тогда, в амбаре…
– Кларк!! – возмущённо махнул в мою сторону полотенцем пухленький адвокат.
– Что? – увернулся я. – Она, между прочим, для этого Божественный Артефакт у Полубогини выпросила! У меня просто не было шансов… – рык «адвоката» скрыла от меня, захлопнувшаяся за спиной дверь.
***
Спокойный пухленький адвокат в костюме и с портфельчиком спокойно вышел из калиточки в воротах трёхметровой глухой каменной ограды, скрывающей от любопытных глаз двор частной, официально не существующей клиники с интригующе-жестоким названием «Надежда». Вполне себе серьёзная и достаточно многочисленная охрана с боевым автоматическим оружием лишь добавляла заведению интриги… и заставляла любых прошенных и не очень гостей вести себя, как минимум, вежливо.
«Адвокат» прошёл прямо к задним дверям черного лимузина. Которые перед ним предупредительно распахнулись. «Адвокат» воспринял это, как нечто само собой разумеющееся и забрался внутрь.
Там, в просторном и достаточно роскошном салоне, напротив «адвоката» уже сидел импазантный джентельмен с роскошными вьющимися волосами, брутальной щетиной, в черных очках и дорогом деловом костюме. Лайнел Лютер собственной неповторимой персоной.
– Я вас слушаю, Мистер Лютер, – спокойно начал разговор «адвокат».
– С кем имею честь? – чуть склонил в бок голову Лайнел.
– Стив Гарфилд, адвокат. Представляю интересы частной клиники «Надежда», – представился пухленький человек с портфелем. – Уполномочен узнать ваши намеренья, Мистер Лютер.
– А принимать решения вы уполномочены, Стив? – улыбнулся Лайнел, поворачивая головой немного неестественно, словно бы не видел собеседника, а лишь всеми силами прислушивался к его голосу.
– Смотря какие, Мистер Лютер, – уклонился от прямого ответа «адвокат». – Для начала, изложите дело, с которым прибыли, и я смогу вам ответить.
– Дело до крайности простое, Стив, – усмехнулся Лайнел. – Зачем вообще приезжают в частные клиники? Естественно, мне требуется частная, анонимная, высококвалифицированная медицинская помощь. Для начала, консультация.
– Какого рода консультация вам требуется, Мистер Лютер. И почему «Надежда»?
– Потому что ни одно другое медецинское учреждение не смогло мне помочь. Осталось лишь довериться «Надежде», Стив, – не скрывая саркастической грусти, улыбнулся собственной шутке Лайнел. – Даже, если такая клиника вовсе не существует… официально.
– Я смотрю, вы наводили справки?
– Конечно, – ответил Лайнел. – И должен признать, что полностью искусственное сердце у живого человека… впечатляет.
– Что ж, – подумав, сказал Гарфилд. – В чем конкретно ваша проблема?
– Глаза, Стив. Травматическое повреждение глазных нервов с последовавшей их деградацией и полной потерей зрения.
– Миллиард, – произнёс «адвокат», сам слегка шокированный называемым им числом. – Миллиард, и вы один, прямо сейчас входите в клинику.
– Гарантии?
– Никаких. Только надежда, – пожал плечами «Гарфилд».
– Жестокий каламбур, – хмыкнул Лютер. – Это ведь не ваше личное решение, Стив? Вы на постоянной связи со своим хозяином?
– С клиентом, Мистер Лютер, – поправил его «адвокат». – Я никому не служу. Хозяина у меня нет. Только клиенты. И клиент-клиника выставил условие клиенту-вам. Вы в праве, как принять это условие, так и не принимать. Решать вам. Но, сразу скажу, клиент-клиника условие пересматривать или торговаться не собирается. Либо платите и входите, либо разворачиваетесь и уезжаете, забывая о существовании «Надежды». Всё слишком просто, Мистер Лютер. Не клиника искала вас. Вы сами приехали к клинике.
– Что ж, Стив, я вас понял, – пожевал губами Лайнел. – И прошу прощения за неуместную грубость по отношению лично к вам. Надеюсь, это маленькое недоразумение не испортит наших дальнейших отношений?
– Не могу гарантировать, мистер Лютер. Но вести с вами какие-либо дела, мне лично, более не хотелось бы. Надеюсь, нам больше не придётся встречаться. Вы – очень неприятный клиент.
– Что ж, я вас понял, Стив, – убрал с лица улыбку Лайнел. – Куда и как должны уйти деньги?
– Перевод-пожертвование на счет Фонда «Наследие». Миллиард – чистая сумма, которая должна оказаться у фонда. Все формальности и налоги – ваша сложность.
– Очень… знакомые условия, Стив, – нахмурился Лайнел. – И очень знакомый Фонд. Вашего клиента зовут Кларк Кент?
– Моего клиента зовут частная закрытая клиника «Надежда». С кем и с какими Фондами она ведёт свои дела и имеет договорённости, уже не моё дело. Вы принимаете условия?
– Да, – хмуро кивнул Лайнел и постучал по тёмному стеклу, что отделяло их отсек от водительского. Перегородка опустилась. Дальше Лютер решал технические вопросы, связанные с переводом денег.
Наконец, «адвокат» получил каким-то образом сигнал от клиента о получении Фондом перевода, после чего кивнул, скорее самому себе, чем Лютеру, учитывая слепоту последнего, поднялся со своего места и вышел из лимузина. Следом за ним вышел Лютер и взялся-вцепился в рукав костюма «адвоката», а тот повёл его к калиточке в воротах. Калиточка открылась, впуская их, а за их спинами затворилась, лязгнув тяжелым засовом, словно автомат затвором, отрезая двор клиники со всем происходящим внутри от улицы и оставшегося там ждать лимузина.
***
Глава 2
***
Глаза Лютера. Да, с ними было действительно всё плохо. Что ж, такое иногда случается при сильных ударах по голове. Такие удары вообще очень коварны своими последствиями. А тут ещё и след не самого удачного хирургического вмешательства имеется, довершившего дело. Результат, как говорится, на лицо.
Чисто в техническом плане, всё выглядело следующим образом. Грир провела Лютера через двор в здание, дальше – в указанный мной кабинет. Оставила его там одного. Я оделся в медицинскую хирургическую униформу, которая и сама по себе неплохо справляется с маскировкой тела и лица. Но внёс в неё некоторые изменения. Совсем небольшие: всего навсего односторонне затемнил пластиковый щиток защитной маски, которую надевают хирурги на операции для защиты глаз и лица от брызг крови… и иных жидкостей человеческого тела.
Правда, потом подумал и вернул щиток к нормальному виду, решив не привлекать внимания к себе такой бросающейся в глаза деталью.
Однако, всё равно пришлось просить Тину мне ассистировать, так как требовалось передавать словами команды пациенту. Операция ведь общего наркоза не требует. Пациент должен оставаться в сознании.
Тина выбрала для ассистирования образ невысокой сухонькой азиатки возрастом между сорока и пятидесятью годами, не очень чисто говорящей по-английски. Естественно, в хирургической униформе.
Лайнела провели в кабинет, уложили на кушетку, зафиксировали голову, руки и ноги специальными зажимами, надвинули над его головой футуристического вида аппарат с какими-то линзами напротив его глаз.
А дальше… я просто сосредоточился. С возможностями криптонца под желтым солнцем никаких дополнительных приспособлений не требовалось.
Что ж, восстановить пару нервов – это не пол-тела отстроить заново, как было с матерью Фордмана. Правда, собрать его из живых клеток не получилось – слишком их было мало, пришлось сделать искусственный аналог и долго затем тестировать и калибровать адекватность проводимого сигнала.
Забавно было наблюдать за выражением лица человека, к которому возвращается зрение прямо сейчас, в режиме он-лайн. Возвращается, а затем настраивается, как изображение на старом телевизоре… Забавно, жаль, насладиться этим видом в полной мере, сильно мешало сосредоточение на конкретной задаче.
Что ж, раз уж взялся, то заодно поправил и весь остальной зрительный аппарат от роговицы до фоточувствительных клеток. Возрастных изменений там уже и без травмы хватало.
В целом, операция получилась пустяковая. Для меня. Было даже немного стыдно брать за неё такую огромную сумму. Хотя, если с другой стороны, то окажись сам на месте Лайнела, то никаких бы денег не пожалел бы за то, чтобы снова увидеть небо. А Лютер получил результат за свои деньги – снова стал зрячим. Притом, зрение его стало даже лучше, чем было до этого. Нормальное, правда, превосходить не стало, но, в данном случае, норма – это разве плохо?
– Это чудо, доктор! – сказал Лайнел, когда Тина развязала его и разрешила встать с кушетки. Я к этому моменту уже вышел из кабинета. Но это же не значит, что перестал видеть и слышать то, что там происходило.
– Это наша работа, – заметно искажая слова, ответила Тина.
– Как вас зовут, доктор? – повернулся к ней Лайнел.
– Клиника запресяет нам говорись имена, – отозвалась она.
– Вот как? Доктор, с вашим, не побоюсь слова, искусством, не хотите пойти работать ко мне? Какие бы вам не предоставляли условия в этой клинике, гарантирую условия лучше! Гражданство, жильё, деньги, перевоз семьи в Америку, гражданство для них.
– Нет. Клиника… не отпускать… никого. У клиники… осень… длинные руки… Вы умереть… раньсе, сем понять… Вы – пыль… для клиники.
– Вот как? – нахмурился Лайнел. – Вы заблуждаетесь, доктор. У меня не меньше влияния и возможностей в этой стране. Я Лайнел Лютер, глава многомиллиардной корпорации «Лютер-Корп».
– Вы – пыль. Больной селовесек, – покачала головой Грир. – Подостите сдесь. Са вами придут, – сказала она и вышла из кабинета, не забыв щёлкнуть замком, запирая дверь снаружи.
Минут через десять вернулась, но уже в образе «адвоката».
– Здравствуйте ещё раз, Мистер Лютер, – поздоровался «Гарфилд», входя и прикрывая за собой дверь. – Как ваши глаза?
– Прекрасно, Стив! – радостно улыбаясь, сказал Лайнел. – Ваши специалисты совершили буквально чудо!
– Рад за вас, – дежурно кивнул «адвокат». – Стало быть, результатом работы специалистов клиники вы удовлетворены?
– Вполне, – перейдя на серьёзный лад, кивнул Лайнел, уже понимающий, что сейчас последует… что-то не очень приятное.
– Хорошо, – кивнул «адвокат». – Тогда, подпишите вот эти бумаги.
– Что это? – взял предложенные листы и принялся их просматривать Лайнел.
– Обязательство о неразглашении, Мистер Лютер, – пояснил «адвокат». – Собственно, бумаги – это чистая формальность. В случае, если вы нарушите обязательство, в суд с ними никто не пойдёт.
– К чему тогда эти формальности? – не понял Лайнел.
– Всего лишь для осознания вами серьёзности вопроса. Для привлечения к нему вашего внимания.
– Что ж, вы заинтересовали меня, Стив. Я готов слушать вас дальше.
– Так вот, понимаете ли, Мистер Лютер, «Надежде» не нужна реклама. Как вы правильно заметили ещё в машине, клиника официально даже не существует. У клиники достаточно клиентов. И клиника сама их находит. Клиника не заинтересована в том, чтобы о ней ползли слухи. Пусть и в среде людей, таких, как вы, считающих себя элитой.
– Вот как… – хмуро проговорил Лайнел, которого последние сказанные «адвокатом» слова явно задели.
– В общем, не для протакола, предупреждаю вас: в суд никто не пойдёт. Просто специалист клиники найдёт вас, где бы вы ни спрятались, и… вернёт всё, как было…
– То есть? – ещё сильнее напрягся Лайнел.
– Нормальным языком: если проболтаетесь кому либо, вас найдут и вырвут глаза. Теперь понятно?
– Но перевод…
– Обычное пожертвование богатого корпоранта в благотворительный фонд для получения налоговых льгот и послаблений. Обычное дело.
– А бумаги?
– Бумаги всё-таки подпишите, – улыбнулся «адвокат». – Можете не волноваться, они исключительно для внутреннего использования клиники. Никто сторонний их не увидит. Они в единственном экземпляре. Вам экземпляр не полагается.
– Да уж, – вздохнул Лайнел, ставя свои подписи. – Не так я привык вести дела.
– Клиника тоже не привыкла к тому, что клиент ведёт себя так демонстративно нагло, как вы, Мистер Лютер. Обычно, мы работаем тихо.
– Я понял вас, Стив.
– Надеюсь на это.
– Но, в будущем, я могу надеяться на… сотрудничество с клиникой? Человек я уже не молодой.
– Нет, – ответил «адвокат». – Если вы попытаетесь повторить сегодняшний «фокус» второй раз, то клиника примет ответные меры. И вам они не понравятся.
– Я понял вас, – вздохнул Лайнел.
– Надеюсь на это, – кивнул «адвокат», забирая и пряча бумаги в свой портфельчик. – Пойдёмте, я провожу вас…
***
– Знаешь, Кларк, – вернувшись и приняв свой обычный вид, обратилась ко мне Тина. – Ты не переборщил с Лютером?
– Нет, Тина, – помотал головой я. – Таким людям нельзя давать никаких поблажек. Они обязательно попытаются сесть на шею и подмять под себя. Здоровье – это деньги и власть. Лютер это понимает. А деньги и власть – это его страсть, то, ради чего, он пойдёт на что угодно. Это первое…
– А второе?
– А второе: мне действительно не нужны клиенты. Я не собираюсь ставить чудеса на поток. Только и исключительно те люди, в лечении которых я сам заинтересован. И, если Лютер не отстанет, я вовсе закрою «Надежду». В конце концов «Надежда» – это я. Для работы мне не нужно ни здание, ни оборудование.
– Но ты не думал, что можешь помочь тысячам людей? С твоими способностями…
– Всем не помочь, – ответил я чуть жестче, чем, наверное, хотел. – Если пытаться помогать всем, то не останется времени жить самому. При этом, не то, что благодарности не получишь, наоборот – только ненависть, злобу и проклятия.
– Но ведь это же не правильно.
– Да. Не правильно, – согласился я. – Но так работает мир. Ты способна его переломить? Переделать?
– Нет. Я – нет. Но ты? Ты можешь! С твоими способностями и возможностями… ты можешь сломать этот мир об колено так, как посчитаешь нужным, и никто не сможет тебе помешать.
– Пожалуй, – согласился я. – Вот только… я не хочу. Меня устраивает мир таким, какой он есть.
– Потому, что ты можешь им править? – не весело усмехнулась Тина.
– Я не хочу им править, – удивился я. – Зачем? Я хочу жить на своей ферме, со своей семьёй. Заниматься тем, что мне нравится, изо дня в день. Не отвлекаясь на всяческие революции и добывание «счастья всем, даром». Я – эгоист. Но, это бесполезный разговор. Когда ждать картину?
– Завтра, – подумав, сказала Тина.
– Как назовёшь?
– «Глаза Монстра».
– Оу…
***
