Текст книги "ЗГВ: горькая дорога домой"

Автор книги: Михаил Болтунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

4

«В рамках реализации специальной программы строительства жилья для семей военнослужащих, выводимых из Германии, за счет средств Немецкой стороны на территории России планируется осуществить строительство 30 жилых городков на 34,4 тыс. квартир с объектами инфраструктуры (школы, детские сады, лечебные учреждения, магазины, КБО, объекты инженерного обеспечения)».

(Из доклада заместителя Главнокомандующего ЗГВ по строительству и расквартированию войск).

После утрясок и согласований, переговоров с Украиной о дополнительном строительстве двух городков в Новоград-Волынском и Киеве на долю России выпала нелегкая ноша – возвести 25 городков.

Тут подоспело Совместное заявление Президента России и федерального канцлера ФРГ, по которому сроки вывода группы сокращались на четыре месяца и Германия дополнительно выделяла 550 млн. марок. Руководство ЗГВ выдвигало предложение – 300 миллионов из этой суммы отдать на закупку квартир. Предложение поддержано не было. Решили вложить деньги в строительство новых городков.

В окончательном варианте их тридцать. Расположены они в 4-х округах – Ленинградском, Московском (теперь вопреки всякой военной логике, он становился приграничным), в Северокавказском и Приволжском.

После того как определили места для строительства, встал вопрос – кому строить?

Умирающий строительный комплекс страны жаждал валютных инъекций, но, увы, не был способен взять столь «рекордный вес» – десятки тысяч квартир.

Эксперты вынесли однозначное решение – строить должны зарубежные фирмы. Факт, безус ловно, печальный – валюта, рабочие места уплывали в чужие руки.

Немцы тоже не очень верили в наши возможности, но более всего не хотели упускать свои. Им нужны и рабочие места, и деньги. А их, как ни крути, лучше отдать своим, немецким фирмам.

У России же практически отсутствовал опыт международного строительства. И потому решили пойти привычным, принятым в таких случаях путем – объявили конкурс среди строительных фирм. В конкурсе приняли участие немецкие, финские, турецкие, корейские, австрийские, шведские, индийские фирмы и компании. Среди них достаточно известные – ПЭМ-Финляндия, «Тексер», «Байтур» – Турция, «Филипп Хольцманн», «Штрабак» – ФРГ, «Самсунг» – Корея…

«Фирмачи» предлагали свои условия – дешевле, качественнее, быстрее.

Что касается первого условия – дешевизны, тут выигрыш налицо. Его можно, что называется, потрогать руками уже сегодня, в ходе конкурса. С двумя другими условиями – сложнее. Только вполне состоятельная фирма могла выполнить их. Но на лбу, как известно, у нее не написано, состоятельна она или, наоборот, находится в предбанкротном состоянии.

Начфин группы Георгий Сапронов, которому приходилось много работать с зарубежными фирмами, как-то заметил в разговоре со мной: «Надо знать не только законы права, но и экономические законы. Не верить на слово, не спешить заключать договор, а выяснить, солидная ли это фирма. Каким образом проверить? Заплатить деньги и получить исчерпывающую информацию. Так принято во всем мире…»

Да, так принято во всем мире, только не у нас.

И потому сегодня есть все основания сказать: люди, которые заключали договора на строительство городков от имени российской стороны, либо не знали, как проверить фирмы, либо преднамеренно не хотели этого делать.

Результат не замедлил сказаться. В начале 1994 года стало известно – обанкротилась финская фирма «Хака» и в предбанкротном состоянии находится турецкая фирма «Энка». А российская сторона, как известно, заключила с банкротами два крупных договора на строительство городков в Новосмолино (1075 квартир) и в Чайковском (1385 квартир).

Потому и вышло, что негласным девизом конкурса стала исключительно «совковая» сентенция – дешевле, дешевле и еще раз дешевле.

Что и говорить, мы никогда не умели экономить собственные деньги, но теперь решили выиграть на немецких миллиардах. Однако забыв при этом старую, народную мудрость – скупой платит дважды.

Платить дважды нам, естественно, было нечем, и потому платили за просчеты чиновников офицерские семьи – своим благополучием, спокойствием, здоровьем.

Притчей во языцех у руководства Западной группы войск стала всемирно известная южнокорейская фирма «Самсунг». Корейцы, строго оберегающие свой авторитет на мировом рынке, не боялись дурной славы в России.

Вот что рассказал на одной из встреч с журналистами Главком ЗГВ генерал-полковник Матвей Бурлаков.

«Особенно плохо работают у нас южнокорейские фирмы. Фирма «Самсунг» схитрила и выиграла тендер на строительство городка в Ельне. Они предложили очень выгодные условия, и даже я им подыграл.

Соревновались они с немцами, и германская фирма выиграла у них три очка. Но немцам, как известно, давалось плюс 50 очков. Деньги-то немецкие. Так вот, «Самсунг» сумел отыграть 47 очков и, чтобы получить право на строительство, предложил возвести городок на 13 миллионов дешевле. Немало!

Эти миллионы мы решили пустить в дело и построить дополнительные квартиры. Я обратился к министру экономики ФРГ с письмом и попросил отдать тендер южнокорейцам.

Министр пошел навстречу и отдал. А сегодня в Ельне они ничего не делают, попросту «валяют дурака».

Вот так мы попались на удочку южнокорейской фирмы…»

Остается развести руками и вздохнуть: эх, кабы только на южнокорейскую удочку. Но и на финскую, на немецкую, на турецкую…

Что же мы за люди, что за Иваны-дураки, которых можно объегорить на каждом шагу? Ведь в другом, цивилизованном государстве, не сдержи фирма слово, не выполни обязательства, заказчики своими штрафными санкциями разорили бы ее, сжили бы со свету.

А у нас «Самсунг» может «валять дурака», фирма «А. Г Магдабург» ФРГ отставать от плана на 3 месяца, компания «Билфингер и Бергер» – на 6, совместная германо-турецкая фирма «ХмБ Текфен» – на 10 месяцев.

И никаких тебе штрафных санкций, никаких разорений? 4-е Управление ГлавКЭУ, которому поручен контроль за работой фирм, молчит, как в рот воды набрало. Странная позиция? Но что за ней?

Газета «Наследник Победы».

Западной группы войск.

Январь 1994 года.

«…Несмотря на отставание отдельных инофирм, до сих пор еще ни разу не были выставлены штрафные санкции. Мешает этому, в частности, пункт, внесенный во многие договоры, где прямо говорится о праве фирм продлять сроки строительства до двух месяцев. Чем иностранные строители и пользуются.

В том же Морозовске в связи с неблагоприятными погодными условиями фирма заявила о продлении сроков строительства на 10 недель…»

Что это за «неблагоприятные погодные условия?

Дождь под Санкт-Петербургом и мороз на Кольском полуострове? Разве финнам, немцам, туркам не было известно доселе, что Новосмолино в Нижегородской области и Чайковский под Пермью это далеко не знойный Стамбул и даже не Лейпциг в ФРГ.

Мне пришлось держать в руках выпущенный в Германии красочный фотоальбом, посвященный «строительной программе 7,8 млрд. марок». Авторы альбома «крепко» намекали на трудности, с которыми пришлось встретиться на российских землях иностранным строителям. Вот как они описывают грязь в Краснодарском крае. «Когда тает сне г или после нескольких дождливых дней, толстый плодородный слой почвы превращается в непролазное месиво».

«Что ж тут нового? – спросит любой житель Краснодарщины, – так было всегда».

А Север? Городок Апаккурти на самом краешке Кольского полуострова. Мне пришлось служить в Ленинградском военном округе и часто бывать в этом заполярном поселке. «300 дней в году длится отопительный период», – говорится в альбоме. Летний верхний слой оттаивает, а под ним – вечная мерзлота.

Строить за Полярным кругом, это значит вывезти большие массы снега. При соприкосновении промерзшего и подогретого бетона грунт подтаивает, создается опасность погружения фундамента в месиво».

Все так и есть, и было, и не только в 1993 году, когда возводился городок, но десять, двадцать лет назад. Примерно году в 1982-ом, в июне, когда в Летнем саду в Ленинграде уже благоухали розы, мы пробирались в Апаккурти на двух автобусах. На перевале нас застала настоящая снежная буря. В трех метрах не могли разглядеть идущий впереди автобус.

Так что никто не скрывал, да и не смог бы скрыть истинного состояния погоды в тех местах, где предстояло строить.

Все данные по «метео» были известны фирмачам не хуже нашего. Кстати говоря, за эти самые «неблагоприятные условия» они имели неплохую добавку к жалованию. Ссылка на «русский мороз», как источник всех бед, устарела еще полвека назад, когда в нем, проклятом, гитлеровские генералы видели причины своего поражения под Москвой.

Уверен: понимали это и эксперты-строители 4-го Управления ГлавКЭУ российского военного ведомства. Но тогда почему, как справедливо пишет газета Западной группы, «ни разу» не были выставлены штрафы?

Мне посчастливилось прочесть донесение одного из замов Министра обороны своему шефу. О чем же докладывал зам? Привожу дословно. «В контрактах на строительство жилых городков предусмотрены жесткие штрафные санкции к инофирмам – генеральным подрядчикам за нарушение сроков готовности квартир или городков».

Итак, газета доказывает, что санкций в договорах не было, заместитель Министра уверяет Грачева, что «штрафные санкции – предусмотрены». Да еще не простые, а «жесткие». Что это? Кто из них заблуждается или, мягко выражаясь, врет?

Газета своим читателям или зам своему патрону?

Самое прискорбное, что это не имеет никакого значения. Даже если санкции и существовали на бумаге, «мягкие» или «жесткие», они не были реализованы. Подчеркиваю утверждение газеты – ни разу!

Приплюсуем сюда неоценимый вклад «вождей перестройки», о котором мы уже говорили, роль «вотчинных князьков», позицию 4-го управления ГлавКЭУ, и выходит… что пенять нам не на кого. Не «Самсунг» «валяет дурака», мы его «валяем»…

Да, не всегда понятно и объяснимо, почему турки гонят в Стамбул пароход за щебнем, если его достаточно в соседних карьерах, строят свой комбинат ЖБИ, когда местные, российские заводы простаивают и согласны на любой заказ, отказываются от нашей электроэнергии и работают на дизелях.

Мы можем досадовать по этому поводу, пожимать плечами, но как организовать и выстроить технологический цикл, в конечном итоге, их дело. А вот как мы правим свое дело?

Зимой 1993 года пароход из Стамбула со стройматериалами дошел только до Новороссийска. Остановила его буря (о ней тогда много писали), и турки были вынуждены вернуться назад. Там раздекларировали груз, потом пришлось опять продекларировать. Шло время, объекты стояли. Летчики мерзли во времянках.

Прочитав эти строки, кто-либо скажет, мол, тут не на кого пенять, непогода она и есть непогода. И если брать конкретный случай, будет прав. Но в том то и дело, что у нас теперь всегда непогода.

Несколько лет назад известный писатель Борис Васильев опубликовал статью: «Люблю Россию в непогоду».

Я тоже люблю Россию, но ненавижу непогоду. У нас штормит уже который год. Состояние бури – обычное состояние страны в последнее десятилетие. Строить в таком состоянии крайне трудно, ну разве что разваливать уже построенное…

На объектах, где приходилось бывать, то и дело слышал стенания родных российских строителей по поводу отданных туркам денег, а те, поди, держат лучших русских мастеровых на субподряде, на грошах, на объедках с барского стола.

Стенания имеют под собой почву. Дело именно так и обстоит. Наши трудятся на второстепенных участках, и работу дают им самой низкой квалификации. Почему?

Вот что ответил на этот вопрос начальник строительства в Морозовске, турецкий инженер Орхан Дая: «Ваши русские строители приступили к работе три месяца назад. Но через месяц мы поняли, что они не управятся с объемом намеченного и через три года».

В Морозовске нет ни щебня, ни песка, ни цемента. Местные строительные организации не смогли справиться даже с опалубкой для теплосетей. Что уж говорить о более сложных и трудоемких видах работ.

В общем, все тридцать три несчастья…

Сегодня причину отставания по вводу в строй городков кое-кто видит в неверной концепции, в ошибочных подходах к решению всей специальной строительной программы 7,8 млрд. марок.

В чем же главная ошибка? Да в том, что восточногерманским землям не было предоставлено право самим вести строительство городков.

Выходит, к примеру, дивизия из Бранденбурга – пусть бранденбуржцы и строят для них жилье; улетает полк с аэродрома Тюрингии, а посланники земли уже возводят в России военный городок для пилотов. Тут тебе и продолжение традиций российско-германской дружбы и укрепления добрососедства.

Но, как известно, земля земле рознь. Если где-то есть крепкая строительная база и под силу строительство за рубежом, то иная земля гордится не архитекторами и монтажниками, а пивоварами. Как поступить в этом случае? Одолжить строителей у соседей, расплатившись пивком?

Хотя, думается, и при нынешнем подходе не обижены строители из новых земель. Из 22 подрядов, полученных немецкими генподрядчиками или объединениями фирм под немецким руководством, 9 – восточногерманские.

Право же, трудное это и неблагодарное дело – советовать вдогонку. Но вот знать, как решалась крупнейшая в истории нашей армии задача по строительству жилья для выводимых войск, надо. И дело не только в истории. Ошибается тот, кто думает, будто программа «7,8 млрд. марок» это прошлое российских Вооруженных Сил. Это их будущее.

Расположение новых гарнизонов – огромнейшей важности стратегическая задача. Время покажет – верна ли сама концепция вывода Западной группы, точно ли были определены места новой дислокации соединений и частей, сколь жизнеспособными, а значит, и боеспособны окажутся созданные военные городки? Станут ли мужчины в них служить, а женщины рожать, как рожали они в прежних, обжитых гарнизонах.

Ведь уже сегодня во многих «германских», орденоносных, прославленных соединениях от первоначального состава офицеров и прапорщиков осталась где половина, а где и того меньше. Разбежались. Нет, дело не только в сладких германских коврижках и горьком хлебе Отечества. Хотя не без того, конечно. Причина в другом.

Некоторые городки не удобны для жизни. Не знаю, как это рассудить с точки зрения стратегии, но к чему было выносить их за десятки километров от человеческого жилья в чисто поле. Это при наших-то отвратительных дорогах, умирающем межгородском (не говоря уже о междеревенском) транспорте, проблемах трудоустройства жен.

В одном из новоиспеченных гарнизонов уже немолодой подполковник, у которого за плечами Афганистан, горячие точки, Германия, сказал мне, словно пригвоздил: «Хата есть, да жизни нет…»

Вот так. Мы кричали до хрипоты, выколачивая из инофирм как можно скорее эти самые хаты, оказывается в них и жизнь – не жизнь. Из подполковника я больше не вытянул ни слова.

Так почему же не жизнь? Я бродил по гарнизонной грязи, глядел, думал, искал ответ. Кто знает, может я и не прав, но что почувствовал – тем делюсь. Сегодня нам очень важно это понять. Дабы не вымерли новые гарнизоны, основа молодой российской армии.

Изначально гарнизон – это казарма. Не пугайтесь. Кто служил в гарнизонах, поймет меня. Да, казарма. Но что или кто превращает казарму в особое, не сравнимое ни с чем духовное формирование? Нет, не материальное. Не так уж сложно даже при всех наших трудностях построить добротные стены – дома ли, солдатского клуба, но в них нечем будет дышать, а значит жить.

Вся моя жизнь прошла в гарнизонах. Служил в них солдатом, офицером, работал в командировках, однако ответить на этот вопрос однозначно не берусь.

Может, это ветка весенней акации, что царапалась лунной ночью в мое солдатское окно?

Может, гордый немец-трубочист, которого я встречал каждое утро в моей лейтенантской юности и верил в удачу?

А может, седой сосед по ДОСу (дому офицерского состава), который угощал меня удивительными яблоками из своего крохотного сада. Он служил когда-то в этом гарнизоне, сначала не хотел уезжать, а потом не смог. Так и состарился.

Это мои гарнизоны. Это дорого мне и любимо. Наверное, кто-нибудь другой помнит иные, непохожие на мои гарнизоны. Но и там было нечто такое, что делало из казармы – дом. Уютный, умиротворенный. Покинув который, хочется обязательно вернуться.

У новых гарнизонов нет пока своей истории. Нет ветки лунной акации, нет старика-соседа с его садиком и утром идущих на службу не встречает приносящий счастье трубочист.

Я бродил по гарнизонной грязи и думал: долог путь этих импортных казарм к гарнизону. Ох, как долог. И потому просил и молил, и желал живущим здесь людям, счастья.

– Повстречайся им, трубочист!

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Как мы предали ГДР.

Секретный пациент.

Шампанское для Хонеккера.

1

29 мая 1994 года в Германии прохладный, ветреный день. После полудня включаю телевизор. Телеканал «САТ-1» показывает кадры старой хроники.

На семейном снимке, рядом с матерью, светловолосый мальчик. Это будущий руководитель ГДР Хонеккер. Бегут кадры, и вот уже на экране фото из архива гестапо – молодой борец-антифашист снят в фас и в профиль. Еще секунда, и Эрих оживает на трибуне. Он в форменной рубахе FDJ – комсомола восточной Германии.

Переключаю каналы – РТЛ, ЦДФ, ОРБ. На всех программах – Хонеккер, с ведущими государственными деятелями ФРГ – Шмидтом, Колем, Вайцзеккером, Штраусом.

А вот он уже с Горбачевым в аэропорту Шенефельд, в президиуме собрания, посвященного 40-летию ГДР. И поцелуй, тот самый знаменитый поцелуй, прозванный в восточных землях «иудиным», когда Горбачев обнимает и целует Хонеккера.

Голос за кадром с прискорбием извещает – умер Эрих Хонеккер. Ушел из жизни последний символ уже не существующего государства. Канула в лету его романтическая мечта создать счастливую социалистическую страну рабочих и крестьян на немецкой земле.

Чем была для нас, «Советов», эта страна? Младшим братом, союзником по Варшавскому Договору, «форпостом социализма» в Европе, нахлебником? Да, всем понемногу. А еще она была нашим гвоздем в заднице капитализма, мухой в их жирном супе.

Но главное, ГДР оказалась несбыточной мечтой для каждого советского человека. О, как жили восточные немцы! Даже в самые лучшие годы Советский Союз лишь мечтал о таком уровне жизни.

ФРГ называли «витриной капитализма». Так вот ГДР, если хотите, была такой же «социалистической витриной».

Сегодня все понимают, сколь показной оказалась эта витрина. Помнится, после одиннадцати лет разлуки, первое, что мне бросилось в глаза, когда я приехал в Потсдам, это как обветшал красавец-город. Наверное, так же, как обветшал весь социализм.

Но нам ли, пребывающим ныне в нищете, судить о восточногерманском упадке?

Мы, задрав штаны, все равняемся, да бежим за Америкой, за ФРГ, а сдается, что уровень бывшей ГДР теперь для нас заоблачная высота. Поднимись Россия до него и правителей наших воспели бы в стихах и песнях…

Но до песен ли сейчас? Впрочем, и не нам одним.

Как-то случайно оказался в доме бывшего капитана национальной народной армии (ННА) ГДР. Он закончил наше высшее военное училище, хорошего уровня программист, но вот уже три года мается без работы. А на шее семья: жена, двое детишек.

От него впервые я и услышал то, что суждено будет выслушать много раз.

– Вы нас предали… – скажет бывший капитан. Скажет спокойно, без надрыва, собрав волю в кулак.

Нет, он не был «политкомиссаром», не сотрудничал со «Штази» и тем не менее потерял все.

Значит, так и есть. Мы предали ГДР, ННА, этого капитана? Или это лишь эмоции обиженного человека?

А что, собственно, мог предпринять в той, безусловно, драматической ситуации старший брат – Советский Союз, на которого молились, ждали защиты? Снова ввести танки в Лейпциг и Берлин, пригрозить «ядерным кулаком», загнать недовольных «восточников» в подполье? Всякому здравомыслящему человеку ясно: в восемьдесят девятом подобное было невозможно. Но тогда о каком предательстве идет речь?

Дабы ответить на этот вопрос, попытаемся восстановить события тех месяцев.

Начиная с июля 1989 года, в ГДР происходят весьма неприятные для коммунистического руководства ГДР эксцессы.

Беженцы из ГДР заполнили дипломатические посольства Западной Германии в восточном Берлине, Будапеште, Праге, Варшаве.

50 тысяч беженцев выезжают в ФРГ из Венгрии, 6 тысяч из Чехословакии, примерно полторы тысячи из Польши.

9 октября 100 тысяч человек выходят на демонстрацию под лозунгом «Народ – это мы» в Лейпциге.

18 октября Генеральный секретарь ЦКСЕПГ Эрих Хонеккер уходит со своих постов.

4 ноября. Крупнейшая в истории ГДР демонстрация протеста в Восточном Берлине. На улицу вышло около миллиона человек.

7 ноября Политбюро ЦК СЕПГ и Совет Министров ГДР в полном составе уходят в отставку.

А вечером 9 ноября рухнула берлинская стена. Власти бессильны что-либо предпринять. Канцлер Коль прерывает свой визит в Польшу, спешит в Берлин, где произносит речь с балкона ратуши Шенеберга.

1 декабря Народная палата ГДР убирает из Конституции страны пункт о ведущей роли СЕПГ

…Грассирует общая дестабилизация, восточные немцы уезжают на Запад… Появляется шанс воссоединения Германии. Однако ни Париж, ни Лондон «не считают это злобой дня, а Горбачев при встрече на Мальте предостерегает Рейгана от искусственного форсирования германского вопроса.

Более того, в течение одного месяца (имеется ввиду декабрь 1989 года), Горбачев делает еще одно весьма определенное заявление. На декабрьском Пленуме Центрального Комитета КПСС он говорит, что Советский Союз «не бросит ГДР на произвол судьбы».

Что означали заявления лидера СССР для восточных немцев?

Я задавал этот вопрос много раз десяткам людей в Германии и неизменно получал однозначный ответ – граждане ГДР свято верили заверениям Горбачева. Да, «старший брат» не бросит их в беде.

Означало ли это, что большинство в ГДР было против воссоединения и воспринимало горбачевскую инициативу как антиобъединительную. Разумеется, нет. Хотя вполне объяснимо, почему медлил Горбачев. Польша и Венгрия все больше уходили из-под его влияния, в Румынии близилось свержение Чаушеску, и выход ГДР из Варшавского Договора мог окончательно дестабилизировать обстановку в Европе.

Однако жизнь сама подталкивала Горбачева к объединению Германии. Оно было неизбежно. Но как провести его, на каких основах и принципах? Вот коренной вопрос, который на Востоке и Западе Германии рассматривался по-разному.

Новое правительство Ханса Модрова выступало за равноправное объединение и увязывало проведение реформ с требованием сохранить собственную государственность. Заверение Горбачева в этот период о том, что Москва «не бросит ГДР на произвол судьбы», воспринималось в Восточной Германии как поддержка политики правительства Модрова.

Позиция руководителей СССР и ГДР сыграла свою роль. Канцлер Коль выдвинул программу из десяти пунктов, которая обеспечивала создание сообщества на конфедеративной основе.

Но случилось то, что и до сих пор в бывшей ГДР называют «предательством», свершенным «вождями перестройки». Как это произошло? Слово Валентину Фалину, известному международнику, бывшему секретарю ЦК КПСС, человеку, в те годы работавшему с Горбачевым и потому хорошо информированному. Вот что писал он в интервью «Комсомольской правде».

«…События приняли нерасчетный оборот после совещания министров иностранных дел, на котором Э. А. Шеварднадзе пошел на прямое нарушение директивы Горбачева…

Одно дело – воссоединение двух самостоятельных германских государств, другое – аншлюс, то есть поглощение ГДР Федеративной Республикой. Одно дело – преодоление раскола Германии как кардинальный шаг к устранению раскола Европы. Другое – перенесение переднего края раскола континента с Эльбы на Одер или дальше на восток.

Объяснение своего поведения Шеварднадзе дал очень простое – я узнал это от помощника президента Анатолия Черняева: «Геншер так просил об этом. А Геншер – хороший человек».

Что же случилось с ГДР в результате договоренностей двух «хороших людей»?

«ГДР обречена, – с горечью заметил писатель 111. Хайм, размышляя о судьбе Восточной Германии, – Все, что останется от республики – короткое упоминание в учебнике истории».

С тех пор прошло не так уж много времени, но жизнь подтвердила правоту слов писателя.

Вспомним о национальной народной армии ГДР, безусловно, одной из лучших армий Варшавского Договора. Что сталось с ней?

На Западе считают: она была интегрирована в бундесвер и, что очень важно, – мирным путем.

Что касается мирного пути, то это великая заслуга политиков и военных Германии как с той, так и с другой стороны. Право же, трудно найти нечто подобное в мировой истории.

А теперь об интеграции. Увы, по этому поводу существуют иные мнения.

Бывший и последний министр обороны ГДР адмирал Теодор Хофман (поскольку Эппельман именовался уже министром обороны и разоружения), выступая на одном из научных семинаров в Берлине, заявил: «С объединением Германии ННА была распущена. Многие профессиональные военнослужащие подверглись дискриминации».

На прилавках берлинских магазинов еще и сегодня можно встретить книгу с символическим названием: «Две армии – одна Родина». Не знаю, какой смысл вкладывал в эту фразу автор, но офицерам и унтер-офицерам ННА примерно такой и виделась будущая схема единой германской армии.

И если уж не две армии, то ННА и бундесвер, как две равноправные, равнозначные части будущих Вооруженных Сил объединенной Германии.

Голубые мечты «восточников» в погонах уже через две недели после объединения развеял командующий территориальным командованием «Восток» генерал-лейтенант И. Шенбом. Он заявил, что лишь 30 процентов кадровых военных и военнослужащих по контракту могут рассчитывать на место в бундесвере. Но, как известно, и обещанных 30 процентов бундесвер не смог принять в свои ряды.

Перед трудной проблемой стояли политики объединенной Германии: страна не нуждалась в таком количестве войск. Значит, частичное сокращение как ННА, так и бундесвера? Нет, на деле вышло несколько иначе.

Газета «Нойес Дойчланд».

Август 1990 года.

«11 августа в военно-воздушном училище им. Отто Лилиенталя в Баутцене состоялся последний в истории этого учебного заведения ННА торжественный выпуск молодых летчиков.

В тот же день состоялся последний выпуск молодых офицеров в военно-морском училище им. Карла Либкнехта в Штральзунде».

Газета «Вельт». Декабрь 1990 года.

«Генерал-лейтенант И. Шенбом сказал, что сокращение ННА быстро продвигается вперед. Из 170 тысяч военнослужащих, проходивших службу год назад в Вооруженных Силах ГДР, сейчас осталось 80 тысяч человек».

Как было воспринято в частях и соединениях ННА ГДР это «быстро продвигающееся» сокращение? Председатель военнослужащих ГДР полковник Э. Никкель назвал это «социальным – крахом».

Думаю, тут нет преувеличения. Мне рассказывал бывший подполковник ННА, как после воссоединения к ним в бригаду связи, дислоцирующуюся под Берлином, приехали два бундесверовца – майор и капитан. Они приняли командование бригадой.

Через два года из нескольких десятков офицеров бригады в бундесвере удалось «зацепиться» лишь двум. Бывший заместитель начальника штаба, подполковник, остался служить майором, да замкомбрига в том же звании командует в бундесвере ротой.

Они в общем довольны своей судьбой, а остальные?.. Остальные оказались свободны на все четыре стороны.

Сначала были уволены политработники и военные юристы. Оказались за бортом все до единого генералы, вне зависимости от их возраста, образования, опыта работы в войсках. За редким исключением подобная участь постигла полковников.

Остальные могли подать рапорт с просьбой о продлении службы. Если они не сотрудничали с министерством безопасности ГДР, и это после проверки подтверждала соответствующёя служба (ее в Германии называют «ведомством Гаука»), то военнослужащий ННА мог надеяться на зачисление в кадры бундесвера. Хотя надежда была весьма иллюзорной. Ведь руководство бундесвера с первых шагов не старалось обнадеживать будущих кандидатов из ННА.

Да и как оно могло обнадежить, если в соответствии с международным договором численность самих вооруженных сил ФРГ следовало сократить и довести до 370 тысяч, а тут же бывшая армия ГДР.

И все же, все же. Несмотря на все сложности сокращения, нередко в бундесвере происходили весьма странные и труднообъяснимые события. При сопоставлении их возникают закономерные вопросы.

Газета «Берлинер цайтунг».

Декабрь 1990 года.

«Командование бундесвера «Восток» приняло решение о закрытии военной академии ННА в Дрездене, единственной в бывшей ГДР. Около 500 офицеров получили уведомление об увольнении со службы».

Газета «Вельт». Октябрь 1990 года.

«Министр обороны ФРГ Г Штольтенберг принял участие в церемонии официального открытия академии бундесвера в Вальдбрёле».

Какой смысл закрывать одну академию, одновременно открывая другую, или, сокращая правой рукой генералов, левой – вводить новые генеральские должности?

Газета «Нойес Дойчланд».

Октябрь 1990 года.

«28 сентября уволены последние 24 генерала. Начальник Генерального штаба ННА генерал-лейтенант М. Гоэц охарактеризовал это решение об отставке как факт запрета на профессию. Более половины из 24 генералов моложе 50 лет бесспорно компетентны и лояльны к политическому курсу».

Газета «Вельт».

Октябрь 1990 года.

«Для решения задач, появившихся в связи с объединением Германии, федеральное правительство планирует создать в Вооруженных Силах 750 новых должностей. Среди них 20 генеральских, в том числе «генерал-лейтенант» – 1, «генерал-майор» – 5, «бригадный генерал» – 14».

Значит, чиновники, проводившие сокращение ННА, руководствовались не только отсутствием аналогичных воинских профессий в составе бундесвера, как это было с политработниками и армейской юстицией, а также предписанием «ведомства Гаука», но и еще какими-то критериями…

Какими? Официальные разъяснения указывают на физические, профессиональные качества, опыт работы в войсках, командирские навыки. Так может, уровень подготовки офицеров и унтер-офицеров «восточников» оказался недостаточно высоким и не соответствовал бундесверовским требованиям? Нет, это выглядело иначе. Один из бывших офицеров ННА признавался как-то в журнале «Шпигель», что освоение танка «Леопард» на курсах переподготовки в Кобленце не составило для него труда. Он знал каждую кнопку и рычаг этой машины. И наоборот, был крайне удивлен, когда увидел на базе ликвидации техники ННА в Шарлоттенхофе, как высокопоставленные офицеры-танкисты бундесвера не могут отличить танк «Т-72» от «Т-55».

Сам генерал-лейтенант И. Шенбом, безусловный авторитет и специалист по ННА, дал высокую оценку подготовке восточных военнослужащих. Он подчеркнул, что для них «характерна высокая дисциплинированность и чрезвычайно ответственный подход к выполнению поставленных задач».