Текст книги "ЗГВ: горькая дорога домой"

Автор книги: Михаил Болтунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

О бундесвере же были иные отзывы. В сентябре 1990 года газета «Тагесшпигель» привела слова бывшего Президента Чили, командующего Сухопутными войсками генерала Пиночета: «В настоящее время бундесвер скопище наркоманов, гомосексуалистов, пустозвонов и профсоюзных деятелей».

Смею не согласиться с генералом. Армии обоих немецких государств всегда были на первых ролях в своих блоках – НАТО и Варшавском Договоре – хорошо обученные, профессионально подготовленные, с крепкой воинской дисциплиной, вооруженные по последнему слову техники. Они оказались достойными друг друга противниками.

Что же касается перечисленных Пиночетом «лучших представителей» воинских коллективов, начиная от пустозвонов и кончая наркоманами, то назовите армию, где их нет. Разве что Сухопутные войска Чили, которыми командует сам генерал? Но даже освободившиеся от скверны Чилийские Вооруженные Силы как-то не запомнились миру своими победами на поле брани. Ну разве что генерал занес на свой счет танковые и воздушные атаки на дворец Ла-Монеда в дни переворота. Тут уж спорить не приходится: за штурвалами этих самолетов и рычагами танков сидели явно не профсоюзные деятели.

Однако вернемся к судьбе национальной народной армии. Если она была достойным соперником бундесвера, почему лишь редкие представители ее оказались в строю армии ФРГ? Сегодня ответ на этот вопрос волнует многих. Он дает пищу для утверждения о преднамеренном, целенаправленном «разгоне» ННА ГДР, о трагедии и социальном крахе восточных военнослужащих. Но тогда как это сочетается со свободой и демократией, с правами человека, о которых так много говорят в Германии?

Такого могло бы и не быть. Если бы… Да, если бы не аншлюс.

…Как-то в «Тагесшпигеле» я прочел фразу уже упоминавшегося генерала И. Шенбома. Странная, право же, фраза.

«Мы пришли сюда не как победители к побежденным, а как немцы к немцам…» – сказал генерал.

О чем он? С кем спорил, кому доказывал? Неужто она возникла стихийно, эта фраза? Или может все-таки кто-то и до сих пор чувствует себя побежденным? Но тогда почему?

…В конце июня 1994 года, накануне моего отъезда из Германии, попал в делегацию генералов и офицеров ЗГВ, которых принимало бундесверовское командование «Восток». Все было устроено по высшему классу – показные занятия с наведением переправы, атакой «Леопардов», штурмовым применением «Миражей» и «Фантомов». Потом был незабываемый ужин. Столы накрыли прямо на понтоне, который буксировался несколькими катерами по течению реки.

Напротив меня за столом сидели два подполковника-бундесверовца. Один, судя по канту погон, был из авиации или ПВО, другой – связист. Внешне они ничем не отличались друг от друга, и все-таки в одном из них я безошибочно угадал бывшего офицера-восточника. Его выдавали глаза. Какая-то необъяснимая грусть таилась в их глубине.

Оказалось, служить ему в бундесвере оставалось совсем немного – заканчивался срок контракта. Дальше на службе его не оставляли. По своей наивности, желая успокоить, я заговорил о пенсии.

– Какая пенсия, – вздохнул подполковник, – в бундесвере я всего три года, а 27 лет в армии ГДР не в счет. За них пенсию не дают…

Грустные глаза его заблестели непрошеной слезой, и он отвернулся, глядя на кромку понтона, где закипала темная речная вода.

Радио «Свободный Берлин».

Октябрь 1990 года.

«Парламентский статс-секретарь в Министерстве обороны ФРГ В. Виммер заявил, что «военнослужащие бывшей ННА ГДР будут окружены особой заботой со стороны руководства западногерманских Вооруженных Сил»».

2

Об Эрихе Хонеккере писали много. И в ту пору, когда он был на вершине власти, и потом, когда освобожденный от всех высоких постов, бездомный и неприкаянный скитался по миру.

И лишь одна из страниц пока не раскрыта – пребывание бывшего руководителя ГДР в Беелитцком госпитале, тайны лечения, состояние здоровья, ставшее камнем преткновения в споре советских и немецких медиков.

Как бы мы не относились к Хонеккеру – с ненавистью, любовью, равнодушием ли – надо признать, что его судьба – одна из самых трагических судеб руководителей социалистических стран Восточной Европы. Пожалуй, только Чаушеску мог бы позавидовать своему коллеге. Хотя… как знать?..

Триста тысяч немецких марок?! Полковнику Пичугину, случалось, предлагали немалые суммы, но триста тысяч…

Владислав Андреевич пристальнее пригляделся к собеседнику. Судя по всему, перед ним был эмигрант из России. Хорошо говорил по-русски. Да и хватка, дай бог каждому. Разыскал его, выследил, продумал, как зацепить, чтоб Пичугин не отмахнулся… Купец…

Интересно, кто же это готов выложить одним махом этакую сумму?

– Ну так как, Владислав Андреевич? – не терпелось эмигранту.

– Сколько? – переспросил Пичугин, – Или мне послышалось?

В глазах собеседника взорвалась лукавая искорка. Клюнул-таки, полковничек, клюнул!..

– Триста!.. Не «деревянных», твердая валюта. Целое состояние!

Эмигрант не врал: верно, состояние, да еще какое. Триста его, начальника госпиталя, зарплат.

Пичугин отрицательно покачал головой. «Купец» сглотнул неожиданно застрявшую в горле слюну и зашептал:

– Да не насовсем, полковник. На недельку, с возвратом.

Видимо, выполнял он чей-то богатый заказ и имел на том немалый интерес. Но полковник отказывался. И денежки нежданно-негаданно уплывали из рук. Было от чего впасть в отчаянье. Он еще что-то хотел добавить, но Пичугин остановил его жестом.

– Не торгую, – твердо сказал полковник.

– Эх ты, патриот, – со злостью сплюнул «купец», – да его ж продали не за понюшку табаку такие, как и он, коммуняки…

– А я не продам…

Так они и расстались. Готовый выть волком, неизвестно чей посланник и начальник центрального госпиталя Западной группы войск.

Что же так «горячо» торговал этот человек, за какие «сов. секретные» документы сулил триста зарплат?

Всего лишь за папку с бумагами, которую в госпитале привычно называют «историей болезни». Правда, папка та принадлежала не совсем обычному пациенту. Он провел в госпитале ЗГВ, что в местечке Беелитц, долгих одиннадцать месяцев. Имя госпитального затворника известно всему миру – это бывший партийный и государственный руководитель ГДР Эрих Хонеккер.

Хонеккер Эрих, год рождения 1912. С 1930 года – член Коммунистической партии Германии. В 1946 году в Советской оккупационной зоне создает Союз свободной немецкой молодежи. С 1946 года член ЦК, с 1958 года – член Политбюро и секретариата Социалистической единой партии Германии. С 1971 по 1989 г. г. – Генеральный секретарь ЦК СЕПГ Сменил на этом посту В. Ульбрихта. С 1971 по 1981 г. г. – Председатель Национального совета обороны. 1976–1988 г. г. – Председатель Государственного совета ГДР.

Энциклопедический словарь Брокгауза.

Издание IV. Маннгейм 1992 год.

Помните его горький путь? После изгнания из своей квартиры чету Хонеккеров приютила церковь. Странные повороты порою делает жизнь. Он, коммунист, атеист, не жаловавший никогда церковь, теперь нашел здесь свое прибежище. Убого было оно. Но иного ему никто не предлагал.

Он жил с супругой у приютившего его пастора на холодной, неотапливаемой веранде. Больного, на грани нервного срыва, Хонеккера в начале апреля 1990 года доставили в советский военный госпиталь.

Потом эвакуация в Советский Союз, огромная радость, ведь «Москва не забыла его». Но слезы радости обернулись слезами обиды и горечи. Новая правопреемница рухнувшего могучего Союза – Россия, никак не желала признать в нем своего «младшего брата».

Пришлось укрыться в Чилийском посольстве в Москве. Однако Германия настаивала на выдаче. И вот снова граница, тюрьма, эммиграция в Чили.

Впрочем, все это не ново и известно миру.

Оставалась одна тайна.

Десятки журналистов желали раскрыть ее. Днями и ночами дежурили у ворот госпиталя, пытаясь проникнуть на территорию, где жил Хонеккер, расспросить о нем врачей и медперсонал, подкупить начальника госпиталя. Щедро предлагали доллары, марки, фунты. Не удалось. Не получилось. Военные медики сохранили тайну необычного пациента.

А стоило ли, не проще ли было сразу выдать его немецким властям? Разве мы не знали, в чем обвиняют бывшего руководителя республики – в отдании приказа об открытии огня по перебежчикам на границе ГДР – ФРГ, в гибели 200 ни в чем не повинных людей, в развале экономики, в насаждении «казарменного социализма». В конце концов, он немецкий гражданин, пусть с ним и разбираются германские власти, юстиция… Виноват – судят, не виноват – милуют.

В конце концов мы так и поступили.

После «сорокапятилетнего советскою патронажа» не узнали нашкодившего «младшего брата», показали-таки всему миру, что мы вовсе не знакомы. Но это было позже.

А в марте 1990 года неизвестно, чем бы кончилось для четы Хонеккеров проживание на холодной, неотапливаемой веранде, если бы М. С. Горбачев не отдал приказ о размещении бывшего руководителя республики и его супруги в одном из советских военных госпиталей.

Так начиналась новая, доселе неизвестная страница жизни некогда человека номер один Германской Демократической Республики.

Телевидение ГДР. 4 апреля 1990 г.

В связи с дальнейшим ухудшением здоровья Эрих Хонеккер с супругой размещены в советском военном госпитале в городе Беелитц, где будут проходить курс лечения.

…Холодным апрельским утром перед шлагбаумом центрального военного госпиталя Группы советских войск в Германии затормозил микроавтобус. Полосатый нос шлагбаума торопливо подпрыгнул вверх, и РАФ вкатился на безлюдную территорию госпиталя.

На подъезде к административному корпусу автобус встречал начальник госпиталя полковник Пичугин.

Первым из распахнутой двери появился генерал Васин, начальник медслужбы Группы, потом… Эрих Хонеккер. Пичугин узнал его сразу. Только вот каким-то похудевшим и осунувшимся показался полковнику бывший руководитель республики.

Васин подал руку женщине постарше, и та шагнула со ступеньки на землю. Это была жена Хонеккера, «фрау Маргот», как потом станут называть ее в госпитале. Вместе с ними приехали младшая дочь Хонеккеров и журналист, который помогал писать ему книгу.

– Ну вот и наши гости, – кивнул Васин, – принимай.

Познакомились. Хонеккер протянул руку. Рука была слаба, а улыбка натянута и тревожна. За стеклами толстых очков Пичугин успел разглядеть красноту век от бессонницы да темные полукружья под глазами.

Пичугин предложил пройти всем в его кабинет.

Фрау Маргот взяла под руку мужа, и они медленно двинулись вперед. Голые ветви деревьев, серая, в снежных наледях дорожка и одинокие фигуры согбенных стариков. Пичугину по-человечески стало жаль их. Что ждет эту несчастную семью? Кто знает? Ясно только одно: путь их будет горек и непрост. Чем он мог помочь им, простой военный врач? Накормить. Обогреть. Подлечить. Но разве это не долг каждого человека? Так почему же не нашлось такого на всей немецкой земле? Кто виноват в этом?

Сам Хонеккер, система, которую он создал, человеческое равнодушие или что-то другое?..

Генерал Васин тронул его за плечо. Пора было идти устраивать и размещать гостей.

Вспоминает полковник В. Пичугин:

– Хонеккербыл истощен, находился в подавленном состоянии. Предстояло разместить его, создать условия для лечения, восстановления сил, а впоследствии и для работы.

По приказу Главнокомандующего группой войск мы зачислили его и супругу на питание по санаторной норме. Это несколько улучшенное питание. На каждого из них выделялось еще 30 марок в день.

Тут же было решено, что жить они будут в одной квартире со мной, в отдельном доме на территории госпиталя. В ту пору там проживало три наших офицерских семьи.

Мы с женой и детьми разместились в двух комнатах, гостям предоставили три. В одной была спальня Хонеккера, в другой находилась фрау Маргот, а третья служила одновременно и столовой, и комнатой для приема гостей, и рабочим кабинетом.

Кормила, поила, накрывала на стол все одиннадцать месяцев одна официантка Наташа, готовил один и тот же повар.

Что они любили? Чаще заказывали пельмени, голубцы, отбивные… Эрих Хонеккер имел пристрастие к пиву. В день выпивал по 3–4 баночки.

Вещей у них практически не было, если не считать маленького чемоданчика, с которым он приехал в первый день. Это уже потом кто-то из гостей привез ему в подарок телевизор с видеомагнитофоном, печатную машинку, на которой фрау Маргот будет стучать с одиннадцати утра до позднего вечера…

…Лечащим врачом назначили начальника кардиологического отделения госпиталя полковника медицинской службы Александра Горанского. Он и произвел первый осмотр больного, сделал первую запись в истории болезни. Да, да, той самой «истории болезни».

…Я держу в руках объемистую папку, набитую результатами анализов, проб, температурных листов, описаний осмотров, назначений. Здесь хранится тайна того, был ли Эрих Хонеккер смертельно болен, могли присутствовать на суде, выдерживать тюремный режим?

Даже не верится, как дорого стоила эта папка. Но папка ли? Скорее жизнь или смерть, заточение или свобода?

Итак, «История болезни № 3569». Лечащий врач – Горанский А. И. Фамилия, имя, отчество больного – Молодчиных Игорь Альбертович.

Но при чем тут какой-то Молодчиных? Именно такая фамилия в целях конспирации была присвоена Эриху Хонеккеру на время пребывания в госпитале. Об этом издан секретный приказ. Жена Хонеккера получила псевдоним Молодчиных Светланы Сергеевны.

Были ли выдуманы эти фамилии? Нет. Существовала в действительности семья Молодчиных. Он старший лейтенант, военный переводчик, один из двух переводчиков, закрепленных за Хонеккерами.

Все, кто общался с Эрихом и Маргот, в основном обходились без переводчиков. Он немного говорил по-русски, а жена изъяснялась довольно прилично. Она-то и была чаще всего в «толмачах».

Те двое офицеров-переводчиков, хоть и дежурили понедельно в госпитальной гостинице, чаще привлекались для каких-либо официальных встреч. Приезда Главкома группы, тогда еще генерала армии Б. Снеткова, на день рождения кХонеккеру, посещений бывшего главы республики генералом Васиным или для переговоров начальника госпиталя с настырными корреспондентами, которые наезжали порой по нескольку раз в день.

Однако вернемся к истории болезни теперь уже Молодчиных Игоря Альбертовича.

Дата поступления, записанная рукой лечащего врача – 4 апреля 1990 года, время поступления 8–30. И далее год рождения – 1912. Потом вклеен лист назначений. Я насчитал 34 наименования лекарств. Наконец, «Записи лечащего врача».

Не стану утомлять читателя медицинскими терминами, приведу лишь описание, или, на языке специалистов, анамнез заболевания. Ибо оно и стало яблоком раздора между советскими и немецкими врачами в определении состояния здоровья Эриха Хонеккера.

«Со слов больного, в августе 1989 года оперирован по поводу желчекаменной болезни.

В послеоперационный период при проведении углубленного обследования выявлены изменения в правой почке, которые в последующем определены как опухолевый процесс. В связи с чем в январе 1990 года произведена операция на правой почке с резицированием области опухолевого процесса.

Послеоперационный период протекал без осложнений, однако стала отмечаться нестабильность артериального давления с тенденцией к повышению показателей…

Назначена и в настоящее время проводится терапия».

…А уже на следующий день госпиталь почувствовал присутствие гостя. Утром с КПП Пичугину позвонил дежурный офицер:

– Товарищ полковник, у наших ворот сидячая забастовка. Пятеро подвыпивших немцев перекрыли дорогу. Машины «Скорой помощи» не могут выехать из госпиталя.

Вскоре удалось выяснить: пятеро юных рекрутов соседнего с госпиталем полка ННА протестуют против лечения Хонеккера.

Вызвали полицию, сообщили в полк. Оттуда приехал офицер, увез забастовщиков. Все, казалось бы, кончилось благополучно. Но инцидент заставил задуматься об охране «пациента».

Рассказывает полковник А. Пичугин:

– Начальником охраны был назначен офицер, а с ним сначала 10, а потом 12 солдат. Они круглосуточно несли караул. Один часовой выставлялся рядом с КПП, другой охранял фасад здания, третий выставлялся с тыльной стороны дома, где жил Хонеккер.

Лишняя ли это была предосторожность? Думаю, что нет. Помнится, уже летом мне позвонили из немецкой полиции. Сообщение оказалось не из приятных: в 22–30 произойдет взрыв мины, которая находится в теплотрассе под домом. Глянул на часы – 22–00. Надо оповестить и успеть выселить четыре семьи. Наши офицеры – люди военные, быстро собрались и – по своим отделениям, моя жена, схватив детей, нашла убежище в служебном кабинете, а я занялся семьей Хонеккеров.

Фрау Маргот еще не спала и поспешила спуститься вниз, а Эрих был уже в постели. Пришлось его вынести на руках, усадить в машину, увезти подальше от опасного места. На наше счастье, это была ложная тревога.

Газета «Берлинер моргенпост».

«28 мая с. г. группа бывших руководителей ГДР – Э. Хонеккер и М. Хонеккер, Э. Мильке, Г. Миттаг, В. Штоф и X. Аксен – была помещена в берлинский госпиталь Народной полиции для проведения обследования на предмет возможности привлечения их к суду.

Состояние здоровья Э. Хонеккера, страдающего раком почки и хроническим воспалением желчного пузыря, резко ухудшилось. Его жена Маргот Хонеккер, лежавшая с ним в советском госпитале в Беелитце, недавно перенесла инфаркт миокарда».

История болезни Э. Хонеккера.

Запись лечащего врача.

9 апреля 1990 г. Состояние хорошее. Жалоб нет. Артериальное давление 130/65 мм рт./ст.

10 апреля 1990 г. Осмотрен главным терапевтом ЗГВ полковником медицинской службы Яворским. Состояние хорошее. Самочувствие больного удовлетворительное. Наблюдается повышение общего тонуса.

История болезни М. Хонеккер.

Запись лечащего врача.

19 апреля 1990 года.

00. Самочувствие хорошее. Жалоб не предъявляет. Артериальное давление 90/50 мм рт./сг.

20. Срочно вызван медицинской сестрой. Во время лечения мужа потеряла сознание и отправлена в реанимацию. Состояние больной тяжелое.

…Все перенесенные волнения и тяготы «аукнулись» фрау Маргот через две недели после помещения в госпиталь. На глазах у медсестры, которая делала массаж Эриху, Маргот побледнела и сползла с кресла на пол.

Всесторонние и срочные обследования дали неутешительный результат – острый инфаркт. Врачи вступили в борьбу за жизнь больной. Две недели они не отходили от постели фрау Маргот. Только 1 мая лечащий врач записал: самочувствие удовлетворительное, состояние стаби л изи руется.

Рассказывает полковник В. Пичугин:

– Это был тяжелейший инфаркт миокарда с расслаиванием аорты. Тут без сомнения можно сказать – мы спасли жизнь фрау Маргот.

Эрих был очень встревожен состоянием жены, забросил работу, дважды в день посещал реанимацию. Мне не раз приходилось присутствовать при их встречах. Хонеккер относился к жене очень нежно, ласково, подолгу беседовал с ней.

Как только Маргот выздоровела, они сразу продолжили работу над книгой. Вставали рано, в 6 часов утра, завтракали, потом Эрих прорабатывал документы, писал текст, а в 11 часов начинала стучать машинка.

К ним время от времени приезжал писатель, который, как говорил мне Хонеккер, помогал ему в работе над книгой.

Газета «Берлинер цайтунг».

Август 1990 года.

«В настоящее время находящийся на излечении в советском военном госпитале в Беелитце, Эрих Хонеккер работает над своими мемуарами…

Сейчас ведутся переговоры доверенных лиц Эриха Хонеккера с редакцией западногерманского журнала «Штерн» об издании мемуаров бывшего руководителя ГДР. Предполагаемый размер гонорара оценивается в 400 тысяч – 1 млн. марок.»

…История с мемуарами имеет весьма неблагополучный конец. Писатели Р. Андерт и В. Херцберг без разрешения Хонеккера заключили договор с издательством и опубликовали книгу «Падение. Эрих Хонеккер на перекрестном допросе».

Об этом стало известно в ноябре, а в декабре новый удар.

Радио «Свободный Берлин».

«Вечером 1 декабря с. г. берлинской прокуратурой был выписан ордер на арест бывшего главы партийно-государственного руководства ГДР Эриха Хонеккера…

Представители Берлинской полиции отправились в тот же день в советский военный госпиталь в местечке Беелитц, где в последнее время находился Эрих Хонеккер. Однако местные советские военные органы отказались выдать Эриха Хонеккера, сославшись на отсутствие соответствующего указания от вышестоящего командования…»

Рассказывает полковник В. Пичугин:

– Сразу после сообщения о выдаче ордера на арест у госпиталя выстроилась вереница машин. Кого тут только не было – американцы, французы, англичане, разумеется, немцы… С телекамерами, подсветкой, фотоаппаратами.

Упорные ребята. Они дежурили круглосуточно 10 дней. Ждали, когда на Хонеккера наденут наручники. Но полиция не появилась ни в первый день, ни во второй, ни в третий.

•Он, конечно, очень волновался. Советовался со мной, выдадут ли его? Как мог, успокаивал его.

Радио «Свободный Берлин» ошиблось. Трое чиновников во главе с уполномоченным премьер-министра земли Бранденбург действительно приезжали, но не в Беелитц, а в Вюнсдорф, в штаб-квартиру Западной группы войск.

Визит чиновников был, право же, интригующим. Если командование группы ничего не знало о намерении арестовать Хонеккера, то журналисты были извещены заранее.

Главкома на месте не оказалось, и «делегацию» принял его заместитель генерал-лейтенант М. Калинин. С русским гостеприимством Михаил Николаевич пригласил их отобедать. После обеда чиновники были уже не способны исполнять свои обязанности и отбыли домой, забыв в одном из кабинетов штаба не только ордер на арест Хонеккера, но и все документы.

На том, собственно, история с арестом и закончилась. Остается только гадать, была ли это официальная попытка арестовать бывшего руководителя ГДР или всего лишь мелкая политическая провокация.

История болезни Э. Хонеккера.

1 декабря 1990 года. «У больного после неприятного известия появились боли за грудной клеткой, головные боли, головокружение. Артериальное давление повысилось до 200/85 мм рт./ст.

2 декабря. Ночью плохо спал. При осмотре взволнован. Жалуется на головную боль.

3 декабря. Самочувствие относительно удовлетворительное. Артериальное давление 160/80 мм рт./ст.

9 декабря. Осмотрен главным терапевтом ЗГВ. Самочувствие и состояние больного нормализованы. Артериальное давление 140/70 мм рт./ст.»

Агентство ДПА. Декабрь 1990 года.

«Ссылаясь на официальные данные из Москвы, сообщает о том, что состояние здоровья бывшего главы партийно-государственного руководства ГДР Эриха Хонеккера резко ухудшилось».

…Хонеккер не встречался с журналистами. Разве что единственный раз. В ноябре 1990 г. газета «Европеан» опубликовала интервью с бывшим руководителем ГДР. В нем он признал: «Коммунизм потерпел поражение». И тут же заявил, что не боится процесса против него, поскольку никогда не обогащался за счет народа».

Несколькими месяцами раньше, Хонеккер в письме члену ЦК Компартии Дании Вагнеру также решительно отвергал выдвинутые против него обвинения в злоупотреблении властью и личном обогащении.

И тем не менее…

Газета «Нойе пресс экспресс».

Март 1991 года.

«Генеральный секретарь ХСС Э. Хубер потребовал от федерального правительства не допустить возвращения Э. Хонеккеру конфискованных у него сбережений».

Телепрограмма ЦДФ. Март 1991 года.

«Как стало известно, Э. Хонеккер поручил своему адвокату Ф. Вольфу изыскать возможность для того, чтобы он смог беспрепятственно воспользоваться своим личным банковским счетом (177 тысяч марок)».

Рассказывает полковник В. Пичугин:

– У них за душой не было ломаного гроша. Один единственный серый костюм да куртка у Эриха и плащ у фрау Маргот. Она рассказывала, что при обыске, не найдя «несметных богатств», раздосадованные представители органов сорвали у нее кольцо прямо с пальца.

Давайте же будем справедливы. Однажды в госпиталь пришло официальное письмо на немецком языке. Оно не было адресовано Хонеккеру, мы решили, что это наша почта и вскрыли его, перевели. Оказалось, Хонеккера приглашал один из берлинских банков, чтобы сделать обмен марок ГДР на западногерманские марки. Такое право, как вы знаете, представлялось каждому гражданину республики.

Как вы думаете, сколько денег было на счету «грабителя своего народа»? 25 тысяч марок. Весьма скромная сумма для первого человека Восточной Германии.

Агентство АДН. Декабрь 1990 года.

«Н. Беккер, один из адвокатов Э. Хонеккера, заявил, что в настоящее время его подзащитный не способен ни к нахождению в тюрьме, ни к выступлению перед общественностью.

По словам Н. Беккера, результат медицинского обследования 78-летнего Эриха Хонеккера, как и прежде, очень серьезен.»

История болезни Э. Хонеккера:

14 декабря. Состояние хорошее. Жалоб нет.

25 декабря 1991 г. Самочувствие хорошее. Сон и аппетит хорошие. Жалоб нет.

…Заканчивался 1991 год. Э. Хонеккер по-прежнему находился в Беелитцах. Однако страсти вокруг него накалялись. Германское правительство настойчиво требовало его выдачи.

Телепрограмма ДФФ. Декабрь 1991 года.

«Как сообщил представитель правительства ФРГ Фогель, германское руководство намерено поставить перед Советским Союзом вопрос о передаче Эриха Хонеккера в руки немецкого правосудия. По его словам, в ближайшее время МИД ФРГ передаст в посольство СССР в Бонне соответствующую просьбу германского правительства».

Что оставалось Горбачеву? Вариантов, признаться, у него оказалось немного. Или выдать Хонеккера, или… спасать. Представляю, какие муки претерпел Генсек ЦК КПСС – не было никакой возможности принять его любимое половинчатое решение, что называется, и нашим и вашим, чтоб и овцы целы и… И тогда прошла команда – доставить Хонеккера в Москву.