Текст книги "На румбе — Полярная звезда"
Автор книги: Михаил Волков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
НА КОМАНДИРСКОМ МОСТИКЕ
Капитан-лейтенант Быков прошел к командирскому мостику. Гул дизелей заглушал слова, и потому, положив руку на штурвал, он махнул боцману, рослому рыжему моряку, и тот тотчас же сбросил носовой швартов с кнехта и отпорным крюком отвел нос вправо. Затем Быков достал из кармана обыкновенный судейский свисток и дважды свистнул. Стоявший на соседнем катере матрос сбросил кормовой швартов, и катер медленно пополз вперед.
Наклонясь к Стрелкову, Быков крикнул:
– Двигаемся на «стопе». Учти, в положении «стоп» катер дает два-три узла.
Затем он повернул голову к Ведышеву, стоявшему справа у своего пульта, или, как говорят катерники, на «газах», и скомандовал:
– Восемьсот оборотов!
Ведышев передвинул рукоять и, следя за тахометром, довел число оборотов до восьмисот. Нос катера слегка приподнялся, и он заметно увеличил скорость.
Быков повернулся к Стрелкову:
– Видишь, справа внизу и на сопочке два створных знака. Это входные и выходные створы. Становись за штурвал и приведи их на корму.
Стрелков, только что с восторгом глядевший на бухту, отмечая в памяти расположение строений, пирсов, изгибов побережья, был застигнут командой Быкова врасплох и посмотрел на него растерянно.
– Быстрей становись за штурвал, – прокричал Быков, – а то проскочишь створы. Ну, не мешкай, – и Быков отодвинулся влево.
Стрелков шагнул на место Быкова и мысленно скомандовал себе: «Вперед, Серега!» Все случившееся было так необычно и произошло так стремительно, что Сергей даже не успел осмыслить до конца происходящего. Но раздумывать было некогда. Он твердо положил руку на штурвал и, видя, что створная линия уже почти на траверзе, резко переложил руль влево. Нос катера послушно покатился влево. Оглядываясь на створные знаки, Сергей пытался привести их точно на корму, но уже понимал, что немного запоздал. Катер перешел створную линию. «Ничего, сейчас подверну влево и выйду вновь на нее. Главное не суетиться». Сергей уловил вопросительный взгляд боцмана, брошенный в сторону Быкова, и его охватило жгучее чувство недовольства собой: даже боцман видит его оплошность. Этого еще не хватало.
Быков внимательно следил за действиями лейтенанта, видел, что тот волнуется, что створ проскочили, но никаких команд не подавал. И Сергей ему был несказанно благодарен за это. Его молчание – доверие давало Стрелкову возможность самому исправить ошибку и этим утвердить свое положение на командирском мостике.
Вскоре Сергею удалось вывести катер на линию створов и, найдя по курсу заметный ориентир, он уже не оглядывался назад. Катер уверенно лежал на курсе. Что-что, а вахту рулевого Сергей на практике отработал отлично. И теперь кильватерный след был почти прямым. Нервная дрожь, пронзившая Сергея в момент, когда он вступил на мостик, утихала, исчезла резкая сухость во рту, но волнение все еще не покидало его.
– Скоро повернем влево, – подсказал Быков, – и выйдем в пролив Восточный, а затем у маяка Скалистый войдем в Петровский залив.
Сколько раз во время курсантских прокладок Сергей проходил этим проливом. Весь район Петровского залива был ему знаком как свои пять пальцев. Но это было в кабинете навигации.
Не доходя до поворота в пролив, Быков прокричал:
– Стрелков, видишь слева у пирса Угловой гавани баржу?
– Так точно, товарищ капитан-лейтенант.
– Швартуйся к ней левым бортом.
– Не могу, – неожиданно для себя выпалил Сергей и тут же подумал, что за этой нечаянной фразой тоже стоит кое-какой опыт и ему есть что сказать в оправдание.
– Почему? – в голосе Быкова прозвучала ирония.
– Не знаю маневренных качеств катера, скорость отработки мотористами сигналов машинного телеграфа, инерцию.
– Вот как? – обрадовался Быков. – Молодец! Тогда вот что. На выход и вход в бухту катеров нет. Пореверсируй здесь дизелями. Прикинь на глаз инерцию катера, как быстро он набирает ход при переводе на передний и задний ход. Действуй.
– Есть! – звонко прокричал Сергей.
Разве мог он представить себе еще час назад, что будет так скоро стоять на командирском мостике и самостоятельно швартоваться. Не подкачать бы только, ведь рядом не кто-нибудь, а сам Быков!
Стрелков тотчас перевел телеграф на «стоп». Катер как бы присел, и скорость его стала заметно затихать. Затем Сергей отработал поочередно «задний ход», «стоп», «малый вперед». Реакция мотористов была почти мгновенной. «Отлично, – подумал Стрелков. – Теперь можно и швартоваться».
– Подай сигнал «аврала» звонком, – подсказал Быков. – Видишь справа педальку?
Сергей нажал на нее и просигналил несколько раз: короткий – длинный, короткий – длинный, короткий – длинный сигнал и отрепетировал в мегафон:
– Все наверх! На швартовы становиться!
Когда команда катера построилась на баке, Сергей скомандовал:
– Швартуемся левым бортом к барже, швартовые концы и кранцы изготовить!
Боковым зрением он видел, как подался вперед Быков, следя за маневром катера. «Ничего, ничего, – успокоил он себя, – пока все идет правильно, не тушуйся».
До баржи оставалось не более кабельтова. Сергей под острым углом стал подходить к ней. Когда расстояние сократилось до трех-четырех метров, он подвернул вправо и лег параллельно борту баржи. Теперь до нее оставалось около двух метров.
– Подать носовой! – скомандовал Стрелков, одновременно переводя рулевой телеграф на «стоп» и затем на «задний ход». Когда дизель «забрал» и катер начал ползти назад, Сергей вновь перевел телеграф на «стоп» и скомандовал: «Подать кормовой!»
Вахтенный матрос на барже принял концы и закрепил их на кнехтах.
– Отбой моторам, – добавил Быков.
«Вот черт, а ведь эту команду надо было подать мне», – подосадовал Стрелков.
Дизеля смолкли. Наступила тишина внезапная и необычная. Только теперь Сергей заметил, что взмок от напряжения. Он старался не смотреть в сторону Быкова. «Что скажет?» – подумал он.
– Боцман, – подозвал Быков рыжего детину, – пять минут перекур. Ведышев, вы тоже свободны.
Ведышев вытащил из кармана кусок ветоши, деловито вытер руки и, уходя, одобрительно посмотрел на Стрелкова, мол – «все в норме».
Когда мостик опустел и команда собралась на баке перекурить, Быков повернулся к Стрелкову:
– Ну, что, лейтенант, могу сказать одно. Для начала неплохо. А вот волноваться не надо. Условия и задачи элементарно просты. Что было неточным. Во-первых, проскочил створ, во-вторых, при швартовке подходи ближе. А ну как на барже никого не было бы, так боцман мог бы и сам перескочить на нее и закрепить концы. А так, далековато было. В-третьих, как только дизель забрал на заднем ходу, сразу давай «отбой моторам», иначе катер опять поползет вперед, ведь абсолютного «стопа» нет. Честно говоря, лихой швартовки не получилось. Но она не всегда и хороша. Если у причала стоят корабли, особенно малые, то лихая швартовка – признак морской серости. Разведешь волну, корабли будут биться бортами, боцмана ругаться. Чего хорошего? Вот так. Выход в залив не отменяю, а пока можешь покурить.
– Я не курю, – радостно выдохнул Стрелков: его окрылила скупая похвала Быкова.
– И правильно делаешь, – одобрил Быков, доставая портсигар и закуривая сигарету. – Долго жить будешь, лейтенант. А я вот курю. Но брошу, пожалуй, – он несколько раз глубоко затянулся. – Оглянись вокруг, Стрелков, запомни ориентиры. Все пригодится. Бухта у нас небольшая. Если смотреть отсюда, то справа глубже, там и пирсы для катеров и эллинг. А в самом конце хозяйственный причал, для швартовки корабля – цели. Есть у нас тут для этого старый СКР. Слева бухта мелкая. Туда не ходи. Это пока основное. Подробности узнаешь потом. А сейчас играй «аврал» и – вперед.
Теперь уже Сергей действовал уверенней, и все же скованность не проходила. С правого и левого борта открывались все новые изгибы побережья, маленькие бухточки, за далекими мысами уже угадывался океан. Но Сергей настолько был поглощен управлением, что многое прошло мимо его взора, отодвигаясь на «потом». Пролив Восточный окончился небольшим островком Скалистый с маяком того же названия. Катер повернул влево и вошел в Петровский залив.
– Прибавь оборотов, – подсказал Быков.
Катер, набирая скорость, как бы приподнимался, нос его задирался, все выше, а по бортам постепенно росли пенные сугробы. Они уже выровнялись с палубой. Море расступилось, образуя водяной желоб, по которому несся торпедный катер. Он уже шел на предельных оборотах. Встречный ветер бил в лицо, и напор его перехватывал дыхание, заставляя порой опускать голову для глубокого вдоха.
– Застопори машины, – приказал Быков.
Сергей перевел телеграф на «стоп». А затем, увидев; скрещенные руки Быкова, понял и дал отбой моторам. Катер еще некоторое время скользил по воде, постепенно теряя инерцию. Из кормового люка показалась фигура в комбинезоне, берет на макушке. Стрелков уже знал, что это моторист Кожин, «наш знатный маслопуп», как охарактеризовал его Ведышев.
– Эх, красота-то какая, – поразился Кожин, – скупнуться бы сейчас.
– Не время, Кожин, в другой раз, – отозвался Быков.
Берет скрылся в люке.
В заливе было не так спокойно, как в бухте. Легкий ветер гнал волну к западному берегу, и катер, стоявший бортом, или, как говорят моряки, лагом к волне, начало раскачивать.
– Не укачиваешься? – спросил Быков.
– Вроде нет, – неуверенно ответил Сергей.
Он вспомнил далекие юнговские годы, первый выход в море на учебном корабле на Каспии и шторм в районе Дербентской впадины. Тяжело перенес он тогда этот поход, приступы морской болезни измотали вконец. Но потом, сколько ни выходил в море, ни разу это не повторилось. И все же ведь было. Потому Сергей и ответил так уклончиво, но, уловив сомнение в глазах Быкова, пояснил:
– В четырнадцать лет, еще юнгой, однажды укачался. А потом миновала меня эта кара.
– Да, это действительно кара, – согласился Быков. – Но настоящий моряк не тот, кто не укачивается, а тот, кто преодолевает эту болезнь. Вот адмирал Нельсон всю жизнь укачивался, однако находил силы перебороть эту слабость.
Он немного помолчал, а потом, посмотрев на часы, вздохнул:
– Хорошо здесь, но время летит. Возвращаться надо. Оглядись вокруг. Это Петровский залив, прямо за кормой у нас пролив Восточный, за ним уходит вдаль остров Бугор, несколько левее маяк Скалистый, а правее – мыс Багровый. Вглядись, ничего не напоминает тебе очертанье скалы Багрового, ее верхняя часть?
Стрелков посмотрел в сторону, указанную Быковым, и вдруг вполне отчетливо различил в скале профиль человека во флотской фуражке.
– Вроде человек, моряк! – удивленно воскликнул он.
– Точно, – хмыкнул Быков. – Вот тебе и природа. Ну ладно, поработаем. Выполни-ка еще одну вводную. Вон, видишь, слева двадцать градусов, дистанция примерно пять кабельтовых – вешка.
– Вижу.
– Так вот, представь себе, что это не вешка, а катер и тебе в море надо подойти к нему и отработать ход таким образом, чтобы я мог перейти, перескочить на этот катер, не швартуясь к нему. Задача ясна?
Вновь взревели моторы. Катер набрал обороты и устремился к вешке. «Еще не пора, – прикидывал Сергей, когда расстояние сократилось до пятидесяти метров. – А теперь как раз».
– Стоп!
Увлекшись машинами. Стрелков не успел переложить руль вовремя, и катер прошел примерно в трех метрах от вешки.
– Разрешите второй заход? – обратился он к Быкову.
– Добро.
Но и второй заход Сергей тоже не рассчитал. Катер прошел близко, да скорость была велика. Стрелков заметил, как Ведышев пытался сам сбросить обороты, но Быков так посмотрел на него, что тот только вздохнул и убрал руку от газов.
И только с третьего захода маневр удался. Катер точно вышел на вешку. Когда расстояние сократилось до двух корпусов, Сергей дал «стоп», затем «задний ход», и катер, вздрогнув, остановился в полуметре от вешки и затем попятился назад. Боцман даже успел протянуть руку и похлопотать по ней, мол, здравствуй, это мы.
– Отлично, – удовлетворенно заметил Быков. – Чувство дистанции есть, маневренные качества катера уловил. На сегодня хватит. Главное – не теряйся. Катерник должен быстро соображать. Не помню точно, по какому случаю, но как-то Главком ВМФ сказал, что каждый командир должен соображать в соответствии со скоростью своего корабля. А так как торпедный катер самый быстроходный корабль, то и командир его должен соображать быстрее всех на флоте. А теперь поворачивай на сто восемьдесят градусов, наше время вышло, пора возвращаться.
Обратный путь был недолгим, и в принципе все курсы Сергею уже были известны. Тем не менее он очень волновался. Быков же был совершенно спокоен. Он даже на некоторое время оставил Сергея одного на мостике и спустился в штурманскую рубку.
– Командир звена доволен, – доверительно наклонился к Сергею Ведышев, – уж поверьте мне.
Стрелков неопределенно пожал плечами. Он был благодарен Ведышеву за участие, но не очень-то верил, что все обстоит именно так.
На подходе к Угловой гавани Стрелков приказал сбросить обороты до «малого» и на такой скорости вышел на входные створы.
– Боцман, поднять позывные, – скомандовал он. Через минуту рыжая голова мелькнула перед глазами Сергея и боцман доложил:
– Товарищ командир, дежурный дал «добро» на вход.
Сергей кивнул головой боцману и глазами отыскал свободный пирс. При швартовке, не желая рисковать, Сергей дал «стоп» явно преждевременно и катер долго полз к пирсу. Сергей досадовал на свою излишнюю осторожность, а Быков ждал молча, и только когда уже, подали швартовы и дали отбой моторам, наклонился к Сергею и подбодрил его:
– Хорошо, только смелей швартуйся. Рано «стоп» даешь.
Но это уже ничего не меняло. Главное было позади. Первый выход, первые задачи и возвращение в базу уже в качестве полноправного командира. Нет, что ни говори, а Сергей был доволен. Не сплоховал.
А Быков, сходя на пирс, протянул Сергею свисток:
– Вот, командир, дарю на память.
И это «командир» из уст самого Быкова было для Сергея высшей наградой.
ЗДЕСЬ МОЙ ДОМ
Переполненный переживаниями «по самую макушку», Стрелков шагал к казарме дивизиона. Он еще долго сидел после выхода в море у начальника штаба, знакомясь с личными делами своего экипажа. Там же и поужинал. Писарь, старшина 1-й статьи Наливайко, принес из кают-компании наваристые щи и макароны по-флотски.
– Быков прислал, – пояснил он. – А то, говорит, чего доброго не доживете до вечера.
Сергей не стал отказываться. Честно говоря, несмотря на все треволнения дня, аппетит не пропал.
И вот теперь, уставший, он приближался к казарме. Из головы не выходили слова Быкова: «Вот, командир…» «Да, – командир, – ликовал Сергей. – Ну, конечно, подучу еще район плавания, устройство катера, сдам курсовые задачи и все. А начало уже положено. Правда, выход не ахти какой сложный, но ведь все-таки сразу, неожиданно, а – справился же. Нет, что ни говорите, жизнь прекрасна!»
Сергей по своей натуре был романтиком и не стеснялся этого. А сегодня все: и эта уютная бухта в кипени буйной зелени, в полукольце крутых сопок, и легкий ветерок, доносивший с оста мирное дыхание океана, и ласковое солнце, и бездонное голубое небо – все-все настраивало на романтический лад. Вот так когда-то в далеком детстве увидел он впервые гладь Финского залива, золотой купол Морского собора в Кронштадте, как бы выступающий из воды, таинственный и влекущий, и в детском сердце впервые возникло неясное чувство близости ко всей этой красоте. Было что-то колдовское в зове моря и неотвратимое, как судьба. Да, судьба. Теперь Сергей понимал это и радовался, что все в его жизни сложилось именно так.
Поднимаясь по узкой тропке в гору, он наслаждался буйной природой, гулом моря, открывавшимся сверху видом бухты, короткими командами со швартующегося к пирсу катера – всему, что отныне становилось его жизнью. Он невольно поймал себя на мысли, что идет немного вразвалку, как должны ходить бывалые моряки после долгих плаваний по морям и океанам. Это вызвало у него ироническую улыбку. «Какой я все же еще мальчишка», – подумал он, но невольно подтянулся и выровнял шаг.
У входа в казарму его встретил молодой, очень высокий и неимоверно тощий лейтенант с синей повязкой дежурного на рукаве кителя.
– Насколько понимаю, Стрелков, – приветствовал он. – Вещи ваши уже здесь, сегодня ночуете у меня в дежурке. Я заранее извиняюсь за звонки и некоторые неудобства. Придется потерпеть. Ты из Ленинграда?
Дежурный решил перейти на «ты», и Сергей это отметил с удовлетворением.
– Да, сразу после училища.
– А я год назад окончил училище, в Баку, уже дважды сменил местожительство. Сначала в Советской Гавани служил, а теперь, вот уже два месяца, – здесь.
– А семья? – поинтересовался Сергей.
– Семьи пока нет, один, – лейтенант почему-то смутился. – В начале службы одному, понимаешь, как-то легче.
– Да-а, – неопределенно протянул Сергей. – Ну, а как здесь живут?
– Как живут? – переспросил дежурный. – Даже не знаю, что и сказать. По-разному. Те, кто давно здесь – привыкли, а недавно пришедшим – скучновато. Правда, здесь интересней, чем в Советской Гавани, – есть что посмотреть, есть кому себя показать. Но, наверно, все-таки все зависит от человека, от широты его интересов.
– Конечно, – согласился Стрелков, – но мне здесь определенно нравится.
Резкий телефонный звонок прервал их беседу. Дежурный схватил трубку и четко отрапортовал;
– Дежурный по дивизиону.
На том конце провода, видимо, был кто-то из старших, потому что дежурный подтянулся и отвечал коротко, как подобает в разговоре с начальством:
– Я слушаю… Так точно, товарищ командир звена, здесь… Да, да, передаю, – он кивнул головой Сергею. – Тебя, Быков.
Сергей, волнуясь, взял трубку.
– Да, я… Слушаю вас, товарищ капитан-лейтенант.
– Ну, как устроились? – интересовался Быков. – Эту ночь переночуете в дежурной комнате, а завтра найдем вам угол в офицерском общежитии. Пока, извини, лучшего варианта нет. Питаться будете в кают-компании, дежурный покажет. Вот и все.
– Спасибо, товарищ капитан-лейтенант, мне все равно.
– Вот и хорошо. Об остальном – завтра.
Быков повесил трубку, а Сергей еще стоял некоторое время, слушая короткие гудки в трубке и чему-то улыбаясь. Из этого состояния его вывел дежурный:
– Кстати, Сергей, не обращайся к Быкову – «товарищ капитан-лейтенант».
– А как? – удивился Стрелков. – Я ведь по уставу.
– По уставу-то по уставу, да на катерах есть неписаная традиция обращаться по должности. К командиру катера – товарищ командир, к командиру звена – товарищ командир звена и так далее.
– Ладно, учту, – кивнул Сергей.
Его буквально распирало от наплыва радости и счастья, вошедших в его жизнь. Оглядев комнату дежурного, брошенные на окно папки с инструкциями, телефон, сейф, чемоданы в углу, он нисколько не расстроился от этого неуюта, а наоборот, даже счастливо подумал: «Вот я и на месте. Теперь этой мой дом и моя судьба».
Сергей долго устраивался на ночлег, медленно прокручивая в памяти события этого удивительного дня, и жалел только об одном, что рядом не было Кати.
КАЮТ-КОМПАНИЯ
Проснувшись, Сергей не сразу сообразил, где находится. Огляделся: стол, стулья, телефон, сейф… Только дежурного не было.
«А-а… – вспомнил все сразу. – Ну и денек же выдался вчера. Боевой!»
Сергей пружинисто вскочил с койки, сделал несколько приседаний и наклонов вперед, назад и в сторону и стал одеваться, от полноты чувств напевая тихонько:
Не спи, вставай, кудрявая…
«Хотя у тебя там, Катюша, еще вчерашняя ночь! Тебе эта песня не подходит, – мысленно разговаривал он с девушкой. —
Спи, моя радость, усни…
Вот это другое дело».
Стрелков выглянул в коридор. Слева, у окна, с деловым видом сидел новый дежурный, здорово похожий на вчерашнего. Такой же худой и высокий. – Строкин.
– А, проснулся, лейтенант, – приветствовал он Сергея. – Намаялся, небось? Вчера еще двое молодых лейтенантов прибыло. Один, кстати, ваш, фрунзевец. Иванов Борис. По батюшке не помню.
– Борька? – обрадовался Сергей. – Наш, наш. Это хорошо.
– Ну, Стрелков. Пора нам и на завтрак.
Кают-компания находилась совсем рядом. Надо было только подняться немного на сопочку по ступенькам к двухэтажному жилому дому, в первом подъезде которого внизу и помещалась кают-компания катерников.
Бросив фуражки на вешалку, лейтенанты прошли в зал. Сергей воображал кают-компанию солидным помещением с дубовой мебелью, мягкими креслами, уютными столиками, ковровыми дорожками и дорогими картинами, изображающими морские баталии.
А тут – просторная большая комната с двумя колоннами посередине. Напротив входа буфет, в левом углу раздаточное окно из кухни. Квадратные столы с белыми скатертями. На них небольшие вазы с букетами полевых цветов. На каждом столе – хлебница, масленка, сахарница, солонка, перечница, горчичница и столовые приборы на четверых. На стенках простенькие натюрморты.
«Обыкновенная столовая, – разочарованно подумал Сергей. – А, впрочем, довольно милая».
Зато окна кают-компании с одной стороны выходили к крутому склону сопки, а с другой – к заливу.
Слева у окна за столиком уже сидели три офицера, среди которых Стрелков увидел Быкова. Тот, приветствуя, поднял руку.
– Прошу разрешения к столу, – обратился к нему Строкин. – А ваше место, Сергей, – обернулся он к Стрелкову, – справа у окна с видом на море. Пока не подошли остальные новички, располагайтесь по своему усмотрению.
Сергей занял место вполоборота к окну, так чтоб и залив был виден, и вся кают-компания. Почти тотчас к нему подошла молодая хрупкая официантка в кружевном кокошнике.
– Меня зовут Аня, – улыбнулась она, поправляя белоснежный передник. – А вы новенький?
– Да, – стараясь держаться солидно, ответил Стрелков. – Я – Стрелков Сергей, вчера прибыл.
– Вам что, яичницу или кашу? – спросила Аня. – Кофе или чай?
– Яичницу и кофе, – заказал Сергей и почему-то еще добавил: – Если можно.
– Можно, – вновь улыбнулась Аня и отошла к соседнему столику, куда только что подошли два старших лейтенанта, веселых и возбужденных.
– Анечка, цветочек мой, – пропел один из них, плотный, черноволосый с орденом Красной Звезды на кителе, – мне все, как всегда, только вдвойне. Ужасно голоден, не будь я Веснухин.
– Вдвойне? – нарочито строго переспросила Аня, а у самой в глазах плясали бесенята. И Сергей понял, что будет Веснухину вдвойне, а если надо, то и втройне, потому что отказать такому обаятельному мужчине было просто невозможно.
И тут у входа появился Иванов, подтянутый, стройный. Его светлые волосы были, аккуратно приглажены, и весь он был какой-то торжественный и новенький, как с иголочки.
– Прошу разрешения к столу, – щелкнул он каблуками в сторону Быкова, потом поглядел вправо, и внезапно вся его строгая торжественность как будто улетучилась, он увидел Сергея. Глаза его засияли, и весь он расплылся в широкой улыбке.
– Сюда, сюда, – позвал его Сергей и поднялся навстречу другу. – Здесь твое место.
Друзья обнялись.
Через минуту Борис уже вполне освоился с обстановкой (он всегда удивительно быстро входил в любой коллектив) и, приветливо кивнув Ане, попросил:
– Мне то же, что и Стрелкову. Вот так-так, – обрадованно продолжал он, разглядывая Сергея, – и ты здесь? Хорошо. Один?
– Пока да.
– А я с Зиной. Только она сейчас во Владивостоке. Понимаешь, соседка по купе на пару дней взяла ее к себе, не наговорились за долгий путь.
– Совсем отлично, можешь съездить, если Быков отпустит.
– И ты у Быкова? – изумился Борис. – Нарочно не придумаешь. Нет, что ни говори, а мир тесен. Слушай, а ведь к нему направлен еще кто-то третий, так я слыхал в штабе.
Третий не замедлил появиться. Это был невысокого роста шатен с холодными слегка прищуренными серыми глазами. Он внимательно и бесстрастно осмотрел кают-компанию и, сориентировавшись, подошел прямо к Сергею и Борису.
– Насколько я понимаю, мы – коллеги, будем в одном звене, у Быкова? Андреевский Николай Андреевич, – представился он.
У новенького была неприятная манера тянуть слова.
Стрелков и Иванов поздоровались.
– Вы ленинградцы? – все тем же тоном продолжал Андреевский, усаживаясь, как дома. – Из самого «устаревшего» училища?
Губы его тронуло подобие усмешки.
– Не «устаревшего», – спокойно поправил Борис. – А из старейшего. Усекли разницу, Николай Андреевич?
– Ну, ладно, – неохотно согласился тот, – пусть старейшего, раз так больше нравится. Суть дела не в том. А я кончал Тихоокеанское училище, здешний старожил.
Он аккуратно намазал маслом кусочек булочки и продолжал:
– Так вот, если нужна будет моя помощь, обращайтесь, – и, нетерпеливо оглянувшись в сторону официантки, бросил раздраженно:
– Можно вас? Побыстрей, пожалуйста, я очень спешу.
– Постараюсь, – холодно ответила Аня. Ее улыбки как ни бывало.
Сергей с Борисом переглянулись, и в глазах у них было одно и то же: «Ну и тип!»
А Андреевский спокойно принялся за завтрак, больше не возобновляя разговор.
– Прибавь оборотов, – мигнул Сергею Борис.
Время завтрака кончалось, надо было спешить на общее построение дивизиона.
– Ну что, познакомились? – раздался рядом голос Быкова. – Итак, все в сборе.
Он подсел на свободный стул и, оглядев внимательно молодых лейтенантов, сообщил:
– Сегодня день организационный. Сначала познакомитесь со своими экипажами, а потом в штаб, там работы вам хватит. А послезавтра будьте готовы к выходу в море. Будет небольшой штурманский поход для ознакомления с районом плавания.
– Мне что, тоже необходимо в этот поход? – осведомился Андреевский. – Ведь, как-никак, здешний?
– Обязательно и всенепременно, – внимательно и строго глядя на Андреевского, подчеркнул Быков. – Захватите с собой хорошие блокноты, ручки и карандаши. Придется много писать и рисовать. С подробностями ознакомлю в штабе, после обеда.
Он взглянул на часы и добавил:
– В вашем распоряжении еще пятнадцать минут.
Друзья вышли из кают-компании.
– Красиво здесь, – вздохнул Борис, любуясь буйной растительностью, заливом и ясным солнечным утром.
Сергей тоже никак не мог налюбоваться бухтой.
– Ну, а как тебе Андреевский понравился?
– По-моему, фрукт, – усмехнулся Борис.
– Похоже. Хотя, кто знает. А вдруг он лучше, чем кажется?
– Дай-то бог. Ну пошли, а то ведь и действительно можем опоздать на построение.
И друзья, минуя лесенку, по очень крутой тропинке начали спускаться к зданию дивизиона.
