355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Михаил Филин » Арина Родионовна » Текст книги (страница 4)
Арина Родионовна
  • Текст добавлен: 21 октября 2016, 20:56

Текст книги "Арина Родионовна"


Автор книги: Михаил Филин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Эта драма коренным образом изменила дальнейшую жизнь Ирины Матвеевой.

По распоряжению Марии Алексеевны Ганнибал она была определена в дом надевшей траур А. А. Пушкиной – скорее всего, в качестве няньки [107]107
  А. Ю. Пушкин описывал эту ситуацию так: «Когда дядя мой Михайло Алексеевич Пушкин в 1791 году женился на Анне Андреевне Мишуковой <…> и в 1792-м году родился у них сын Алексей <…>, то Марья Алексеевна Ганнибалова дала ему в кормилицы из Кобрина вышеписанную Ирину Родионовну; в течение этого времени Ирина овдовела и оставлена была у него в няньках до 1796-го года» (Книга воспоминаний о Пушкине. С. 17–18). Однако двоюродный дядя поэта заблуждался: муж Ирины в ту пору ещё здравствовал, да и Марья Матвеева (которую А. Ю. Пушкин счёл «молочной сестрой» Алексея Пушкина) родилась тремя годами ранее. Вместе с тем сообщение А. Ю. Пушкина о том, что Ирина Родионовна была какое-то время при ребёнке «в няньках», заслуживает, думается, внимания. К тому, что наша героиня «служила тогда нянькой в семье одного родственника Марии Апексеевны», склонялся и Н. О. Лернер (Лернер.С. 6). А. И. Ульянский был более гибок: он допускал, что Ирину Матвееву назначили или в няньки, или в прислугу ( Ульянский.С. 17, 19).


[Закрыть]
. За младенцем требовался уход, за домом тоже, а крепостная баба, видимо, давно уже приглянулась барыне, да и кобринские крестьяне в один голос отзывались о Матвеевых с одобрением.

Отрядив Ирину в услужение к А. А. Пушкиной, Мария Алексеевна не прогадала. Та работала на совесть, ребёнок был окружён постоянной заботой, рос жизнерадостным и болел нечасто. И мать Алексея Пушкина, и сама М. А. Ганнибал не имели повода усомниться в преданности крестьянки.

В награду за труды Ирину и её семью переселили из дома Варфоломеева (где негде было и яблоку упасть) в отдельную избу. Из ревизской сказки, составленной в мае 1795 года, мы узнаём, что «деревни Кобриной крестьяня» Матвеевы жили уже собственным двором. Согласно этому же документу, главе семейства Фёдору стукнуло тридцать девять лет, его детям Егору, Надежде и Марье было соответственно тринадцать с половиной, семь и четыре года [108]108
  На самом деле Марье Матвеевой незадолго перед тем исполнилось шесть лет.


[Закрыть]
.

А жене Фёдора в ревизию начислили 37 лет [109]109
  Ульянский.С. 95.


[Закрыть]
– и здесь неграмотный староста не оплошал: Ирине Матвеевой и впрямь шёл тогда тридцать восьмой год.

Лишь на исходе четвёртого десятка у неё появился-таки свой угол – да и тот обжить, обустроить как следует Ирине не довелось.

В 1796 году в столице взошёл на престол император Павел Петрович, сын Екатерины, с ходу попытавшийся круто изменить государственные порядки. В народе шёпотом заговорили, что человеколюбивый царь ополчился на бояр и сильно печалуется о низших классах населения. Толика истины в подобных слухах присутствовала, – однако будущее Ирины определил не «романтический император», а совсем другие лица и связанные с этими лицами события.

Необыкновенно похорошевшей Наденьке Ганнибал исполнился двадцать один год – и она в одночасье стала невестой. Жениха подыскали тут же, в Петербурге: счастливцем оказался капитан-поручик лейб-гвардии Егерского полка Сергей Львович Пушкин, давний знакомый Ганнибалов и, сверх того, их родственник (Надежда Осиповна приходилась ему внучатой племянницей). И. А. Ганнибал, благословляя сияющую девицу, удовлетворённо отмечал, что означенный офицер «не очень богат, но весьма образован» [110]110
  Гнамманку Д.Абрам Ганнибал: Чёрный предок Пушкина. М., 1999. С. 167.


[Закрыть]
.

Венчались молодые в подгородном имении, в памятной и для нашей героини церкви Воскресения Христова. Это случилось 28 сентября 1796 года.

В метрической книге суйдовского храма была сделана соответствующая запись (под № 2; по обыкновению, с огрехами). В графе «Кто имены венчаны» там начертано: «Лейб гварди Измаиловсъкаго полку порутчик отрок Сергей Львович сын Пушкин, артилерии морской „2“-го ранга капитана Осифа Абрамовича Генибала з дочерью ево девицей Надеждой Осиповой, оба первым браком». В графе же «Кто порукам подписывались» фигурируют такие солидные имена: «Генерал порутчик и ковалер Иван Абрамович Генибал, пример майор Павел Фёдоров сын Малиновскин» [111]111
  Ульянский.С. 17, 96.


[Закрыть]
.

Вполне возможно, что Ирина наблюдала эту знакомую и всегда волнительную церемонию, а потом прислуживала почётным гостям за шумным праздничным столом в усадьбе. Ведь ганнибаловские дамы уже фактически держали её за «столбовую» крепостную и, видимо, даже порою величали чудно – Ариной. (Имена дворовых тогда переиначивались на иностранный манер чуть ли не в каждой дворянской семье. Вспомним в этой связи, что даже у простецких помещиков Лариных девка Акулька по прихоти бригадирши в один прекрасный день стала Селиной. – VI, 46.)

На исходе того же 1796 (или в начале 1797-го) года в Суйде скончалась Лукерья Яковлева, которая провела свои последние годы в доме старшего сына Семёна. Нам неведомо, удалось ли дочери Ирине попрощаться с матерью или побывать на её свежей могиле. Зато из исповедной росписи суйдовской церкви за 1797 год (тут, заметим, крестьяне Кобрина записаны за «вотчиной господина порутчика Сергея Львовича Пушкина» [112]112
  Там же. С. 96.


[Закрыть]
) выясняется другая важная биографическая подробность.

В списке прихожан храма Воскресения Христова, где священником тогда был Симеон Трофимов, указаны все члены семьи Матвеевых. Но Фёдор и трое его детей «исповедались токмо», а «у святаго причастия» не были «за нерачением» – иначе говоря, по лености или небрежению. Ирина же Родионова, «38 лет» [113]113
  Правильно – 39 лет.


[Закрыть]
, была —она, скорее всего, исповедовалась и причастилась, как и полагалось, «во Святую Великую Четыредесятницу» [114]114
  Там же. С. 96–97.


[Закрыть]
, то есть во время Великого поста [115]115
  Светлое Христово Воскресение в том году пришлось на 5 апреля.


[Закрыть]
. Таким образом, мы узнаём, что в конце зимы и начале весны 1797 года Ирина Матвеева ещё находилась в Кобрине.

А летом стало окончательно ясно, что в семье С. Л. и Н. О. Пушкиных должен вскорости появиться первенец. Начались положенные суетливые приготовления, пошли разговоры о кормилице и нянюшках. Всем верховодившая Мария Алексеевна выразила уверенность, что наиболее подходящей кандидатурой на роль няньки была бы Ирина из Кобрина, вернее, Арина – и дети, тоже запомнившие прилежную кобринскую бабу, вполне с матушкою соглашались. На том семейный совет и порешил: вытребовать «опытную и усердную» крестьянку в Петербург.

Через нарочного Ирине Матвеевой было приказано собираться в город – и она кротко подчинилась барской воле. Возможно, в ту пору Ирина Родионовна была брюхатой.

Дорога в столицу была тяжёлой и грустной. В Кобрине остались неприкаянный супружник и трое её детей, в Суйде – братья и сёстры Ирины. С некоторыми из них ей уже никогда не довелось увидеться.

Середина тернистого Ирининого пути давно была пройдена – и приближались сумеречные предзакатные годы.

В эти годы многие устают жить и покорно доживают – а она обрела ненаглядных «пушкинят».

Шла ли, ехала ли крестьянская дочь «из толщи народа русского» в град Петров – сие разве что Богу ведомо. Только вся она истомилась дорогой, тряпицу с денежкой насилу уберегла, котомкою спину зело натрудила. По пути могилки родные поминала, о кровинках сиротствующих слезу украдкою роняла.

А как явилась в град великий и хмурый – так в ножки старой и молодой барыням и пала. Барыни-княгинюшки странницу враз приветили, с колен подняли да и приголубили.

И стала наша нянюшка Арина с той поры в доме каменном жить-поживать, господ своих трудами ублажать, оберегом для хозяйских крох быть…

Глава 3
«ПУШКИНЯТА»

…Она сделалась общею нянею.

О. С. Павлищева

Незадолго до Рождества, 20 декабря 1797 года, Надежда Осиповна Пушкина благополучно разрешилась от бремени дочерью Ольгой. Арина же Родионовна к тому времени уже обжилась в небольшом петербургском домике Марии Алексеевны Ганнибал (притулившемся в Измайловском полку [116]116
  Книга воспоминаний о Пушкине. С. 16.


[Закрыть]
) и радовалась событию вместе с родителями и бабушкой. Однако мы так и не знаем доподлинно, кемстала наша героиня для новорожденного ребёнка.

Спустя много лет её дочь Марья Фёдорова сказала уже упоминавшемуся Н. В. Бергу, что именно Арина Родионовна «выкормила Ольгу Сергеевну» [117]117
  Там же. С. 8.


[Закрыть]
. Данное сообщение А. И. Ульянский принял всерьёз и выдвинул довольно спорную, но всё-таки достаточно аргументированную гипотезу.

В ходе изучения и сопоставления различных исповедных ведомостей и ревизских сказок рубежа XVIII и XIX столетий он установил, что Ирина Родионова Матвеева, по всей видимости, в самом конце 1797-го или в начале 1798 года произвела на свет сына Стефана [118]118
  Впоследствии Стефан Фёдоров был крепостным сельца Михайловского.


[Закрыть]
. Так как соответствующей записи о рождении крестьянского отпрыска в метрической книге суйдовской церкви Воскресения Христова сделано не было, то биограф резонно предположил: младенец родился вовсе не в Кобрине, а вдали от мужа и семьи Ирины, то есть уже «в Петербурге, в доме Пушкиных» [119]119
  Ульянский.С. 23–24, 77.


[Закрыть]
. В таком случае вызванная из деревни Ирина, действительно, могла стать кормилицей, «мамушкой» Оленьки Пушкиной.

Стоит напомнить читателю, что крестьянской дочери Ирине-Арине вот-вот должно было исполниться ни много ни мало сорок лет.

Прочие исторические источники вроде бы никак не подтверждают версию биографа. Сама Ольга Сергеевна и через полвека величала Арину Родионовну только «нянею» [120]120
  ПВС-1. С. 43. Ср.: XIII, 290.


[Закрыть]
; то же самое говорили её сын Л. Н. Павлищев [121]121
  Павлищев.С. 12–13.


[Закрыть]
и А. Ю. Пушкин (двоюродный дядя поэта, назвавший Ирину Матвееву «опытной и усердной нянькой» [122]122
  Книга воспоминаний о Пушкине. С. 18.


[Закрыть]
).

Ещё более весомым кажется свидетельство Н. О. Пушкиной. В письме (на французском языке) от 4 января 1835 года к дочери Ольге (ставшей тогда матерью) Надежда Осиповна, беспокоясь о здоровье внука Леона, вспомнила к месту и давнишний собственный опыт. «…Благодаря заботам и предосторожностям, которые ты приняла, – писала Н. О. Пушкина, – он наверняка не будет косить, а это часто случается с маленькими детьми; зрение у них ещё слабое, взгляд не может быть таким, как у взрослого, и, кормя, надо закрывать им глаза, что я всегда делала, и нянька твоя звала тебя Занавесная Барыня» [123]123
  Письма Сергея Львовича и Надежды Осиповны Пушкиных к их дочери Ольге Сергеевне Павлищевой: 1828–1835. СПб., 1993. С. 261–262 (выделенные слова в подлиннике написаны по-русски). В мемуарах Л. Н. Павлищева есть схожий «фрагмент» из письма Надежды Осиповны, который мемуарист датировал 26, 28 или 30 декабря 1834 года: «Александр (Пушкин. – М. Ф.)советует тебе, когда кормят ребёнка, закрывать ему чем-нибудь глаза. Впрочем, я сама всегда точно так же поступала со всеми моими детьми, и покойная Ирина <…> Родионовна называла вас поэтому „занавесные Пушкенята (sic! – М. Ф.)“» (Павлищев. С.379). В качестве комментария к этому эпистолярному «фрагменту» сошлёмся на слова публикатора переписки родителей Пушкина Л. Л. Слонимской, которая характеризовала археографические методы Л. Н. Павлищева так: «…Не преследуя научной цели, он строил свою книгу беллетристически; отсюда – свободное пользование материалом: произвольные датировки, монтаж цитат из разных писем, авторские добавления, переделка повествовательных отрывков из писем в форму диалога, приписывание перу Сергея Львовича строк Надежды Осиповны и обратно и другие приёмы» (Письма Сергея Львовича и Надежды Осиповны Пушкиных к их дочери Ольге Сергеевне Павлищевой: 1828–1835. СПб., 1993. С. 10).


[Закрыть]
. Иными словами, Надежда Осиповна однозначно заявила, что она самавыкормила свою старшую дочь, а Арина была лишь «приставленной» к Ольге няней, ухаживавшей («ходившей») за младенцем.

Кстати, меткое шутливое прозвище девочки – «Занавесная Барыня» – надо, вероятно, считать самыми ранними из дошедших до нас слов Арины Родионовны.

Итак, версия А. И. Ульянского не подкрепляется сведениями из пушкинского семейного кружка – но версия и не опровергается ими. Суть в том, что в дворянских семьях, ожидавших прибавления, зачастую перестраховывались и загодя обзаводились кормилицей (или даже кормилицами) – так сказать, «на всякий случай». Скорее всего, подыскивали таковую бабу и Пушкины с Марией Алексеевной Ганнибал – и известие о беременности Арины Матвеевой, хорошо себя зарекомендовавшей крестьянки из близкого Кобрина, подоспело в Петербург как нельзя кстати. После же рождения Ольги Пушкиной Арина вполне могла быть при Надежде Осиповне временной («про запас») кормилицей, а потом уже превратилась в безоговорочную няньку.

Более точных данных об изначальномстатусе Арины Матвеевой в доме Пушкиных мы, по всей видимости, уже не получим. Ничего не знаем мы и о том, когда её сын Стефан был отправлен из Петербурга в Кобрино, к отцу [124]124
  См.: Ульянский.С. 20, 26, 27, 98.


[Закрыть]
. Зато хорошо известно, что Арина сразу и навсегда, как родную, полюбила малютку Олю, свою «голубушку» (XIII, 209).Собственных детей крестьянка могла голубить разве что в мыслях, тоскливых и неотступных…

Чета C. Л. и Н. О. Пушкиных отличалась какой-то повышенной, прямо-таки безудержной непоседливостью, причём особенной егозой, по мнению современников, была Надежда Осиповна. «Она терпеть не могла заживаться на одном и том же месте и любила менять квартиры, – вспоминал внук, – если переезжать, паче чаянья, было нельзя, то она превращала, не спрашивая Сергея Львовича, снисходившего к её причудам, кабинет его в гостиную, спальню в столовую и обратно, меняя обои, переставляя мебель и прочее» [125]125
  Павлищев.С. 9.


[Закрыть]
. Сергей Львович не только потакал начинаниям суетной супруги, но порою и сам был не прочь инициировать какое-либо подновляющее быт предприятие. Поэтому немудрено, что в ещё не устоявшейся жизни родственных душ вскоре после венчания и рождения дочери начались пертурбации.

Эти перемены напрямую коснулись и Арины Матвеевой, которая по прихоти господ не единожды меняла в конце XVIII – начале XIX века своё местопребывание. Но если маршруты и адреса Пушкиных и попечительной М. А. Ганнибал в общем-то прослеживаются и по большей части датируются, то детальная реконструкция вынужденных странствий крепостной бабы сопряжена со значительными трудностями. Некоторые эпизоды её биографии, как будет показано далее, поддаются лишь приблизительному толкованию.

Ещё весной 1797 года капитан-поручик С. Л. Пушкин оказался со своим «лейб-гвардии Егерским баталионом» в Москве, где переведённая из Северной столицы гвардия принимала участие в апрельских торжествах по случаю коронования императора Павла I Петровича. Тогда же Сергей Львович свиделся с обширной московской роднёй и обсудил с нею ряд имущественных дел и своё собственное будущее. Пушкины договорились о продаже принадлежащего им крупного городского владения на Божедомке и приобретении взамен него более скромной усадьбы в Москве. Они также решили, что Сергей Львович, тяготившийся неспокойной военной службой, незамедлительно выйдет в отставку и переберётся на жительство в Первопрестольную.

С тем удовлетворённый С. Л. Пушкин и отбыл в Петербург.

Высочайший указ о его увольнении от службы и причислении «к Герольдии для определения к статским делам» был подписан уже 16 сентября 1797 года [126]126
  Романюк С. К.К биографии родных Пушкина // ВПК. Вып. 23. Л., 1989. С. 12–13.


[Закрыть]
. Через три месяца у Пушкиных родилась Ольга. Когда же она чуть окрепла, родители заторопились в Москву.

С ними туда отправилась и Арина Матвеева.

По предположению С. К. Романюка, Пушкины сначала поселились у Ольги Васильевны Пушкиной, матери Сергея Львовича, в Малом Харитоньевском переулке [127]127
  Там же. С. 13.


[Закрыть]
. Уже ближе к осени 1798 года беспокойные супруги наняли собственную квартиру – на Малой Почтовой улице, в доме И. В. Скворцова.

Тут, в Немецкой слободе, в один прекрасный день и появился на свет младенец Александр Пушкин, впоследствии прославивший и себя, и Арину Матвееву.

Надежда Осиповна родила его 26 мая 1799 года, в двунадесятый праздник Вознесения Господня. Над Москвой тогда вовсю гудели колокола. А спустя несколько дней в метрической книге церкви Богоявления в Елохове была сделана следующая запись: «Во дворе колежскаго регистратора Ивана Васильева Скварцова у жилца ево Моэора Сергия Лвовича Пушкина родился сын Александркрещён июня 8 дня восприемник Граф Артемий Иванович Воронцов кума мать означеннаго Сергия Пушкина вдова Олга Васильевна Пушкина» [128]128
  Запись воспроизводится по фотокопии, с сохранением орфографии и пунктуации подлинника.


[Закрыть]
.

Арина Матвеева «ходила» тогда за полуторагодовалой Оленькой – а в няньки к новорожденному определили другую крепостную Пушкиных – тридцатидвухлетнюю вдову Улиану (Ульяну) Яковлеву.

И здесь, во избежание путаницы в повествовании об Арине Родионовне, мы должны сделать небольшое отступление о нянькахбудущего поэта.

Подчеркнём: речь пойдёт именно о няньках.Их у Александра, как выяснилось, было несколько – и всякая выполняла своиобязанности при ребёнке. Лишь определив в точности функции каждой из этих нянюшек, мы сможем получить более или менее верное представление о формальномстатусе Арины Родионовны в доме и (что особенно важно) о её фактическойроли при маленьком Пушкине.

Родившаяся в 1767 (или в 1768-м) году Ульяна Яковлева стала, как уже сказано, самой первой нянькой Александра. Она мельком упоминается в мемуарах пушкинской сестры Ольги Сергеевны Павлищевой. Сверх того, занесена «вдова Ульяна Яковлева», «35 лет» (позднее – «37 лет»), и в исповедные росписи московских храмов за 1803–1808 годы [129]129
  Виноградов Л. А.Детские годы Александра Сергеевича Пушкина в Немецкой слободе и у Харитония в Огородниках // А. С. Пушкин в Москве. М., 1930. С. 31, 34, 40.


[Закрыть]
. А совсем недавно С. К. Романюку удалось установить, что крестьянка скончалась на Большой Молчановке, в очередном доме («доме священника»), который снимали С. Л. и Н. О. Пушкины. Это случилось 15 мая 1811 года [130]130
  Романюк С. К.Пушкины в Москве в конце XVIII – начале XIX в.: По новым документальным данным // ВПК: 1979. Л., 1982. С. 13; Он же.В поисках пушкинской Москвы. М., 2001. С. 250.


[Закрыть]
. Выходит, что баба до последнего вздоха исправно служила своим господам и их деткам, и тут в кои-то веки надлежит согласиться с В. В. Набоковым, который писал: «Итак, давайте помнить Арину, но не забудем при этом и добрую Ульяну» [131]131
  Набоков В.Комментарий к роману А. С. Пушкина «Евгений Онегин» / Пер. с англ. СПб., 1998. С. 372.


[Закрыть]
.

Помянем добрым словом и её товарку. В конце 1860-х годов в печати вдруг появились сообщения о том, что у Александра Пушкина была в Москве и «вторая няня», или «помощница няни», по имени Екатерина Николаевна. С небольшими заметками на данную тему выступили во «Всеобщей газете» сразу два автора – писатель и переводчик Ф. Б. Миллер и некий Д. Они рассказали, что эта «очень ветхая старушка», большая охотница до сказок, ещё жива и нашла себе приют в московской Набилковской богадельне. Память тогда уже не повиновалась «нянюшке», и о детстве поэта она мало что могла поведать (хотя кое-что в итоге всё-таки вспомнила). Выглядела почти ослепшая Екатерина Николаевна лет этак на девяносто; словом, была лет на двадцать моложе Арины Родионовны и примерно на десять – Ульяны [132]132
  Книга воспоминаний о Пушкине. С. 24–28. Следует отметить, что М. А. Цявловский счёл рассказ старушки «правдоподобным» (Там же. С. 24). Заодно скажем и о том, что некоторые увлекающиеся авторы записывают в «заштатные» няни Пушкина также Акулину Семёновну, крепостную П. Д. Еропкина, московского генерал-губернатора и сенатора: «Ей случалось нянчиться и ублажать нашего великого поэта Пушкина, когда семья Пушкиных бывала у её барина Еропкина». Позже Акулина охотно всем рассказывала, «как она и при каких обстоятельствах нянчила <…> великого поэта» (Семейная хроника Крестовниковых. Кн. 1. М., 1903. С. 51).


[Закрыть]
.

Указанные газетные публикации не в почёте у пушкинистов и цитируются ими нечасто и неохотно, однако сам факт существования у «Александра Сергеича маленького» официальной «второй няни» так и не был, кажется, никем оспорен. Тем самым её наличие у ребёнка можно, по-видимому, считать доказанным.

Но если у недавно родившегося Александра Пушкина имелось целых две няньки, то была ли нянейпри нём – третьейняней – и Арина Матвеева? На этот вопрос мы ответим отрицательно и отошлём сомневающегося читателя к воспоминаниям О. С. Павлищевой, которая определила формальныйи фактическийстатус нашей героини в доме Пушкиных в период между 1797 и 1805 годами кратко и весьма точно.

Для самой Ольги Сергеевны Арина Родионовна – безусловная, во всех смыслах этого слова, «няня»; точно такая же, какой была Фадеевна для Ольги (или, в переделанном варианте беловика, для Татьяны) Лариной. В черновых и беловых рукописях второй главы «Евгения Онегина» красочно и довольно полно изложены обыденные нянины функции:

 
Фадеевна рукою хилой
Её качала колыбель
Она же ей стлала постель
Она ж за Ольгою ходила
Бову рассказывала ей
Чесала шёлк её кудрей
Читать – помилуй мя– учила
Поутру наливала чай
И баловала невзначай (VI, 566; выделено Пушкиным).
 

Нянькой стала крестьянка Ирина и для явившегося в мир в 1805 году пушкинского братца Льва: «Арине Родионовне поручено было ходитьза ним». Но за Александром-то «ходиладругая, по имени Улиана». То есть предписанных нянькеобязанностей по уходуза барчуком Арина Родионовна не выполняла – и, значит, формально нянькою Александра Пушкина она не была.

Зато несколько позже крепостная баба, по выражению О. С. Павлищевой, «сделаласьнянею для брата», хотя по-прежнему (тут мы вынуждены повториться) «за ним ходиладругая» [133]133
  Курсив в цитатах из мемуаров О. С. Павлищевой всюду мой.


[Закрыть]
[134]134
  ПВС-1. С. 43.


[Закрыть]
.

Так что в «официальных», выбранных родителями, няньках Александра Пушкина Арина Родионовна не состояла. Не её сделали – она «сделалась» нянею для мальчика, да не простою, а душевною.Умела Арина Матвеева «ходить» за душою человеческой, особливо детской, – вот и потянулась к ней пробуждавшаяся пушкинская душа.

О. С. Павлищева писала, что Александр Сергеевич любил Арину Родионовну «с детства» [135]135
  Там же. С. 44.


[Закрыть]
. По всей вероятности, уже в изначальной картине мира, постепенно проступавшей в сознании ребёнка, та присутствовала в качестве няни.Так, в <«Программе автобиографии»> (1830 или 1833), составленной в хронологической последовательности, читаем: «Первые впечатления. Юсупов сад [136]136
  Подразумевается усадебный сад князя Н. Б. Юсупова в Большом Харитоньевском переулке, где гулял маленький Александр. В одном из домов этой усадьбы Пушкины жили в 1801–1803 годах.


[Закрыть]
. – Землетрясение [137]137
  Достопамятное московское землетрясение произошло 14 октября 1802 года.


[Закрыть]
. – Няня. <…>. – Рожд<ение> Льва…» (XII, 308).Отсюда вытекает, что Александр Пушкин уже задолго до рождения Лёвушки, приблизительно в три-четыре года, записал Арину Родионовну в своиняни.

Возможно, он, набрасывая в начале тридцатых годов план мемуаров, был не совсем справедлив по отношению к Ульяне Яковлевой: ведь назначенная-то старшими нянька на заре XIX века никуда не делась, жила в доме и продолжала исправно «ходить» за ним, тогда тучным и молчаливым малышом. Но чуть позже поэт, как нам думается, всё же исправился и обмолвился о своей давно почившей первой няньке.

В доме на Малой Почтовой Пушкины прожили, скорее всего, до осени 1799 года. Сергей Львович сибаритствовал, флиртовал с музами и идти в ту или иную службу покуда не собирался. А осенью, когда во владениях И. В. Скворцова начался капитальный ремонт [138]138
  Виноградов Л. А.Указ. соч. С. 25, 28.


[Закрыть]
, Пушкины в одночасье подхватились – и двинулись на север, в Опочецкий уезд Псковской губернии. Отправились туда всем домом, вместе с детьми и дворовыми людьми. «В конце того же года, – вспоминал А. Ю. Пушкин, – возвратись из похода в Москву, я уже Сергея Львовича с семейством не застал; они уехали к отцу своему Осипу Абрамовичу в Псковскую губернию, в сельцо Михайловское…» [139]139
  Книга воспоминаний о Пушкине. С. 17.


[Закрыть]

Из Михайловского Пушкины поехали в Петербург, где их поджидала М. А. Ганнибал, снявшая для детей и внуков квартиру в «Литейной части в доме под № 70» [140]140
  Ульянский.С. 119.


[Закрыть]
. В тот период Мария Алексеевна хлопотала о продаже Кобрина и Рунова и, столкнувшись с бюрократическими сложностями, настоятельно нуждалась в помощи и моральной поддержке дочери и зятя.

Арина же Матвеева была отпущена хозяевами на родину, в Суйду и Кобрино, для свидания с детьми, мужем и родственниками. Её имя фигурирует в исповедной ведомости суйдовской церкви Воскресения Христова за 1799 год, где крестьянка показана бывшей на исповеди, но не причащавшейся «за нерачением» [141]141
  Там же. С. 24, 119.


[Закрыть]
. По-видимому, Арина Родионовна исповедовалась уже в филипповки, то есть во время Рождественского поста, начинавшегося 14 ноября.

При Александре Пушкине, которому едва исполнилось полгода, в Петербурге находилась, как и полагалось, Ульяна Яковлева. Никаких особенных тревог за здоровье младенца ни у неё, ни у родителей с бабушкой не было. Зато спустя несколько месяцев, предположительно в конце весны или в начале лета 1800 года, когда Пушкин стал «годовым ребёнком» [142]142
  Анненков П. В.Александр Сергеевич Пушкин в Александровскую эпоху: 1799–1826 гг. СПб., 1874. С. 28.


[Закрыть]
, с «дитятей» произошло нечто экстраординарное [143]143
  Некоторые пушкинисты XIX–XX веков снисходительно отнесли описание происшествия, о котором мы расскажем далее, к категории «исторических анекдотов» или «семейных преданий». Но причисление источника к тому или иному «ненадёжному» жанру ещё не является доказательством того, что этот источник апокрифический. Подкрепить же свои сомнения какими-либо вескими аргументами скептики до сих пор так и не смогли.


[Закрыть]
.

«Была ли при этом случае с маленьким Александром Арина Родионовна или Ульяна Яковлева, трудно сказать», – признался А. И. Ульянский [144]144
  Ульянский.С. 25.


[Закрыть]
.

В принципе мы согласны с учёным – и всё же попробуем уточнить детали случившегося.

В 1874 году П. В. Анненков, почерпнувший немало сведений от родственников поэта, в книге «Александр Сергеевич Пушкин в Александровскую эпоху» впервые поведал публике о встрече малыша Пушкина с грозным императором Павлом I:

«Няня его встретилась на прогулке с государем Павлом Петровичем и не успела снять шапочку или картуз с дитяти. Государь подошёл к няне, разбранил за нерасторопность и сам снял картуз с ребёнка, что и заставило говорить Пушкина впоследствии, что сношения его со двором начались ещё при императоре Павле» [145]145
  Анненков П. В.Александр Сергеевич Пушкин в Александровскую эпоху: 1799–1826 гг. СПб., 1874. С. 28. Здесь же пушкинист предположил, что знаменательная встреча с Павлом I имела место в московском Юсуповом саду. Однако П. В. Анненков ошибся: с весны 1799 года и до своей кончины император в Москву не приезжал.


[Закрыть]
.

Спустя четыре года И. С. Тургенев напечатал в петербургском журнале [146]146
  Вестник Европы. 1878. № 3. С. 7–8.


[Закрыть]
письмо Пушкина к жене Наталье Николаевне от 20–22 апреля 1834 года, где поэт изложил собственную (а точнее, семейную) версию давнего эпизода. По Пушкину, дело обстояло несколько иначе: «Видел я трёх царей: первый велел снять с меня картуз и пожурил за меня мою няньку…» (XV, 129–130). Получалось, что Павел I не собственноручно лишил ребёнка головного убора, а только распорядился на сей счёт.

Но анненковский и пушкинский рассказы единодушны в том, что сопровождавшей малыша прислуге крепко досталось от разгневанного императора. Проблема только в том, ктоподвернулся под руку Павлу Петровичу.

Уже в наши дни петербургский пушкинист В. П. Старк достаточно логично обосновал, что памятное рандеву произошло, похоже, в Летнем саду [147]147
  Старк В. П.Новые пушкинские адреса в Петербурге // ВПК. Вып. 26. СПб., 1995. С. 168–171.


[Закрыть]
. Однако он, упомянув в своей заметке об Арине Родионовне, всё-таки уклонился от обсуждения вопроса о её роли в этой истории. Да и предшественники В. П. Старка если и называли «мамушку» участницей рассматриваемой сцены, то скорее, как говорится, по инерции: дескать, кому же как не Арине Родионовне быть свидетельницей пусть неприятной, но, безусловно, исторической минуты?

Такой эпизод, само собой разумеется, украсил бы жизнеописание любого человека, а уж крепостной бабы и подавно. Но, как ни велик соблазн пополнить летопись жизни Арины Матвеевой анекдотом о её петербургском свидании с императором Павлом Петровичем, мы от этого воздержимся.

Во-первых, автор настоящей книги не знает, вернулась ли к лету 1800 года крестьянка из Кобрина в Петербург. Настораживает его и то, что осведомлённый П. В. Анненков, обычно называвший Арину Матвееву по имени, на сей раз этого почему-то не сделал. Но есть, по нашему мнению, ещё одно, куда более серьёзное, основание думать, что в истории с пушкинским картузом была замешана не Арина Родионовна, а бедняжка Ульяна Яковлева.

Обратим внимание: поэт в письме к жене нарёк сопровождавшую его на прогулке женщину «нянькой».Мы полагаем, что Пушкин воспользовался именно этим словом отнюдь не случайно.

Слово «нянька» (чаще всего без какого бы то ни было уничижительного оттенка) неоднократно встречается в его разнохарактерных текстах [148]148
  Зафиксировано 16 таких словоупотреблений; см.: Словарь языка Пушкина: В 4 т. Т. 2. М., 1957. С. 896.


[Закрыть]
– однако оно ни разу(!) не употреблено по отношению к Арине Родионовне. Та – в художественных произведениях и переписке, в черновиках и беловиках – всегда и всюду «няня».Выявленную закономерность можно легко проиллюстрировать множеством примеров. (Кстати, «няней» величается Арина Родионовна в ином пушкинском письме к жене, от 25 сентября 1835 года; XVI, 50–51.)

Показательно, что и сестра Ольга, и приятели Александра Сергеевича, не сговариваясь и не оговариваясь (по крайней мере, в письмах к поэту), называли её точно так же. Рискнём даже сказать, что, благодаря постоянству Пушкина, за Ариной Родионовной мало-помалу закрепилось, в придачу к собственному, и другое, отсутствующее в святцах, имя – Няня.И её, вполне конкретную Няню, посвящённые уже не путали со всяческими няньками, кои были у всех (да и у самого Пушкина).

Данное ономастическое наблюдение и позволяет нам увериться в том, что при случайной встрече в Петербурге будущего поэта с императором Павлом I присутствовала всё же Ульяна Яковлева.

От неё (или в чьём-нибудь вольном, с живописными прибавлениями, пересказе) узнала и Арина Матвеева про царя, призраком бродящего по городу и карающего даже младенцев. Няня навек запомнила эту историю – и её ужас и отчаяние осенью 1826 года (о чём мы ещё, конечно, потолкуем) в значительной мере были обусловлены кошмарным и неотступным воспоминанием о безжалостном петербургском владыке.

Согласно местным преданиям, бытующим и в наши дни, летом 1800 года Пушкины нанесли прощальный визит в Руново и Кобрино [149]149
  Старк В. П.Указ. соч. С. 169.


[Закрыть]
. Затем они вернулись в Петербург, где Марии Алексеевне Ганнибал наконец-то удалось оформить сделку по продаже указанных владений. Мыза и деревня достались разным хозяевам, однако вся семья Матвеевых «была исключена из списков запродажной» [150]150
  Ульянский.С. 26.


[Закрыть]
, то есть сохранилась за прежними владельцами (но покуда временно оставлена на прежнем месте). Позже О. С. Павлищева и П. В. Анненков почему-то утверждали, что «при продаже петербургского имения <…> Арина Родионовна, записанная по Кобрину, получила отпускную – вместе с двумя сыновьями и двумя дочерьми» [151]151
  Анненков.С. 4–5; ПВС-1. С. 43.


[Закрыть]
, однако этот факт никак не подтверждается другими историческими источниками.

Удовлетворённые исходом трудоёмкого и нервического дела Пушкины засобирались в Москву. Да супруги и не могли беспричинно задерживаться в Петербурге: Надежда Осиповна вновь была в тягости [152]152
  Николай Пушкин родился 27 марта 1801 года и прожил недолго: 30 июля 1807 года его не стало.


[Закрыть]
. Уже к началу декабря они очутились в московских краях и поселились на углу проезда Белого города и Большого Харитоньевского переулка, в доме подпоручика П. М. Волкова [153]153
  Романюк С. К.В поисках пушкинской Москвы. М., 2001. С. 61.


[Закрыть]
.

Следом за дочерью и зятем двинулась в Москву (в сопровождении шестерых дворовых людей) и Мария Алексеевна: о ней упоминается в списке отъезжающих из Северной столицы, который помещён в номере «Санкт-Петербургских ведомостей» от 18 декабря 1800 года [154]154
  Ульянский.С. 119.


[Закрыть]
. По прибытии под стены Кремля М. А. Ганнибал сняла дом неподалёку от Пушкиных, в Огородной слободе [155]155
  Романюк С. К.В поисках пушкинской Москвы. М., 2001. С. 61.


[Закрыть]
.

Начало 1800-х годов – весьма сложный для биографа период жизни Арины Матвеевой. Она, видимо, всё же вернулась в Москву на исходе 1800 года вместе с кем-то из господ. Документальных подтверждений тому нет, но и в исповедных ведомостях суйдовской церкви за 1801–1802 и 1805–1806 годы крестьянка тоже не упомянута. Зато в 1803 году наша героиня вновь даёт о себе знать: в росписи московского храма Святого Харитония Исповедника, что в Огородниках, Арина Родионовна, «вдова 45 лет», состоящая «при Марье Алексеевне Ганнибаловой», помечена (под № 324) как исповедовавшаяся. «Она показана как-то особняком, – сообщает обнаруживший документ Л. А. Виноградов, – после 8 других дворовых, принадлежащих Ганнибаловой, из чего можно предположить, что проживала она вне её квартиры, а вероятно, у её дочери» [156]156
  Виноградов Л. А.Детские годы Александра Сергеевича Пушкина в Немецкой слободе и у Харитония в Огородниках // А. С. Пушкин в Москве. М., 1930. С. 32. Напомним, что Надежда Осиповна с мужем и детьми жила тогда в каменном «среднем» доме усадьбы князя Н. Б. Юсупова в Большом Харитоньевском переулке.


[Закрыть]
.

А семья Арины Родионовны, судя опять же по суйдовским церковным бумагам, оставалась в Кобрине до 1807 года. Двор разраставшегося семейства в 1802 году насчитывал пятнадцать человек. Но попутно Матвеевы несли и невосполнимые потери: по правдоподобной версии А. И. Ульянского, на следующий год после отъезда крестьянки в Москву, в 1801 году, умер её муж Фёдор Матвеев [157]157
  Ульянский.С. 20, 25–26.


[Закрыть]
. Приблизительные подсчёты показывают, что ему в смертный час было около сорока пяти лет.

Видимо, во второй половине 1803 года Арине Матвеевой удалось отпроситься у Марии Алексеевны Ганнибал и Пушкиных и навестить своих детей и родственников. В исповедной росписи храма Воскресения Христова указано, что «Ирина Родионова, 43 лет» [158]158
  Крестьянке было тогда уже сорок пять лет.


[Закрыть]
была у исповеди, однако не причащалась «за нерачением» [159]159
  Там же. С. 98. В росписи, следом за Ариной Родионовной, указаны и её дети: Надежда, Мария и Стефан – 16, 11 и 5 лет соответственно, а также сын Егор (22 лет) с женою Агриппиною Ивановой (21 года).


[Закрыть]
. В течение какого-то времени она оставалась в Кобрине и в 1804 году, а потом собрала нехитрые пожитки, простилась с родными и тронулась в Москву, в хорошо ей знакомый Большой Харитоньевский переулок.

Там, в доме графа Л. Ф. Санти, её поджидали и взрослые Пушкины, и старая барыня, и соскучившиеся «пушкинята». Поступивший ещё в 1802 году на службу в «комиссию Московского комиссариатского депо для разных поручений» глава фамилии Сергей Львович и его жена уже наметили Арину Родионовну в няньки ожидаемого ими ребёнка. Мария Алексеевна снова обрела верную безропотную помощницу, а дети, шестилетняя Оленька и пятилетний Саша, – добрую и заботливую (хотя подчас и напускавшую на себя строгость) дозорницу, удивительную, вещавшую по-гатчински, нараспев («певком») рассказчицу и певунью. Особенно они любили слушать

 
Старушки чудное преданье… ( II, 290).
 

Авторитетный фольклорист М. К. Азадовский, предпринявший в тридцатые годы прошлого века попытку «воссоздать образ» Арины Родионовны как сказительницы, «установить в какой-то мере объём и характер её репертуара, основные характерные черты её сказительной манеры и её индивидуального стиля», пришёл в итоге к однозначному выводу: «Арина Родионовна была не просто няней-рассказчицей, но выдающимся мастером-художником, одной из замечательнейших представительниц русского сказочного искусства» [160]160
  Азадовский М. К.Литература и фольклор. Л., 1938. С. 273–274, 287. Подробнее о «чудных преданьях» няни мы расскажем в главе «Подруга поэта».


[Закрыть]
. «Арина Родионовна была для поэта важнейшим источником ознакомления с русскими сказками», – читаем у другого учёного [161]161
  Чернышёв В. И.Пушкин и русские сказки. Записи // Сказки и легенды пушкинских мест. М.; Л., 1950. С. 279.


[Закрыть]
. Потому-то Пушкин и хранил всю жизнь верность

 
…её рассказам, затверж<ённым>
От малых лет… (Ill, 1005–1006).
 

В ноябре 1804 года пребывавшая несколько лет «безземельной» Мария Алексеевна Ганнибал стала московской помещицей: она приобрела у вдовы надворного советника Е. А. Тиньковой и её дочерей сельцо Захарово (или Захарьево) в Звенигородской округе, близ Смоленского тракта, в 40 верстах от столицы. По генеральному межеванию, в сельце числилось 910 десятин земли, и за 28 тысяч рублей бабушке Ольги и Александра досталось целых «шездесят душ с жёнами их и со вновь рождёнными после пятой ревизии абоего пола детьми и с приимаши с умершими беглыми и отданными в рекруты пожилыми годами и заработными за них деньгами, и со взятыми из посторонних селениев в вышеписанное сельцо Захарово в замужество девками и вдовами» [162]162
  Ульянский. С.27.


[Закрыть]
.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю