355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Михаил Баковец » Лорд 3 (СИ) » Текст книги (страница 4)
Лорд 3 (СИ)
  • Текст добавлен: 4 марта 2021, 16:30

Текст книги "Лорд 3 (СИ)"


Автор книги: Михаил Баковец



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Я использовал на рассказчиках ментальный амулет. Когда их разум оказался под полным моим контролем, приказал им:

– Найдите крепкого алкоголя и пейте. Вы трое быстро уснёте, а ты их застрелишь, затем выйдешь на улицу и примешься стрелять по часовым. При этом будешь кричать про кошмары, приходящих к тебе во сне мёртвых, что твои предки сказали, что путь в Вальхаллу тебе закрыт из-за того, что опозорил себя, как воина. Когда останется последний патрон, пусти его себе в голову.

Вся одурманенная магией четвёрка в один голос без каких-либо эмоций сказали:

– Да, слушаюсь.

Я посмотрел на товарищей:

– Уходим. Чары будут действовать часа два, не дольше.

– Лучше бы ты разрешил нам свернуть их поганые шеи, – с рычащими нотками и с мелькавшими в глубине глаз красными огоньками ответил Семянчиков.

– И тогда бы немцы обязательно что-то заподозрили бы. Думаешь, Иван, мне не хочется лично их прибить?

– Думаю, что хочется и ещё как, – кивнул он, потом с ненавистью посмотрел на гитлеровцев, что уже стали собирать «стол». Уже сейчас на столе из обычных досок, выкрашенных белой краской, стояли две стеклянных бутылки с коричневым напитком. На четверых этого мало чтобы упиться до безумия и создания легенды в глазах немецких следователей, но, авось, ещё найдут что-то. Вот как раз один из офицеров, обречённых на заклание, выскочил на улицу, скорее всего, рванул за добавкой.

К слову сказать, в ходе допроса я интересовался не только шталагом 313, но и прочими подобными объектами. Совершать ещё одну очередную ошибку мне не хотелось. Так я узнал о гетто, где содержались военнопленные и местные жители, которое располагалось в самом городе на Верхней Набережной улице на востоке города. Крупный овраг в той стороне превращён в могильник и на сегодняшний день там казнено не менее десяти тысяч человек. Около тысячи утоплено в Западной Двине, даром, что та протекает совсем рядом с гетто. Всё там же в восточной стороне на другом берегу Западной Двины на территории зеркальной фабрики немцы создали ещё один лагерь, к счастью, «всего лишь» рабочий. Вот только условия там оказались людоедскими, лишь немного лучше, чем в гетто и шталаге.

Когда я вернулся в лагерь, то отправил в Витебск одного из самых надёжных кандидатов на перерождение в Очаге. Сейчас он был обычным человеком, что представляло его в выгодном свете перед оборотнями. Те-то для моего задания не годятся совершенно из-за горячей крови и вспыльчивого нрава. Легко сорвутся и устроят бойню среди гитлеровских надсмотрщиков. Кандидат получил амулеты, инструкции и отправился в Витебск. Там он должен под разными личинами пожить в немецких лагерях, присмотреться, оценить обстановку, приметить нужных людей и многое другое. Для такого нужна железная выдержка. И он ею обладал судя по отзывам моих подчинённых.

Я не собирался повторять лепельский сценарий. Для этого у меня нет ни сил, ни времени, ни средств. В Витебске помочь узникам может только Красная армия. Надеюсь, когда я представлю Озерову информацию и документы по концлагерям, а он передаст ту дальше, в Москве перестанут оттягивать наступление на Витебск.

Глава 7

– И сколько мы потратили на эти вэщи? – Сталин обвёл взглядом собравшихся. Всего в его кабинете сейчас находилось шесть человек. И это была значительная часть из числа допущенных к гостайне, связанной с операцией «Великий могол». – Цифры я уже видэл, хочэтся услышать, так сказать, сравнительные факты, – и слегка коснулся трубкой раскрытой папки со стопкой бумажных листов.

– Кхм, Иосиф Виссарионович, – кашлянул Микоян, – мы отдали примерно сорок танков тэ тридцать четыре.

– Это, примерно, полнокровный отдельный танковый батальон, товарищ Сталин, – следом за Анастасом сказал Александр Василевский, который на данный момент руководил генштабом. – Или даже полк по текущим реалиям.

– А танковый полк способэн проломить нэмэцкую оборону в том мэстэ и развить наступлэние?

– Всё зависит… – начал было говорить генерал-майор, но поймал недовольный взгляд хозяина кабинета и быстро произнёс. – В месте предполагаемого удара местность абсолютно не пригодна для танкового наступления.

– Товарищи Молотов и Жуков сейчас лично присутствуют на испытаниях, совмещённых с учениями, – взял слово Берия. – Уже завтра они предоставят всю информацию и поделятся личным мнением.

*****

Остатки двух стрелковых полков были сведены в три батальона. Но в реальности красноармейцев набралось на слегка раздутый стрелковый батальон полного состава военного времени.

– Что там дают, не знаешь, Кузьма? – тихо спросил у приятеля Олег Коваль. Они были единственными, кто остался живым и оказался в строю из отдельного батальона охраны НКВД, принявшего бой летом прошлого года в Белоруссии и откатившегося до самой Москвы. Осенью батальон был зачислен в состав тридцать девятого полка НКВД, от которого к весне сорок второго года осталось активных штыков двести с небольшим. И это несмотря на то, что в декабре сорок первого полк отводился для пополнения личным составом и матобеспечения.

– Ребята гуторят, что какие-то медальоны на руку дают.

– Смертники?

– Не знаю, – пожал плечами тот. – Подождём. Скоро сами всё узнаем.

– Подождём… – согласился с ним Олег.

Спустя десять минут приятели получили по короткому и узкому брезентовому ремешку с медной круглой пластиной, который следовало застегнуть на любом запястье. Пластина была самой, что ни на есть тривиальной. Без узоров, размером с царский пятак и толщиной миллиметра полтора. Сбоку на ней имелась крупная треугольная зазубрина.

– Острая, за-араза, – выругался Кузьма, когда проткнул себе палец об неё. – И торчит, как специально, чтобы руку резать. Вот же люди-вредители, скажи, Олег? Не могли её срезать к чёртовой бабушке, что ли?

– Может, и специально, – ответил ему Олег. – У меня тоже есть эта ерундовина. Земеля, у тебя медальон ровный или тоже с иголкой? – Коваль дёрнул за рукав ватника ближайшего красноармейца, который также получил ремешок с медяшкой.

– Ага, есть, собака эта. Я её уже загнул от греха подальше о ствол винтаря, – ответил тот. – И вам советую, а то и рукав порвёт, и руку до кровей раздерёт.

– Загнём? – вопросительно посмотрел на товарища Кузьма, когда они отошли от бойца, давшего им не то нужный, не то вредный совет.

Олег на несколько секунд задумался, тронул осторожно зазубрину, потом отрицательно мотнул головой:

– Погодим с этим. Если у многих она есть, то её оставили не просто так.

– Мог штамп быть с браком и только на нём рубили эти кругляки, потому и похожи они.

– Мог, – согласился с ним Коваль. – Но лучше подождём.

Прошло ещё не меньше двадцати минут, пока амулеты не были розданы всему личному составу батальонов. Всё это время бойцы стояли в строю, про себя, а кто и шёпотом кляня мороз и стылый ветер, выдувающий крохи тепла из-под шинелей и ватников. Потом ещё прошло полчаса, пока перед строем не вышли несколько старших командиров. Один из них с полковничьими «шпалами» зычно крикнул:

– Здравствуйте, товарищи красноармейцы!..

Над окопами пронеслась зелёная ракета, миг спустя слева и справа в хмурое весеннее небо взлетели ещё несколько таких же. Проследив за ними взглядом, Коваль дёрнул рукав шинели вверх, открывая ремешок с медной пластиной, сжал зубы и провёл мизинцем по зазубрине, затем растёр каплю крови по ней. Рядом, не удержавшись от крепкого словца, повторил ту же процедуру Кузьма. Тот полковник, выступивший перед батальоном чуть больше часа назад, несколько раз предупредил о необходимости данной процедуры. Заодно, будто точно зная, приказал всем «хитромудрым» разогнуть зазубрину, кто её согнул или приготовить нож, либо бритву, чтобы порезать палец и капнуть кровью на пластину. Также предупредил, что каждый решивший схитрить, например, попросив товарища измазать заодно и своей кровушкой чужую медную пластину, попадёт на «губу» уже сегодня, а дальше его судьбу будет решать трибунал.

– Интересно, а как они узнают, что это моя кровь, а не твоя? – тихо спросил Кузьма.

– Вроде же кровь у каждого человека своя, группы там, что ли, какие-то, – ответил ему Олег, сунув проколотый мизинец в рот.

– Это ж проверка нужна.

– Нужна. Забыл, что после учений медяшки нужно будет сдать назад, а потерявшие их отправятся под трибунал?

– Такое разве забудешь, – вздохнул Кузьма. – И для чего они вообще нужны? – он с недоумением и толикой раздражения посмотрел на вещь на своём правом запястье. Левое уже было занято карманными «кировскими» часами, переделанными в наручный вариант.

– Спроси что-нибудь полегче… ракета! Красная!

Над окопами с засевшими в них красноармейцами, взлетели несколько красных ракет. Тут же раздалось редкое «ура», которое быстро переросло в громогласное и невнятное «А-А-А».

– Ура-а! – подхватил Коваль, выбрался из траншеи и неторопливо побежал вперёд, выставив впереди себя винтовку с примкнутым штыком. Его быстро догнал приятель, пристроившийся в четырёх-пяти метрах правее.

Слева и справа бежали сотни бойцов, иногда издавая боевой клич. Впереди их ждали точно такие же траншеи, которые были заняты «врагом». Батальонам следовало как можно быстрее до них добраться, уничтожить врагов и закрепиться в них.

«Странные учения, – думал Олег, двигаясь вперёд и стараясь не путаться в полах шинели. – Вроде и обычные. А вроде… ну, ерунда полная, вроде. Какие-то дворовые стрелялки из палок».

Оружие всем выдали, но без патронов, только штыки имелись. Вместо гранат – учебные болванки из дерева и водопроводных труб.

Вдруг впереди зарычали моторы, сквозь их звук прорезалось звяканье траков, а потом позади «вражеских» позиций появились… немецкие танки. Это было так неожиданно, что движение батальонов резко замедлилось. Многие бойцы остановились, не меньше их залегли, хотя в чистом заснеженном поле в своих серых шинелях и ватниках они чётко выделялись и были бы лёгкими целями для вражеских пулемётов.

– Это же наши там… вроде учения у нас, да? – Олег упал на землю и выставил бесполезную винтовку.

– Наверное, – подтвердил Кузьма, но уверенности в его тоне было очень мало. – Кажется, сзади кричат?

Олег перевернулся на бок, бросил быстрый взгляд назад, после чего опять плюхнулся на живот:

– Командиры что-то орут…

Договорить ему не дали пулемёты, застрекотавшие в танках и с позиций в окопах. Тут уже остановились и рухнули на землю все те, кто ещё стоял на ногах и продолжал «наступление».

– Да они тут что, все с ума посходили?! – заорал Кузьма, старательно вжимавшийся в плотный сырой весенний снег.

Олег ему ответить не успел, так как почувствовал сильный удар по ноге ниже колена.

«Ранило!», – охнул он.

– Вы тут что. Вашу мать, разлеглись? – раздался над ним за спиной злой хриплый голос. – Вперёд, так вас разэдак! Встали и пошли бить врага!

«Пулей», ударившей по голени, оказался сапог младшего лейтенанта, вооружённого наручными часами, которые он держал в ладони и постоянно бросал взгляд на их циферблат. Кстати, он совершенно не боялся пулемётного огня. И только сейчас до друзей дошло, что они не видят, как вражеские пули выбивают снег и землю, не рвут тела, не свистят над головами.

«Холостые», – с облегчением подумал Коваль, быстро вскочил, перехватил поудобнее винтовку и со всех ног побежал вперёд, «ловя» грудью ненастоящий свинец. – Ура!

– Ура! – вновь нестройно загуляло над полем, но вскоре кличи слились в один. – УРА!!!

На пулемётной позиции, на которую выбежали товарищи, сидели трое красноармейцев. Один давил на гашетку «максима», второй удерживал ленту с холостыми патронами, третий держал часы, а на коленях у него лежала командирская сумка с белым листком бумаги, на котором уже имелись какие-то карандашные пометки. Последний посмотрел на Олега с Кузьмой и произнёс, стараясь перекричать пулемёт:

– Что встали, как шуты гороховые? Колите чучела и гранаты в блиндаж швыряйте.

Только сейчас Коваль заметил рядом с позицией пулемётчиков четыре обычных чучела из соломы и мешковины, насаженные на колья, вбитые в землю…

*****

Второе возвращение Гая Красный Обсидиан было, можно так сказать, шедевральным!

Вместе с гномом пришли ещё сто девяносто девять человек: мужчины, женщины, подростки и совсем уж маленькие дети. Представителей сильного пола, тех, кто подходил для службы, оказалось всего семьдесят два. Зато ещё восемнадцать женщин изъявили твёрдое желание стать воинами, чтобы взять в руки оружие для защиты своего нового дома. Ах да, нужно уточнить, что сто двадцать пять гостей оказались рабами, а пятьдесят из них были гладиаторами-смертниками. Таких мужчин и женщин учили в течение нескольких месяцев владению оружием. Во время обучения погибали четверо из пяти, но учителей и рабовладельцев это не волновало, так как набирали они свой товар из разбойников, в диких поселениях, отказывающихся платить налоги и потому считающихся всеми вне закона, на вражеской территории, среди пленённых солдат врага, среди крепостных, продаваемых дворянством и так далее. То есть найти замену погибшим гладиаторам, было совсем просто. Потому и не жалели их. При этом выжившие во время обучения и после десяти боёв становились ценнее, чем золото. Такой гладиатор стоил десятка обычных рабов. Та полусотня, что привёл Гай, должна была на днях выйти на арену, но их владельца посетил несчастный случай в виде банды воров, решивших поживиться в особняке работорговца. Несчастье оказалось настолько велико и остро, что вошло между рёбер в грудь и вышло из спины под лопаткой. Следом выяснилось, что у несчастного имеются огромные долги, а кредиторы, прознав про смерть, уже на следующий день насели на родных, пообещав забрать вообще всё имущество, если не получат золото по распискам. Так гладиаторы повторно оказались на настиле работорговцев, откуда перешли в руки Гая. Гному достались те, кто не приглянулся остальным и кому показалась названная цена слишком большой за тех, кто точно не пережил бы первый бой.

Ещё были обычные рабы, в основном должники из крестьян и батраков, которых бросили в долговую яму. Там они или умерли бы от голода, или попали бы в руки тех же работорговцев, решивших пополнить ряды гладиаторов, или к магам, занимающихся опытами и жертвоприношениями.

Семь семейств общим числом в сорок два человека, две семьи из горожан, остальные крестьянские. Эти бежали от долгов, голода и нерадивых господ, уморивших не один десяток крепостных душ.

Но самым важным приобретением (хм, если так можно сказать про данных личностей) оказались восемь наёмников.

– Ох, господи, арапы неумытые, – охнул Прохор, увидев их.

– Это негры, дядька Прохор. В нашем мире такие в Африке живут, – поправила его Мария, затем добавила с лёгким сомнением в голосе. – Или почти такие.

Вооружение и снаряжение у наёмников было лёгким. Выглядели они, как темнокожие люди среднего и чуть выше среднего роста, худощавые с правильными чертами лица. Кожа у них была скорее тёмно-коричневая, чем чёрная. Особое внимание привлекали уши, которые имели идеальную круглую форму. Двое из них оказались магами, к сожалению (а может и к счастью) не очень сильные. Один из них был на уровне студента третьего курса академии, из которой я «вылетел» стараниями недругов. Второй был чуть слабее выпускника. Причём и первый, и второй болтались на уровне студентов разгильдяев, чудом держащихся в учебном заведении. Оба имели узкую специализацию. Прочие наёмники оказались простыми воинами, которые без магических амулетов на Земле ничего не значат. Впрочем, их командир представил свою команду, как отряд исполнителей особых задач, сиречь – наёмные убийцы.

«Интересно, а тот владелец гладиаторов не от их руки ушёл на встречу к своим богам? – подумал вдруг я. – Совпадение интересное получается, учитывая, что погиб торгаш через день после того, как Гай пообщался с Гнаргом и нанял его отряд».

Разговор с командиром наёмников состоялся на следующий день после их появления на Земле. Всё это время они провели в Трактире. На улицу они не выходили не столько из-за запрета не болтаться по территории Цитадели, сколько из-за нежелания потерять шанс вернуться домой, если мы не договоримся.

Наёмники без возражений дали клятву, в которой обязались не чинить вреда мне, моим союзникам, моим людям, моим планам и интересам. А также заключили со мной контракт на год службы, выпросив пункт о досрочном разрыве в исключительном случае. Плату брали золотом, что для меня было несущественным фактором благодаря наличию Древ трансфигурации. Оставалось только дать им знание немецкого и русского языков и приставить своего подчинённого, который поможет гостям из иного мира быстрее сродниться с Землёй.

Глава 8

Я проснулся от страшного грохота за окном. Земля закачалась вместе с домом, пол заходил ходуном, подскочила и упала на половицы табуретка. Рядом испуганно пискнула фея.

В одном нательном белье и босиком я выскочил на улицу, а там… совсем рядом с одним логовом варгов дымилась внушительная воронка, вокруг неё всё было усыпано свежей чёрной землёй, особенно ярко выделявшейся на утоптанном снегу. Несмотря на шум в ушах от разрыва мощного снаряда, я уловил звук авиационного мотора в небе. Задрав голову и прищурившись, я сумел рассмотреть крошечное пятнышко самолёта в голубой небесной сини.

– Киррлис, ты цел? – рядом оказался Прохор и двое оборотней охранников. – У тебя кровь.

– Что? Где?

– На ногах.

В самом деле, между пальцев виднелась кровь. Также на пороге остались кровавые отпечатки.

– Наверное, порезался о стекло, – я мотнул головой в сторону зияющего оконного проёма, в котором от остекления остались три неровных осколка. – Ерунда. Вот это откуда? Он сбросил? – я указал сначала на воронку, потом на самолёт.

– Нет, это снаряд, – вместо Прохора ответил мне охранник и указал на запад – Лупят с той стороны. Вероятно, пристрелка.

– Где соколы? Достать мне этого мерзавца! – приказал я, подразумевая вражеский самолёт. – Пилота обязательно живым, ясно? Хочу узнать, как он сумел рассмотреть наш лаге…

Меня прервал далёкий залп пушек.

– Скоро прилетят, – спокойно сказал волколак, специалист по воронкам, и затем пояснил. – Стреляют, скорее всего, с дороги, где мы уже однажды прищучили батарею. Только эта помощнее будет, сто пятьдесят мэмэ, не меньше. Я год прослужил подносчиком на нашей сто двадцать второй, поэтому немного разбираюсь, наловчился за это время.

Только он закончил свою речь, как на северо-востоке от лагеря всего в паре сотнях метрах от его границы в небо взлетели три фонтана из земли, снега и дымы. Над головой просвистели осколки, несколько с очень громким и неприятным скрежетом, услышанном даже на фоне разрывов, ударили по каменной стене башни оборотней. Ещё два снаряда взорвались восточнее среди деревьев.

Не успела тишина опуститься на Цитадель, как её вновь прогнали. На этот раз это сделали мои зенитчики, открывшие стрельбу по вражескому наблюдателю. Результатом их потуг стало… уничтожение одной из оборонительных башен. То ли, немецкие артиллеристы случайно поразили её, то ли их навёл по следам трассеров лётчик. Впрочем, он после этого недолго летал. Четыре сокола дружно атаковали его и быстро спустили с небес на землю. К сожалению, эта скотина упала за рекой на востоке от территории лесов, которую я контролировал. Когда-то там немцы возвели полосу опорных пунктов, «перекрыв» путь для отступления моему отряду во время проведения войсковой операции. На данный момент от них остались только блиндажи и окопы, заметённые снегом. Соколы опустились там же, сумев захватить в плен двоих из трёх авиаторов. Последний банально разбился.

Пока они занимались воздушным корректировщиком, пятёрка волколаков обернулась в волков и во всю прыть бросились в сторону канонады.

Несмотря на пропажу самолёта с корректировщиками, немецкие артиллеристы продолжали забрасывать снарядами окрестности вокруг очага. К счастью, больше ни одной новой воронки на территории лагеря не появилось. Все потери – это оборонительная башня и три полуэльфа из её расчёта. Ещё восемь зенитчиков и оборотней было ранено, но с помощью амулетов и зелий уже через два дня последний из них вернулся в строй.

– Киррлис, в Гомельках рядом с дорогой немцы поставили полтора десятка пушек, шесть из них огромные, я никогда такие не видел, – доложил мне Семянчиков, вернувшись из разведки. – Всё население они арестовали ещё три дня назад и отправили на машинах в Полоцк в тюрьму. Сейчас в избах сидит не меньше полка, стоят танки и броневики, окопы уже вокруг деревни отрыли и продолжают копать второе кольцо. Мины ставят и уже одно поле и вдоль дороги завалили ими. Прямо в снег и грязь покидали. Часть мин видно, вторые мы учуяли.

Я подошёл к стене, где висело несколько трофейных карт Витебщины, и нашёл нужную деревеньку. До неё было чуть ли не рукой подать. Во время войсковой операции очень многие жители пострадали там от действий оккупантов, которые выгоняли всех на мороз, чтобы освободить тёплые избы для себя. И вот сейчас последние деревенские покинули своё жильё. Что ж, в какой-то мере это мне на руку, могу не сдерживаться и бить магией по площади.

«Или дать проявить себя наёмникам? – вдруг подумал я. – Ладно, позже точно решу».

Чуть позже появились соколы с двумя пленными, которых они чуть насмерть не загнали, заставляя местами бежать, чтобы скорее оказаться в лагере. Кроме пары немцев, что шальными глазами рассматривали Цитадель, они принесли видеокамеру, на которую враги снимали землю под собой. Взятые под ментальный контроль пленные помогли её настроить, установить и запустили запись на белой простыне, прибитой гвоздями к стене. Попутно один из них комментировал происходящее и рассказывал, как их пушки сумели так точно укладывать снаряды. Оказалось, что координаты моей взлётной полосы и квадрата, где раньше гарантированно погибали бомбардировщики и пару раз (немцам этого хватило) велись сеансы радиосвязи, давно уже имеются у всех служб оккупантов. Над ними, координатами, корпели аналитики и разведчики, причём лучшие, часть из них прилетела из самого Берлина. Кстати, пилоты сбитого самолёта были оттуда же и считались асами. Сгубило их пренебрежение к слухам про птиц-убийц и оборотней, которые гуляли по гарнизонам Витебщины. В противном случае они не подпустили бы к себе соколов, которых превосходили в скорости.

Первые выстрелы, что так неприятно удивили своей точностью, были пристрелочными. А корректировали артналёт лётчики по… отсутствию разрывов. Немцы уже давно были в курсе идеальной маскировки. Поэтому, когда воздушные корректировщики не увидели взрывов там, где они просто обязаны были быть, то с чистой совестью передали данные о накрытии цели и бить по тем же координатам. Просто чудо, что у огромных гаубиц оказался такой большой разброс на большой дистанции, ведь стреляли расчёты почти на пределе возможностей орудий.

– Разведка обмишурилась, – вздохнул Прохор. – Ребятушки только в лесу патрулировали, за дорогу и в деревни не ходили.

– Это ещё мягко сказано, – сказал я.

Немцы больше не стали идти напролом в лес, где нашли свою смерть несколько тысяч их соплеменников. Вместо этого стали возводить оборонительную полосу как на передовой. И не стали ждать, когда та окажется закончена. Нанесли удар сразу же, возможно, опасаясь, что мы, узнав о возведении укреплений, сменим местоположение. Немцы за двое суток заняли несколько деревень вокруг района лесов и озёр, где находится Очаг. Расположили в них крупные силы, возвели заграждения из колючей проволоки и мин, пригнали бронетехнику, артиллерию, и тут же открыли стрельбу. Уже к вечеру стало известно, что ещё несколько батарей провели артналёт на «деревню» в болотах, откуда энкавэдэшники выходили на связь с Москвой. И удачно, кстати. Снаряды разрушили несколько амулетов, создающих иллюзию обитаемого места. Мне даже стало интересно, как же отреагировали лётчики, когда на их глазах пропали дома, и появилось болото, утыканное старыми и свежими воронками.

А тут ещё и Озеров с Шелеховым принялись проверять мои нервы на прочность десятками вопросов и предложений. Мне неприятно было, что они стали свидетелями удачного обстрела Цитадели, её уязвимости для дальнобойной артиллерии. Готов правую руку отдать в споре, что уже в следующий сеанс связи с Москвой они подробно сообщат об инциденте. А значит, мне нужно разобраться с орудиями показательно быстро, жёстко и эффективно на глазах у московских гостей.

О том, как впечатлились мои новые вассалы и наёмники из другого мира грохотом взрывов и работой зениток, расскажу как-нибудь потом. Если же кратко, то их проняло до самых печёнок.

Хочу ещё сказать, что немецкие батареи вели обстрел квадратов с моими и «моими» объектами весь день. Снарядов они не жалели. Пару раз над лесом высоко в небе проскакивали самолёты. Это точно были разведчики. Никто из них не рискнул задержаться и сделать несколько кругов, чтобы оценить результат артналёта. Мне это было на руку. Соколы требовались для наблюдения за вражескими позициями и разведкой местности вокруг леса за пределами рунных камней. Да и был немалый шанс, что враги обратят внимание на птиц. И предсказать их реакцию я не брался.

– Прохор, Иван, Павел, – я обвёл взглядом своих самых близких помощников, – сегодня хочу прогнать через башню оборотней дюжину бойцов. Наберётся столько подходящих кандидатов не из новичков?

– Наберётся, – одновременно сказали Прохор с Семянчиковым и ревниво посмотрели друг на друга. Реакцию их я прочитал на раз: каждому хотелось получить своих сородичей, беролаков или волколаков.

– Паша? – я вопросительно посмотрел на Струкова. – Есть у тебя на примете кто-то годный для обращения в соколов? Мне, такие как ты с товарищами, вот так нужны, – я провёл указательным пальцем вдоль под подбородком. Жест этот подсмотрел у землян, и не заметил, как стал им пользоваться рефлекторно.

– Есть, вот только… – он замялся. – Двое евреев из них, и немец. А вообще всего семеро у меня на примете.

– Немец? Что ещё за немец? – удивился я. Упоминание евреев я пропустил мимо ушей. Многие имеют предубеждение против представителей этой национальности, даже если то ничем не подкреплено. А уж как их не любит некое казачество – слов нет. Если казак и еврей столкнутся на узкой стёжке, то чубатый немедленно попытается своротить нос пейсатому. Правда, всё это я услышал от окружающих, а из них те ещё источники информации. Запросто наврут, переврут или недоговорят. Лично я, как уже упоминал не раз, не вижу особой разницы между русскими, белорусами, евреями и немцами. Вон у меня даже гном служат под моим началом, хе-хе-хе.

– Майор, которого Прохор недавно из Витебска притащил.

– Да ну?! – крякнул тот, удивившись сильнее моего. – Енто ж когда ты с ним успел побалакать-то?

Надо же – забыл! Вроде бы совсем недавно два пленника появились в Цитадели, а я уже успел напрочь позабыть о них.

– А что за евреи?

– Девчонка одна, – на этих словах Паша отчего-то заметно покраснел. – И дядька в годах, бывший мебельных дел мастер из Лепеля. Они к нам попали из гетто, когда Кулебякин устроил восстание.

– Хех… Ну, с девчонкой и её родичем… дядька же её родич? Ага, так и знал! В общем, с ними понятно всё. А немец-то как в эти ряды попал? – задал Семянчиков вопрос, который не успел озвучить я.

– Так вышло…

Выяснилось, что немец стал свидетелем того, как Струков упал на землю в виде птицы и принял человеческий облик. Это его так впечатлило, что он попытался криками привлечь к себе внимание сквозь узкое окошко в срубе, используемом в качестве тюрьмы. В этот раз у него ничего не получилось, только заработал пару тумаков от охранников. Вот только германец оказался упрямым, настойчивым и сумел-таки добиться разговора с Пашей, по итогам которого заработал острое желание получить уши с острыми кончиками в одной ипостаси и перья с кривым клювом в другой.

– Этот майор с ума сходит по небу. Это его мечта с детства. Сумел даже попасть в люфтваффе, хотя по здоровью не проходил. Правда, к полётам его не допускали до начала войны. Да и сейчас за штурвал не пускают, только в качестве одного из члена экипажа. У него одна нога чуть-чуть короче другой из-за перелома и искривление позвоночника. И то, и другое он заработал, когда подростком решил полетать на гигантском воздушном змее. Из родных у него старая мать. В идеи фюрера не верит, война ему была не нужна, но пошёл на неё, так как солдат, – закончил свой рассказ сокол.

– Все они так говорят, когда им щетину подпалишь, как поросю перед тем, как его заколоть, – саркастически произнёс Прохор.

– Я поговорю с ним, пожалуй, – сказал я задумчиво. Появилась мысль использовать немца в качестве очередного агента. Учитывая скорое наступление Красной армии на Витебск, в городе мне понадобятся свои люди во вражеских рядах. – Прочие кандидаты кем будут?

– Лепельцев двое, один из кулебякинцев, которые с нами по болезни остались и ещё паренёк из деревни, которую немцы сожгли перед своей операцией, – ответил Павел. – Они все во втором лагере живут.

– Понятно. Тогда собирайте своих кандидатов и первым для беседы и клятвы запускайте немецкого майора. Кстати, а что со вторым пленным, как он себя ведёт?

– Отъявленная вражина с головы до пят! – скривился Семянчиков. – Такого ничто не переделает. Не вижу смысла на него переводить продукты. Его бы… – и он быстро провёл ребром ладони по горлу.

– Согласен, – поддержал его Прохор. – Зря только его тащили.

– Тогда позже его использую для обучения языку кого-то из шоульцев, – принял я решение. – А сейчас собирайте своих будущих подчинённых. Паш, и отправьте на разведку всех, кого можно. Только, чтобы они действовали вместе, а не кто в лес, а кто по дрова, да ещё устроили бы соревнование.

– Да чо мы, – быстро ответил Прохор, – совсем не разумеем что ли?

Все быстро разошлись по делам, а я отправил фею за Красным Обсидианом. Когда гном осторожно вошёл ко мне в комнату, я указал ему на лавку у стола. Как только он уселся, я положил перед ним маленькую шкатулку, зачарованную на невозможность открытия никем чужим.

– Гай, я знаю, что ты хотел бы ещё немного отдохнуть, но ситуация складывается так, что дорог каждый день. Здесь, – я указал на шкатулку, – лежат пять небольших слитков адамантия…

– Что лежит?! – гном даже подскочил со своего места. – Адамантий?!

– Он самый. Мне нужно, чтобы ты обменял его на кристаллы с маной. Разумеется, не на какой-нибудь хлам. Мне нужны великие или божественные камни, залитые энергией под завязку. Либо аналогичные им специальные сферы вроде тех, которые ты продал в свою последнюю вылазку, – тут я обратил внимание на то, как гном смотрит на шкатулку. – Гай, ты меня слушаешь?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю