Текст книги "Россия и Англия в Средней Азии"

Автор книги: Михаил Терентьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Каков был взгляд английских публицистов на среднеазиятские дела, как только пронеслась весть о первых наших успехах, можно судить, например, по следующей выдержке из журнала Saturday Rewiew. «Во всяком случае, русских не следует пускать за Аму, не следует позволять им приближаться к Герату. И без того они находятся в 500 милях от него, тогда как ост-индская граница в 800… Левый берег Аму и горы, ограничивающая Герат с юга, составляют первую оборонительную линию Ост-Индии и потому в Герате должен быть всегда на готове английский отряд, который мог бы двинуться ко всякому угрожаемому пункту левого берега Аму. Присутствие такого отряда, послужит значительным подкреплением наших дипломатических представителей, и потому ужь если действовать, то следует действовать немедленно, чтобы нас не предупредили».

И так в ответ на наше движение к Ташкенту автор предлагал занять Герат.

Действительно: путь чрез Персию и Герат едва-ли не самый удобный для того, кто бы хотел пройдти пешком в Индию. Из Герата можно идти на Кандагар, потом на Кветту и затем чрез Баламский проход (в 120 верст длины) вдоль извилистой речки – вступить в английские владения. Правда ущельем овладеть трудно, потому что здесь живут разбойничьи племена, но вопрос: за кого они будут, остается открытым. От Астрабада весь путь чрез Баламский проход составляет 2000 в. и на полдороге стоит Герат. Дойдя до Кандагара, можно свернуть на Келат в Белуджистане, а затем уже торная дорога в 466 в. приведет в Карачи. Из Келата можно выйдти и в Шикарпуру, если не боишься разбойников в горном проходе.

Если из Герата идти на Газни, то отсюда чрез Гомалский проход можно попасть в Дер-Измаил-хан, но все-таки с ведома горных разбойников.

Все эти дороги на столько удобны, что англичане никак не хотят допустить в Герат ни Персии, ни России. Персию не пускают из боязни, что она не только не в силах будет помешать России воспользоваться этим путем, но и сама откроет его.

Но к Герату мы можем подойдти и не через Персию: с позиций своих на Аму-дарье нам уже не трудно шагнуть в Мерв, а там ужь рукой подать – до Герата.

Вот эта-та возможность и заставила англичан задуматься над вопросом: что им делать? Вопрос этот решен: англичане займут Баламский проход и затем город Кветту. Тогда они сами будут на дороге к Герату. Яблоко раздора значит скоро созреет…

Надобно заметить, что вопрос о Герате не первый раз выходит на сцену. В конце тридцатых годов, когда персидские войска осаждали столицу этого ханства, в свите шаха находился тогдашний агент наш полковник граф Симонич. Присутствие русского агента повело к обмену нот между сент-джемским и с.-петербургским кабинетами. Мало того: чтобы заставить персиян снять осаду, англичане потребовали удовлетворения за насилие, причиненное гонцу английской миссии и заняли о-в Каррак. Шах был озадачен тем более, что до того времени отношения его к англичанам были самые дружественные…

Во второй раз гератский вопрос выдвинулся в 1857 г., во время распри Дост-Магомета с персиянами. Англичане снова заняли о-в Каррак и г. Бушир, чем и заставили персиян отказаться от Герата. Как и в 1838 году, движение персиян было приписано внушениям России и видам ее на путь в Индию чрез это ханство.

Вице-король с. Дж. Лауренс отправился на свидание с Дост-Магометом в Пешавер и заключил с ним 26 января 1857 года договор, состоявший из 13 статей.

1-я статья говорила о том, что ост-индская компания, из дружбы к Дост-Магомет-хану, решается помочь ему в войне с Персией, занявшей Герат вопреки обещанию данному британскому правительству, и что потому Дост-Магомету будет выдаваться ежемесячно 1 лак рупий (60,000 р. сер.) на следующих условиях:

2) Эмир обязуется содержать то-же число кавалерии и артиллерии, какое у него имеется в настоящее время, пехоты-же не менее 18,000, из коих 13,000 должны быть регулярными и разделяться на 13 полков.

3) Эмир должен сам озаботиться получением денег из британских казначейств и пересылкой их в свои владения.

4) Британские офицеры, с надлежащими полномочиями, будут посылаемы в Кабул, Кандагар, Балх и всюду, где будут сосредоточены авганские войска для действия против персиян. Офицеры эти будут наблюдать за тем, чтобы деньги, отпускаемые кампаниею, употреблялись до назначению. Раздача жалованья войскам не будет их касаться. Они не будут также вмешиваться во внутреннее управление страною. Эмир отвечает за их безопасность, за почтительное с ними обращение и за доставление им верных сведений по всем военным и политическим делам, имеющим связь с войною.

5) Кабульский эмир будет держать в Пешавере векиля и платить ему жалованье.

6) Ежемесячная субсидия прекратится с окончанием войны или и ранее, если так будет угодно ост-индскому генерал-губернатору.

7) С прекращением субсидии английские офицеры будут отозваны, но ост-индскому правительству предоставляется право содержать в Кабуле своего векиля (но не европейского офицера); эмиру-же кабульскому предоставляется содержать векиля в Пешавере.

8) Эмир обязуется снабдить британских офицеров достаточным конвоем во время следования их по его владениям.

9) Субсидия начнется с 1 января 1857 года и будет выплачиваема британскими казначействами по истечении каждого месяца.

10) Пять лаков рупий (т. е. 300,000 р. сер.), выданные уже эмиру (три – в Кандагаре и два – в Кабуле) – не будут зачтены в счет субсидии. Они составляют отдельный дар достопочтенной ост-индской компании.

11) Это условие не уничтожает прежнего, заключенного в Пешавере 30 марта 1855 г. (соответствующего 11 реджебу 1271 г.), по которому кабульский эмир обязался быть другом друзей ост-индской компании и врагом ее врагов. Поэтому эмир обязуется сообщать компании все предложения, какие он может получить от Персии или от ее союзников.

12) Во внимание к дружбе, существующей между британским правительством и Дост-Магометом, британское правительство обещает забыть прошлую вражду всех авганских племен и ни в каком случае наказывать их не будет.

13) Согласно желанию эмира, британское правительство обязуется доставить, сверх подаренных уже 4,000 ружей, еще 4,000, которые и будут доставлены в Толь, откуда люди эмира перевезут их на своих повозках.

Союз с Дост-Магометом, по настоящему, был вовсе не нужен: персияне очистили Герат не перед авганцами, а перед англичанами, занявшими Бушир. Положим, что лишний расход в несколько сот тысяч и не был чувствителен для английского кармана, но здесь вопрос не в деньгах, а в том, как оне употребляются. Наверное можно сказать, что все эти субсидии авганцам не возвышают, а умаляют значение ост-индского правительства. Желал-бы я знать: как вы втолкуете азиятцу, что Англия платит потому, что сильна, а не потому, что слаба, не потому, что сама справиться не в силах?

Авганцам это еще менее понятно в виду тех погромов, какими они обменялись с англичанами. Вчерашние враги – сегодня платят за дружбу: что за притча? – Ответ давно ими подыскан: авганцы нужны англичанам, одни англичане не могут справиться даже с Персией.

Едва-ли такое мнение может быть лестно и желательно для индо-британской империи! Недолго, впрочем, Дост-Магомет получал субсидию: 4 марта персияне уже смирились и подписали договор. Одним из первых условий было то, что шах должен был тотчас по обмене ратификаций объявить всеобщую амнистию для тех персиян, которые скомпрометировали себя сношением с британскими войсками.

Персидские войска должны были очистить Герат и другие занятые ими территории авганские – в течении 3-х месяцев после обмена ратификаций. Затем шах за себя и своих преемников отказывался от всяких прав на Герат, обязывался не вмешиваться во внутрения дела Авганистана. В случае недоразумений с этою страною, Персия должна была обратиться к посредничеству Англии, которая в свою очередь, обещала улаживать всякое недоразумение справедливым и почетным для Персии образом. Если Персидские границы будут нарушены одним из названных государств, то персияне имеют право начать военные действия в случае не получения удовлетворения. Однакоже, войска персидские должны вернуться немедленно по достижении своих целей. Пленные возвращаются обеими сторонами без всякого выкупа. Тотчас после обмена ратификаций, британская миссия вернется в Тегеран, где персидское правительство обязуется принять ее с церемониями и извинениями, изложенными в ноте, подписанной в тот-же день уполномоченными договаривающихся сторон. Через 3 месяца после возвращения посольства, в Тегеране учреждается смешанная коммиссия для разбора претензий британских подданных. Уплата по признанным претензиям должна быть произведена в течение года. Британское правительство отказывается от права покровительствовать персидским подданным, не находящимся на действительной службе у британских агентов, так как таким правом не пользуется ни одна из других держав. Договор 1851 года – об уничтожении в персидском заливе торговли невольниками – подтверждается.

Британские войска очистят занятые ими порты только тогда, когда все условия договора будут уже выполнены персиянами.

Нельзя сказать, чтобы эти условия были очень приятны персиянам. Понятно также, что персидское правительство не могло особенно жаловать англичан, «попавших совсем без драки в большие забияки», единственно благодаря захвату торговых портов. Кроме того, Герат, к которому сходятся все главные дороги: из Астрабада, Хивы, Бухары, Кабула, Келата и Ост-Индии – составляет такой важный пункт, в особенности для Персии, что она постоянно стремилась сюда всеми силами.

Нет сомнения, что при первом намеке на поддержку, Персия выйдет из своего невольного бездействия и займет Герат. Все дело в том, что поддержки этой никто ей обещать не может, так как для этого нужна не только сухопутная армия, но и флот.

Западная Европа, издавна враждебная Восточной т. е. России, охотно верила и верит до сих пор всякой нелепости, распускаемой досужими политиканами на счет последней. Ужь если французы, на экзамене 1870 года, оказались круглыми невеждами в географии своей собственной страны, то чего ждать от них касательно России? Не зная ни того, что за штука такая Средняя Азия, ни того, каких трудов стоил нам первый шаг, ни того, сколько предстоит еще хлопот для действительного подчинения всех племен, населяющих занятые нами страны – западные публицисты, самым серьезным образом уверяли, что естественным последствием завоевания Россиею Туркестана будет прежде всего изгнание англичан из Индии, а затем покорение всей западной Европы дикими ордами киргиз, башкир и коканцев, предводительствуемых русскими генералами!

«Times» и «Daily News» переворачивали вопрос о Герате на все стороны, справедливо считая это ханство воротами в Ост-Индию и не успокоиваясь несколько сознанием, что от этих ворот до устьев Инда остается еще добрых полторы тысячи верст! «Нужды нет, говорят они: русские перед этим не остановятся, когда настанет пора». По мнению ост-индского корреспондента «Times’a» пора эта настанет с борьбою за Константинополь.

«Русская попытка в 1853 – 55 г. на Константинополь не удалась только потому, что они не оперировали против Англии в Средней Азии. Теперь они поправляют эту ошибку: пароходы их ходят по Яксарту и Оксу (Сыр и Аму-Дарье), передовые посты их стоят в 300 милях от нашей границы, они находятся в наилучших отношениях с Персиею и пользуются неограниченною популярностью среди жителей Средней Азии».

Для успокоения пугливого патриота, «Times» перечислила все препятствия, ожидающие русскую армию на пути в Ост-Индию и доказала, как дважды-два четыре, что эта армия погибнет, если не в пути, то в Авганистане, а если не тут, то ужь окончательно в душной атмосфере северо-западной Индии.

«Начать с того, что расстояние между Ост-Индией и русским Туркестаном следует считать не от передовых постов, а от действительного центра сил». Мысль верная, но, кажется, что понятие о центрах не ясно представляется самим англичанам. Если ужь искать центров, то не в Туркестане они, не в Ост-Индии: обе эти страны составляют только аванпосты России и Англии, а в таком случае положение русских в Азии выгоднее…

«Промежуточная полоса земли отличается во время зимы страшно суровым климатом, продолжает «Times», а летом нестерпимым зноем. Местность вокруг Каспийского моря в высшей степени не здоровая. Дорог нет… Как провезти артиллерию и припасы для огромной армии по диким пустыням? Как высылать подкрепления?

Ответом на все эти вопросы может служить наша последняя экспедиция против Хивы, а раз что мы утвердились на устьях Аму-Дарьи, то доставка морем тяжестей и подкреплений на эту передовую линию англичан значительно облегчится. Если все перечисленные «Times’ом» ужасы не остановят русских войск, то им указывают новое пугало: авганцев. «Храброе, энергичное, лукавое, изменническое население Авганистана примет, обласкает, предаст и истребит неприятельскую армию. Безконечные ущелья, зияющие пропасти, вечные снега, бурные потоки, как нельзя лучше помогут авганцам сбыть с рук ненавистных иноземцев». Если ужь и это не поможет, не испугает русских, то что-же далее? «истомленные походом, почти без артиллерии и припасов, эти дети севера вступят на знойные равнины Индии…. все равно, что в новый свет, чтобы завязать борьбу с врагом, сражающимся у себя дома, снабженным всеми средствами и обладающим возможностью выбирать время для нападений и отступлений». Ясно, что тут и конец.

Чтобы отвлечь однако-же внимание русских от Индии «Times» указывает им на задачу «более великую», на занятие обширных областей центральной Азии от Каспийского моря до Китая и от Алтайских гор до Гималайского хребта. «Усмирение диких племен – подвиг более благодарный, чем борьба с климатом и армиею Индии». С этим условием – не тянуться к Индии – англичане готовы терпеть нас в Азии и даже находят в этом некоторые выгоды. «Мы вовсе не желаем, продолжает «Times», чтобы эта громадная часть земли оставалась на век притоном полудиких кочующих племен. Русская цивилизация, во всяком случае, выше тамошней». И так нас, значит, считают все-таки лучше киргиз и туркмен – хоть и на том спасибо!

Боясь, однако-же, что алчность русского медведя не удовлетворится такими ничтожествами, каковы Бухара, Хива и Кокан, в которых во всех едва ли больше жителей, чем в одном городе Лондоне – англичане указывают нам {75} на важность для нас Приамурского края, где должна пройти «великая сибирская железная дорога, с которою не должно медлить, в виду ее важного мирового значения». Если этого занятия покажется мало – пусть, так и быть, русские присоединят к себе западные китайские провинции… «Занятие этих земель доставит России до 35 миллионов новых подданных, а сохранение между ними порядка и распространение образованности представит достаточное занятие для России».

И так, нам указывают благодарный и благородный подвиг: усмирить диких кочевников и образовать их. Прием англоиндийца иной чем у «Times’a»: он не грозит, не пугает, как шестая держава, он, напротив, нежно, вкрадчивым голоском тянет нотку о том, что между Россией и Англией существуют самые разнообразные связи – торговые, литературные, общественные и даже церковные (намек на попытки к единению англиканской и православной церквей), что оба народа во многом симпатизируют друг другу, что англичане смотрели прежде на русских сквозь польские очки, а что теперь почувствовали даже расположение к России, после славных реформ настоящего царствования, и прочее.

Вообще английские публицисты выказывают или полную самоуверенность или боязливость, чуткую к каждому слуху. Между ними весьма немного таких, которые смотрят спокойно на поступательное движение России, видя в этом, во-первых, историческую необходимость, а во-вторых, залог спокойствия и порядка. Самым выдающимся из числа их был бесспорно сэр Родерик Мурчисон, президент лондонского географического общества. Но даже из тех, кто разделяет его убеждения относительно полезности умиротворения Азии русскими штыками и русским влиянием, большая часть соглашается на это лишь по невозможности остановить наше движение. С решимостью отчаяния они восклицают: «Нам нечего бояться падения Бухары и даже Кабула, пусть русские водворятся у самых дверей наших… соседи так соседи! нам даже следует радоваться, что соседом будет одно прочное государство, уважающее договоры, вместо целой дюжины варварских и вероломных племен, разоряющих нас на ежегодные экспедиции». Другими словами: нет худа без добра… Наиболее откровенные прямо заявляют, что «подвигаясь в Среднюю Азию, Россия старается для Англии. Иначе сказать: Россия простодушно загребает жар голыми руками для удовольствия Англии!

«Times» развивает вопрос несколько подробнее: «Если Россия будет предоставлена самой себе, говорит эта газета, то она не замедлит овладеть всею Среднею Азиею. Только Англия может воспрепятствовать этому и весь вопрос в том: стоит ли противодействовать России и каким образом? Интересы Англии вовсе не требуют отнятия у русских их завоеваний (слава Богу!); владения русских на Оксе, на Яксарте и даже в Бухарии не грозят ни малейшею опасностью владычеству англичан в Ост-Индии… Мир положительно в выигрыше от неустанных завоеваний России, потому что трудно найти другую страну, где бы перемена правительства была так желательна, как в Средней Азии. Апатия и мусульманский фанатизм разных властителей, при отсутствии каких бы то ни было хороших качеств, превратили, некогда плодоносные долины, в голые пустыни, а цветущие богатые города в развалины.»

«Страна и население только выиграют от замены теперешнего бесправия русским духом порядка, как он ни механичен, как ни рутинен. А что проиграет от этого Англия? В далеком будущем ей грозят возможностью нажить себе соперника за владычество в Ост-Индии… Но прежде чем борьба за Ост-Индию сделается возможною, Россия должна будет покорить себе не только Хиву в Бухару, но и Авганистан, а этого в один день не сделаешь. Пока же завоевания России выгодны для торговых интересов Англии. Зависть русских фабрикантов не может наложить такого гнета на английскую торговлю, как анархия или грабежи азиятских деспотов».

Рядом с такою уверенностью в благотворности результатов русского влияния, как-то странно видеть заботы английского правительства о противодействии этому влиянию…

В 1869 году в парламенте был сделан запрос о делах Средней Азии и во время прений было высказано замечание, что Англия не должна оставлять без внимания и другую границу Индии – со стороны Персии. Замечание это не прошло бесследно, правительство позаботилось об усилении своего влияния в Персии и по просьбе шаха отправило к нему несколько офицеров для обучения и преобразования персидской армии на европейский образец. Тоже самое сделано и по отношению Авганистана.

Каждый согласится, что подобные меры английского правительства весьма мало удовлетворяют понятию о полнейшем невмешательстве, о политике неуклонного нейтралитета. Мы, конечно, только отмечаем факт, не имея ни малейшей возможности противодействовать ему, даже если бы он и был для нас стеснителен.

Наша дипломатия никогда не била тревоги из-за мероприятий английского правительства, по отношению к Азии, никогда не делала ни запросов, ни представлений, за то сама вынуждена беспрестанно успокоивать боязливую рассчетливость торговой компании, называемой британскою империей!

Глава XII.

Кто из нас сильнее? – Наши плацдармы. – Путь из Кашгара в Индию. – Верить ли Форсейту? – Свидетельство г. Шоу. – Средство задержать нас на пути в Индию. – Нейтралитет Авганистана. – Взгляд нашего министерства иностранных дел. – Свидание князя Горчакова с лордом Кларендоном в 1869 г. – Мнение Times’a по поводу нейтралитета Авганистана. – Опасность простого соседства с нами. – Лорд Майо по поводу безотрадного положения дел в Индии. – Барышничество англичан по отношению к налогам и народному благоустройству. – Внушения Шир-Али-хану. – Обмен уверений в дружбе и любви. – Переговоры Форсейта о нейтрализации Кашгара. – Выгодность для России соседства с Англиею. – Набат по поводу хивинской экспедиции. – Возобновление вопроса о нейтральном поясе. – Посольство графа Шувалова. – Суждения Times’a и Morning Post’a по поводу признания нами нейтралитета Авганистана. – Мнение Брайта об Индо-британской империи. – Переменится ли политика Англии относительно России, по случаю родства царствующих фамилий?

Если ужь сами англичане считают себя не безопасными в Ост-Индии, то мы еще в большей степени должны заботиться о предохранении себя от случайностей: англичане располагают в Ост-Индии и большим числом войск, сравнительно с нами, и лучшими средствами сообщений с пограничными территориями. – Из Авганистана англичане думают устроить для себя плацдарм, где, по тревоге, соберутся все купленные ими солдаты, некогда враждебного народа и все свободные силы Ост-Индии, что в сложности составит такую цифру, перед которой приходится остановиться. По условию, заключенному на умбальском свидании, англичане, по первому известию о нашем движении к Авганистану, обязаны в течении трех недель прислать эмиру: пять горных батарей, двадцать пять офицеров (в том числе 6 инженеров) и сверх того пятилетнюю субсидию, т. е. четыре миллиона рублей.

По сведениям 1873 года ост-индское правительство располагает войском в 190.264 человека, из коих, впрочем, только 60.632 чел. англичан при 2880 офицерах. Туземных солдат 123.470 чел. – Войска эти составляют 50 батальонов пехоты, 72 эскадрона кавалерии, при 402 орудиях. Если прибавить к этому войска всех зависимых владетелей, да еще авганские, то мы смело можем считать английские силы в 300.000 человек. Что касается до нас, то по сведениям 1875 года все число войск Туркестанского Округа простиралось до 33.893 человек.

Состав войск был следующий:

Регулярных 18 батальонов, 5 рот, 48 орудий, 13 команд.

Иррегулярных: 1 бат., 87 сотен, 8 ор.

Всего 19 батальон., 5 рот, 37 сотен, 56 орудий, 13 команд.

Простого сравнения достаточно, чтобы получить совершенно верный вывод по вопросу о том: кто из нас наиболее способен к наступлению?

Очевидно, что и мы, с своей стороны, обязаны принять меры: мы должны устроить или приискать себе удобные сообщения, мы должны также иметь свой плацдарм.

Соединение Каспия с Аралом железною дорогою и пароходство по Аму-Дарье, поставит нас совершенно в одинаковое с англичанами, если не в лучшее, положение: мы, во всяком случае будем ближе к источникам своих сил, чем Ост-Индия к своей метрополии.

Что касается до выбора нашего плацдарма, то, быть может, нам придется избрать Кашгар, но и это дело будущего. Чрезь Кашгар пролегает единственный пока для англичан путь в наши владения. Караванная дорога из Ладака в Яркенд, по словам первого донесения г. Форсейта, прорезывает Каракорумский хребет долиною Чан-Ченму. Зима в этих горах менее сурова, чем в Гималаях, дорога удобна для верблюдов, значит доступна и для тяжестей. Англичане завязали уже сношения с Якуб-беком, перевезли к нему и ружья и пушки, и по тому нет сомнения, что рано или поздно они воспользуются Яркендским путем, если мы не предупредим их на этом пункте. Отправляя в последнее время чуть не ежегодные экспедиции в Кашгар, англичане в то-же время стараются уверить, что названный путь, по высоте горных перевалов, превышающих Монблан – совершенно неудобен для военных целей. Это как то плохо вяжется с пересылкой Якуб-беку таких громоздких подарков, каковы напр. пушки. Допустим однако же, что нынешния уверения англичан, о недоступности каракорумских перевалов, вернее прежних показаний об их удобствах и что горы действительно представляют ряд Монбланов – чтож из этого? Русским это не в диковину!

В нашей литературе нередко обсуждался вопрос о возможных путях в Индию. Г. Венюков посвятил этому ряд специальных статей и даже читал об этом публичные лекции в Академии Генерального Штаба. Насколько это оправдывалось требованиями самого общества, можно судить потому, что эти лекции предназначались сначала только для слушателей академии, как дополнительный курс, а на публику никто не рассчитывал. Английская пресса, бившая набат из-за этих лекций, считая их «знамением времени», выражением общественного мнения и замыслов правительства – ошиблась самым забавным образом. Английским журналистам, досадно, что есть на Руси человек, который зорко следит за ними, не пропускает ни одной статьи английских газет, где только говорится об Азии и, в свое время, оповещает нас о новом замысле, о новом движении, о новых происках соперничествующей державы. Если они не хотят, чтобы Россия знала что-нибудь обо всем этом – пусть ничего не печатают ни в журналах, ни в газетах, ни отдельными брошюрами. Слово, сказанное в печати – становится достоянием всего мира. Но с английскими источниками надо быть осторожным. Осторожного исследователя не собьешь даже и намеренною ложью, если он не из тех, о которых можно сказать:

Что ему книга последняя скажет. —

То ему на душу сверху и ляжет…

Форсейт сначала расхвалил до нельзя дорогу через Каракорум в Яркенд, потом стал уверять, что путь этот годен только в известное время года, да и то сопряжен с величайшими затруднениями, так-как приходится одолеть несколько параллельных хребтов, – Банихал в 10 т. футов, Зоджи в 11 т., Кардун в 17.500, Сасер – в 18 т., Каракорум – в 18.300, Суджет – в 18.200, Килиан – в 16 т., – с перевалами, превышающими Монблан. Но зачем же лазить непременно по монбланам, когда есть прекрасная дорога, без всяких гор? Форсейт прикидывается, что такой дороги не знает, между тем сношения Индии с Кашгаром что-то ужь зачастили. – Туда доставлены даже пушки. Не через семь ли монбланов их тащили? Прежде путь считался прекрасным и правительству Ост-Индии указывалась опасность, какой может подвергнуться английское владычество, если русские займут Кашгар и овладеют каракорумским проходом. – Теперь, когда Якуб-бек попал на буксир к англичанам, когда они приняли возможные меры против всякой неожиданности, когда Форсейт добился своей цели и для него создан довольно важный пост на границе – он как будто старается отвести глаза России от бреши, сделанной природою в Каракорумах!

Предлагаемый труд был уже готов к печати, когда в Петербурге была получена книга Хуттона «Central Asia». Перелистывая книгу, я наткнулся на весьма интересное сведение, попавшее и к Хуттону, очевидно, случайным образом, а потому вставленное в конце XV главы в виде приложения. Вот перевод этого приложения:

«В своем описании Средней Азии, напечатанном в записках королевского географического общества, г. Шоу (Shaw), (английский консул в Кашгаре), говорит:

«В письме к нашему покойному президенту, сэру Родерику Мурчисону, я описывал удивление, испытанное мною в то время, как я проходил по открытой равнине от рек, текущих к Средней Азии, к рекам, изливающимся в Инд. Могущественная горная цепь с ледниками и вечными снегами, которая несколько дней назад представлялась мне преградою к южным областям – оказалась, когда я приблизился, прорезанною насквозь потоками, направлявшимися к северным плоскогорьям. Недавно я имел еще более поразительное доказательство того же самого факта: в прошлом году я рекомендовал некоторым офицерам 37-го полка хорошее место для охоты, к северу от Каракорума. Капитан Скиннер (Skinner) и его товарищи, находясь на верховьи реки Каракаша и дорожа временем, вздумали вернуться кратчайшим путем к Инду и оставили каракорумский проход к западу. Первый вопрос их, по приходе в Ли (Ладак), был следующий: «Что случилось с Каракорумским хребтом? Разве он провалился?» – Действительно: они хотели следовать по широкому выходу к югу от реки Каракаша, постоянно надеясь встретить массивный горный хребет, обозначенный на картах, но пройдя несколько пустынных и возвышенных равнин – они очутились на берегу ручья, изливающегося в Инд, вовсе не встретив никакой горной цепи.

«Уничтожив таким образом Каракорумский хребет, мы можем сделать тоже самое и с другими, а именно с Болором Гумбольдта или Белут-Тагом. Исследования русских от Кокана и Самарканда и майора Монгомери от истоков Оксуса, доказывают по видимому, что горные страны Памир, Алай и др. отличаются тем же характером, какой мною описан. Это высокие снеговые хребты, но они не управляют главным течением рек; напротив – от одной главной речной системы до другой обыкновенно бывает почти нечувствительный подъем. Тоже самое мы можем заключить из слов кашмирского пленника, которого мы встретили в Кашгаре. Он был захвачен в одной из пустынных долин, к югу от водоразлива (возле которого впоследствии был убит несчастный Гайворд). Согласно обычаю, он был продан в неволю. Раненый, босоногий, почти нагой, он был привязан к хвосту лошади своего хозяина и, таким образом, уведен с другими рабами в Среднюю Азию. При таком способе путешествия он, конечно, прекрасно бы запомнил все трудности пути, но когда его спрашивали – он не мог припомнить, чтобы он проходил в путешествии какую-нибудь гору и только после неоднократно повторенных вопросов, вспомнил одно такое место, где воды бежали в противоположные направления.»

Г. Шоу совершал свои экскурсии с ведома г. Форсейта. Является вопрос: если г. Шоу знает о какой-нибудь дороге – может ли не знать о ней Форсейт?

И так, природа открыла нам широкие ворота в Индию. Вот куда должны стремиться наши исследователи – куда должно быть направлено внимание нашего правительства: частные люди редко обладают в одно и то же время страстью к исследованиям в опасных местах и капиталами для путешествия. Очевидно, что на помощь им должно придти или общество или правительство. На исследование пути в Индию не следует жалеть ни труда, ни денег, в виду неисчислимых последствий открытия, – в виду тех громадных сбережений, какие доставит нам знание, как добраться до ахиллесовой пяты Англии!

Последняя экспедиция Форсейта состояла из 138 человек и 250 вьючных животных. Все это было разделено на 3 партии и направлено по трем дорогам. Из Ладака две дороги ведут на Каракорум – тут 3 перевала и зимою 10 дней надо идти без корма и воды. Третья дорога на Чан-Ченму (Шон-Шенму) – высохшее озеро, на высоте 16.000 футов – и затем чрез 3 перевала в 15.000 ф. выходит к крепости Шахи-дулла. Вообще весь вопрос о дорогах в Индию со стороны Болора и Кашгара – представляется крайне туманным. Пока здесь не пройдут надежные русские исследователи (не диллетанты, не знающие ни съемки, ни местных наречий) – до тех пор мы ничего достоверного не узнаем. Допустим однако же, что на пути в Среднюю Азию англичане действительно встречают почти неодолимые преграды и препятствия, что караваны их должны перелезть через целую груду, точно высыпанных из мешка, Монбланов, должны проскользнуть между рук нескольких сот тысяч разбойников, должны протащиться по океанам песку и т. п. – допустим все это и спросим: стоит ли игра свеч?