Текст книги "Том 2. Роковые яйца. 1924-1925"
Автор книги: Михаил Булгаков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
Приключение покойника
– Кашляните, – сказал врач 6-го участка М.-К.-В. ж. д.
Больной исполнил эту нехитрую просьбу.
– Не в глаза, дядя! Вы мне все глаза заплевали. Дыхайте.
Больной задышал, и доктору показалось, что в амбулатории заиграл граммофон.
– Ого! – воскликнул доктор. – Здорово! Температура как?
– Градусов семьдесят, – ответил больной, кашляя доктору на халат.
– Ну, семьдесят не бывает, – задумался доктор, – вот что, друг, у вас ничего особенного – скоротечная чахотка.
– Ишь как! Стало быть, помру?
– Все помрем, – уклончиво отозвался медик. – Вот что, ангелок, напишу я вам записочку, и поедете в Москву на специальный рентгеновский снимок.
– Помогает?
– Как сказать, – отозвался служитель медицины, – некоторым очень. Да со снимком как-то приятнее.
– Это верно, – согласился больной, – помирать будешь, на снимок поглядишь – утешение! Вдова потом снимок повесит в гостиной, будет гостей занимать: «А вот, мол, снимок моего покойного железнодорожника, царство ему небесное». И гостям приятно.
– Вот и прекрасно, что вы присутствие духа не теряете. Берите записочку, топайте к начальнику Зерново-Кочубеевской топливной ветви. Он вам билетик выпишет до Москвы.
– Покорнейше благодарю.
Больной на прощанье наплевал полную плевательницу и затопал к начальнику. Но до начальника он не дотопал, потому что дорогу ему преградил секретарь.
– Вам чего?
– Скоротечная у меня.
– Тю! Чудак! Ты что ж думаешь, что у начальника санатория в кабинете? Ты, дорогуша, топай к доктору.
– Был. Вот и записка от доктора на билет.
– Билет тебе не полагается.
– А как же снимок? Ты, что ль, будешь делать?
– Я тебе не фотограф. Да ты не кашляй мне на бумаги…
– Без снимка, доктор говорит, непорядок.
– Ну так и быть, ползи к начальнику.
– Драсте… Кхе… кх! А кха, кха!
– Кашляй в кулак. Чего? Билет? Не полагается. Ты прослужил только два месяца. Потерпи еще месяц.
– Без снимка помру.
– Пойди на бульвар да снимись.
– Не такой снимок. Вот горе в чем.
– Пойди, потолкуй с бухгалтером.
– Здрассте.
– Стань от меня подальше. Чего?
– Билет. За снимком.
– Голова с ухом! У меня касса, что ль? Сыпь к секретарю.
– Здра… Тьфу. Кха. Рррр!..
– Ты ж был у меня уже. Мало оплевал? Иди к начальнику.
– Здравия жела… Кха… хр…
– Да ты что, смеешься? Курьер, оботри мне штаны. Катись к доктору!
– Драсти… Не дают!
– Что ж я сделаю, голубчик? Идите к начальнику.
– Не пойду, помру… Урр…
– А я вам капель дам. На пол не падай. Санитар, подними его.
Через две недели
– С нами крестная сила! Ты ж помер?!
– То-то и оно.
– Так чего ты ко мне припер? Ты иди, царство тебе небесное, прямо на кладбище!
– Без снимка нельзя.
– Экая оказия! Стань подальше, а то дух от тебя тяжелый.
– Дух обыкновенный. Жарко, главное.
– Ты б пива выпил.
– Не подают покойникам.
– Ну, зайди к начальнику.
– Здрав…
– Курьеры! Спасите! Голубчики, родненькие!!!
– Куда ты с гробом в кабинет лезешь, труп окаянный?!
– Говори, говори скорей! Только не гляди ты на меня, ради Христа.
– Билетик бы в Москву… за снимком…
– Выписать ему! Выписать! Мягкое в международном. Только чтоб убрался с глаз моих, а то у меня разрыв сердца будет.
– Как же писать?
– Пишите: от станции Зерново до Москвы скелету такому-то.
– А гроб как же?
– Гроб в багажный!
– Готово, получай.
– Покорнейше благодарим. Позвольте руку пожать.
– Нет уж, рукопожатия отменяются!
– Иди, голубчик, умоляю тебя, иди скорей! Курьер, проводи товарища покойника!
Банные дела
КРЕ-ДИ-ТОВ НЕМА!
На ст. Сагуны Ю.-В. ж. д. есть баня. Бедная! Одинокая! Ни одна живая немытая душа не заглядывает в нее.
Почему? – спросите ПЧ ст. Евстратовка, коему банный котел послан для ремонта еще в январе месяце. Он насупится и изречет:
– Кре-ди-тов нема!
А потом – скороговоркой шепотом:
– Управление задерживает!
И он прав. Нужно поторопить почтенное управление, чтобы оно разрешило, наконец, кредит на ремонт старого котла или же на покупку нового.
Рабкор 210.
ЧТО ПРОИСХОДИТ НА СТ. АНДИЖАН СР. A3. Ж. Д.
Баня разваливается.
Рабочие чешутся, срывая с немытого тела полуторавершковые пласты грязи.
ПЧ благодушно щурится на солнышко и гладит свое чистое белое тело (у него есть баня на другой станции).
Все это происходит под одобрительное молчание управления.
Рабкор 644.
ЧЕТЫРЕХЛЕТНЯЯ ВОЛОКИТА
Происходит она на ст. Лиозно Ор. – Вит. ж. д. Предмет сей волокиты – баня. Камень преткновения ее – ремонт.
Уже несколько раз подвозили материалы, открывали и закрывали кредиты.
Уже 13 раз служащие протоколами общих собраний взывали к помощи учкпрофсожа. Уже 2 раза писали в «Гудок».
Но… воз и ныне там. Материал, подвезенный для ремонта бани, гниет.
Лиозновцы в количестве 120 человек обрастают грязью.
А волокита торжествует. По чьей вине – неизвестно.
Вот на выяснении этого мы и настаиваем. Булавка.
РАССКАЗ ОСКОРБИТЕЛЯ НРАВСТВЕННОСТИ
Меня схватили на ст. Бахмач М.-К.-В. ж. д., когда я в голом виде среди бела дня бежал по платформе. Но я не виноват. Чесслово, не виноват! Пускай читатель будет мне судьей.
Я приехал на эту станцию – на Бахмач, значит, по делам. Время – неважно.
Ну и захотел помыться. Гляжу – баня. Зашел.
Батюшки-светы. Как оттуда шибанет вонью, дымом! Да ветер сквозь стены: У-у-у! У-у-у! Одначе я себя пересилил. Разделся.
Холод в бане. Гляжу – тридцативедерный чан с водой. А кругом человек пять местных. Смеются чего-то. Ты, говорят, водичку эту с почтением набирай! Мы ее из колодца через раздевальную таскаем! Взялся, значит, шайку погрузил в чан, вынул… караул!
Запрыгали оттуда лягушки, ящерицы… Да на живот мне… да по ногам…
Разве я виноват, читатель! Разве ты не сделал бы то же самое! Правдивость рассказа удостоверяю
«Зоркий»
ПЧ «УЩЕМИЛ»
Теплотехника ст. Обидино С. В. ж. д. постановила:
– Отпускать для бани топлива 0,50.
Но ПЧ-2 распорядился иначе:
– Глупости! Не 0,50, а 0,12! Хватит и этого! Да! Вот еще что! С этой самой секунды пускай служащие сами топят баню. Рабочей силы больше не буду давать.
Теперь, значит, баню можно топить только раз в месяц. Да еще сколько времени надо ухлопать на каждую топку.
Обидинцы горюют.
Мы им сочувствуем и просим у ПЧ объяснений по данному вопросу.
2000 ЧЕЛОВЕК БЕЗ БАНИ
На ст. Гудермес СКОПС – 700 работников транспорта. Вместе с семьями – 2000 человек.
Бани не имеется.
СКОПС, очевидно, и не думает построить ее. Он достаточно ясно намекал на ограниченность своих средств и на жесткое расходование кредитов. Напомним СКОПСу о следующем.
– Ему предоставлено право заключать локальные договоры с октранами, и пар. 53 пункт «Услуги ПКПС коллективного генер. договора» постройку бань предусматривает.
Пусть СКОПС примет соответствующие меры.
П.К.П.
«РАСПОРЯДИЛСЯ»
– Есть баня на разъезде Ящицы Зап. ж. д.?
– Есть!
– Моются в ней?
– Никак нет!
– Не удивляйтесь! Баня разрушена. ПЧ-4 «распорядился» ее починить, но не дал материалов.
Мало того, – даже не указал, где их взять.
Вот поэтому рабочие не моются уже 4 месяца. Вот поэтому мы обращаем внимание ПЧ на то, что ему нужно быть более энергичным и распорядительным.
Рабкор 719.
НА ВЕС ЗОЛОТА
Что делают эти белые голые люди? Почему они сиротливо сидят в предбаннике ст. Мурманск Мурман. жел. дор.?
– Шш! Они дожидаются горячей воды. Они не уверены, что таковая сегодня будет.
Пожалей их, читатель! Если даже они дождутся этого счастья, им предстоит долгое 2-часовое ожидание в очереди. Ибо, горячая вода в сей бане – на вес золота.
Дело в том, что управление не желает увеличить котлы для нагревания воды.
А это необходимо.
Рабкор 545.
ПЧ-11, ПРИМИ МЕРЫ!
ПЧ-11 Зап. ж. д.! Почему ты не разрешаешь соединить водопроводом баню, находящуюся на ст. Ацвеж, с гидравлической колонкой, которая находится тут же на расстоянии 60 саженей?
Ведь у ПЧ-2 имеются для этой цели трубы и все приспособления.
Они валяются на дворе и ржавеют.
Всей работы здесь – на одну неделю – для одного рабочего.
ПЧ-11! Подумай о том, что двое рабочих таскают воду для бани вручную – за 60 саженей. И таскают ни больше ни меньше как по 100 ведер.
Рабкор 543.
БАННОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ
Халатное отношение администрации к банным неурядицам опирается, очевидно, на летнее время.
Зачем, дескать, баня теперь?
Помылся в речке или в пруду – вот и чист! Вот и правила гигиены и санитарии соблюдены!
Чтобы рассеять это вредное заблуждение, мы дадим небольшую справку из области медицины.
Наше тело дышит не только при помощи легких. Дыхание совершается и через кожу – через бесчисленное множество пор. Через поры же удаляются в виде пота все ядовитые вещества, выделяемые нашим организмом.
Что же наблюдается, если происходит закупорка пор?
Ответом на это служит такой случай.
В средние века, в Риме для украшения одного празднества взяли мальчика и сделали из него золотую статую – позолотили всю поверхность его тела.
И что же? Через некоторое время несчастливый мальчик умер в страшных мучениях. Позолота всей кожи закупорила поры и остановила кожное дыхание и выделение ядовитых веществ организма.
Грязь тоже забивает поры, и выделяемый пот остается там же. Здоровью наносится незаметный, но тяжкий ущерб.
И только горячая вода может восстановить нарушенное кожное дыхание, холодная вода жирного пота не смывает.
Поэтому сторонники холодной воды, они же – банные волокитчики – должны с этим считаться и принять все меры, чтобы рабочие могли пользоваться банями.
М. Мишев
«Гудок», 9 июля 1924 г.
Заседание в присутствии члена
Новость в два мгновенья облетела всю станцию Ново-Бахмутовка: будет заседание не простое, а в присутствии члена Авдеевского учкпрофсожа. И в назначенный час зал клуба заполнился пролетарскими лицами членов профсоюза. Возбуждая общее внимание и симпатию, за столом президиума красовался член учкпрофсожа.
Началось честь честью: избрали председателя, и тот, качнувшись, как былинка, и конфузясь, заявил:
– Гм… Таперича, стало быть, секретаря надо…
– Верно! – подтвердили мозолистые голоса в зале, – Васю Гузина!
– Васю так Васю, – сказал председатель и обратился к члену: – Васю хочут?
– Ну и что ж, – ответил член, – пускай. Я против Васи ничего не имею.
– Итак, большинством голосов Васю… – начал председатель.
– Товарищи, – раздался Васин голос, – я покорнейше прошу отказаться, в силу причины малограмотности, так как я только что кончил ликбез.
– Вася, не дрефь! – загремел зал, – неужто, Вася, ты не можешь скребнуть пером раз пять для общего блага?
И под гром рукоплесканий Вася занял место за столом.
– Первым вопросом у нас стоит, на каком основании поперли со службы дорогих товарищей Дзюбу, Душебу и Самиську без всякого ведома профсоюзов? – заявил председатель, – предлагаю высказывать.
Зал немедленно высказал негодование бурным ропотом.
– Ша, – молвил председатель, – который-нибудь один.
Но встали сразу двое и вперебой высказались:
– Это все мастер!
– ПД-9, чтоб ему ни дна ни покрышки!
– Он говорит, ваш, говорит, профуполномоченный на 6 месяцев, а я мастер навсегда!
– Ловко загнул! – грянул зал.
– Прочтите акт № 1…
– Правильно! – крикнул кто-то.
– За № 10 уволили!
– Как это так – правильно?!
– Тише! – погибая в волне народного гнева, взвыл председатель, – кто за? Я голосую – прошу поднять руки! Вася, пиши.
Лес рук поднялся и тотчас же, как подрубленный, опустился.
Вася макнул перо и написал:
«Прочтите акт № 1 заслушали за № 10 воздержавшие 6 человек неправильное сокращение ПД-9 Федоренко».
Потом подумал и приписал:
«Разъяснение подтверждено за № 8 Гавриков и Филонов».
– За что я голосовал?
– Сначала!!
– Объясни, председатель, за что руки поднимать?!
– Ну, сначала, – бледнея, сказал председатель.
– Это что ж такое, – заговорил некто, – разгрузка земли производилась в праздничный день… Сверхурочные, а вместо отдыха шиш с маслом?
– Этого мастера в цистерне утопить!!
– Не допускается убийство! – надрываясь, крикнул председатель.
– Халатный.
– Бузотер!
– Керосин получен, а мы его и в глаза не видали.
– А на перегоне сидели без воды 3 месяца.
– А где профуполномоченный?
– А мастер говорит – его во взятке уличил: пять пудов картофелю!
– Кто кого уличил?!
– Тиш-ше! – кричал председатель, утирая пот, – Вася, пиши.
Бледный Вася начал строчить:
«Слушали: „Получен материал керосин и другие предметы ПД-9 околодка не отказались“».
«Постановили: „Керосина не получали недопустимо предъявлено ПД-9 ок. Федоренкова“».
– Его из союза надо вышибить?
– Кого?!
– Камыш 8 дней на водокачке косили, а он на месте остался…
– Исплоатация труда!..
– Горячие у вас парни, – растерявшись, сказал член председателю, – беда!
– Что ж таперича делать? – спросил председатель.
– Ты голосуй, – посоветовал член, – они, может, заткнутся.
– Голосую, товарищи! – заныл председатель.
– За кого? – гремело в зале.
– Ясное дело. Духу чтоб не было!
– Кого?!
– Кто за – тот руку!
– Наоборот: вон его, к свиньям!
– Которого?
– Федоренкова мастера!
– Ага!
– Кто за то, чтобы его исключить?.. Раз, два, три… Вася, пиши…
«Исключить за 15 голосов», – написал Вася.
– Ура! Выкинули, – ликовал зал.
– Потрудились, зато очистили союз!
– А теперь что? – спросил председатель у члена.
– Закрывай ты заседание, – ответил тот, – ну их к богу.
– Объявляю закрытым! – облегченно крикнул председатель.
– Правильно, – ответил бахмутовский народ, – ко щам пора.
И с грохотом зал разошелся. Вася подумал и написал: «Заседание закрыто 7 часов». – Молодец, Вася, – сказал председатель и спрятал протокол.
Примечание «Гудка»:
В основе фельетона копия протокола заседания членов профсоюза на ст. Н.-Бахмутовка от 19 июня. Протокол этот – верх бестолковщины.
Совершенно непонятно, как могло идти таким образом заседание, на котором присутствовал член Авдеевского учкпрофсожа?
Главполитбогослужение
Конотопский уисполком по договору 23 июля 1922 г. с общиной верующих при ст. Бахмач передал последней в бессрочное пользование богослужебное здание, выстроенное на полосе железнодорожного отчуждения и пристроенное к принадлежащему Зап. ж. д. зданию, в коем помещается жел. – дорожная школа.
…Окна церкви выходят в школу.
Из судебной переписки
Отец дьякон бахмачской церкви, выходящей окнами в школу, в конце концов не вытерпел и надрызгался с самого утра в день Параскевы Пятницы и, пьяный как зонтик, прибыл к исполнению служебных обязанностей в алтарь.
– Отец дьякон! – ахнул настоятель, – ведь это же что такое?.. Да вы гляньте на себя в зеркало: вы сами на себя не похожи!
– Не могу больше, отец настоятель! – взвыл отец дьякон, – замучили, окаянные. Ведь это никаких нервов не х-хва… хва… хватит. Какое тут богослужение, когда рядом в голову зудят эту грамоту.
Дьякон зарыдал, и крупные, как горох, слезы поползли по его носу.
– Верите ли, вчера за всенощной разворачиваю требник, а перед глазами огненными буквами выскакивает: «Религия есть опиум для народа». Тьфу! Дьявольское наваждение. Ведь это ж… ик… до чего доходит? И сам не заметишь, как в ком… ком… мун… нистическую партию уверуешь. Был дьякон, и ау, нету дьякона! Где, спросят добрые люди, наш милый дьякон? А он, дьякон… он в аду… в гигиене огненной.
– В геенне, – поправил отец настоятель.
– Один черт, – отчаянно молвил отец дьякон, криво влезая в стихарь, – одолел меня бес!
– Много вы пьете, – осторожно намекнул отец настоятель, – оттого вам и мерещится.
– А это мерещится? – злобно вопросил отец дьякон.
– Владыкой мира будет труд!! – донеслось через открытые окна соседнего помещения.
– Эх, – вздохнул дьякон, завесу раздвинул и пророкотал: – Благослови, владыка!
– Пролетарию нечего терять, кроме его оков!
– Всегда, ныне и присно и во веки веков, – подтвердил отец настоятель, осеняя себя крестным знамением.
– Аминь! – согласился хор.
Урок политграмоты кончился мощным пением «Интернационала» и ектений:
– Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…
– Мир всем! – благодушно пропел настоятель.
– Замучили, долгогривые, – захныкал учитель политграмоты, уступая место учителю родного языка, – я – слово, а они – десять!
– Я их перешибу, – похвастался учитель языка и приказал:
– Читай, Клюкин, басню.
Клюкин вышел, одернул пояс и прочитал:
Попрыгунья стрекоза
Лето красное пропела,
Оглянуться не успела…
– Яко Спаса родила!! – грянул хор в церкви.
В ответ грохнул весь класс и прыснули прихожане.
Первый ученик Клюкин заплакал в классе, а в алтаре заплакал отец настоятель.
– Ну их в болото, – ошеломленно хихикая, молвил учитель, – довольно, Клюкин, садись, пять с плюсом.
Отец настоятель вышел на амвон и опечалил прихожан сообщением:
– Отец дьякон заболел внезапно и… того… богослужить не может.
Скоропостижно заболевший отец дьякон лежал в приделе алтаря и бормотал в бреду:
– Благочестив… самодержавнейшему государю наше… Замучили, проклятые!..
– Тиш-ша вы, – шипел отец настоятель, – услышит кто-нибудь, беда будет…
– Плевать… – бормотал дьякон, – мне нечего терять… ик… кроме оков.
– Аминь! – спел хор.
* * *
Примечание «Гудка»:В редакции получен материал, показывающий, что дело о совместном пребывании школы и церкви в одном здании тянется уже два года. Просьба всем соответствующим учреждениям сообщить, когда же кончится это невозможное сожительство?
М. Б.
Как школа провалилась в преисподнюю
Транспортный рассказ Макара Девушкина
– Это что! – воскликнул известный московско-белорусско-балтийский железнодорожник Девушкин, сидя в пивной в кругу своих друзей, – а вот у нас на Немчиновском посту было происшествие, так это действительно номер!
Девушкин постучал серебряным двугривенным по мраморному столику, и на стук прикатил член профессионального союза работников народного питания в белом фартуке. Добродушная профессиональная улыбка играла на его лице.
– Дай нам, милый человек, еще две парочки, – попросил его Макар Девушкин.
– Больше чем по парочке не полагается, – ответил нарпитовец с сожалением.
– Друг! – прочувственно воскликнул Макар, – мало ли что не полагается, а ты как-нибудь сооруди, – и при этом Макар еще раз постучал двугривенным.
Нарпитовец вздохнул, искоса глянул на надпись на стене:
«Берущий на чай не достоин быть членом профессионального союза».
Еще раз вздохнул, порхнул куда-то и представил две парочки.
– Молодец! – воскликнул Макар, приложился к кружке и начал:
– Дачу бывшего гражданина Сенет знаете?
– Не слыхали, – ответили друзья.
– Замечательная дачка. Со всеми неудобствами. Ну-с, забрали, стало быть, эту дачку под школу первой ступени. Главное – местоположение приятное: лесочек, то да се… нужник, понятное дело, имеется. Одним словом, совершенно пригодная дача на 90 персон школьников. Но вот водопровода нету! Вот оказия…
– Колодец можно устроить.
– Именно – пустое дело. Вот из-за колодца-то все и произошло, и пропала дачка, к свиньям собачьим. Был этот колодец под самым крыльцом, и вот о прошлом годе произошло печальное событие – обвалился сруб… Нуте-с, заведующий школой бьет тревогу по всем инстанциям нашего аппарата. Туда-сюда… Пишет ПЧ-первому: так, мол, и так, – чинить надо. ПЧ посылает материал, рабочих. Специальных колодезников пригнали. Ну, те, разумеется, в два момента срубили новый сруб, положили его на венец, и оставалось им, братцы, доделать чистые пустяки – раз плюнуть.
Ан не тут-то было: вместо того чтобы тут же взять и работу закончить, а ее взяли да и оставили до весны. Отлично-с.
Весной, как начала земля таять, поползло все в колодец, а колодец 18 саж. глубины! Поехала в колодец земля и весь новый деревянный сруб. И в общем и целом провалилось все это… Получилась, друзья мои, глубокая яма более чем в 3 сажени шириной, и под самой стеной школы.
Школьный фундамент подумал-подумал, треснул и полез вслед за срубом в колодец. Дальше – больше: р-раз! – треснула стена. Из школы все, понятное дело, куда глаза глядят. Прошло еще два дня – и до свидания: въехала вся школа в колодец. Приходят добрые люди и видят: стоит в стороне нужник на 90 персон и на воротах вывеска: «Школа первой ступени», и больше ничего – лысое место!
Так и прекратилось у нас просвещение на Немчиновском посту Московско-Белорусско-Балтийской железной дороги… За ваше здоровье, товарищи!
Допрос с беспристрастием
Польские газеты пытаются доказать, что налет повстанцев на Столбцы произведен красноармейцами.
(Из газет)
Тщетно пытались защищаться окруженные со всех сторон повстанцы. Польская жандармерия навалилась дружно, раздавила, и началась расправа и следствие.
– Тю! Бей его! Заходи слева. Хватай. Отрывай ему, сукину сыну, голову. Держи его. Ага! Главарь попался! Ура, ура, ура! Признавайся, зараза, как фамилия?
– Моя-то фамилия? – спросил повстанец, удушенный проворными руками. – Моя фами… пусти глотку… фамели… Хрр… Хрюсский…
– Врешь!
– Хрюсский.
– Врешь! Врешь!
– Не бей безоружного, – просипел повстанец, – говорю: Хрюсский.
– Признавайся, дьявол, ты из Красной армии?
– Здешний я… да не бейте же, говорить не могу… Из-под Столбцов…
– Вре-е-ешь! Ты из Минска!
– Ничего подобного… в живот не бей…
– Из Минска, пся крев!
– Ну, шут с вами, Панове… Хоть из преисподней…
– Ага, заговорил, заговорил! Ты у меня заговоришь.
– Ккк… как же я заговорю, когда ты мне рот кула… кулаком заткнул.
– Убью!! Сколько вас, красноармейцев?
– Да не было их…
– Не было?! Не было?! Не было?!
– Бы… бы…
– Пишите, пан хорунжий: главарь шайки сознался, что в налете участвовали красноармейцы из Минска. Сколько вас было?
– Трах, трах, трах!
– Ух… тр…тр…
– Тридцать?
– Пишите – триста. Или лучше для ровного счета – три тысячи.
– Буденный участвовал? Молчишь, к-каналья?!
– А вы его шомполом по башке. Сразу заговорит.
– Ух… б… у…
– Ну, вот видите, участвовал. Пишите по показаниям повстанцев, руководил налетом сам Буденный. Эге?! Да, может быть, и Троцкий руководил? Не иначе, Троцкий. Что-то тут сильно Троцким пахнет. Отвечай!!
– …
– Не отвечает, негодяй.
– А вы шомпо…
– Пробовал, не помогает.
– Мерзавец! Назло умер. Ну, ладно, убрать его. Давай следующего!
* * *
Телеграмма в польской газете:
«По показаниям пленных повстанцев, налетом на Столбцы руководили большие красноармейские отряды из Минска под начальством самого Буденного. Есть основания полагать, что план налета разработан самим Троцким, который на аэроплане прилетел в Минск».
Эм.
«Гудок», 9 августа 1924 г.
