Текст книги "Большая шляпа средних размеров"

Автор книги: Михаил Лившиц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Заплывшие губы Закира с трудом растянулись в улыбке, глаза, вернее щелки, оставшиеся от гематомы, засияли так, что Сомов, довольный собой, шлепнул Закира по плечу.

На следующее утро первыми, кого увидел Закир, когда ступил на перрон вокзала, были жена и дочь замполита Сомова.

Пришло время, когда у главного советника президента по делам молодежи и спорта наступили трудовые будни. Собственно, команда уже была сформирована помощниками Закира, и начались тренировки. Закир сразу же увидел, что по степени подготовленности команда четко делится на две группы, то есть, все вроде бы выполняли его задания, но если одни лезли, что называется, вон из кожи, то другие подхалтуривали – особенно это чувствовалось, если Закир отвлекался по каким-то делам и за тренировкой наблюдал его помощник. Помощник был тоже опытный тренер, неплохой в прошлом игрок, хотя и не такого звездного статуса, как Захар Маматов, – тем не менее, к удивлению Закира, он не делал замечаний халтурщикам. Закир, стоя так, что его не было видно игрокам, не раз наблюдал эти картинки.

Закончив тренировку, Закир отпустил игроков в раздевалку, а халтурщиков оставил на площадке.

– Для начала всем сделать по пять кругов на максимальной скорости, кто побежит вполсилы, получит еще пять кругов! – предупредил он.

На этот раз не халтурил никто.

– Еще раз замечу подобное отношение к тренировкам, отчислю из команды – мне нужны в первую очередь трудяги! Свободны!

У выхода со льда Закира перехватил второй тренер:

– Закир Умятович! Вы на трибуны-то во время тренировки смотрите?

– Я на поле смотрю, а что?

– Так на вечерних тренировках всегда сидят родители ребят!

– А кто разрешил пускать их на тренировки?

– Закир Умятович! Эти люди привыкли сами давать разрешения!

На том разговор и закончился. Нельзя сказать, что Закир ничего не понял, но он представить себе не мог, что кто-то будет вмешиваться – причем активно – в тренировочный процесс. Достойный ученик Остапова, он считал, что в вопросах, связанных с тренировками и подготовкой команды, он царь и бог, а радушный прием, оказанный ему руководством республики, давал основания надеяться на всемерную поддержку «сверху». Он простодушно не понимал, что любая поддержка прекращается с момента, когда его интересы, читай интересы дела, команды, расходятся с личными интересами власть имущих. И нужно было время, чтобы осознать это…

Жена майора Сомова и младшая дочь, Светочка, когда увидели на перроне «отделанного» Закира, заахали, подхватили смущенного парня под руки и повели к ожидавшему их военному «газику».

– Что же это Николай Васильевич с тобой натворил? – причитала Валерия Ильинична. – Куда он смотрел? У нас в части никого так не уродовали!

– Да это не он, – простодушно объяснял Закир, – просто я во втором круге на кандидата в мастера нарвался. Да вы не волнуйтесь, у меня уже ничего не болит, через неделю все заживет, как на собаке! Николай Васильевич сказал, чтобы я помог, как всегда, по хозяйству.

– А мне он другое сказан, – Валерия Ильинична повернулась к шоферу. – Вези прямо домой!

– Мне бы ненадолго в часть заглянуть, с ребятами поздороваться, туда-сюда, – робко возразил Закир.

– Вот придешь в божеский вид, тогда и поздороваешься!

Замполит жил в небольшом отдельном домике; на участке был еще сарайчик для всяческих хозяйственных надобностей, а около дома – занесенный снегом маленький каток.

– Расположишься в Колином кабинете, – продолжала Валерия Ильинична, – диванчик я тебе уже постелила, умывайся, сейчас будем ужинать.

– А завтра с утра поедем в райцентр на каток, договорились? – щебетала Светочка. – А чтобы ты не скучал на катке, возьмешь папины коньки, я тебя научу кататься.

Сомов, как говорили, играл во все игры, в том числе и в хоккей. В те времена было принято – те, кто летом играл в футбол, зимой обычно становились на коньки и брали в руки клюшки. Закир уже пробовал вставать на коньки на маленьком пятачке, который они залили с Сомовым возле дома. Но это был действительно пятачок, на котором маленькая Светочка все-таки ухитрялась как-то крутиться, Закиру же негде было развернуться.

Утром Закир со Светочкой погрузились в тот же «газик» и двинулись в райцентр. В городе для массового катания было залито большое футбольное поле, на одной половине которого, как правило, катались детишки, иногда вместе с родителями, а другая половина поля безоговорочно занималась хоккеистами – мальчишками всех возрастов, кто на коньках, кто «пешком», но все с клюшками. Большая холодная раздевалка служила всем прибежищем, вещи, то бишь ботинки и куртки, не сдавались в гардероб и валялись частью на скамейках, частью просто на полу. Зато работал буфет со стандартным джентльменским советским набором – засохшие бутерброды с колбасой и сыром, так называемый «ведерный» кофе, пустой чай и, конечно же, жигулевское пивко. Это убожество в те времена всех не только устраивало, но и радовало – выход на каток почти для всех был праздником. Обычно шофер, получив свое «жигулевское», ожидал компанию в раздевалке, приглядывая одним взглядом за вещами, хотя воровать набросанные в кучу ботинки, валенки, куртки – вы не поверите! – было не принято; Закир же отправлялся со Светочкой на лед – вернее, она каталась, а он, подпрыгивая на месте, чтобы не замерзнуть, зорко следил за девочкой. Когда слишком назойливые кавалеры, не зная, как познакомиться с симпатичной девчушкой на фигурных коньках, лихо пролетали мимо или пытались как-то зацепить ее, Закир коршуном вылетал на лед, и наскоки прекращались.

В этот раз они выкатились на лед вместе. Светочке очень нравилась роль педагога-тренера – она показывала Закиру, как делать повороты, закидывая ногу за ногу, как ездить задним ходом. Мы уже говорили, что Закир был хорошо координирован от природы, да и четырехмесячная разнообразная боксерская подготовка тоже не пропала даром. У него не подгибались и не разъезжались ноги, как это обычно бывает у новичков. Светочка была счастлива – успехи ученика налицо, а Закир чувствовал, что он обретает какую-то новую, неведомую ему степень свободы.

Через сорок минут, раскрасневшиеся и довольные, оба ввалились в раздевалку и, сбросив коньки на пол, прямо в шерстяных носках направились в буфет; денег у Закира практически не было, но предусмотрительная Валерия Ильинична, отправляя их на каток, ссудила девочку мелкими деньгами. По два бутерброда и граненые стаканчики «ведерного» кофе – им казалось, что ничего не может быть лучше! Они еще поболтали минут пятнадцать, чтобы получше отошли ноги, и снова устремились на лед.

После катания, уже подходя к «газику», Светочка остановилась – ей хотелось продлить ощущение сегодняшнего праздника, и она предложила:

– У меня еще остались деньги, давайте все вместе сходим в кино!

Водитель вопросительно взглянул на Закира, тот замялся в нерешительности:

– Светочка, а не влетит нам от мамы, она ведь будет волноваться?

– Мама сказала, что с тобой я как за каменной стеной! А если и начнет сердиться, то это пока я ее не поцелую – сразу отойдет! Давайте решим так: если ближайший сеанс меньше чем через двадцать минут – идем, если нет – домой!

Им повезло – очередной сеанс начинался через десять минут.

Они приехали домой такие счастливые, что единственное, что сказала Валерия Ильинична, увидев их сияющие физиономии, что она уже дважды разогревала обед. За едой девочка восторженно рассказывала матери о проведенном дне, а в конце спросила:

– Завтра во сколько выезжаем?

– Не знаю, я не командую машиной, – ответила та, прекрасно зная, что завтра по ее просьбе машина будет на месте, – замполита уважали и любили, да и слух о его повышении уже гулял по гарнизону…

Первый гром, вернее, тучка над головой главного тренера Закира Умятовича собралась примерно через два месяца после начала тренировок команды. В коллективе на роль вратаря готовилось четверо мальчишек, один из которых явно выделялся среди сверстников – и реакцией, и пониманием игры, и, в конце концов, физическими данными. При двусторонних играх он практически всегда стоял в воротах одной из сторон, тогда как другие мальчишки периодически менялись. После окончания одной из тренировок Закира попросили зайти в кабинет директора дворца.

В роскошном директорском кабинете в одном из углов располагался маленький столик, который к моменту появления Закира был красиво сервирован изысканными фруктами, черной и красной икрой в хрустальных вазочках, дорогой рыбой нескольких сортов.

На отдельном столике располагались винно-водочные изыски.

Директор дворца, улыбаясь в тридцать два зуба, поднялся с распростертыми объятиями навстречу Закиру:

– Как жизнь, дорогой, как работается, есть ли какие претензии, замечания? – и, не дожидаясь ответа Закира, мягко развернул его за плечи в сторону поднимавшегося из кресла гостя, которого Закир сначала и не заметил. – Да вы же знакомы, наверно, не могли не встречаться!

– Конечно, знакомы, – сказал гость, – еще с первого банкета у президента после вашего представления по телевидению.

– На всякий случай, – суетился хозяин кабинета, – с хорошим человеком не грех познакомиться и второй и третий раз! Представляю – первый секретарь администрации президента… – И директор назвал фамилию, широко известную в республике.

Закир сразу все понял: во-первых, он помнил этот банкет, как к нему подошел этот самый первый секретарь и, рассыпаясь в комплиментах Закиру, неожиданно сказал:

– Жаль, что вы играли в поле, а не стояли в воротах!

– Почему? – простодушно удивился Закир.

– Мой сын мечтает о месте в воротах первой команды страны. Если бы вы были вратарем, то сразу бы заметили, какой у мальчика талант!

Закира уже тогда несколько покоробила такая, на его взгляд, нескромная похвальба, но он решил, что это простительная для любого отца слабость.

И вот сейчас в кабинете директора Дворца Закир приготовился выслушать обычные родительские вопросы, дескать, как там мой шалопай и т. д.

– Вы – папа Рахмата, – сказал Закир, сразу вспомнив одного из своих четырех голкиперов. Мало того, что Рах-мат был самым маленьким из всех кандидатов, парень был ленив и избалован.

– Потом, потом все разговоры, – суетился директор, – сначала промочим горло, перехватим слегка…

Все уселись за столик, хозяин наполнил рюмки. Поскольку собеседники Закира вышли, естественно, из старой советской номенклатуры, то первый тост не отличался оригинальностью:

– За здоровье нашего дорогого президента, дай ему Аллах многие лета счастья и процветания на благо нашего народа и республики! – громогласно провозгласил директор Дворца спорта.

Выпили, закусили. Закир, сопровождаемый взглядами, поморщившись, выпил, подцепил вилкой дольку лимона и, видя, что директор снова взялся за бутылку, попытался ладонью закрыть свою рюмку.

– Ну что ты, – мягко отвел его руку директор, совсем нас не уважаешь?

Застолье с пустым трепом о народе, о погоде и т. д., сопровождаемое возлиянием, продолжалось еше полчаса, пока гость не перешел к делу.

– Дорогой Закир, мальчик меня беспокоит, – начал он, – с тренировок приходит усталый, глаза не горят, говорит, что задания ему дают дополнительные непосильные, тренеры придираются, играть не ставят… А ведь у мальчика – талант!

– И кто же ему такой диагноз поставил – талант? – Закир старался не обращать внимания на директора Дворца, который под столом усиленно наступал ему на ногу. – Мне казалось, что это только очень опытный специалист может разглядеть в таком возрасте наличие или отсутствие таланта.

– До тебя, дорогой, с ним персонально занимался второй тренер. Он очень хвалил мальчика, и успехи были, что называется, налицо, – уже с небольшим нажимом, сдерживая раздражение и недовольство, продолжал гость. – Да и остальные ребята в команде его любили. А сейчас он на тренировки ходит из-под палки.

Закир понимал, что надо бы промолчать, вежливо согласиться с собеседником, пообещать, что будет уделять отпрыску больше внимания, но «остаповский дух», глубоко укоренившийся в нем, рвался наружу.

– К сожалению, Рахмат не только не выполняет тренировочные задания, своим поведением он разваливает дисциплину в коллективе. Кстати, я хотел просить вас – за Рахматом после занятий приезжают две машины, и он определяет, кого из команды сегодня будут развозить по домам, а кого нет. Это совершенно недопустимо!

– Недопустимо не ставить парня первым номером! – начал багроветь гость. – Я надеюсь, что вы все поняли и нам не придется больше возвращаться к этому разговору!

Конечно, конечно, все будет в полном порядке, – суетился директор, стремясь не допустить перехода на повышенные тона. Он снова наполнил рюмки и провозгласил: – За будущего первого вратаря Республики!

Закир, багрового цвета, поднял рюмку, вежливо чокнулся с присутствующими, одним глотком, как будто это был не фирменный коньяк, а тройной одеколон, опорожнил ее.

– А также за отсутствующих здесь дам! – неуклюже попытался отшутиться Закир. – С вашего позволения вернусь к своим должностным обязанностям.

Он поднялся из-за столика, не закусывая, вежливо пожал протянутые ему руки, вышел из кабинета, пересек коридор, в котором располагались служебные кабинеты и офисные службы Дворца, и подошел к катку.

Тренировка уже закончилась, на льду никого не было. Закир вернулся в тренерскую комнату, где сидел второй тренер, ни слова не говоря, надел коньки и вновь вышел на каток. Привычным движением открыл дверцу бортика и выкатился на лед. Дицо его пылало, со льда веяло приятной прохладой.

Закир резко, с места разогнался и, уже набрав скорость, плавно покатился по большому кругу, огибая ворота. В ушах его вдруг зазвучал такой знакомый голос диктора из ледового Дворца спорта в Лужниках: «Номер восемнадцать – заслуженный мастер спорта, неоднократный чемпион мира и Олимпийских игр Захар Мама-тов, ЦСКА, Москва…» Неожиданно голос диктора прервался, и Закир услышал:

– Закир Умятович, успокойтесь, не переживайте, надо просто привыкнуть к нашим порядкам! – у бортика стоял второй тренер.

Закир вернулся на землю – он сделал плавный полукруг через центр площадки и подъехал к бортику.

– Я такой чай заварил, Закир Умятович, никакого опохмела не надо! Пойдемте, а то остынет! – Закир последовал за ним. В тренерской действительно уже стоял накрытый большой куклой красивый заварной чайник, две китайские чашечки с закрывающимися крышками, вазочка с печеньем, сахарница. Закир сбросил коньки, сунул ноги в теплые тапочки и присел за стол.

– Мне друзья из Москвы по старой памяти присылают настоящий китайский зеленый чай – такой в магазинах не продается! Не чай – эликсир бодрости! – второй тренер ухаживал за Закиром, как за любимой девушкой, Закир чувствовал это и был тронут.

После чаепития Закир поднялся из-за столика, обнял коллегу за плечи и предложил:

– Зайдем в класс для занятий, хочу кое-что посмотреть еще раз.

В классе для теоретических занятий стояла большая доска, к которой магнитиками прилипали небольшие кругляшки, диаметром чуть меньше шайбы, на которых тренеры показывали ребятам различные тактические схемы, варианты игры и т. д.

Закир выложил на доске двадцать таких кружочков, разделенных на четыре группы по пять штук в каждой. Второй тренер стоял рядом и пока еще не понимал замысла Закира.

– Смотри, – сказал Закир, – это наши четыре пятерки, с которыми мы проводим матчи. Здесь, – Закир выложил внизу еще четыре кружочка, – наши вратари. А теперь неси свои анкеты и подложи их соответственно под кружки, понял?

Второй тренер на минуту удалился из класса и вернулся с анкетами, которые начал подсовывать под кружки. Закончив работу, он присел рядом с Закиром.

Друзья-специалисты увидели то, что и должны были увидеть: первые две пятерки были сплошь красными, а третья и четвертая – зеленели, изредка перемежаясь синим цветом; первый вратарь был красным, два других – синими и четвертый – Рахмат – зеленый, как доллар.

Сомов появился дома спустя две недели после приезда Закира. Накануне Закир, несмотря на уговоры женщин, съехал в казарму – он стеснялся, считал неудобным занимать кабинет хозяина. Сомов очень устал – после окончания спартакиады, на которой команда их округа в общем зачете поднялась на два места выше обычно занимаемого, состоялся традиционный банкет, на котором руководством были отмечены высокие спортивные достижения округа, розданы, как обычно, соответствующие «пряники» непричастным и обозначены невиновные отстающие. Получил свою долю поздравлений и Сомов – комдив поздравил его с успешной подготовкой команды и объявил о присвоении ему очередного воинского звания. Так что дома женщины встретили не замполита майора Сомова, а подполковника, замначальника штаба дивизии Николая Васильевича Сомова – с большими темными кругами под глазами, свидетельствующими о том, что новоиспеченный подполковник не нарушил армейских традиций…

– Ну как вы тут без меня? – спросил скорее для порядка муж и отец.

– Ой, папочка, так здорово, мы с дядей Закиром каждый день на каток ездили, завтра мы тебе такое покажем! – невпопад выступила Светочка: полагалось сказать, что без тебя, папа, все плохо, еле-еле дождались.

Положение исправила Валерия Ильинична – она встала из-за стола, подошла к мужу, обняла его, прижалась к нему щекой, и он сразу отмяк.

– Закир просто молодец, ты не представляешь, что ему пришлось вытерпеть, – Сомов дотронулся пальцем до своего плеча, – одна из двух звезд точно его заслуга!

– Еще как представляем, – сказала Валерия, – когда мы его встречали, на нем в прямом смысле лица не было!

– Завтра оформлю ему проездные документы, командование обещало ему двухнедельный отпуск. Как он сей-час-то выглядит?

– Да уже ничего, только рассеченная бровь еще не затянулось – врач говорит, швы можно будет снять на следующей неделе.

– Завтра съездим с утра на каток, – снова вмешалась Светочка, – ты увидишь наш сюрприз!

А сюрприз получился, как всегда, совершенно случайно. В один из выездов на каток произошел инцидент, оказавшийся, как выяснилось впоследствии, поворотным в судьбе Закира. На катке к Светочке неожиданно подскочил какой-то мальчишка, сдернул с нее вязаную шапочку и бросился наутек – конечно, он не собирался ее украсть, просто мальчишка не знал, как еще можно обратить на себя внимание девочки. Закир моментально бросился в погоню, буквально в два-три шага настиг беглеца, но тот вдруг сделал резкий вираж и остановился как вкопанный. Закир по инерции пролетел мимо, мальчишка подождал, пока Закир неуклюже развернется и снова бросится за ним. Парень повторил свой маневр несколько раз, и все время с неизменным успехом – Закир, обладавший несомненным превосходством в скорости, не мог поймать юркого мальчишку. Помогла Светочка – вдвоем они в конце концов загнали беглеца в угол катка. Закир вырвал у него шапочку и уже намеревался дать парню хорошего пинка, но его остановила Светочка – мол, не надо, я придумала ему наказание.

– Вовка, – обратилась она к мальчишке, который, как оказалось, учился с ней в одной школе, но был старше на два класса, – ты должен научить Закира кататься, как ты, договорились?

– Договорились, – обрадовался мальчик, достигший сразу двух целей: во-первых, он познакомился с девочкой, а во-вторых, не получил по шее. – Но только до хоккея – через полчаса соберутся ребята и мы начнем играть.

– А ты возьми Закира в команду, – посоветовала Светочка. В ней снова проснулся педагог. – Во время игры навыки закрепляются лучше.

– А клюшка у него есть? – поинтересовался Вовка. В те годы это был не праздный вопрос. Настоящих клюшек в открытой продаже не было, каждый изготавливал себе инвентарь сам.

– Я видела, у папы есть! А сейчас – все в буфет! – Соглашение было скреплено тремя бутербродами и чаем в пластмассовых стаканчиках.

Со следующего же дня процесс был запушен – сначала, первые тридцать-сорок минут, Вовка учил Закира закладывать резкие виражи в обе стороны, мгновенно останавливаться, кататься задним ходом, а потом, когда на льду собирался коллектив, начинался хоккей. Воротами служили сброшенные на лед ботинки и куртки. Поскольку Вовка был среди ребят, что называется, в авторитете, Закира приняли без насмешек, хотя он и выделялся фигурой среди играющих.

Специфика игры с мальчишками по существу сформировала будущий игровой почерк Захара Маматова – он вынужден был избегать какого-либо столкновения с ребятами, ибо после любого, даже незначительного контакта с противником последний неизбежно оказывался на льду. А неоспоримое преимущество в скорости диктовало и тактику игры.

В первые дни занятий Вовка, который верховодил в коллективе, ставил Закира в защиту – там от него было меньше вреда, а о пользе речь пока еще не шла. Но постепенно, по мере того как Закир овладевал коньком, ситуация начала меняться. Получив мяч, как правило, попадавший к нему случайно, Закир стремился отъехать с ним в сторону и набрать скорость – скорость позволяла ему легко объезжать игроков соперника, не входя с ними в контакт, и оказываться перед чужими воротами. Закир начал забивать! Соперники забили тревогу – так нечестно, говорили они Вовке, в команде которого всегда играл Закир. Начали уравнивать шансы – если раньше играли друг против друга равными составами, то теперь противники требовали численного преимущества. Дошло до того, что в Вовкиной команде оставалось четыре-пять полевых игроков, а у противника – полноценных одиннадцать. Но образовавшийся простор действий был только на руку Закиру; у него с Вовкой выработалась фирменная тактика: получив мяч, Закир на скорости объезжал подворачивающихся соперников и, оказавшись практически один у ворот соперника, отдавал пас Вовке – тот, как правило, не промахивался. А в роли судьи всегда выступала Светочка – это давало ей возможность находиться в центре внимания, что немаловажно для девочки. Постепенно хоккейные баталии превратились в своего рода спектакли, на которые сбегалась не только окрестная детвора, но и взрослые!

Именно эту картинку и увидел на следующий после возвращения в родную часть день подполковник Сомов, когда вся семья выехала в райцентр. У него отвисла челюсть – в этом деревенском добродушном парне безусловно была божья искра.

– Значит, так, – начал Сомов после окончания матча, когда вся компания уже традиционно пировала в буфете. – Съездишь домой в отпуск, а когда вернешься, покажу тебя в нашей окружной команде – здесь-то ты молодец среди овец, посмотрим, как будешь смотреться во взрослом коллективе.

Жизнь показала, что и во взрослом коллективе Закир не затерялся: скорость и легкость, оставшиеся от игры с мальчишками, быстро выдвинули его на первый план. Вскоре его увидел один из тренеров Хабаровского СКА и пригласил попробоваться в команде. К этому моменту подошел к концу и срок службы – надо было определяться.

Сомов пригласил Закира к себе ужинать. Надо сказать, что поездка домой в заслуженный отпуск привела Закира в уныние – его деревня пришла в еще большее запустение, молодежи практически не было, ибо не было работы – колхоз тихо, но верно загнивал. Помимо традиционных подарков родным, купить которые ему помогали Светочка и Валерия Ильинична, Закир привез армейские газеты с отчетами о прошедшей спартакиаде, в которых несколько раз упоминалось его имя и даже была помещена фотография на ринге с поднятой рукой после первой победы.

В последний день отпуска, когда родители собрали нехитрый прощальный ужин, состоялся семейный совет. Надо сказать, что особое впечатление на родителей произвело то, что Закир не пил. В обычной советской деревне, утопающей даже не в водке, а в самогоне, пьянство стало не просто нормой жизни – непьющими были либо изгои, либо «верблюды», которым, как известно, не наливали. С первого же дня отказавшись от выпивки, Закир с обезоруживающей наивностью объяснил окружающим: во-первых, не хочется, а во-вторых, у него, как у настоящего спортсмена, режим. Односельчане ничего не поняли, но зауважали Закира – как безнадежного больного, с достоинством несущего свой крест.

– Сынок! – отец смотрел на фотографию сына в газете. – Мы, конечно, с матерью скучаем, но если у тебя есть возможность вырваться из нашей постылой жизни, не сомневайся – оставайся на сверхсрочную, устраивайся, а там глядишь нам поможешь!

Сомовы знали все это – вернувшись из отпуска, Закир поделился с ними своими горестными мыслями.

– Какие проблемы, – с ходу рубанул подполковник, – остаешься на сверхсрочную, получаешь воинское звание, а служить будешь в спортроте – это совсем другой компот.

Закир уже и сам знал это – с тех пор, как его взяли в дубль команды, служба для него практически закончилась. Он проиграл в дубле почти полтора месяца, изредка тренеры основной команды выпускали его на замену. Полноценный дебют в основном составе состоялся через два месяца – еще в первом тайме Закиру удалось забить два гола. Это был настоящий триумф! Старожилы говорили, что манерой игры Закир напоминал им одного великого футболиста-хоккеиста, который мог простоять большую часть игрового времени на поле как бы в стороне от игры, но когда к нему попадал оранжевый мячик, «оживал» и в одиночку обыгрывал всю команду противника. Все знали об этом, но ничего поделать не могли. Правда, и деньги за победу этот великий спортсмен тоже предпочитал забирать себе все, искренне недоумевая, при чем здесь остальные.

Прошел год, Закир прочно закрепился в основе, продолжая много забивать, когда его и «подглядел» невзрачный капитан из центра, который и перетащил Закира в Москву.

А в столице Базайкалья, в новом прекрасном ледовом Дворце, продолжалась работа с молодежными командами республики. После той памятной пьянки в кабинете директора Дворца Закир переменился – он стал хитрее и осторожнее. Теперь он уже видел, что почти на каждой вечерней тренировке в VI Р-ложе сидит группа родителей, практически всегда в одном и том же составе. Этот коллектив громко – слишком громко – обменивался мнениями по поводу происходящего на льду. Сначала Закир порывался делать им замечания, но второй тренер всегда мягко удерживал его:

– Не связывайтесь, не обращайте внимания, мало ли что говорят во время игры! Разве в Москве с трибун вам не кричали болельщики всякие глупости? Ну и что?

Приближался Всероссийский турнир молодежных команд (не старше 16 лет), который традиционно проходил в одном из подмосковных ледовых дворцов – на этот раз в Дмитрове. Было заявлено двенадцать команд. Схема проведения турнира была давно отработана: команды по жеребьевке разбивались на две группы, внутри каждой группы все играют друг с другом, а команды, занявшие два первых места в своих группах, выходят в полуфинал. Победители полуфиналов разыгрывают два первых места, проигравшие – третье и четвертое.

За неделю до отъезда команды был вывешен состав – двадцать шесть мальчишек, при этом были уже наиграны пятерки, не считая вратарей и двух запасных – на всякий пожарный. Был зафрахтован авиаборт. Команда летела, естественно, эконом-классом, у Закира и второго тренера места были в бизнес-классе. К удивлению Закира, самолет был забит почти до отказа – болельщики шумно приветствовали ребят, практически все друг друга знали. Был заполнен и бизнес-класс: там располагалась так называемая инициативная группа поддержки команды, которую Закир постоянно наблюдал в VIP-ложе на тренировках команды. Рядом с уже знакомым нам первым секретарем администрации президента расположилась стройная элегантная брюнетка.

– Познакомьтесь, – представил ее Закиру секретарь администрации, – наш референт, можно просто Эльмира.

– Очень приятно, – вежливо поклонился Закир, – извините, я хочу пройти к команде. – И он перешел в другой салон.

С тех пор, как Закира перевели в Москву, ему все время хотелось написать в родную часть, а точнее, в семью Сомова о своем житье-бытье, о той массе новых впечатлений, которые обрушились на него. Он жил на базе армейской команды вместе с защитником, с которым играл в одной пятерке. Защитник был москвичом, и иногда его отпускали домой. Правда, редко, ибо Остапов не приветствовал эти поездки, которые всегда были чреваты в лучшем случае нарушениями режима. Чтобы остальные игроки, практически постоянно живущие на базе, не чокнулись от однообразия довольно напряженной жизни – изнурительные тренировки, игры, надоевшие со временем развлечения на базе – бильярд, настольный теннис (тогда еще – пинг-понг), шахматы, много раз просмотренные фильмы, Остапов старался занять воспитанников делом – он понимал, что по окончании игровой карьеры его ледовые герои попадут в другой мир, в котором очень быстро забудутся их прошлые заслуги, а они практически ничего, кроме как гонять шайбу, и не умеют, возникнут финансовые и прочие проблемы. Поэтому Остапов заставлял ребят учиться; далеко не у всех была даже десятилетка, а тех, кто имел школьный аттестат зрелости, он легко пристраивал в заочные институты, в основном в Инфизкульт. Руководство вузов охотно зачисляло в ряды заочников именитых спортсменов – во-первых, это повышало рейтинг вуза, а во-вторых, именитые спортсмены вливались в сборные команды вузов. То же руководство весьма либерально относилось собственно к процессу обучения спортсменов: преподаватели знали, что к спортсменам следует относиться более чем снисходительно, но тем не менее минимальные усилия требовались и от учащихся.

Уже на второй год пребывания Маматова в команде Остапов «зачислил» того в Инфизкульт – Закир с удовольствием начал учиться. Обо всем этом он сначала достаточно часто писал в письмах Сомову; ответные письма ему писала Светочка. Постепенно переписка стала затухать – Закир стеснялся обременять, как ему казалось, своими проблемами близких людей, да и времени свободного у него становилось все меньше. А Сомовым, пристально следившим за спортивными успехами Закира, мнилось появление у Закира признаков звездной болезни – в те времена началась кампания против некоторых именитых спортсменов, обвиняемых во всех смертных грехах, от зазнайства до уголовщины. Уже через два года Остапов включил Закира в состав сборной команды страны. От внимания Остапова не укрылся и факт боксерской карьеры Закира. Во время международных встреч команды игроки зарубежных клубов, уступая нашим во многих компонентах игры (скорости, игре в пас, в тактических действиях), стремились компенсировать это откровенной грубостью – под маркой силовой борьбы велась неприкрытая охота за нашими быстрыми форвардами, как правило, не отличавшимися мощной комплекцией. Вот тут-то Остапов и перенял опыт канадских команд – у тех в каждом клубе числились так называемые «полицейские», в задачу которых входила не столько игра, сколько устрашение противника. Закир в числе некоторых других армейцев получал задания – приструнить наиболее активных хулиганов в командах соперников. Нет, Остапов не требовал нокаутировать дебоширов, но дать понять, что они имеют дело с настоящими мужчинами-бойцами, он требовал. Со временем у Закира сложилась стойкая репутация защитника, с которым лучше не связываться. Свою лепту внесли и журналисты – в газетах появились дружеские шаржи, в которых Закир изображался в хоккейной форме, но вместо клюшки на руках у него были боксерские перчатки.