Текст книги "Колесо на крыше"

Автор книги: Мейндерт Дейонг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Вдруг обод наскочил на булыжник и высоко подпрыгнул. Но тут же послушно вернулся на место. И через мгновение развалился. Наружный железный обод остался цел, а внутренний был собран из маленьких, плотно пригнанных друг к другу деревянных брусочков. И как только один выпал, весь обод распался – брусочки один за другим попадали на дорогу. Ээлька остановился. Он с ужасом смотрел на них, а железный обод катился дальше сам по себе.

Вдруг со стороны поля он услышал крик:

– Держи скорее! Обод держи!

Ээлька испуганно посмотрел на поле. Он увидел, как к нему бежит Йелла и отчаянно кричит. Ээлька бросился за ободом, да поздно. Своенравный обод вдруг выпрыгнул из колеи, пересек дорогу, съехал прямо в канал, булькнул и исчез.

Ну, все! Сердце у Ээльки упало, но он все-таки кинулся бегом к каналу. Чего этот дурак Йелла сунулся! В сердцах он отвязал веревку и сбросил тяжелую ступицу. У, противная, и тебя бы в канал! Там, где упал обод, со дна поднимался взбаламученный ил, на поверхности лопались пузыри.

– Запомни, куда упал, и стой на месте! – крикнул на ходу Йелла. – Как ты его в канал-то упустил?

– Да развалилось у меня все колесо, – сказал Ээлька, уставившись на воду. Ему было ужасно обидно. – Вон что осталось… – И показал бруски на дороге.

Йелла заглянул в мутную воду.

– Сюда упал?

Ээлька кивнул. Говорить он не мог, боялся, что расплачется. Старался, старался – и все зря. Но, увидев у Йеллы лук и стрелы, рассердился не на шутку. Выходит, Йелла все это время дурака валял. Но вслух ничего не сказал. Йелла аккуратно положил стрелы на землю, лег у самой кромки берега и стал луком шарить в мутной воде. Потом встал на колени.

– До дна не достанет. – Он взглянул на Ээльку. – Плавать умеешь?

– Нет, а ты?

– И я нет. Давай знаешь как сделаем!.. – Он посмотрел на увешанного спицами Ээльку, потом на ступицу, которую тот бросил на землю. – Я сяду на эту штуку, а ты меня на веревке спустишь в воду.

Вместо ответа Ээлька потянул веревку за концы. Она расползлась у него в руках.

– Не пойдет. Этак я рыбам на обед достанусь, – испугался Йелла.

– Придется идти за помощью.

– Так мы ж не запомним место. Слушай-ка! – вдруг закричал он. – А спицы на что! Давай навтыкаем их ступеньками по склону и спустимся к воде. Я уцеплюсь за последнюю и ногами достану дно, пошарю и найду обод. А ступица вместо молотка будет, чтобы спицы забивать.

– Обод-то тяжеленный! Ну, подцепишь ты его, а вытащить не сможешь, – усомнился Ээлька.

Но Йелла, поглощенный своим планом, уже не слушал. Орудуя ступицей, он загнал в отвесный берег канала первую спицу, на полметра ниже – вторую.

– Давай еще! – И, тяжело дыша, забил третью. Дальше ему было не достать. – Теперь твоя очередь. Лезь, я подержу за ноги.

До чего же неудобно висеть вниз головой и забивать спицы. Воткнешь кое-как, стукнешь ступицей – одна готова. Йелла, подавая следующую спицу, отпустил Ээлькину ногу, и тот чуть не свалился в канал. Страху, во всяком случае, натерпелся. Он взял у Йеллы спицу и сполз ниже. Справившись с ней, он почувствовал, что перед глазами все плывет.

– Не могу больше, – сказал он. Ступица вырвалась из онемевшей руки и плюхнулась в воду.

– Руки-крюки! Ничего толком сделать не можешь! – вытаскивая его на берег, ругался Йелла. – Теперь и ступицу потеряли. Все из-за тебя, увалень несчастный!

Ээлька на коленях отполз подальше от крутого берега и уселся на траву. Перед глазами плыли круги, все было как в тумане. Ээлька никак не мог прийти в себя. Он даже не заметил, что Йелла куда-то исчез. Неожиданная тишина испугала Ээльку. Он снова подполз к обрыву и заглянул вниз. Чтобы лучше видеть, даже помотал головой. Держась рукой за торчащую спицу, внизу, у самой воды, висел Йелла. Ногами он шарил по дну, стараясь зацепить обод. Со дна поднимались клубы ила и песка.

Он заметил Ээльку.

– Никак не найду, сейчас глубже опущусь. – Он посмотрел на последнюю, самую нижнюю спицу-ступеньку. – Там мне с головой будет, зато искать легче.

– Не сто́ит, – сказал Ээлька. – Ниже не надо. Эту последнюю я забить как следует не успел – ступица упала.

Но Йелла уже сполз ниже и совсем скрылся под водой, торчала только рука, которой он ухватился за самую нижнюю спицу. Мутная вода пошла пузырями. Ээлька испугался. Он посмотрел на спицу, за которую держался Йелла.

Наконец, к огромному облегчению Ээльки, Йелла вынырнул. Фыркая и отплевываясь, он подтянулся и сказал:

– Никак не найду. Еще глубже надо попробовать. – И снова полез в воду.

– Не надо, Йелла, не надо! – закричал Ээлька.

Но Йелла спускался все ниже.

– Вылезай, Йелла!

– Сейчас, – ответил тот, – думаешь, мне охота…

Он, видать, хлебнул воды, отчаянно рванулся наверх, хватая ртом воздух.

– Ээлька! Тону!

Ээлька с ужасом увидел, что спица, за которую держался Йелла, осталась у него в руках. Еще мгновение – и Йелла утонет. Ээлька бросился вниз, прямо в воду, и, ухватившись за последнюю ступеньку, поймал конец спицы в руке Йеллы. Подтащил его к ступенькам, вверх пришлось карабкаться на одних руках, за ноги мертвой хваткой держал перепуганный Йелла. Мало-помалу Ээлька тянул его вверх. Сил будто вдвое прибавилось.

Вдруг Йелла закричал:

– Скорее! Спицы вылетают!

Ээлька испуганно посмотрел вниз, Йеллу он уже вытащил из воды, тот отпустил его ноги и висел, держась за спицы, вбитые в отвесный берег канала. По ним, конечно, на берег не взобраться. Ээлька схватил первое, что попалось под руку, – лук и протянул товарищу.

– Сможешь вытянуть? – тяжело дыша, спросил Йелла.

Ээлька лишь помотал головой. Он вдруг с ужасом почувствовал, что сил больше нет. А внизу над каналом висит Йелла и, того гляди, сорвется. Спицы-ступеньки ненадежные, шатаются. И как только ему удалось подтянуться, да еще и Йеллу из воды вытащить? Только самая верхняя, которую Йелла забивал, держит хорошо. Ээлька зацепил за нее лук и вскочил на ноги.

– Йелла, я сейчас за подмогой сбегаю, одному не справиться! Еще лук, чего доброго, сломается. – Ээлька огляделся, вокруг ни души. Никого. Пусто. – Ты только смотри не шевелись. На луке очень-то не висни, а то не выдержит. А я сейчас вернусь.

– Давай быстрее, а то стоишь, говоришь только… Беги же! – В глазах у Йеллы был страх.

– Да бегу, бегу! – крикнул Ээлька, а ноги будто к земле приросли. Как тут уйдешь, когда Йелла один над каналом?

– Я мигом. – Ээлька повернулся и побежал.

Он бежал что есть духу. Он не виноват, что пришлось Йеллу одного оставить. Висит сейчас над каналом, уцепившись за лук.

Ээлька посмотрел по сторонам – ни души! Безлюдная дорога, безлюдный канал, один Йелла там.

Вдруг Ээлька остановился. Он замер. Как же он бросил Йеллу одного, ведь ему же страшно! Да, да, Йелле, который ничего не боится, сейчас страшно!

Стоп! А если на веревке вытащить? Она выдержит. Выдержала тяжелое колесо, а Йелла раз в десять легче. А сил у него, у Ээльки, хватит. Удержал же он колесо, цепляясь только одними пальцами за наличник!

Ээлька даже испугался. И побежал обратно. А испугался оттого, что понял вдруг, какой он сильный. Пусть увалень, неуклюжий, зато сильный, даже сам об этом не знал. Колесо удержал, Йеллу из воды вытащит. Вот какая силища у него!

Он подбежал к каналу, нагнулся: как там Йелла?

– Быстро ты сгонял, – обрадовался тот.

– А я с полдороги вернулся, решил сам тебя вытащить.

– Как это? – удивился Йелла.

Но объяснять Ээльке было некогда. Он связал два обрывка веревки, один – с пояса, другой – со ступицы. Потянул – крепкий ли узел? Потом сделал на конце петлю и кинул Йелле. Так, нужно проверить, держит ли единственная уцелевшая ступенька. Он скинул деревянный башмак и уперся в нее ногой.

– А теперь, – приказал он Йелле, – продень в петлю правую руку, обопрись на лук и продень левую. Осторожней, не дергай. Спокойнее, спокойнее.

Йелла беспрекословно слушался, старался не слишком налегать на лук. Как только он просунул левую руку, Ээлька затянул петлю у него на груди.

– Начали, – сказал он. – Ты руками, ногами не дрыгай, будто я мешок поднимаю.

– Веревка не выдержит. Она только что прямо на глазах расползалась.

– Ничего, вся не расползется. Она колесо удержала, когда я его с чердака сбросил. А ты раз в десять легче. Так что справлюсь. Это не колесо опускать. – Ээлька говорил очень убедительно: надо успокоить Йеллу, хотя в душе он и сам боялся.

– Послушай, Ээлька…

– Хватит болтать. Ну-ка, раз-два, взяли!

Упершись ногой в ступеньку, Ээлька стал медленно тянуть, перехватывая руками. Он подался вперед, чтобы веревка не терлась о кромку берега. Стиснул зубы. Из воды Йеллу тащить было легче, а сейчас будто гири на руках. Ну, да ничего, лишь бы веревка не перетерлась. И он тянул, тянул.

Внезапно веревка ослабла. Ээлька замер. Оборвалась? Сейчас плюх – и Йелла окажется в воде. Но всплеска все не было. Зато показался Йелла, он уцепился за верхнюю ступеньку, подтянулся, вылез на берег и откатился подальше от края.

Ээлька вдруг опустился на траву.

Как хорошо лежать и чувствовать, что ты свое дело сделал! Как задумал, так и получилось. Он доказал, что сильный. И веревка не подвела. Есть чем гордиться.

– Вот это да! Никогда не знал, что ты такой сильный.

– Я и сам не знал. – Ээлька взглянул на товарища. – Как раз об этом же думал. Я же в семье самый младший, все меня маленьким считают. Наверное, я и привык. Все за меня отец да старшие братья делали: пусть дитятко растет, забот не знает.

– Ничего себе дитятко!.. – сказал Йелла с признательностью.

И оба вдруг улыбнулись. Неловко стало. Йелла не знал, как сказать Ээльке спасибо. А Ээлька чувствовал, что Йелла не знает, как сказать, и ему от этого тоже было неловко. Они улыбнулись друг другу еще раз.

– Это ничего, что ты неуклюжий, Ээлька, зато ты вон какой сильный. А сильных мы всегда играть берем, запомни…

Вот Йелла и сказал спасибо. Ээлька вскочил на ноги.

– Знаешь, я думаю… Давай-ка отнесем спицы и бруски от обода в школу и расскажем все учителю. А одну спицу, вот эту, которая у нас вместо верхней ступеньки, мы оставим, чтобы место запомнить. Потом, может, вернемся с граблями и выловим обод и ступицу.

Йелла возражать не стал, вышел на дорогу и принялся собирать бруски от обода. Ээлька сложил в охапку толстые спицы. И вместе они пошли по дороге к Приморке. С Йеллы все еще капала вода. Время от времени он поглядывал на коренастого Ээльку, степенно шагавшего рядом, и крутил головой, словно не веря, что все страшное позади.

– Ничего себе дитятко!.. – вдруг повторил он вслух. Ээлька лишь улыбнулся в ответ.

Глава 7. Аука и жестянщик

Ауке поручили дорогу вдоль дамбы. Она вела в деревню Нес. Сверху, по дамбе, шла Лина, внизу, по дороге, – Аука. Вдвоем не так скучно. Они шли и перекликались. Лина должна была разведать, нет ли колеса на фермах, что стоят на отшибе, вдалеке от проезжих дорог.

– А я до самой деревни Нес дойду, – хвастался Аука. – Может, еще дальше.

– Вот бы мне с тобой! – Лине стало завидно.

– Зачем?

– На фермах за дамбой собаки больно злые. Я их до смерти боюсь.

– Не бойся, не тронут, – успокоил Аука. – Ты только смотри им прямо в глаза и смело иди вперед.

– А если я от страха зажмурюсь, тогда как? – хихикнула Лина.

– Ну, хочешь, поменяемся? Я пойду вместо тебя, а ты в Нес? – предложил Аука.

– Ишь какой! – протянула Лина. – Там ферм еще больше, значит, больше и собак. А с дамбы хоть видно, есть ли во дворе собака, дома ли хозяин. Я буду идти и петь, пусть собаки заранее знают, что я иду.

– Чтобы не застать их врасплох и не испугать до смерти, – поддразнил Аука.

В ответ Лина показала язык.

Аука подошел к первому дому. Он стоял как раз на повороте. Дальше дорога вела от моря и дамбы в сторону деревни Нес. А в деревне Нес росли деревья и жили аисты. И Ауке не терпелось все это увидеть.

Облазив сараи и обшарив двор, Аука вышел на дорогу. Но Лины уже не было видно. Немного погодя он пересек узкую тропинку и услышал, как за поворотом кто-то тихонько поет. Лина, наверное. Аука громко залаял. Лина услышала и засмеялась.

– Побольше тебе колес да поменьше собак! – пожелал Аука и поспешил дальше.

До деревни Нес уже недалеко, а он еще ничего не нашел. Всем для телег колеса нужны. Вон за зелеными деревьями красные, словно солнцем поджаренные, черепичные крыши. Аука присел отдохнуть у обочины. На дорогу выходила узкая тропка. Может, Лина как раз по ней идет? Он прислушался. Нет, никто не поет.

Из-за кустов донеслось далекое бряцанье. Аука улыбнулся. Наверное, Лина.

Петь надоело, вот и бьет жестянкой о жестянку, чтобы собаки в округе знали: Лина идет.

Бряцанье постепенно приближалось. Не угадаешь, то стихнет, то опять бряцает. Вот снова тишина. Долго нет ни звука, потом опять, но уже ближе. Аука, наконец, догадался: это едет жестянщик, а на стенах фургона развешаны чайники, кастрюли, сковороды. Они-то и гремят. И впрямь, на узкой тропе показалась старая тощая кляча. Она тащила фургон, в котором все звенело и бряцало. Удивительно, лошадь шла сама по себе, а жестянщика не видно. Одним колесом повозка ехала по обочине. Может, лошадь одна отправилась домой, а хозяина забыла на какой-нибудь ферме?

Фургон остановился, и Аука наконец увидел жестянщика. Он возился у заднего колеса. Аука решил подождать. Вот жестянщик вскочил на высокое сиденье, и повозка тронулась.

Снова загремело и забряцало. Сделав плавный разворот, фургон выехал на дорогу, чуть не задев Ауку, но жестянщик не заметил. Он смотрел назад, следил за колесом. Аука тоже посмотрел.

– Ой, да сейчас обод слетит!

Жестянщик вздрогнул, заметил мальчика и тотчас остановил лошадь.

– Сейчас колесо развалится, – предупредил Аука.

– Да знаю я, знаю, – мрачно ответил жестянщик. – Я его еще в Приморке проволокой подвязал, но плохо держит. Вот и приходится то и дело останавливаться да снова подвязывать.

Он устало слез, достал кусок проволоки и обвязал обод колеса. Он уже во многих местах был скреплен. Видно, колесо долго не прослужит.

– А знаете что, – вдруг сказал Аука, – отдайте колесо мне, все равно оно негодное.

– Ишь ты какой хитрый! – нахмурился жестянщик. – А я что ж, на себе фургон потащу?

Аука сообразил, что поспешил со своей необычной просьбой. Он в двух словах рассказал о том, что ребята задумали, чтобы и в Приморке жили аисты, и объяснил, зачем понадобится колесо.

– Это верно, оно теперь только для аистов и годится, – согласился жестянщик, – но пока у меня нового нет. Вот приеду в Нес, тогда и сменю.

– А можно мне с вами? – попросил Аука. – Мне как раз в Нес нужно. Когда поставите новое колесо, я возьму старое. Аистам оно будет как раз. Им ведь его не на телегу. Лишь бы ноги в проволоке не запутались.

– Ух какой быстрый! – удивился жестянщик. – Колесо-то новое я поставлю, только сначала его купить надо – вот еще задача. А денег у меня – кот наплакал. За всю неделю несколько кастрюль починил, а продать и вовсе ничего не продал. Только безногий, что в этой дыре, Приморке, живет, купил какую-то мелочь. На дерево, говорит, повешу. Больше покупателей не было.

– Это Янус, – сказал Аука. – Он вешает жестянки на вишню, они гремят и птиц отпугивают. – Глаза у него заблестели: значит, вишня поспевает.

Но жестянщик не слушал, его больше интересовало заднее колесо. Каждые два метра он останавливал лошадь и шел смотреть. Проволока держала плохо, обод то и дело съезжал с колеса. Вот повозка снова двинулась, но через минуту обод уже наполовину сбился, а когда колесо повернулось, он и вовсе соскочил. Жестянщик уныло посмотрел на дорогу: по щебенке с таким колесом далеко не уедешь.

– Эх, отсюда до деревни Нес рукой подать. Вон крыши видны. Но если каждую минуту останавливаться, то до вечера не доедешь.

– Давайте я сяду в фургон и буду на ходу подвязывать проволоку, – предложил Аука.

– А что, давай попробуем. И вместе в Нес приедем. Только колесо я тебе все равно не обещаю. – Он протянул Ауке несколько кусков проволоки и подсадил его на высокую телегу.

Внутри фургона на стене висели кастрюли, сковородки, чайники. Аука раздвинул их, высунулся, чтобы видеть заднее колесо.

– Как проволока отвяжется, крикни лошади «стой», – наказал мужчина и залез на сиденье.

– А вдруг она не услышит, уж больно гремит! – усомнился Аука.

– Что-что, а «стой» она и со дна моря услышит. Зато, когда крикнешь «трогай», она сразу туговата на ухо становится… Трогай! – Он потянул вожжи.

– А вы отдадите мне старое колесо, когда новое купите? – пока не загремело, успел спросить Аука.

– Посмотрим, остались ли у жены деньги с прошлой недели. Моей выручки не то что на колесо – на одну спицу не хватит… Трогай! – прикрикнул он на лошадь.

– А вдруг у нее денег не осталось, тогда что? Все равно это колесо свое отслужило.

– Ну почему же, на воскресенье я его в канал брошу, оно разбухнет и раздастся. Денька два еще поезжу. А там, глядишь, дождь пойдет, тоже кстати. За всю неделю ни капли. Н-но, трогай! – терпеливо повторил жестянщик. – Хотя уж больно оно ссохлось, боюсь, отмачивай не отмачивай – все равно не поможет. – Он развел руками. – А чтоб новое купить, деньги нужны. Да трогай же, кому говорят!

Лошадь, очевидно, поняла, что разговор окончен, и лениво двинулась вперед, тяжело переступая костлявыми ногами. Фургон заскрипел.

Жестянки задребезжали, загремели.

До деревни Нес было рукой подать. Но если бы не проворный Аука, жестянщик так быстро туда бы не попал. Лошадь шла медленно, и Аука наловчился на ходу скреплять проволокой старый погнутый обод. Даже «стой» он кричал совсем редко, но уж тут лошадь, несмотря на грохот и лязг, слушалась беспрекословно. Она словно мысли читала: не успеет он рот раскрыть, а она уже стоит как вкопанная.

Работы у Ауки хватало, щебенка любую проволоку вмиг сотрет. Но ему было даже интересно, успеет он за один оборот колеса проволоку прикрутить или нет. Может, ему еще и колесо достанется, как знать! А то ходишь без толку по фермам, лишнего колеса, конечно, ни у кого нет.

Наконец въехали на мощеную улицу деревни Нес. Аука на минуту оторвался от своего занятия и увидел на крыше дома аиста. Он поднялся и улетел, тут же прилетел второй. В деревне Нес аисты уже вили гнезда! Аука насилу оторвал от них взгляд. Тем временем пять проволочек уже оборвались. Пришлось остановить лошадь. Аука привязал три новые проволочки и увидел, что больше нет.

– Проволока кончилась! – крикнул он жестянщику.

– А я всю тебе отдал. Но думаю, как-нибудь дотянем до конца улицы. Я живу в крайнем доме.

Но дотянуть не удалось. Проволочки отлетали одна за другой. Вот-вот обод соскочит.

– Далеко еще? – спросил Аука.

Жестянщик осмотрел колесо, потом протянул Ауке молоток.

– Иди за повозкой и, как увидишь, что обод соскакивает, бей по нему, чтобы на место встал. А я уж послежу, чтобы в выбоины не попасть.

Аука соскочил с телеги и взял молоток. Стукнул по ободу – поехали! Фургон тронулся. Заднее колесо подпрыгивало на булыжной мостовой, но Аука был начеку и беспощадно бил молотком, как только обод норовил соскочить. К бряцанию и дребезжанию добавились еще и тяжелые удары молотка. Шум стоял ужасный. За фургоном увязались дети.

Наконец повозка остановилась у маленького дома. Приехали. На крыльце стояла женщина, она смотрела то на мужа, то на Ауку с молотком и не могла понять, в чем дело. Вокруг стояли ребятишки, уцепившись за платье. Они прятались за маму и с любопытством поглядывали на Ауку. Самого маленького женщина держала на руках, но Ауке все малыши казались одногодками. Женщина взглянула на мужа.

– Совсем, что ли, развалилось? – сердито спросила она.

Жестянщик кивнул.

– Видно, Афке, новое покупать придется. Ничего не поделаешь.

– А ты на новое заработал?

Лицо у жестянщика стало совсем несчастным.

– Неудачно я в этот раз съездил. А у тебя разве с прошлой недели денег не осталось? – робко спросил он и густо покраснел.

– С прошлой недели? Да ты что? Забыл, что Яне доктора вызывали? – Она повела рукой, будто сразу всех детей хотела обнять.

Детишки тоже присмирели, казалось, вот-вот заплачут. Они уже знали: плохо, когда денег нет. Ясно, нового колеса не купить. Ауке стало жаль жестянщика, захотелось как-то помочь и ему, и его жене, и ребятишкам.

Видно, придется ему в школу без колеса возвращаться.

– А не может бондарь починить? – спросил он. – На бочки же обручи ставит, наверное, и на колесо обод сможет.

От неожиданности жестянщик с женой вздрогнули. Малыши вытаращили на Ауку глаза.

– Смотри-ка, об этом я и не думал, – сказал жестянщик. – К кузнецу сколько раз ходил, а вот к бондарю – нет. Но ведь к нему тоже без денег не пойдешь. – Он взглянул на жену. – Бондарь дешевле обойдется, я думаю.

– Наверное, – успокоилась жена. – Если дорого запросит, так мы лучше помолимся, у бога колесо попросим. За это совсем платить не надо. – И она, сердито поджав губы, посмотрела на Ауку.

– Ну, я пойду, пожалуй, – пробормотал тот.

Ему стало как-то неловко. Что еще сказать, чем помочь? Опустив глаза, он отдал жестянщику молоток. Плохо, когда денег нет. Аука стоял несчастный, с виноватым видом, будто от него зависело счастье жестянщика.

– Спасибо за подмогу, – сказал жестянщик. – Жаль, что колесо дать не могу.

– Пустяки, зато я прокатился с удовольствием, – сказал Аука, и ему тотчас стало стыдно. – В общем, спасибо вам. – Он вконец смутился, повернулся и побежал прочь.

Бегом, бегом отсюда, здесь так печально и тоскливо. Но вдруг Аука остановился. Он снова увидел аистов на том же доме. Они захлопали большими белыми – во все небо – крыльями и опустились на большую, белую – во всю землю – крышу. В клювах они несли длинные камышины. Аука смотрел на них, открыв рот.

Он не заметил, как зашел на чужой двор, – стоял и смотрел, запрокинув голову. Аисты были совсем рядом, прямо над головой. Стоит только руку протянуть – и можно потрогать. Вот из гнезда выпал прутик, зашуршал по крыше и упал прямо к ногам. Аука подобрал его и хотел бросить обратно, но вдруг в окне появилось лицо женщины, и она сердито постучала по стеклу. Аука тотчас опустил руку с прутом. Окно распахнулось.

– Что ты тут делаешь? – строго спросила женщина. – Кто тебя сюда пустил?

Аука только сейчас заметил, что стоит с прутом на чужом дворе.

– Вон у них из гнезда выпало, я хотел обратно закинуть, – путано начал объяснять Аука и бросил прут на землю.

– Ты, похоже, нездешний? – спросила женщина. – Всегда без спроса по чужим дворам лазишь?

– Ну что вы! Это из-за аистов. Я нечаянно во двор вошел.

– И нечаянно калитку отпер, да?

Аука виновато улыбнулся:

– Честное слово, не заметил. Я никогда так близко аистов не видел. К нам в Приморку они не прилетают. А у вас прямо на крыше живут.

Женщина улыбнулась, мальчонку и впрямь аисты привлекли.

– Они каждый год прилетают, я-то к ним привыкла. Хотя, конечно, раз у вас в деревне аистов нет, то на них взглянуть любопытно.

– Надо же, каждый год! – изумился Аука. – А вот к нам… Простите, а вы, случайно, не тетушка нашей Лины? Мы с ней в одной школе учимся, она такое сочинение написала об аистах, о том, что вы ей рассказывали, и мы решили: пусть и у нас в Приморке аисты живут. И сейчас мы ищем колесо, чтобы тоже на крышу втащить, тогда и у нас аисты гнезда совьют. Вот я у вас в деревне и оказался.

– Кто бы мог подумать! – удивилась женщина. – Неужели Лина такое придумала? Только ты у нас в деревне колесо напрасно ищешь. Все ненужные в хозяйстве колеса с весны аистов ждут. Когда весной двор убирают, их сразу на крышу втаскивают. Ты пока только на моей крыше колесо приметил, потому что аисты уже прилетели. Самые первые всегда ко мне прилетают. Присмотрись хорошенько: почти на каждой крыше – колесо. Только у Эверта, он через дорогу живет, еще нет. Наверное, сегодня ставить будет. Уже и лестницу приготовил. Он всегда долго возится. Даже всякий раз колесо красит.

Она высунулась из окна, чтобы получше рассмотреть, что делается у дома напротив. Аука посмотрел туда же. Из-за угла показался пожилой мужчина. Он катил к лестнице колесо.

– Смотри-ка, – усмехнулась тетушка, – тоже мне патриот. Раскрасил колесо, как наш флаг, в три цвета, – красный, белый, синий. Раньше, бывало, в один цвет красил. Да только аисты к нему все равно не летят, не любят они всей этой пестроты. Но Эверт упрям как осел, никого не слушает.

Старик тем временем начал втаскивать колесо на лестницу. Одному было нелегко – колесо большое, тяжелое, тянет вниз. Каждая ступенька с трудом дается.

– Не осилит он его, – сказал Аука, – может, пойти помочь?

Эверт остановился на середине лестницы, взглянул на крышу – ох, высоко, – беспомощно огляделся по сторонам и увидел Ауку.

– Послушай-ка, паренек, – крикнул он, – хочешь заработать пару центов? Помоги мне колесо на крышу втащить.

– Хорошо, – с готовностью согласился Аука: не каждый день заработать удается, а он даром собирался Эверту помочь. – До свидания, – попрощался он с тетушкой Лины, закрыл за собой калитку и побежал через дорогу.

– Скажи старому дураку – зря старается, деньги да силы впустую тратит. Не станут аисты гнездо вить на колесе, которое всеми цветами радуги играет.

Но Аука благоразумно решил промолчать, чтобы не лишиться неожиданно привалившего богатства.

– А что надо делать? – спросил он, подбежав к дому.

– Принеси еще одну лестницу, она за домом, и поставь рядом с моей. Залезешь, и мы вместе колесо на крышу втащим. Лестницу-то донесешь?

За два цента Аука и две лестницы принес бы. Он старался вовсю. Подтащил тяжелую лестницу к дому, поставил рядом с первой, на ней стоял Эверт – сам забрался наверх и взялся за колесо.

– Ну вот, так-то лучше… – Эверт облегченно вздохнул. – Вдвоем мы его враз одолеем.

Аука взглянул на тяжелое колесо, потом на черепичную островерхую крышу, потом опять на колесо. И тут его осенило.

– Зачем зря стараться?

– Как это зря? Я же тебе два цента дам.

– Да я не о себе. Зачем вам зря стараться? – горячо заговорил Аука. – Тетушка Лины говорит, аисты к вам все равно не прилетят. У вас колесо трехцветное, как флаг, а они пестрого не любят. Она-то уж знает, что говорит, у нее аисты свили гнездо. – Он кивнул в сторону дома напротив.

Эверт взглянул. Взмахнув огромными белыми крыльями, в гнездо опустился аист, в клюве он нес прутик.

– Видите?

– Ну и что? Прилетят и ко мне, было б колесо на крыше, – сердито сказал Эверт.

– Уж больно оно яркое, – со знанием дела сказал Аука. – Возьмите какое-нибудь старое, задрипанное, как у Лининой тетушки.

– Еще чего! – заупрямился Эверт. – У меня хорошее, добротное колесо. Понравится аистам – прилетят, не понравится – их дело.

– Вот увидите, не понравится, и придется осенью колесо с крыши убирать. А зачем зря стараться?

– Слушай, я тебя для дела позвал, а не для разговоров. Брошу сейчас колесо да надеру тебе уши, будешь тогда знать.

– И я о деле, – продолжал Аука. – Я знаю, где достать подходящее колесо, старое, краски – ни пятнышка. Еще лучше, чем у Лининой тетушки.

Он подставил под колесо плечо, чтобы Эверту было легче держать, и стал обстоятельно рассказывать о жестянщике и о злополучном колесе.

– Его не починить, хоть сто лет в канале отмачивай, – закончил он.

Эверт пристально посмотрел на мальчика.

– Ишь ты какой! Тебе-то что за дело до чужих забот? У жестянщика их всегда хватает и будет хватать, раз детей полон дом. Но нам-то с тобой что до этого?

– Просто ему ваше колесо для фургона пригодится, а вам его – чтобы аисты гнездо свили.

– Ты мне вот что скажи… – Эверт мрачно посмотрел на Ауку. – Уж не сродни ли и тебе Линина тетушка? Вы прямо два сапога пара: она тоже обо всех печется.

Но Аука не отступал, он придумал новую уловку.

– Завтра воскресенье, по воскресеньям никто не работает, значит, если не втащите колесо сегодня, придется ждать до понедельника. А тогда будет поздно. У Лининой тетушки аисты гнездо уже свили.

– К чему это ты клонишь? – сердито спросил Эверт.

– А к тому, что я, наверное, не стану вам помогать, – твердо сказал Аука.

– Ну и не видать тебе двух центов.

– Пусть. А вам не видать аистов. Не будут они на крашеном колесе жить.

– Ну ладно, ладно, – не выдержал Эверт. – Никогда такого настырного мальчишку не встречал! Легче уступить, чем на лестнице стоять да тяжеленное колесо держать. Ну-ка помоги на землю опустить!

Аука взялся за колесо, и через минуту оно уже лежало на земле. Аука внимательно следил за Эвертом: вдруг и впрямь уши надерет?

Но Эверт лишь ворчал:

– Подумать только, новехонькое колесо на какую-то рухлядь менять! И ведь ни цента с жестянщика не возьмешь.

Наконец он решился.

– Так и быть, – сказал он Ауке, – вот тебе колесо, кати к жестянщику, да не забудь его колесо захватить. Попробую, может, действительно, что получится. Глядишь, и соседка меня донимать перестанет. Ну-ка, живо, чтоб одна нога здесь, другая – там!

Аука тут же подскочил к колесу.

– Я мигом, потом помогу вам на крышу его втащить. Оно куда легче вашего. Вот увидите, аисты непременно прилетят и счастье принесут, – обрадованно сообщил он.

– То-то много они жестянщику принесли, – пробурчал Эверт. – Беги скорее, пока я не передумал.

И Аука покатил колесо. Он увидел, что вся семья еще стоит у крыльца, а сам жестянщик возится со старым колесом. Ауке не терпелось рассказать о своей удаче.

– Смотрите, что я достал! – закричал он еще издали и подкатил новое крашеное колесо прямо к фургону. Все так и ахнули. – Снимайте скорее старое, мне надо его Эверту отдать, – торопил он. – Я обещал мигом вернуться.

– Ты был у Эверта?! – не поверил жестянщик и, повернувшись к жене, добавил: – Что это с ним случилось? Не иначе как заболел.

И все с благоговением уставились на блестящее красно-бело-синее колесо.

– Пока старое колесо снимайте, сейчас все объясню, – сказал Аука. – Только побыстрее, а то вдруг Эверт передумает.

Жестянщик медлить не стал, и, пока Аука без умолку говорил, он быстро снял колесо.

Оно держалось на оси одной только гайкой и, как только ее открутили, упало к ногам. Тут же поставив с помощью Ауки новое, жестянщик отошел в сторону и залюбовался. Аука подвернул гайку. Жестянщику этого показалось мало, он затянул еще туже и снова отошел.

Только теперь он до конца поверил в свою удачу, схватил старое колесо и закинул в повозку.

– Ну-ка все в фургон, живо! И вы, дети, все до единого. Мы этого мальчика до самой Приморки довезем, все честь по чести. А ты, – обратился он к Ауке, – лезь первым, бери у меня детишек и рассаживай.

С помощью Ауки ребята устроились среди кастрюль и чайников. Даже жена жестянщика не утерпела: с младенцем на руках забралась на высокое сиденье – надо же отметить радостное событие.

– Сначала поедем к Эверту, поблагодарим и поможем колесо на крышу втащить. А потом уж в Приморку, – решил жестянщик. – Может, теперь аисты к нему прилетят. А то он каждый год ждет, и все без толку. Если понадобится, я ему сам аистов наловлю, да к колесу привяжу.