Текст книги "Мой парень - псих"

Автор книги: Мэтью Квик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Я поняла, что влюбилась в тебя, когда от одного звука имени Никки у меня внутри все начало сжиматься. Ясно было, что жена никогда к тебе не вернется, так что я позвонила твоей маме, встретилась с ней в баре и напоила ее. И она мне все про тебя рассказала. Ты меня не заметил, но я стояла на дороге в ту ночь, когда она вернулась совершенно пьяная и ты завел ее в дом. Я сама тогда ее привезла. После того, что случилось с Томми, я и капли в рот не беру. С тех пор мы с ней встречались каждую неделю. Ей нужен был друг, кто-то, кто выслушал бы ее, с кем она могла бы поговорить о твоем отце. И я слушала. Поначалу я использовала ее просто как источник информации, но теперь мы с ней практически подруги. Она ничего не знала о письмах, которые я писала от лица Никки, и после того рождественского происшествия сильно разозлилась на меня, но об этом письме ей совершенно точно известно – раз уж она согласилась передать его тебе. Она очень сильная и великодушная женщина, Пэт. Она заслуживает лучшего, чем твой отец. А ты, наверное, заслуживаешь кого-то получше меня. Вот такая смешная штука жизнь.

Я писала эти письма в надежде помочь тебе найти завершение твоей истории – подобное тому, которое я отыскала для себя через случайный секс после смерти Томми. Тебе следует знать, что всю эту интригу с посредничеством я начала только после того, как окончательно убедилась, что Никки не согласится поговорить с тобой ни при каких обстоятельствах. Ты, возможно, никогда не сможешь простить меня, но хочу, чтобы ты знал: я делала все это с наилучшими намерениями – и я по-прежнему люблю тебя, хоть и таким вот ненормальным образом.

Мне не хватает тебя, Пэт. Очень. Можем мы хотя бы остаться друзьями?

Тиффани

Ага!

Дочитав последнее письмо от Тиффани, Дэнни вздыхает, чешет кудрявую голову и долго смотрит в окно моей спальни. Я хочу услышать его мнение, потому что он единственный, у кого нет сильного предубеждения против Тиффани. Все остальные явно настроены против нее, даже Клифф.

– Ну? – наконец подаю голос с кровати. Я сижу, прислонившись спиной к изголовью, а загипсованная нога покоится на нескольких подушках. – Что мне делать, по-твоему?

Дэнни садится, открывает коробку с лудо и достает расписную доску и фишки – мамин подарок на мой день рождения.

– Я сегодня, пожалуй, красные возьму. А ты каким цветом будешь играть?

Я выбираю голубые, и мы кладем доску на столик, который мама поставила в моей комнате после того, как я сломал ногу. Мы обязательно играем в лудо, когда ко мне приходит Дэнни. Ясно, что он не собирается обсуждать Тиффани. Может быть, считает, что я должен принять решение без подсказки, а может, ему просто не терпится начать партию. Другого такого любителя лудо, пожалуй, в целом мире не сыщешь. Всякий раз, когда фишка Дэнни становится рядом с моей и я возвращаюсь на исходную позицию, он наставляет на меня палец и радостно вопит:

– Ага!

А я смеюсь до слез оттого, что он так серьезно относится к лудо.

Хотя оно мне нравится гораздо меньше, чем другу, а тот упорно не отвечает на вопросы про Тиффани, я ужасно рад, что он снова появился в моей жизни.

Мы проводим за лудо целые часы. Дни идут, и на моем счету уже 32 победы и 203 поражения. Дэнни первоклассно играет, я не видел другого такого же мастера кидать кости. Если он говорит: «Папочке нужны две шестерки», можно не сомневаться в результате броска. Уж если папочке что-то нужно, Дэнни это обеспечит.

Между слоисто-дождевыми облаками

Через неделю после снятия гипса я стою на пешеходном мостике в Найтс-парке, опираюсь на перила и смотрю вниз, на пруд, который мог бы обойти меньше чем за пять минут. Вода покрыта тонкой коркой льда, и я вдруг думаю, а не бросить ли камень, – ну вот откуда такая мысль, тем более что и камней-то у меня нет. Но все равно до жути хочется пробить камнем лед, доказав, что он хрупок и непостоянен, увидеть, как черная вода выплескивается из дыры, которую я проделал собственными руками.

Раздумываю о больших золотых рыбах, которыми заселяют пруд, чтобы старикам было кого подкармливать весной, а детям – ловить летом. Эта рыба затаилась на дне пруда. Или она еще только закапывается в ил? А может, ждет, пока пруд не замерзнет целиком?

Я как Холден Колфилд, который размышляет об утках, только мне уже тридцать пять, а Холден был подростком. Может, из-за травмы я вернулся в подростковое состояние?

Вот залезть бы на перила и спрыгнуть с моста, который всего десять ярдов в длину и в трех футах от воды. Разбить ногами лед, уйти под воду, в самую глубину, зарыться в ил, уснуть на долгие месяцы и забыть обо всем, что я сейчас помню и знаю. Лучше бы память вообще не возвращалась – тогда бы у меня все еще оставалась призрачная надежда, за которую можно цепляться; хотя бы образ Никки, заставляющий жить дальше.

Наконец я поднимаю взгляд на футбольное поле и вижу Тиффани. Как и предполагал Клифф, она все-таки приняла мое предложение встретиться. Издалека кажется, что она всего два дюйма ростом. На ней желтая лыжная шапочка и белое пальто почти до колена, и она похожа на бескрылого ангела, который все растет и растет. Я смотрю, как она проходит мимо качелей и просторной беседки со столиками для пикника. Смотрю, как Тиффани идет вдоль воды, и вот она уже набрала свой обычный рост, то есть пять с чем-то футов.

Когда она вступает на мостик, я сразу перевожу взгляд обратно на лед.

Тиффани останавливается рядом, так что ее рука почти касается моей. Боковым зрением я вижу, что она тоже смотрит на тонкий лед, – интересно, может, и ей хочется кидать камни?

Мы долго стоим так – с час, наверное – и не произносим ни слова.

Очень холодно – я уже не чувствую ни носа, ни ушей.

– Почему ты не пришла ко мне на день рождения? – спрашиваю наконец, не глядя на Тиффани. Глупый вопрос, но другого почему-то не придумать, тем более что я не видел Тиффани уже много недель – с самого Рождества. – Мама сказала, что приглашала тебя.

Тиффани долго молчит.

– Ну, я же писала: твой брат пригрозил убить меня, если попытаюсь к тебе подойти. А потом Ронни приходил, накануне твоего дня рождения, запретил там появляться. Он жалеет, что вообще нас познакомил.

С Джейком я уже поговорил, но чтобы Ронни сказал такое Тиффани – трудно поверить. И все-таки я знаю: Тиффани говорит правду. Сейчас она и впрямь кажется слабой и уязвимой, особенно когда вот так кусает нижнюю губу, точно жвачку жует. Разумеется, Ронни не мог заявить ничего подобного по указке Вероники. Его жена ни за что бы не допустила, чтобы сестра получила такой губительный удар по самооценке, и от мысли, что Ронни не дал Тиффани прийти на мою вечеринку, я испытываю легкую гордость за лучшего друга, тем более что он пошел против воли своей жены, защищая меня.

«За друга горой, а телок долой» – вот что говорил Дэнни всякий раз, когда в его присутствии я горевал о Никки, еще когда мы были в психушке – до того, как ему сделали вторую операцию. На сеансах артерапии он даже сделал для меня плакатик, там эти слова были написаны изящными золотыми буквами. Я повесил подарок между своей кроватью и кроватью Джеки, но злобная медсестра, пока меня не было в палате, сняла его со стены. Это подтвердил Джеки, вернее, он подмигивал и дергал плечом, доставая до уха. Понимаю, что фраза немножко сексистская (потому что мужчины не должны называть женщин телками), но вспоминаю ее, и тянет улыбнуться, тем более что теперь, когда Джейк и Дэнни в Пенсильвании, Ронни – мой главный друг в Нью-Джерси.

– Пэт, я пришла извиниться. Ты это хотел услышать? Ну, я могу еще раз повторить: извиняюсь, извиняюсь, черт возьми!

Тиффани опять бранится, но голос слегка дрожит, как у мамы, когда она говорит искренне, и отчего-то мне кажется, что Тиффани вот-вот расплачется, прямо здесь, на мосту.

– Я чокнутая, и я разучилась нормально общаться с теми, кого люблю. Но в письме написала тебе чистую правду. Будь я на месте твоей Никки, не раздумывая приехала бы к тебе на Рождество, но я не Никки. Прости.

Я не знаю, что сказать в ответ, и мы еще долго стоим в молчании.

И вдруг – ни с того ни с сего – сумасшедшая мысль пришла в голову. А расскажу-ка я Тиффани о том, чем закончилось мое кино, моя прежняя жизнь. Я считаю, ей стоит узнать развязку, тем более что она в моем фильме исполняла одну из главных ролей. Слова льются сами.

– Я решил встретиться с Никки только для того, чтобы она узнала: я вспомнил то, что случилось между нами, но не держу на нее зла. Брат отвез меня в Мэриленд, к дому, в котором мы с ней жили. Оказалось, Никки по-прежнему там, и она нашла мне замену – того самого Филипа. Он работает вместе с Никки учителем английского. Этот тип раньше все донимал меня, называл клоуном недоразвитым за то, что я не читаю художественные книги. – Я умалчиваю о том, как бил и душил обнаженного Филипа, когда застал его с Никки в душе. – На его месте я вряд ли захотел бы жить в доме бывшего мужа своей жены – это же извращение какое-то…

Прерываюсь, но Тиффани никак не комментирует, так что я продолжаю:

– Когда мы въехали на мою прежнюю улицу, шел снег – для Мэриленда большая редкость, поэтому детишки ему радуются неописуемо. Выпало всего лишь с полдюйма – так, сверху припорошило, – но чтобы зачерпнуть и слепить снежок, достаточно. Я увидел Никки с Филипом во дворе, они играли с двумя детьми – я догадался, что в темно-синем мальчик, а в персиковом – девочка, совсем маленькая. Мы проехали мимо, я попросил Джейка сделать круг по кварталу и припарковаться чуть дальше по улице – решил понаблюдать, как проводит время новая семья Никки. Мой бывший дом стоит на оживленной улице, так что мы не боялись привлечь внимание. Джейк так и сделал, а потом выключил двигатель, только дворники оставил работать, чтобы ему тоже было видно. Я опустил стекло – я был на заднем сиденье из-за гипса, – и мы долго смотрели на них. Так долго, что Джейк снова завел мотор и включил печку, потому что замерз. На Никки был длинный шарф в белую и зеленую полоску – я раньше надевал его на игры «Иглз», – коричневая куртка и красные варежки. Из-под зеленой шапки на плечи опускались завитки пшеничных волос. Я смотрел, как они играют в снежки, – это было очень красивое зрелище. Было видно, что дети любят отца и мать, что отец любит мать, а мать любит отца, и родители любят своих детей – они кидались друг в друга снежками с такой нежностью, и гонялись друг за другом, и валили в снег, и смеялись…

Я делаю паузу – комок в горле мешает говорить.

– И я очень сильно напрягал глаза, чтобы разглядеть лицо Никки. Но даже издали было видно, что она безумно счастлива. И мне почему-то вдруг подумалось: этого достаточно, чтобы официально объявить конец фильма и пустить титры, так и не поговорив с Никки. Я попросил Джейка отвезти меня в Нью-Джерси, что он и сделал, ведь он самый лучший брат на свете. Наверное, я просто хочу, чтобы Никки была счастлива, даже если в этой счастливой жизни нет места для меня. Как ни крути, я уже использовал свой шанс. Плохой из меня вышел муж, а вот Никки была замечательной женой и…

Я снова вынужден остановиться. Несколько раз судорожно сглатываю.

– В общем, я просто буду помнить эту сцену и считать ее счастливой развязкой моего кино. Моей прежней жизни. Никки играет в снежки со своей новой семьей, и все счастливы: и она, и муж, и двое детей…

Тут я замолкаю совсем – не могу больше выдавить ни слова. Как будто холодный воздух застудил мне язык и гортань и проник дальше, в легкие, чтобы выморозить грудь изнутри.

Мы еще долго стоим на мосту.

Хотя лицо у меня уже совсем закоченело, чувствую вдруг тепло в глазницах – это я снова плачу. Вытираю глаза и нос рукавом пальто – и разражаюсь рыданиями.

Лишь после того, как я успокаиваюсь, Тиффани наконец прерывает молчание, однако ни слова не говорит о Никки.

– У меня для тебя подарок на день рождения. Так, ничего особенного. И я его не завернула, и открытки не подписала, потому что… ну, потому что такой вот я хреновый друг, который не покупает открытки и не заворачивает подарки. И я в курсе, что уже больше месяца прошло, но все-таки…

Она снимает перчатки, расстегивает пару пуговиц и достает подарок из внутреннего кармана пальто.

Я принимаю его. Это штук десять плотных заламинированных карточек, примерно четыре на восемь дюймов, нанизанных уголками на серебристый гвоздик. На верхней написано:

КАРТА

НАБЛЮДЕНИЙ

ЗА ОБЛАКАМИ

Наглядное пособие

для любителей следить за природными явлениями.

Удобное в применении и долговечное.

– Когда мы бегали, ты всегда смотрел вверх, на облака, – говорит Тиффани. – Вот я и подумала: может, захочешь разобраться в них получше.

С энтузиазмом перекидываю карточки. Прочитав об основных четырех типах облаков – слоистых, дождевых, кучевых и перистых, просмотрев все картинки – совершенно замечательные картинки – с изображением основных разновидностей облаков всех четырех типов, мы с Тиффани каким-то образом оказываемся на снегу – лежим на спине посреди того самого футбольного поля, где я еще мальчишкой гонял мяч. Мы смотрим в небо; оно сплошь затянуто тусклой пеленой. Но Тиффани предлагает подождать: может, немного прояснится, и мы сумеем определить форму хотя бы одного облачка при помощи моей «Карты наблюдений за облаками». Мы долго-долго лежим на промерзшей земле, но все, что видим на небе, – это тяжелый серый покров. В моем пособии он называется слоисто-дождевыми облаками: «однородный воздушный слой облаков серого цвета, из которого выпадают осадки (снег или дождь), продолжительные и распространяющиеся на большое пространство».

Спустя какое-то время голова Тиффани оказывается у меня на груди, а моя рука – у нее под головой, я обнимаю ее за плечи и притягиваю к себе. Мы оба дрожим, лежа посреди футбольного поля. Кажется, проходят часы. Начинается снегопад – стремительно валят густые хлопья. Почти в один миг поле становится белым-пребелым, и тогда Тиффани говорит самую странную вещь на свете:

– Ты мне нужен, Пэт Пиплз. Ты чертовски нужен мне. – И плачет, роняя горячие слезы на мою кожу, легонько целуя меня в шею и шмыгая носом.

Так внезапны ее слова и так далеки от этого обычного женского «я люблю тебя». И оттого, наверное, гораздо более искренни. Мне нравится лежать, прижимая к себе Тиффани, и я вспоминаю сказанное мамой, когда я пытался избавиться от своей подруги, сводив ее в кафе. «Пэт, тебе нужны друзья. Они всем нужны».

Я помню, что Тиффани лгала мне несколько месяцев; я помню ужасную историю про ее увольнение, которую рассказал Ронни и которую она подтвердила в своем последнем письме; я помню, какой чудной всегда была наша дружба, – но еще помню, что никто, кроме Тиффани, не смог бы даже приблизиться к пониманию того, что я чувствую, навсегда утратив Никки. Я знаю, что время порознь наконец истекло, и, хотя Никки больше нет в моей жизни, я держу в объятиях женщину, которая много выстрадала и отчаянно нуждается в человеке, способном вернуть ей веру в свою красоту. Эта женщина подарила мне «Карту наблюдений за облаками», она знает все мои тайны, в точности представляет, какой беспорядок творится в моей голове, сколько таблеток я принимаю, – и все равно позволяет себя обнимать. Я не могу представить, чтобы другая согласилась лежать со мной посреди занесенного снегом футбольного поля в тщетной попытке разглядеть просвет меж слоисто-дождевых облаков.

Никки никогда бы не сделала для меня ничего подобного, даже в свой лучший день.

Так что я крепче прижимаю к себе Тиффани, целую между безупречными бровями, глубоко вздыхаю и говорю:

– Кажется, ты тоже мне нужна.

Благодарности

Моя особая признательность – семье, друзьям, наставникам и прекрасным профессионалам, которые помогали мне на всем пути и благодаря которым эта книжка стала реальностью:

Саре Крайтон, Кэти Дейнман, Кейли Холл и всем остальным в «Фаррар, Штраус и Жиру»;

Дугу Стюарту, Сету Фишману и всем остальным в «Стерлинг Лорд литеристик»;

Элу, Собаку, маме, Мэг, Мике, Келли, Барбу и Пиг, Джиму Смиту, Биллу и Мо Рода, Скотту Хамфилду («перуанскому Скотту»), Скотту Колдвеллу («канадскому Скотту»), Тиму и Бет Рейворт, Миванви Коллинз, Ричарду Панеку, Рейчел Поллак, Бесс Рид-Карренс (Би), Даффи, Флему, Скорсо, Хелене Вайт, Джин Верц и Волли Вилхайт («В & М»), Калиле Вильямс, Карен Терри, Бет Биглер, Тому Лежеру, Дейву Тавани, Лори Личман, Алану Барстоу, Ларцу и Андреа, Кори и Джен, Бену и Джесс, дяде Дейву, тете Карлотте, дяде Питу, а также моим дедушке и бабушке: Динку и Эйч.

notes

Примечания

1

Поводу (фр.).

2

«Великий Гэтсби», пер. Е. Д. Калашниковой. (Здесь и далее примечания переводчика.)

3

«Певчая птица» (англ. Songbird) – известная композиция саксофониста Кенни Джи.

4

Неформальное название команды «Филадельфия иглз», играющей в американский футбол (от англ. eagles – орлы).

5

«Филадельфия филлиз» – бейсбольная команда.

6

Это мне? (фр.)

7

«Тривиал персьют» – настольная игра-викторина.

8

«Алая буква», пер. Н. Л. Емельянниковой, Э. Л. Линецкой.

9

У этого стадиона семь ярусов. Первый, самый нижний, называется сотым, второй двухсотым и так далее. Самые рьяные болельщики «Иглз» предпочитают семисотый ярус.

10

Джером Браун, игрок первой линии защиты, дважды принимавший участие в Матче всех звезд НФЛ, погиб в автокатастрофе в 1992 году.

11

«Над пропастью во ржи», пер. Р. Райт-Ковалевой.

12

«Балтимор ориолс» – бейсбольная команда.